Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 122 страниц)

Заунывный вой сирены прокатился над летным полем. Пилоты, нервно курившие в ожидании приказа, побросав сигареты и отчаянно матерясь, бросились к своим истребителям. Взлетая по приставным лесенкам в кабины, они дрожащими руками торопливо защелкивали застежки привязных ремней, буквально сливаясь со своими машинами. Опускались полупрозрачные забрала шлемов, оживали, разражаясь нарастающим гулом, турбины, и уже первые истребители выкатывались на взлетную полосу, занимая стартовые позиции.

Генерал-полковник Малинин ловко нырнул в чрево тесной кабины истребителя Су-30. Командующий авиацией войск ПВО занял место в задней кабине, перед экраном отображения тактической обстановки. Отсюда, с борта настоящей "командирской" машины, Малинин мог наблюдать за действиями своих пилотов, управляя целой эскадрильей, и также мог сам вступить в бой, всецело полагаясь на мощь "Сухого", в которой прежде никогда не разочаровывался.

– Внимание, – произнес Малинин, застегнув под подбородком ремешок летного шлема. – Противник на подходе. Всем взлет!

Турбины нескольких десятков самолетов разом взвыли на высоких тонах, и истребители, рассекая воздух сдвоенными килями, будто лезвиями, один за другим начали подниматься в небо. "Сухие", разбегаясь по бетону, отрывались от земли, резко набирая высоту и занимая позиции над авиабазой Липецка. И только когда в небе оказалось не меньше дюжины истребителей Су-27, начал свой разбег первый из пары А-50. Огромный, точно дом, Ил-76М, медленно разгоняясь, добрался почти до края взлетной полосы, когда катки шасси, наконец, оторвались от бетонного покрытия, и "летающий радар" принялся медленно карабкаться вверх, чтобы присоединиться к ожидавшему его эскорту.

– Вперед, парни, – со злым смехом бросил в эфир Малинин. – Порвем этих сук! Всем слушать мои приказы и смотреть в оба!

Летчики ответили яростными возгласами. Каждый сделал свой выбор и теперь спешил вступить в бой, отомстив за позор своей страны и за гибель товарищей. Никто не думал об отступлении.

Глава 9
Битва за небеса

Ставропольский край, Россия

19 мая

Танки Т-80У летели по равнине, точно на них вдруг перестали действовать законы физики, незыблемые для всей вселенной. Боевые машины весом сорок шесть тонн парили над степью, сопровождаемые натужным воем турбин. Развив скорость восемьдесят километров в час, они во главе лязгавшей металлом колонны упрямо рвались к предгорьям Кавказа, а следом, выплевывая в воздух едкие клубы выхлопных газов, ползли боевые машины пехоты, сминая степную жесткую траву широкими гусеницами, тяжело переваливались грузовики, катились мостоукладчики и ремонтно-эвакуационные машины. Мотострелковый полк, растянувшись длинной вереницей на несколько десятков километров, стрелой мчался по степной пустоши, с каждой минутой все более приближаясь к цели.

Алексей Басов, уже начиная обливаться потом – в боевом отделении танка было жарко, и с каждой секундой становилось еще невыносимее – не выпускал из рук карту. Здесь, посреди лишенной заметных ориентиров равнины, прокладывая курс, полковник мог рассчитывать только на компас, выбирая верное направление, а уж отсутствие дороги его не ничуть страшило – "реактивные" танки Т-80 могли пройти буквально всюду.

Воздухозаборники газовых турбин ГТД-1250 жадно втягивали наполненный пылью горячий степной воздух. Над колонной на десятки метров вздымался шлейф из песка и выхлопных газов, выдававший положение полка безо всяких радаров и спутников. И двигатели боевых машин уже начинали захлебываться.

– Еще два танка вышли из строя, – доложил командир одной из рот по радио. – Фильтры забиты песком! Если так пойдет и дальше, мы потеряем половину парка еще до боя!

За спинами наступавших бойцов Сто восьмой мотострелковой оставались уже сотни километров пройденного пути, и каждый десяток верст был отмечен, будто дорожными вехами, замершими неподвижно танками и бронемашинами, обычными грузовиками, армейскими "Уралами" и "ЗиЛами", на худой конец. Техника, порядком изношенная, несмотря на все усилия обслуживавших ее бойцов, с трудом могла выдержать стремительный марш, а потому опасения командира роты были более чем оправданы. Но для полковника это почти не имело значения.

– Но половина все же дойдет до цели, – возразил Басов. – Слейте с неисправных машин все оставшееся топливо, распределите поровну между машинами вашей роты! По возможности и боекомплект тоже снимите, у нас каждый снаряд скоро будет на счету. Полагаю, не стоит ждать регулярного подвоза боеприпасов на позиции. Надейтесь впредь только на себя!

– Так точно, товарищ полковник!

Полк, сотни бронированных машин, наступал независимо от прочих подразделений дивизии – связь из-за бушующих помех так толком и не удалось восстановить. Они мчались в неизвестность, лишенные поддержки, но, на удивление, никто не пытался атаковать танкистов и мотострелков здесь, на равнине, когда могучие боевые машины были крайне уязвимы и почти беспомощны, так что Алексей Басов уже начал верить в свою счастливую звезду. Еще несколько часов – и позиции американцев появятся в прицелах наводчиков, на врага обрушится град снарядов, огненный шквал, который едва ли кто-то сможет выдержать. Они победят, сокрушат врага, и вернут мир своей стране.

Полковник Алексей Басов только мечтал о бое, как о самом счастливом событии в совей жизни, но совсем близко уже кипела яростная схватка. Враг вовсе не мешкал, но выбирал иные цели, уничтожая их методично и хладнокровно. И на раскаленную степь с небес пролилось беспощадное пламя.

Полдюжины тактических истребителей F-16C "Файтинг Фалкон" вышли к цели, укрываясь от всепроникающего взгляда радаров за гребнями холмов. Шесть истребителей скрытно приблизились к автоколонне, внезапно вынырнув из-за горушки, чтобы спустя несколько секунд обрушить на врага смертоносный дождь.

– Цель прямо по курсу, – сообщил командир группы, захватывая в прицел головную машину, громоздкий шестиосный грузовик. – Четыре мили! Ракеты к бою, парни! Пуск!

По команде пилоты залпом выпустили дюжину ракет "Мейверик", и управляемые снаряды, снижаясь, ринулись к застигнутой врасплох автоколонне, чтобы спустя несколько секунд вонзиться в борта автомобилей, расцветая пламенными цветками. Вереница грузовиков и автозаправщиков окуталась клубами дыма и всполохами пламени, взрывы переворачивали автомобили, отбрасывая их в сторону. За несколько секунд рота материально-технического обеспечения была уничтожена вместе с запасом горючего и снарядов. Танки Двадцать первой гвардейской мотострелковой дивизии продолжали движение вперед, но боевая мощь соединения уже была необратимо подорвана. Потерь противник на этот раз не понес.

– Изменить курс на ноль-три-пять, – скомандовал ведущий, когда выстроившиеся цепью истребители промчались над охваченной огнем колонной. – Выдвигаемся в квадрат Чарли-шесть, парни! Разведка обнаружила там скопление русской техники. Для нас опять есть работа!

Накренившись на левое крыло, истребители слаженно, точно на учениях, развернулись, ложась на новый курс. Степь за кормой самолетов была усеяна полыхавшими остовами автомобилей, в небо вздымались колонны тяжелого черного дыма, образовавшегося при горении дизельного топлива. Здесь все было уже кончено, но о возвращении на базу никто из летчиков не задумывался. На внешней подвеске крылатых машин еще хватало ракет и бомб, в баках было достаточно горючего, а потому охота продолжалась. Над степью в эти часы реяли десятки американских самолетов, отыскивавших врага на лике равнины и уничтожая его внезапными точными атаками. Однако удача не всегда была благосклонна к агрессору.

Разведывательный спутник "Ки Хоул-11", совершая очередной виток вокруг голубой планеты, обнаружил в одном из квадратов колонну бронетехники, послушно сбросив "картинку" с указанием координат в штаб, и там, не мешкая, отдали приказ группе истребителей, направив их к цели. Четверка F-16C "Файтинг Фалкон", на пилотов которых ныне легла основная нагрузка, изменила курс, но за те десятки минут, что пришлось потратить на расшифровку снимков и принятие решения, мотострелковый батальон преодолел полсотни километров, а точно там, где он находился, появился в полном составе зенитно-ракетный полк мотострелковой дивизии.

Обзорный радар боевой машины зенитно-ракетного комплекса "Тор-М1" обнаружил вражеские истребители на расстоянии чуть менее двадцати пяти километров, несмотря на то, что "Соколы" шли на предельно малой высоте, огибая возвышенности. Луч скользнул по фюзеляжам, мгновенно вернувшись назад, и командир расчета, увидев пульсирующую отметку на экране, отчетливо произнес:

– Цель воздушная групповая по пеленгу пятьдесят пять! Дальность двадцать три, высота двести! На запросы не отвечает! Комплекс в боевой режим!

– Есть в боевой режим!

По команде, поданной с пульта управления всего одним касанием, на одну из ракет мгновенно было подано питание. Управляемый реактивный снаряд, скрытый в ячейке вертикальной пусковой установки, массивного короба на крыше боевой машины, ожил. Пришли в движение гироскопы системы наведения, и осталось только подать команду на запуск.

– Взять цель на автосопровождение, – продолжал отдавать приказы командир расчета. Боевая машина, не покидая общего строя колонны, в движении была готова отразить воздушный удар. – Двухракетный залп!

Навстречу приближавшимся истребителям протянулся узкий конус луча радиолокационной станции сопровождения целей, мертвой хваткой впившийся в крайний самолет. Расстояние до цели стремительно сокращалось, и когда оно сжалось вдвое против первоначального, когда американский самолет оказался всего в десятке верст от зенитно-ракетного комплекса, в боевом отделении пусковой установки прозвучала самая важная команда:

– Огонь!

Пилоты "Фалконов" только начали набор высоты, "вытаскивая" свои машины на две сотни метров, чтобы оттуда быстрее обнаружить цель, но так ничего и не успели понять, внезапно оказавшись атакованными. Вышибной двигатель выбросил из транспортно-пускового контейнера ракету 9М331, и тотчас еще одну. Обе ракеты буквально зависли в двух десятках метров над боевой машиной, а потом маршевые двигатели отшвырнули управляемые снаряда навстречу цели, в полете разворачивая их параллельно следящему лучу.

– Первая пошла, – доложил сержант-зенитчик, прикипевший к экрану радара. – Вторая пошла!

Ракеты, оставляя белесый росчерк, прочертили крутую дугу, удаляясь от пусковой установки. Они мчались навстречу попавшему в прицел самолету со скоростью восемьсот метров в секунду, в полностью автоматическом режиме, подчиняясь командам бортовых компьютеров, не оставляя противнику ни единого шанса.

Американский пилот понял, что атакован, когда ракеты были уже менее чем в восьми километрах, пожирая расстояние с немыслимой скоростью. Сенсоры бортовой системы предупреждения об облучении AN/ALR-69, которых на мгновение коснулся луч прицельного радара "Тора", выдали паническое сообщение, и пронзительное верещание зуммера наполнило кабину. Пилот, бросив свой истребитель в рискованный маневр, стремясь сорвать захват, уйти из-под огня, немедленно включил станцию постановки помех AN/ALQ-131, пытаясь "ослепить" чужие радары. Тщетно.

– Цель маневрирует, – доложил оператор, по-прежнему различавший в "крупе" помех, подернувшей экран локатора, метку, обозначавшую попавший в клещи вражеский самолет. – Ставит комплексные помехи!

"Файтинг Фалкон" выполнил резкий разворот, рассыпая позади себя облака дипольных отражателей, о которые разбивался луч радара, возвращаясь на пусковую установку десятками ложных сигналов. Генератор помех, подвешенный в контейнере под консоль истребителя, работал на полную мощность, "сводя с ума" головки наведения зенитных ракет. Включив форсажный режим, атакованный летчик пытался как можно быстрее увести свою машину, уже преодолевшую звуковой барьер, из зоны поражения, туда, где до него не дотянутся вражеские ракеты.

Развив скорость свыше двух тысяч километров в час, истребитель мчался прочь от опасности на ничтожной высоте, чудом – и мастерством летчика – избегая столкновения с землей, не менее губительного, чем любые ракеты. Пилот рискнул, но свою порцию удачи в этот день он уже получил раньше.

Управляемая ракета 9М331 скользнула над фюзеляжем "Фалкона", сблизившись с целью менее чем на три метра, и радиовзрыватель немедленно дал команду на подрыв боевой части. Пятнадцатикилограммовая боеголовка превратилась в облако раскаленных газов, и поток разогнанной до гиперзвуковых скоростей осколочной шрапнели пронзил фонарь кабины, изрешетив фюзеляж и тело летчика. Потерявший управление истребитель камнем рухнул к земле, и уже в падении его настигла вторая ракета, прямым попаданием превратившая крылатую машину в сгусток огня.

– Есть поражение, – радостно доложил оператор, увидев, как метка цели внезапно исчезла, окончательно слившись с окружающим ландшафтом. – Один готов!

Уцелевшие истребители поспешно отворачивали в стороны, выходя из-под огня. Пилоты, поняв, что нарвались на противника, которого не должны были встретить, решили не рисковать, прервав атаку. Но в дело уже вступили остальные машины зенитно-ракетной батареи, и вслед за метавшимися в панике "Файтинг Фалконами", заполнившими эфир помехами и призывами о помощи, рванули огненные стрелы ракет "земля-воздух". Попавшие в перекрестья радиолокационных прицелов крылатые машины маневрировали, летчики, которым нисколько не хотелось умирать над чужой землей, старались сбить прицел, сорвать захват, спрятавшись от вражеского огня на сверхмалых высотах.

– По цели номер два, – приказал командир пусковой установки, охваченный настоящим азартом охотника. – Двухракетный залп. Пуск!

Боевая машина внесла свою лепту в общую работу, и к полудюжине стартовавших с разницей не более секунды ракет присоединились еще два зенитных снаряда, покинувшие ячейки транспортно-пусковых контейнеров. Волна управляемых ракет настигала американские самолеты, пилоты которых оказались, неожиданно для себя, в самом пекле. Еще один F-16C, сраженный попаданием сразу трех ракет, развалился на куски в полете, другой, оставляя за собой дымный след, пошел на снижение, и за миг до того, как истребитель врезался в склон холма, ускоритель выбросил из кабины кресло пилота с намертво пристегнутым к нему человеком.

– Есть! Поражение, – почти кричал оператор радиолокационной станции, видевший, как стремительно сокращается число противников. – Еще одного ублюдка свалили!!!

Пилот последнего истребителя, по которому теперь вели огонь все боевые машины огневой батареи, выстреливая вдогон "Боевому соколу" одну ракету за другой, еще пытался спорить с судьбой, выжимая из своей машины все до капли, и все же его участь была решена. Попав под перекрестный огонь целой зенитно-ракетной батареи, было бессмысленно рассчитывать на благоприятный исход. Летчик пытался спорить с судьбой до последнего, пытаясь перебороть неизбежность, но все, что он смог – выиграть еще чуть более полминуты.

Единственная ракета настигла самолет почти на границе зоны поражения, накрыв его волной осколков. Стальное крошево прошило сталь и пластик фюзеляжа, вспоров топливные баки, и пилот в последний миг успел дернуть рычаг катапульты, покидая свою машину. Тело буквально размазало по креслу, от перегрузки потемнело в глазах, и когда летчик вновь начал воспринимать окружающую действительность, над головой его раскрылся купол парашюта, а от горизонта, вздымая клубы пыли, мчались облепленные пехотинцами бронетранспортеры. Полностью покорный воздушным потокам пилот заскрежетал зубами – торжествовавший противник спешил собрать трофеи своих побед.

Зенитно-ракетный полк, единственная надежда наступавших танкистов на защиту от угрозы с воздуха, продолжил движение, разворачивая над дивизией ракетный зонтик, способный если не отразить, то хотя бы ослабить удар. Предстояло еще преодолеть не один десяток, не одну сотню километров, прежде чем басовито заговорят мощные танковые орудия, предвещая гибель врага. И это не должно было стать обычным маршем – узнав об уничтожении сразу двух звеньев истребителей, в штабах противника отдали новый приказ, и сразу полтора десятка самолетов, до предела нагружены авиабомбами и противорадарными ракетами, взмыли в небо. Предстоял еще один бой, победа в котором вовсе не была предопределена.

Однако, несмотря на потери, несмотря на то, что над колоннами техники вились, точно рой кровососущей мошкары, звенья и целые эскадрильи вражеских самолетов, щедро рассыпавших над степью бомбы, наступление продолжалось. Вздымая пыльные шлейфы, оглашая всю округу ревом мощных дизелей и лязгом стальных траков, сотни танков и бронемашин, танковая и две мотострелковые дивизии в полном составе, мчались по ставропольским степям на юг. Их целью был Грозный, откуда поступил панический призыв о помощи, и где уже высаживались американские десантники, с ходу вступая в бой.

Танкисты шли в атаку на свой страх и риск. Над всем югом России бушевала невидимая, но собравшая колоссальную мощь буря, настоящий шторм электромагнитных помех, намертво глушивший всякую связь. И потому далеко не все в этих краях еще знали о начавшейся войне. Жители отдаленных поселков и хуторов, включая свои телевизоры и радиоприемники, с удивлением слышали звучавший из динамиков вой и треск помех, недоуменно переглядываясь и пожимая плечами. Лишь доносившийся из поднебесья гул турбин мог натолкнуть их на какие-то догадки, но здесь каждый знал о грандиозных учениях, и потому на маневры списывалось слишком многое.

Офицеры, командиры полков и батальонов, были осведомлены намного лучше, но это в действительности мало что меняло. Противник, искушенный в подобных делах, бил не по людям и технике, а по боевому духу, лишая солдат и их командиров уверенности, мешая согласовывать любые свои действия. Все штабы, командные центры, все это, хоть и находилось в считанных десятках, в лучшем случае – в сотнях километров, будто перестало существовать, переместившись, например, на другую планету. Некому было думать за командиров дивизий, полков и батальонов, некому стало теперь принимать на себя весь груз ответственности. Шла война, необъявленная, но жестокая и беспощадная.

И все до единого, обычные механики-водители, сотрясавшиеся во чревах многотонных танков и боевых машин пехоты, и командиры, находившиеся в относительном комфорте штабных машин, думали об одном. Каждого из них вне зависимости от должности и количества звезд на погонах, терзала единственная мысль – почему несколько сотен боевых машин, несколько десятков тысяч солдат, сжавшись в стальной кулак, до сих пор почти не ощутили на себе всю мощь ракетно-авиационных ударов противника, на которые американцы всегда были такими мастерами. Каждый хотел знать, почему танки, вместо того, чтобы полыхать среди выжженной степи, стремительно и неотвратимо идут к своей цели, чтобы там встретиться, наконец, с живым, осязаемым и вполне уязвимым врагом. Но ответа никто не знал.

А где-то по другую сторону границы офицерам, не покидавшим штабы уже несколько часов, было совсем не до русских танков. Точнее, они не сомневались, что очередь дойдет и до них. Но в те самые минуты, когда бронированная армада, оглашая ревом ставропольские степи, мчалась на юг, к окутанным дымкой хребтам Кавказа, севернее, в небе над степями Калмыкии разворачивалось грандиозное воздушное сражение. Там, в высоте, лучшие люди страны приносили себя в жертву, чтобы такой ценой их соратники могли хотя бы попытаться взять реванш, ибо, проиграв первое сражение, они еще не проиграли эту войну.

Полустершаяся разметка взлетной полосы метнулась под брюхо стремительно разгонявшегося истребителя, и грязно-белые полосы слились воедино. Тело на мгновение наполнилось непривычной тяжестью, а затем земля вдруг провалилась куда-то вниз, и над головой, всюду, куда бы ни был обращен взгляд, раскинулась лазоревая чаша небосклона, обрамленная по краю, по самой линии горизонта, клубившимися белоснежными облаками, надвигавшимися откуда-то с севера.

– Наш эшелон – восемь тысяч, – произнес Владислав Малинин в микрофон переговорного устройства, находившийся возле самого уголка рта. – Скорость девятьсот, курс двести. Район сбора группы – квадрат девять-четырнадцать.

Командующий авиацией войск противовоздушной обороны, крепко стянутый привязными ремнями, отсюда, из задней кабины тяжелого истребителя-перехватчика Су-30, видел протянувшиеся в вышине белесые, быстро таявшие следы, оставленные другими самолетами, взлетевшими раньше. В небе находилось уже не меньше двух десятков крылатых машин, стремительных и мощных Су-27 разных модификаций, почти все, что оказалось способного летать в липецком Центре боевого применения фронтовой авиации. И теперь эта армада, вооруженная до зубов, сбивалась чуть в стороне от авиабазы в огромную стаю, готовую по приказу генерала Малинина развернуться на юг, чтобы там, над иссушенными беспощадным солнцем степями схлестнуться насмерть с силами врага.

Генерал-полковник ощущал себя в эти минуты древним ратником, отправляющимся на битву с жестокими чужеземцами. Быть может, тысячу лет назад эти степи топтали копыта боевых коней его предков, уходивших за горизонт, чтобы там, в неведомых краях, дать бой коварным хазарам, печенегам или половцам, жаждавшим русской крови. И вот новый враг грозит родной стране, и должно встать на его пути, чтобы, даже ценой собственной жизни, остановить его, утопив в собственной крови. И пусть звенящую сталь кольчуги заменил противоперегрузочный костюм, а вместо узкой прорези забрала командующий смотрел на мир сквозь плексиглас солнцезащитных очков и прицел нашлемной системы целеуказания, избавиться от странного чувства было не просто. Оседлав стального крылатого коня, генерал мчался навстречу врагу, уходя в неизвестность и увлекая за собой свою дружину, безграничную верную вождю до самого конца.

– Радары без приказа не включать, – распорядился генерал-полковник Малинин. – Пока возможно, действовать по командам с наземных пунктов наведения. Всем смотреть по сторонам – противник может появиться в любой момент!

– Принято, – отозвался пилот, находившийся в передней кабине, и сейчас взявший на себя все управление крылатой машиной, уверенно взбиравшейся ввысь, к самому солнцу. – Высот шесть тысяч, скорость девятьсот. Следуем в квадрат девять-четырнадцать. Есть смотреть по сторонам!

Приказ Малинина слышали пилоты всех без исключения самолетов, и тех, что уже оторвались от земли, и тех, что еще только готовились к взлету, ожидая команды диспетчера, в свою очередь, ждавшего, когда освободится взлетная полоса. И командующий мог видеть своими глазами, что приказ был исполнен немедленно и в точности. Широкоформатный экран отображения тактической обстановки, занимавший большую часть приборной доски перед вторым пилотом тяжелого Су-30, оказался буквально заполонен метками, обозначавшими самолеты разных типов, среди которых пока не было ни одного "чужого". Генерал мог видеть положение каждого из своих истребителей, управляя их действиями, и весомый вклад в это вносил самолет радиолокационного дозора А-50, величаво проплывавший в эти мгновения над ангарами и казармами липецкой авиабазы.

– Вторая эскадрилья, я Первый. Ваша задача – прикрыть "гриба", – приказал Малинин. – Пока в воздухе остается хоть один из вас, его радар должен работать!

– Вас понял, Первый, – раздалось в ответ. – Здесь все начеку. Никто не прорвется мимо нас!

Тяжеловесный Ил-76, отличавшийся от своих военно-транспортных собратьев массивным десятиметровым дисковидным обтекателем антенны радиолокатора кругового обзора вполне заслуживал этого жаргонного названия, но не было в нем ничего пренебрежительного и даже ироничного. Радиолокационный комплекс "Шмель", главное "оружие" небесного тяжеловоза, позволял "видеть" чужие самолеты на расстоянии свыше полутысячи километров – радар, находящийся на высоте добрых десять тысяч метров над землей, обладал намного большими возможностями, чем наземные локаторы, даже самые мощные из них.

Только А-50 – а таких машин в распоряжении командующего было целых две, очень неплохо – мог уравнять шансы русских пилотов в схватке с американцами, ведомыми в бой по командам с "летающих радаров" типа "Сентри", и потому летчики приняли приказ Малинина со всей ответственностью. В воздушном бою ныне, как и всегда, большие шансы на победу у того, кто первым увидит врага и успеет занять наиболее удобную позицию для атаки, а потому по обоим бортам "Ильюшина" пристроилось сразу по два звена Су-27, и еще несколько машин держались во внешнем кольце обороны. В общем же почти треть наличных сил была направлена на защиту самолетов дальнего радиолокационного наблюдения от любой угрозы. И пусть пилотам истребителей эскорта, возможно, даже не придется принять участие в сражении, но остальные, получая информацию от А-50, будут действовать втрое эффективнее.

– Первый, я база, – диспетчер, отправлявший в полет один за другим истребители, вызвал Малинина, когда его самолет уже удалился от Липецка не менее, чем на сотню километров. – Все машины в воздухе!

Всего в распоряжении генерал-полковника было сейчас чуть менее полусотни "Журавлей", тяжелых истребителей Су-27, меньше, чем мог бросить против них вконец распоясавшийся враг. Что ж, и этого могло хватить, чтобы принять в родном небе достойную смерть, заставив противника надолго запомнить, как сражаются русские летчики.

– Внимание всем, – на общей частоте произнес Малинин, которого мог слышать каждый без исключения пилот. – Курс сто восемьдесят! На связь без моего приказа не выходить!

Полсотни истребителей, теснившиеся вокруг двух "Ильюшиных", словно цыплята вокруг своих наседок, разом изменили курс. Стая, превращаясь в стальной кулак, двинулась на юг, навстречу врагу. А где-то внизу ползли по степи танки и бронемашины, и их экипажи тоже спешили вступить в бой, побыстрее добравшись до врага, мертвой хваткой вцепившись ему в глотку, ломая, пусть даже в предсмертном броске, хребет.

Владислав Малинин понимал, что шансов на победу у его людей практически нет – противник ни за что не уступит это небо его законным хозяевам теперь. Но в любом случае получится выиграть хоть немного времени, отвлекая внимание врага от бронированных кулаков трех дивизий, мчавшихся по степи прямым ходом к Грозному, где бой кипел уже сейчас. И этого генерал-полковнику Малинину было вполне достаточно, чтобы считать свою гибель не напрасной.

Эту войну каждый вел по-своему. Кому-то предстояло вести в атаку стремительные крылатые машины, прорываясь сквозь вражеский огонь, чтобы в последнем броске достать свою жертву, всадить в брюхо чужого самолета свои ракеты. А кто-то в тишине и относительном комфорте до рези в глазах всматривался в мерцание мониторов, чтобы первым сообщить столь ожидаемую весть, начав этот бой.

Стая стальных "Журавлей", истребителей Су-27, в отличие от своих пернатых тезок, исключительно опасных в своей родной стихии, мчалась на юг, замкнув непроницаемой кольцо вокруг двух гигантов – самолетов дальнего радиолокационного обнаружения А-50. Пилоты истребителей, доверив управление машинами автоматике, расслабившись, хоть и давалось это нелегко, пытаясь скопить как можно больше сил для грядущей схватки, терпеливо ждали сигнала, не сомневаясь, что их "дозорные" бдят и не подпустят врага слишком близко.

Именно А-50 сейчас казались самыми ценными боевыми единицами взлетевшей из-под Липецка армады. Антенна радиолокационного комплекса "Шмель" мерно вращалась под сплющенным обтекателем, вновь и вновь посылая во все стороны, до самого горизонта, сканирующие импульсы. Экипаж "Ильюшина" был сейчас глазами и ушами для горстки храбрецов, под началом генерал-полковника Малинина осмелившихся бросить вызов уже торжествовавшему победу врагу. Никто из операторов не смел отвлечься и на мгновение – щурясь от напряжения, они пристально вглядывались в мониторы, ронявшие на лица людей зеленоватые отсветы. Вновь и вновь уходили куда-то вдаль потоки энергии, рассеивавшейся в пространстве, так и не встретив преграды. И вдруг все изменилось.

– Цель на радаре, – затараторил оператор, вздрогнув, когда в наушниках неожиданно прозвучал предупреждающий сигнал. – Азимут сто восемьдесят, дальность четыреста! Движется встречным курсом!

– М-мать, – с явным испугом промолвил командир экипажа, увидев, как край монитора заполоняют многочисленные отметки, каждая из которых была на самом деле вражеским самолетом. – Их же не меньше сотни!

– Ну, все, – истерически хохотнул кто-то. – Сейчас начнется, так что только перья полетят!

Время словно вдруг ускорило свой бег, счет его пошел на минуты, на секунды, которые требовались противникам, чтобы сблизиться на расстояние выстрела, и тогда уже перестанет иметь смысл любое управление, все решит выдержка и быстрота реакции пилотов, сейчас уже получавших первые сообщение о приближении врага. Они ждали это, но все равно все произошло слишком внезапно.

Владислав Малинин не ощутил ни волнения, ни страха, услышав короткое, лишенное эмоций сообщение с борта А-50. Все чувства остались где-то на земле, а здесь, в вышине, над облаками, кажется, возле самого солнца, требовалось нечто иное, чтобы если и не победить, то пасть в бою с честью, заставив врага помнить о себе.

– Всем полная готовность, – скомандовал Малинин. – Оружие к бою! Радары включать только по моей команде!

Пилот командирского Су-30, первым исполнив приказ, поставил на боевой взвод арсенал истребителя, представлявшего настоящую ракетную батарею. На узлах подвески под плоскостями, на воздухозаборниках и между ними, теснилась масса ракет "воздух-воздух". "Сухой" генерал-полковника Малинина нес восемь снарядов средней дальности Р-27, поровну с тепловым и радарным наведением, и еще шесть ракет ближнего боя Р-73, до сих пор считавшихся непревзойденными в своем классе. Американцы со своим "Сайдвиндером", кажется, сумели все же приблизиться к возможностям русской ракеты, и теперь пилотам предстояло выяснить, чьи же конструкторы могут по праву зваться лучшими в мире.

– Ну, что, майор, готов? – Командующий окликнул своего первого пилота, которому предстояло вести ближний бой, вырывая победу в "собачьей свалке", когда противник сойдутся на дальность пушечного огня. – Янки ничем не лучше нас, они так же могут ошибаться! Стреляй быстро и точно, и мы еще сможем снова ступить на летное поле своего аэродрома!

– Я готов, товарищ генерал-полковник. Мы их порвем к чертовой матери!