Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 113 страниц)

«Мать была низенькой крепкой женщиной с некоторыми причудами… Она увлекалась спиритизмом и, хотя претендовала на практический взгляд на вещи, была бесхозяйственной и опрометчивой в своих решениях. Отец мальчика, родившегося у Флоры Уэллман, Уильям Чани не признал его своим сыном. Астролог Чани сошелся с Флорой, будучи вдвое старше ее… Трудно с достоверностью назвать причины, побудившие Чани отречься от сына, но решение его не смогли поколебать даже покушение Флоры на самоубийство и большой скандал в прессе вокруг его черствосердечия по отношению к жене и ребенку. Вскоре после рождения сына Флора вышла замуж за вдовца с двумя детьми – 45-летнего Джона Лондона». (Быков, 1964, с. 7–8.)

«Попытка застрелиться во время беременности была инсценировкой… Флоре материнские обязанности пришлись не по душе. Беспокойная, темпераментная, легко поддающаяся настроениям, она была слишком занята музыкой, лекциями, спиритизмом. Ей некогда было следить за мальчиком, который в то время начал прихварывать». (Стоун, 1984. с. 21, 23.)

Общая характеристика личности

«Среди комнаты во время сеанса ставили стол, клали па него шестилетнего Джека, восемь пар рук тянулись к нему, и стол вместе с мальчиком начинал двигаться, кружиться по комнате. Жуткие сборища, тревожный разговор <…> унаследованная от родителей душевная неуравновешенность, неумение сдерживаться, расшатанная нервная система, доставшаяся ему от Флоры, – все привело к тому, что мальчик стал беспокойным. Порой ему угрожало серьезное нервное расстройство… Если не считать периодических приступов неврастении, Джек был нормальным, здоровым ребенком, незлобивым, с золотым характером». (Стоун, 1984, с. 25–26.)

«Черепно-мозговая травма с длительной (17 часов) потерей сознания в возрасте 15 лет». (Там же, с. 40.)

[1895 г.] «От вечного переутомления, от нехватки еды и сна он стал нервным и раздражительным… Кроме того, у него был неисчерпаемый источник раздора со всем светом: его внебрачное происхождение… С каждым днем ему становилось все хуже. Тело терзал голод, душу – неуверенность в будущем. Снова мысли его обратились к самоубийству…» (Там же, с. 65, 68, 87.)

«Вскоре он уже без труда глотал противное, неразбавленное виски. Он полюбил чувство опьянения, дикий смех и песни, буйные драки, случайных друзей. Причудливые фантазии, возникавшие в его мозгу, заставляли его, как ему казалось, говорить с особым блеском. Как только они исчезали, он вновь напивался. Он всегда был человеком крайностей, и неуверенность в себе принуждала его доказывать себе самому и другим, что он не хуже, а лучше остальных, что для него нет ничего невозможного. Король пиратов должен был стать королем пьяниц. Семья бедствовала, но Джек не заботился о ней, спуская в бараках деньги, необходимые на еду и квартиру. Видавшие виды “старики” с набережной, сами люди пьющие, негодовали, глядя, с какой неслыханной быстротой спивается пятнадцатилетний морячок… “Джон Ячменное зерно” – повесть автобиографическая; то, что в ней сказано о его пьянстве, – правда, но, как это случается с большинством автобиографических произведений, “вся беда в том, что в “Джоне Ячменное зерно” высказана не вся правда до конца. Изложить всю правду я не решился”. Он умолчал о том, что в его жизни бывают периоды, когда он падает духом. В припадке уныния мысль о том, что он незаконнорожденный, гнетет, отравляет мозг и сердце, хотя в хорошем настроении он легко может доказать себе, что это пустяк, отмахнуться, забыть. Зачастую он и пил-то для того, чтобы заглушить неистребимую горечь, так глубоко укоренившуюся в сердце, цепко прижившуюся в его душе. С величайшей тщательностью скрывал он от всех периодические приступы депрессии. Случались они редко – самое большее пять-шесть раз в год – и не успевали превратить его в маниакально-депрессивного больного, каким зачастую является человек творчества, художник. И все-таки, когда эти приступы нападали на него, он мог возненавидеть свою работу, социализм, ранчо, друзей, свою механистическую философию и блестяще отстаивать право человека покончить с собой». (Стоун, 1984, с. 39, 216.)

«В 1904 – начале 1905 г. он перенес, по его определению, “длительную ницшеанскую болезнь” – состояние душевной депрессии, разочарования и отвращения к жизни, к успеху, к славе, видимо, связанное с уходом от семьи, затянувшимся разводом. “Болезнь” была преодолена в июле 1905 г.». (Ревяко, Трус, 1996, с. 367.)

[1913 г.] «Пил он и раньше: иногда – пытаясь побороть очередной приступ меланхолии, чаще – ради компании, в виде развлечения, разрядки. Теперь он начал пить помногу – не для того, чтобы вызвать приятное ощущение, но чтобы заглушить боль. Но было еще кое-что… его мучил страх, что он сойдет с ума. Мозг его был слишком истощен, чтобы работать… И потом мать – он был убежден, что она не совсем нормальна. Это еще больше пугало его». (Там же, с. 369.)

[1916 г.] «Здоровье его расшатывалось все сильнее; участились, как говорит Клаудсли Джонс, “периоды душевной депрессии, когда великолепная воля к жизни почти совершенно покидала его”; цикл настроений начал проходить ускоренным темпом. Становилось все труднее выжимать из себя ежедневную тысячу слов… Болезнь заставляла его пить, пьянство усугубляло болезнь. Его толкали к виски утомление и упадок духа, но виски утомляло, и, напившись, он еще больше падал духом… Его болезнь стала принимать острую форму, но он не желал бросить виски хотя бы на время, пока не вылечится. Работал он в это время только над кинороманом “Сердца трех”… Пытаясь залить вином горе, неуверенность в себе, он пил без конца. Ничто не помогало. Когда он возвратился в Глен-Эл-лен, друзья едва узнали его. По словам Элизы, это был совершенно другой человек. Он разжирел, у него отекли и распухли лодыжки, лицо обрюзгло, потухли глаза». (Там же, с. 240–241, 244–245, 249–250.)

К вопросу о причине смерти

«Вечером 20 ноября он еще говорил о школе, которую хотел открыть при ранчо. Утром его нашли в безнадежном состоянии: то ли он случайно принял большую дозу болеутоляющего наркотика, то ли это было чуть-чуть замаскированное самоубийство… “Смертельно устал” – эти слова многие слышали от него в ту осень 1916 г.». (Самарин, 1971, с. 28.)

«Выпил 12 таблеток морфина». (Губин, 1974, с. 173.)

«Врач обнаружил, что Джек уже давно находится в глубоком обмороке. На полу он нашел два пустых флакона с этикетками: морфий и атропин, а на ночном столике – блокнот, исписанный цифрами – вычислениями смертельной дозы яда». (Стоун, 1984, с. 253.)

«Версия Ирвинга Стоуна о самоубийстве Джека Лондона в последние годы подверглась обоснованной критике и была литературоведами опровергнута… Лондон принимал это наркотическое средство почтц год, и привычка значительно увеличила действенную дозу… Этот человек, воплощение достоинства и мужества, не избрал бы такой “женский” путь ухода из жизни: у него всегда был под рукой кольт сорок пятого калибра… Смерть Лондона была следствием острого уремического отравления, как и сообщалось во врачебном заключении, а сильная доза морфина, судя по всему, ускорила гибель. Вместе с тем нельзя полностью исключить и вероятность нечаянного отравления слишком большой дозой лекарства, аккумулированного в организме, или просчета больного человека, принимавшего во время острого ночного приступа новые и новые порции лекарства, чтобы избавиться от боли». (Быков. 1984, с. 254–255.)

«…Он покончил с собой в состоянии депрессии вскоре после того, как сгорело его только что заново построенное ранчо, которое было, как говорили близкие, “воплощением его мечты”». (Мирошниченко, 1998. с. 297.)

Особенности творчества

[1899 г.] «Не было дня, чтобы он не просиживал за машинкой и книгами шестнадцати часов, а если чувствовал, что выдержит, заставлял себя работать по девятнадцать часов в сутки – и так семь дней в неделю… Чем глубже он залезал в долги, тем лучше работал… Гнев всегда был одной из самых могучих его движущих сил… “Я мерно двигаю свой роман по тысяче слов в день, и нарушить мой график может разве что трубный глас, зовущий на Страшный суд”». (Стоун, 1984, с. 98, 200.)

Джек Лондон – один из хрестоматийных примеров разрушительного действия алкоголизма и наркомании на человека. Однако творчество писателя не приобрело какой-то специфической окраски из-за его заболевания, не отмечено и алкогольной деградации. Личностные расстройства явились результатом патохарактерологического развития. А такие биологически неблагоприятные факторы, как тяжелейшая черепно-мозговая травма в юности, рано начавшаяся многолетняя алкоголизация с высокой толерантностью, выраженные приступы алкогольной депрессии были способны разрушить любой организм. Поэтому самоубийство писателя (если оно имело место), прожившего всего 40 лет, уже по существу мало что изменяло.

ЛОНДОНДЕРРИ (Londonderry) ГЕНРИ-РОБЕРТ СТЮАРТ (1769–1822), английский государственный деятель, виконт Кастльри.

«В 1821 у него стали отмечаться признаки патологической подозрительности, которая в 1822 г. превратилась в настоящую паранойю. Он считал, что его должны обвинить в совершении гомосексуальных действий, и в августе 1822 г. покончил жизнь самоубийством незадолго до отъезда в Верону». (CD Епс. Britannica 97.)

«В последние недели своей жизни он стал проявлять четкие признаки депрессии, мании преследования и чувства неполноценности. Подозревая, что он может покончить с собой, жена и врач припрятали его пистолеты и бритвы, не оставляли его в одиночестве. Но он отослал служанку за врачом, а когда врач и служанка через пару минут вошли, они увидели, что поднадзорный уже вонзил себе в горло припрятанный им карманный нож. Генри (Henry W.D., 1970) считает, что у Кестльри была инволюционная депрессия. Однако дней за десять до самоубийства он произнес в парламенте большую и интересную речь. Подозрительность и страхи последних недель могли быть следствием циклоидного спада, но пока, до специального историко-психологического анализа, это остается только рабочей гипотезой. К моменту самоубийства Кестльри был в зените славы, могущества, влияния… Психоз имел несомненно эндогенный характер». (Эфроимсон, 1998, с. 148.)

При бредовом расстройстве (паранойе) единственным признаком психического заболевания часто является только сам бредовой синдром. При этой патологии всегда высок риск суицидального поведения, особенно когда в клиническую картину добавляется депрессивный компонент. Интеллект же у пациента обычно остается практически неповрежденным. Если согласиться с такой психопатологической трактовкой Лондондерри, то тогда неудивительно, что государственный деятель, находящийся «в зените славы, могущества, величия», совершает самоубийство.

ЛОРРЕН (Lorrain) (наст. фам. Желле, Gellee) КЛОД (1600–1682), французский живописец и график, представитель классицизма.

«Односторонняя одаренность. Безынициативный, необщительный, остался холостым. Склонность к депрессиям, доходившим до идей самоумаления. Страдал фобией: невроз страха». (Jentsch, 1915, с. 227.)

«Шизоидная бионегативная личностью». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 452.)

«О его личности известно очень мало. Он не участвовал в общественных событиях и жил по существу только для своей работы… Хотя он был плохо образован в формальном смысле, однако совсем не являлся “невежественным крестьянином”, как гласит легенда… Трудолюбивый, любезный и проницательный, окруженный скромным домашним хозяйством, к старости он сделал успешную карьеру и скопил достаточное благосостояние». (CD Britannica 2000.)

«По свидетельству Зандрарта²¹¹, “чтобы проникнуть в сущность искусства пейзажа, [Лоррен] старался разными способами подступиться к природе: лежал с раннего утра до поздней ночи под открытым небом, стремясь постигнуть, как наиболее правдоподобно написать зарю на рассвете и в часы заката; и когда ему удавалось уловить искомое, он тотчас темперировал свои краски согласно увиденному, бежал с ними домой и применял их к замыслен-ной им картине, достигая тем высшей правдивости, не известной до него”». (Сусленков, CD Кирилл и Мефодий 2000.)

Принято считать, что талантливый человек талантлив во всем. Номы часто встречаемся со случаями и «односторонней одаренности», сочетающейся с бытовой беспомощностью и невысоким общим образованием. У Лоррена дополнительным фактором, усиливающим его «безбытностъ», явились психические расстройства, которые выражались депрессиями, неврозом навязчивых состояний (фобии) и шизоидным расстройством личности.

ЛОТРЕАМОН (Lautreamont) (наст, имя и фам. Изидор Дюкас, Ducasse) (1846–1870), граф, французский поэт.

«Вступил в литературу под псевдонимом, взятым вероятно из одного романа Э. Сю, он начал вести уединенный образ жизни… Восстание против бога заставило Реми де Гурмона²¹², впервые обратившего серьезное внимание на творчество Лотреамона, охарактеризовать его как “безумного гения”. Основанием для такой характеристики послужил алогизм поэзии Лотреамона, его неожиданные переходы, внешняя бессвязность построения… В 1922 журнал “Litterature”, а затем соорганизо-вавшаяся вокруг этого журнала группа сюрреалистов объявили Лотреамона гениальным поэтом, величайшим предшественником современной французской поэзии. Сюрреалисты ценят в нем алогизм поэтического мышления, стихийность образов, ассоциаций, мощный лиризм, силу метафор». (Фрид, 1932, с. 592.)

«“Автор… умер в сумасшедшем доме, и это все, что мы знаем о нем”, – пишет Леон Блуа²¹⁵. “Больной или ненормальный гений”, – утверждает Реми де Гурмон. “Шизофрения”, – констатирует психиатр Жан Пьер Сулье в своей книге “Лотреамон – гений или психическое расстройство” (1964)». (Вачкув, 1977, с. 13.)

«Не только его молниеносное творчество – его короткая жизнь окутана тайной. Говорят о гнетущей опеке отца, из-под которой он с трудом вырвался, о бунтарстве 70-го года, когда он, истощенный и нищий, произносил зажигательные речи на столах таверен… Единственное, что не вызывает сомнений, – это то, что “Песни Мальдорора” не могли написать здоровье и благополучие… “Читая эти песни – есть ли слово, более чуждое их содержанию? – мы видим, как сознание капля по капле покидает их созидателя. Это – состояние духа умирающего, перед глазами которого проходят обрывки отягченных бредом воспоминаний. Демоническая, полная безумных видений, эта книга скорее пугает, чем очаровывает”, – говорит Гурмон». (Гарин. 1992, т. 2,

с. 116–117.)

«В 1869 опубликовал под псевдонимом граф Лотреамон “Песни Мальдорора” – книгу, которую не стали распространять из-за страха издателя перед возможными репрессиями». (МЭБ,

т. 6, 2002, с. 40.)

«Исполненные романтического пафоса озарения и меткие сатирические зарисовки сплетаются с иррациональными кошмарами, гротескно воспроизводя алогизм душевнобольного». (Балашов. Полянский, 1967, с. 431.)

«По сей день “Песни Мальдорора” (1869) едва ли не самая диковинная из всех загадок французской словесности… И уж совсем ошеломляет клокочущее в этих “песнях” бродило поношений, диких угроз, бредовых наваждений, несусветных кощунств <…> смерть… при таинственных обстоятельствах». (Потапова, 1991, с. 277.)

Кроме шизофрении, не подвергавшейся лечению, вряд ли какое другое психическое расстройство могло, не затронув интеллекта, вызвать в столь молодом возрасте длительное психотическое состояние, сделать больного одиноким и привести его в «сумасшедший дом», где Лотреамон, скорее всего, или покончил с собой, или умер от какого-нибудь привходящего соматического заболевания. Психическое заболевание, как отмечают литературоведы, отразилось на его творчестве.

ЛОУЭЛЛ (Lowell) РОБЕРТ (1917–1977), американский поэт-романтик, публицист.

[1944 г.] «Первый сборник имеет мрачный колорит: мир в нем предстает как пустыня, человек обитает на “земле несоответствий”». (Зверев, 1990а. с. 240.)

[1946 г.) «В стихах Лоуэлла этих лет с их мучительным ощущением нравственной апатии и распада связей чувствуется общественная атмосфера вре-MCEi маккартизма. Образы порой настолько усложнены, что требуют специального теологического или филологического комментария». (Тамже)

11959 г.] «Главныеиз 15 исповедальных поэм – “Waking in Blue”, которая рассказывает о его пребывании в психиатрической больнице, и “Skunk Hour”, драматически отображающая расстройства его психики». (C1J Епс. Britannica 97.)

«У него свой мир, своя логика. Ему приходилось проводить месяцы в психушке. В него вселялись то Калигула, то Гитлер». (Вознесенский, 1998, с. 188.)

В отношении Лоуэлла правильнее былобы говорить не о «маниакальной депрессии» (под последней, видимо, подразумевали маниакально-депрессивный психоз), а о шизоаффективном расстройстве. Бредовые переживания поэта достигают слишком выраженной степени, чтобы можно было ограничиться констатацией одних аффективных нарушений. О нарушениях мышления могут свидетельствовать также и «усложненность» его поэтических образов.

ЛУКРЕЦИЙ (Lucretius), Тит Лукреций Кар (I в. до и. э.), римский поэт и философ-материалист. Популяризирует учение Эпикура (см.).

«Счастлив тот. кто сумел вещей пости гнут ь причины».

Вергилий. «Георгики»

«Лукреций писал свою бессмертную поэму²¹¹, страдая припадками душевного расстройства… Некоторые писатели, приписывающие себе чрезвычайную критическую проницательность, утверждали, будто бы они могут указать в этой знаменитой поэме те места, которые были писаны Лукрецием во время приступов помешательства». (Винслов, 1870, с. 211.)

«Весьма сомнительно известие Иеронима, будто Лукреций, выпив любовного напитка, впал в помешательство и будто он написал свою поэму между припадками сумасшествия. Более вероятно сообщение Иеронима, что поэт покончил жизнь самоубийством и что поэма его была исправлена (т. е. редактирована) Цицероном…» (Модестов, 1997, с. 813.)

«Страдал периодической манией, в светлые промежутки которой он написал великий труд “De rerum natura²¹⁴”. В 44 года он, как говорят, совершил самоубийство». (Nisbet, 1891, с. 108.)

«Вероятно циклофрения». (Lange-Eichbaum, Kurth. 1967, с. 455.)

Все сведения о Лукреции сводятся к одному "первоисточнику – христианскому писателю и богослову блаженному Иерониму (342–420), который сам был подвержен «вещим видениям» и жил спустя 400 лет после римского поэта. Так что все последующие биографические версии о «периодическоймании» и «циклофрении» Лукреция хотя и весьма вероятны, но не являются абсолютно достоверными. Мы лишь констатируем в очередной раз закономерно повторяющийся факт: гениального творца все авторы без тени сомнения награждают психическим расстройством.

ЛУЛЛИЙ (лат. Lullius, йен. Lulio) РАЙМУНД (ок. 1235 – ок. 1315), каталанский писатель-мистик, поэт-лирик, христианский философ и миссионер.

«Тридцати лет оставил жизнь блистательного придворного и поэта и вступил в орден францисканцев, став миссионером. Проповедовал в Северной Африке, где, согласно легенде, претерпел мученическую смерть». (Котрелев, 1974, с. 59.)

«…Имел видения и решил предаться подвигам благочестия. Импульсивный и экзальтированный, он сразу проявил в этом деле такое усердие, что жена потребовала отдачи его имущества в управление <…> Писал схоластические трактаты, до сих пор поражающие своей сумбурностью». (ЭС Гранат, т. 27, с. 448–449.)

«Неукротимый жар, доводивший его до безумств в удовольствиях, сохранился у него до конца его жизни и в его новом призвании… Он был настолько необразован, что даже не знал латинского языка, этого ключа ко всем наукам того времени. Он изучил этот язык, равно как арабский… проявленные им впоследствии знания объясняются усиленным трудом неутомимого ума… В его уединении на горе Ранда, где он окончил свою Ars Universalis, ему, говорят, бывали частые видения Христа и Св. Девы… Выйдя из своего уединения, Люллий в течение сорока лет вел бродячий образ жизни, повсюду давая пример невероятной энергии; то он возбуждал пап и королей предпринимать крестовые походы… то он издавал с невероятной плодовитостью том за томом… то он отправлялся к неверным, чтобы распространять между ними свет христианской веры. Во всяком подобном деле он проявлял энергию, которой было бы достаточно, чтобы истощить силы обыкновенного человека». (Ли, 1994, т. 2, с. 548.)

Все приводимые биографами подробные характеристики свидетельствуют, что Луллий страдал, учитывая галлюцинаторную психотическую симптоматику («частые видения»), униполярным течением биполярного аффективного расстройства, которое проявлялось у него непрерывно следовавшими друг за другом (или одной очень затяжной фазой) маниакальными фазами разной степени выраженности. Поэтому в психопатологическом смысле он, разумеется, не был «обыкновенным человеком», как этому удивляется биограф.

ЛУНИН МИХАИЛ СЕРГЕЕВИЧ (1787–1845), русский революционер, декабрист, подполковник; один из учредителей «Союза спасения» и «Союза благоденствия». Осужден на 20 лет каторги.

«Молодость Лунина прошла бурно: в нем сказывалась общая молодым людям того времени страсть к молодечеству, желание обратить на себя внимание; в то время в Петербурге почти не было поединка, в котором бы он не принимал участия, несколько раз был ранен». (Строев, 1914, с. 742.)

«Ио кто был замечателен по странностям, из Луниных, то это декабрист Михаил Лунин. Он слыл за чрезвычайно остроумного и оригинального человека. Тонкие его остроты отличались смелостью, хотя подчас и цинизмом, но это ему, как и его бесчисленные дуэли, сходило с рук. Лунин сперва служил в кавалергардском полку, но колоссальные долги заставили его покинуть службу и уехать заграницу; здесь он сделался католиком и проживал в Париже, на чердаке, перенося всяческие лишения… Эксцентричность Лунина во время его военной службы доходила до невозможности: так, будучи молодым кавалергардским офицером, он побился об заклад, что проскачет нагим по Петербургу – и выиграл пари». (Пыля-ев, 1898. с. 169–179.)

«По возвращении Лунина в Петербург его вскоре захватило начинавшееся в то время общественное брожение <…> Он громогласно проповедовал революцию и мятежи». (Строев, 1914, с. 742.)

«Друг Марса, Вакха и Венеры, / Тут Лунин дерзко предлагал / Свои решительные меры / И вдохновенно бормотал». (А.С. Пушкин. «Евгений Онегин».)

Больной, страдающий специфическим расстройством личности (психопат), редко может удовлетворить свое стремление к доминированию в социально приемлемой (для своего времени) форме. А если он к тому же истерик, то, не имея возможности в максимальной степени привлекать к себе внимание на протяжении долгого времени, видоизменяет это истерическое влечение в т. н. «негативную пассионарность», которая может быть как уголовно-преступной, так и мятежной по своему внешнему выражению. Подобная инверсия порождает преступника или революционера, свергающего государственный строй. Возможно, патопсихологический механизм становления М. С. Лунина как революционера был именно таким.

ЛЬВОВА НАДЕЖДА ГРИГОРЬЕВНА (1891–1913), русская поэтесса.

«В 15 она стала подпольщицей, в 16ее арестовали, в 19 она начала писать стихи, а в 22 года застрелилась. Имя II.Г. Львовой, начиная с ее первых шагов в литературе кончая последним днем ее короткой жизни, неразрывно связано с именем В.Я. Брюсова²¹”… Отношения, сложившиеся у поэтессы с Брюсовым, не удовлетворяли ее. Прямая, открытая натура, она хотела большего, чем то, что он мог ей дать. Встречи становились все реже, в письмах проскальзывали упреки… Чем дальше, тем тяжелее становилось молодой девушке. Ей хотелось владеть сердцем поэта безраздельно, хотелось, чтобы кроме нее, для него не существовала ни одна женщина… Мысли о самоубийстве посещают Львову все чаще. В одном из последних писем она пишет Брюсову: “Я очень устала… Всему есть предел… Все во мне умерло…”» (Дмитриев, 1987, с. 205–207.)

«В один из кризисных моментов этих переживаний, в состоянии душевной депрессии Львова покончила с собой выстрелом из револьвера… Широкий интерес к “Старой сказке” пробудился после самоубийства Львовой, которое наложило особый отпечаток на восприятие книги». (Лавров, 1994, с. 430.)

«Жесткий» тип самоубийства (использование огнестрельного оружия) не характерен у молодых женщин в случаях истеро-аффек-тныхрасстройств. А именно психическое нарушение подобного типа представляется наиболее вероятным у Львовой. Вспоминается только один аналогичный пример: самоубийство возлюбленной Есенина Галины Бе-ниславской, застрелившёйся на могиле поэта в годовщину его смерти.

ЛЭМ (Lamb) ЧАРЛЗ (1775–1834), английский писатель и поэт.

«Чем тяжелее болезнь, тем явственнее внутренний голос».

Ч. Лэм

Общая характеристика личности

«Я прожил пятьдесят лет, но если вычесть из них те часы, что я жил для других, а не для себя, то окажется, что я еще в пеленках». (Лэм)

«В сентябре 1796 года, в родовом лондонском доме Чарлз (ему было тогда двадцать один год) стал свидетелем убийства своей немощной матери. В припадке безумия Мери ударила миссис Лэм ножом для резки мяса в сердце. Молодой человек и его отец, раненный дочерью вилкой, в оцепенении наблюдали за происшедшим». (Дональдсон, 1995, с. 156.)

«С внешней стороны, Лэм —…фигура безусловно комическая: большая голова покоилась на маленьком теле с короткими слабыми ножками; у него было много смешных привычек, он заикался, нередко говорил невпопад – не то, что положено. Между тем его история – история трагическая». (Дьяконова, 1979, с. 195.)

«Личная жизнь Лэмба полна глубокого трагизма. В семье его была наследственная склонность к сумасшествию; его сестра в припадке внезапного безумия заколола мать и ранила отца, умершего через несколько дней… Лэмб отказался от брака с любимой девушкой и был всю жизнь неразлучен с больной сестрой, потому что не хотел подвергать ее ужасам больницы. Тяжелое настроение Лэмба усугублялось ежеминутным опасением самому сделаться жертвой семейного недуга. Несмотря на все это, Лэмб много писал, и один, и в сотрудничестве с сестрой, которая в светлые промежутки была совершенно здоровой». (ЭСБрокгауза, п/т. 35, с. 204.)

«Лэм пытался отгородиться от пугающей и отталкивающей его действительности. На то были у него и личные причины: нездоровье, дошедшее однажды, правда на короткий срок, до потери рассудка, и тяжелая душевная болезнь его горячо любимой старшей сестры Мери. Лэм посвятил себя сестре, отказался от брака и ради нее тянул лямку конторского служащего». (Дьяконова, 1973, с. 26.)

«Это отделение от друзей, которые придавали ему жизнерадостность и смелость, отрицательно сказалось на его настроении. Его пьянство стало еще более тяжелым». (CDEnc. Britannica 99.)

«По словам Томаса Карлейла²¹⁶, – “жалкий, угловатый, запинающийся шут… превратился в законченного алкоголика”. Бесспорно, он страдал заиканием и быстро пьянел, но большинство друзей уверяли, что редко видели его пьяным». (Дональдсон, 1995, с. 156.)

«Алкоголик. Маниакально-депрессивный». (Weir, 1894, с. 132.)

«Биография Лэма, по видимости очень бедная событиями, бедная эмоционально – ведь он так и не обзавелся ни женой, ни детьми, ни возлюбленной – была, однако, внутренне очень богатой и содержательной, полной умственных и художественная интересов». (Дьяконова, 1979, с. 194.)

Особенности творчества

«Истинный поэт грезит наяву, только не предмет мечтаний владеет им, а он – предметом мечтаний». (Лэм)

«Вся жизнь Лэма, особенности его личности и литературного развития вели к очерку. Хотя по темпераменту и вкусам он был, как большинство романтиков, поэтом и до конца дней писал стихи и драмы, они так и не поднялись над уровнем посредственности». (Дьяконова, 1979, с. 187.)

«Сам Чарлз Лэм в возрасте 20 лет в течение 6 недель находился в сумасшедшем доме, в этот период он написал большинство своих сонетов. Он был физически слабым, с нервным и робким характером, заикался и страдал от сильных головных болей. В последние годы его называли “проклятым пьяницей”». (Nisbet, 1891, с. 101.)

«Критик Лам, просидевший несколько месяцев в сумасшедшем доме, признавался потом, что только, когда он сошел с ума, он понял, какое “дикое очарование” свойственно человеческой фантазии». (Фриче, 1912, с. 128.)

«Уверял, что вино или водка проясняют его ослабевшую фантазию, обогащают юмор и заставляют мысль выливаться в красивые образы». (Сегалин, 1926а, с. 68.)

Так как Чарлз Лэм вырос в психопатологической семейной атмосфере, то неудивительно, что у него уже с детства отмечались различные невротические стигмы: заикание, робость, головные боли. Тот факт, что он всю жизнь оставался со своей психически больной сестрой, отказавшись от личного счастья, можно рассматривать как повышенное чувство долга. Однако если мы признаем, что в основе такого самопожертвования лежит мазохизм и инцестуозное влечение писателя к сестре, то нам станет понятнее и его саморазрушительный образ жизни (тяжелый алкоголизм). Можно также предположить, что неудовлетворенность внешней стороной своей жизни заставила его уйти в творчество, где он пытался найти утешение в иллюзорном мире поэзии и романтических очерков.

ЛЮДОВИК II БАВАРСКИЙ (Ludwig der Bayer) (1845–1886), король Баварии с 1864 г.; по мере развития психического заболевания все больше отстранялся от государственных дел.

Наследственность

«…Максимилиан II, отец Людовика II… женат был на Марии Гоген-цоллернской, дочери прусского принца Фридриха Вильгельма. Полагают, что эта принцесса внесла сумасшествие в дом Виттельсбахов. Хотя это едва ли имеет вероятие, так как уже до нее Виттельсбахи не чужды были этой болезни. Говорят, что тетка Людовика II София страдала душевной болезнью и лечилась в доме умалишенных в Illenau. Главною болезненною мыслью было то, что она проглотила стеклянную софу. [Младший сын Максимилиана II Оттон (брат Л годовика II)]…быстро пошел по пути к полному слабоумию». (Ковалевский, 1995, т. 2, с. 489–490.)

«Различными психическими отклонениями страдали двадцать Виттельсбахов; отец Людвига был подвержен жестоким депрессиям, тетя свято верила, что ненароком съела рояль из зеленой травы. Мать Его Величества, принцесса Прусского дома Мария, принадлежала к самой нездоровой ветви рода Гогенцоллернов – ее предки тоже не отличались крепкими нервами… Младший брат Людвига, Отто, вот уже который год находившийся под строгим надзором, давным-давно потерял рассудок и, по словам врачей, превратился в животное. В своей наглухо запертой комнате принц Отто прыгал, уворачиваясь от невидимых чертей, бормотал и пел что-то бессвязное». (Гротт, 2000, с. 138.)

К вопросу о психическом заболевании

«Музыка Вагнералишь пробудила в Людвиге дремавшее до поры безумие. Не случайно и он, и Отто признавались в детстве воспитателям, что время от времени слышат какие-то странные голоса, которые что-то им приказывают, – разве это не сумасшествие?» (Гротт, 2000, с. 138.)