Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 104 (всего у книги 113 страниц)

«Очевидная бионегативная структура личности, форму которой нелегко определить (смесь шизоидности, цикло-идности, психастеничности, феминиль-ности.) Нарушения настроения, главным образом – депрессия. С 1850 г., вероятно, паралич или подобное ему экзогенное заболевание головного мозга (сифилис мозга и т. п.)». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 528.)

«Страдал маниакально-депрессивным психозом». (Гершон, Ридер, 1992, с. 84.)

«Психиатр Леонгард считал, что так называемая “периодическая кататония” скорее всего подходит к болезни Шумана. Не говоря уже о том, что эта форма шизофрении протекает биполярно… она лучше всего объясняет симптомы Шумана и указывает на ее наследственное происхождение. В се-мье Шумана было два случая заболевания – его сестры и Людвига, который последние 27 лет провел в лечебнице Кольдиц под Лейпцигом из-за “неизлечимой душевной болезни”». (Ноймайр, 1997 г, с. 329.)

«С несомненностью можно утверждать, что в семье Шумана наследовалось доминантное, неполнопенетрантное⁴*⁸ тяжелое психическое предрасположение, вероятно, не проявившееся у отца (…хотя общая энергия его почти доходила до уровня гипоманиакальности). Предрасположение это можно было бы счесть претенциозной натяжкой, если бы не было известно о “беспричинном” самоубийстве его двоюродного дяди. В целом же наследственный характер психического заболевания неопровержимо доказывается психической болезнью самого композитора, его сестры и сына. То, что здесь имел место именно маниакально-депрессивный психоз, почти неопровержимо доказывается сменой тяжелейших, доходящих до попыток самоубийства депрессий периодами прекрасного настроения, общительности, дружелюбия и, главное, совершенно фантастической продуктивности». (Эф-роимсон, 1998, с. 154.)

Особенности творчества

«Талантработает, гений творит».

Шуман

«Одержимость идеей сумасшествия он смог выразить гораздо позже в музыке, например, в своей песне “Музыкант” ор. 40/4 по тексту Ганса Христиана Андерсена^{4 и}… Кроме того, он начал больше заниматься самоиндуцирован-ными состояниями измененного сознания, причем эти состояния он пытался описать как “чувство гениальности или оригинальности”. Он сделал открытие, что алкогольные напитки приводят в состояние эйфории… в котором его фантазии получают плавный и свободный полет… Шуман добивался состояния “опьянения” не только с помощью алкоголя, но и никотина, и кофеина». (Ноймайр, 1997 г, с. 224.)

«..Уже на 24 году он сделался жертвою липемании, а в 46 лет совсем почти лишился рассудка: то его преследовали говорящие столы, обладающие всеведением, то он видел не дававшие ему покоя звуки, которые сначала складывались в аккорды, а затем и в целые музыкальные фразы. Бетховен и Мендельсон из своих могил диктовали ему различные мелодии». (Ломброзо. 1892, с. 61.)

«У Шумана не было способности ни к должности, ни к профессии педагога. У него не было существенных качеств, прежде всего умения разговаривать с людьми, ясно и четко рассказать им о своих замыслах. Он либо не говорил ничего, либо говорил так тихо, что его почти не понимали. Ему не хватало также физической выдержки на посту дирижера, он очень быстро уставал… В конце 1852 года начался полный упадок творческих сил…» (Ноймайр. 1997 г, с 286, 299.)

«Читая дневник, в котором Клара Шуман описывает последние дни своего психически больного мужа, можно понять различие между “священным безумием” Платона и истинным безумием в психиатрическом понимании… “Пятница, 10февраля 1854 г…у Роберта всю ночь были такие сильные слуховые галлюцинации, что он не сомкнул глаз… Каждый шум или шорох звучали для него как музыка! Он говорит, что эта музыка так прекрасна и ее исполняют такие чудесные музыкальные инструменты, которых на земле никто никогда не слышал! Однако эта музыка его ужасно утомляла… Слуховые галлюцинации усилились до такой степени, что он мог услышать целую оркестровую пьесу от начала до конца, но на прследнем аккорде звук застревал и продолжал звучать до тех пор, пока мысль Роберта не переключалась на другую пьесу… 17-го ночью мы долго не ложились спать, т. к. Роберт снова встал и записал одну музыкальную тему, которую, по его словам, ему подсказали ангелы; после того, как он закончил ее, он лег и всю ночь фантазировал с открытыми глазами, устремленными ввысь. Он был твердо уверен в том, что над ним витают ангелы и напевают чудесную музыку… Понедельник, 20-го, Роберт провел за своим письменным столом с бумагой, пером и чернилами: он прислушивался к ангельским голосам и записывал каждый их звук”». (Benedetti, 1975, с. 28.)

«Просто удивительно, как с постепенным прогрессированием заболевания лихорадочно возрастала и его творческая продуктивность, а затем наступил полный упадок духовных сил». (Reibmayr, 1908, с. 292–293.)

«Серьезнейшие признаки психоневроза проявились у Шумана, когда он сочинял “Рай и Пери”, “Манфреда” и музыку к “Фаусту”». (Фейс, 1911, с. 60.) «Что-то тревожное проглядывает в быстроте, с которой он, в особенности начиная с 1849 года, создает одни обширные произведения за другими. Песни Шумана “К солнечному свету”, “Весенняя ночь” и другие, написанные в этот период, стали необычайно популярны». (Самим, 1999, с. 199.)

Заметное усиление продуктивности творчества отмечено в период с 1848 по 1850 г. за счет патологического раздражения сифилитическим ядом и благодаря предшествующей гипоманиакаль-ной стадии… Большие композиционные дефекты становятся заметными в сочинениях, начиная с 1850 г. Шуман – типичный пример того, что только совместная работа теоретика музыки и психиатров может дать плодотворные результаты. (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 528.)

Патографические сведения о Роберте Шумане достаточно подробны и убедительно свидетельствуют о том, что композитор страдал шизофренией. С нашей точки зрения, это была приступообразная шизофрения, протекавшая с галлюцинаторно-бредовым и кататоническим синдромами. Все данные о восходящей и нисходящей наследственности подтверждают это предположение и обусловливают развитие у Шумана преморбидно шизоидной личности. Длительную сохранность творческого процесса, которая так удивительно воспринимается в наши дни, можно объяснить отсутствием – как бы это парадоксально на первый взгляд ни звучало! – лечения психотропными средствами (нейролептиками.) С другой стороны, не леченная кататония могла вызвать кахексию и органические поражения центральной нервной системы, приводящими рано или поздно к летальному исходу. Эта «органическая симптоматика», кстати, могла дать повод для подозрения у Шумана прогрессивного паралича.

Щ

ЩАПОВ АФАНАСИЙ ПРОКОФЬЕВИЧ (1831–1876), русский историк и публицист, профессор Казанской духовной академии и Казанского университета.

В 1861 г. арестован и отстранен от преподавательской деятельности.

«…При родах ему повредили шею, поэтому в раннем детстве голова у Афони была повернута набок… Щапов любил уединяться… Уже в первую бурсацкую весну Афоня, как и многие его собратья, заболел “куриной слепотой”, затем – скорбутом⁴⁴⁰, который скрючил его правую ногу… Внешне он казался робким, застенчивым, да и в самом деле был чутким, ранимым молодым человеком… Щапов выделялся из среды собратьев не только внутренне – образом жизни, но и броской внешностью… “Великий чудак”… “Дикарь и юродивый”… Вероятно, Щапов не вписывался в единый ряд преподавателей академии. Он был правдоискателем – талантливым, честолюбивым, фанатичным… Последнее не только вело его к цели, но имело и трагические последствия. Накапливалась усталость, чай уже не бодрил, и Афанасий Прокопьевич стал добавлять в него ром. На первых порах это стимулировало работоспособность. С 1858 года… стакан крепкого пунша уже не сходил с письменного стола Афанасия». (Маджаров, 1992, с. 8–9, 18. 23, 36–37, 77–78.)

«Ванреле 1861… был арестован. После многомесячного следствия отстранен от преподавания… В 1864 г. Щапов как “неблагонамеренный” был сослан на родину…» (Марголис, 1976, с. 381.)

«Часто в своей душной комнате, наполненной едким дымом сигары, окруженный пустыми бутылками от рома, шкаликами и полуштофами, пьяный Щапов, в своем засаленном халате, истерически рыдал, проклиная водку, проклиная бурсу и академию, которые ничего полезного не сделали для него, проклиная все, что ненавидела его страстная душа. В эти минуты на него невозможно было смотреть без слез и страха и трудно было успокоить его. Часто Щапов доходил до того состояния нервной раздраженности и безотчетного страха, которое непосредственно предшествует белой горячке. В это время он писал обыкновенно своему приятелю, медицинскому студенту пятого курса, Россову, лаконическую записку: “Россов, у меня что-то вроде delirium tremens⁴⁴¹”. Россов являлся и скоро поправлял его». (О пьянстве Щапова, с. 636.)

«…После женитьбы он совсем переменился. В нем сказались дикие азиатские инстинкты, он стал смотреть на жену как на свою бесправную собственность, ревновать ее и даже бить – разумеется… она стала спасаться у знакомых. Совершенно отучить его от пьянства она, впрочем, не могла, потому что он страдал запоем». (Маджаров, 1992, с. 203.)

Будучи уродливым с детских лет (кривошея, хромота) Щапов, видимо, перенес пато-характерологическое формирование личности по дефицитарному типу и должен был испытывать вполне естественное чувство собственной неполноценности, которое и сформировало основные черты его характера. В зрелом возрасте, видимо, срабатывает защитный механизм гиперкомпенсации, с помощью которого он добивается определенных успехов на научном поприще, увлекается революционной деятельностью (только психопатическая личность может сочетать эти взаимно исключающие друг друга пути самореализации.) Развившийся на такой почве алкоголизм быстро приобретает злокачественное течение, приводит к алкогольным психозам и деградации, а туберкулез ставит заключительную точку в его недолгой жизни.

Э

ЭЙЗЕНШТЕЙН СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1898–1948), советский режиссер, теоретик искусства, педагог; доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств России (1935).

«В девятнадцать лет он еще ни разу не обнимал девушку… Откуда взялась его странная боязнь женщин?.. Молодой человек остается девственником. Не только в восемнадцать, не только в двадцать лет: он выбрал девственность на всю оставшуюся жизнь, нам кажется, что этот выбор сделан бессознательно… Он уходит в сторону от биологического зова инстинкта, от политического зова праздника. Он изменяет. Он отождествляет себя с отцом, который тоже изменил <…> Судьба его полностью вписана в события детства». (Фернандес, 1995, с. 20–23.)

«В дальнейшем двое молодых людей⁴'¹² сблизились настолько, что в кинематографических кругах ходили слухи об их гомосексуальной связи». (Раззаков, 1998, т. 1, с. 20.)

«Во время съемок “Броненосца Потемкина” познакомился с киножурналисткой Перой Атташевой. Их связь осталась невинной, даже когда была в 1934 г. узаконена официальным браком… “Многие говорят, что я – гомосексуалист. Я никогда им не был, и я бы вам сказал, если бы это было правдой. Я никогда не испытывал подобного желания… несмотря на то что у меня есть некоторая бисексуальная тенденция, каку Бальзака и Золя, в интеллектуальной области”». (Фернандес, 1995, с. 117–118.)

«Всего непосредственнее он изъяснялся посредством своих рисунков, которые он делал непрерывно… Его словесные тексты, напротив, отличаются обычно крайней сложностью построения. По большей части его записи для самого себя, частично опубликованные, представляют смесь слов или частей фраз на четырех (а иногда и пяти) языках… На фотографии, сделанной после вскрытия, огромное правое полушарие резко противостояло левому, относительно небольшому». (Иванов И.И., 1978, с. 63, 65.)

«Известная история, как группу Эйзенштейна вернули из Мексики, не дав окончить картину. Пера говорила – это так его травмировало, что он покушался на самоубийство, пытаясь повеситься. Почувствовав недоброе, она и вызванный ею Эдуард Тиссэ пришли неожиданно и успели ему помешать». (Катанян, 1997, с. 291.)

«Черкасов рассказывает об Эйзенштейне: “Он боялся умереть – мексиканская гадалка предсказала ему смерть в пятьдесят лет. Когда в Доме кино хотели отпраздновать его пятидесятилетний юбилей, он сказал: “Тсс, тсс, отложим на месяц”, – и умер через две недели. Он всегда был в маске… Он был суеверен – ничего нс начинал в понедельник или пятницу”». (Шварц, 1990, с. 41.)

Девственность как образ жизни, тем более у мужчины, избирается по нескольким причинам: 1)бредовая установка психически больного человека (в данном случае исключена);?) идеологические или религиозные соображения, например целибат у католического духовенства (тоже нет поводов думать об этом мотиве); 3) а вот наличие у знаменитого режиссера специфической (изолированной) фобии вполне вероятно. Его суеверие свидетельствует о том, что скрытая тревога, обычно сопровождающая любую фобию, у Эйзенштейна присутствовала.

ЭЙНШТЕЙН (Einstein) АЛЬБЕРТ (1879–1955), физик-теоретик, один из основателей современной физики, создатель теории относительности, автор основополагающих трудов по квантовой теории и статической физике. Лауреат Нобелевской премии (1921).

«Все с детства знают, что то-то и то-

то невозможно

Но всегда находится невежда, который этого не знает Он-то и делает открытие» А Эйнштейн

«…Вид младенца доставил Полине немало беспокойства: голова была такая большая, череп такой угловатый, что она даже подумала о врожденном уродстве. Ребенок настолько медленно учился говорить, что мать едва не сочла его умственно отсталым». (Картер, Хайфилд. 1998, с. 45.)

«Развивался в детстве медленно, с трудом Он поздно научился говорить… Пошел он учиться в подготовительную школу девяти лет». (Алякринский, 1971, с. 15.)

«В десять лет, ко времени поступления в гимназию Луитпольда, у Альберта было уже немало странностей. Он не увлекался, подобно товарищам, гимнастикой и спортом, старался освободиться от занятий ими». (Зелиг, 1964. с. 10.) «…Следует обратить внимание на особенности речевого развития (или точнее, раннего недоразвития) Эйнштейна. Еще в 9 лет испытывал затруднения при обучении чтению. Ретроспективно сам Эйнштейн видел в своем замедленном речевом развитии одну из причин, облегчивших открытие им основ теории относительности: он говорил, что понял по-новому пространство и время именно благодаря тому, что научился употреблять слова “Raum^/'^/,” и “ Zeit⁴⁴⁴” только в таком позднем возрасте, когда другие молодые люди давно уже их говорят, как правило, не задумываясь об их значении, полученном в готовом виде при обучении языку». (Иванов В.В., 1985, с. 258.)

«На Альберта, как и на его деда Юлиуса Коха, иногда накатывали такие припадки гнева, что лицо его становилось совершенно желтым, а кончик носа белым… Однажды он ударил приходящую учительницу детским стульчиком, и та так перепугалась, что выбежала из комнаты и больше не возвращалась вовсе. Эйнштейн был подвержен подобным приступам ярости, пока учился в младших классах, и, когда они на него накатывали, он, по-видимому, не мог совладать с собой. В обычном же состоянии он был неестественно спокоен, почти заторможен… Эта кажущаяся апатичность заставляла родителей беспокоиться за его душевное здоровье. Разговаривать он начал поздно и, пока ему не исполнилось семь лет, имел привычку негромко и медленно повторять каждую произнесенную им фразу. Даже в девять лет он говорил недостаточно бегло. Причина была, по-видимому, не только в неумении, но и в нежелании общаться». (Картер, Хайфилд, 1998, с. 45.)

«В период создания теории относительности он доходил до галлюцинаций». (Мигдал, 1977, с. 248.)

«Карлсон⁴⁴⁵ считает, что наличие гена шизофрении – один из стимулов высокой творческой одаренности, и приводит множество примеров наличия их у выдающихся людей и их родственников. По мнению Карлсона, этот ген был у Эйнштейна, а у его сына врачи констатировали шизофрению. Следовательно, хотя Эйнштейн был душевно здоровым человеком, но он был носителем такого гена, что, несомненно, влияло на умственный и душевный строй этого гения, хотя и не вызвало заболевания». (Гончаренко, 1991, с. 357.)

Альберт Эйнштейн – одно из исторических лиц, бесспорно признаваемых гениями самыми различными авторами. Тем большее удивление вызывает результат патографи-ческого анализа. Для того чтобы говорить в данном случае о шизофрении, нет никаких убедительных оснований (галлюцинации без бредовых расстройств мало что значат, как и сын, заболевший шизофренией). Зато много данных за наличие у Эйнштейна последствий раннего органического поражения центральной нервной системы, возможно, обусловленного токсикозом беременности. Следует обратить внимание на: 1) гидроце-фалический, «угловатый» череп; 2) задержку речевого развития; 3) приступы агрессивности («припадки гнева»), которые можно расценивать как дисфорическое расстройство у «органика»; 4) некоторую «заторможенность» в «обычном состоянии». Таким образом, органическое поражение ЦНС, от которого психиатры в первую очередь ожидают задержку умственного развития, может являться вполне благодатной почвой для проявления гениальности.

ЭЛИОТ (Eliot) ДЖОРДЖ (наст, имя Мэри Анн Эванс) (1819–1880), английская писательница.

«В детстве п исательница страдала от плохого общего самочувствия и обладала повышенной впечатлительностью, пугающей ее по ночам, и, согласно биографу, “вся ее душа была подвержена трепетному страху”, оставшемуся у нее на всю жизнь… Приступы депрессии донимали ее в зрелом возрасте». (Nisbet, 891, с. 133.)

«Замкнутая, чуткая до болезненности ко всякому диссонансу, Мэри всегда жила в своем, ею созданном мире. Закомплексованная, мучительно переживающая собственное несовершенство, она, возможно, никогда не поднялась бы над боязнью падения и ошибок, не сложись обстоятельства второй половины ее жизни столь удачно». (Семашко, 1999, с. 213–214.)

При всей своей «болезненной чуткости» и «закомплексованности» Элиот смогла совер-шитьряд весьма незаурядных поступков, во многом определивших ее судьбу. Так, в 1842 г. она перестала посещать церковь; 22 года прожила в гражданском браке; после смерти мужа вступила в открытую связь с другим мужчиной, разведенным и имеющим детей. вызвав громкий скандал в чопорном английском обществе. А в 60-летнем возрасте Элиот вышла замуж за человека, который был моложе ее на 30 лет. Биографы подчеркивают, что во всех своих браках писательница была неизменно счастлива. Можно предположить, что Элиот из-за своих депрессий и невротических страхов боялась одиночества, всегда нуждалась в мужской поддержке и находила ее.

ЭЛЬ ГРЕКО (El Greco) (собственное Теотокопули, Theotocopuli)) ДОМЕНИКО (1541–1614), испанский живописец, по происхождению грек.

«Трудно указать причину, побудившую мастера покинуть пределы Италии. Его биограф Манчини считает, что она кроется в заносчивости Греко… В непосильной работе он преждевременно состарился и ходил, тяжело опираясь на палку, выглядел старше своих лет». (Персианова, 1968а, с. 78, 80.)

«В 1577 Эль Греко прибыл в Испанию…арендовал бывший дворец маркиза де Вильепа, пользовавшийся славой пристанища духов. Сам не чуждый всяческой магии, художник зажил на широкую ногу в королевских апартаментах, завел большую библиотеку и домашний оркестр…Популярность мастера была столь велика, что духовенство смирилось с незаконной женой художника и внебрачным сыном… После смерти великий мастер был забыт вплоть до XIX века». (Комарова, Железнова, 2000, с. 611–613.)

«Сохранился один любопытный документ – письмо старого приятеля Эль Греко по Риму Джулио Кловио, которое в какой-то степени приоткрывает нам внутренний мир этого сложного загадочного человека. Вот отрывок из письма: “Я вчера зашел к Греко пригласить его на прогулку по городу. (Несомненно, речь идет о Риме.) Погода была замечательна прелестью весеннего солнца. Всем это доставляло радость, город имел праздничный вид. Каково же было мое изумление, когда я при входе в мастерскую Греко нашел окна наглухо занавешенными, а находившиеся в комнате предметы были едва различимы. Греко сидел не работая, но он не дремал. Он отказался идти со мной, так как, по его мнению, дневной свет вносил смятение во внутреннюю просветленность человека”… В старости художник много хворал. Говорят, что уже в шестидесятипятилетнем возрасте он выглядел глубоким стариком и передвигался с помощью палки. И еще: в его роскошном доме, всегда больше похожим на королевские покои или на музей, чем на жилище художника, теперь царила ничем не объяснимая бедность. В посмертной описи его имущества сквозит горькая тень нищей и трудной старости. Три рубашки, два ручных полотенца, два пустых сундука, восемь стульев и еще кое-какая дребедень, не считая библиотеки и картин – вот и все, что осталось от былого богатства. Но дух оставался тверд и непоколебим… Но самое поразительное то, что одряхлевший, физически развалившийся человек не только не перестал работать, но и создал в последние годы жизни свои самые экспрессивные, самые смелые, новаторские и одухотворенные вещи. Словно страдание и старость, освобождая его от власти жизни, дарили ему нечто большее, чем жизнь – духовное просветление. Его последние работы: “Сошествие Святого духа”, “Моление о чаше”, “Пиру Симона-фарисея”, “Пятая печать” – парение чистого духа, сухое пламя свечи, возженной во славу Божью. Кажется, что все его последние работы – одна долгая-долгая молитва перед тем, как отойти к Тому, о Ком он думал всю жизнь. Его экспрессия, его внутреннее напряжение достигают последних пределов. Подобно великим праведникам или отшельникам он приобрел в конце жизни чудесную способность к прозре-ниям и видениям…» (http://www. lib.ssau.ru/libraru.wch/full-text/smena-97 -6. doc)

«Душевнобольной». (Springer, 1926, с. 228.)

«Астигматизм. Близорукость достигала 10 диоптрий». (Pestel. 1953, с. 1778.)

«Сумрачный художник, ангел возмущенный, / Неба захотел ты: в небо ты вступил, / И, с высот низвергнут, Богом побежденный, / Ужасом безумья дерзость искупил». (К.Д. Бальмонт)

Указание «душевнобольной», не подкрепленное описаниями клинических симптомов, не позволяет уверенно говорить о психиатрическом диагнозе Эль Греко. Отдельные, хотя бы и подробные эпизоды не дают полного представления о психопатологической структуре его личности. Зато их вполне достаточно, чтобы представить себе Гения – гордого и непоколебимого в своем творчестве, который знал, что его картинам, «как драгоценным винам, настанет свой черед» (Марина Цветаева). Недаром говорят, что талант попадает в труднодоступную цель; гений же попадает в цель, которую никто, кроме него, не видит.

ЭМИНЕСКУ (Eminescu) МИХАИЛ (Михай; наст. фам. Эминович, Eminovici) (1850–1889), румынский и молдавский поэт-романтик.

«Ты ушла. И снова ветер, Только ветер да тоска…

И так грустно мне па свете Жить без синего цветка».

М. Эминеску

«15 июня 1889 года в одной из бухарестских психиатрических лечебниц скончался этот великий молдавский лирик… 3 августа того же года, также в 39-летнем возрасте, умерла (или покончила с собой?) поэтесса Вероника Микле. 17 лет Эминеску любил эту женщину, семь лет ждал, когда она овдовеет. Но им так и не суждено было соединить свои жизни. Почти вся лирика Эминеску обращена к В. Микле…» (Буянов, 1989. с. 216.)

«В 1883 г. приступ прогрессивного паралича. Был стационирован друзьями. С 1883 года, видимо, ремиссия, так как возобновил свою работу в библиотеке. Но в этом же году новый приступ паралича, после которого уже не поправился. Смерть в паралитическом состоянии. Вскрытие подтвердило диагноз… Перед первым приступом резкий подъем творческой продуктивности». (Lange-Eirhbaum, Kurth, 1967. с. 359.)

Недостаток патографических сведений не дает возможности также четко связать приступы творческой продуктивности Эминеску с развивающимися стадиями психического заболевания, как это удается сделатъу Ницше (см.). Но некоторые параллели в этом отношении все же прослеживаются.

ЭПИКУР (341–270 до н. э.), древнегреческий философ, глава философской школы.

«…Уже в молодом возрасде у йего появились признаки тяжелой болезни, превратившей его жизнь в сплошное страдание. Ему приходилось жить, приспосабливаясь к мучительному недугу, стоически перенося приступы и радуясь перерывам между ними… Болезнь наложила отпечаток на его учение о наслаждении, суть которого укладывается в максиму: “Удовольствие есть отсутствие страдания” <…> Отрывки из писем позволяют предположить, что у него не было семьи и что любовь к женщине не приносит добра человеку… Судя по всему, Эпикур ушел из жизни добровольно, положив конец невыносимым страданиям последних дней жизни». (Гарин, 1995, с. 565, 567, 571.)

«Не придавая, по-видимому, особого значения чувству любви между мужчиной и женщиной, считая, что “благородный человек всего более занят мудростью и дружбой”, что “мудрец не должен быть влюблен”, что “любовь дана людям не от богов” и “ни жениться, ни заводить детей мудрец не будет”, с возрастом Эпикур стал еще более отрицательно относиться к любовным отношениям как к некоей досадной помехе разумной и добродетельной жизни». (Мусский, 2000, с. 93.)

Сейчас уже вряд ли возможно узнать, что за «тяжелая болезнь» превратила жизнь Эпикура в «сплошное страдание», но вряд ли можно сомневаться, что особенности его философского учения были во многом обусловлены самим фактом заболевания.

ЭРАЗМ РОТТЕРДАМСКИЙ (полное имя Эразм Дезидерий Роттердамский, Erasmus Roterdamus Desiderius) (1469–1536), гуманист эпохи Возрождения, богослов, филолог, писатель.

«Безумию дарована привилегия говорить правду, никого не оскорбляя».

Эразм Роттердамский

«Всю жизнь Эразм страдал от ненадежности своего здоровья, ибо, обделив его мышцами, природа не поскупилась на нервы. Уже в ранней юности он близок к неврастении и, вероятно, к ипохондрии из-за чрезмерной чувствительности своего тела; слишком скуден, слишком дыряв щит здоровья, которым его снабдила природа, всегда какое-нибудь место остается незащищенным и уязвимым… Слабый ипохондрик во плоти и крови, Эразм был титан в труде. Его маленькому телу – ах, как мало он от него брал! – нужно было не больше трех-четырех часов сна, остальные двадцать часов он работал, читал, писал, вел диспуты, выверял, правил <…> Как и телу, его произведениям обычно недостает полнокровной сочности, чувственности». (Цвейг, 1992а, с. 187–188, 191.)

«Эразм был незаконнорожденным ребенком, прижитым священником от связи со служанкою <…> Многими чертами характера – застенчивостью, нерешительностью, крайней обидчивостью и ранимостью, постоянным недовольством собою – он, возможно, обязан своему происхождению… Он был мнителен и в прямом смысле слова – отчаянно боялся болезней, заразы. Бес-страшие в подобных делах, на его взгляд, – признак не мужества, но тупости». (Мусским, 2000. с. 195. 202.)

«Эразм действительно не отличался завидным здоровьем, его письма – бесконечная история его болезней: неврастения, ипохондрия, ревматизм, язва желудка, камни в почках, подагра, дистония… Но больше, чем нездоровье, главу будущей европейской интеллигенции, бедного сибарита и эпикурейца, донимает сверхчувствительность». (Гарин. 19946. с. 86.)

«Невротическая структура характера». (Schenk, 1947. с. 708.)

«Люэс диагностирован на основании специфических изменений в костях черепа, установленных при позднейшем исследовании». (Braun. 1940, с. 51–52.)

Если ограничиться диагностикой только предполагаемой психической патологии Эразма Роттердамского, то можно было бы думать о наличии соматоформного заболевания: соматизированного и ипохондрического расстройства.

ЭРЕНФЕСТ (Ehrenfest) ПАУЛЬ (1880–1933), физик-теоретик,

«17 июля 33-го года он написал Иоффе⁴⁴⁶ в Ленинград: “В течение последних месяцев я был несколько раз совсем иа грани самоубийства”… И была третья драма… безнадежность существования младшего сына Эренфеста – Васика, психически неизлечимого больного мальчика… 25 сентября, в Лейдене, взяв с собою на водную прогулку обреченного Васика, Пауль Эренфест в лодке пытался застрелить сына, чтобы избавить его от всех грядущих мук. Но не та рука была – не убийцы. Он ранил мальчика. И тотчас вторым выстрелом казнил себя. И, к несчастью, не промахнулся». (Данин, 1978. с. 387–388.)

«Самоубийство на почве эндогенной депрессии». (Леви, 1967, с. 77.)

Наличие расстройства (депрессии) у Эренфеста является признаком повышенного риска самоубийства, как и пол (мужчины совершают суицид в три раза чаще женщин), и возраст (мужчины в период от 50 до 70лет). Похожий случай расширенного самоубийства (с другим, впрочем, финалом) встречаем у Клейста (см.).

ЭРИК XIV (Erik) (1533–1577), король Швеции (1560–1568), старший сын Густава I Вазы.

«Его правление продолжалось всего восемь лет и закончилось низложением в 1568 г., но последствия, к которым привело шведскую монархию и народ нарушение его психического здоровья, очевидно шизофрения – он заболел ею к концу своего царствования, – были катастрофичны и долговременны… Он был первым шведским королем, который потребовал, чтобы его называли “Ваше Величество”. Он маниакально недоверчив, непостоянного темперамента, он постоянно искал заговоров в любом закутке и закоулке своего двора. То, что в начале, возможно, было совсем незначительным недостатком характера, со временем стало всепоглощающей манией… Становилось все очевидней, что разум короля расшатывается. Он беспокойно прокрадывался по коридорам своего королевского замка с намерением обнаружить какое-нибудь преступление… Разум Эрика пребывал в состоянии беспорядочного возбуждения. Он чувствовал себя жертвой предательства и измены и не мог доверять даже собственным слугам… I (оведение короля становилось все более параноидальным… Представляется достаточно ясным, что Эрик был жертвой параноидальной шизофрении… Но вельмож больше возмущали действия короля в периоды просветления. чем совершенные в припадках безумия. Его братья, герцоги Иоанн и Карл, собрали свои удельные войска, захватили Стокгольм…Эрик, его молодая жена и ребенок были отправлены в заключение… Заявили, что его безумие было просто попыткой оправдать свои злодеяния, но существовало и подозрение, что он был околдован и в него вселился особый бес по имени Коппофф… Эгоцентричный, склонный к меланхолии, испытывая все более тяжелые условия содержания, Эрик, похоже, в конце концов опять впал в безумие». (Гри. н, 1997, с. 210–212, 220–223.)

«…Король Эрик психически заболел (как писал со слов шведов Воронцов, он стал “не сам у себя своею персоною”), его свергли с престола…» (Кобрин, 1989, с. 146.)