Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 113 страниц)

[1900 г.] «Сразу же после отъезда Бердяева в Вологду его родные начали прилагать отчаянные усилия к тому, чтобы перевести юношу поближе к дому или сделать постоянными его поездки в Киев. Особенно бурную деятельность развила княжна Ольга Валериановна Лопухина-Демидова – кузина матери Бердяева – и ее муж… Ольгой Валериановной было написано послание товарищу министра внутренних дел князю П.Д. Святополк-Мирскому, в котором она подчеркивала, что “…студент Киевского университета Николай Александрович Бердяев… страдает падучей болезнью и не может быть признан вполне умственно нормальным”…О серьезном нервном заболевании, якобы свойственном Николаю Александровичу, писала в обращении на имя товарища министра и мать Бердяева… “Он очень больной человек. Нервы его крайне расстроены…” Бердяев на месте ссылки был подвергнут медицинскому освидетельствованию на предмет выявления психического расстройства и эпилепсии – падучей болезни. Результаты медицинского освидетельствования были затем отправлены в Петербург и там приобщены к соответствующему делу, в них значилось, что Бердяев “жалуется на головные боли, нервные подергивания в лице и теле, бессонницу, мышечный ревматизм давнего происхождения. На вопрос, страдает ли он падучей болез-нию, – заявил, что таковою он не страдает… Ненормальности в психическом отношении не замечено”». (Дмитриева, Моисеева, 1993, с. 14–16.)

«Но и задолго до знакомства с Беме³⁶ Бердяев в личном подсознательном опыте переживал этот ужас тьмы, хаоса. Помню, когда он бывал у нас в Судаке, не раз среди ночи с другого конца дома доносился крик, от которого жутко становилось. Утром, смущенный, он рассказывал мне, что среди сна испытывал нечто такое, как если бы клубок змей или гигантский паук спускался на него сверху: вот-вот задушит, втянет в себя. Он хватался за ворот сорочки, разрывал ее на себе. Может быть, отсюда же, от этого трепета над какой-то бездной, и нервный тик, искажавший его лицо, судорожные движения руки. С этим же связаны и разные мелочи, и смешные странности Бердяева – например, отвращение, почти боязнь всего мягкого, нежащего, охватывающего: мягкой постели, кресла, в котором тонешь… Но эта темная, всегда им чувствуемая как угроза стихия ночи, мировой ночи, не только ужасала, но и влекла его». (Герцык, 1989, с. 73.)

«Подлинный ужас можно испытывать только перед тайной бытия, а не перед опасностями обыденной жизни». (Бердяев Н.А.)

«Было это в 1906 году, в памяти удержалось первое впечатление: большая комната, вроде гостиной, в кресле сидит красивый человек с темными кудрями, горячо разглагольствует и по временам (нервный тик) широко раскрывает рот, высовывая язык. Никогда ни у кого больше не видал я такого». (Зайцев, 1991, с. 487.)

«Падучая болезнь» (тп. е. эпилепсия), на которую ссылались родные Н.А. Бердяева, была, скорее всего, «ложью во спасение». Больше клинических данных за так называемый «синдром Жилля де ла Туретта» – комбинирование голосовых и множественных моторных тиков. Это заболевание чаще возникает у мужчин, начинается до 18-летнего возраста и нередко сопровождается различными навязчивостями (обссесивно-компульсивные нарушения), что имело место у Бердяева. Свою негативную роль в возникновении расстройства могла сыграть и патологическая наследственность. Интеллектуальная сфера, как правило, при этом заболевании не страдает, так что болезнь вряд ли помешала философу проявить все свои способности.

БЕРЕЗОВСКИЙ МАКСИМ СОЗОНТОВИЧ (1745–1777), русский композитор, первый из русских музыкантов, получивший известность за границей и звание академика в Болонье (1771).

«…Чудесный голос и необычайные музыкальные способности Березовского скоро выделили его из общей среды. Он сочинял церковную музыку, и ученический хор исполнял эти духовные песни. Как диковинку, показали мальчика Румянцеву, а тот повез его в Петербург, в придворную певческую капеллу… В 1764 году… юного Березовского, которому не исполнилось еще и двадцати лет, тоже отослали в Италию…» (Шагимян, 1975, с. 261.)

«Наибольшее количество интригующих легенд о таинственных событиях и авантюрных приключениях связано именно с итальянским периодом жизни композитора, и ответов на многие вопросы нет до сих пор… В тот день, когда Березовский отправился в обратный путь, в Петербург, он, скорее всего, даже не подозревал, что завершился лучший этап его жизни, а впереди ожидают беспросветное одиночество и горькие разочарования. Российскую границу Березовский пересек 19 октября 1773 года…Положение Березовского усугублялось личными неурядицами: в апреле 1774 года “фигурантка Франца Березовская” уволилась из театральной службы и, видимо, покинула мужа, находящегося не в лучшем душевном состоянии… В самое трудное время из-под пера Березовского выходит лучшее его произведение – хоровой концерт на текст 70-го псалма “Не отвержи мене во время старости”. Этот шедевр русской музыки XVI11 века стоит в одном ряду с высочайшими достижениями современного ему европейского искусства… Стечение неблагоприятных обстоятельств подтолкнуло композитора к употреблению горячительных напитков, следствием чего стала сначала депрессия, а затем “белая горячка” – так сообщают о его последних днях все предания». (Кордюкова, 2001, с. 28–30.)

«Березовский стал пить. Он пил, как пили гениальные крепостные механики, которых посылали учиться в чужие края в XVIII веке уральские богачи Демидовы, а потом унижали у себя на родине, в Сибири; пил, как талантливые самоучки, посланные для совершенствования в Париж и Лондон и там привыкшие считать себя свободными людьми, а возвратясь, увидевшие, что они “хамы” для барина своего… Березовский пил – и в припадке безумия 24 марта 1777 года перерезал себе горло». (Шагиняп, 1975, с. 267.)

Алкоголизм М.С. Березовского можно рассматривать как одно из проявлений реактивной депрессии. Совершенное «в припадке безумия» самоубийство могло быть непосредственно связано с развившимся алкогольным делирием, а могло быть выражением витальной тоски при алкогольной депрессии.

БЕРЛИОЗ (Berlioz) ГЕКТОР ЛУИ (1803–1869), французский композитор, дирижер, музыкальный писатель. Создатель жанра романтической программной симфонии. Стремился к театрализации симфонического жанра.

Общая характеристика личности

«…Он покинул занятия медициною и поступил в консерваторию… Отец отказал ему в поддержке, и Берлиоз, чтобы не умереть с голоду, должен был поступить хористом в театр… скоро покинул консерваторию и начал самостоятельно развивать свое музыкальное дарование». (ЭСБ Биографии, т. 2, с. 143.)

«Игнорируемый правительством июльской монархии, отказывавшим композитору в официальном признании и постоянной работе, Берлиоз вынужден был зарабатывать на жизнь изнурительным трудом муз. фельетониста». (Хохлов кина, 1969, с. 23.)

К вопросу о психическом заболевании

«Страдал тяжелой формой психопатии. Основные черты личности: внушаемый, сверхчувствительный, неуравновешенный, непостоянный, беспокойный, экзальтированный. Необыкновенная аффективная вспыльчивость. Сильные истерические тенденции. После сильных аффектов отмечалось внезапное засыпание (истерическая нарколепсия?). Природа судорожных припадков неясна: или истерические, или эпилептические». (Feis, 1911; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 331.)

«Неоднократные суицидальные попытки демонстративного характера. Считал себя несчастным и преследуемым. Был склонен к эксцентричности». (La nevropathie de Berlioz…, 1906, с. 312.)

«Неустойчивая, невротичная, бионе-гативная личность». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 331.)

«Истеро-невротик». (Lange-Eichbaum, 1931, с. 90.)

Особенности творчества

«Сочинять Берлиоз начал с 12 лет (камерная музыка, романсы)… Большую роль в его личной и творческой биографии сыграла любовь к английской актрисе Генриетте Смитсон, ставшей впоследствии женой композитора. Еще в консерватории Берлиоз пишет первые значительные произведения; в их числе —“Эпизод из жизни артиста – Фантастическая симфония” (1830), в основу программы которой положены в сильно романтизированном виде события личной жизни композитора (любовь к Г. Смитсон), сюжетные положения романа де Кинсея³⁷ “Англичанин, поглотитель опиума” и фантастические элементы гетевского “Фауста”. Симфония открыла новую эпоху в программной симфонической музыке…» (Хох-ловкина, 1969. с. 23.)

«В своей “Фантастической симфонии” Берлиоз выразил в музыке свою безнадежную любовь к английской актрисе. В отчаянии композитор принял сверхдозу опиума, и ему мерещилось, что он убил свою возлюбленную и должен умереть на эшафоте. Его сон представлял собой комбинацию оргий шабаша ведьм и последующего наказания». (Dunning, 1993, с. 198–199.)

«А разве великий Берлиоз не писал свою “Фантастическую симфонию”, наглотавшись уже не пива, а настоящих наркотиков?» (Гарин, 1992, т. 2, с. 81.) «Интересное доказательство того, насколько повышается музыкальное чувство благодаря истерии, мы находим в следующем автобиографическом отрывке Берлиоза: “При звуках некоторых музыкальных произведений мне кажется, что душа моя расширяется; я испытываю неземное блаженство, которое не могут разрушить никакие мудрствования разума; привычка к анализу вызывает уже сама по себе восхищение; душевные переживания, растущие в прямом соотношении к силе и величию идей композитора, порождают вскоре странное волнение крови, пульс начинает биться сильнее, слезы, обык-новенно предвещающие прекращение пароксизма, часто влекут за собой еще-более сильный припадок. В таком слу* чае наступает болезненное сокращение мускулов, дрожь во всех членах, полное онемение рук и ног, частичный па-: ралич лицевых и слуховых нервов, я ничего не вижу, плохо слышу… Головокружение… отчасти потеря сознания”…Здесь творческий приступ похож на эпилептический припадок… “В моей теперешней груди образуется пустота, и мне кажется, что сердце под влиянием какой-то непреодолимой силы испаряется. Затем вся кожа на моем теле начинает гореть и болеть, я делаюсь красным с головы до ног; мне хочется кричать, звать на помощь, хочется, чтобы кто-нибудь меня утешил. Помешал бы моему уничтожению, удержал бы во мне убегающую жизнь, но идея смерти не представляется мне в эти минуты. Мысль о самоубийстве мне невыносима. Я не хочу умирать, напротив, я хочу жить, жить с удвоенной в тысячу раз энергией. Я чувствую страстное желание счастья и такую жажду деятельности, которую могу успокоить лишь громадным всепожирающим бешеным наслаждением, которое было бы равномерно моей неизмеримо сильной чувствительности”». (Сегалин, 1926а, с. 15, 52–53.)

«Легко воспламеняющийся, непрерывно находящийся в состоянии творческого возбуждения, Берлиоз сочиняет, переходя от одного замысла к другому: кантаты, песни (“Ирландские мелодии”), оркестровые увертюры и многое другое. С 1823 года он выступает в печати с острополемическими статьями и на долгие годы не расстается с пером журналиста». (Самим, 1999. с. 172.)

«Его жизнь, полная авантюр, его страстная душа, жажда независимости отразились в творчестве. Он создает смелую музыку, не признавая правил и условностей». (МЭБ, т. 1, с. 196.)

В биографиях многих гениев больше всего поражает их целеустремленность. Можно подумать, что они заранее знают, для чего предназначены. То, что у заурядного человека могло бы рассматриваться как «бесцелъ-ноеметание» и «неустойчивостьжизненных позиций», у гения приобретает форму вполне осмысленного выбора. Подсознательным механизмом этого выбора у Г. Берлиоза явилась его истеричность (стремление показать, проявить себя) и эмоционально неустойчивое расстройство личности. Своеобразие музыки Берлиоза, которая, собственно, и ставит его в один ряд с гениями, также во многом обусловлено своеобразием его личности (оригинальный выбор тем и их драматическая трактовка, небывалые выразительные качества оркестра, огромная эмоциональность музыки.)

БЕРНАР (Bernhardt) САРА (1844–1923), французская актриса, скульптор, литератор. В 1898–1922 гг. возглавляла «Театр Сары Бернар».

Наследственность

[Мать] «Ее упрямство отличалось кротостью, но иногда приводило к диким вспышкам гнёва; тогда мать делалась совсем белой, а под глазами у нее появлялись фиолетовые круги, губы начинали дрожать, зубы стучали, ее прекрасные глаза как бы застывали, голос становился хриплым, слова со свистом вырывались из горла; потом вены на шее вздувались, руки и ноги леденели и она падала в обморок; случалось, ее по несколько часов приходилось приводить в чувство… А так как моя бедная мама передала мне по наследству свои буйные приступы, я не могла и не хотела жить вместе с ней». (Бернар, 1991, с. 134.)

Общая характеристика личности

«…Что касается меня, то невозмутимой меня никак не назовешь, я очень активна и воинственна, и если уж чего хочу, то хочу сейчас, немедленно. Мамино кроткое упрямство не моя стихия. Нет, кровь начинает стучать у меня в висках, и я не успеваю обуздать свой порыв. С годами я остепенилась, но далеко не в полной мере. Я признаю это и страдаю от этого… Часто, будучи еще ребенком, я испытывала желание умереть, чтобы-досадить окружающим. Помню, как однажды я даже выпила содержимое большой чернильницы, после того как меня силой заставили проглотить хлебную похлебку в присутствии маменьки… Разумеется, у меня началась ужасная рвота. И в разгар пытки, которой я подвергла свой бедный желудок, я кричала обезумевшей от страха матушке: “Я умираю по твоей вине!”…Обо мне так часто говорили, что я неуправляемый ребенок, что мне нужна железная рука, что во мне сидит сущий дьявол. Тетя Фор нередко повторяла: “Эта девочка плохо кончит, у нее безумные идеи”…Отец говорил ей о приступах дикого гнева, моем единственном настоящем недостатке, которым я была обязана как состоянию своего здоровья, так и врожденному буйству характера… Приближался момент моего крещения. Я все больше начинала нервничать. Кризисы мои участились: я то заливалась слезами без видимой причины, а то вдруг впадала в отчаяние, меня охватывал необъяснимый ужас. Любая мелочь повергала меня в трепет… Я все доводила до крайности… Я палец о палец не ударила, чтобы привлечь к себе внимание, но мои причудливые вкусы, худоба и бледность, а также мне присущая манера одеваться, презрение к моде и полное пренебрежение всеми правилами приличия делали меня существом исключительным». (Бернар, 1991, с. 30, 36. 49, 51, 135, 278, 314.)

«Ее осуждали за странные привычки: она почему-то носила длинные черные перчатки и завитые растрепанные волосы, а спала не в постели, а в гробу». (Ицелев, 1997, с. 27.)

«Трудно в анналах женских биографий разыскать более скандальную, более эксцентричную личность, чем Сара Бернар. Она довела свое “актерствова-ние” до полного логического завершения не только на сцене, но и в жизни… Вероятно, Сару Бернар можно признать первой “звездой” сцены, которая “сделала” себе имя на скандале… Не было, вероятно, ни одного дня, чтобы газеты не писали об очередной сенсации, связанной с Сарой Бернар. То актриса приобретает пантеру “для личного пользования”, то “летает” на воздушном шаре, то, наконец, принимает интервьюера, полулежа в гробу. О последней странности “звезды” много судачили. Одна из злопыхательниц даже утверждала, что Сара предпочитает заниматься любовью на этом похоронном ложе, чем сводит с ума мужчин». (Семашко, 1999, с. 242–243, 247.)

«В 1915 г. ей пришлось ампутировать ногу, но она продолжила свою карьеру, пользуясь деревянным протезом». (Ришар, 1998, с. 348.)

«И все же она добилась своего – непомерное честолюбие и небывалая энергетика переплавились в подлинное признание. Сара вошла в историю театра, в историю культуры как самая великая актриса XIX века». (Семашко, 1999, с. 248.)

«Самоописания» Сары Бернар являются классической иллюстрацией доставшихся по наследству от матери истерического поведения и мышления. Наиболее характерные для больного истерией желания и влечения вытесняются из сферы сознания, тем самым позволяя в своих мемуарах, совсем недаром названных «Моя двойная жизнь», с чистой совестью заявлять о том, что она «палец о палец не ударила, чтобы привлечь к себе внимание». После чего на сотнях страниц беззастенчиво приводить разнообразные примеры своей «исключительности». Многосторонняя художественная одаренность Сары Бернар, постоянно подогреваемая истерическим стремлением «показать себя всем», и дала в итоге феномен гениальной актрисы.

БЁРНС (Burns) РОБЕРТ (1759–1796), шотландский поэт. Создал самобытную поэзию, в которой прославил труд, народ и свободу, бескорыстную и самоотверженную любовь и дружбу.

«Зачем поэт, лишенный в жизни места,

Так чувствует всю прелесть этой жизни?»

Р. Бернс

«Роберт Бернс лучшие поэмы и песни создал в возрасте 14–21 года». (Эф-роимсон, 1998, с. 339.)

«“Безрадостное уныние отшельника в сочетании с неустанным каторжным трудом”, – так охарактеризовал он свое детство». (Елистратова, 1962, с. 567.)

«Косить, пахать и боронить / Я научился с детства. / И это все, что мой отец / Оставил мне в наследство». (Бернс Р.)

«В одном из писем Бернс писал: “Мое здоровье было с самого рождения сильно повреждено неизлечимыми симптомами меланхолии, которая отравляет все мое существование”. В юности, по словам его брата Гильберта, он не только страдал от депрессии, но почти постоянно вечерами мучился от головной боли, которая в дальнейшем сменилась сердцебиением, угрожающими обмороками и приступами удушья. Бернс стал жертвой алкоголизма. И хотя его смерть была вызвана простудой – следствием алкогольного эксцесса, можно сделать вывод, что “раздражительность и нервозность”, унаследованные от отца, и “истощающее поэтическое возбуждение” были несовместимы с продолжительной жизнью… Был только один предмет, который он любил также страстно, как и поэзию, – женщины». (Nisbet, 1891, с. 122–123.)

«Я славлю мира торжество, / Довольство и достаток. / Создать приятней одного, / Чем истребить десяток!» (Бернс Р. «Строчки о войне».)

[1787 г.] «Бернс плохо переносил неумеренные возлияния, и по ночам его мучили припадки тоски, бессонница, необъяснимые страхи, так хорошо знакомые всем людям с больным сердцем… [1790 г.] Нервы мои в ужасающем состоянии… Чувствую, как страшнейшая ипохондрия проникает в каждый атом моей души и тела… [1795 г.] Простудился в промозглый осенний вечер и… в декабре его свалил тяжелый приступ ревмокардита. Много дней он лежал без сознания в бреду… [1796 г.] Доктор Максвелл настаивал, чтобы Бернс лечил застарелый суставной ревматизм и больное сердце холодным купаньем, верховой ездой и стаканом портвейна “для размягчения суставов”. Бедный Максвелл не знал, что убивает своего друга, – тогда он не мог даже поставить правильный диагноз и называл болезнь Бернса “летучей подагрой”… Умер от ревмокардита, которым страдал с детства». (Райт-Ковалева, 1961, с. 171, 261, 336, 343, 568.)

«Но так уж человек устроен: / Он и в покое неспокоен. / Где нет печалей и забот, / Он сам беду себе найдет». (Бернс Р. «Две собаки».)

Как ни прискорбно это заметить, но у Бернса был явно не «один предмет, который он любил также страстно, как и поэзию», а, по крайней мере, два. И вторым являлся алкоголь. Если даже предположить, что алкоголизм у поэта носил вторичный характер, то есть он пытался «заливать свою тоску» вином, то негативные последствия алкогольной болезни от этого не становятся меньше. Течение приобретенного в детстве ревмокардита под влиянием частой алкоголизации приобрело злокачественный характер и привело к преждевременной смерти Роберта Бернса.

БЕСТУЖЕВ ПЕТР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1804–1840), русский мемуарист и декабрист; член Северного общества.

«Брат Петр был нрава кроткого, флегматического и любивший до страсти чтение сурьезных сочинений; постоянно молчаливый, был красноречив, когда удавалось его расшевелить, и тогда он говорил сжато, красно и логично. Он был адъютантом главного командира Кронштадтского порта вице-адмирала Федора Васильевича Моллера… Осужденный служить на Кавказе солдатом, он под ранцем выстрадал всю персидскую и турецкую кампанию, был ранен в левую руку при штурме Ахал-цыха и потом сведен с ума в одной из кавказских крепостей, попав под начальство начальника этого укрепления – непроходимого бурбона, т. е. офицера из нижних чинов… В кавказские жары, в полной амуниции, под ружьем в раненой руке, он его в три месяца доконал». (Бестужев, 1980, с. 52–53.)

«Петр Александрович сошел с ума первоначально от того, что ночью, в крепости, был страшно чем-то испуган. Его взяли у сестер как бы для присяги во дворец… Первые дни по приезде с Кавказа Петр был тих, но потом стал больше и больше забываться. В самых нежных о нем заботах и попечениях он видел какой-то страшный умысел на его жизнь, в каждом отправляемом письме – донос на него, в кушанье, в питье – отраву… Вдруг раздавался страшный стук, ломка мебели, битье стекол, зеркал, посуды… Снова бред, снова беспамятство; все в доме подымалось; сестры начинали успокаивать брата; наконец страдалец тяжело засыпал до нового припадка… Выдавался день-другой совершенно спокойный, и только страшное истребление табаку (Петр Ал. выкуривал иногда в день до 100 трубок) показывало ненормальное его состояние… Читать Петр Александрович не мог, но письма посылал часто. И, боже, что это были за письма! Они вполне показывали ужасное состояние рассудка. Какая-то бессмыслица писалась не обыкновенными буквами, а особенными значками, им самим изобретенными, в тех видах, что в иные письма заглядывают посторонние. Ближайшие знакомые, в угоду писавшему, иногда подобными же значками отвечали на шифрованные послания, и больной с важностью начинал разбирать их, придавая бессмысленным значкам особенный смысл. Долго терпели сестры и мать, долго не решались отдать в дом умалишенных страдальца брата; но однажды он чуть не поджег дом, чтобы истребить небывалые подозрительные бумаги, и тогда они стали хлопотать об устройстве его в больнице». (Бестужева, 1980, с. 216, 218–219.)

«В мае 1832 уволен “за ранами” от службы унтер-офицером (в действительности заболел тяжелым психическим расстройством) и отдан на попечение своей матери с воспрещением въезда в столицы. Жил под надзором в имении Сольцы Новоладожского уезда Новгородской губ. В июле 1840 года Г1.М. Бестужева через предводителя дворянства просила поместить заболевшего сына Петра в дом умалишенных. По освидетельствовании в петербургском губ. правлении он был помещен в больницу Всех скорбящих, где и умер». (Нечкина. 1988, с. 22).

В данном случае речь идет о хроническом бредовом расстройстве, и все симптомы психической болезни Бестужева подтверждают это предположение. Как правило, началу расстройства часто предшествует какая-то стрессовая ситуация, играющая роль пускового фактора. А дальше возникший бредовый (параноидный) синдром быстро и по нарастающей развивается уже по своим механизмам.

БЕТХОВЕН (Beethoven) ЛЮДВИГ ВАН (1770–1827), немецкий композитор, творчество которого признается одной из вершин в истории мирового искусства. Представитель венской классической школы.

«Ты необъятен, словно море, Никто не знал такой судьбы…» С. Нерис «Бетховен»

Наследственность

«Алкогольная наследственность проявляется по отцовской линии – жена деда была пьяницей, причем пристрастие к алкоголю у ней было так сильно выражено, что, в конце концов, дед Бетховена принужден был с нею расстаться и поместить ее в монастырь. Из всех детей этой четы остался в живых только сын Иоганн, отец Бетховена… умственно ограниченный и слабый волею человек, унаследовавший от матери порок, или, вернее, болезнь пьянства… Детство Бетховена протекало в крайне неблагоприятных условиях. Отец, неисправимый алкоголик, обращался со своим сыном крайне сурово: грубыми насильственными мерами, битьем понуждая его обучаться музыкальному искусству. Возвращаясь ночью домой в пьяном виде со своими приятелями-собутыльниками, он подымал с кровати уже спящего маленького Бетховена и заставлял его упражняться в музыке. Все это, в связи с материальной нуждой, которую испытывала семья Бетховена вследствие алкоголизма главы ее, несомненно должно было сильно отразиться на впечатлительной натуре Бетховена, закладывая уже в самом раннем детстве основы тех странностей характера, которые так резко проявлялись у Бетховена в течение его последующей жизни». (Юрман, 1927, с. 67–68.)

Общая характеристика личности

«Высшим отличием человека является упорство в преодолении самых жестоких препятствий». (Людвиг ван Бетховен)

«…Нельзя не отметить, что склонность к уединению, к одиночеству была врожденным качеством характера Бетховена. Биографы Бетховена рисуют его молчаливым задумчивым ребенком, предпочитающим одиночество обществу сверстников; по их словам, он был способен по целым часам сидеть неподвижно, глядя в одну точку, всецело погруженный в свои думы. В значительной мере влиянию тех же факторов, которыми могут быть объяснены явления псевдоаутизма, могут быть приписаны и те странности характера, которые наблюдались у Бетховена с молодых лет и отмечаются в воспоминаниях всех лиц, знавших Бетховена. Поведение Бетховена носило часто настолько экстраординарный характер, что делало общение с ним крайне затруднительным, почти невозможным и давало повод к ссорам, иногда оканчивавшимися продолжительным прекращением сношений даже с лицами наиболее преданными самому Бетховену, лицами, которых он сам особенно ценил, считая своими наиболее близкими друзьями». (Юрман, 1927, с. 75.)

«Его сумасбродства граничили с умопомешательством. Был рассеянным и непрактичным. Имел сутяжный и беспокойный характер». (Nisbet, 1891, с. 167.)

«Мнительность постоянно поддерживала в нем боязнь наследственного туберкулеза. “К этому присоединяется еще меланхолия, которая является для меня почти таким же большим бедствием, как и сама болезнь…” Вот как описывает дирижер Зейфрид комнату Бетховена: “…B его доме царит поистине удивительный беспорядок. Книги и ноты разбросаны по углам, так же как и остатки холодной пищи, запечатанные или наполовину осушенные бутылки; на конторке беглый набросок нового квартета, и здесь же остатки завтрака…” Бетховен плохо разбирался в денежных вопросах, часто бывал подозрителен и склонен ни в чем не повинных людей обвинять в обмане. Раздражительность иногда толкала Бетховена на несправедливые поступки». (Алыи-ванг, 1971, с. 44, 245.)

«Глухота Бетховена дает нам ключ к пониманию характера композитора: глубокая духовная угнетенность глуховатого, носящегося с мыслью о самоубийстве. Меланхолия, болезненная недоверчивость, раздражительность – это все известные картины болезни для ушного врача». (Фейс, 1911, с. 43.)

[1796 г.] «…Бетховен в это время был уже физически подавлен депрессивным настроением, так как его ученик Шиндлер указывал позже на то, что Бетховен своим “Largo emesto” в такой веселой сонате D-dur (op. 10) хотел отразить мрачное предчувствие приближающейся неизбежной судьбы… Внутренняя борьба со своей судьбой, несомненно, определила и характерные качества Бетховена, это прежде всего растущее недоверие, его болезненная чувствительность и сварливость. Но было бы неверно все эти отрицательные качества в поведении Бетховена стараться объяснить исключительно нарастающей глухотой, так как многие особенности его характера проявлялись уже в юности. Самая существенная причина его повышенной раздражительности, его сварливости и властности, граничащей с надменностью, заключалась в необычайно интенсивном стиле работы, когда он внешней кон-, центрацией пытался обуздать свои представления и идеи и величайшими усилиями сжимал творческие замыслы. Такой мучительный изнуряющий стиль работы постоянно держал мозг и нервную систему на грани возможного, в состоянии напряжения. Это стремление к лучшему, а иногда и к недостижимому, выражалось и в том, что он часто, безо всякой надобности, задерживал заказанные сочинения, нисколько не заботясь об установленных сроках». (Ной-майр, 1997, т. 1, с. 248, 252–253.)

«Между 1796 и 1800 гг. глухота начала свою страшную, разрушительную работу. Даже ночью в ушах у него стоял непрерывный шум… Слух постепенно ослабевал». (Роллан, 1954, с. 19.)

«Предполагают, что он вообще не знал женщин, хотя многократно влюблялся, и остался на всю жизнь девственником». (Юрман, 1927, с. 78.)

«Меланхолия, более жестокая, чем все его недуги… К тяжелым страданиям присоединялись огорчения совсем иного порядка. Вегелер³⁸ рассказывает, что он не помнит Бетховена иначе, как в состоянии страстной влюбленности. Он без конца влюблялся до безумия, без конца предавался мечтам о счастье, затем очень скоро наступало разочарование, и он переживал горькие муки. И вот в этих-то чередованиях – любви, гордости, возмущения – надо искать наиболее плодотворные источники бетховенских вдохновений вплоть до того времени, когда “природная буря его чувства затихает в грустной покорности судьбе”». (Роллан, 1954, с. 15, 22.)

«…Временами его снова и снова охватывало глухое отчаяние, пока депрессия не достигла своей высшей точки в мысли о самоубийстве, выраженной в Гейлигенштадтском завещании летом 1802 года. Этот потрясающий документ, как своего рода прощальное письмо обоим братьям, дает возможность понять всю массу его душевных мук…» (Ноймайр, 1997, т. 1, с. 255.)

«Тяжелый психопат». (Nisbet, 1891, с. 56.)

«Он мог от внезапной вспышки гнева бросить стул вслед своей домоправительнице, а однажды в трактире кельнер принес ему не то блюдо, и когда он ответил ему грубым тоном, Бетховен без обиняков вылил тому тарелку на голову…» (Ноймайр, 1997, т 1, с. 297.)

«В течение своей жизни Бетховен перенес много соматических заболеваний. Приведем только их перечень: оспа, ревматизм, порок сердца, стенокардия, подагра с продолжительными головными болями, близорукость, цирроз печени в результате либо алкоголизма, либо сифилиса, т. к. на вскрытии был обнаружен “сифилитический узел в пораженной циррозом печени”». (Muller, 1939, с. 336.)

Особенности творчества

«С 1816 г., когда глухота стала полной, стиль музыки Бетховена изменился. Впервые это обнаруживается в сонате, ор. 101». (Роллан, 1954, с. 37.)

«Или Бетховен, когда находил он свой марш похоронный, / Брал из себя этот ряд раздирающих сердце аккордов, / Плач неутешной души над погибшей великою мыслью, / Рушенье светлых миров в безнадежную бездну хаоса? / Нет, эти звуки рыдали всегда в беспредельном пространстве, / Он же, глухой для земли, неземные подслушал рыда-,нья». (Толстой А.К., 1856.)

«Нередко в глубочайшем неглиже становился он к умывальнику, выливал на руки один кувшин за другим, при этом то бормотал, то выл что-то (петь он не мог), не замечая, что стоит уже, как утка в воде, прохаживался затем несколько раз по комнате со страшно вращающимися глазами или совершенно остановившимся взглядом и, по-видимому, бессмысленным лицом, – подходил по временам к письменному столу, чтобы сделать заметки, и потом продолжал умывание с вытьем дальше. Как ни смешны были всегда эти сцены, но никто не должен