Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 113 страниц)

«Если бы нужда, застенчивость, убожество искали себе среди людей олицетворения, они едва ли бы нашли существо более подходящее, чем Никитин. Он и сам рисует себя таким: “С младенчества дикарь печальный, / Больной, с изношенным лицом…”» (Айхенвальд, 1998, т. 1, с. 134–135.)

Особенности творчества

«Обособленность и сосредоточенность, развитые тяжелыми жизненными условиями, наложили отпечаток на творчество Никитина 1849—53 годов. Его поэтическая сфера была ограничена; он главным образом вращался в области личных переживании, окружающая жизнь привлекала мало внимания. Игнорируя ее, поэт иногда рисовал то, чего никогда не видел, например, море… “Творчество Никитина тесно связано с его жизнью и личностью, в нем много автобиографического элемента. Тяжелая, мрачная, лишь с небольшими и немногими просветами, жизнь Никитина, часто обострявшаяся и мучившая его болезнь наложили глубокий отпечаток на его творчество: в нем преобладают печальные тона, красной нитью проходят глубокая тоска и скорбь”». (ФоминА.Г., CD Брокгауз и Ефрон.)

«Сиротство сохи, бесталанность пахаря, одиночество бобыля – все это излюбленные темы Никитина. Он взял их, конечно, из самого себя, из настроенности и предрасположений собственной души <…> В стихах Никитина нет, или почти нет, молодости. Он прошел мимо своей юности. Он начал не с начала. “Я состарился рано без старости”. И почти отсутствует в его стихотворениях эротика. Эта черта его, в связи с внешней серостью жизни, способствовала тому, что из него вышел поэт погоста. “Вырыта заступом яма глубокая” – это не просто один из его стихов, это трагический эпиграф ко всем его произведениям». (Айхенвальд,1998, т.1, с. 134–135.)

«Летом 1857… Никитина поразил тяжелый духовный кризис, выразившийся в депрессии, разочаровании в своем поэтическом даре». (Николаева,1999, с. 308.)

У многих поэтов перипетии их судьбы находят практически зеркальное отражение в творчестве. Однако проявляется это у всех по-разному и у всех в разной степени. У И.С. Никитина мы встречаемся с прямой и непосредственной поэтической обработкой своих в основном негативных жизненных переживаний и впечатлений. Минорная никитинская поэзия по-своему индивидуальна и в чем-то неповторима.

НИКОЛАЙ II (Николай Александрович Романов) (1868–1918), последний российский император (1894–1917). В марте 1917 г. отрекся от престола и содержался под домашним арестом. Расстрелян вместе с семьей в Екатеринбурге.

«…Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне.

Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье».

Библия, Кн. Иова. З, 25–26

Наследственность

Отец – см. Александр III.

Общая характеристика личности

«Стоит мне только предчувствовать какую-нибудь опасность, как она осуществляется, и все несчастья, которые я боюсь, обрушиваются на меня».

Николай II

«В 1898 году, когда Николай II издал свой Манифест мира, Фрейд заявил, что он давно подозревал у царя невроз навязчивых состояний с характерными для него нерешительностью и стремлением к совершенству». (Эткинд, 1993, с. 130.)

«У Николая II были недостаточные для государственного деятеля умственные способности, он отличался безволием, которое сочеталось с упрямством в решении вопросов, связанных с его личным престижем. К концу царствования Николая II решение многих государственных вопросов сосредоточилось в руках царицы». (Шацилло, 1974, с. 11.)

«На протяжении мрачных зимних недель, последовавших за убийством Распутина, император испытывал что-то близкое к нервной депрессии… Посетители поражались болезненным видом царя, ходили упорные слухи, что Александра дает ему наркотики». (Мэсси, 1990, с. 330–331.)

«Я обратился к Боткину (Евг. Серг. Боткин, доктор медицины, лейб-медик, домашний врач Николая II и его семьи) со словами: “Неужели вы не видите, в каком состоянии государь? Ведь он накануне душевной болезни, если уже не в ее власти, и все вы понесете тяжкую ответственность, если не примете меры к тому, чтобы изменить всю создавшуюся обстановку”… У меня же осталось убеждение, что государь тяжко болен и что болезнь его – именно нервного, если даже не чисто душевного свойства. При этом моем убеждении я был и 18 месяцев спустя, когда 10-го июля 1918 года в помещении Петроградской чрезвычайки меня допрашивал Урицкий и задал мне прямой вопрос о том, считаю ли я государя психически здоровым и не думаю ли я, что он еще со времени удара его в Японии был просто больным человеком. Это же убеждение я храню и теперь и думаю, что в описываемую мной пору государь был уже глубоко расстроен и едва ли ясно понимал, по крайней мере в данную минуту, все, что происходило кругом него». (Коковцев, 1991, с. 464–465.)

«Он трус, он чувствует с запинкой, / Но будет, час расплаты ждет. / Кто начал царствовать – Ходынкой, / Тот кончит – встав на эшафот». (Эпиграмма К.Д. Бальмонта, 1906.)

Появившиеся в последние годы многочисленные произведения биографической литературы о последнем русском императоре создают впечатление, что Николай II был психически здоровым человеком (с вполне объяснимыми ситуационными колебаниями настроения). Но именно психическое здоровье чаще всего оказывается связанным со средним по уровню интеллектом и отсутствием каких-либо выдающихся способностей. Два последних обстоятельства в неблагоприятной исторической обстановке оказываются губительными для трона. Приведенные выше разнородные мнения о психическом нездоровье Николая II («невроз навязчивых состояний».

«нервная депрессия», «накануне душевной болезни») подтверждают лишь факт повышенного пристально-пристрастного внимания, которое постоянно уделяется царствующим особам и редко бывает объективными.

НИЦШЕ (Nietzsche) ФРИДРИХ (1844–1900), немецкий философ, представитель иррационализма, один из основателей «философии жизни». Профессор классической филологии Базельского университета (1869–1879).

«Слишком далеко залетел я в будущее: ужас объял меня».

Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»

Наследственность

[Отец] «…был одержим какой-то нервной (органически-нервной) болезнью <…> он умер после целого ряда безумия и изнурительных страданий… О болезни отца говорит сам философ, что он получил в наследство…“Eine schlimme Erbschaft²⁶⁵”». (Сегалин, 1925а, с. 77.)

Общая характеристика личности

«Больным ребенком, как физически, так и психически, родился также и Ницше. То обстоятельство, что 2,5 лет ребенок-Ницше произнес только первое слово, говорит не только о запоздалом развитии ребенка, но и о том тяжелом наследственном недуге Ницше, который впоследствии послужил причиной катастрофы его психической жизни. Уже с детских лет Ницше нервный ребенок. Он страдал жесточайшими головными болями. Эти жестокие головные боли были чрезвычайно болезненны и длительны: они продолжались будто по '/₂ года (по словам Мебиуса)». (Сегалин, 1926, с. 89.)

«В возрасте шести лет Фридриха отдали в народную школу. Замкнутый, неразговорчивый, он держался отчужденно… В десятилетнем возрасте Фридрих уже сочиняет дидактические трактаты и дарит их соученикам, пишет драмы на античные темы для постановки в “Театре искусств”, основанном с двумя сотоварищами». (Гарин, 2000, с. 29–30.)

«Он был способен только или на бордель или на совершенно платоническую дружбу с женщинами». (Loewen-berg, 1950, с. 927.)

«…Нет такой дьявольской пытки, которой бы не хватало в этом убийственном пандемониуме болезней: головные боли, на целые дни приковывающие его к кушетке и постели, желудочные спазмы с кровавой рвотой, мигрени, лихорадки, отсутствие аппетита, утомляемость, припадки геморроя, запоры, ознобы, холодный пот по ночам – жестокий круговорот. К тому же еще “на три четверти слепые глаза”, которые опухают и начинают слезиться при малейшем напряжении, позволяя человеку умственного труда “пользоваться светом не более полутора часов в сутки”. Но Ницше пренебрегает гигиеной и по десять часов работает за письменным столом. Разгоряченный мозг мстит за это излишество бешеными головными болями и нервным возбуждением: вечером, когда тело просит уже покоя, механизм не останавливается сразу и продолжает работать, вызывая галлюцинации, пока порошок от бессонницы не остановит его вращения насильно. Но для этого требуются все большие дозы (в течение двух месяцев Ницше поглощает пятьдесят граммов хлоралгидрата, чтобы купить эту горсточкусна), – а желудок отказывается платить столь дорогую цену и, подымает бунт. И вновь – circulus vitiosus²⁶⁶ – спазматическая рвота, новые головные боли, требующие новых средств, неумолимое, неутомимое состязание возбужденных органов, в жестокой игре друг другу перебрасывающих мяч страданий. Ни минуты отдыха в этом perpetuum mobile, ни одного гладкого месяца, ни одного краткого периода спокойствия и самозабвения; за двадцать лет нельзя насчитать и десятка писем, в которых не прорывался бы стон… Благодаря болезни он был избавлен от военной службы и посвятил себя науке; благодаря болезни он не увяз навсегда в науке и филологии; болезнь бросила его из Базельского университетского круга в “пансион”, в жизнь, и вернула его самому себе. Болезни глаз обязан он “освобождением от книг”, “величайшим благодеянием, которое я оказал себе”… Даже внешние события его жизни обнаруживают направление развития, противоположное обычному. Жизнь Ницше начинается старостью. В двадцать четыре года, когда его сверстники еще предаются студенческим забавам, пьют пиво на корпорантских пирушках и устраивают карнавалы, Ницше – уже ординарный профессор… В тридцать с лишним лет. когда нормально человек только начинает свою карьеру, в возрасте, когда Гете получает чин статского советника, а Канти Шиллер – кафедру, Ницше уже отказался от карьеры и со вздохом облегчения покинул кафедру филологии… В тридцать шесть лет Ницше – философ вне закона, аморалист, скептик, поэт и музыкант – переживает “лучшую юность”, чем в своей действительной юности… Неимоверен, беспримерен темп этого омоложения. В сорок лет язык Ницше, его мысли, все его существо содержит больше красных кровяных шариков, больше свежих красок, отваги, страсти и музыки, чем в семнадцать лет». (Цвейг, 1990, с. 98–99, 104. 128–129.)

[Письмо от 10.04.1888 г.] «В конце концов, болезнь-принесла мне величайшую пользу: она выделила меня среди остальных, она вернула мне мужество к себе самому». (Свасьян. 1990, с. 7.)

«Художника рождают исключительные обстоятельства, они глубоко родственны болезненным явлениям и связаны с ними; так что, видимо, невозможно быть художником и не быть больным». (Ф. Ницше)

К вопросу о психическом заболевании

«Не только разум тысячелетий – но и безумие их проявляется в нас. Опасно быть наследником».

Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»

«Специалисты приписывали его душевное расстройство не только сильному умственному переутомлению, но и вредным воздействиям хлорала на функции мозга. “Лично я считаю это последнее обстоятельство крайне усугубляющим”, – заявил профессор Луи Левин. Мозг Ницше работал столь лихорадочно, что он не мог спать по ночам. Тогда врачи приписали в качестве лекарства хлорал, ссылаясь на абсурдный довод, что этот препарат совершенно безвреден. Он употреблял его, правда, в огромных количествах, ускорив, таким образом, процесс разрушения своих умственных способностей». (Ба-боян, 1973, с. 73.)

«По некоторым данным, в период сентября-октября 1882 года Ницше трижды покушался на самоубийство. Нет, он желал не столько избавиться от страданий, сколько предупредить сумасшествие, равное для него смерти». (Гарин. 2000, с. 119.)

«Окончательный диагноз: шизофре-ноподобпая, экспансивная форма прогрессивного паралича. Заражение сифилисом – в середине июня 1865 г. С конца 1888 г. начинается распад психики с нарастанием слабоумия и выраженными психическими расстройствами». (Lange-Eichbaum, 1948, с. 37–38.)

[1888 г.] «Первые явные признаки душевного расстройства… [1889 г. 3 января.] Апоплексический удар на улице и окончательное помрачение. Рассылка безумных почтовых открыток до 7 января… [10 января]…больного помещают в психиатрической клинике… Диагноз Вилли: “Paralysis progressiva”. Этот диагноз, для подтверждения которого будет выдумана гипотеза о сифилитической инфекции, подвергнется впоследствии решительному опровержению со стороны ряда крупных психиатров. Д-р К. Гильдебрандт: “Нет и следа доказательств того, что Ницше в 1866 году заразился сифилисом”. Д-р Г. Эманюэль: “По нынешнему состоянию клинической психиатрии известные нам данные из истории болезни Ницше недостаточны для того, чтобы положительно заключить к диагнозу paralysis progressiva”. Д-р О. Бинсвангер: “Данные анамнеза, касающиеся происхождения болезни Фридриха Ницше, настолько неполны и отрывочны… что окончательное суждение об этиологии его заболевания не представляется возможным”… [17 января] Мать с двумя сопровождающими отвозит больного сына в психиатрическую клинику Йенского университета». (Свась-ян, 1990а, с. 826.)

«Но в дальнейшем болезнь протекала более бурно. Ницше страдал постоянной бессонницей, днем и ночью распевал неаполитанские песни или выкрикивал бессвязные слова, испытывал постоянное возбуждение и отличался чудовищным аппетитом». (Гарин, 2000, с. 168.)

«Болезнь Ницше относится к группе шизофренических расстройств. Уже задолго до начала собственно психического заболевания обнаруживались многочисленные признаки шизоидной психопатии с истерическими чертами. Наконец, на почве шизоидного предрасположения развилась параноидная шизофрения с исходом в слабоумие». (Lange-Eichbaum, Kurth. 1967, с. 486.)

Особенности творчества

«Из всего написанного я люблю только то, что человек пишет собственной кровыо…

Боль заставляет кур и поэтов кудахтать».

Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»

«Попробуем взглянуть на творчество философа через хронологическую призму развития его нервного заболевания. Итак, июль 1865 г. – ранний сифилитический менингит. 1872 г. – Ницше пишет свое первое сочинение “Рождение трагедии из духа музыки”. 1873 г. – третичный сифилис мозга; в этом же году опубликованы “Несвоевременные размышления”. В 1878 г. Ницше издает “Человеческое, слишком человеческое”.

1880 г. – начало прогрессивного паралича с эйфорией и экспансивностью.

1881 г. – “Утренняя заря”, 1882 г. – “Веселая наука”. С 1880 по 1883 г. – первый приступ паралича с бредом и галлюцинациями, протекающий по типу шизофреноподобного заболевания. В 1883—84 гг. Ницше пишет свою знаменитую книгу “Так говорил Заратустра”. В 1885 г. прогрессирует сифилитическое поражение мозга, наступает расстройство зрения. 1886 г. – он заканчивает “По ту сторону добра и зла”. Конец 1887 г. – начало второго приступа паралича с прогрессирующим ухудшением психики. В 1888 г. Ницше создает свое последнее философское произведение – “Антихристианин”». (Шувалов, 19926. с. 16.)

«Уже весной 1888-го у него пропадают какие бы то ни было сдерживающие начала: тексты становятся все более циничными и разрушительными… В таком состоянии написан Заратустра. По словам кого-то из критиков, автор этой поэмы не Ницше, а хлоралгидрат, возбуждавший нервную систему поэта и деформировавший его видение жизни. Патологические особенности произведения – отсутствие сдерживающих центров, сверхэкзальтация, духовный оргазм, признаки мании величия, обилие бессмысленных восклицаний и т. п. Болезнь совершенно не затронула интеллектуальной мощи “последнего ученика Диониса”. Может быть, даже обострила ее». (Гарин, 2000, с. 141, 256, 108.)

«Наиболее блестящие идеи являлись ему в состоянии патологического возбуждения. Вот почему многие из его произведений написаны в форме афоризмов и параграфов». (Галант, 1926, с. 251.)

«Особенно смелым полетом, смелым как никогда больше, отличалась его мысль в начале 1876 года… Это был момент, когда Ницше почти достигает максимальной высоты своего философского мышления, но покупает его ценою своего психического и физического переутомления: у него возобновились мигрени, боли в глазах и желудке… В течение января и февраля 1875 года Ницше ничего не пишет; он ощущает полный упадок энергии. “Очень редко, минут 10 за две недели я пишу “Гимн одиночеству” <…> Он умел наслаждаться зрелищем своих страданий и прислушивался к ним как к перемешивающимся звукам симфонии; в такие минуты он не ощущал никакой нравственной боли, а с каким-то мистическим наслаждением созерцал весь трагизм своего существования». (Галеви, 1911, с. 102–104, 127, 130.)

[В 1880 г.] «Ницше признается своему врачу доктору Эйзеру: “Существование стало для меня мучительным бременем, и я давно покончил бы с ним, если терзающий меня недуг и необходимость ограничивать себя решительно во всем нс давали мне материала для самых поучительных экспериментов и наблюдений над сферою нашего духа и нравственности”». (Манн, 1961, с. 353.)

«Патологическое у Ницше в последние десять лет эпизодически оказывало совершенно явное действие на его творческую продукцию, иодо этого его негативная тенденция способствовала позитивной… Чем больше его основное пессимистическое настроение обусловливалось неблагоприятной судьбой и продолжительным физическим заболеванием, тем сильнее у него проявлялась потребность по контрасту вызывать жизнеутверждение и подчеркивать оптимизм своего мировоззрения». (Reibmayr, 1908, с. 278, 235.)

«Своим книгам он дает разные более или менее вычурные названия, но все эти книги, в сущности, одна книга. Можно во время чтения заменить одну другой и не заметить этого. Это целый ряд бессвязных мыслен в прозе и топорных рифмах без конца, без начала. Редко вы встретите хоть какое-нибудь развитие мысли или несколько страниц подряд, связанных последовательной аргументацией. Ницше, очевидно, имел обыкновение с лихорадочной поспешностью заносить на бумагу все, что приходило ему в голову, и когда накапливалось достаточно бумаги, он посылал ее в типографию, и таким образом создавалась книга». (Нордау. 1995. с. 261.)

«Его философия – философия физического и духовного здоровья. Того, чего так не хватало теряющему рассудок творцу. Она – неадекватная реакция на себя: немощь, перенапряжение, предчувствие безумия, сострадание породили свою противоположность – героику жизненности и силы, а параноическая ремиссия придала им драматический отблик гениально-безумного. (“Паралич был дрожжами к тому тесту, из которого был замешан Ницше”)… Если изучать духовное развитие Ницше с естественнонаучной, медицинской точки зрения, то здесь можно увидеть процесс паралитического растормаживания и перерождения различных функций, иначе говоря, – процесс подъема от уровня нормальной одаренности в холодную сфер кошмарного гротеска, смертоносного познания и нравственного одиночества». (Гарин, 1992, с. 203–204, 242.)

«…Философия Ницше неотрывна от его душевной жизни и имеет глубоко личный характер, делающий его тексты своеобразным духовным автопортретом… Безумие в известной мере спасло Ницше от “окончательности”, от “дого-варивания до конца”. Все его книги незавершены, философское завещание не написано. Болезнь, поразившая его в тридцатилетием возрасте, лишила Ницше возможности систематического продумывания собственных идей, дошедших до нас в состоянии in statu nascendi. Он сам прекрасно сознавал это, признаваясь, что так и не пошел дальше попыток и дерзаний, обещаний и всевозможных прелюдий. В этом, может быть, главная прелесть Ницше – “магическое обаяние изначал^ности”. “Причесанный”, систематизированный Мифотворецбыл бы противоестественным: болезнь была не наказанием, а “даром Божиим” – благодаря ей тексты Ницше и сегодня “парят”, дышат, вибрируют». (Гарин, 2000, с. 16, 25.)

«С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже уходят корни его в землю, вниз, в мрак и глубину – ко злу». (Ф. Ницше)

Фридрих Ницше представляет один из ярчайших примеров влияния психического расстройства на творчество. Причем влияния далеко неоднозначного: в чем-то положительного, в чем-то негативного. Еще раз подчеркнем, что гений (или талант²⁶⁷) был первичен, должен был существовать ДО начала разрушающей стадии болезни. Психическое заболевание на первых своих стадиях придало его творчеству именно то своеобразие и ту индивидуальность, благодаря которым Ницше и завоевал популярность, а затем и славу гения.

НОБЕЛЬ (Nobel) АЛЬФРЕД БЕРНХАРД (1833–1896), шведский изобретатель и промышленник, учредитель Нобелевских премий (с 1901 г.). В1867 г. изобрел динамит.

«Судьба Альфреда с детства сложилась нестандартно. Начать с того, что он рос очень слабым, постоянно болел, страдал удушьями и в младенческие годы почти не вставал с постели… Болезненность не позволяла мальчику нормально общаться со сверстниками, и, видимо, поэтому он рано пристрастился к чтению… Постоянная работа с токсичным нитроглицерином инициировала сильные мигрени, постепенно обострялась болезнь сердца. Все чаще ему приходилось соблюдать постельный режим… К меланхолии Альфред был предрасположен с детства. Болезненность вынуждала его с малых лет привыкать к одиночеству… Трагическое восприятие собственного одиночества постоянно преследовало Нобеля и, случалось, перерастало чуть ли не в ощущение отверженности и даже мизантропию… В тех случаях, когда, по его выражению, его “мучили злые духи”, он становился капризным, вел себя беспокойно и, бывало, надолго исчезал, не известив о месте своего пребывания даже ближайших сотрудников. Где-нибудь в уединении он искал спасения от тягостных мыслей, от пустоты личной жизни… Его каждодневная жизнь была спартанской: Альфред придерживался диеты, никогда не курил и не потреблял спиртного, не играл в карты и иные азартные игры». (Илю-кович, 1992, с. 18, 27–28, 31, 33.)

«Нобель не был женат (скорее всего, по причине своего непереносимого характера). Угрюмый и нелюдимый, странный и противоречивый, трагичный всей своей жизнью. В нем одинаково сочетались, казалось бы, несовместимые поступки и черты характера: удивительная удачливость капиталиста и поражающая беспомощность просто человека, страсть к наживе и безразличие к наградам, миролюбие и воинственность, подавленность, меланхолия и страсть… Он был так увлечен исследованиями и производством, что часто забывал поесть, хотя всю жизнь страдал слабым здоровьем. Любовь к женщине практически никогда не посещала его, он лишь безуспешно пытался найти секретаршу и экономку в одном лице, которая соответствовала бы его знаниям, интеллекту и владению языками». (Тетюнник, 1983, с. 70.)

«Его редко видели люди. Нобель проживал анахоретом-затворником, избегая оживления публики. Даже на свои заводы он проникал крадучись, подобно вору, в ночное время, и на каждом заводе у него была своя тайная лаборатория, в которой он неутомимо экспериментировал… К шестидесяти годам Нобель, и без того болезненный, стал впадать в депрессию, его пессимизм усиливался». (Пикуль, 1997, с. 426.)

Это – довольно часто встречающийся тип «ученого-отшельника», который способствует максимальной сосредоточенности на решении научных проблем. Однако у А. Нобеля «отшельничество» приобретало явно гипертрофированный, порою болезненный характер. Хотелось бы подчеркнуть первичность личностных черт и подсознательных влечений в выборе профессии. То есть Нобель не потому превратился в «угрюмого и нелюдимого» человека, что стал изобретателем, но «угрюмость и нелюдимость» характера невольно оставили открытым для него только один приемлемый путь самовыражения – науку, где возможно творчество, «избегая оживления публики». Сочетание высокого интеллекта с личностными и аффективными расстройствами и дали миру изобретателя динамита (1867 г.). Но гениальность, даже признанная при жизни (что само по себе не частое явление), даже гениальность, которая принесла материальный достаток (еще большая редкость!) отнюдь не являются гарантами счастливой жизни. Перефразируя А. С. Пушкина, можно сказать: «Гений и счастье – две вещи несовместные». И не последнюю роль в этом антагонизме играют специфические расстройства личности гения, которые присутствовали и у Нобеля.

НОВАЛИС (Novalis) (наст, имя и фам. Фридрих фон Харденберг, Hardenberg) (1772–1801), немецкий поэт и философ.

«Судьба и характер – это разные названия одного и того же явления».

Новалис

Наследственность

«После рождения сестры Августы (1783 г.) у матери развилась “тяжелая физическая и душевная болезнь”». (Шульц, 1998, с. 268.)

[1800 г.] «…Тринадцатилетний брат Бернгард бросился в Заале». (Там же, с. 251.)

Общая характеристика личности

«Шизотнмический поэтический темперамент». (Кречмер Э. Строение…, 1995, с. 192.)

«…Любовь к матери, почти кровосмесительная, является едва ли не лейтмотивом всего творчества поэта. К тому же в первые годы жизни Новалис был слабым ребенком, отставал в развитии по сравнению с братьями и сестрами и потому нуждался в особой заботе… Не только из таких записей, но и из его произведений можно понять, что Фридрих фон Гарденберг страдал от эротических фантазий в несколько большей степени, чем обыкновенно бывает. В этом нет ничего необычного для-лю-дей, которые, как он, несут в себе росток туберкулеза и вынуждены непрерывно бороться против ослабленного болезнью организма. Его мышление, как и мир его поэтических представлений, получали сильные импульсы из сферы сексуального <…> Наблюдения над функциями собственного тела приобретали чрезмерное значение и стимулировали известную наклонность к ипохондрии». (Шульц, 1998, с. 20, 102–103, 244.)

«В 1797 году он пережил духовную драму: скончалась девушка, которую он боготворил. 11адежда на личное счастье была потеряна. К этому добавилось разочарование в своей специальности (юриспруденция), в социальных идеалах, которые он исповедовал (Французская революция), в философских взглядах, которые усвоил в годы университетских занятий (фихтеанство). Новалис решил начать новую жизнь, поступил в горную академию во Фрейберге и стал искать новые (мистические) пути отношения к жизни и миру». (Гулыга. 1982, с. 70–71.)

«С 1798 г. публикует свои поэтические произведения под псевдонимом “Новалис”, “то есть возделывающий новь”». (Шульц, 1998, с. 130.)

У Новалиса отмечается выраженная аффективная неустойчивость, которая могла быть связана как с психопатологически отягощенной наследственностью, так и со злокачественным течением туберкулеза. Как и у Гете (см.), у Новалиса доминирование какого-то одного эмоционального состояния обусловливало склонность к занятию определенным видом творчества. Например, с преобладанием депрессии биографы связывают его увлечение философией. А во время гипоманиакального состояния в 1799 г. Новалисом были написаны все его основные поэтические произведения.

НОСТРАДАМУС, Мишель Нотрдам (латинизированное Nostradamus, Michel de Notredame) (1503–1566), французский врач и астролог, лейб-медик Карла IX. Получил известность как автор предсказаний.

«Маленький Нострадамус был, что называется, вундеркиндом. Еще в самые ранние годы он проявил необычайный ум и крепкую память, благодаря которым схватывал любое знание на лету⁷». (Сапелкин, 1993, с. 13.)

«Мрачная обстановка в доме из-за алчности отца и скрытого мистицизма молчаливой матери тяготила мальчика. Он рос замкнутым, никогда не участвовал в играх сверстников… Он поражал учителей мощью своего ума, невероятной памятью. Юноша мог, прочитав несколько страниц из любой книги, воспроизвести весь текст, не пропустив ни единого слова». (Косорукое, 1999, с. 11. 25.)

[1522 г.] «Девятнадцатилетний Мишель… впервые испытал приступ эпилепсии, болезни, которая будет преследовать его всю жизнь. Как утверждают биографы, после одного из приступов падучей он впервые почувствовал тягу к предсказаниям, и самые точные и известные откровения были сделаны им после сильнейших припадков». (Там же, с. 31.)

[1539 г.] «Разразившаяся в городе во время его отсутствия эпидемия чумы унесла жизни обоих его детей. Он застал лишь умирающую жену… Убитый горем, оплакивая страшную потерю и проклиная людскую низость (родственники умершей жены затеяли с ним тяжбу из-за наследства), Нострадамус удаляется на время в Орваль-ский монастырь… Здесь, во время бессонных ночей, проводимых над книгами по магии и оккультизму, хранившимися в монастырской библиотеке, ему открылись в видениях события ближайшего и отдаленного будущего, которые он записал в виде четверостиший и которым будет суждено обессмертить в веках его имя». (Сапелкин, 1993, с. 17.)

«В течение трех дней Нострадамус постился, дабы лишиться материальной энергии тела. Моменту пророчества предшествовал также период полового воздержания. Таким образом Нострадамус концентрировал свою психическую энергию». (Хоуг, 1999, с. 63.)

«Но много раз в неделю меня охватывает пророческий экстаз – и путем изнуряющих вычислений, погружая мои ночные занятия в приятный аромат, я составил несколько книг пророчеств. (Предисловие Мишеля Нострадамуса к своим пророчествам)». (Там же, с. 41.)

«Чтобы вызвать вспышку магического озарения, он пользовался также галлюциногенными наркотическими растениями: опиумом, страмонием^гь8 и другими. Но прежде всего настойкой таинственного корня мандрагоры, обладающего, как тогда считали, чудодейственными свойствами. Приняв дозу, он входил в транс и начинал говорить языком пророка… На Нострадамуса обрушился целый поток брошюр и памфлетов… Нельзя сказать, что Нострадамус оставался безразличным к этим нападкам. Он стал хуже себя чувствовать, участились припадки эпилепсии, к тому же беспрестанно мучила застарелая подагра». (Косорукое, 1999, с. 62, 95.)

У Мишеля Нострадамуса можно отметить сразу три фактора (два из них безусловно патологичны), которые ученые в разные времена связывали с возникновением гения: 1) наличие необыкновенных способностей в детстве (вундеркинд); 2) наличие эпилепсии; 3) наличие подагры. Однако все, что относится к области трансцендентного, далекой от естественнонаучного мировоззрения, представляет определенную трудность для научной интерпретации. Обратим внимание читателей только на следующую особенность «пророческих вдохновений» Нострадамуса. Но сообщению одного из биографов, «самые точные и известные откровения были сделаны им после сильнейших припадков». В постприпадочном состоянии у больного эпилепсией может развиться сумеречное расстройство сознания, представляющее собой галлюцинаторно-бредовой феномен. Ноуста-новитъ какие-либо корреляции этого вида нарушения сознания с пророчествами Нострадамуса мы предлагаем самому читателю.

НУРЕЕВ (Нуриев) РУДОЛЬФ ХАМЕ-ТОВИЧ (1938–1993), артист балета, балетмейстер, дирижер. Эмигрировал в 1961 г. Похоронен во Франции.