Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 113 страниц)

«Непрочное материальное положение семьи, усугубленное смертью отца, тяжелая болезнь матери, отсутствие места и связей вызывают у сверхчувствительного от природы Писемского “меланхолию и ипохондрию”, которые впоследствии разовьются в тяжелый недуг». (Мысляков, 1999, с. 623.)

«Обладал такой яркостью образов, что вынужден был употреблять алкоголь, чтобы избавиться от них». (Кузнецов, Лебедев, 1972, с. 170.)

«Позднее на страницах произведений Писемского явится целая галерея героев, охочих до хмельного. Уже первая крупная вещь его, появившаяся в печати, будет посвящена судьбе спившегося человека. Потом пойдут пьяненькие актеры, чиновники, озверевшие от вина мужики, дикие во хмелю обитатели глухих усадеб. Да и сам писатель, много лет вращавшийся в такой среде, приобретет со временем склонность к употреблению спиртного. Однако тогда, в недолгую пору службы в Москве, он явно сторонился запивающей чиновной мелюзги, старался держать барский тон». (Плеханов, 1986, с. 83–84.)

11848 г.] «Можно предположить, что именно в это лето Писемский приобрел ту фантастическую мнительность, о которой рассказывали все знавшие его. Через три года после пережитой эпидемии писатель изобразит в пьесе “Ипохондрик” человека, убежденного в том, что всевозможные болезни избрали его своей жертвой. В последнем действии комедии при известии о появившейся за 500 верст холере он лишается чувств. Конечно, образ ипохондрика Дурнопе-чина не автопортрет, но симпатия, с которой описан чудаковатый герой пьесы, говорит, что автор с пониманием относился к его мнительности. А у пожилого Писемского страх перед простудами и иными хворями сделается навязчивой идеей. Он по нескольку раз на дню будет обкладываться горчичниками, избегать есть ягоды и фрукты, да и других начнет заклинать не губить себя». (Там же. с. 89.)

«Отверженность от большой литературы надломила Писемского. Некогда общительный, склонный к шутке собеседник, остроумный рассказчик, он стал теперь замкнутым, подозрительным человеком… В 1874 году старший его сын Николай, только что блестяще окончивший университет, по неизвестным причинам застрелился. Другой его сын – Павел, талантливый правовед, в 1880 году заболел тяжелой психической болезнью». (Еремин, 1956, с. 46–47.)

«“Я устал писать, а еще более того жить, – писал Писемский Тургеневу весной 1878 г., – тем более, что хотя, конечно, старость – не радость для всех, но у меня она особенно уж не хороша и исполнена таких мрачных страданий, каких не желал бы я и злейшему врагу своему”. Это тягостное настроение владело Писемским еще с начала семидесятых годов, когда внезапно покончил с собой его любимый сын, молодой математик, подававший надежды. Тщетно боролась любящая семья с приступами возрастающей ипохондрии, к которой присоединились еще физические недуги». (ГорнфельдА., CD Брокгауз и Ефрон.)

«Он от природы был расположен к ипохондрии и мнительности. Под впечатлением же всего пережитого, сознания увядания таланта и общественного невнимания хандра его принимала с каждым годом большие и большие размеры; вместе с тем усиливались его старания заглушить тоску вином. Особенно запил он после внезапной смерти нежно люби-могосына Николая». (Большаяэнциклопедия, т. 15, 1904, с. 192.)

«Прежде всего Писемский был нервным человеком в высшей степени и состоял под деспотическим управлением воображения и фантазии, которые могли играть им (и играли) по своему произволу. В нем не оказалось ни малейших признаков дисциплины над собой. Он допустил развиться в себе одной психической черте до болезненности – мы говорим о его нервной трусливости перед внешним миром… Нередко случалось и наездным и местным гостям его находить хозяина в состоянии апатии, хандры и ипохондрии. Это нападало на него – наподобие припадков падучей болезни – нежданно и беспричинно». (Анненков, 1989, с. 469. 490.)

«Писемский молчаливо налил четвертую рюмку, “опрокинул” ее, взял маленький кусочек хлеба… “Понимаешь, ты, я без этого не засну! Не могу я спать без этого. Они – вот те, о ком я вам читал, не дают мне спать. Стоят вокруг меня и предо мной всю ночь и смотрят на меня, – и живут и не дают мне заснуть! И не могу я без этого – понимаешь?” Он тряхнул косматой головой, как бы стараясь освободиться от созданных его творчеством образов… и потя1гулся к пятой рюмке». (Кони, 1989, с. 186.)

УА.Ф. Писемского доминируют не столько симптомы ипохондрического расстройства (несмотря на частую характеристику его как «ипохондрика»), сколько проявления выраженного фобического синдрома. Мы встречаем довольно распространенные среди населения специфические фобии (страх перед конкретными животными и заболеваниями). Эта болезнь обычно начинается в детстве и приобретает хронический характер. Доказательством того, что писатель не был ипохондриком, служит и развившаяся у него склонность к алкоголизациям. Можно также говорить о сопутствующей дистимии.

ПИТТ (Pitt) УИЛЬЯМ Старший, граф Чатам (Chatham) (1708–1778), английский государственный деятель, премьер-министр Великобритании (1766–1768). Лидер группировки вигов.

«…Унаследовал от деда тяжелейшую подагру, которой страдал с 16 лет, и в 40 лет стал из-за нее инвалидом, а от матери, по-видимому, унаследовал предрасположение к маниакально-депрессивному психозу… Несомненно, что в семье была доля безумия: дед проявлял это в своих неудержимых приступах дикои ярости, брат Чатама идее его сестры – ненормальными страстями или насилием». (Эфроимсон, 1998, с. 185, 187.)

«…Был склонен к приступам жестокой депрессии и острой бессонницы, даже в его самые славные дни в качестве руководителя Британии в годы Семилетней войны против Франции, когда его нездоровье время от времени оказывало пагубное влияние на руководство кабинетом <…> последний срок пребывания на посту был прерван серьезным нервным срывом, временно сделавшим его жертвой маниакально-депрессивного психоза». (Грин, 1997, с. 393.)

«В 1751–1761 гг. перенес психоз. С 1767 г. бездеятельный, апатичный;' жил уединенно. Диагноз: поздняя шизофрения». (H.v. Szirmay-Pulszky; цит. по: Lange-Eichbaum, Kurth. 1967. с. 498.)

«В 1767 году у него начался очередной приступ меланхолии… Нервы и настроение Питта были в ужасающем состоянии, и вид этого великого ума, ослабленного и столь согнутого болезнью… крайне затруднил беседу… В течение всей своей долгой болезни он иногда целыми днями просиживал в маленькой комнате, положив руки на стол и склонив на них голову. Он не мог даже переносить присутствия жены в комнате и почти ни с кем не разговаривал. Если что-либо требовалось, он стучал своей палкой. Великий оратор стал говорить так редко, что высылал слуг не словами, а жестом. Обед не заносили в его комнату, а оставляли на полочке окошка двери. Длительные приступы психической депрессии, которой он часто подвергался, теперь перекрывались приступами возбуждения, граничащими с сумасшествием… Но приступ депрессии заканчивался, и он начинал работать как одержимый: с января 1770 по февраль 1771 г. Чатам с огромной энергией боролся в парламенте. В 1773 г. он опять'серьезно болен. Возвращение на два года всех симптомов его предыдущей страшной болезни напомнило ему о его слабости. Он снова не мог ни думать, ни говорить о каком-либо деле… Еще несколько раз Питт Старший возвращался к работе… Чатам был снят с политической сцены подагрой и меланхолией». (Эфроимсон, 1998, с. 187.)

В данном случае речь, скорее всего, идет о биполярном аффективном расстройстве, так как помимо специфической наследственной отягощенности мы встречаем выраженные, доходящие до психотических расстройств, эпизоды как депрессии, так и мании. Это заболевание характеризуется тем, что в промежутках между эпизодами болезни у больного сохраняется нормальное психическое состояние, позволяющее ему трудиться.

ПЛАТЕН (Platen) АВГУСТ фон (1796–1835), немецкий поэт и драматург.

«Когда печален дух мой без причины…

С мостов смотрю в печальные глубины».

А. Платен

«…Подвержен был эпилептическим припадкам. Об этом он сам свидетельствует в своем дневнике. В записи, датированной 1827 годом, в дневнике его Платен свой припадок описывает таким образом: “Моя нервная система, которая и так не была совсем здоровой, стала слабеть и расстраиваться вследствие того, что здесь климат такой, протекающей без зимы, а, может быть, также вследствие частого потребления вина и кофе. На 3-й день этого месяца, еще до вечера со мной случился форменный конвульсивный нервный припадок. Я шел… и со своими спутниками вел горячий спор, как вдруг я потерял сознание и с большой силой грохнулся на землю. Меня привезли в экипаже домой, где я опять пришел в себя. В продолжение нескольких дней после этого случая я впал в состояние безграничной меланхолии”». (Сегалин, 1926в, 181.)

«Полуравнодушные, полустрадающие внутренне, они бродят с места на место по всему свету. Иногда сюда вплетаются легкие шизофренические толчки, отдельные галлюцинации. Черты такого типа можно встретить у некоторых высокоодаренных, например у Платена, а также у простых бродяг… Платен имел извращенные влечения и был шизоидным психопатом». (Креч-мер, 1995, с. 487, 532–533.)

«Гомосексуальный». (Vierordt, 1910, с. 182.)

«Самым известным (и откровенным) немецким гомоэротическим поэтом эпохи романтизма был граф Август фон Платен <…> Его поэзия исключительно целомудренна и посвящена преимущественно теме неразделенной любви к молодым мужчинам». (Нои, 1998, с. 210.)

«Истеро-невротик». (Lange-Eichbaum, 1931, с. 90.)

Приведенная выдержка из дневника Плетена описывает типичный судорожный припадок, протекавший с потерей сознания. Развившееся после эпилептиформного припадка депрессивное состояние («безграничная меланхолия») является также довольно характерным нарушением психики у больных особенно после первого судорожного приступа. Однако один этот клинический факт еще не позволяет установить поэту диагноз эпилепсии.

ПЛОТИН (ок. 204/205-269/270), греческий философ-идеалист, основатель неоплатонизма.

«Написав что-нибудь, он никогда дважды не перечитывал написанное; даже один раз перечесть пли проглядеть это было ему трудно, так как слабое зрение не позволяло ему читать. И беседы с самим собой не прекращал он никогда, разве что во сне; впрочем, и сон отгонял он от себя, и пищею довольствовался самой малой, воздерживаясь порою даже от хлеба, довольствуясь единою сосредоточенностью ума… Сам учитель, отличавшийся болезненностью и, видимо, страдавший эпилепсией, вел жизнь аскета. Может быть, с этим связаны его экстатические видения, откровения, интуиция. Стремясь к единению с Богом, он часто видел себя полным света, осиянным. Он обладал уникальным даром: видел то, что мыслил. Образы его философии – зритель-ны… Будучи аскетом, скудно ел, мало спал, временами впадал в прострацию. Считал тело оковами для души; “Чем меньше о нем заботиться, тем лучше”». (Гарин, 1992, с. 34, 36–37.)

Визуализация представлений: человек гал-люцинаторно «видит» то, что представляет или хочет представить – любопытный феномен, который лежит в основе механизма зрительных галлюцинаций. В психиатрической практике это явление чаще встречается при интоксикациях (наркотических, токсикоманических). У Плотина визуализация представлений могла провоцироваться физиологическими стрессовыми факторами: длительным недоеданием и недосыпанием. Врачи знают, что при бессоннице могут развиваться зрительные и слуховые галлюцинации даже у психически совершенно здоровых людей.

ПО (Рое) ЭДГАР АЛЛАН (1809–1849), американский писатель-романтик, поэт, критик. Классик новеллы. Родоначальник детективной литературы.

«Яжребий не кляну земной Э.А. По, 1849

Наследственность

«Отец писателя был пьяницей с “сумасбродным поведением”». (Nisbet, 1891. с. 107.)

«Отец – психопат… брат – полусумасшедший пьяница, сестра – идиотка». (Ватте, 1897, с. 396.)

«Умственное расстройство представлялось наследственной болезнью, и По имел основания подозревать присутствие этой болезни в собственной семье.

Его младшая сестра Розалия была умственно недоразвитой…» (Ковалев, 1984, с. 58.)

Общая характеристика личности

«Какое бедствие может сравниться со страстью к вину?»

Э.А. По

«После смерти родителей двухлетний Эдгар остался на руках у дам-благотворительниц города Ричмонда… Неровный, порывистый характер… Рано женившись на своей молоденькой двоюродной сестре Виргинии Клемм, он остро страдал от того, что “опорой семьи” фактически был не он, а миссис Клемм – его тетка и мать Виргинии… Виргиния заболела туберкулезом и долгие годы находилась на грани между жизнью и смертью. От тревоги за любимую жену и сознания своего бессилия По доходил до безумия, терял трудоспособность; чтобы забыться, прибегал к алкоголю, к опиуму и т'ем самым расшатывал собственное здоровье». (Боброва, 1958, с. 4–5.)

«Женитьба на 13-летней кузине Виргинии представляла собой земной опиум его сублимированных желаний. Из жалости к ее молодости и заболевания туберкулезом он остался девственником. После ее смерти он совсем развалился. Благодаря опиомании По так и остался целомудренным (“материнский комплекс”), а благодаря алкоголизму ему удавалось постоянно избегать других женщин. В своих произведениях сублимировал собственные садо не профильные тенденции». (Bonaparte, 1933, с. 184, 190.)

«А Эдгар, чувствуя приближение волны нервного возбуждения, спешил скрыться от людских глаз за городом и, словно гонимый призрак, без устали кружил по близлежащим полям и пустырям. Нередко тетка находила его на городском кладбище лежащим в глубоком обмороке». (Головина, 2001, с. 118.)

[Конец 1836 г.] «Стал довольно часто пить, вследствие чего здоровье его снова ухудшилось… С ростом его писательской известности в нем появилась некоторая застенчивость, порицавшаяся даже друзьями… [Конец 1839 г.] Приступы… вконец расшатали его здоровье, вызвав тяжелое нервное расстройство. Осаждаемый сонмом все тех же демонов, он не выдержал натиска и бросился искать спасения в вине… [Осень 1840 г.] Снова впадает в нервное расстройство… [С января 1842 г.] Все более углубляющееся душевное расстройство… [В течение 1847 года] По вел почти отшельническое существование… [Ноябрь 1848 г.] Решил оборвать свою жизнь… Он принял довольно большую дозу опиума, однако яд не убил его; он долго пролежал в гостинице без сознания… [С июля 1849 г. и]…до последнего дня жизни находится, по существу, в постоянном галлюцинаторно-бредовом состоянии». (Аллен, 1984, с. 170, 194, 199, 211, 281, 293, 304–305.)

«Параноидные идеи; производил впечатление больного шизофренией. Испытывал садистические и непрофильные фантазии». (L.van Dovski, 1947, с. 323.)

«Психопатия». (Heinz, 1928, с. 3.)

«Маниакально-депрессивный психоз». (Braun, 1940, с. 71.)

«Много раз пытался совершить самоубийство, испытывал бредовые идеи преследования». (Nisbet, 1891, с. 107.)

«В характере наряду с алкогольными присутствуют и эпилептические черты. Страдал страхом быть заживо похороненным и навязчивыми невротическими мыслями. После смерти жены – первый алкогольный делирий». (Rank, 1914, с. 125–126.)

«По словам Бодлера, “пил водку как варвар, а не одержимый алкогольным пороком эстет”». (Сегалин, 1926а, с. 68.)

«По пил… словно подготовляя самоубийство, словно намереваясь убить в себе что-то». (Мирошниченко, 1998, с. 389.)

«При изучении жизни По мы находим резкие колебания в его настроениях и эмотивной сфере. То он подвержен приступам угнетения, страха – “меланхолии”, как он выражается сам, то приступам повышенного возбуждения и необычайного экстаза, во время которых он создает большинство своих произведений». (Сегалин, 1927а, с. 14.)

«Был перверсным, склонным к пьянству и наркотикам психопатом, страдавшим всю жизнь депрессиями. В основе его любви к больным женщинам лежит фиксация на умершей матери. Наряду с садистическими компонентами у По имеются и непрофильные черты». (Spoerri, 1959, с. 72.)

«Сегодняшние психиатры сказали бы, что перед нами типичная картина чудовищно затянувшейся стрессовой ситуации. Так оно и было, и последствия этой ситуации тоже были вполне трагическими: По сорвался в глубокую депрессию. В нем не развилась апатия, ум его по-прежнему был деятелен, он продолжал работать, но всем его существом владело ощущение бездонного несчастья, а самый смысл бытия то и дело ускользал от него. Мысль его временами работала в лихорадочном темпе, теряя последовательность и логичность, но какой-то участок мозга фиксировал эти отклонения, так что По сознавал наличие “сдвигов”, и сознание его было трагическим… По периодически впадал в состояние тяжелой депрессии, осложненной страхом перед безумием (врачи называли это “мозговой лихорадкой”), и чем дальше, тем труднее выходил из этого состояния. Инстинктивно он искал способ снимать интеллектуальное, нервное, психические напряжение и, как миллионы людей до него и после, находил его в вине. Ослабленный органйзм его не принимал алкоголя и бурно реагировал даже на малые дозы. Он не то чтобы становился пьян, но у него полностью отказывали сдерживающие центры». (Ковалев, 1984, с. 57, 59.)

«Так возопили вы, над гением глумясь, / Что яд философа развел он в алкоголе». (Ст. Малларме «Гробница Эдгара Поз».)

«…Из истории болезни явствует, что за последние шесть месяцев перед смертью писатель не употреблял алкоголь… Выяснилось, что за эти четыре дня, пока Эдгар По лежал в бреду, у него наблюдались резкие перепады частоты пульса, дыхания и скачки температуры. Кроме того, он пил воду с огромным трудом. Все эти симптомы, полагает Бенайтез, указывают лишь на одно заболевание: гидрофобию, бешенство». (Блиев, 1997, с. 16.)

«Друг По немедленно отправился по указанному адресу и действительно обнаружил там знаменитого поэта Соединенных Штатов: “Его лицо опухло. Он давно не мылся и не брился, волосы всклокочены, вид отталкивающий, широко раскрытые, когда-то одухотворенные глаза, столь красившие его лицо, когда он был сам собой, утратили блеск, запали и терялись в тени надвинутой на высокий лоб шляпы без полей. Грязный тонкий сюртук залоснился и светился от дыр. Брюки, если можно было еще так называть эту часть одежды, свисали клочьями с растерзанного тела. На нем не было ни жилета, ни галстука…”» (Гаев, 1999, с. 190.)

Особенности творчества

«Жажда творчества в этом подростке, которому едва исполнилось четырнадцать лет, была столь велика, что заставляла его сторониться обычных для его сверстников игр и занятий и отдавать все больше и больше времени сочинительству, сыграла исключительно важную роль в его жизни… Во время обучения в военной академии в Вест-Пойнте, как и везде, По был обречен на одиночество – опечаленный и в то же время гордый своим отчуждением. И это сочетание одиночества, тоски, гордости и стремления излить боль души, чтобы обрести утешение, которое могли ему дать лишь мечты, впервые нашло выражение в поистине прекрасных поэтических творениях». (Аллен, 1984. с. 36, 115.)

«Почти все, что он делал или задумывал вту пору [1843–1844 гг.], несло на себе отпечаток тяжелого нервного состояния человека, не способного довести до конца никакой работы, требующей длительных усилий… Творчество Эдгара По в последние годы жизни… несет на себе явственный отпечаток его душевных и физических страданий… Этим и объясняется неспособность к продолжительным усилиям, необходимым для работы над художественной прозой, которая, если не считать нескольких пейзажных зарисовок, приняла теперь вид журнальных комментариев и переписки, и обращение после более чем десятилетнего перерыва к поэзии, отразившей углубляющийся внутренний разлад и едва ли не полное отчуждение от реальной действительности… В октябре 1845 года По был уже на пороге очередного духовного и физического кризиса, которые неизменно следовали за периодами лихорадочно оживленной деятельности… Чтобы подстегнуть себя, он в течение шести месяцев почти постоянно прибегал к алкоголю… В результате у него появились симптомы, очень походившие на первые признаки умственного расстройства». (Там же, с. 231–232, 237, 261.)

«…Принадлежит к тем творческим типам, которые искали свое вдохновение в алкоголе. Вся фантастика его произведений и весь вообще характер его творчества вытекает из творческих приступов, вызванных под влиянием алкоголя… Натура, одержимая резко патологическими склонностями, которые разрушали в нем его жизнь, он благодаря тем же склонностям создавал жизнь в искусстве, проникнутую насквозь этой патологией». (Сегалин, 1926а, с. 68.)

«Определенный изъян в моральной и психологической цельности и – как следствие – раскол между восприимчивостью и творческой способностью интеллекта, или воображением, вносят неким образом своеобразную красоту в поэзию Эдгара По… но вместе с тем и подрывают ее. Нравственный яд, который со временем искажает силу видения, в конце концов, обходным путем исказит и творческую способность художника, – хотя какое-то время этот яд, возможно, ее стимулировал и обострял». (Маритен, 1980, с. 143.)

У Эдгара По можно выявить не только прогредиентную форму хронического алкоголизма, но именно оно сыграло роковую роль в его судьбе. Некоторые психологи (D.W. Goodwin, 1992) выдвигают целый ряд причин, способствующих развитию алкоголизма у писателей. Называют, во-первых, исповедальный характер литературного творчества: растормаживающее действие алкоголя облегчает этот процесс. Во-вторых, писатель по своей сути одинок, а спиртное смягчает ощущение одиночества. В-третьих, труд писателя требует концентрации всех духовных сил и поэтому ему периодически нужна релаксация; алкоголь как вещество, изменяющее настроение, успешно исполняет роль релаксанта. У Эдгара По присутствуют все три причины. Таким образом, алкоголизм писателя неверно было бы оценивать только с кри-тически-негативных позиций.

ПОЛЕЖАЕВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1804–1838), русский поэт и переводчик.

«Всем постылый, чужой,

Никого не любя,

В мире странствую я,

Как вампир гробовой».

А.И. Полежаев. «Вечерняя заря», 1826

Общая характеристика личности

«Был внебрачным сыном молодого помещика Л.Н. Струйского от дворовой девушки… Незаконнорожденные дети господ – явление довольно распространенное в царской России… Однако ни на кого состояние “промежуточности”, двусмысленности своего положения не повлияло до такой степени неблагоприятно, как на Полежаева. Его детский мир неоднократно рушился: близкие ему люди один за другим исчезали, заменялись новыми. Осиротевший подросток был отдан в семью тетки… Струйский, видимо, питал отцовские чувства к сыну, но его влияние на мальчика могло быть только отрицательным. Это был человек властный, неуправляемый в гневе, злоупотреблявший спиртным… Едва приступив к занятиям в университете, Полежаев лишился забот отца. Засекший до смерти своего “бурмистра”, Струйский был изобличен, осужден и выслан в Сибирь… Обучение Полежаева в университете растянулось на шесть лет (вместо положенных трех)… В состоянии гнетущей депрессии, вызванной убийственным однообразием казарменного режима, 14 июня 1827 года Полежаев совершает безумный поступок – самовольно оставляет полк… Шестидневную отлучку Полежаева приравняли к дезертирству, и он предстал перед военным судом. На следствии провинившийся объявил, что совершил свой поступок “в крайнем расстройстве духа”, “по врожденному в нем свойству необдуманной пылкости”… Вместе с тем признания эти характеризуют его как человека, управляемого исключительно эмоциями, настроениями и абсолютно неспособного взвешивать осуществимость поставленных целей или предвидеть последствия своих поступков… Военно-судная комиссия постановила разжаловать унтер-офицера Полежаева в солдаты и лишить его приобретенного по окончании университета дворянского звания… Спасаясь от мрачных мыслей, Полежаев все чаще стал искать забвения в вине». (Киселева-Сергенина, 1987, с. 13–15.)

«Я своевольничать охотник / И, признаюсь вам, не работник /Ученой скуке и уму!..» (А.И. Полежаев. «Чир-Юрт», 1831–1832.)

«Тяжелый алкоголизм». (Мендельсон, 1927, с. 68.)

«В мае 1828 года…поэт с большим опозданием вернулся в казармы и в ответ на выговор фельдфебеля обрушился на него с площадной! бранью. За новое нарушение воинского устава Полежаев был посажен на гауптвахту… Написанная им там сатира “Притеснил мою свободу…” ²⁹⁸ свидетельствует, что поэта временами покидало реальное представление о своем бесправном положении, которое вытеснялось совершенно необоснованными надеждами на какие-то преимущества… Многомесячное тюремное заключение. Длительное пребывание в полуподвальной тюрьме не могло не подорвать и без того расшатанное здоровье поэта. Именно здесь он, скорее всего, и подхватил чахотку, которая десять лет спустя свела его в могилу… Именно в каземате Спасских ворот поэт написал большое интересное стихотворение (“Узник”) и целый ряд других, скрепленных тюремной темой… Автобиографический характер тюремной темы – явление не частое в гражданской поэзии 1820-х годов… Авторское “я” в поэзии Полежаева – это обычно обнаженное автобиографическое “я”… То, что Полежаев в своей лирической исповеди не побоялся с такой откровенностью заговорить о несовершенствах и уязвимых чертах своей личности, не только делает честь его беспрецедентной в литературе искренности. Гораздо важнее, что следствием этой самокритики было расширение нравственной проблематики и изобразительных возможностей поэзии. Наконец, была явлена без малейших прикрас одна истина: поэт до такой степени живой человек, что и ему не чужды слабости, заблуждения и не слишком достойные поступки. В состоянии внутреннего угнетения, отвращения ко всему и к самому себе, с такой пронзительной болью изображенном в “Живом мертвеце”, сам Полежаев видел возмездие за чувственные злоупотребления. Тут была только часть правды. Периодическая подверженность этим состояниям была особенностью психического склада поэта, с присущими ему резкими перепадами настроений от оживления к подавленности. С юных лет Полежаев познал эти внезапные приступы лютой тоски и душевного оцепенения. Отсюда чрезмерная переоценка гедонистических влечений, культ эротики, ощущаемой как противоядие от подавленности “живого мертвеца”». (Киселева-Сергенина, 1987, с. 15–17, 21, 23–24.)

«Ужели день и ночь для славы / Я должен голову ломать, / А для младенческой забавы / И двух стихов не написать». (Полежаев А.И. «Чир-Юрт», 1831–1832.)

«В последние годы Полежаев довольно много писал, пытался не раз – но безуспешно – издать новые сборники своих произведений. Однако неожиданно, по неизвестным причинам, этот подъем сил и надежд закончился трагическим срывом: поэт вновь оставил самовольно полк, пропил амуницию. Его разыскали, вернули и подвергли жестокому телесному наказанию…» (Безъязычный, 1955. с. 24.)

«Я увял, и увял / Навсегда, навсегда! / И блаженства не знал / Никогда, никогда!» (Полежаев А.И. «Вечерняя заря», 1826.)

Особенности творчества

«Исключительные обстоятельства жизни наложили резкую печать на поэзию Полежаева; она мрачна, как сама жизнь поэта. Оторванный от общества, он мог наполнять свои произведения лишь картинами горького субъективного чувства. Дважды находясь в ожидании приговора, который равнялся смертному, Полежаев излил' свои чувства в “Песне пленного ирокезца” и в стихотворении “Осужденный”». (CD Брокгауз и Ефрон.)

«У него сосредоточенно мрачные жалобы, трагическое безумие и самоупоение безысходности, страстность печали. Он – возможный самоубийца. Но к этому психологически необходимо присоединилось в юноше и то, что ему любо стало его несчастье, лестно показалось быть или, по крайней мере, слыть отверженнььм и преступным, и он не хотел бы, чтобы истина извлекла его из тьмы ожесточения». (Айхенвальд, 1998, т.2, с. 237.)

Чувство собственной неполноценности, развившееся у А. Полежаева с детского возраста, перешло в специфическое расстройство личности, проявляясь при декомпенсациях запойной формой алкоголизма и (по механизму гиперкомпенсации) переоценкой собственной личности. Из последней проистекало и то обстоятельство, что Полежаева «временами покидало реальное представление о своем бесправном положении». Содержание стихотворной лирики полностью отражало доминирующие у поэта влечения и представления, а также неизбежные у такого типа больных приступы депрессивного настроения. И алкоголизм, и депрессию правомерно рассматривать как отражение (проявления) растянутого во времени суицидального стремления, насыщенного у поэта истерическими (художественный склад личности!) компонентами.

ПОЛЛОК (Pollock) ДЖЭКСОН (1912–1956), американский живописец, глава «абстрактного экспрессионизма» – разновидности абстрактного искусства, основанного на интуитивности, не контролируемого разумом творчества.

Общая характеристика личности

«Существует психоаналитическая версия, объясняющая ого абстракции родовой травмой: он чуть было не погиб, придушенный пуповиной <…> в 1923 году, с Поллоком произошел второй несчастный случай: приятель отрубил ему фалангу правого указательного пальца… Вечернее обучение позволяло ему меньше встречаться с одноклассниками, а у него были серьезные проблемы с общением: “Люди меня всегда одновременно пугали и утомляли…” Жизнь превратила Поллока к двадцати пяти годам в хронического алкоголика, и, начиная с 1939 года, он лечится у психоаналитика-юнгианца». (Андреева, 1999, с. 55–56, 59.)

«В 1938 г. на непродолжительное время был госпитализирован для лечения алкоголизма в Блумингдейлскую психиатрическую больницу в Нью-Йорке… Поллок страдал алкоголизмом на протяжении всей своей жизни. И даже тот факт, что он считал себя самым великим художником в мире, не мог уменьшить интенсивности приступов его меланхолии, которая проявлялась у него с детских лет». (http://wivw. brain-juice.com.)

«Поллок в социальном плане был настоящий монстр. По вторникам его всегда можно было встретить в “Кедре” абсолютно пьяным – в этот день он приезжал в город на прием к своему психоаналитику». (Андреева, 1999а, с. 113.)

Особенности творчества

«Разработал особый метод – «дрип-пинг»…. раскладывая большие холсты на полу студии и разбрызгивая по ним краску… Погиб в автомобильной катастрофе». (Комарова. Железнова, 2000, с. 449–450.)

«“Моя живопись вообще никак не связана с мольбертом. Я даже едва ли когда-нибудь натягивал холст на подрамник. Всегда предпочитал прибить холст к стенке или раскатать его на полу. Мне нужно чувствовать сопротивление твердой поверхности. И на полу мне проще всего”… Однако рок действует в жизни Поллока с античной неизбежностью. В последний день съемок фильма “Джексон Поллок пишет картину” он впервые за четыре прошедших года напился, потом уже не мог остановиться, и с сентября 1951 годаего в течение двух лет лечат сильными лекарствами. Его живопись утрачивает энергию, которая была в ней в 40-х годах». (Андреева, 1999, с. 72, 78.)