Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 113 страниц)

«…С годами стал все больше замыкаться в себе, и связь его с другими физиками ограничивалась чисто деловыми и научными отношениями. Он не посещал съездов естествоиспытателей, и в своей частной жизни и во время путешествий не выходил из круга своих ближайших ассистентов и нескольких старинных друзей-математиков, философов, врачей. Поэтому личное его влияние на физиков, не бывших его учениками, невелико». (ГригорьевВ.И., CD Кирилл и Мефодий 2000.)

Шизоидное расстройство личности, а Рентген, по-видимому, страдал именно им, характеризуется замкнутостью, неспособностью создать теплые отношения с окружающими и затруднением в понимании общепринятых норм поведения, что проявляется в эксцентричных поступках. Отказ от доклада при получении Нобелевской премии, отказ от дворянства и т. п. поступки великого физика можно расценить как эксцентричные. Учитывая, как много ученых принадлежат к группе шизоидных психопатов, логично предположить, что это нарушение психики со свойственной ему погруженностью в свой внутренний мир (интроверти-рованность) вообще характерно для данной категории творческих личностей. По данным статистики среди лиц с шизоидным расстройством личности преобладают мужчины.

РЕПИН ИЛЬЯ ЕФИМОВИЧ (1844–1930), русский живописец, передвижник. Профессор-руководитель мастерской (1894–1907) и ректор (1898–1899) Академии художеств.

Общая характеристика личности

«Обладал весьма неустойчивым характером. Он сначала делал какой-то шаг, а потом обдумывал его и резко поворачивал назад; так бывало не раз в его жизни… Он писал Чуковскому: “Я теперь без конца каюсь за все свои глупости, которые возникали всегда и теперь часто – на почве моего дикого воспитания и необузданного характера”… Иногда для перемены мнения Репину бывало достаточно двух-трех минут». (Копшицер, 1972, с. 176–177, 252.)

«Вообще был неуравновешен и вспыльчив… В письмах много восклицательных знаков. Не довольствуясь одним восклицательным знаком, он ставил их по три, по четыре подряд… Приступы безумного гнева, которые сохранились до старости… Аккуратен был во всем до педантизма. Если брал у вас взаймы, скажем, восемь копеек, шагал потом по лужам три версты, чтобы отдать этот долг». (Чуковский, 1963, с. 555, 557–558, 573.)

«Семейная жизнь Репина не сложилась. Он был трудным в общежитии человеком, потому что никогда нельзя было знать заранее его настроение». (Кириллина, 1977, с. 14.)

«“Оригинальность” Репина или его чудачества исходили из какой-то его внутренней сущности, из склада его психики. И только характером этой психики можно объяснить, что наряду с величайшими произведениями у него попадаются картины-анекдоты, обескураживающей примитивности и недалекости… Не надо забывать, что сын И.Е. Репина был ведь совершеннейший Василий Блаженный эпохи московского средневековья. Ходил то в каких-то опорках, то совсем босой – это в импе-раторском-то Петербурге! “Психическая” нарушенность бродила в крови и отца и сына». (Милашевский, 1989, с. 28–29.)

«Когда-то Репин написал портрет своего сына – Юрия. (С чубом). Пришел к Репину акад. Тарханов и говорит: великолепный портрет! Я как физиолог скажу Вам, что вы представили здесь клинически-верный тип дегенерата… Ручаюсь Вам, что и его родители тоже были дегенераты. Кто этот молодой человек? – Это мои сын! – сказал Репин!» (Чуковский. 1991. с. 346.)

«Юрий Ильич, несмотря на свои 28 лет, был похож скорее на юношу, чем на взрослого мужчину. Перенеся в детстве какую-то тяжелую болезнь, он остался несколько инфантильным. Когда Репин увидел, как трудно даются Юрию науки, то забрал его из школы, чтобы заниматься с ним дома… В “Пенатах” жила и вторая дочь художника Наталья Ильинична. Она была неизлечимо больна. С и ей у Репина тоже было немало хлопот <…> в юности у нее появились признаки душевной болезни, приведшие к тихому помешательству». (Кириллина, 1977, с. 73, 150.)

«Посетившие старого художника в начале 1925 года Чуковский, а потом И.Я. Гинцбург были поражены происшедшими в Репине переменами. Он стал подозрителен и даже милого своего Элиаса (Гинцбурга), которого знал с детства, заставил первым попробовать шоколадн ые конфеты, которые тот привез ему в подарок». (Там же, с. 193.)

Особенности творчества

«И при гениальном таланте только великие труженики могут достичь в искусстве абсолютного совершенства.

Эта скромная способность к. труду составляет базу всякого гения».

И.Е. Рении

«Даже у великих художников эстетическое любопытство нередко заглушает депрессивные эмоции. Яркую иллюстрацию эстетической доминанты в психике художника дает дочь И.Е. Репина – Вера Ильинична Репина в своих воспоминаниях об отце: “ Помню, что раз во время гимнастики у меня закружилась голова, я упала с трапеции и разбила себе нос. Мама кинулась с водой и полотенцем. “ 11одождите, не трогайте, не трогайте, – сказал папа. Я остановилась и так стояла некоторое время. – Пу, теперь довольно, вытирайте!” Папа хотел запомнить цвет крови для Иоанна Грозного». (Грузенберг, 1924, с. 139–140.)

«…Он замучивал себя работой до обморока… Во время создания той или иной композиции на него нередко нападало такое отчаяние, такое горькое неверие в свои силы, что on в один день уничтожал всю картину, создававшуюся в течение нескольких лет… И когда к старости у него стала сохнуть правая рука и он не мог держать ею кисть, он сейчас же стал учиться писать левой, чтобы ни на минуту нс оторваться от живописи». (Чуковский, 1963. с. 585, 587.)

Страдал на протяжении большей части жизни эмоционально-неустойчивым расстройством личности. Импульсивный подтип этого вида психопатии проявляется отчетливой тенденцией к конфликтам и неожиданным поступкам, вспышкам гнева, непредсказуемым настроениям. К концу жизни стала формироваться параноидная симптоматика, видимо, органической (инволюционной?) этиологии. В патопсихологическом аспекте Репина можно отнести к личности, акцентуированной по педантически-гипер-тимному типу.

РЕСКИН (Раскин) (Ruskin) ДЖОН (1819–1900), английский писатель, теоретик искусства, художественный критик, историк, публицист. Идеолог прерафаэлитов.

«Все лучшее в человеке может проявиться только вместе со значительными недостатками».

Джон Рескин

Наследственность

[Дед по линии отца] «…из-за непомерной щедрости и нерасчетливости дед растратил все состояние. Разорившись, он сошел с ума и покончил с собой <…> Нам представляется, что шотландский купец может растранжирить свое состояние, только не будучи в здравом уме». (Эфроимсон, 1998. с. 155.)

[Мать] «…была особа психопатического характера. Была очень жестокого, деспотического, сурового нрава. Ее воспитательные приемы отличались крайней жестокостью и суровостью». (Сегалин, 1925а, с. 34.)

Общая характеристика личности

«Происходил из отягощенной семьи. Социально неустроенный и недостаточно приспособленный. Большей частью депрессивный, в конце жизни страдал психическими нарушениями». (Nelson, 1928. с. 682.)

«Родители Джона Рескина, заметив в своем ребенке опасное преждевременное развитие и неустойчивый гений, постарались отгородить его от контактов с окружающим миром». (CD Епс. Britannica 97.)

«Частые депрессивные фазы с навязчивыми состояниями. Из-за неразрешенного Эдипова комплекса и привязанности к матери в течение всей жизни импотент. Он любил инфантильных женщин и даже одну девятилетнюю девочку. Ухудшения его состояния наступали после того, как любимые им женщины созревали и становились взрослыми. Его собственный брак вскоре был объявлен недействительным из-за его мужской несостоятельности. Мастурбация в значительной степени отягощала его совесть. В поздние годы наступили болезненные фазы, которые по своей клинической картине граничили с манией». (Allen, 1950, с. 7—14.)

«Джон Рескин периодически переходил от состояний возбуждения и подъема к состоянию меланхолии и бездеятельности, оставаясь в рамках условной нормы. Окружающие на протяжении всей его жизни боялись за его рассудок, однако настоящий приступ мании поразил его лишь в начале 1878 г., и острая фаза длилась около полутора месяцев. Затем последовала фаза депрессии, продолжавшаяся около полугода. Писать он стал только в сентябре, но, по-видимому, депрессия продолжалась и в марте 1879 г… Когда… у него был приступ депрессии, он стал беспокойным, раздражительным, подозрительным, и у него неконтролируемо менялись настроения и планы. Часто по ночам Рескина мучили кошмары, переходившие в галлюцинации. Но по прошествии приступа к нему снова возвращался здравый смысл и работоспособность». (Эфроимсон, 1998, с. 156.)

«Состояние его здоровья улучшилось в 1880—81 гг., и он даже возобновил работу в Оксфорде, но последующие годы были омрачены приступами мании. Это были, однако, как раз те самые годы, когда она написал наиболее прелестные из своих произведений, автобиографические заметки “Прошлое” (1885—89)… Он их так и не окончил, а после шестого приступа сумасшествия летом 1889 г. он был уже неспособен вообще что-либо написать кроме своей подписи… Рескин жил одинокой и трудной жизнью, часто перенося приступы сумасшествия… Кроме того, Рескин был человеком истинно оригинальным. Он был абсолютно честным и до курьезного наивным человеком!… Его оригинальность и его интеллектуальное потворство своим слабостям оказались неразрывно связанными с его психологической ущербностью. Но несмотря на эти расстройства (а иногда и благодаря им), он оказался способен самым прекрасным образом выразить свои ощущения в мемуарной прозе». (CD Епс. Britannica 97.)

«Рескин – один из самых туманных и ложных умов нынешнего столетия, но он замечательный стилист. Писания его – дикий бред, но бред фанатика, чувствующего очень глубоко. Его настроение напоминает настроение испанских инквизиторов; он – настоящий Торквемада в эстетике». (Нордау, 1995, с. 68.)

Приведенные сведения позволяют сделать несколько клинических замечаний. Дед Рескина явно страдал маниакально-депрессивным психозом: в маниакальной психотической фазе он разорился, а в депрессивной – покончил жизнь самоубийством. У самого Джона Рескина проявляется отчетливая смена фаз такого же биполярного аффективного расстройства с высокой творческой продуктивностью в мании и с заторможенностью творческого процесса в депрессии. Джон Рескин бессознательно испытывал страх перед женщинами и всю жизнь искал себе такую инфантильную и наивную пару, которая бы не представляла для него сексуальной «опасности», требуя подтверждения его мужественности. Можно предположить, что творчество Рескина помогало ему заглушить неудовлетворенность жизнью, собственную неполноценность, обиду на мать. Перенеся свою агрессивность в сферу творчества, он мог позволить себе расправляться с эстетикой (женщиной?) как «настоящий Торквемада».

РЕТЕЛЬ (Rethel) АЛЬФРЕД (1816–1859), немецкий живописец и график.

«Ребенок очень рано проявил интерес к живописи, и уже в возрасте тринадцати лет его рисунки обеспечили ему поступление в Художественную академию Дюссельдорфа… Но психическое расстройство, полученное в результате несчастного случая в детстве, стало все в большей степени проявлять себя». (http://74.19llencyclopedia.org/ R/RE/RETENE.htm)

«Первые симптомы психического расстройства проявились во время второго посещения Рима (1852—53). Именно в этот период, когда художник находился на грани между безумием и здоровьем, он создал свои самые выразительные произведения. Скончался в Дюссельдорфской лечебнице для психически больных». (CDEnc. Britannica 97..)

«Нервозная астеническая конституция. За пять лет до смерти первые признаки паралича. Еще раньше уже был душевно болен». (Braun, 1940, с. 49.)

«Увеличениетворческой производительности как следствие гипоманиа-кальной возбужденности». (VorbergG., 1923а; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 504.)

«Он мог бы стать величайшим живописцем Германии, но болезнь уничтожила его энергию… В последние годы жизни страдал от размягчения мозга». (http://www.newadvent.org/ cathen/ 12794a.htm)

Мы уже приводили примеры удивительного феномена, связанного с течением сифилитического поражения головного мозга и развитием прогрессивного паралича. Б его начальной, гипоманиакалъной стадии иногда отмечается поразительный взлет творческой продуктивности, обусловленный своеобразным изменением психического состояния. Разумеется, эта стадия рано или поздно переходит в следующие, которые действуют на психику разрушительным образом. Вероятно, это рассуждение можно отнести к судьбе немецкого живописца.

РЕТИФ ДЕ ЛА БРЕТОНН (Retif или Restif de La Bretonne) НИКОЛА (1734–1806), французский писатель.

«…И детство, и юность Ретифа – одни из самых странных. Можно сказать, что ребенком в полном смысле слова он был очень недолго, и в то же время он всю жизнь сохранял отпечаток наивности, свойственный детскому возрасту <…> педагогическая действительность, вы-Павшая на долю Ретифа, была мизерна. Учение шло урывками, точно с раздумьем, действительно ли это надо, пригодится ли это ребенку… Вследствие подобной системы воспитания Ретиф переходит в короткий срок из одной школы в другую». (Барро, 1994, с. 299.)

«Сочетание рано пробудившейся пылкой чувственности с чрезмерной робостью привело к психическим отклонениям. В любви он фетишист и теряет сознание, прикоснувшись к туфельке желанной женщины. В Париже нищета и низкое происхождение заставляли его довольствоваться гнусными проститутками; естественно, он компенсирует несправедливость Эрота, описывая утонченную, роскошную любовь». (Моруа, 1983а, с. 110.)

«…Писатель Ретиф оказался первым истолкователем и апологетом своеобразного полового отклонения, которое получило название “ретифизм”. Еще 11-летним мальчиком он трепетал от сладострастия при виде женских башмаков и краснел перед ними, как перед девушками. Особенно пленяли его высокие каблуки. Ретиф собирал обувь своих возлюбленных, целовал, нюхал ее, раздражая при этом свои половые органы». (Сосновский, 1992, с. 134.)

«Никола поначалу тоже хотели определить по духовной части, но его независимый и даже диковатый нрав долгое время препятствовал этому намерению… Он не просто использовал собственные приключения и приключения своих знакомых в качестве материала для новелл и романов, – он достоверно и подробно описал их в шестнадцатитомном сочинении под названием “Господин Никола, или Тайны человеческого сердца”; но этого ему показалось мало, и он воспроизвел то же самое в драматической форме. Так родилась дюжина трех– и пятиактных пьес, неизменным героем которых под разными именами выступает и сам автор… Он выведывал у привратников и слуг, что происходит в том или ином доме, проникал в тайны супружеской жизни, ловил с поличным неверных жен, выпытывал нарождающиеся девичьи секреты, а затем, едва изменив имена и обстоятельства, разглашал все, что знал, в своих произведениях. Отсюда тяжбы и раздоры. Как-то раз некий Э., чью жену Ретиф вывел в “Современницах”, чуть не убил его. Обычно Ретиф записывал свои ночные наблюдения по утрам. До обеда он успевал написать целый рассказ, а то и больше… Даже почерк Ретифа – неровный, прыгающий, неразборчивый – говорит о беспорядочности его воображения: мысли теснятся, торопят перо и мешают ему аккуратно выводить букву за буквой. Недаром он терпеть не могудво-енные согласные и длинные слоги и неизменно сокращал их». (Нерваль, 1988, с. 109, 137.183–184.)

«Свои многочисленные романы писал с необычайной легкостью. Многие произведения он прямо без помощи черновика набирал в типографии…

Всего им написано свыше 200 томов». (Пуришев, 1935, с. 635.)

«…Он отличался… необыкновенною производительностью, можно сказать, феноменальной быстротой работы. Прекрасный пример: роман “Люсиль” он написал в пять дней». (Барро, 1994, с. 302.)

Писатель страдал одной из форм расстройства сексуального предпочтения, а именно – фетишизмом. Эта разновидность парафилии встречается почти исключительно у мужчин и выражается в достижении полового возбуждения и наслаждения в результате восприятия вещей, принадлежащих женщинам. Парафилии обычно не сопровождаются субъективными страданиями, поэтому вряд ли писатель считал себя больным человеком. Вместе с тем многие детали биографии говорят о наличии у него гипертимного склада личности. Этот тип конституционально-возбужденных психопатов по непонятным причинам не вошел в новую психиатрическую классификацию, хотя в свое время был блестяще описан русским психиатром П.Б. Ганнушкиным. Представители этого типа личностного расстройства характеризуются избытком энергии, стремлением к деятельности, повышенным настроением, отсутствием тонкой эмоциональной чувствительности, грубоватостью, склонностью к хвастовству, фантазированию и обману. Прослеживается тесная связь патологических черт Ретифа де ла Бретонна с особенностями его творческого процесса.

РЁТКЕ (Roethke) ТЕОДОР (1908–1963), американский поэт.

«Переломным моментом была смерть отца Ретке, человека серьезного и работящего, которого сын и любил, и боялся… Неудивительно, что его раздирали страсти, что он был человеком неудовлетворенным и других не удовлетворяющим, по духу своему несговорчивым за исключением коротких гармоничных мгновений. Неудивительно, что он был одиноким и очень требовательным к своим друзьям. Неудивительно, что сочетание рвущейся вперед энергии и неприкрытой уязвимости помрачило его разум и несколько раз приводило его в дом умалишенных». (Гелли, 1969, с. 55.)

«В характернейших вещах Ретке предстает как предельно “внеличност-ный” автоизобретатель сумеречных состояний души, некой плазматической всеобщности душевной жизни, причем чередование жизни и смерти интерпретируется как обреченность и всякое переживание – ее вариация… И все же ведущим мотивом его стихов остается трагический индивидуализм». (Муравьев, 1990. с. 380.)

«Неуверенность и неустойчивость характера привели к тому, что он стал злоупотреблять алкоголем. С 1925 по 1929 год он учился в Мичиганском университете, где продолжал сильно пьянствовать… После окончания Университета он преподавал английский язык, и к 1935 г. относятся первые сведения о возникновении у него психического расстройства, которое диагностировали как маниакальную депрессию. Его переживания того времени нашли свое отражения в поэмах… Второе обострение психического расстройства произошло в 1945 году, и в более поздние годы обострения участились. В конце концов, психическое заболевание Ретке стали воспринимать как неотъемлемую часть его личности». (Iittp://ivivw. eiu.edu/~engl002/aulhors/roelhke/ bio.html).

В течение всей своей жизни Ретке, по-видимому, страдал рекуррентным депрессивным расстройством. Первые и, возможно, не очень сильные депрессивные приступы он пытался купировать алкоголем, что внешне вполне могло выглядеть как пьянство. Но в последующем с утяжелением клинических проявлений депрессии возникла необходимость в лечении в условиях психиатрической больницы. Нарушения аффективной сферы, как правило, не нарушают интеллект и поэтому не мешают творческому процессу. Более того, в данном случае депрессивные переживания поэта находили свое отражение в стихотворениях.

РЕТЦ (Ре) ЖИЛЛЬ ДЕ ЛАВАЛЬ ДЕ (1404–1440), пэр Франции, барон, маршал, соратник Жанны д’Арк (см.).

«Прекрасно образованный, обладающий огромнейшими богатствами, с прославленным именем, он стал известен своими ужасающими эротически-тираническими приемами еще будучи в рядах войска… 26 лет он покидает двор, бросает свою блестящую военную карьеру. Оставляет жену и ребенка, запирается в уединенном замке в Бретани, делает бессмысленные траты, предается мистике, заклинаниям чертей и т. п_, впадает в половой разврат, становится педерастом, похитителем детей, убийцею, садистом, осквернителем трупов и т. д., обнаруживая при этом нередко бред величия, гордясь необычайностью и чудовищностью своих преступлений». (Ковалевский, 1903, с. 3.)

«…Вскоре выяснилось, что сердце Ре более лежало к юношам, нежели к девушкам. Юная жена оплакивала свою участь, а муж тем временем, окружив себя смазливыми пажами, занимался охотой и фехтованием… Удача шла рядом с ним шаг в шаг. Многие ли становятся маршалами Франции в 25 лет? А Жиль де Ре стал!.. Он признался в убийстве 140 детей. Но в убийствах, совершенных на сексуальной почве, а не в угоде дьяволу». (Лаврин, 1993, с. 178–179.)

«Жиль превращается в ирода, в безумного параноика-детоубийцу, в сатаниста-эротомана. Из окрестных деревень исчезают все дети. В подземелье замка целые бочки наполнены детскими трупиками. Жестокость обезумевшего феодала доходит до изуверства. Он вскрывает грудь детей, пьет с наслаждением их последний вздох, разрывает рану руками… В его больном мозгу весь мир превращается в отвратительный, чудовищно-безобразный кошмар». (Фриче, 1912, 70.)

«Он резал детей собственноручно. Он сделал из убийства театральное зрелище. Растягивал удовольствие и внимательно следил за агонией жертвы». (Ле-вандовский, 1966, с. 327.)

«Безраздельно распоряжаясь жизнью и смертью своих подданных, он замучил в своем замке в Бретани более 800 детей, за что в конце концов и предстал перед церковным судом. Находясь под следствием, он написал Карлу VII письмо-исповедь: “Я не знаю, но мне кажется, что только мое собственное воображение заставляло меня так действовать, чтобы испытать наслаждение, без сомнения насылаемое дьяволом. Восемь лет назад мне пришла в голову эта идея…” Де Ретц приказывал слугам перерезать детям горло, отделять голову от туловища, разбивать ее палками, отрывать половые органы. Иногда он привязывал ребенка к железному крюку, вспарывал внутренности и, пока тот умирал медленной смертью, насиловал его. “Останки же тел сжигались у меня в комнате, за исключением наиболее красивых голов, которые я хранил как реликвии. Я не могу в точности сказать, сколько детей было таким образом убито, но думаю, что не меньше 120 в год…” Несмотря на смиренное покаяние, де Ретц был осужден и сожжен на костре в 1440 г. в Нанте». (Сосновский, 1992, с. 112–113.)

«Некоторые ученые подозревают не без основания, что суд над Жилем де Ре был искусной инсценировкой с целью захвата его обширных владений». (Черняк, 1991, с. 58.)

«Что не могут объяснить историки, пытаются понять психиатры, которые считают, что Жил ль де Ретц стал жертвой своих садистских влечений и привычек разнузданной юности. А внешние проявления психопатической личности всегда зависят от места и времени, образования и культуры…. Вряд ли было бы правильным низводить Жилль де Ретца до уровня банального педераста; этот ярлык мало что означает и ничего не объясняет. Суть человека, мотивы его поведения остаются загадкой, уникальной в своем величии и несчастье». (Dunning, 1993, с. 17, 21.)

В биографии барона много не только легендарного, но и спорного. Перед нами выри-созывается почти мифологический образ абсолютного злодея. Реальность наверняка была несколько иной, что подтверждают некоторые историки, считая «дело Ретца» во многом сфабрикованным его политическими противниками. Интересен другой момент: Жиллъ де Ретц остался в мировой истории не как талантливый полководец и верный соратник Жанны д'Арк. Более значимыми для возникновения славы оказались совсем другие факты его биографии: кошмарные и наводящие жуть поступки, садизм, трагический финал. И уже не столь важно, существовали эти обстоятельства (в отличие от его воинских подвигов) на самом деле. Слава («аккорд гения») возникает по своим специфическим законам. И вот возникают сказки о «Синей бороде», и образ остается в истории и культуре. Справедливости ради надо заметить, что в 1993 г. Судебная коллегия Франции пересмотрела обстоятельства давнего судебного дела и из всех обвинений опального маршала подтвердила только одно – беспробудное пьянство барона, предпочитавшего самый крепкий напиток того времени – 22-градусное вино «ипокрас». Кстати, в свое время и король Карл VII, узнав о казни, в гневе лишил инквизицию полагающейся ей по закону части имущества барона; все наследство досталось жене и дочери.

РЕШЕТНИКОВ ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ (1841–1871), русский писатель-демократ.

Наследственность

«Отец… был отчаянный пьяница-дипсоман, до того жестоко обходился со своей женой, которую нещадно бил, что она принуждена была бежать от него… В тот момент, когда убежала от своего мужа, она приехала в Пермь во время страшного пожара, и этим так будто была напугана, что психически заболела». (Сегалин, 1925а, с. 49–50.)

Общая характеристика личности

«От природы веселый, бойкий и резвый мальчик раздражал их своей веселостью; его стали бить беспрерывно, зверски, до крови и довели его до такого ожесточения, что ему ничего не стоило засунуть в квашню дохлую кошку, измазать в грязи чистое белье, вытащить из самовара кран и забросить его через забор и т. д. Он стал наказанием для всего двора, все его нещадно били, а он продолжал делать всем всяческие неприятности. Ласки он никогда ни от кого не знал…» (Венгеров, CD Брокгауз и Ефрон.)

«В 1856 г. учение Решетникова было прервано: за хищение корреспонденции из почтовой конторы он был предан суду; по малолетству был присужден к “эпитимии” в монастыре. Наказание Решетников отбывал в Соликамске, где монахи приучили Решетникова к вину». (Векслер. 1935, с. 655.)

«Личное знакомство с Ф.М. для заинтересовавшегося в разъяснении этого запутанного таланта было почти бесполезно, а сам Ф.М. положительно терял некоторую долю своей литературной интересности. Он был угрюм, неразговорчив, необщителен, порой груб. От всех сторонился, смотрел волком. Ко всему и всем был подозрителен; редкоредко добродушная улыбка осветит это угрюмое лицо». (Успенский, 1957, с. 57.)

«Он страдал от сознания своего ничтожного образования, от того, что не был интересен столичным литераторам, набросившимся на него как на новинку. Его известность шла назад, хотя его печатали очень охотно в лучших журналах. К нравственным страданиям присоединялись и материальные. Хотя ой зарабатывал немало, но он был не один: вскоре по приезде в Петербург он женился на землячке, приехавшей зарабатывать в столицу свой хлеб. Пошли дети, заработок был неверный, приходилось бедствовать. Все это делало Решетникова крайне угрюмым, мрачным и грубым; он сторонился от всех и топил свое настроение в вине». (Венгеров, CD Брокгауз и Ефрон.)

Возможно, мыв данном случае имеем аффективно-возбудимый вариант патохарактеро-логического формирования личности с оппозиционным отношением подростка к взрослым. В этом случае уже меньше вызывает удивления факт появления на этой почве дистимии (подавленное, тоскливое настроение) с вторичным развитием алкогольной зависимости, которая помогала Решетникову «топить свое настроение в вине».

РИЛЬ (Riel) ЛУИ (1844–1885), руководитель восстаний метисов и индейцев в Канаде (1869 и 1885) против посягательства властей на их земли.

«В 1874 году он начинает приписывать себе сверхъестественную силу и воображает себя признанным исполнить особенную миссию. Дух, явившийся Моисею в пламени, подобным же образом является и ему и говорит: “Встань, Луи Риль, ты призван исполнить великое дело”. Как многие другие мистики, он придерживался религиозных воззрений, не согласовавшихся с догматами католичества. Он находит, что Америка должна иметь своего собственного папу… Его религиозная система составлена из заимствований из всех известных религий. Он соединяет в себе протестантизм, еврейство и магометанство. Ежедневно ему являются ангелы, и он не предпринимал никакого решения, не посоветовавшись с ними. Несколько раз он противился вполне целесообразным военным решениям под тем предлогом, что того требовали слышанные голоса. Он окружил себя только людьми, похожими на него, экзальтированными, или сумасшедшими; его секретарь, Джексон, судом в Регине был оправдан только потому, что был признан сумасшедшим. Риль убежден, что если бы его повесили, то Бог воскресил бы его… Его два раза заключали в дом умалишенных как душевнобольного». (Ковалевский, 1995, т. 2, с. 224–225.)

«В 1877–1878 гг. он провел годв лечебнице в качестве психически больного». (CD Britannica 2000.)

«…Во время процесса над Рилем его свидетельствовали четыре психиатра, причем два признали его душевнобольным, а два здоровым. Риля повесили». (Ковалевский, 1995, т. 2, с. 225–226.)

Краткость характеристики не мешает предположить, что Риль страдал параноидной шизофренией, так как у него отмечались основные проявления этого психического расстройства: бред высокого происхождения и особого предназначения, а также галлюцинаторные голоса императивного характера. Течение болезни, видимо, носило эпизодический характер; при обострениях Рилъ подвергался госпитализации. По современным критериям он, безусловно, должен был быть признан невменяемым, как страдающий хроническим психическим заболеванием, и освобожден от наказания (и тем более от казни).

РИЛЬКЕ (Rilke) РАЙНЕР МАРИЯ (1875–1926), австрийский поэт.

«Жизнь моя куда стремится?» Рильке, 1898

«Он рос единственным сыном авторитарного отца-военного и достаточно легкомысленной матери… Старшая сестра поэта умерла рано, и его мать, в сумасбродной попытке сберечь память умершей дочери, одевала своего сына в девичьи наряды». (Доерр-Зегерс, 2000. с. 8.)

«Гиперсензитивный шизоид. Бионе-гативная личность с отчетливой близостью к психозу». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 505.)

«Совместная жизнь с женой и матерью его единственной дочери продолжалась, однако, лишь несколько лет из-за склонности Рильке к беспокойству, которое не давало ему долгое время оставаться на одном месте и быть привязанным к одному человеку…. С детства он страдал от тяжелых состояний тревоги и страха смерти, состояний, которые не покинули его до конца его дней. Лу Андреас-Саломе³¹⁸, бывшая его первой женщиной и затем другом, будучи близка с Фрейдом, имела много связей в психоаналитическом мире. Поняв, что Рильке страдает от тревоги и меланхолии, она настоятельно предложила ему пройти курс психоанализа…. Из анализа его собственных описаний можно заключить, что Рильке страдал от перирдических приступов меланхолии… главными проявлениями которой были потеря работоспособности и отсутствие вдохновения. Но помимо этого он страдал от более или менее постоянной тревоги, с детства и до самой смерти. Эта тревога проявлялась во время приступов меланхолии, но не исчезала и по миновании последних; жизнь продолжалась, и в душе поэта снова появлялись стихи». (Доерр-Зегерс, 2000, с. 8—10.)

«Вел уединенный, почти отшельнический образ жизни». (Дымник, 1935, с. 668.)

«В последние четыре года перед военной катастрофой поэт сменил около пятидесяти различных мест, задерживаясь там ненадолго или чуть дольше, – столь сильным было его беспокойство и ощущение, что в парижской уединенности уже невозможно укрыться. Его тянет к людям, хотя он и знает: “Плохи мои дела, если я начинаю ждать людей, нуждаться в них, озираться в поисках людей: ведь это еще больше нагоняет на меня тоску, вызывая чувство вины….” (Письмо Лу, 28 декабря 1911)…Он жалуется на нервное недомогание (“моя телесность рискует стать карикатурой моей духовности”), обсуждает с Лу возможность подвергнуться психоанализу…» (Хольтхузен, 1998, с. 159–160.)