Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 113 страниц)

«Однако знобко… Сердца боли / Как будто стихли… Водки, что ли?» (А.А. Григорьев)

[Ноябрь 1860 г.] «…Произошел разрыв с Катковым: Григорьев растратил редакционные деньги… В 1864 г. Григорьев дважды был посажен в долговую тюрьму. Выкупленный во второй раз А.И. Бибиковой, через несколько дней умер от апоплексического удара. От природы необычайно темпераментный, Григорьев как личность отличался неистовостью переживаний и чувств и нередко совершал неожиданные и неуправляемые – “метеорные”, по собственному слову – поступки». (Егоров, 1992, с. 34–35.)

Умирают в 42 года от последствий алкоголизма чаще при его злокачественном течении. Все предпосылки для этого у А.А. Григорьева были: отягощенная алкоголизмом наследственность и эмоциональные нарушения, начавшиеся еще в подростковом возрасте. В последующем сформировались симптомы прогрессирующего клинического алкоголизма: потеря количественного контроля, абстинентный синдром, употребление суррогатов алкоголя, развитие алкогольной деградации личности. Вероятно, алкоголизм Григорьева носил вторичный характер и являлся следствием эндогенной депрессии. В данном случае не приходится говорить о каком-либо позитивном влиянии болезни на творчество; налицо факт растянутого во времени самоубийства депрессивного больного с помощью алкоголя^

ГРИЛЬПАРЦЕР (Grillparzer) ФРАНЦ (1791–1872), австрийский писатель; сочетал черты романтизма и классицизма.

Наследственность

«Мать страдала “периодической менструальной манией” (маниакально-депрессивная); окончила жизнь самоубийством. У его брата Карла имели место психотические приступы с идеями самообвинения». (Rau, 1904, с. 7.)

«Другой брат поэта – Адольф, страдал депрессиями с тяжелейшими самообвинениями и в семнадцатилетнем возрасте покончил с собой, утопившись в Дунае. Третий брат – Камилл, в 1818 г. сообщил Францу о своей постоянной бессоннице и возвел на себя тягчайшие обвинения». (Эфроимсон, 1998, с. 149.)

Общая характеристика личности

«Вся жизнь и творчество Грильпар-цера свидетельствуют о трагическом надломе и банкротстве писателя, пришедшего к отказу от всякой деятельности, к проповеди квиетизма… Натура угрюмая и пассивная, тяжелый невропат по наследственности». (Гальперина, 1930а, с. 365–366.)

«В период недифференцированного полового влечения в юности заметна гомосексуальность… Благодаря своей гомосексуальности смог в такой полной форме перевоплощаться в женщину и раскрывать ее душу, как ни один нормальный мужчина не смог бы сделать». (Moll, 1910, с. 4, 8.)

«Гомосексуальность: связь с Карлом фон Холтей… Особенно тесная связь была у него с поэтом Отто Прехтлером, с которым он прожил совместно с 16-летнего возраста до самой смерти». (Rau, 1904, с. 141, 177.)

«…О его отношениях с Катариной Фрелих… Когда они познакомились, ему было около 30 лет, ей на 9 лет меньше. Затем в течение 50 лет они жили в одной квартире, но каждый в своей комнате и чтобы окружающие не подумали, будто они любовники, дверь, соединявшая их комнаты, была загорожена громадным платяным шкафом. Всю жизнь Грильпарцер опасался, как бы кто-либо не заподозрил, что Катарина его жена. Она так и умерла вечной невестой, и, как говорят, девственницей». (Буянов, 1995а, с. 122.)

«У Грильпарцера господствовало депрессивно-ипохондрическое состояние, сочетавшееся, однако, с твердой волей. Так, ему удалось справиться со своим заиканием». (Эфроимсон, 1998, 149.)

«Наследственно отягощенный психопат с депресси вно-ипохондрическим фоном настроения». (Hmnchsen, 1911, с. 8)

«Депрессивно-сензитивный психопат». (Decurtius, 1934, с. 313.)

«Тяжелая бионегативная личность». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 376.)

Особенности творчества

«Его творчество часто прерывалось состояниями крайнего истощения. Он перенес тяжелый депрессивный кризис в 1823—30 гг. Однако депрессии не доходили до крайних состояний. В периоды нормы или подъема он работал чрезвычайно много, судя по рангу и количеству его произведений… Спады настроения самого поэта можно было бы объяснить усталостью, изнеможением после периодов умственной творческой работы, но подобное толкование совершенно исключается наличием тягчайшего семейного поражения маниакально-депрессивного типа… Сохранилось описание самим Грильпар-.цером того, как в 26 лет он написал пьесу “Праматерь”. Сначала он записал, не думая о пьесе, 8—10 вступительных строф. Потом провел бессонную ночь, но совсем не возвращался в мыслях к пьесе. Утром заметил на столе забытые стихи, “сел и стал писать все дальше и дальше, мысли и стихи приходили сами. Вряд ли я мог бы быстрее списывать, чем писал. На другой день – то же самое явление. За три или четыре дня был готов первый акт, без единого зачеркнутого слова”. После 2–3 дней перерыва Грильпарцер закончил драму “с той же быстротой, с какой она была начата”, написав все произведение за пятнадцать-шестнадцать дней. Это описание – почти патогномонично для ги-поманиакально-депрессивного состояния». (Эфроимсон, 1998, с. 149–150.)

Смена настроения, которая отмечается биографами у Грилъпарцера, происходила, вероятнее всего, в рамках не маниакально-депрессивного психоза (МДП), а циклотимии, которая характеризуется хронической эмоциональной нестабильностью, протекающей с многочисленными сменяющими друг друга эпизодами субдепрессии и гипомании. Наличие в наследственности психотических приступов депрессии не противоречит этому предположению, так как обнаружено генетическое родство между циклотимией и биполярным аффективным расстройством. Литературное творчество Грилъпарцера во многом зависело от этих колебаний настроения, подтверждая распространенное классическое правило: повышение творческой продуктивности в гипомании и его снижение или прекращение в депрессивном состоянии.

ГРИН (наст. фам. Гриневский) АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВИЧ (1880–1932), русский писатель-романтик, фантаст. Его произведения были своеобразным уходом от советской действительности в поэтический мир придуманных им приморских городов.

Наследственность

«…Отец пил горькую, а мачеха недолюбливала старшего пасынка…» (Прохоров, 1970, с. 10–11.)

«Часто дети видели своих родителей пьяными. Существовали в семье скудно, бранились. Каждый рот был лишним». (Михайлова, 1980, с. 361.)

Общая характеристика личности

«Трудную, изломанную, сложную жизнь прожил этот писатель. И странную. В самом деле, не странно ли, что двенадцатилетний мальчишка из вятского захолустья, ничего не видевший в своей жизни, кроме лесов и болот вокруг родного города, был неожиданно пронзен непонятной, но яркой мечтой о море, которое он знал только по книгам… Учился он плохо, предпочитая целые дни просиживать над приключенческими романами… А тут еще непоседливый, озорной характер – и учеба в реальном училище закончилась: за стихотворение, в котором реалист высмеивал своих учителей и наставников, он был исключен из училища». (Прохоров, 1970, с. 7, 9—10.)

«С раннего детства у этого человека была чудовищная страсть придумывать, приукрашивать, наводить тень на ясный день, искажать факты в угоду своему необузданному воображению… Еще не обнаружен гриновский биограф, который не отмечал бы, чтос раннего детства будущий писатель отличался невыносимо трудным характером. Со всеми конфликтовал, не мог подчиняться ни одному правилу, ни одному требованию родителей и педагогов. Крайний индивидуализм и эгоцентризм полностью определяли его социальную адаптацию, именно это столкнуло Грина на революционный путь. Не идейные причины, не глубоко выстраданные взгляды, а сугубо эмоциональный фактор… А вот мнение отца о сыне: "Александра я считаю человеком психически ненормальным… Такая ненормальность умственных способностей, по моему мнению, явилась наследственной; отец мой был ипохондрик, два брата отца, мои дяди, были умственно помешаны, но находились ли они в домах умалишенных – сказать не могу”». (Буянов, 1995, с. 103–104.)

«Уйдя из дома в надежде стать моряком, 6 лет провел в скитаниях: был грузчиком, землекопом, плотогоном, ж.-д. рабочим, золотоискателем, переписчиком ролей, шпагоглотателем в бродячем цирковом балагане; учеником и матросом на кораблях». (Россельс, 1992, с. 41.)

«И вот, добравшись до Баку, Гриневский не поступает на завод, не становится рабочим: он идет на биржу поденщиков, иногда получает здесь случайную работу и постепенно все ниже и ниже опускается “на дно”, становится настоящим люмпеном. Голод, нищета, болезни преследуют его». (Прохоров, 1970. с. 14.)

«В марте 1902 добровольно записался в 213-й Оровайский резервный пехотный батальон (Пенза)… Из девяти месяцев пребывания в батальоне три с половиной провел в карцере. Сблизившись с эсерами, в конце 1902 дезертировал, ушел в подполье». (Россельс, 1992, с. 41.)

«Он был неразговорчивый и невеселый человек… Он умел отвечать резко, сговорчивостью и ложным добродушием он не отличался… Грин вел безалаберный образ жизни. Он пил. Но все эти черты постепенно пропадали в Гринев послеоктябрьские годы… В процессе творчества, создавая свой фантастический мир, Грин сам начинал жить воображаемой жизнью, вымышляя никак не соответствующие истине отношения между людьми, с которыми он встречался. И случалось, что, поверив в собственные домыслы, он вторгался в жизнь человека с поступками совершенно несообразными и нелепыми… Как-то, явившись ко мне поздно вечером, он очень чопорно попросил разрешения заночевать у меня. Он был абсолютно трезв. И вот среди ночи я проснулся, ощутив неприятнейшее прикосновение чьих-то пальцев к моему горлу. Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной Грина, который, весьма мрачно глядя на меня, задумчиво сжимал и разжимал сильные свои пальцы на моей шее, соображая, видимо, задушить или нет. Встретив мой недоуменный взгляд, он, как очнувшийся лунатик, разогнулся и, не молвив ни слова, вышел… Грину представилось, что я обязан жениться на одной девушке. Он построил в воображении своем отчаянный сюжет, в котором я играл роль злодея, и, побуждаемый добрыми намерениями, в моем лице решил наказать порок». (Слонимский, 1970, с. 433–434. 437, 439–440.)

«Уже взрослым Грин влюбился в одну революционерку. Далее цитирую биографа Грина: “Он явился к ней для последнего объяснения. Как всегда, Катя ответила отказом. Грин вытащил маленький дамский пистолетик… Пуля застряла в левом боку. Рана оказалась неопасной”. В 34-летнем возрасте Грин лег в лечебницу доктора Трошина… Трошин был видным врачом тех лет. В основном он занимался вопросами детской и юношеской психиатрии… Грин никому не приносил счастья… Он угрюм, малоразговорчив, все деньги просиживал в карты». (Буянов, 1995, с. 104.)

Особенности творчества

«Мне снятся мои завтрашние вещи. Я читаю их ночью. Утром я прищуриваю глаза… Вижу их… И пишу… Как мы видим из воспоминаний Боброва телепатические способности – не только одна из тем творчества Грина. Этими способностями обладал сам автор». (Кудрин, 1993, с. 47.)

Подростковая симптоматика А. С. Грина свидетельствует о смешанном варианте патохарактерологического формирования личности: мы наблюдаем черты, относящиеся как к истерическому, так и к эмоционально лабильному типам. Можно предположить, что творчество романтика-фантаста, создававшего идеальные образы Любви, Красоты, Добра, являлось для него своеобразной отдушиной, где писатель мог скрываться от бытовых невзгод. Художественное творчество Грина, находившего спасение в области грез и сновидений, играло роль защитного механизма личности, роль терапии творческим самовыражением.

ГУК (Хук), (Нооке) РОБЕРТ (1635–1703), английский естествоиспытатель, разносторонний ученый и изобретатель, архитектор. Положил начало физической оптике, усовершенствовал микроскоп и ввел термин «клетка».

«Он родился слабым, болезненным, жил без отца… Из-за слабого здоровья и постоянных головных болей он не смог посещать школу… Был человеком бешенной умственной активности. Он мог свободно рассуждать на любую тему… Что касается его личности, то он отнюдь не был изгоем, хотя был сильно горбат… Он был активным, неустанным гением, почти до самых своих последних дней спал очень мало, редко ложился раньше трех-четырех часов утра… Характер его был меланхоличным, недоверчивым и ревнивым, что с годами становилось все заметней… Головные боли, изнуряющие болезни, непрерывный тяжелый труд. Кто-то сказал, что он жил умирая. Неустроенная семейная жизнь, запутанные любовные истории, всегда заканчивающиеся плачевно, роман с племянницей, угрюмый темперамент, злой язык, нескончаемые обвинения окружающих в том, что они украли у него плоды его труда». (Карцев, 1987, с. 171–172, 174–175.)

«Не относился к людям, которые занимаются каким-нибудь одним делом; его мозг работал более продуктивно, когда он позволял ему прыгать от одной идеи к другой… Когда Ньютон в 1672 г. опубликовал свою теорию о свете и цвете, Гук заявил, что все, что есть верного в этой теории, украдено из его идеи о свете от 1665 г., а все, что оригинально и принадлежит самому Ньютону, ошибочно. Это заявление послужило началом раздора между учеными… С возрастом Гук становился все более циничным и нелюдимым. Статьи, написанные им в последние годы жизни, полны горьких замечаний». (Internet)

«Гук умер… одиноким, не оставив завещания, и потому его вещи, в том числе громадная научная библиотека, насчитывающая более 3250 томов, были проданы с аукциона. Долгое время его имя было в забвении». (Найденова, 1985, с. 50.)

«Вид Гука описать трудно. Он был чрезвычайно сгорблен, с почти гори-, зонтальной шеей, хотя до 16 лет оставался достаточно высоким и стройным, горбиться же начал из-за постоянной работы на токарном станке. Он всегда был очень бледен и худ, а позже – и вовсе только кожа да кости. У него были серые глаза навыкате с острым умным взглядом, острый подбородок и высокий лоб, темно-каштановые волосы без парика, очень длинные, неподрезанные и гладкие», (http://webphysics.ru/ history/ne'wtonguk.html).

«…Ньютон, при жизни считавшийся современниками величайшим и гениальным ученым, постоянно отказывался от предлагавшегося ему поста президента Королевского общества и дал свое согласие на избрание только в 1703 г., сразу же после смерти Гука. Одним из первых актов на этом посту было уничтожение всех инструментов, бумаг и портретов умершего, и именно по этой причине Королевское общество располагает портретами всех своих членов, кроме одного», (http://webph.y-sics.ru/history/newtonguk.html).

У английского ученого бросаются в глаза два значимых фактора, каждый из которых способен вызвать нарушения психики: 1) врожденное физическое уродство и 2) обоснованное чувство обиды в результате споров с Ньютоном, для которого Гук «не был джентльменом». В связи с этим можно думать о патохарактерологическом развитии в детстве и патологическом развитии личности в последующие годы.

ГУМИЛЁВ НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ (1886–1921), русский поэт, один из основателей акмеизма; переводчик. Расстрелян как участник контрреволюционного заговора.

«Еще не раз Вы вспомните меня И весь мой мир, волнующий и странный…»

Н.С. Гумилев

Наследственность

[Брат] «Дмитрий Гумилев, после всех пережитых ужасов и лишений, душевно заболел и помещен в лечебницу (г. Рига…)». (Гриневич, 1990, с. 271.)

Общая характеристика личности

«И понял, что я заблудился навеки В слепых переходах пространств и времен». Н С. Гумилев. «Стокгольм», 1918

«Коля родился щуплым и болезненным ребенком и до десятилетнего возраста страдал сильными мигренями, по мнению доктора, вызванными «повышенной деятельностью мозга». Крайне чувствительный, он близко к сердцу воспринимал внешние явления, периодически возбуждение сменялось глубоким сном. Уличный шум, городские прогулки приводили к болезненным явлениям. Чтобы облегчить страдания, ему закладывали в уши вату. Болезненные явления, головные боли и сонливость прекратилась лишь в пятнадцатилетием возрасте… Рос ребенок нелюдимом, избегал общества товарищей, терпеть не мог выходить к гостям… Еще в гимназии его звали bizarre, странный». (Гарин, 1999, т. 3, с. 10–11, 125.)

«Упрекали его в позерстве, в чудачестве. А ему просто всю жизнь было шестнадцать лет… Это был необыкновенно самоуверенный и прямолинейный человек… Героизм казался ему вершиной духовности. Он играл со смертью так же, как играл с любовью. Пробовал топиться – не утонул. Вскрывал себе вены, чтобы истечь кровыо, – и остался жив. Добровольно пошел на войну в 1914 г…“И Святой Георгий тронул дважды / Пулею нетронутую грудь…¹¹⁴”…Увлекался наркотиками. Однажды попросил у меня трубку для курения опиума, потом раздобыл другую, “более удобную”. Отравлялся дымом блаженного зелья… он говорил…: “Нужно всегда идти по линии наибольшего сопротивления”». (Голлербах, 1990, с. 15–17, 20.)

«Я конквистадор в панцире железном, / Я весело преследую звезду, / Я прохожу по пропастям и безднам / И отдыхаю в радостном саду…». (Гумилев 11. С… 1905.)

[1907 г., во время пребывания в Париже – попытка отравления цианистым калием] «Смерть всегда~была вблизи него, думаю, что его возбуждала эта близость». (Толстой А.Н., 1990. с. 38–39.)

«В характере Гумилева была черта, заставлявшая его искать и создавать рискованные положения, хотя бы лишь психологически. Помимо этого у него было влечение к опасности чисто физической». (Неведомская, 1990, с. 154.)

«По наследству от предков Гумилев не получил ни красоты, ни физической силы, ни цветущего здоровья. Казался почти хилым. Может быть, это отчасти и вызвало ставшую его “второй натурой” позу мужественной непоколебимости. Держался он навытяжку, поворачивал голову медленно и ступал твердо, всей ступней, хоть и косолапил слегка; говорил картавя, не выговаривая ни “л”, ни “р”, с остановками, словно задерживая слова, чтобы они звучали внушительнее… учился плохо, в семнадцать лет едва добрел до шестого класса… Он был и некрасив, и неспособен к наукам, не обладал памятью, не мог научиться как следует ни одному языку (даже по-русски был малограмотен). И в то же время – как страстно хотел он – в жизни, в глазах почитателей, последователей и особенно женщин, быть большим, непобедимым, противоборствующим житейской пошлости, жалким будням “жизни сей”, чуть ли не волшебником, чудотворцем». (Маковский, 1990, с. 80.)

«Личность Гумилева вообще не понять без помощи Фрейда: считая себя Квазимодой, тем более старался прослыть Дон-Жуаном, неотразимым и дерзким. Удавалось это ему далеко не всегда, хотя авторитет сердцееда он-таки завоевал. Как компенсацию природных недостатков следует интерпретировать и его стремление всегда быть первым, лидером, мэтром». (Гарин, 1999, т. 3, с. 105.)

«Череп его, уходивший куполом вверх, делал его лицо еще длиннее. Он был некрасив, выразительно некрасив, я бы сказала, немного страшен своей непривлекательностью: длинные руки, дефект речи, надменный взгляд, причем один глаз все время отсутствовал, оставаясь в стороне, <…> лицо его, как это часто бывает у безобразных людей, было без возраста». (Берберова, 1996, с. 145, 153.)

«И Гумилев… пророчит себе: “И умру я не на постели, / При нотариусе и враче…” Или поразительное стихотворение “Рабочий”: “…Все он занят отливаньем пули, / Что меня с землею разлучит”. Так наш русский рыцарь гадал о своей судьбе и угадал свою судьбу». (Айхен-вальд, 1998, т. 2, с. 182.)

У Николая Гумилева органическая патология головного мозга определяется весьма отчетливо. Этот диагноз подтверждают наличие картавости, деформированная форма черепа, косоглазие, «сильные мигрени». На органически неполноценной почве развивается шизоидное расстройство личности, в пользу которого говорят: позерство и манерность, чудачества и «необыкновенная самоуверенность», импульсивность с суицидальными попытками и «увлечение» наркотиками, вычурное влечение к опасностям. Удивительно, но даже последствия органического поражения центральной нервной системы не являются (и тому есть масса примеров в этом справочнике) препятствием для проявления таланта.

ГУНО (Gounod) ШАРЛЬ (1818–1893), французский композитор и музыкальный писатель; один из создателей и виднейший представитель французской лирической оперы.

[Мать] «…по своему характеру отличалась чрезвычайной экспансивностью и настойчивостью характера; была очень аффективная и легко возбуждающаяся натура. К концу жизни заболела какой-то нервно-психической болезнью». (Сегалин, 19276, с. 282)

«Композитор Гектор Берлиоз¹¹⁵ писал в октябре 1857 г.: “Бедный Гуносо-шел с ума. Он теперь в Maison de Sanite доктора Бланше, потеряли надежду на его душевное выздоровление”. Тем не менее приступ психического расстройства оказался преходящим, несмотря на то, что уже был третьим по счету». (Lange-Eichbaum, ГК. Kurth, 1967, с. 374.)

«В 1857 году Гуно был на грани серьезного душевного заболевания, но в 1860-х годах много, продуктивно работал». (Самин, 1999. с. 235.)

«В 1869 году у композитора случился новый приступ нервного заболевания, вызванный мистическими настроениями… В 1870-е годы Гуно вновь подпал под влияние клерикальных умонастроений. Усилившаяся религиозность явилась главной причиной упадка его творчества. Написав ряд неудачных опер (в том числе “Полиевкт”, 1878 год), он отошел от музыкального театра, предпочтя ему духовную музыку». (Там же, с. 237.)

«Гуно переживание в процессе творчества – по собственному его признанию – галлюцинации зрения и слуха, отчетливо видит Ромео и Джульету и слышит часами голоса своих персонажей: “Я слышу пение моих героев с такой же ясностью, как и вижу окружающие меня предметы”». (Грузенберг, 1923, с. 88.)

Приступы психического расстройства у композитора, которые характеризовались как «серьезные» и даже «сумасшедшие», могли иметь двоякое происхождение. Если за исходную точку взять аффективную неустойчивость Гуно, то можно было бы предположить, что он страдал биполярным аффективным расстройством. Однако «серьезное душевное заболевание» могло быть и шизофренией или шизоаффективным расстройством. В последнем случае, кстати, проще объясняются испытываемые Гуно слуховые и зрительные галлюцинации во время творчества.

ГУС (Goes) ХУГО ван дер (между 1435 и 40 – 1482), нидерландский живописец эпохи Возрождения.

«Около 1475 года, находясь на вершине славы и почета, Гуго ван дер Гус неожиданно вступил в августинский монастырь Рооде близ Брюсселя. Последние годы жизни мастера освещены несколько подробнее благодаря сохранившейся хронике монастыря. Из нее мы узнаем, что художник страдал тяжкой душевной болезнью. Несмотря на терзавший его недуг, Гус не оставил свое искусство, и оно не утратило творческой силы». (Маркова, 1989, с. 313.)

«Он утверждал, будто проклят с самого детства. Повторял это снова и снова. Плакал и страдал… Одни видели в ней своего рода буйство, крайнюю форму исступления. Другие полагали, что он одержим бесами. Действительно, брат Хуго одновременно являл признаки безумир и одержимости; однако за все время своей болезни он ни разу не попытался причинить вред кому-либо, кроме самого себя… Может быть и так, что болезнь оказалась для него Божией благодатью. Почет и известность тяготили Хуго; недуг, который он не мог скрыть, освободил его от стремления к внешнему блеску и забот о славе мирской. Он стал вести себя скромнее… И хватался за свое искусство, как утопающий в разбушевавшемся море под саркастическим взглядом урагана хватается за край лодки. Его ночные кошмары обретали материальные формы. Кто-то хрюкал и лаял в его келье. Он продолжал писать, в то время как голова его раскалывалась от звона колоколов и шороха вороньих крыльев. И сами его картины стонали – стонали своими красками. Яд просачивался в образы его рая». (Роке, 2000, с. 169, 171.)

«В 1481 тенденция к острой депрессии в итоге завершилась психическим расстройством, во время которой он пробовал покончить жизнь самоубийством». (CD Britannica 2000.)

Что же за «тяжелая душевная болезнь» была у Гуса, если не мешала ему заниматься живописью? Патографическая справка содержит больше данных за то, что у художника в сорокалетием возрасте развилось депрессивное состояние. Об этом свидетельствуют идеи самоуничтожения («проклят с самого детства»), плаксивость, тенденция к нанесению самоповреждений. Временами депрессия, по-видимому, принимала форму ажити-рованной («исступление»), при которой особенно велик риск самоубийства. Вполне возможно, что депрессия была лишь началом другого психического расстройства (шизофрении или какого-либо органического заболевания головного мозга). В рамках данной Энциклопедии в очередной раз отметим, что один из биографов подчеркивает позитивное влияние болезни на творчество («Божия благодать»),

ГУЦКОВ (Gutzkow) КАРЛ (1811–1878), немецкий писатель и общественный деятель, глава литературного течения «Молодая Германия».

«Гений прокладывает, след, а талант идет по нему, но идет по-своему».

Карл Гуцков

[Отец] «…страстный мечтатель. [Мать]…полуграмотная женщина». (Коган, 1994, с. 464.)

«Напряженная умственная деятельность, борьба с полицейскими и литературными врагами, неудачи и разочарования в личной жизни – все это привело к нервному потрясению, и в 1865 г. Гуцков покушался на самоубийство. Оправившись от болезни, Гуцков вернулся к литературной деятельности… Он часто менял свое местопребывание, мно-ю писал». (Коган, 1994. с. 464.)

<$Сошел с ума». (Ломброзо, 1892, с? 60.)

«С 53 лет “хроническая паранойя преследования”. Бред преследования. Ипохондрические идеи. Пресыщение ящзнью… Произведения, принесшие ему славу, написаны до психоза». (Mobius, 1907а, с. 39.)

«Страдал мучительной, почти неизлечимой бессонницей. Кто-то посоветовал ему принимать модное снотворное – хлорал… Беспрерывно увеличивая порцию, чтобы побороть упорную бессонницу, Гуцков, не отдавая себе в том отчета, стал наркоманом. Однажды… проглотив значительную дозу хлорала, он впал в летаргическое состояние. Пламя опрокинутой им свечи ох ватило кровать, и Гуцков сгорел заживо». (Бабоян, 1973, с. 73)

«В последние годы его жизни временно восстановленные силы Гуцкова снова начали падать… Есть подозрение, что конец Гуцкова был самоубийством, а не случайностью». (Коган, 1994, с. 464.)

Под «хлоралом» биограф подразумевал, скорее всего, хлоралгидрат, введенный в лечебную практику в 1869 году, который в конце XIX века широко применялся в качестве снотворного средства. Хлоралгидрат обладал массой побочных действий, среди которых не последнее место занимало возникновение лекарственной зависимости. «Значительная» доза этого препарата обладает наркотическим, близким к токсическому, эффектом. Впрочем, во времена Гуцкова эти сведения еще вряд ли были достаточно хорошо известны.

ГЮГО (Hugo) ВИКТОР (полн. имя Виктор Мари) (1802–1885), один из крупнейших французских писателей; поэт и глава французских романтиков-демократов. В 1851 г. эмигрировал.

«Великие люди сами сооружают себе пъедестаи, статую воздвигает будущее»

Гюго

Наследственность

[Отец] «Человек веселый, приятный собеседник, он был, однако, подвержен приступам мрачного настроения и тогда воображал, что его преследуют враги… Удивительное дело – этим веселым и распутным офицером при всяких неприятностях овладевала какая-то странная мания преследования». (Мо-руа, 19836, с. 42, 46–47.)

[Брат Эжен в 1823 г.] «Случился новый припадок буйного помешательства, такой серьезный, что больного пришлось отвезти обратно в Париж и поместить в лечебницу доктора Эскиро-ля¹¹⁶… Врачи находили, что больной неизлечим. Несчастный Эжен стал чем-то вроде живого трупа. Братья редко навещали его». (Там же, с. 143.)

[Дочь Адель] «У бедняжки появились свои мании, раздражительность, угрюмость, зачастую она впадала в мрачную задумчивость… Адель была помещена в Се-Манде. Она вышла оттуда (после смерти Виктора Гюго) лишь для того, чтобы направиться в замок Сюрен, бывшее поместье княгини Водемон, в роскошную психиатрическую клинику, где она занимала отдельный флигелек». (Там же, с. 483, 556.)

«Внук находился под “постоянной опекой”, как неспособный управлять своими делами. Внучку описывали как “полоумную”» (Nisbet, 1891, с. 142–143.)

Общая характеристика личности

«Я был изгнанником. Я двадцать лет блуждал В чужих морях, с разбитой жизнью, Прощенья не просил и милости не ждал: Бог отнял у меня отчизну».

В Гюго. «Горе», 1871

[Был предрасположен к спиритизму] «…прежде всего по своей натуре, – в течение всей жизни у него бывали смутные видения, доходившие до галлюцинаций. Видения, приписанные герою повести “Последний день приговоренного к смерти”, бывали и у самого автора… Короче говоря, сверхъестественное казалось ему естественным». (Моруа, 19836, с. 447.)

«По отцовской линии Виктор наследует кровь гипертимика с сильным мужским началом плейбоя, храбреца, краснобая, прекрасно владеющего языком устным и письменным (сочинительство стихов и пылких любовных посланий.) Кровь эта еще скажет свое слово. Но пока в отличие от своих братьев будущий литературный гений был рожден хилым, болезненно-плаксивым и сразу же стал объектом женской жалости, любимец матери, попав под ее особую заботу… В таких условиях не нужна ни психологическая защита, ни воля, вся потребностная психическая активность может быть направлена целиком в творчество. Биологические предпосылки и социальные условия формирования художественной направленности сливаются воедино. Виктор исписывал стихами целые тетрадки. Он ощупью продвигался вперед, самостоятельно учился размеру, цезуре, рифме… К1830 году Виктор – признанный лидер молодежной литературы, триумфатор, окруженный почитателями, авторитетный и обожаемый отец». (Государев, 1991, с. 249–250, 252.)

[1843 г.] «Смерть дочери Леопольди-ны… вместе с изменой его супруги, которая вступила в любовную связь с его другом Сент-Бевом, положили начало его глубокому душевному кризису. Он стал уделять больше внимания политической деятельности и в 1845 был назначен пэром Франции». (МЭБ, т. 3, 2002, с. 106.)

«Женское восхищение пробивает брешь в его нравственных устоях… Принцип удовольствия начинает смещаться из творчества, находить удовлетворение в наслаждении славой и женщинами… В сороковые годы он почти не пишет, с 1845 года по 1855 год не публикуется ни одного нового произведения. Праздность пожирает время… Однако изгнание Гюго в 1851 году из Франции за политическую деятельность… послужило во благо – на обретение им полной свободы для творчества. Бездна времени и отсутствие отвлекающих факторов раскрыли талант Виктора Гюго с новой плодотворной силой. Начиная с 1855 года, на читателя обрушился водопад шедевров уже эпического философского содержания… До 1870 года – двадцать лет – длилось изгнание (а вместе с ним аскетический образ жизни, гигантская литературная работа, сексуальное воздержание – все это относится к периоду другой, мотивационной, активности). К семидесяти годам Гюго по-прежнему физически свеж, полон здоровья и сил… Он еще пишет, но несравненно меньше, скорее по привычке. А главным занятием становится прерванное изгнанием донжуанство. Одна любовница меняет другую. Чуть ли не каждый день новая победа. В записной книжке, в которой он пунктуально ведет им счет, последняя пометка за месяц до смерти». (Государев, 1991, с. 252–253.)