Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 114 (всего у книги 122 страниц)

Наводчик молчал, прильнув к своему прицелу, страстно обняв его, точно любимую девушку, и покачиваясь в такт движению боевой машины, подскакивавшей на ухабах. Возможно, он был жив, но точно не мог сейчас продолжать бой.

Переключив систему управления огнем в режим "Дубль", Бердыев взял на себя ведение огня. С попадания американского снаряда прошло несколько десятков секунд, "Абрамс" никуда не делся, лишь немного сместившись в сторону и продолжая целиться в русский танк.

– Сука, сдохни!!! – Азамат щелкнул переключателями на пульте управления механизмом заряжания, указывая снаряд, и, дождавшись подтверждающего сигнала, нажал на спуск, посылая противнику еще один гиперзвуковой "гостинец".

Сверкнул бледный росчерк трассера, и старший сержант увидел, как снаряд ударил в скулу медленно разворачивавшейся башни вражеского танка. На секунду башня замерла, но затем продолжила движение, и черный провал орудийного ствола, из которого смотрела на мир сама смерть, уставился в лицо Азамату Бердыеву.

– Ублюдок! Мразь! – От бессилия хотелось позорно разрыдаться – снаряды отскакивали от брони "Абрамса", словно тот был заговоренным, а расстояние между сошедшимися в поединке боевыми машинами стремительно сокращалось, сжавшись до нескольких сотен метров. – Степан, вперед! Гони! Не сворачивать! Тарань его!

Механик-водитель, контуженный, как и его командир, не смел оспорить приказ, направив верный Т-80У, послушный своему "вознице" даже сейчас, на вражеский танк, заползало выстреливший, послав снаряд куда-то в сторону, туда, где русская машина была несколько мгновений назад.

– Жми!!! Давай!!!

Противник не смог ни отвернуть, ни уничтожить мчавшийся на него танк огнем – было слишком поздно что-либо делать сейчас, когда враг оказался так близко. Всеми своими сорока шестью тоннами Т-80У ударил в борт "Абрамса", вминая внутрь броню. Ствол русской пушки переломился от удара, точно рыцарское копье – во время турнира, когда бойцы сходятся лицом к лицу. Американский танк отбросило на несколько метров, Азамат Бердыев почувствовал сильный толчок, врезавшись головой в прибор наблюдения, а перед глазами рассыпался фейерверк. Старший сержант почувствовал, как стремительно падает в черную бездну, тьма которой таила в себе не ужас адских мук, а долгожданный покой.

Азамат Бердыев не видел, как уцелевшие "Тандерболты" добивали русские танки, лишившиеся зенитного прикрытия, а те боевые машины, что избежали гибели от ракет, стали добычей американских наводчиков. По каждому из Т-80У, подобравшихся к танкам противника на расстояние выстрела, вили огонь сразу три или четыре "Абрамса", вгоняя снаряд за снарядом в борта русских машин, и вырваться из этого огневого мешка было невозможно, да никто и не думал больше о спасении своих жизней.

Старший сержант не видел, как еще два русских танка таранили своих противников, в последнем отчаянном рывке вырвав победу ценой жизни своих экипажей. Не видел он и того, как крепкие руки осторожно извлекли изломанное тело механика-водителя сержанта Степана Нефедова, с невероятной нежностью уложив этот сочащийся кровью кусок мяса на брезент. Ничего не почувствовал он и в тот миг, когда эти же руки – белые, черные, или бронзово-коричневые – подхватили безвольно обмякшее тело, вынув его из люка и аккуратно опустив на носилки. А когда сознание все же вернулось к старшему сержанту Бердыеву, вокруг уже звучала чужая речь.

Облокотившись на борт командно-штабной машины, генерал Ральф Свенсон безразлично наблюдал за тем, как мимо движутся, продолжая марш на восток, вереницы танков и бронемашин. Командующий Третьей механизированной дивизией уже получил сводку о потерях, и теперь вся мощь, обращенная против русских, казалась ему недостаточной. И даже мысль о том, что враг в этой схватке был разбит наголову, не могла принести утешения, стоило только вспомнить штабеля черных пластиковых мешков, ожидавших погрузки в санитарные вертолеты.

– Ваша дивизия должна продолжить наступление на Москву, – генерал Эндрю Стивенс, из Вильнюса видевший и знавший все, происходящее на театре военных действия за счет спутников и разведывательных самолетов, был непреклонен. – Сейчас перед нами открывается возможность одним броском взять русскую столицу, а это неизбежно подорвет боевой дух врага, и без того уже надломленный. На вашем пути разведка не выявила крупных сил противника, способных всерьез задержать вас. Мы можем закончить эту войну за считанные часы!

– Дивизия сможет продолжать наступление, если обеспечить бесперебойное снабжение моих батальонов топливом, боеприпасами, запчастями. Также необходимо обеспечить эвакуацию раненых, и нужно что-то делать с пленными – мы захватили несколько десятков русских солдат и офицеров.

– Снабжение возьмет на себя авиация – "Геркулесы" и "Чинуки" могут выгружать все необходимое непосредственно на пути следования колонн вашей дивизии, возможно, сбрасывая грузы на парашютах. Вертолеты заберут раненных и доставят их в Вильнюс, здесь уже развернут полевой госпиталь со всем необходимым оборудованием.

Десятки пластиковых мешков, жутких упаковок для остывшей человеческой плоти, которые хмурые солдаты молча грузили в громадные, словно дом, вертолеты СН-47D "Чинук", ввергали в шок командующего дивизией. Но для находившегося в глубоком тылу командующего операцией "Доблестный удар" эти потери уже не казались столь страшными, во всяком случае, исход боя вполне оправдывал понесенный ущерб, позволяя смириться с неизбежными жертвами. И уж совсем пустяковыми потери казались тем, кто наблюдал за ходом кампании из-за океана, куда непрерывным потоком шли сводки о потерях и донесения командиров уровня от батальона и выше. И пусть всю полноту власти – а вместе с ней и всю ответственность за исход операции – передали именно генералу Стивенсу, он был не в праве не прислушиваться к мудрым советам, порой доносившимся через серые просторы Атлантики.

– Даже при сохранении максимальных темпов движения и при полном отсутствии сопротивления на всем пути "Абрамсы" Третьей механизированной достигнут пригородов Москвы через четыре-пять часов, – заметил глава Комитета начальников штабов, участвовавший в операции на правах советника. Находясь в подземельях Пентагона, Дональд Форстер знал не меньше, чем сам Стивенс, безошибочно вычленяя из вороха информации самое важное. – Противник может подготовиться к встрече, и штурм Москвы превратится в жуткую мясорубку. У русских в столице достаточно войск, чтобы создать прочную оборону, встретив танки Свенсона огнем.

– Мы понесли уже ощутимые потери, и нельзя затягивать, позволяя противнику выиграть время, – решительно заявил президент Мердок, которому спутниковая связь позволяла присутствовать на любом совещании, хоть в штабе в Вильнюсе, хоть в бункерах военного ведомства. – Наземные силы движутся слишком медленно, это недопустимо! Нужно покончить с врагом как можно быстрее, не оставляя ему ни минуты, чтобы придти в себя, собравшись с силами!

– Это возможно! Восемьдесят вторая воздушно-десантная дивизия до сих пор не участвовала в боях, и сейчас, перебазировавшись из германии в Вильнюс, находится в полной готовности. Если отдать приказ немедленно, десантники будут в Москве через два-три часа, господин президент! Тринадцать тысяч бойцов, отлично подготовленных, превосходно вооруженных, сокрушат оборону врага! Противник ничего не успеет предпринять! Мы выбросим десант на головы русским, и пока те приходят в себя, к Москве уже подойдут танки Третьей механизированной, добив растерянного врага!

Генерал Стивенс знал, что делает, пуская в ход свой последний резерв, и верил, что десантники не подведут, выполнив возложенную на них миссию.

– Действуйте, генерал, – кивнул Джозеф Мердок. – Командуйте! Эта война обошлась нам слишком дорого, нельзя допустить, чтобы цена победы продолжала расти. Все должно быть завершено в ближайшие часы!

Через несколько минут над летным полем аэродрома Вильнюса взвыли множеством голосов турбины десятков транспортных самолетов "Геркулес" и "Старлифтер", теснившихся крыло к крылу на рулежных дорожках. Серые гиганты, каждый из которых нес в чреве несколько десятков вооруженных бойцов, натужно завывая турбинами, отрывались от бетонного покрытия, разворачиваясь курсом на юго-восток и исчезая за линией горизонта. Восемьдесят вторая воздушно десантная дивизия была готова выполнить приказ. А по земле, лязгая гусеницами и грозно рыча моторами, ползли вереницы танков и бронемашин, и у всех их была одна цель – Москва. Разящий меч стремительно опускался на замершую в испуге русскую столицу, участь которой в эти минуты была уже решена. Но не все были готовы признать свое поражение без боя.

Глава 8
Битва стальных птиц

Москва, Россия

21 мая

Наверное, далеко внизу, на земле, жители городов, услышав низкий рокот турбин, доносившийся из поднебесья, бросали все дела и в панике бежали в ближайшее укрытие, забиваясь во всякую щель, только бы не слышать этого вибрирующего гула. Рокот десятков реактивных двигателей, работавших в едином ритме, волнами обрушивался на истерзанную землю, и вместе с ним приходил страх, отчаяние, неконтролируемый ужас.

Командиру эскадрильи Первого истребительного авиакрыла не было дела до того, что происходило на земле… пока не было дела. Пилот даже не забивал себе голову названиями мелких городков, над которыми пролегал путь его подразделения, единственно важным была лишь конечная цель – Москва. И она становилась все ближе.

К русской столице рвалась не единственная эскадрилья – кроме десятка "Рапторов" в воздухе одновременно находилось еще не меньше сотни крылатых машин, имевших одну цель, один приказ. Разбившись на эшелоны по высоте, к Москве направлялись, пока экономя топливо, не переходя до поры на сверхзвук, тяжелые F-15E Страйк Игл" и легкие, более маневренные, но сейчас отчасти утратившие свою подвижность из-за гроздьев бомб, свисавших из-под плоскостей, F-16C "Файтинг Фалкон", вездесущие "боевые соколы", без которых не обходилась ни одна война заокеанской сверхдержавы, в какой бы части света она ни велась. Каждая эскадрилья, каждый экипаж имел четкую цель, к которой и стремился сейчас, чтобы обрушить на головы русских град бомб, на раз выбивая из них всякую мысль о сопротивлении.

Тактические истребители, превращенные в бомбовозы, несли в этом полете максимальную нагрузку, да еще и немалый запас топлива в подвесных баках, а потому экипажам пришлось пренебречь оружием "воздух-воздух". Лишь некоторые машины несли ракеты "Сайдвиндер" для самообороны, из-за перегруженности машин, в прочем, будучи едва ли способными применить их в бою. Правда, сама вероятность этого боя сводилась к минимуму – никто не верил, что с русских аэродромов, раскатанных в порошок бомбами "Лансеров", поднимется хоть один истребитель. И все же такая вероятность не исчезал полностью, а потому в верхнем эшелоне ударные группы сопровождали истребители – новейшие F-22A "Раптор" или старые, но вовсе не устаревшие F-15C "Игл", и эти машины уже несли исключительно ракеты "воздух-воздух". Три десятка "воздушных бойцов" были тем надежным щитом, из-за которого бомбардировщики могли безнаказанно наносить точные и беспощадные удары.

Эскадрильи тактических истребителей составляли костяк воздушной армады, большую ее часть, но не только бомбы решали исход сражения, решающей битвы за Россию, как окрестили эту операцию в штабах. В общих порядках с ударными машинами шли постановщики помех EF-111A "Рейвен", способные прикрыть радиоэлектронным "пологом" и себя, и тех, кто находился рядом, сбивая прицел чужим ракетам. И, конечно же, в арьергарде, под надежной охраной сразу двух эскадрилий истребителей "Раптор", величаво плыли "летающие радары" Е-3А "Сентри" с "блинами" обтекателей локаторных антенн "на спинах". Операторы на борту АВАКСов были в полной готовности – стоит только лучу радара зацепиться за какое-нибудь препятствие, звенья истребителей, эскортирующих ударные группы, будут "спущены с цепи", и в небе России вновь завертится карусель воздушного боя.

Каждый в этой огромной стае, каждая из десятков стальных птиц, имел свою задачу, свое место в боевых порядках. Линии системы автоматизированного распределения информации JTIDS прочно связали "Сентри", глаза и уши армады, с ее "сторожами", истребителями "Раптор". Каждый пилот каждого суперсовременного истребителя видел то же, что и операторы на борту Е-3А и был готов действовать, стоит только обстановке измениться.

– Горизонт чист, – командир эскадрильи вышел на связь по плану, не видя каждую из своих машин, но, зная, что ни один его летчик не покинул строй. – Враждебных целей в воздухе не наблюдаю. До цели триста миль. Курс и высота те же.

– Принято. Приятная прогулка, черт возьми! Ни одного русского ублюдка!

– Попрятались в норы, трусливые выродки! Мы их уже поимели!

Эфир заполнили гордые возгласы пилотов, уже сейчас, до начала боя, чувствовавших себя победителями. Противник был повержен, раздавлен превосходящей огневой мощью, и теперь они шли, чтобы собрать плоды своей победы.

Под крылом клубились облака, и сквозь прорехи в этой пелене были видны квадраты городских кварталов, ниточки шоссе и железных дороги, ведущих из пустоты в пустоту, но чаще – лес, перемежавшийся с проплешинами полей. Чужая земля, уже почти покорившаяся сильному, ждала появления новых хозяев.

В штабе противовоздушной обороны все замерли в тревожном напряжении, ожидая, когда из динамиков громкой связи прозвучит доклад. Офицеры, несколько часов без перерыва находившиеся на своих рабочих местах, возле радиостанций, у пока погасших экранов локаторов, настороженно переглядывались, бросая косые взгляды на замершего неподвижно, словно окаменевшего генерала Волкова. А тот, закрыв глаза, обратив в слух все сое существо, ждал, собрав в кулак все свое терпение.

– Первый, я "полста седьмой", – на весь зал отчетливо прозвучал голос неизвестного офицера, командира одного из разбросанных вокруг столицы постов раннего оповещения. – Слышу множественные шумы двигателей по пеленгу триста.

Один взгляд на карту, испещренную точками-отметками позиций постов воздушного наблюдения, обычных солдат, единственным средством обнаружения в распоряжении которых был собственный слух – и приказ, неожиданный и отрывистый, как удар грома:

– Боевая тревога! Включить радары! Всем экипажам – двухминутная готовность к взлету!

Развернутые вокруг столицы посты не имели средств поиска, ни единого локатора – радары теперь были более опасны для самих себя, чем для врага, выдавая позиции своим излучением, которые невозможно скрыть – но средств связи у них хватало с избытком. Как и шестьдесят лет назад, о приближении врага узнавали по звуку, издалека слыша рокот турбин, и, как только этот гул коснулся земли, тревожный сигнал, промчавшись по проводам и радиолиниям, достиг штаба генерала Волкова.

Взвыли двигатели немногочисленных истребителей, "Сухих" и "Мигов", уцелевших после первого удара. Пилоты не покидали кабин, и теперь оставалось только прогреть двигатели, вывести их на максимальные обороты и сорваться с места, взвившись в небо, чтобы, быть может, спустя лишь несколько минут низвергнуться оттуда пылающим комком металла.

И одновременно воздух пронзили лучи радаров, в полном молчании ожидавших приближения врага на подступах к столице. Генерал Волков собрал в кулак все силы, какие только смог. Вахту рядом с мощными локаторами 30Н6 зенитно-ракетных комплексов С-300ПМ несли более старые П-18 "Терек" и казавшиеся настоящим антиквариатом П-12, в свое время ставшие весьма неприятным сюрпризом для Фрэнсиса Пауэрса в тот праздничный майский день тысяча девятьсот шестидесятого года. Вспыхнувшие экраны локаторов тотчас расцветились десятками мерцающих отметок, каждая из которых обозначала самолет. Ни одной, обозначенной как "свой" среди них не было.

– Истребители готовы к взлету! Все радары включены! – Со всех сторон на командующего военно-воздушными силами обрушился настоящий шквал рапортов, точно вдруг могучий поток прорвал плотину. – Ракетные батареи к бою готовы!

– Американцы летят сюда, чтобы победить, чтобы убивать нас, – жестко, выдавливая из себя слово за словом, произнес генерал армии Волков. – Но они найдут здесь только собственную смерть! Мы собьем столько их самолетов, сколько они бросят на Москву! Приказываю оставаться всем на своих местах, что бы ни случилось. Пока жив хоть один из вас, хоть один из пилотов, хоть один расчет зенитно-ракетного комплекса, на город не упадет ни одна бомба, ни один мирный житель не погибнет от рук проклятых янки!

Десятки радиостанций разом переключились на передачу. Эфир тотчас наполнили напряженные голоса, в кабинах выстроившихся вдоль взлетной полосы истребителей зазвучала скороговорка диспетчеров, с земли управлявших действиями авиации:

– Первая эскадрилья – взлет! Вторая эскадрилья – взлет! Эшелон восемь тысяч, курс двести пятьдесят!

Истребители, укрывавшиеся на резервных аэродромах, один за другим выруливали на старт. В небо взметнулись заостренные обтекатели зенитных ракет, стволы зенитных пушек "Шилка". У генерала Волкова было не так много времени, чтобы подготовиться к решающей схватке за свою столицу, но он сделал все возможное, собрав уцелевшие истребители, ракетные комплексы С-300 и "Бук", батареи самоходок "Тунгуска" и "Шилка". И теперь врага, уверенного в своей победе, ждали эскадрильи перехватчиков и батареи ракет, способных прервать этот полет.

Все изменилось в одно мгновение. Луч бортового радара «Сентри» замыкал очередной круг, внезапно наткнувшись на множество препятствий, возникших на высотах от нескольких десятков до нескольких тысяч метров. И тотчас станции радиоэлектронного подавления AN/ALR-94 истребителей «Раптор», действовавшие в пассивном режиме, только на «прием», взорвались потоком предупреждений. Каждый самолет оказался в захвате сразу нескольких русских радаров, как наземных, так и тех, что находились на истребителях, стремительно набиравших высоту.

– Боевая тревога, – скомандовал лидер группы F-22A. – Это засада! Системы радиоэлектронной борьбы в активный режим! Ракеты к бою!

Летчики видели перед собой десятки отметок, каждая из которых обозначала русский истребитель, "Фланкер" или "Фулкрэм", сейчас, в бой накоротке, одинаково опасные даже для новейших американских "воздушных бойцов". Противник проявил терпение, прибегнув к уловке, которая скорее являлась выдумкой киношников и писателей, нежели тактическим приемом – "подпустить поближе". В современном бою огонь принято открывать, едва завидев врага, а порой и вовсе наугад, но русские летчики, зная, что их радары уступают по дальности действия – почти в три раза! – локаторам "Рапторов", проявили терпение, поднявшись в воздух уже тогда, когда эта разница перестала иметь значение. Противников отделяли друг от друга не сотни, а десятки километров, и на экранах локаторов Н001 истребителей Су-27 цели были видна так же отчетливо, как и с борта F-22A.

– Русским ублюдкам не терпится сдохнуть, – восклицали, чувствуя досаду, поскольку все же упустили появление врага, американские летчики, разворачивая свои "Рапторы" навстречу волне Су-27. – Перебьем их, сбросим всех на землю!

– Эскадрилья, внимание! Русские истребители на подходе! Противник в сорока милях! Начать прицеливание. Пуск ракет – по моей команде! В ближний бой не вступать, помните – мы прикрываем ударные машины. Они должны дойти до своих целей, во что бы то ни стало!

Американские пилоты даже не включали свои мощные локаторы AN/APG-77. Всю необходимую информацию давали сенсоры системы радиоэлектронной борьбы, пеленговавшие источники излучения, вражеские радары, с высочайшей точностью, и немедленно переводившиеся в активный режим, хлеща направо и налево бичами электронных помех, слепивших бортовые радиолокационные станции русских истребителей и радары управления огнем зенитно-ракетных комплексов. Во внутрифюзеляжных отсеках "пробуждались" ракеты AIM-120C. Инерциальные системы наведения принимали указание от бортовых компьютеров F-22A, нацеливаясь на ту точку, в которой за время полета ракеты предстояло очутиться русскому истребителю, выбранному жертвой.

– Всем приготовиться! Огонь!

Командир эскадрильи первым нажал кнопку пуска. Створки в днище "Раптора" раскрылись, выпуская разом все шесть ракет средней дальности AMRAAM, "главный калибр" американского истребителя. Каждая из ракет, едва отделившись от носителя, ложилась на боевой курс, направляясь к своей цели. Сразу шесть русских истребителей оказались под прицелом, и теперь их пилотам пришлось забыть об атаке, пока сосредоточившись на одном – выжить.

Американские летчики видели, как мечутся по всему полю экраном отметки вражеских машин – русские пилоты проявляли чудеса летного мастерства, пытаясь оторваться от ракет, стряхнуть их, продолжив бой. И навстречу AIM-120C уже мчались, рассекая воздух плоскостями стабилизаторов, грозные Р-27Р и Р-27Т с радарным и тепловым наведением.

– Они выпустили ракеты, – предупредил командир эскадрильи. – Это "Аламо"! Выполнить маневр уклонения!

Строй "Рапторов" распался, истребители ныряли к земли или, напротив, взвивались в зенит, срывая захват русским ракетам. Р-27Р с полуактивным наведением, ослепленные потоком помех, почти тотчас потеряли цель, да и пилоты "Сухих" не могли подсвечивать цели своими радарами. Но оснащенные тепловыми головками наведения Р-27Т, несмотря на все ухищрения заокеанских инженеров, видели тепловой след "Рапторов", преследуя их и взрываясь по команде неконтактных детонаторов, обрушивая на фюзеляжи чужих машин поток шрапнели.

– Дьявол! – Командир эскадрильи видел, как вспыхнул, устремляясь к земле, один из его истребителей, пораженный русской ракетой точно в двигатели. И далеко на горизонте еще одна машина, кажется, это был F-15C "Игл", тоже падала, охваченная огнем. – Русские ублюдки!

В первые же мгновения боя обе стороны открыли счет. В воздухе завертелась огненная карусель, но пилоты под завязку нагруженных бомбами "Страйк Иглов" и "Файтинг Фалконов", с тревогой поглядывая по сторонам, шли прежним курсом – на Москву.

Пилот Су-27 рычал сквозь зубы, отжав до предела рычаг штурвала. Только что он был охотником, залпом выпустив все четыре ракеты Р-27 – две с тепловым и две с радиолокационным наведением – по ближайшему американскому истребителю, оказавшемуся в конусе луча бортового локатора «Меч». И вот уже откуда ни возьмись появились ракеты «воздух-воздух», выпущенные уже янки, и «Сухой» закрутился в каскаде виражей, рассыпая за собой ворох дипольных отражателей, выстрелянных пиротехническими устройством АПП-50, кассеты которого находились в хвостовой балке.

– Земля, земля, я ноль-пятнадцать, – сообщил в пустоту, надеясь, что диспетчер в Раменском все же слышит его, пилот, слова которого бесстрастно записывали "черные ящики" системы автоматической регистрации параметров полета. – Я в захвате! Повторяю, я атакован! Выполняю противоракетный маневр!

Русскому летчику удалось почти невозможное – он стряхнул с хвоста ракеты AMRAAM, сразу два управляемых снаряда, летящих намного быстрее самого "Журавля". Самолет едва не рассыпался в воздухе от перегрузок, сам пилот на мгновение и вовсе лишился сознания, но ракеты, потеряв цель, ушли в сторону, а прямо по курсу "Сухого", вдруг выпавшего из бешеной круговерти боя, оказавшегося в стороне от общей свалки, мелькнули серые силуэты вражеских машин.

– Гребаные суки! – прорычал пилот, в упор уставившись на ближайший из четверки истребителей F-16C "Файтинг Фалкон", шедших на малой высоте крыло в крыло. Летчик смотрел, не отрываясь, и дело было вовсе не в ненависти к врагу – нашлемная систему целеуказания "Щель-3УМ" передала направление на цель головкам наведения ракет Р-73, и, как только в кабине прозвучал сигнал захвата, пилот нажал кнопку пуска.

Выбросив языки пламени стартовых ускорителей, две ракеты с тепловым наведением сорвались с пилонов, скользнув к находившимся ниже "Сухого" американским машинам. Пилоты "Соколов" слишком поздно заметили опасность – первый F-16С, превратившись в огненный шар, рухнул вниз, рассыпая за собой горящие обломки обшивки, а три оставшиеся машины даже не изменили строй.

– Жрите, пиндосы! – Пилота охватил дикий восторг, он был сейчас хозяином сразу нескольких жизней, в его власти было решить, сколько еще протянут враги, что сидели в кабинах тройки "Файтинг Фалконов", брызнувших во все стороны, уходя на предельно малые высоты.

Американские летчики, поняв наконец, что атакованы, и не думали о том, чтобы сопротивляться. Их самолеты, маневрируя со странной неуклюжестью, прижимались к земле, меня курс, отворачивая прочь от первоначальной цели. Не сразу русский плот понял, почему враг трусливо бежал, а когда понял, ощутил еще большую ярость – свято уверенные в своей безнаказанности янки в этот вылет отправились даже без ракет "воздух-воздух". И за это их следовало наказать с предельной жестокостью.

– Сука, куда?! – Русский пилот видел в перекрестье прицела корму "Файтинг Фалкона", летевшего неровным зигзагом, опускаясь все ближе к земле. – Бежишь?! Сдохни, мразь!

Самолеты разделяло километра полтора, слишком мало, чтобы тратить на беззащитного "янки" одну из двух оставшихся ракет Р-73, но был и более дешевый вариант. Луч лазерного дальномера уткнулся в фюзеляж F-16C, тяжело метавшегося из стороны в сторону – гроздья бомб тянули к земле, лишая свободы маневра, но избавляться от внешних подвесок американец отчего-то не спешил – и пилот "Сухого" нажал гашетку. Пушка ГШ-301, укрытая в приливе крыла, выплюнула длинную очередь, и летчик видел, как трассеры точно пилой срезали левую плоскость "Файтинг Фалкона", перевернувшегося на бок и камнем ушедшего вниз.

Поглощенный погоней, летчик понял, что сошедшиеся в схватке истребители, и свои, и чужие, остались далеко в стороне, а в наушниках были слышны почти одни только помехи, перемежавшиеся чужеземной речью – наверное, что-то сбилось в настройках бортовой радиостанции Р-864. Рванув на себя штурвал, пилот заставил Су-27 взмыть высоко в небо, пронзив тонкий слой облаков, поднявшись на такую высоту, откуда обстановка на много верст окрест была видна и без радара.

В воздухе почти уже над пригородами столицы крутилась карусель воздушного боя, и каждую минуту «собачья свалка» забирала еще одну жизнь с той или другой стороны. Небо расчертили белые полосы инверсионных следов, сплетавшихся в причудливый узор, и время от времени сверху кометами срывались машины, пилоты которых оказались менее удачливыми, чем их соперники.

Противники стоили друг друга – пилоты не уступали мастерством, а машины, сошедшиеся в беспощадной схватке, оказались одинаково маневренными, несмотря на то, что "Сухие" не имели двигателей с управляемым вектором тяги, но их аэродинамика позволяла творить настоящие чудеса. Во все стороны летели ракеты "воздух-воздух" AIM-120C и Р-27, частью настигавшие свои цели, но чаще промахивавшиеся. "Рапторы", лишенные устройств выброса ложных целей, страдали от русских Р-27Т с инфракрасным наведением, а "Сухие", из которых лишь несколько машин несли контейнеры станции радиоэлектронного подавления "Сорбция", гибли от залпов ракет AMRAAM, слишком "умных", чтобы обмануть их дипольными отражателями.

Защитники московского неба бросались в гущу схватки, не испытывая сомнений и гибли, гибли, гибли. Американские пилоты, уклоняясь от ближнего боя, предпочитали расстреливать своего противника издалека, и эффективность их ракет, помноженная на двукратный численный перевес, приносила свои плоды. Все меньше "Сухих" оставалось в воздухе, а те, что еще могли сражаться, лишь отчаянно маневрировали, увертываясь от ударов врага и едва ли могли вести ответный огонь. И все же они сделали свое дело, сковав эскорт, но это не имело значения – ударные группы, обходя место боя, уже рвались к своим целям.

– Разомкнуться по фронту, набрать высоту тысяча, – приказал командир четверки тяжелых истребителей F-15E "Страйк Игл". – Оружие к бою!

Самолеты поднялись выше над земле, и штурманы-операторы получили желанный обзор. Впереди, в полусотне миль, находилась электростанция, снабжавшая энергией едва не половину Москвы, в том числе и несколько важных военных объектов, еще продолжавших действовать. Спустя несколько минут ей предстояло прекратить свое существование.

– Тридцать шесть миль, – сообщил штурман командиру группы. – Цель прямо по курсу. Оружие готово к бою.

Каждый из четырех F-15E нес то самое оружие "нелетального действия", о котором так мечтали гуманисты и пацифисты. Кассетные бомбы CBU-94, предназначенные для поражения электростанций, были начинены не взрывчаткой – если не считать вышибных зарядов – а катушками с графитовыми нитями, вызывавшими короткие замыкания при попадании на высоковольтные линии. Идеальное оружие – минимум жертв и максимум ущерба для инфраструктуры, полный паралич всех систем, паника и ужас в городах, очутившихся вдруг в каменном веке.

– Двадцать миль до рубежа атаки, – сообщил в эфир командир группы. – Скорость пятьсот, высоту не менять. – И тотчас совсем другим голосом, в котором деловитость и сосредоточенность уступили место едва сдерживаемому страху: – О, черт! Я в захвате!

Бортовая станция радиотехнической разведки AN/ALR-56C командирского истребителя "Страйк Игл" разразилась тревожным зуммером, извещая экипаж, что их машина оказалась в конусе луча вражеского локатора, с земли подсвечивавшего шедший на малой высоте самолет. И в тот же миг получили предупреждение остальные экипажи, разом оказавшиеся на прицеле.

– Это SA-10! – Бортовой компьютер, проанализировав параметры излучения чужого радара, безошибочно "распознал" нынешнего противника американских пилотов, заставив их похолодеть от страха. – Поставить помехи, выполнить противозенитный маневр, – пытаясь сохранять хладнокровье, приказывал командир группы. – Сбросить ложные цели!

Автоматы AN/ALE-45 выстрелили очередь патронов с дипольными отражателями, скрывшими "Страйк Иглы" от "взгляда" русских радаров. И одновременно бортовые станции постановки помех AN/ALQ-135 всех четырех машин обрушили шквал импульсов, ослепляя вражеских зенитчиков, сбивая им прицел, позволяя уйти из зоны поражения, спрятаться на сверхмалых, но было уже поздно. Лишь на краткие секунды на экранах радаров подсвета и наведения 30Н6 зенитно-ракетных комплексов появились отметки целей, и тотчас навстречу им взвились, оставляя быстро таявшие дымные следы, ракеты.