Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 113 страниц)

«В 17-летнем возрасте заразился сифилисом. В последующем развился прогрессивный паралич». (Springer, 1926, с. 198.)

«Существует и другое мнение относительно психиатрического диагноза Вольфа: циркулярный психоз со значительной творческой активностью в маниакальной фазе». (Bohmig, 1924, с. 712.)

Особенности творчества

[Февраль 1888 г.] «И этот случай – не единственный у него в периоды творческого подъема – раскрывает нам то действительно неповторимое, что сопровождало расцвет его музы: способность в один день создать две-три изумительные по совершенству песни, ни одной из которых невозможно отдать предпочтение перед другой». (Сомин, 1999, с. 385.)

«Он перенес 5 таких приступов, из которых первые три приступа дали все произведения Вольфа. За время первого приступа… он написал всего около 200 песен. 2-й приступ 1891 года начинается с ноября и кончается в декабре. Этот короткий приступ дает 29 итальянских песен, составивших его первый том итальянских песен. 3-й приступ с 1896 года по 1897 дает второй том итальянских песен, клавираусцуг “ Коррехидора”, все темы для оперы “Мануель Венегас” и половину 1-го акта этой оперы. 4-й приступ с 1897 до 1898 – бесплодный год. 5-й приступ с осени 1898 по 1903 бесплодные годы. Таким образом, произведения этого композитора создавались исключительно в состоянии маниакального возбуждения». (Се-галин, 1926а, с. 47–48.)

«Признание Вольф получил лишь в конце жизни, когда находился уже в психиатрической лечебнице». (КБСЗК, 1969, с. 49.)

«Прогрессивный паралич оказался как стимулятором его творчества, так и преждевременным разрушителем его личности». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 556.)

«Однако несомненно, что огромные творческие подъемы с последующими резкими упадками творчества происходили у него многократно и задолго до развития прогрессивного паралича. У нас имеются все основания считать его колоссальную периодическую продуктивность следствием гипоманиакаль-ной депрессии. Разумеется, эта болезнь не мешает параллельному развитию сифилитического процесса». (Эфроим-сон, 1998, с. 171.)

Хуго Вольф – убедительный пример повышения творческой продуктивности в состоянии маниакального возбуждения. Течение его заболевания освещено достаточно подробно, и данная зависимость не вызывает сомнений. Обратим внимание только на изначально существовавшую музыкальную одаренность. Развившееся психическое расстройство придало творчеству Вольфа прерывистый, импульсивный характер, ограниченный конкретными хронологическими рамками. Если бы Вольф был психически здоровым человеком, скорее всего его творчество носило бы более равномерный и долговременный характер. Но смог бы он достичь таких творческих высот, еще вопрос. Творческий процесс композитора, в конце концов, был разрушен психическим расстройством, но уже другой – «органической» этиологии (прогрессивный паралич). Клиническая сложность заболевания Вольфа заключается в том, что у него, возможно, в конце 1880-х и в 1890-е годы происходило совмещение (наложение) двух одновременно протекавших болезней: маниакально-депрессивного психоза (биполярного аффективного расстройства) и прогрессивного паралича.

ВРУБЕЛЬ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1856–1910), русский живописец, график, скульптор. Наиболее значительный и самобытный выразитель тенденций символизма и модерна в русской живописи и графике. Его манера писать «разноцветными кубиками» (по словам Ф.И. Шаляпина) трактуется как преддверие кубизма.

Наследственность

«В архивах клиники Первого Московского Государственного Университета… находится краткая запись: “Дед по матери – маниак. Дед по отцу – алкоголик… Сестра перенесла острое меланхолическое состояние… Сын художника родился с заячьей губой”». (Цубина, 1925, с. 57.)

Общая характеристика личности

«С самого начала детских лет у Врубеля отмечаются симптомы дизонтоге-неза⁷⁷… наиболее вероятной причиной задержки развития его моторики являлись очень легкие, в форме субдепрессии, аффективные расстройства». (Шумский, 2001, с. 17.)

«По окончании гимназии начинает меняться характер. Сделался задумчив, застывает, стоя на одном месте, впадает в оцепенение. По-видимому, начинают выделяться шизоидные черты. Иногда обычная вдумчивость сменяется ажитацией. Тогда острая жажда впечатлений. Пьет алкогольные напитки с университетских лет, иногда помногу… Друзей и врагов удивляет своим талантом. Совершенно исключительная память». (Цубина. 1925, с. 58.)

«Таким образом, ко времени завершения юношеского периода продуктивные психопатологические расстройства выступают у Врубеля в форме биполярной циркулярности». (Шумский, 2001, с. 20.)

«Был человек увлекающийся и в своих увлечениях терявший меру… Неуравновешенностью Врубель отличался почти всегда. Он то с необычайным напряжением работал, поражая быстротой и неутомимостью, то впадал в прострацию, целыми неделями ничего не делал… А позднее, в Москве, периоды депрессии становятся частыми». (Тарабукин, 1974, с. 143–144.)

«Отличался обидцой нерешительностью… Неровный и неуравновешенный характер… все больше пристращался к вину. Пил он как-то не так, как все, не любил общества». (Копшицер, 1972, с. 36, 129.)

«Тот же профессор Иванов, хорошо осведомленный о киевском периоде жизни Врубеля… пишет: “…Последний год его пребывания в Киеве был плодотворным и важным по новым его достижениям в искусстве. Но, как и прежде, одновременно с расцветом творческих сил и как будто оттого еще напряженнее и ярче проявлялось в нем тогда влечение к вину и чувственному разгулу, которое он в шутку называл “своим гомеризмом”». (Прахов, 1963, с. 305–306.)

«…Из воспоминаний людей, близко знавших Врубеля, из писем художника и его родных, из биографий, написанных его современниками-доброжелателями, следует, что наряду с гуманностью и кротостью Врубелю были свойственны и другие черты: дендизм, потребность блистать в обществе, желание и умение нравиться людям, в глазах которых он хотел быть обаятельным; что он бывал не только изысканно любезен, но и высокомерен, что в характере его была екоторая заносчивость” и крайнее самолюбие (И.А. Прахов), непостоянство в дружбе и привязанностях (“флюгероватость”, по его собственному признанию), что “за внешнею выдержкой таился у него пылкий темперамент, который, прорываясь, совершенно порабощал волю и делал его на более или менее продолжительное время игрушкой страстей” (Ю.К. Арцыбушев), что неутомимый труженик, подвижник искусства временами вел праздную, как он говорил, ‘'гомерическую” (чувственную) жизнь кутилы, нередко впадая в состояние “dolce far nienlo” (сладкого ничегонеделания) и отдавался во власть аристократического снобизма». (Суздалев. 1991, с. 16–17.)

К вопросу о психическом заболевании

[1884 г.] «В то время, когда Врубель жил в Киеве, он довольно часто страдал приступами сильнейшей мигрени. Случалось, что приходил к нам днем или вечером как будто совершенно здоровый, а через несколько минут менялся в лице и просил дать ему таз с горячей водой, в который погружал кисти обеих рук. В таких' случаях ставили, специально для него, самовар, он сам наливал из него воду в таз и, почти не дожидаясь, когда остынет, опускал в нее руки, прося подливать из крана, чтобы вода была еще горячее. Потом принимал огромную дозу фенацетина. Обычно после этой лечебной процедуры его укладывали на диван в гостиной, где оставляли одного спокойно лежать до обеда, если приходил днем». (Прахов, 1963, с. 305.)

«Однажды, купаясь вместе с художником в пруду, К. Коровин⁷⁸ увидел и заинтересовался белыми полосами на груди Врубеля. "Да, это шрамы. Я резал себя… – сказал Врубель. – … Я любил женщину, она меня не любила – даже любила, но многое мешало ее пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались”…» (Историческое досье. 3, 1998, с. 235.)

«…В 1886—1888-х годах у него возникли более глубокие аффективные расстройства, прежде всего депрессии, которые до этого времени в такой форме отсутствовали. Депрессия, возникшая в 1886 году, продолжалась не менее полугода. В этот период Врубель впервые потерял способности писать… [Середина 1890-х гг.] К этому времени у Врубеля появились изменения в форме употребления алкоголя. Возникло “одиночное” пьянство, а также пьянство со случайными лицами… Можно с уверенностью говорить о появлении дисфорических форм опьянения…» (Шумский, 2001, с. 65, 96.)

«В 1892 году заболевает сифилисом. В 1896 г. женился… Задумывается о своей судьбе и с друзьями говорит о том, что его ждет впереди ужасная будущность. Волнение усиливается в 1900 г. Делается тревожным, нервным. С 1900–1902 г. пишет без перерыва. Осенью 1901 г. много волнений по поводу демона. Делается раздражительным, рассеянным, беспокойным. Болтлив, возбужден. Носится с огромными планами в искусстве. В 1902 г., по окончании последнего демона, 46 лет от роду, заболевает и поступает в психиатрическую клинику 1-го Московского Университета. Состояние маниакальное, возбужденное. Идеи величия: он император, пьет только шампанское, он музыкант, его голос – хор голосов… Выписывается после '/, годового пребывания в клинике с улучшением. Внезапная смерть малютки-сына. Пишет его портрет. Состояние резко удрученное. Через '/., года опять поступает в клинику. Депрессивное состояние. Бред самообвинения, отрицания, греховности. Галлюцинации… Бывал агрессивен, но до грубого цинизма паралитиков не доходил. В конце года улучшение. Пишет портреты. В 1904 году переводится в лечебницу д-ра Усольцева⁷⁹. Много работает… Снова переживает острое маниакальное состояние… В 1905 г. начинает слепнуть, “хотя бы ядом ускорить себе конец” – говорил художник… Все это необычное течение, длительность, глубокие ремиссии, сохранившийся интеллект, исключительная работоспособность обязаны, быть может, его сложной индивидуальности, столь глубоко одаренной и, несомненно, и в патологии себя проявляющей. Так сложна была картина его болезни, что в диагнозе клиническом были разногласия. Д-р Усольцев, много лет наблюдавший больного, не согласен был с диагнозом Paralysis progressiva, а ставил Tabes dorsalis + маниакально-депрессивный психоз». (Цубина, 1925, с. 58–59, 64.)

«…1898 год, видимо, и надо считать началом болезни художника, своего рода “неврастеническим” периодом заболевания… Начало 1902 года обнаруживает для всех, что смутно предугадывалось еще задолго. Болезнь вступает в новую фазу. Наступает переход от депрессии к маниакальному возбужденному состоянию… В университетской клинике Врубель поступает под наблюдение профессоров В.П. Сербского и Ф.Е. Рыбакова». (Тарабукин. 1974, с. 145–146.)

[1902 г.] «Бехтерев находиту Врубеля прогрессивный паралич». (Ге, 1963, с. 224.)

«В дальнейшем усложнение психоза определялось присоединением нигилистического бреда (нет рта, желудка, мочевого пузыря), бреда отрицания собственного “я” (его самого нет, он даже не жил)… Интенсивность вербальных иллюзий позволяет говорить о развитии иллюзорного галлюциноза». (Шумский., 2001, с. 123.)

«…Перед нами картина третьей эндогенной болезни, шизоаффективных нарушений или, в зависимости от диагностической системы, рекуррентной шизофрении. Особенностью случая, леченного лишь симптоматическими средствами, является неблагоприятное течение, почти континуальное течение – вариант, близкий к описанному в современном руководстве по психиатрии, основанному на изучении больных с преимущественно долговременным психофармакологическим пато-морфозом. Обоснование диагноза делает, на наш взгляд, излишним рассмотрение дифференциально-диагностических проблем шизоморфных состо-яний при нейролюэсе…» (Южаков, 1994, с. 61.)

«…К 1906 году психическое состояние Врубеля определялось развитием фантастической галлюцинаторной па-рафрении с начальными проявлениями парамнезий… Диагноз: “Циркулярная форма прогрессивного паралича, осложнившего развитие циркулярной (шизоаффективной) шизофрении”». (Шумский, 2001, с. 125, 142.)

«Так медленно, без внешних событий, но с депрессивным переосмыслением прошлого протекали для ослепшего художника четыре года страданий. Под конец Врубель стал тяготиться самим собой. “Устал жить”, – говорил он. И, если допустить правильность догадки сестры, умышленно простудился, стоя под форточкой. В феврале 1910 года началось воспаление легких, перешедшее в скоротечную чахотку…» (Тараби-кин. 1974, с. 149.)

Особенности творчества

«Теперь, когда я смотрю назад на всю историю Врубеля, я думаю, что болезнь его началась гораздо раньше, чем кто-нибудь это замечал, и может быть, даже гнездилась в нем и еще раньше, и раньше всего проявлялась в живописи, и эта странность, что-то не похожее на произведения всех художников, было болезненно и оттого так поражало. Пока на характер болезнь вначале не действовала вовсе. В 1897 году я все время удивлялся кротости и незлобивости Михаила Александровича, а летом 1898 года, мне кажется, уже появились раздражительность и нетерпимость, высокомерное отношение ко всякому отзыву общества… Вообще, несмотря на болезнь, способность к творчеству не покидала Врубеля, даже как будто росла, но жить с ним уже делалось невыносимо… И странное дело, сумасшедшему Врубелю все, больше чем никогда, поверили, что он гений, и его произведениями стали восхищаться люди, которые прежде не признавали его… Когда он писал Брюсова, стали замечать, что у него происходит что-то странное с глазами, ему нужно было подходить очень близко, хотя он был дальнозорким, но скоро поле зрения его начало сужаться. Новое страдание шло с ужасающей быстротой. Он еще работал над портретом – и, кончив, уже почти не видел своей работы». (Ге, 1963, с. 219, 223, 228.)

«…В периоды психотических вспышек у художника имели место онейро-идные состояния… В подробных, поражающих своей наблюдательностью воспоминаниях о художнике его сестры А.А. Врубель имеются указания о том, что художник переделывал ранее законченные зарисовки своего “Демона”, меняя выражение его лица, позу, а иногда и всю композицию рисунка под влиянием болезненных Переживаний, имевших место накануне». (Недува, 1970, с. 315.)

«Разительная черта была присуща Врубелю в его работе, резко отличавшая его от массы живописцев: он постоянно переделывал свои вещи, уничтожая их последующей композицией предшествующий образ. В период болезни это свойство обострилось, и художник мог без конца наносить различные рисунки на один и тот же лист бумаги». (Тарабуким, 1974, с. 48.)

«…Летом и зимой 1900 года на Врубеля нахлынуло несметное богатство художественных идей, замыслы один пленительнее другого с такой необыкновенной яркостью возникали в его воображении, что он не успевал переносить их на холст и бумагу: “Сирень”, “К ночи”, “Царевна-Лебедь”, масса акварелей, эскизов декораций, архитек– турные проекты, эскизы на мифологические сюжеты и многое другое… На-' вязчивые идеи больного художника отличались удивительным постоянством особенно в 1904–1906 годы, когда им были созданы последние шедевры». (Суздалев, 1991, е. 171, 210.)

Зависимость композиции картин М.А. Врубеля (в частности, «Демона») от психотических переживаний последнего периода творчества показано весьма убедительно. Стоит обратить внимание на следующий психологический момент: «Сумасшедшему Врубелю… поверили, что он гений». Сработало ранее отсутствующее звено – образ гения в нашем представлении подсознательно включает в себя некий элемент «безумности». Что касается доминирующей психопатологической симптоматики, то не вызывает сомнения эмоциональная неустойчивость, которая проявлялась, вероятно, в рамках биполярного аффективного расстройства, так как депрессивные эпизоды были выражены очень значительно. Характерная фраза: «Когда резал себя, страдания уменьшались» – является типичной для депрессивного больного, который пытается заглушить мучительную душевную тоску физической болью. Развившийся прогрессивный паралич делает клиническую картину «органически» грубой и разрушающе влияет на творческий процесс.

ВУЛФ (Woolf) ВИРДЖИНИЯ (1882–1941), английская писательница и литературный критик. Ее литературный стиль близок к «потоку сознания».

«Почему женщины гораздо больше интересуют мужчин, чем мужчины – женщин?»

В. Вулф

«И тем страшнее оказалось для нее испытание, которое судьба устроила ей в 1895 году, когда Вирджинии только-только исполнилось тринадцать лет… В то лето в Лондон приехали двое племянников ее матери: молодые люди поступали в университет и остановились погостить у тетушки… Как-то поздно вечером, вернувшись с очередной прогулки по барам, они застали в библиотеке Вирджинию: ей не спалось, и она спу-стилась, чтобы выбрать себе книгу. Облик Вирджинии в одной ночной рубашке показался пьяным кузенам настолько возбуждающ, что они напали на девочку и попытались ее изнасиловать. На крики Вирджинии прибежали слуги, благодаря чему изнасилование не состоялось, но ущерб психике был уже нанесен… Не найдя поддержки и утешения у родных, Вирджиния впала в тяжелую депрессию. А когда той же осенью, простудившись в театре, умерла от воспаления легких ее мать, Вирджиния в первый раз пыталась покончить с собой». (Прокофьева, 2001, с. 223–224.)

«Эти детские впечатления принесли в мир нашей героини болезненный страх к физической любви. Во всяком случае, когда Литтон Стрэчи, один из близких друзей Вирджинии по литературному братству, сделал ей предложение, то она не посмотрела на то, что он слыл отъявленным гомосексуалистом, и согласилась. Правда, на следующий день новоявленный жених с ужасом отказался от свадьбы, но сама возможность вступить в брак с человеком, который нравился ей лишь за остроумие и интеллект, выдавала подлинное отношение Вирджинии к сексу с мужчинами». (Семашко, 1999, с. 345.)

«Вирджиния производила впечатление человека не от мира сего, что часто становилось причиной ее отчуждения от других людей. Общение с Вирджинией, женщиной с весьма сложным характером, становилось иногда просто невыносимым, когда она порой становилась практически безумной. Вирд,-

жинйя начинал^ вдруг слышать какие-то голоса, у нее^Ноявлялись галлюцинации. По несколько месяцев подряд Вирджиния проводила иногда в психических лечебницах. У нее было четыре сильных нервных приступа… На следующий год после замужества она завершила работу над своим первым романом, после чего с ней произошел самый тяжелый в ее жизни нервный срыв, от которого она полностью оправилась только через два года… Вирджиния стала влюбляться в женщин, хотя и не отказывалась иногда от флирта с мужчинами… В 30-летнем возрасте Вирджиния вышла замуж за Вулфа, после чего сразу выяснилось, что она абсолютно фригидна… О себе Вирджиния однажды сказала так: “Я ни то, ни другое. Я не женщина, и не мужчина”. Вскоре после замужества Вирджиния полностью посвятила свою жизнь литературной деятельности… В 40-летнюю Вирджинию влюбилась 30-летняя Вита Сэк-вил-Уэст. Это чувство вскоре стало взаимным… Их любовная связь продолжалась 5 лет, и они спали вместе десяток раз. Этот роман с женщиной стал единственным в жизни Вирджинии Вулф, в котором присутствовал элемент физического секса». (Уоллас а др., 1993, с. 56–58.)

«…Лесбиянкой в современном понимании этого слова она не была… Вирджиния Вульф питала отвращение к любым формам физической близости, не выносила объятий, даже рукопожатие вызывало у нее тбшноту… Так что вряд ли речь может идти о каких-либо романах с женщинами, кроме воображаемых». (Прокофьева, 2001, с. 225–226.)

«У нее были отмечены клинически выраженные приступы депрессии и тревожности в 1895, 1904, 1910 годах. Об этих приступах позднее она с ужасом вспоминала. Во время приступа 1913–1914 гг. она приняла в состоянии перехода от возбуждения к депрессии смертельную дозу веронала, но была спасена быстрым медицинским вмешательством. К концу 1914 г. наметилось серьезное улучшение, но уже в марте 1915 г. имел место приступ мании, с бессвязной непрерывной речьк). Поскольку она происходила из весьма знатной и состоятельной семьи, после больничного лечения ее поместили под наблюдение четырех домашних медсестер психиатрического профиля, и к лету 1915 г. стало ясно, что приступы у нее могут возобновиться в любое время». (Эфроимсон, 1998. с. 174–175.)

«Страдала маниакально-депрессивным психозом». (Гершон, Ридер, 1993, с. 84.)

«Пристрастным отношением к собственному труду объясняется и тот факт, что Вирджиния достаточно поздно опубликовала и свой первый роман, после написания которого она впала в тяжелейшую многомесячную депрессию со слуховыми галлюцинациями и принуждена была лечиться в психиатрической клинике». (Семашко. 1999, с. 347.)

«Работая над своим первым романом “Путешествие”, Вулф пережила еще один серьезный нервный срыв, доведший ее в 1915 году до попытки самоубийства… Находясь в глубокой депрессии от всего связанного с войной и будучи психически истощенной работой над романом “Between the Acts”, Вулф внутри себя вновь стала слышать голоса Птиц, поющих на оливах Древней Греции, – точно то же самое она ощущала перед нервным срывом 1915 года. Желая избавить Леонарда от страданий, связанных с ее помешательством, она… утопилась в реке Оус». (Расселл, 1996, с. 73–74.)

«Будучи не в силах страдать больше от своих нервных припадков, она наполнила карманы камнями и бросилась в реку». (Уоллас и др., 1993, с. 57.)

– Из приведенного патографического материала следует, что Вирджиния Вулф страдала биполярным аффективным расстройством, причем выраженность депрессивных эпизодов достигала психотического уровня. Поэтому раньше это заболеванием таки называлось «маниакально-депрессивный психоз». Гомосексуальность писательницы могла быть обусловлена многими причинами: как генетическими, так и ситуационными.

ВУЛФ (Wolfe) ТОМАС КЛЕЙТОН (1900–1938), американский писатель.

«Все мои чувства, способность переживания и осмысления, даже просто слух, а более всего сила памяти предельно обострились. К концу дня, заполненного нечеловеческим трудом, мой мозг все еще был накален жаром этой работы, и никаким наркотиком – в виде чтения, поэзии, музыки, алкоголя или любого иного приятного времяпрепровождения – его было не успокоить. Я не мог спать, не мог ни на минуту снять напряжение сил и в результате в течение всех этих трех лет я бродил ночью по улицам, исследовал засасывающую паутину миллионноглавого города и узнал его, как никогда раньше не знал». (Вулф, 1989, с. 75.)

«…И всегда Том говорил без устали, с радостью, горечью, юмором, чувством, никогда не поступаясь тем, что почитал за истину, никогда не страдая от недостатка слов и тем и никогда не делая ни малейшей скидки на то, что у его слушателей меньше, чем у него, сил и энергии, в связи с чем оставлял их неизменно в полуобморочном состоянии, потрясенными и счастливыми… Работал он буквально как одержимый, не терпел ни малейших отвлечений, забывал о времени, и о друзьях, и о назначенных свиданиях, противился чьим бы то ни было попыткам “связать” его общественными обязательствами, хотя в общении очень нуждался… Но когда на него находило мрачное настроение, – а причиной его могли быть неурядицы, раздражение, помехи в работе, а подчас и злоупотребление алкоголем, – он мог напуститься даже на лучшего друга с совершенно ничем не оправданной, непростительной ожесточенностью… Он считал наилучшими для работы ночные часы, когда снаружи темно и тихо, считал также, что работать нужно регулярно по пять – пятнадцать часов в день…Он писал как одержимый. Его черновики все написаны от руки карандашом, и, когда он работал с секретаршей в последний год жизни, одной из ее обязанностей было всегда держать наготове дюжину очиненных карандашей. С поразительной скоростью он заполнял энергическими каракулями бесчисленные листы бумаги и отбрасывал их прочь, на пол, с тем, чтобы секретарша подняла, разложила по порядку и перепечатала. Он никогда не искал слова: слова шли к нему сами и шли слишком быстро, так что, стараясь поспеть за ними, он часто писал лишь первую и последнюю буквы, соединяя их загогулиной, поэтому расшифровать его писания могли лишь посвященные». (Волкенинг и др., 1989. с. 332–334, 336. 340, 348.)

«Алкоголизм». (Завьялов, 1988, с. 71.)

«Вулф легко заводил новые знакомства, но болезненно страшился опеки, наиболее круто рвал с самыми дорогими людьми, оставаясь правым перед собой в творчестве и жертвуя для него всем… Сказалось творческое и нервное напряжение середины тридцатых. Заболев воспалением легких, которое затем привело к туберкулезу мозга, Вулф скончался». (Толмачев, 1989, с. 12, 14–15.)

Длительный и выраженный подъем настроения с повышением творческой продуктивности и сниженная потребность в сне, протекающие без психотических расстройств (бреда или галлюцинаций), в психиатрии квалифицируются как гипомания. Гипоманиакалъное состояние у Вулфа эпизодические прерывалось дисфорическими приступами раздражения, которые, вероятно, и служили причиной алкоголизации (а не наоборот, как полагает биограф). Легочные заболевания (пневмония, туберкулез) часто осложняют течение алкоголизма и могут стать причиной смерти больного.

ВЫСОЦКИЙ ВЛАДИМИР СЕМЕНОВИЧ (1938–1980), русский актер, поэт, автор и популярный исполнитель песен.

Его песни стали энциклопедией советской жизни 1960–1970 гг.

«Поэты ходят пятками по лезвию ножа –

И режут в кровь свои босые души!»

В. Высоцкий.

«О фатальных датах и цифрах»

Общая характеристика личности

«Начиная с 7-го класса Высоцкий стал частенько прогуливать уроки – в год у него порой набегало до месяца прогулов». (Раззаков, 1998, т. 2, с. 274.)

«…Ты начал с тринадцати лет напиваться». (Влади, 1989, с. 33.)

[1964 г.] «…В мае Высоцкий по настоянию родных впервые ложится в больницу, чтобы вылечиться от алкоголизма. К сожалению, это лечение не привело к долговременному положительному результату и лишь на несколько месяцев ввело его в нормальное состояние». (Раззаков, 1998, т. 2, с. 280.)

«Шесть бутылок водки в день вычеркивают тебя из жизни… Эта имплантация, проведенная на кухонном столе одним из приятелей-хирургов, которому я показываю, как надо делать, – первая из длинной серии. Эспераль… Но благодаря ей тебе на шесть с лишним лет удается отодвинуть роковую дату, предначертанную судьбой… Иногда ты не выдерживаешь и, не раздумывая, выковыриваешь капсулку ножом. Потом просишь, чтобы ее зашили куда-нибудь в менее доступное место, например, в ягодицу, но уже через несколько дней ты уговариваешь знакомого хирурга снова вынуть ее… Периоды затишья длятся около полутора лет – в первый раз – до нескольких недель после последнего вшивания… Я отношу твое охлаждение ко мне за счет усталости, обычной для супружеской пары, прожившей вместе больше десяти лет. Я не знала тогда, что это – из-за морфия… Ты прямо переходишь к морфию, чтобы не поддаться искушению выпить. В течение некоторого времени тебе кажется, что ты нашел магическое решение. Но дозы увеличиваются, и, сам того не чувствуя, ты попадаешь в еще более чудовищное рабство». (Влади, 1989, с. 43–44, 145, 151.)

«Железное здоровье Высоцкого было всем известно. Сухой, мускулистый, с сильными руками, волей марафонца и взрывным темпераментом спринтера. Он без проблем не спал ночь-две. Окружающие даже не знали об этом… Он и раньше жил очень быстро. Быстро работал, быстро ел, быстро передвигался, на сумасшедшей скорости водил машину, не выносил поезда – летал самолетом. В последнее время его жизненный темп достиг предела. Четыре-пять часов сон, остальное – работа». (Рыбалъченко, 1991, с. 90, 94.)

«Но стрелки я топлю – на этих скоростях / Песчинка обретает силу пули, – /Ия сжимаю руль до судорог в кистях – / Успеть, пока болты не затянули!» (Высоцкий)

«Да, последние годы он стал более замкнутым, часто бывали депрессии… Много размышлял и говорил о смерти». (Халимонов, 1988, с. 231–232.)

«Ах, как нам хочется, как всем нам хочется / Не умереть, а именно – уснуть!» (Высоцкий)

«Последние годы как-то погрустнел: что-то такое узнал про мир, и что-то в нем самом изменилось. И это нечто его тяготило в последнее время. Спать не мог в темноте, уходил из дому, не выключая свет, все время при свете… Иногда спал с открытыми глазами и даже видел сны… Вздрогнет… “Ты что?” – “Ничего, я спал”… Вообще спал бессистемно: ночью часа три-четыре, днем час-два прихватывал. И не мог быть один, всегда кто-то рядом… Последний год он ни одной секунды не был один». (Янклович, 1988, с. 260.)

«Ему было свойственно, особенно в последнее время, куда-то уезжать, куда-то нестись. Иногда это было какое-то даже не очень осмысленное передвижение. Вдруг он схватывался в какой-то день, говорил: “Я улетаю в Алма-Ату” или “Мне надо завтра лететь в Сочи”». (Трифонов, 1987, с. 30.)

«Однажды я уехал в Магадан – / Я от себя бежал, как от чахотки. / Я сразу там напился вдрабадан / Водки!» (Высоцкий)

«Редкий москвич не знал, что Высоцкий был пьяницей. Фактически в Москве не было ни одной психиатрической лечебницы, в которой он бы не лечился». (Буянов, 1994, с. 84.)

«В 70-х годах он несколько раз перенес – на почве тяжелейшего пьянства и наркомании… клиническую смерть и лишь благодаря своевременной квалифицированной помощи выжил. Но в 42 года сердце не выдержало». (Буянов, 1994а, с. 109.)

Особенности творчества

«В “Рублеве” Володя должен был играть ту роль, которую сыграл Граббе, – сотника, этого “ослепителя”… Но

Володя дважды запил; дважды подвел». (Макаров. 1988, с. 107.)

[1976 г.] «Между тем появление нового “лекарства”⁸⁰ повлияло на творческую энергию Высоцкого, – если в предыдущем году он дал около 30 концертов, то теперь их число достигло пятидесяти. Из-под его пера появляются новые песни… В 1978 г. концертная деятельность Высоцкого достигает своего пика, – за год дает около 150 концертов, что было небывалым результатом за всю историю его гастрольных выступлений… Правда, в отличие от бурной и плодотворной деятельности поэтическое вдохновение Высоцкого в тот год заметно ниже – он напишет около двадцати произведений, самое минимальное количество за последние 15 лет. Причем в этом списке практически нет ни одной веселой, искрометной вещи, наличие которых в былые годы всегда было отличительной особенностью Высоцкого». (Раззаков, 1998, с. 310, 312.)

«Досадно, что я сам не много успел, – /Но пусть повезет другому!» (Высоцкий)

«Последние годы Володя становился все круче и неуправляемее. Часто бывал раздражительным, взрывался по малейшему поводу. Договаривались о съемках, но он не приходил. Что с ним происходило, я не знаю. Может быть, силы были на исходе». (Плотников, 1988, с. 224.)