Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 103 (всего у книги 113 страниц)

«Подобные периодические реактивные депрессивные расстройства на почве хронического, неизлечимого и смертельного заболевания вовсе не являются редкостью и изначально очень чувствительному, подверженному невротической стигматизации Шопену пришлось пройти еще и через эту пытку. Тем удивительнее, что именно период с 1839 по 1846 год был наиболее плодотворным для него в творческом отношении. В этот период ни прогрессирующее органическое заболевание, ни душевные расстройства, сопровождавшие его обострения, не оказали отрицательного влияния на творчество ПДопена. Не исключено, что предчувствие ранней смерти от неизлечимой болезни давало ему столь необходимое для творчества внутреннее напряжение, которое он способен был излить только в музыке». (Ноймайр, 1997 в. с. 144.)

«Разрыв с Жорж Санд, происшедший в 1847 г., окончательно подорвал его силы. Последние два года жизни Шопена проходят в мучительных страданиях. Он почти не в состоянии сочинять, с трудом выступает в концертах (последнее его выступление состоялось 16 ноября 1848 года на польском вечере в Лондоне), прекращает занятия с учениками». (Милыитейн, 1969, с. 247.)

«…Музыка Шопена является песней души, экзальтированной до экстаза, “аккомпанированной меланхолией”». (Нефедов, 2001, с. 59.)

«Так ночью, при свечах, взамен / Былой наивности нехитрой, / Свой сон записывал Шопен / На черной выпилке пюпитра». (Б.Л. Пастернак. «Музыка».)

Психический инфантилизм и патохарак-терологическое развитие личности по аффективному (депрессивному) типу явились той почвой, на которой расцвел музыкальный гений Шопена. В последующем депрессивные фазы иногда достигали степени психотического состояния (с расстройством восприятия и витальной тоской), что позволяет думать о монополярно протекающем аффективном расстройстве. Следует отметить совпадение по времени депрессий и обострений туберкулезного процесса, что может говорить в пользу психосоматической этиологии последнего. Музыкальные критики отмечают связь между творчеством Шопена и преобладающим фоном настроения.

ШОПЕНГАУЭР (Schopenhauer) АРТУР (1788–1860), немецкий философ-иррационалист, представитель волюнтаризма.

«Между гением и безумным то сходство, что оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди».

Шопенгауэр

Наследственность

«Дед был дементным». (Nisbet, 1891, с. 220.)

[Бабка по линии отца] «…обладала вспыльчивым характером, а под старость впала в безумие и отдана была под опеку. Дядя Михаил Шопенгауэр (старший сын предыдущих) страдал от рождения слабоумием. Дядя Карл Готфрид – второй сын, вследствие различных эксцессов помешался, разошелся с семьей и, по выражению матери философа, “прозябал где-то в углу с дрянными людьми”… Отец Генрих Флорис был наиболее талантлив… очень безобразен наружностью, одержим какими-то болезненными страхами, меланхолией и болезненной страстью менять местожительства… Во время подобного же припадка, обусловленного мнимыми пли действительными денежными потерями, Генрих Флорис Шопенгауэр выбросился из верхнего этажа хлебного амбара в канал, где и потонул».(Сегалин, 1925а, с. 60–61.)

[Отец] «…слыл человеком излишне пылким и даже немного неуравновешенным, так как временами он был подвержен вспышкам гнева и приступам депрессии… Обстоятельства смерти отца… давали серьезный повод для подозрений относительно возможности попытки добровольного ухода из жизни, тем более что Генрих Флорис переживал период обострения ипохондрии, вызванной серьезными деловыми затруднениями… Мать была наделена живой фантазией, гибким и острым умом, веселым и общительным нравом, обладала склонностью к изящным искусствам и несомненным литературным талантом… прижизненное издание ее сочинений составило 24 тома». (Чанышев, 1992, с. 5–6.)

«Родители Артура находились в состоянии глубокого внутреннего разлада между собой, что тяжело сказывалось на духовном самочувствии ребенка». (Царский, 1992, с. 4.)

Общая характеристика личности

«В практической жизни от гения проку не больше, чем от телескопа в театре».

А. Шопенгауэр

«Уже в юности в характере будущего философа обнаружились задатки пессимизма, которые наложили отпечаток на его жизнь и философскую рефлексию… Приведем письмо матери, которое она пишет девятнадцатилетнему сыну: “…На меня производят также подавляющее действие твое вечное недовольство, твои вечные жалобы на то, что неизбежно твой мрачный вид, твои странные суждения, высказываемые тобою, точно изречения оракула; все это гнетет меня, но нимало не убеждает. Твои бесконечные споры, твои вечные жалобы на глупость мира и на ничтожество человека мешают мне спать по ночам и давят меня, точно кошмар”». (Ватсон, 1893, с. 18.)

«Шопенгауэр был липеманиак⁴³³: из Неаполя его заставила уехать боязнь оспы, из Вероны – опасение, что он понюхал отравленного табаку (1818), из Берлина – страх перед холерой, а самое главное – боязнь восстания. В 1831 году на него напал новый припадок страха: при малейшем шуме на улице он хватался за шпагу и трепетал от ужаса при виде каждого человека; получение каждого письма заставляло его опасаться какого-то несчастья, он не позволял брить себе бороду, но выжигал ее, возненавидел женщин, евреев и философов, в особенности этих последних, а к собакам привязался до того, что по духовному завещанию отказал им часть своего состояния… Он жил всегда на нижем этаже, чтобы удобнее было спастись в случае пожара, боялся получать письма, брать в руки бритву, никогда не пил из чужого стакана, опасаясь заразиться какой-нибудь болезнью, деловые заметки свои писал то на греческом, то на латинском, то на санскритском языке и прятал их в свои книги из нелепой боязни, как бы кто не воспользовался ими… считал себя жертвою обширного заговора, составленного против него философами». (Ломброзо, 1892, с. 78–79.)

«По нашему воззрению, Шопенгауэр ни в коем случае не был душевнобольным; он был только наделен психическими аномалиями, которые мы должны рассматривать как явления психопатической недостаточности». (Левенфелъд, 1904, с. 39.)

«Его скверный, несносный, строптивый характер и нелюдимый образ жизни стали предметом многочисленных воспоминаний его современников и излюбленной темой многих его биографов». (Быховский, 1975, с. 15.)

«Периодическая меланхолия». (Lombroso, 1902а, с. 137.)

«Меланхолия… Женоненавистник.

Всю свою жизнь упорно избегал женщин». (Dietscli, 1961, с. 151–152.)

[Италия, 1818 г.[ «Шопенгауэр якобы слышал внутренний голос, предостерегший его от безумств любовного чувства и повелевший ему продолжать свой жизненный путь в одиночестве… В конце концов, его начинают воспринимать как экстравагантного пришельца из XVIII столетия; его склонность к жестикуляции, к разговорам с самим собой, пудель, сопровождающий его в уединенных прогулках, нелюдимость и другие странности служат почвой для многочисленных анекдотов». (Чаны-шев, 1992, с. 9–10.)

«Периодически он испытывал такие приступы меланхолии, что неделями ни с кем не разговаривал. Эти приступы сопровождались рядом, по-видимому, мнимых соматических симптомов, как это часто бывает в фазах депрессии. Например, из письма его матери видно, что Шопенгауэр в конце 1831 г, провел два месяца в своей комнате, никого не видя, ни с кем не разговаривая… Его страхи носили патологический характер. Если ночью подымался шум, он вставал с постели, хватал шпагу и пистолеты, постоянно заряженные. Все деньги и документы прятал под фиктивными надписями, а с 1836 г., опасаясь пожара, стал жить в подвалах». (Эфроимсон, 1998, с. 190.)

«Будучи интровертом и веря в наследственность (его отец помешался и кончил самоубийством), он жил в атмосфере постоянного страха, портя жизнь самому себе и окружающим… Человеческие качества Шопенгауэра не вызывают симпатии: мелочность, зависть, снобизм, высокомерие, честолюбие, граничащее с манией величия… Он был начисто лишен сострадания к другим людям, хотя много говорил о нем в своей книге». (Гарин, т. 1. 1992, с. 298.)

«Кто не любит одиночества – тот не любит свободы». (А. Шопенгауэр)

Особенности творчества

«Вся философия пессимизма Шопенгауэра, все его творчество со всем его жизнепониманием – есть не более не менее как воплощение его депрессивной конституции». (Сегалин, 1926а,

с. 53.)

«Бионегативная и невротическая структура личности отразилась на его философии». (Lange-Eichhaum, Kurth, 1967, с. 525.)

«Раздражительный и злопамятный характер Шопенгауэра таил в себе всегдашний разлад между обуревавшими его страстями, житейской расчетливостью и увлеченностью философией, и этот разлад сказался на всей его карьере. Честолюбие и тщеславное стремление к известности долгие годы оставались у Шопенгауэра неудовлетворенными, и многие страницы его сочинений несут на себе следы этого психологического комплекса». (Нарский, 1992. с. 5.)

«Печатью нездоровья отмечено и его творчество. Но это было не столько физическое нездоровье, сколько сверхчувствительность к боли, полное отсутствие способности переносить страдание. Вероятно, Шопенгауэру был свойственен мазохизм». (Гарин, 1992,

т. 1, с. 298.)

«Шопенгауэр относится к мыслителям, у которых действовал двойной аппарат стимуляции умственной активности – подагрический и гипоманиа-кально-депрессивный». (Эфроимсон, 1998, с. 189.)

Разные авторы пишут о влиянии особенностей личности А. Шопенгауэра (в том числе и патологических) на содержание его философии. Особую убедительность ихутвер-ждениям придает достаточная разработанность этого вопроса, связанная, видимо, как со своеобразием и популярностью его философских воззрений, так и с ярко выраженными психопатологическими чертами характера. Можно предположить, что и в других, менее изученных с этой точки зрения биографиях философов подобная взаимосвязь также может иметь место.

ШПЕНГЛЕР (Spengler) ОСВАЛЬД (1880–1936), немецкий философ, историк, представитель философии жизни.

«. Освальд подрастал нервным и боязливым ребенком. Обычно дети такого психологического типа обладают неистощимой фантазией… Презрение к модернистским направлениям в литературе и искусстве сказалось не только на мыслях Шпенглера, но и на его замкнутом образе жизни. Часами он прогуливался по Швабингу, проникаясь все большей мизантропией и антипатией к людям. Даже разговоры с друзьями казались ему метанием бисера перед свиньями… И сам Шпенглер глубоко страдал от отсутствия у него любви и человеческого тепла и не раз жаловался на то, что его сердце не могут затронуть никакие глубокие переживания. Вместе с тем он был чувствителен, и его чувствительность подчас приобретала болезненную, едва ли не патологическую окраску. Даже один вид неудачного в архитектурном отношении здания мог вызвать у Шпенглера физические страдания, а то и слезы. Его мучнли частые головные боли. Дважды во время прогулок по Мюнхену он впадал в беспамятство и забывал собственный адрес. В таком нервозном состоянии он начал работу над главным трудом своей жизни – “Закатом Европы”». (Мус-ский, 2000, с. 598, 600)

«Покончил жизнь самоубийством». (Lange-Ecchbaum, Kurth, 1967, с. 533.)

При некоторых видах депрессии появляется мучительное ощущение внутренней опустошенности, потери всех чувств – то, о чем сам Шпенглер пишет: «Сердце не могут затронуть никакие глубокие переживания». Это симптом психической анестезии, название которого красиво звучит на латыни: «Anaesthesia psychica dolorosa». Если учесть, что жизнь Шпенглера закончилась в конце концов самоубийством, то на вопрос о наличии у него депрессивного расстройства можно ответить положительно.

ШТЕЙНЕР (Steiner) РУДОЛЬФ (1861–1925), немецкий философ-мистик, основатель антропософии.

«Когда Рудольф Штейнер был ребенком и жил в удаленном районе Карпатских гор, у него появилось странное чувство присутствия живых существ, которых не видел никто, кроме него… В пятнадцать лет он уже сам оплачивал свое школьное обучение, давая уроки другим ученикам. Это оставляло мало времени для воображения и фантазии, но Штейнер утверждал, что никогда не занимался ни тем, ни другим. Он всегда подчеркивал, что все его“ видения” были жизненными фактами, которых не видят другие люди…» (Вандерхилл, 1998, с. 258, 260.)

«Он обладал в высшей степени развитыми гипнотическими способностями и, видимо, умел вводить в транс, не подавляя сознание реципиента». (Гарин, 1999, т. 2, с. 491.)

«Работы Штейнера после 1900 года – продукт психического заболевания. Демонстрировал четкие шизофренические симптомы… Как огромное число других шизофреников, он испытывал ощущение умирания в своем психозе. Отличался от многих больных тем, что у него сохранились силы изобразить это переживание с такой объективностью, что привлек к себе многих сторонников… У него была та особая форма шизофрении, различные варианты которой Эмиль Крепелин обобщил под названием “парафрения”: экспансивная, конфабуляторная и фантастическая. У него проявлялись признаки всех трех подгрупп парафрении». (Treher W.; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 534.)

Когда человек видит то, что не видит «никто, кроме него», это называется «мнимое восприятие» или «восприятие без объекта», другими словами, – галлюцинация. Один из биографов Штейнера пишет о вполне определенной у философа форме психического расстройства – парафрении. Указанное нарушение характеризуется в первую очередь наличием систематизированного бреда и часто развивается в рамках шизофрении. Безусловно, следует располагать большим объемом данных, чтобы вернее оценить роль этих бредовых переживаний в создании философом-мистиком антропософии – учения, которое ставит своей целью привлечь юношество к «тайному учению», воспитать в нем способность к «духовному созерцанию». Примеры воздействия антропософских сеансов на психику описаны в патографии Андрея Белого (см.).

ШТИФТЕР (Stiffer) АДАЛЬБЕРТ (1805–1868), австрийский писатель.

«…Уже с юных лет был чрезвычайно привержен обильным застольям, сопровождавшимися изрядной выпивкой. Ему едва минуло тридцать лет, а он уже весил за сто килограммов, и только страх перед болезнями заставлял Штифтера сдерживаться при виде накрытого стола. Забавно отметить, что героями книг Штифтера были стройные юноши и эфирные девушки… С дотошностью меланхолика пятидесятилетний писатель записывает в дневник все детали своего душевного и физического состояния. И в дневнике, и в письмах он постоянно жалуется на “нервное расстройство”, полагая, что причиной тому – изнурительная служба». (Гаев, 1999, с. 27–28, 213.)

«Типичный случай циркулярного психоза… В юности перенес маниакальную фазу, которая не была зафиксирована. В зрелом возрасте – ипохондрия, чудачества и мания коллекционирования кактусов; бегство от мира, боязнь людей и уединенность… В ночь на 28 января вскоре после полуночи, окончил жизнь самоубийством, перерезав горло бритвой». (Hammerle, 1924. с. 10, 32, 37–38.)

«Страдал ракоу печени; во время очередного болевого приступа перерезал горло бритвой». (Braun, 1940, с. 34.)

Психическое заболевание, называющееся «циркулярный психоз», за последние сто лет успело дважды сменить свое называние: сначала оно стало маниакально-депрессивным психозом, а в последние годы – биполярным аффективным расстройством. Ссылки на чрезмерную алкоголизацию Штифтера дополняют клиническую картину: алкоголизм нередко сопутствует биполярному аффективному расстройству, так как фармакологически этиловый спирт часто выполняет функцию антидепрессанта. Самоубийство – логическое завершение протекающего депрессивного эпизода.

ШУБАРТ (Schubart) КРИСТИАН ФРИДРИХ ДАНИЕЛЬ (1739–1791), немецкий демократ, публицист и поэт. Представитель литературного направления «Буря и натиск».

«Психопатия безудержного типа. Алкоголизм. Депрессивно-ипохондрическая личцость. Своей творческой продуктивностью обязан депрессивным приступам». (Birnbaum, 1920, с. 143, 175.)

«Своими обличениями Шубарт навлек на себя ненависть немецких правителей… В 1777 г. писатель был посажен в тюрьму, в которой провел 10 лет». (Тураев, 1988, с. 220.)

«Циклотимный темперамент. Время от времени бродяжничество». (Braun, 1940, с. 91–92.)

Поэты нередко «ввязываются в политику», а уж публицисту – сам Бог велел. Но при этом должно присутствовать одно непременное условие – как минимум эмоциональная неустойчивость, другими словами: «психопатия безудержного типа». Только вряд ли страстность стихотворений может компенсировать длительное тюремное заключение. Впрочем, последнее замечание можно отнести к суждениям только психически здорового человека.

ШУБЕРТ (Schubert) ФРАНЦ (1797–1828), австрийский композитор, крупнейший представитель раннего романтизма.

Общая характеристика личности

«Болезненная наклонность к алкоголю с 15-летнего возраста… Остался холостым». (Фейс, 1911, с. 12, 39.)

«Он любил проводить вечера в гостинице в кругу веселых друзей, причем нередко засиживались за полночь и в наслаждениях переходили меру… То, что Шиндлер^{4 54} говорит об его склонности к пьянству, вероятно, несколько преувеличено; в его биографии это обстоятельство ни в коем случае не должно слишком подчеркиваться. Но я, к сожалению, должен признаться, что много раз видел его пьяным». (Зонлей-тнер. 1964, с. 115.)

«Шуберт одичал… бездельничал в пивных, правда, также и в них сочинял свои прекраснейшие песни, как это имело место и в госпитале (“Песни мельника”), куда он попал из-за переполненной чувственными наслаждениями жизни и ее последствий». (Франкль, 1964, с. 264.)

[1824 г.] «Он понимал, что брак невозможен…: уже год как он болен сифилисом, который тогда был практически неизлечим. Видя в болезни наказание Божье, Шуберт поселился в одной из гостиниц и вел жизнь затворника, находя утешение только в вине. Так как у него стали выпадать волосы, пришлось носить парик. Отчаяние и одиночество стали спутниками его последних дней». (Мейснер, 1997. с. 141–142.)

«Алкоголизм». (Somogyi, 1936, с. 283.)

Особенности творчества

«Уже одна поразительная продуктивность, позволившая Шуберту в короткий срок – всего за 18 лет – создать столько произведений, сколько не удавалось другим композиторам за гораздо более длительный срок, порождает интерес к условиям жизни композитора и к тем источникам, из которых его гений черпал свое вдохновение… Еще ребенком, а потом и юношей Шуберт жил больше внутренней духовной жизнью, которая находила свое выражение почти исключительно в музыке и редко в словах. Он был скуп на слова и малообщителен… Очень интересно было наблюдать, как он сочиняет. Он редко пользовался для этого фортепиано и не раз говорил, что инструмент отвлекает его. Совершенно спокойно, не обращая никакого внимания на неизбежную в конвикте⁴³⁵ болтовню и шум вокруг него, он сидел за письменным столиком, низко склонившись над нотной бумагой и книгами – он был очень близоруким, – покусывал перо и иногда для пробы барабанил своими короткими пальцами. Он писал легко и быстро, без больших поправок. Необычайная жажда творчества охватила его, он писал с беспримерной легкостью и уверенностью. Оба года – 1815 и 1816 – выделяются в его короткой жизни как наиболее плодотворные». (Гольдшмидт, 1968, с. 1'9, 80, 92. 105.)

«…За первой песней “Жалоба Агари” последовал целый ряд песен с названиями, которые для молодого человека в возрасте 14 лет кажутся более чем необычными: “Убийца отца”, “Песня гробокопателя”, “Похоронная фантазия” и др.». (Ноймайр, 1997, с. 364.)

[1822 г.] «Бывало, что друзья заставали Шуберта в постели за работой, с кипами исписанной бумаги. Чтобы в любое время иметь возможность взять бумагу и карандаш, Шуберт даже спал в очках. С тех пор, как он стал жить один, друзьям приходилось заботиться о том, чтобы он не оставался совершенно заброшенным. Когда он сочинял, он мог забыть обо всем: о еде, об одежде, о мытье. Ему важно было только иметь достаточный запас табака. Хуже всего обстояло дело с хранением его собствен-ных произведений». (Гольдшмидт, 1968, с. 196.)

«Знает Франц, что он кургузый / И развязности лишен, / И, наверно, рядом с музой / Он немножечко смешон». (Самойлов Д.С. «Шуберт Франц».)

«1823 год был для Шуберта годом его судьбы. Уже в первые дни января стали заметны признаки венерической болезни, которой Шуберт заразился в 1822 году <…> На этот уничтожающий удар судьбы он, казалось, отреагировал прямо-таки лихорадочным взлетом своей композиторской деятельности. В первые месяцы этого драматического 1823 года, наряду с окончанием оперы “Альфонсо и Эстрелла”, появилось

большое количество замечательных песен… Когда осенью 1823 года Шуберт вернулся в Вену, после временного улучшения болезнь вспыхнула вновь… Его охватила глубокая депрессия, которую он смог преодолеть лишь благодаря поистине лихорадочной продуктивности. Трудно поверить, что Шуберт в гнетущей атмосфере больницы – октябрь-ноябрь – закончил цикл “Прекрасная мельничиха’’». (Ноймайр, 1997, с. 373, 375. 381–382.)

«В двадцать семь лет композитор писал своему другу Шоберу: “…Я чувствую себя несчастным, ничтожнейшим человеком на свете…” Это настроение отразилось и в музыке последнего периода. Если раньше Шуберт создавал преимущественно светлые, радостные произведения, то за год до смерти он пишет песни, объединяя их общим названием “Зимний путь”. Такого с ним еще не бывало. Он писал о страдании и страдал. Он писал о безысходной тоске и безысходно тосковал. Он писал о мучительной боли души и испытывал душевные муки». (Самин, 1999, с. 158.)

[1827 г.] «Убедительным свидетельством мрачного настроения и депрессий, доводивших его иногда до мыслей о самоубийстве, может служить музыкальное переложение стихотворения Шпауна'¹¹¹’, специально написанного для Шуберта, “Юноша и смерть”». (Там же, с. 396.)

«Выдающиеся способности при бионегативной структуре, которая наверняка в основном была обусловлена наличием венерического заболевания». (Lange-Eichbaum, Kurth. 1967. с. 525.)

«Скачкообразное течение болезни, против которой в те времена врачебное искусство было почти бессильно, вызывало у Шуберта до тех пор неизвестные ему резкие смены настроений. Жизнерадостность, столь свойственная его здоровой натуре, казалось, лишь увели-чивалась с началом страданий…» (Гольдшмидт, 1968. с. 257.)

«Меланхолическое настроение вследствие прогрессирующей болезни все более и более начинало господствовать над ним. Но как у каждого одаренного человека радость и страдание, в конце концов, способствовали его искусству; т. е. мы обязаны патологическому всем тем, что дала Шуберту судьба в виде такого прекрасного цикла песен, как “Зимний путь”, написанный в 1827 г.». (Reibmayr, 1908, с. 282–283.)

«Шуберт сочинял свои прекраснейшие песенные произведения настолько бессознательно, что по временам даже совершенно забывал то, что было им сочинено». (Левенталь, 1964, с. 58.)

[Надпись на памятнике Ф. Шуберту, сочиненная поэтом Ф. Грильпарце-ром] «Здесь музыка похоронила не только богатое сокровище, но и несметные надежды».

Смерть от брюшного тифа прервала жизнь и творчество Шуберта на самом пике творчества. Есть данные о том, что его сифилитическая инфекция была в основном излечена, а депрессия – частый спутник гениев – далеко не всегда мешала его работе, более того – придавала музыкальному творчеству определенное своеобразие. Эпизодическое злоупотребление алкоголем, видимо, имело место, но данных за развившийся алкоголизм нет.

ШУМАН (Schumann) РОБЕРТ АЛЕКСАНДЕР (1810–1856), немецкий композитор и музыкальный писатель. Выразитель эстетики немецкого романтизма.

Наследственность

«В семье была наследственная предрасположенность к периодическим депрессиям: как у матери, так и у отца – частая смена фаз мечтательных и бурных чувствительных настроений и стадий ужасных раздражений… и сильная тенденция к суицидальным… действиям. [Мать]…относилась к таким людям, которые подобными истерическими реакциями, эксцентричными выражениями пытаются привлечь к себе внимание». (Ноймайр, 1997 г, с. 206–207.)

«Представляла крайнюю противоположность мужу: вспыльчивая, “горячая”, возбужденная и, несомненно, психопатическая особа, которая к концу жизни впала в состояние патологической экзальтации и “восторженности”». (Сегалин, 19276, с. 280.)

[Сестра] «Эмилия умерлц в 19 лет от психической болезни… [Сын] Людвиг в 28 лет попал в психиатрическую больницу, в которой и дожил в состоянии психоза до самой смерти спустя 25 лет». (Эфроимсон. 1998, с. 153–154.)

К вопросу о психическом заболевании

«Уже с 14-летнего возраста бросаются в глаза психические изменения личности молодого Шумана: робость и замкнутость». (Ernest, 1929, с. 1129.)

«…В разговоре с другими людьми у него проявлялась боязнь, неуклюжесть, склонность “уходить в себя”. Когда молодому Роберту приходилось читать стихи, он вскоре начинал краснеть, заикаться и наконец умолкал. Эта потеря мысли – раннее проявление страха перед обществом, которое позже стало характерной чертой Шумана, и постоянно мешало ему в карьере дирижера… К неприятным состояниям, мучившим его больше всего, относилось нарушение сна, па которое он жаловался еще в раннем детстве. В Лейпциге эта проблема обострилась. Он не только не мог заснуть, но и намеренно пытался читать и писать, чтобы бодрствовать… Такие “бодрствующие сны” могли вылиться в галлюцинации… Поэтому не кажется неожиданным то, что уже в его лейпцигской студенческой жизни наступали периоды глубокой печали и разочарования – симптомы депрессии, наблюдавшиеся и в его дальнейшей жизни. К тому же у него появилась склонность к ипохондрическому самонаблюдению, он предпочитал также заниматься вообще психиатрическими проблемами… Он жаловался на “безумие в груди” и после почти недельной пьянки, незадолго до своего девятнадцатилетия, в состоянии полного опьянения поджег свою постель сигарой… Его попытка заняться самотерапией с помощью алкоголя оказалась непригодной и даже ухудшила его состояние…» (Ноймайр, 1997 г, с. 216, 225, 227, 229.)

11830 г.] «…жизнь Шумана, казалось, снова колеблется между крайностями: праздничные оргии, с одной стороны, и тяжелая, напряженная работа – с другой… Он шел из одной таверны в другую и опять так напивался, что его почти в бессознательном состоянии тащили домой, и он сам говорил о “безумии”. Как и в Лейпциге, здесь в его комнате всю ночь горел свет, чтобы отогнать бредовые страхи… В состоянии опьянения к нему вернулись слуховые галлюцинации… Это, неделю спустя, довело его до состояния самоубийства… С другой стороны, эти меланхолические настроения сильно возбуждали его фантазию… Так его “симфонический 1841 год” и “камерной музыки 1842 год”снова закончились фазой депрессии. Примечательно, что такие периодически возвращающиеся состояния совпадали или с сезонными изменениями, особенно с поздней осенью и зимой, или с памятными днями рождения и смерти. В это время усиливалось его погружение в себя». (Тамже, с. 231–232, 245, 271.)

«Безумной была операция, которой Шуман подвергнул свою правую руку для скорейшего приобретения беглости игры на фортепиано. Средний палец перестал действовать; несмотря на медицинскую помощь, рука навсегда сделалась неспособной к игре на фортепиано. Шуман должен был навсегда отказаться от желания стать пианистом. Зато теперь его все более начало занимать сочинение музыкальных пьес». (Саман, 1999. с. 195.)

[1845 г.] «Он боялся всего: высоких гор, квартир, металлических предметов (даже ключей), лекарств. Он страдал бессонницей, а в утренние часы ему было хуже всего… Но у него появились, кроме того, слуховые галлюцинации, связанные с высоко развитым чувством музыки и слуха… у него в ушах слышались пение и шум, так что каждый шорох ему представлялся музыкой». (Ной-майр, 1997 г, с. 275, 278.)

«Умопомешательство Шумана проявилось уже в юности, когда им стали овладевать приступы меланхолии, сопровождающиеся суицидальными стремлениями. Впоследствии он страдал галлюцинациями, слышал голоса духов, мелодии, испытывал галлюцинации обоняния и вкуса». (Nisbet, 1891,

с. 170–171.)

«У Шумана была особая форма dementia ргаесох (раннее слабоумие). У него было 6 приступов меланхолического угнетения, в промежутках встречаются периоды большой продуктивности с повышенным настроением, которое можно назвать кризисами возбуждения… Груле^/,)7 предположил наличие у Шумана маниакально-депрессивного психоза. Только исход болезни показал, что прав был Мебиус… Шуман был подвержен двум совершенно различным заболеваниям. От 23 до 42 лет он страдал конституциональным психоневрозом, который проявлялся в кризисах. Подобные кризисы, периодические состояния высшего возбуждения и глубочайшего угнетения являются характерными признаками маниакально-депрессивного психоза. Как постоянно бывает в этих случаях, у Шумана во время всех этих фаз оставались незатемненными и нетронутыми умственные способности и его сознание. Кризисы всегда казались вызванными переутомлением… С 1850 г. появились совершенно другие симптомы: расстройство речи, галлюцинации слуха, эпилептически припадки, бред и

т. д. Больной видел ангела и черта, чувствовал себя преследуемым гиенами и тиграми, постоянно слышал голоса, был одержим то страхом смерти, то идеей о самоубийстве, обвинял себя в воображаемом преступлении и бросился, в конце концов, из отвращения к самому себе, в Рейн 24 февраля 1854 г. Его спасли и отвезли в лечебницу Endinich, около Бонна, где он постепенно угасал и через два года умер». (Фейс, 1911, с. 59–61.)

«Весной 1856 года, на третьем году его госпитализации, наступила последняя стадия его болезни… Он уже не радовался ни музыке, ни литературе, так как не понимал ничего. Его нельзя было заставить слушать, он про себя лопотал какие-то непонятные слова…» (Ноймайр, 1997 г, с. 313.)

«У Шумана, без сомнения, было много шизоидных черт: симптом “хоботка”, мутизм, странная неподвижная (“окоченелая”) поза рук и головы, полная беспомощность при установлении художественного контакта с управляемым им оркестром». (Nussbaum, 1923, с. 80.)

«Ремиссии прерывались тяжелыми депрессивными состояниями. Видимо, страдал шизофренией, как и его сестра». (Braun, 1940, с. 73–74.)

«Не было анизокории или миоза зрачков, они сохранили свою округлую форму. Наблюдавшееся с 1846 г. усиливающееся затруднение речи могло быть обусловлено замедлением мышления, а не расстройством артикуляции при прогрессивном параличе. Что касается почерка, то он с годами даже становился отчетливее, что также говорит против прогрессивного паралича… Классический артериосклеротический психоз шизофренического круга». (Kerner. 19636, с. 118–119, 122.)

«Принимая во внимание симптоматологию и наследственную отяго-щенность, мы можем предположить наличие шубообразной шизофрении, которая после предшествующей псев-доневротической стадии в 1844 г. внезапно проявилась острым приступом, который оставил после себя отчетливые изменения личности. Шуман, однако, “социально” вылечился до следующего ухудшения в 1853 г., когда повторный приступ привел к шизофренической деменции и в конце концов к смерти. Причиной смерти явилась кахексия в связи с отказом от пищи». (Lindner, 1959, с. 94.)