Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 113 страниц)

Н.А. Некрасов

Наследственность

«Карты были “родовой страстью Некрасовых”. Прадед и дед поэта проиграли в карты “несколько тысяч душ крестьян”. Отец Некрасова, “едва умевший подписать свое имя, больше всего интересовался картежной игрой, женщинами, кутежами и охотой». (Сегалин. 1925а. с. 44.)

Общая характеристика личности

«…Я рос в дому, / Напоминающем тюрьму». (Н.А. Некрасов)

«Впечатления детства, а в особенности юности сделали Некрасова замкнутым, недоверчивым, себе на уме, настроили его очень скептически в отношении окружающих и привили ему крайнюю сдержанность в проявлениях всего чисто личного, чисто субъективного». (Евгеньев-Максимов, 1930, с. 9.) «Осенью 1832 поступил в 1-й класс Ярославской гимназии, где вскоре, по собственным словам, “ударился в фразерство, начал почитывать журналы… писал сатиры на товарищей” и предпочитал занятиям игру на бильярде. Из-за хронической неуспеваемости… вышел из гимназии в 1837, не окончив 5-го класса». (Лазурин. 1999, с. 269.)

«Меланхолия же сопровождала Некрасова всю жизнь. Даже семнадцатилетним юношей, едва вступив в жизнь, Некрасов писал: “И^чв новый путьсхан-дрой, болезненно развитой, / Пошел без цели я тогда…”» (М.М. Зощенко. 1990, с. 98.)

[1838–1840 гг.] «Автобиографические сведения рисуют картины нищеты, порой до жизни на подаяние, на копейки за написание писем для неграмотных и т. д., впроголодь, часто – в ночлежках и “петербургских углах”». (Лазурин, 1999, с. 269.)

«…Если бы кто-нибудь видел, как он по двое суток лежал у себя в кабинете в страшной хандре, твердя в нервном раздражении, что ему все опротивело в жизни, а главное – он сам себе противен, то, конечно, не позавидовал бы ему». (Панаева, 1986, с. 206.)

«…Наследственная некрасовская страсть – карты… Нет, играть он не перестал, но, кажется, последний в этом ряду, игравших, он стал первым – не проигрывавшим… И отыграл очень много. Если не на миллионы, то уж на сотни тысяч счет шел». (Скатов, 1994, с. 7.)

«Еще в начале пятидесятых годов Некрасов тяжело заболел. Болезнь поразила горло, он лишился голоса, сильно исхудал и стал кашлять. Ему казалось, что дни его сочтены. “Дожигай последние остатки / Жизни, брошенной в огонь!” – писал он в то время одному ий друзей. Его страдания выразились в стихотворениях “Умру я скоро”, “Тяжелый год”, “Замолкни, муза, мести и печали” и др.». (Чуковский, 1954, с. 23.)

«Я примирился с судьбой неизбежною, / Нет ни ох'оты, ни силы терпеть / Невыносимую муку кромешную! / Жадно желаю скорей умереть». (Некрасов Н.А. «Друзьям».)

[Из письма от 15.06.1856 г.] «У меня припадки такой хандры бывают, что боюсь брошусь в море, коли один поеду да лихая минута застигнет. Этакая штука была с одним моим приятелем, который и болен был вроде моего… [Из письма от 26.02–10.03.1857 г.] Физическое мое состояние таково, что всякое душевное беспокойство делает меня никуда не годным, я просто теряю самообладания. Смолоду я боялся смерти, теперь я боюсь жизни. Гадко!… [Из письма от 30.06.1857 г. | В день двадцать раз приходит мне на ум пистолет, и тотчас делается при этой мысли легче». (Некрасов, 1930, с. 205, 247, 282.)

[В 1876 г. Некрасов тяжело заболел] «Болезнь была смертельна. Некрасов знал, что дни его сочтены, и потому трудился, превозмогая болезнь… Поэт перенес мучительную операцию, которая лишь на несколько месяцев отсрочила смерть. Спать Некрасов мог только пОд сильным наркозом, страдания его были ужасны, и все же нечеловеческим напряжением воли он находил в себе силы слагать свои “Последние песни”». (Чуковский, 1977, с. 11.)

«Нет! не поможет мне аптека, / Ни мудрость опытных врачей: / Зачем же мучить человека? / О небо! смерть пошли скорей!…/…Борюсь с мучительным недугом, / Борюсь – до скрежета зубов…/ О муза! ты была мне другом, / Приди на мой последний зов!» (Некрасов Н.А. «Вступление к песням 1876–1877 гг.».)

«Нет в русской литературе фигуры, более дающий облик славы и падения, возношения и презренья». (Зайцев, 1991, с. 217.)

Особенности творчества

[Из письма от 17.11.1853 г.] «Нервы мои ужасно раздражительны; каждая жилка танцует в моем теле, как будто у них вечный праздник…Приходит Муза и выворачивает все вверх дном; и добро бы с какой-нибудь пользой, а то без толку, – начинается волнение, скоро переходящее границы всякой умеренности, – и прежде чем успею овладеть мыслью, а тем паче хорошо выразить ее, катаюсь по дивану со спазмами в груди, пульс, виски, сердце бьют тревогу – и так, пока не угомонится сверлящая мысль». (Некрасов, 1930, с. 183–184.)

«Некрасов писал прозу, сидя за письменным столом и даже лежа на диване; стихи же он сочинял, большей частью, прохаживаясь по комнате, и вслух произносил их; когда он оканчивал все стихотворение, то записывал его на первом попавшемся под руку лоскутке бумаги… Некрасов мог прочесть наизусть любое из своих стихотворений, когда бы то ни было сочиненным, и как бы оно ни было длинно, он не останавливался нй на одной строфе, точно читал по рукописи». (Панаева, 1986, с. 207–208.)

«Ни в ком другом, может быть, неумолимая сила наследственности не проявила себй с такой, скажем, насмешливою жестокостью, как в Н. Некрасове… Периодичность проявления поэтической энергии Некрасова и совпадение этого проявления с пробуждением природы весной и жизнью на охоте говорят за то, что питуитарная железа²’⁸ Некрасова… в значительной степени получала коррелятивную поддержку в адреналинных железах. Итак, несмотря на то, что Некрасов вряд ли чувствовал какое-нибудь духовное родство с отцом, унаследованная им от отца адреналинпая гиперфункция, безусловно, играла роль в развитии поэтического его таланта». (Галант. 19276, с. 218, 221.)

Соматогенная депрессия Некрасова, насыщенная витальными переживаниями, могла дополнительно усиливаться эндокринологическими нарушениями (за счет патологии нейромедиаторных систем головного мозга). В происхождении этого вида депрессии у поэта играли роль и реактивные моменты (реакция личности на соматическую болезнь и вносимые ею изменения в социальное положение Некрасова). А связь расстройства эмоциональной сферы с содержанием стихотворного творчества прослеживается уже без особого труда.

НЕРВАЛЬ (Nerval) ЖЕРАР де (наст, фам. Лабрюни) (1808–1855), французский поэт-романтик и писатель.

«Пусть угасшие свечи

Светят нам в небесах!»

Жерар де Нерваль. «Зыбкое»

Общая характеристика личности

«Его мать умерла, когда ему было всего два года, и он рос под заботой сельских родственников… Память о своем детстве, по-видимому, была самым идиллическим видением всей его жизни… В 1836 Нерваль встречает и неистово влюбляется в актрису Дженни Колон, которая двумя годами позже выходит замуж за другого человека, а в 1842 она умирает. Этот опыт потерь изменил всю его жизнь… В период своего творческого расцвета Нерваль был поражен тяжелым психическим расстройством и по крайней мере восемь раз помещался в психиатрическую больницу». (CD Britannica 2000.)

«Прохворал, по-видимому, всю свою жизнь и никогда не мог устроить себе сколько-нибудь сносного человеческого существования. Лучше всего ему, по-видимому, жилось в Египте, где его принимали за юродивого, но и там он имел несчастье купить себе по случаю и с уступкою… рабыню-негритянку в жены, и покупка эта оказалась довольно неудачною… Впрочем, единственною сильною и истинною привязанностью в его жизни была совершенно платоническая страсть к весьма второстепенной водевильной актрисе Женни Колон, с которою он никогда даже знаком не был, что не помешало ему разориться на нее, истратив небольшое полученное им наследство на букеты, которые он ей подносил, на бинокли, которые покупал, чтобы ее лучше разглядеть, и на трости, которыми он стучал, вызывая ее. Для нее же, вероятно, была куплена драгоценная постель, принадлежавшая некогда какой-то знаменитой королевской фаворитке; сам Жерар де Нерваль никогда не имел квартиры и когда не находился в частной лечебнице д-ра Бланш, то ночевал в ночлежных домах, но для этой монументальной кровати нанимал особое помещение. Жен ни Колон входит в систему его бреда, когда он болен, и, по-видимому, под именем Аурелии фигурирует именно она. Du Camp говорит, что у него сохранилось графическое изображение бреда Жерар де Нерваля, нарисованное им соками цветов и трав в бытность его в лечебнице: на этом рисунке можно видеть целую сложную космическую систему, в центре которой, попирая земной шар и окруженная семью звездами, находится жен-' щина, воплощающая одновременно Женни Колон, Диану и св. Розалию». (Баженов, 1903. с. 18.)

«После путешествия на Восток, которое Нерваль проделал в 1843 г., он, возвратившись в Париж, казалось, теряет здесь всякую оседлость. Никто даже из близких людей не знал, где он, в сущности, живет. Но его всегда и при всяких обстоятельствах можно было встретить на парижской улице, погруженным в глубокую задумчивость…Среди такой жизни Нерваль ухитрялся что-то делать, что-то писать. Карманы его были полны клочками бумаги, на которых он писал, иногда в странный час и в странном месте. Продуктивной, однако, такая жизнь не могла быть, и как много листков, написанных вдоль и поперек, было потеряно на улице, можно судить по тому, что Нерваль потерял даже несколько стихотворений, данных ему Гейне для перевода… Осенью 1852 года поэта постигает новая вспышка не затихшей вполне болезни. Видения этого ее периода составляют продолжение первых видений… С этого времени начинается быстрое чередование периодов, когда состояние поэта заставляло держать его в больнице, и промежутков между ними, заполненных бродяжничеством по парижским улицам. Несмотря на прогрессирующее ухудшение его здоровья, он за это время пишет, однако, два произведения, одно из которых представляет исповедь его болезненных грез, давшую нам редкую возможность заглянуть в душевный мир такого больного, как Нерваль. В конце концов он убегает из лечебницы… Зиму 54–55 гг., последнюю зиму своей жизни, Нерваль проводит на парижской мостовой без призора, без денег, без всякого устройства жизни… В поисках ночлега Нерваль направился в одну из парижских трущоб, где находился известный ему ночлежный приют, в котором можно было переночевать за 2 су. Около 3-х часов ночи хозяйка ночлежного дома услышала стук в дверь, но боязнь холода помешала ей пойти отворить. То стучал Нерваль. Утро не застало его уже в живых: первые прохожие нашли его повесившимся на железной решетке отдушины над дверью. Рукопись “Аврелии” была найдена неоконченной в его кармане… Если отвлечься на некоторое время от истории переживаний Ж. де Нерваля и описать его поведение во время вспышек болезни объективно… то в нем без труда можно установить ряд кататонических²⁵⁴ черт: наклонность к особым, манерным позам, застывание, негативизм, странные действия. Объективно цам важно также отметить, что наступившее у больного улучшение не принесло с собой сознания болезни;он, по-видимому, не вернулся к состоянию полного психического здоровья, и даль-нейшая его жизнь была периодом медленного, но неуклонного распада личности со все растущим упадком интеллекта, расстройством воли и притуплением отзывчивости на окружающее: Нерваль сделался непонятным даже для друзей, нелюдимым бродягой, неспособным к регулярному труду… Болезнь началась с того, что окружающий мир стал представляться ему преображенным, отчасти благодаря иллюзорному изменению отдельных его предметов, отчасти вследствие появления обильных галлюцинаций; далее, случайные замечания, встречи и происшествия получили в глазах больного особое значение по отношению к его судьбе, у него появилась наклонность к символическому их толкованию». (Зиновьев, 1927, с. 89–93.)

«Впервые госпитализирован в психиатрическую больницу 21 марта,1841 г. и находился там до 21 ноября 1841 г. Испытывал галлюцинации, сопровождающиеся двигательным возбуждением». (Pelman, 1920, с. 218.)

«Шубообразная шизофрения; возможен также смешанный психоз с цик-лофреническими приступами». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 484.)

«Во время маниакальных приступов его творческая сила возрастала до такой степени, “что его друзья (Т. Готье) спрашивали, должны ли они сожалеть о нем или завидовать ему, так как в этом состоянии маниакальных приступов он создавал необычайные по своему достоинству вещи”. Нерваль отмечал, что “творческая деятельность тогда у меня была удвоенная. Мне казалось, что я все знаю, все постигаю; работа доставляла мне бесконечное наслаждение. Приобретая снова то, что люди называют разумом, я терял силу и наслаждение”». (Сегалин, 1926а, с. 48–49.)

«Во время своих депрессий он доходил чуть ли не до бессознательного состояния, а во время приступов возбуждения – до буйства; такие приступы продолжались чуть ли не по шесть месяцев. Он медленно отходил от них, как плохо проснувшийся человек от впечатлений своего сновидения». (Du Camp. 1892, с. 116.)

«Тем, кто посмел взглянуть на солнце, не мигая, / Казалось, что оно лишь точек черных стая. / Они сливаются в одну, затмив простор. / Так молодость моя когда-то прямо, смело / Лишь несколько секунд на Славу посмотрела – / И черной точкою был помрачен мой взор. / Она окрасила в цвет смерти и могилы / Весь мир, и я гляжу на все вокруг уныло, / Всегда передо мной то черное пятно». (Жерар деНерваль. «Чернил точка».)

Особенности творчества

«Лучшие свои произведения Нерваль написал во время психотических приступов, когда он приобретал дар “поэтической выразительности”». (Pelman, 1909. с. 218.)

«Он работал на ходу: время от времени вдруг останавливался, разыскивал в одном из своих бездонных карманов тетрадочку, сшитую из отдельных листков бумаги, записывал туда мысль, фразу, слово, напоминание, значок, понятный только ему одному, закрывал тетрадь и как ни в чем не бывало продолжал свой путь. Таким манером он сочинял». (Готье, 1972, с. 519.)

«Темы… демонстративной антибуржуазности (сборник “Маленькие оды”, 1830—35) сменяются в поздней лирике Нерваля крайними формами ухода от реальности: в мир поэтических потусторонних видений и галлюцинаций, причудливых мифологических ассоциаций (сборник сонетов “Химеры”, 1854 и трагическая автобиографическая новелла “Аврелия, или Мечта и жизнь”, 1855), приобретающих космический масштаб». (CD Кирилл и Мефодий 98.)

«Наиболее значительные произведения Нерваль создал в последний период своей жизни, хотя он был омрачен обострившейся душевной болезнью… В трагическом произведении “Аврелия, или Мечта и жизнь”, написанном накануне самоубийства, Нерваль нарисовал страшную картину гибели в современном обществе, пытался дать анализ своего безумия, галлюцинации, снов». (Полянский, 1968, с. 240.)

«…Если говорить о его творчестве, то болезнь Нерваля… не повлияла ни на его прозу, ни на его поэзию». (М.П. Кудинов, 1974, с. 165.)

Своей неприспособленностью к жизни и непрактичностью, своей «безбытностъю» Жерар де Нерваль напоминает русского поэта ВелимираХлебникова (см.). Судя по приведенным клиническим признакам, можно думать, что Нерваль страдал шизоаффективным психозом (пограничное заболевание между шизофренией и аффективным психозом). Его бредовые симптомы достаточно созвучны аффекту (в центре придуманной им «космической системы» находится любимая женщина). Течение болезни носило биполярный характер с повышением творческой продуктивности в гипоманиакальном состоянии. Но в связи с отсутствием адекватного лечения один из депрессивных приступов заканчивается трагическим самоубийством.

НЕРОН (Nero) КЛАВДИЙ ЦЕЗАРЬ (37–68), римский император (54–68), из династии Юлиев-Клавдйев. Его воспитанием занимался знаменитый философ Сенека.

Наследственность

[Отец] «…человек гнуснейший во всякую пору его жизни». (Светоний, 1964, с. 149.)

Общая характеристика личности

«Сам Нерон характеризовался современниками как “буйный, бесчестный, обвинялся в разврате и кровосмешении с сестрой”. Страдал “манией художественного величия”. Когда он пел, никому не дозволялось выходить из театра, даже по необходимости. Поэтому говорят, некоторые женщины рожали в театре, а многие, не в силах более его слушать и хвалить, перебирались через стены, так как ворота были закрыты, или притворялись мертвыми, чтобы их выносили на носилках. Как робел и трепетал он, выступая, как ревновал своих соперников, как страшился судей, трудно даже поверить… Наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость его поначалу проявлялись постепенно и незаметно, словно юношеские увлечения, но уже тогда всем было ясно, что пороки эти – от природы, а не от возраста. Едва смеркалось, как он надевал накладные волосы или войлочную шапку и шел слоняться по кабакам пли бродить по переулкам. Забавы его были не безобидны: людей, возвращавшихся с ужина, он то и дело колотил, а при сопротивлении наносил им раны и сбрасывал их в сточные канавы; в кабаки он вламывался и грабил, а во дворне устроил лагерный рынок, где захваченная добыча по частям продавалась с торгов, а выручка пропивалась… Мало того, что жил он со свободными мальчиками и с замужними женщинами: он изнасиловал даже весталку Рубрию… Мальчика Спора он сделал евнухом и даже пытался сделать женщиной: он справил с ним свадьбу со всеми обрядами, с приданым и с факе-лом. С великой пышностью ввел его в свой дом и жил с ним как с женой… А собственное тело он столько раз отдавал на разврат, что едва ли хоть один его член остался не оскверненным. В довершение он придумал новую потеху: в звериной шкуре он выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и. насытив дикую похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору… крича и вопя, как насилуемая девушка». (Светоний. 1964, с. 150, 156, 158–159.)

«Страстный любитель выпить и но-требительпаркотиков». (Бабоян. 1973, с. 64.)

«Страдал галлюцинациями слуха и зрения. Трудно решить вопрос: был ли Нерон эпилептиком или параноиком». (Kanngiesser, 1914, с. 96–97.)

«Эпилептические эквиваленты психики». (Muller, 1930, с. 73.)

«Тяжело отягощенная бионегатив-ная психика». (Lange-Eichbaum. Kurth, 1967, с. 484.)

«В числе жертв Нерона были и его ближайшие родственники (включая мать), и многие выдающиеся люди (Сенека, поэт Лукиан, писатель Петронив) и др. В 68 против Нерона восстали наместники провинций… Покинутый даже преторианцами, Нерон бежал из Рима и по дороге покончил жизнь самоубийством. Источники рисуют его самовлюбленным, жестоким и развратным, увлеченным больше своими “артистическими” занятиями, че. м государственными делами, которые он передоверял своим отпущенникам и другим временщикам». (БСЭ. Ill, т. 17. с. 512.)

«…Похоже, что пороки Нерона, его непостоянность и его тирания восходят к психическому состоянию, которое граничило с ненормальным… Возможно, он был шизофреник». (Грин, 1997. с. 62.)

Возможно, что в данном случае более правомерно говорить о смешанном расстройстве личности, когда имеются признаки сразу нескольких личностных нарушений («мозаичный тип психопатии»), У Нерона достаточно четко обнаруживаются признаки как истерического расстройства личности, так и некоторые симптомы эмоционально неустойчивого расстройства личности. К первому относится, например, «мания художественного величия». Недаром театральное поведение больных истерией с присущими им чертами эгоцентризма, склонностью к драматизации называется гистрионизмом (от латинского histrio – актер). Сюда же можно отнести и постоянный поиск возбуждающих переживаний, что также является одним из диагностических критериев истерического расстройства личности. Наличие эмоционально неустойчивого расстройства личности подтверждают такие черты его характера, как потеря контроля над своими агрессивными и сексуальными побуждениями.

НЕЧАЕВ СЕРГЕЙ ГЕННАДИЕВИЧ (1847–1882), деятель русского революционного движения. Организатор тайного общества «Народная расправа», автор «Катехизиса революционера».

«Революционер – человек обреченный.

У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени»

С.Г. Нечаев. «Катехизисреволюционера»

Наследственность

[Отец] «…незаконнорожденный, фамилия Нечаев происходит от “ничей” <…> Заработки эти сделали его запойным пьяницей. Пить он начал после смерти жены, когда Сергею было около восьми лет». (Лурье, 2001, с. 24, 27.)

Общая характеристика личности

«…Желчный, болезненного вида юноша, страдавший тиком лица». (Трифонов. 1987, с. 20.)

«Не имея хоть сколько-нибудь глубоких знаний, Нечаев возненавидел науку, ученость, интеллигентность. Он презирал все эти умствования, уважения, преклонения… Внутренний бунт подталкивал к бунту внешнему, недовольство – к недовольным, обида – к обиженным. Его тянуло к тем, кто явственно глупее, слабее, еще менее образован, к доверчивым, с ними легче и проще. Осенью 1868 года он начал превращаться в того Нечаева, каким вошел в российскую историю». (Лурье, 2001, с 46.)

«Примкнув к коммунизму и страстно, всеми помыслами отдавшись идее социального переворота, Нечаев уже тогда, 22 лет отроду, умел подчинять своему влиянию едва ли не всех, с кем ему приходилось сталкиваться… Все это Нечаев делает во имя революции и блага народа, как они ему представлялись. Во имя того же он убедил своих ближайших товарищей, в числе которых был литератор Прыжов²'¹⁰, убить члена их кружка студента Иванова как предателя, ибо Иванов казался Нечаеву слишком независимым, а потому опасным для “дела” человеком». (В.Ц., ЭС Гранат, т. 30, с. 160.)

«Дальнейшая судьба Нечаева: в Европе он сумел очаровать простодушного Огарева²*'¹ и неукротимого Бакунина²¹’², убедил их в том, что возглавляет в России громадное тайное общество и для развития дела нуждается в средствах, выманил большую сумму у Огарева, пытался соблазнить дочь Герцена, выманивая деньги и у нее, но потерпел неудачу, процесс 1871 года сильно очернил его репутацию, европейские революционеры отшатнулись, Бакунин отрекся». (Трифонов, 1987, с. 22.)

«За границей Нечаев продолжал свою деятельность, прибегая по-прежнему к авантюристическим приемам (обманы, чтение чужих писем, подготовка к экспроприации в Швейцарии и т. д.)… В 1872 г. швейцарское правительство, по требованию русского, выдало Нечаева как уголовного преступника. Нечаев по обвинению в убийстве Иванова был приговорен к 20 г. каторжных работ». (В.Ц., ЭС Гранат, т. 30, с. 161.)

«Его прокляли и забыли. Но Нечаев оказался не просто жалкий обманщик и лишенный чести преступник, а дошедший до безумия фанатик “революционного” дела… Нечаев сумел благодаря фантастической воле и сверхъестественной силе внушения склонить стражников Петропавловской крепости на свою сторону и едва не устроил грандиозную мистификацию с побегом. Заговор раскрылся, многие стражники и солдаты поехали в Сибирь, а Нечаев погиб в крепости – в тот же день, 21 ноября, когда убили студента Иванова». (Трифонов, 1987, с. 22.)

«Он обладал железной волей, фанатизмом, непреклонной верой в свою правоту, в правильность избранного им пути. Его мысли, чувства, желания, стремления сводились к одному – до конца разрушить “этот поганый строй”… Деятелен до изнурения. Общечеловеческих мирных стремлений или слабостей никаких не проявляет. Кроме слепой самоуверенности… У него ничего не было – ни семьи, ни личных привязанностей, ни своего угла, никакого решительно имущества… не было даже своего имени… Поведение, лишенное каких бы то ни было этических норм». (Пирумова, 1970, с. 319–320.)

«…Умер, по-видимому, покончив с собой». (В.Ц., ЭС Гранат, т. 30, с. 161.)

Фанатики, фанатичные личности по современной психиатрической классификации болезней относятся к параноидным расстройствам личности, к той группе психических расстройств, которая прежде называлась психопатиями. Характеристика С.Г. Нечаева позволяет уверенно причислить его к группе революционных фанатиков, внесших наибольшую лепту в арсенал преступных средств насилия. «Это он стер грань между революционными приемами и бытовой уголовщиной, это он подменил общечеловеческую мораль вседозволенностью, первыми набросками революционной морали». (Ф.М. Лурье, 2001.)

НИЖИНСКИЙ ВАЦЛАВ ФОМИЧ (1889–1950), русский артист балета, балетмейстер.

Наследственность

[Дед по линии матери] «…проиграл все состояние и застрелился». (Нижинская, 1996, с. 10.)

«[С отцом]…случались приступы ярости, граничившие с безумием… [Брат Станислав]…постепенно деградируя, еще молодым окончил жизнь в больнице для душевнобольных». (Красовская, 1974, с. 5, 7.)

«Сильный, физически здоровый мальчик навсегда остался слабоумным». (Нижинская, 1 96, с. 12.)

Общая характеристика личности

«Вацлав и в самом деле был странным ребенком – не играл с другими детьми, если его настойчиво не звали, поскольку привык, что товарищи завидуют ему и потому игнорируют. Обычно он молча размышлял о чем-то своем, сидя в уголке, ио мог неожиданно выкинуть “номер” и изобрести какую-то каверзу». (Нижинская, 1996, с. 17.)

«Когда Вацлав пошел в школу, то “сделалась еще заметнее его рассеянная отчужденность”. Ему как будто было безразлично, издеваются над ним или хвалят. Пользуясь относительной свободой, он легче находил уединение… Его природная нелюдимость болезненно развилась за годы славы. Что же касается практичности, то, ею вообще не обладая, он силой обстоятельств сделался непрактичнейшим из людей». (Красовская, 1974, с. 29, 167.)

«Доктор Аббе показал мне рентгеновские снимки и объяснил, что анатомически нога Вацлава не такая, как у обычного человека, своим строением она напоминает конечность и человека и птицы. “Чем вы это объясняете?” – “О, это атавизм, подумать только! – пятое поколение танцовщиков, а также результат постоянных тренировок не только самого Нижинского, но и его предков. В этом заключается секрет потрясающей элевации вашего мужа; не удивительно, что он способен летать: он действительно человек-птпца”». (Нижинская, 1996, с. 134.)

«Князь познакомил Нижинского с упоительными удовольствиями ночной жизни и помог приобрести первый опыт гомосексуальных отношений… Перед тем как они расстались, Львов познакомил Нижинского с Сергеем Дягилевым²⁶³. Дягилев был старше Нижинского на 30 лет. Он был гомосексуалистом и не старался это скрывать… Дягилев и Нижинский стали любовниками». (Уоллас и др., 1993, с. 172.)

[1911 г.] «В Берлине… Вацлав решил, что все немцы – переодетые тайные агенты, и находился в постоянном нервном напряжении, воспринимая их поведение как крайне недружественное». (Нижинская, 1996, с. 59.)

[1912 г.] «Только спустя годы, когда началась долгая болезнь Вацлава, стало ясно, такое своеобразное внешнее выражение эмоций – улыбка при грустном сообщении или рыдание от радости – указывали на искажение нормальных психических реакций… Он не выносил замкнутого маленького пространства». (Там же, с. 67, 122.)

«В 1912 году возник скандал вокруг его балета “Послеполуденный отдых фавна”, где в последней сцене Нижинский изображал фавна, занимающегося мастурбацией». (Уоллас и др., 1993, с. 172.)

[Март 1914 г.] «Все представилось безысходно пошлым. Отвратительным. Бешенство понесло его, и он уже не сознавал, что катается по полу рыдающий, стонущий, сведенный судорогой». (Красовская, 1974, с. 170.)

[1917 г.] «Становился все молчаливее, все раздражительней и, наконец, перестал скрывать, что, подозревает… порученцев Дягилева в покушениях на его жизнь… Болезнь подступала исподволь. Даже острые ее вспышки виделись многим всего лишь капризами избалованной знаменитости. К тому же болезнь, подстерегая жертву, не шла по прямой, как и свойственно этой болезни… “Бог”, поселившийся в нем, делался все требовательнее и все безжалостнее воздвигал стену между ним и миром. С тех пор Нижинский подолгу сидел, уставясь в пространство, с застывшей на губах усмешкой, только сложенные концами пальцы шевелились быстро и слабо. В периоды нервного подъема он снова пускался рисовать, переводя на бумагу терзающие его галлюцинации… В марте 1919 г. Вацлав показался цюрихской знаменитости, психиатру профессору Блойлеру… Вердикт профессора был: шизофрения – в те времена неизлечимая болезнь». (Там же, 93, 195, 201–202.)

«Вацлав находился в государственной психиатрической лечебнице среди тридцати других пациентов, но к этому времени из-за шока он перенес свой первый кататонический приступ. Профессор Блойлер глубоко сожалел об этом печальном инциденте, вызвавшем острое развитие болезни… По его совету Вацлава отвезли в санаторий “Бельвю Крузлинген”… После шестимесячного пребывания в санатории… у него внезапно начались галлюцинации, он стал агрессивным, отказывался от пищи». (Нижинская, 1996, с. 165.)

«В 1919 году 29-летний Нижинский перенес тяжелое нервное заболевание. Он перестал танцевать. Его мучили бессонница. мания преследования, шизофрения и депрессия. Большую часть своих последних 30 лет Нижинский провел в психиатрической больнице в Швейцарии». (Уоллас идр., 1993, с. 172.)

«В 1938 году испытали новонайден-ное лечение уколами инсулина. Средство подействовало. Нижинский, после долгих лет замкнутости, стал разумно отвечать на вопросы». (Красовская, 1974, с. 204.)

Когда профессия танцовщика выбирается не из конъюнктурных соображений, а по «зову сердца», не очень удивляет, что среди ее представителей оказывается много не только талантливых лиц, но и склонных к гомосексуальности. Отто Вейнингер писал: «Танец – это женское движение, и прежде всего – движение проституции»²⁶⁴. Не вызывает сомнения, что шизофреническое расстройство, начавшееся, как это чаще всего и бывает, уже в детском возрасте, развиваясь, прервало блистательную карьеру Вацлава Нижинского. Можно предположить также, тпо сценическая окраска образов, своеобразная экспрессия артиста особенно в последние годы выступлений в определенной степени были обусловлены его психическими нарушениями.

НИКИТИН ИВАН САВВИЧ (1824–1861), русский поэт и мемуарист.

«Тяжкий крест несем мы, братья, Мысль убита, рот зажат…» И. С. Никитин

Наследственность

[1843 г. | «…Отец стал все более пить, его суровый характер стал проявляться еще сильнее. Под влиянием деспотизма отца, его пьянства начала пить и мать поэта. В доме создалась тяжелая, удушливая атмосфера, губительно отзывавшаяся на занятиях Никитина». (Фомин, 1905, с. 322.)

Общая характеристика личности

«Никитин с каждым годом учился хуже, манкировал уроками и наконец совсем забросил занятия… В 1843 г. Никитин был уволен из старшего класса среднего отделения семинарии “по малоуспешности”». (Там же, с. 322.)

«Эта простуда, обострив туберкулезный процесс, оказалась роковой… За все время болезни поэт испытывал самые тяжелые физические страдания, в нем обнаружилась большая нервозность, нечто вроде истерических припадков». (Там же, с. 327.)