Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 113 страниц)

«Сначала мы видим типичную шизоидную бионегативную личность, в последующем развивается типичная шизофрения. В книге “Пол и характер” автор талантливо маскирует болезнен-ные шизофренические симптомы» (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 553.)

«“Пол и характер” – произведение душевнобольного». (Блох, 1909, с. 114.)

«Он чувствовал в себе непреодолимую склонность ко лжи, жестокости и даже убийству. Непосредственно перед самоубийством он писал: “Я убиваю себя, чтобы не иметь возможности убивать других.” Прежде часто побеждаемый, а теперь непреодолимый ужас перед собственными страшными силами толкнул его на самоубийство… А страх стать убийцей, приведший его к смерти, является, вероятно, РЬоЫе’ей (мания страха). Тогда, стало быть, он пал жертвой умопомешательства (в широком смысле)… С психиатрической точки зрения Вейнингера считали истеричным… Когда появился в свет “Пол и характер”, настроение Вейнингера еще более омрачилось… Тут начинается для него время тяжелых душевных страданий». (Раппапорт, 1995, с. 15–17, 19.)

«На почве безнадежного отчаяния в ценности жизни покончил с собой после написания знаменитой книги “Пол и характер”, навеянной мрачным пессимизмом Шопенгауэра». (Грузенберг, 1924, с. 71.)

Стремительный и ранний расцвет и столь же стремительный и ранний уход из жизни чаще встречается среди людей искусства, но и представители науки (сферы, на первый взгляд, требующей холодного и трезвого рассудка) также пополняют ряды этой категории гениев. Можно вспомнить, например, французского математика Эвариста Галуа (см.) или французского физика Ампера (см.). В преждевременной гибели Отто Вейнингера ведущую роль сыграло психическое заболевание – биполярное аффективное расстройство. Если маниакальная возбужденность помогла двадцатилетнему автору написать знаменитую книгу, то депрессия послужила причиной его самоубийства.

ВЕНЕВИТИНОВ ДМИТРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ (1805–1827), русский поэти критик. Романтическая поэзия насыщена философскими мотивами.

«Я чувствую, во мне горит Святое пламя вдохновенья, Но к темной цели дух парит…» Д. Веневитинов, 1827 г.

«Воспоминания современников воссоздают чрезвычайно обаятельный облик Веневитинова, склонного к глубокой задумчивости и быстрым перепадам настроения: веселость и самозабвение нередко сменялись приступами грусти и меланхолии». (Манн, 1989, с. 415.)

«Переезд в Петербург осенью 1826 углубил душевный кризис поэта, испытавшего гнетущую тоску “среди холодного, бездушного общества”. Поэта все чаще посещали мысли о смерти и самоубийстве». (Коровин, 1971, с. 215.)

«Есть предположение, что Веневитинов покончил жизнь самоубийством. И причиной тому было тяжелое состояние, вызванное кратковременным заключением в Петропавловской крепости в Петербурге, куда его вызвали в связи с дознанием по делу 14 декабря. Стихотворение Лермонтова подтверждает гипотезу о самоубийстве (“И неестественным желаньям он отдал в жертву дни свои”)». (Андроников, 1981, с. 328.)

«Через несколько дней Веневитинова освободили, но все пережитое нанесло ему неисцелимую душевную травму». (Манн, 1989, с. 414.)

«А через несколько лет среди части московских литературоведов пронесся слух, что при вскрытии гроба руки покойного оказались не скрещенными на груди, а лежали вдоль тела. Так хоронили только самоубийц». (Осокин, 1969, с. 60.)

«…Характер его был совершенно меланхолический, оттого и в произведениях его господствует более чувство, нежели фантазия… на него находили даже минуты полнейшего отвращения к жизни…» (Смиренский, 1934, с. 360, 400.)

«У Веневитинова была и глубокая личная подоснова для мотивов грусти

и разочарования: измена“ одного близкого человека”… а более всего – безответная любовь к кн. 3. А. Волконской'¹⁸, поэтессе, хозяйке лит. – муз. салона, бывшей на 16 лет старше Веневитинова». (Манн, 1989, с. 414.)

«Он предчувствовал свою раннюю кончину… Внутренне обреченный смерти… он и вложил в уста своему поэту грустно-пророческие слова: “Душа сказала мне давно: / Ты в мире молнией промчишься! / Тебе все чувствовать дано, / Но жизнью ты не насладишься”». (Айтенеальд. 1998, гп. 2, с. 228.)

Настоящий поэт – всегда пророк, и Веневитинов не исключение из этого правила. Его жизнь и поэтическое творчество можно рассматривать как проявление Танатоса (влечения к смерти⁶⁹), которому и были подчинены основные стремления его неустойчивого характера. Хорошо заметные окружающим «быстрые перепады настроения» свидетельствуют о наличии, по всей вероятности, циклотимии, протекающей при доминировании субдепрессии, которая делает возможное самоубийство поэта вполне допустимым. Скорее всего, следовало бы говорить не о суициде, а о поступке, могущем привести к смерти (например, намеренная простуда).

ВЁРЁШМАРТИ (Vorosmarty) МИХАЙ (1800–1855), венгерский поэт и драматург. Участник революции 1848–1849 гг.

«В те дни, когда я взялся за перо, Безоблачным казалось это небо…»

М. Верешмарти. «Предисловие»

«После падения революции Верешмарти вынужден был скрываться, затем, в глухие годы реакции и гнета, испытывая тяжелые материальные затруднения, он живет в Пеште, страдая нервным заболеванием, которое и привело его к смерти… Умер с помраченным умом». (Саудер, 1962, с. 121, 124.) «Мир разума погас… / И завывала буря непрестанно… / Проклятия раздробленных народов, / Как вздох, неслись из кучи черепов… / Что сделала с детьми она своими, / Куда девала бедных сыновей?» (Верешмарти,М. «Предисловие».)

«Шизоидный психопат и алкоголик. После 49 лет жизни наступил духовный упадок. Устное предание сообщает, что он страдал прогрессивным параличом, но более тщательные исследования позволяют думать об артериосклеротической деменции». (Schaffer, 1937.)

«…Закоренелый холостяк…» (Ийеш, 1984, с. 79.)

Артериосклеротическая деменция действительно чаще встречается у мужчин, но чтобы «духовный упадок» наступил в 49 лет?.. Как правило, деменция развивается к годам 60–65. Поэтому корректнее предположить заражение в молодом возрасте сифилисом, который лет через 10–15 мог привести к состоянию клинического слабоумия. Учитывая, что в те годы сифилис лечился весьма условно, становится понятным, почему Верешмарти остался «закоренелым холостяком».

ВЕРЕЩАГИН ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1842–1904), русский живописец, крупнейший мастер батального жанра в русской живописи XIX века. Остро чувствуя темпераментом художника-публициста напряженный пульс времени, мастер постоянно устремлялся в «горячие точки» планеты.

[Младший брат] «Александр – застрелился… старшая дочь в 1919 году застрелилась… Настроение его целиком зависело от того, как удаются ему картины… Мнение о нем бытовало как о человеке нелюдимом, неприятном. В письме к П.И. Третьякову художник Крамской писал о нем: “Безнадежность полная, чтобы натура эта приняла когда-нибудь культурные формы в сношениях своих с обыкновенными смертными”». (Андреевский, 1985, с. 127, 131, 151.)

«Многих задевала отстраненно-исследовательская позиция Верещагина: он наблюдал ужасы войны, прилежно фиксировал их и, возможно, получал от процесса тайное удовольствие. Верещагин – первый отечественный некроре-алист, совсем явный некрофил… В конце концов, Верещагин достиг того, к чему неосознанно стремился, – погиб, утонул во время русско-японской войны». (Лунина, 1997а, с. 7.)

Российские читатели только в последние годы получили возможность познакомиться с социально значимыми разновидностями психоанализа, поэтому психоаналитический подход к творчеству В.В. Верещагина может у многих вызвать недоумение. Однако практика показывает, что игнорирование глубинных пластов психики обедняет или искажает понимание творческой личности. В характерологическом (не психиатрическом!) смысле некрофилия подразумевает влечение ко всему мертвому, нездоровому, страсть изображать живое неживым. С этой точки зрения многие картины Верещагина действительно являются непрофильными (заметим, что трагический уход из жизни его близких родных – самоубийства – являются проявлением семейного непрофильного влечения к смерти). Сказанное совсем не перечеркивает «антимилитаристский характер» произведений Верещагина и их художественную ценность. Вполне возможно, что только непрофильная личность могла с таким мастерством и педантичностью изобразить отвратительную для всех нормальных людей изнанку войны. Так что попытка подобной психоаналитической интерпретации живописного творчества имеет полное право на существование.

ВЕРЛЕН (Verlaine) ПОЛЬ (1844–1896), французский поэт, один из основоположников символистского направления.

«Я – римский мир периода упадка…» П. Верлен. «Томление»

Наследственность

«Отец его умер от болезни, которую мы называем dementia paralitica tabica, т. е. сухотка спинного мозга, осложненная аналогичными явлениями со стороны головного мозга, словом, от одного из вариантов… прогрессивного паралича умалишенных…» (Баженов, 1903, с. 50.)

Общая характеристика личности

«…Почти с самого детства в нем замечаются, а в юношестве уже резко сказываются такие вкусы, которые прямо подлежат ведению психиатрии, но, впрочем, также подлежат и ведению уголовного закона, вследствие чего Верлену и пришлось уже в зрелые годы провести несколько лет в тюрьме по обвинению его в оскорблении общественной нравственности, да еще сопряженном с покушением на убийство; этой уголовной каре он подвергся за то же преступление, за которое был осужден современный [ему] английский эстет, критик и драматург Оскар Уайльд⁷⁰… С 17-летнего возраста Верлен, по собственному его признанию, горький пьяница, и притом с наклонностью к худшему из видов пьянства, к самому тяжелому из алкогольных отравлений, – он пьет преимущественно абсент. Всю жизнь он проводит, как настоящий богема, завсегдатай разных кафе, всегда полубольной или полупьяный, обыкновенно бесприютный, если старые приятели его по Латинскому кварталу, вышедшие в люди и сделавшиеся врачами парижских госпиталей, не давали ему передохнуть на больничной койке; в больницах он провел изрядную часть своей жизни, в больнице же и умер». (Баженов, 1903, с. 50.)

«Я предпочту больничный кров, / Где мне всегда приют готов, / Где рок мой злой могу не клясть я / Над вымоленной каплей счастья». (Верлен П. «Воспоминания о больнице».)

«К двадцати годам он превратился в человека слабохарактерного, чрезмерно эмоционального и болезненно чувствительного. В дружественной, доброжелательной обстановке он словно расцветал и становился чутким и остроумным, но, сталкиваясь с трудностями и разочаровываясь, впадал в неврастеническую депрессию и начинал пить. Воспрянув духом, он становился властным, жестоким, способным на крайности… Следует отметить, что у Верлена были и гомосексуальные наклонности, которые, впрочем, он умело скрывал…» (Птифис, 2000, с. 136–137.)

«Даже среди уникальных гениев его судьба беспримерна… Патология желез внутренней секреции, недостаток воспитания, богемность, слабохарактерность превратили его жизнь в непрек-ращающийся скандал. Он то исчезал на десятилетия, предаваясь разнузданному пьянству и разврату, то вдруг публиковал религиозные литургические стихи, то испытывал угарные чувства, то требовал добронравия… Французский Диоген, один из представителей контркультуры, он не усматривал в своем панкизме ничего предосудительного». (Гарин, 1992, т. 2, с. 135–136.)

«С 20-летнего возраста алкоголик. Патологический пьяница. Нравственнодефектен. Имел физические признаки дегенерации, оттопыренные уши, гидроцефалический череп, сильно развитые скуловые дуги». (Lombroso, 1902, с. 140.)

«По-настоящему он любил именно этих красивых, изящных, меланхолических юношей – своего двоюродного брата Дюжардена, трагически погибшего в 1870-м, Люсьена Виотти, сына фермера… но, конечно, больше всех – другого великого поэта – юношу Артюра Рембо⁷¹, который был одновременно его величайшей радостью и злым духом… Весной 73рго Веблена ждал удар – бегство Рембо. Что побудило его к бегству – натурабродяги, безденежье или отношения с Полем – мы не знаем, но для Верлена это был настоящий шок. Он впал в прострацию, в отчаяние, испытал нервный шок, почувствовал близость смерти, и только немедленный приезд матери предотвратил катастрофу. К сожалению, этот разрыв не стал окончательным и явился лишь шагом к уже близкой трагедии. Вняв мольбам Поля, Артюр приехал к нему в Бельгию, но все попытки Верлена наладить прежние отношения вели к противодействию и ссоре… Что произошло затем, не вполне ясно. Согласно намекам Верлена в его книге “Мои темницы”, с рассказом матери и с показаниями перед судом Рембо, – Верлен, не помня себя, здесь же в комнате, вынул револьвер и дважды выстрелил в Рембо, ранив его… После выстрела Верлен опомнился, бросился в соседнюю комнату, упал на постель, и, в отчаянии, протягивая револьвер Рембо, кричал ему: “Убей меня!”… Так Верлен оказался в тюрьме. Но это было освобождение… Он потерял всех – товарищей, жену, самого близкого друга, он был отлучен от алкоголя, несообразностей богемной жизни, свободы, но взамен он получил нечто большее – возможность обращения… После тюрьмы он стал мистиком… Итогом этого просветления стала “Мудрость”, возможно, лучшая из его книг…» (Гарин, 1992, с. 142, 145–148.)

«Я всего натерпелся, поверь! / Как затравленный, загнанный зверь, / Рыскать в поисках крова и мира / Больше я, наконец, не могу / И один, задыхаясь, бегу / Под ударами целого мира». (Верлен П.)

«Его семейная жизнь сложилась крайне неудачно. Этому способствовала еще и половая ненормальность.

Встреча и дружба с ярко выраженной, но глубоко порочной натурой, молодым поэтом Рембо, только еще больше усугубила беспорядочность всего существа Верлена. Разбитый алкоголем, развра-том, неуравновешенный человек, переходивший от оргий и бурных приступов веселья к чрезмерному унынию и покаянию, метавшийся между сатанизмом и католицизмом, Верлен находил единственное утешение в своем необыкновенно тонком поэтическом даре, который умел самым совершенным образом передавать все настроения этой богатой нюансами талантливой натуры». (Луначарский, 1929а, с. 175.)

«Запойный пьяница. Гомосексуален». (Moll, 19 10, с. 52–53.)

«Тяжелая бионегативная структура личности». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 548.)

«Ив сердце растрава, / И дождик с утра. / Откуда бы, право, / Такая хандра?.. / Хандра ниоткуда, / Но та и хандра, / Когда не от худа / И не от добра». (Верлен П.)

«Дипсоман. Страдал алкогольным полиневритом, что повлекло за собой сенсорную гиперестезию. Сексуальные извращения были вызваны нравственной бесчувственностью… Из-за ревматического анкилоза левого колена перебывал во всех больницах Парижа. Вокруг его койки всегда толпились пришедшие навестить его друзья. Одетый в длинный больничный халат, он с удовольствием председательствовал на подобных литературных собраниях. Больница была для него настоящим домом… Смерть наступила от алкогольного цирроза печени». (Martino, 1924, с. 133, 150.)

«Смерть, я любил тебя, я долго тебя звал / И все искал тебя по тягостным дорогам…» (Верлен П. «Смерть!», 1895.)

«Нив одном человеке не находим мы такого полного сочетания физических и психических признаков вырождения, как в нем: я не знаю ни одного писателя, на котором можно было бы проследить так отчетливо, черта за чертою, клиническую картину вырождения: вся его наружность, его жизнь, его образ мыслей, мир его представлений, его способ выражения – все подходит под эту картину». (Нордау, 1995, с. 91.)

Особенности творчества

«О душа, что тоскуешь, И какой в этом толк?»

П. Верлен

«Из оставленного им многотомного литературного наследства нетрудно подобрать серию образчиков и произведений до такой степени вычурно-непонятных, что не остается никаких сомне-ний в уродливости и искаженности душевной жизни самого автора». (Баженов, 1903, с. 51.)

«Расшатанность психики, результат пережитых волнений парижской революции, семейного разлада и богемного образа жизни, отсутствие прочных и определенных убеждений предрасполагали Верлена стать одним из родоначальников импрессионистической поэзии». (Фриче В.М., ЭС Гранат, т. 9, с. 539.)

«И эта исповедь, совершенно так же, как стихотворения поэта, показывает его трогательно слабым человеком, который был игрушкой судьбы, зависел от едва заметного ее дыхания, был подвержен любому настроению, послушен любым чувствам, но именно поэтому он и стал настоящим поэтом, абсолютно свободным от себя человеком, совершенной мелодией». (Цвейг, 1996, с. 636.)

«Завораживающе мелодичные стихи Верлена порой прорезаны рыданием, в котором звучит смятение и боль всей его нескладной, исковерканной жизни, – жизни, где были мучительная близость и громкий разрыв с Рембо, годы тюрьмы, обращение к богу, попытки вернуться в лоно добропорядочного семейства, медленное угасание поэтического дара и под конец падение на самое дно парижской богемы». (Гинзбург, 1977, с. 879.)

Расстройство личности у Верлена трудно ограничить рамками какой-то одной формы. В первую очередь можно предположить импульсивный тип эмоционально неустойчивого расстройства личности, при котором весьма часто в качестве сопутствующих нарушений встречаются алкоголизм и сексуальные перверсии. Различные авторы подтверждают влияние аффективных нарушений, переживаемых Верленом, на содержание его поэтического творчества.

ВЕРН (Verne) ЖЮЛЬ (1828–1905), французский писатель, один из основоположников жанра научной фантастики. Автор многочисленных (ок. 70) научно-фантастических, приключенческо-географических и социально-утопических произведений. Некоторые научно-технические фантазии Верна оказались впоследствии воплощенными в действительность.

Наследственность

[Отец] «…был до крайности благочестив. В жизни его религия занимала важнейшее место, доходя почти до мистицизма… он даже подвергал себя бичеваниям». (Жюль-Верн, 1978, с. 50.)

[Сын] «…Наибольшие огорчения причинял писателю его единственный сын, чья биография до сих пор оставалась “закрытой”. Человек способный и умный, но крайне неуравновешенный». (Брандис, 1978, с. 23.)

«Пришлось прибегнуть к помощи врачей-психиатров, чтобы победить нервозность мальчика… Восьмимесячное пребывание в этом исправительном доме лишь ухудшило положение дед, внушающих все большие опасения, и едва не привело к безумию или самоубийству». (Жюль-Верн, 1978, с. 252.)

[Племянник] «…душевнобольной человек, который всю свою жизнь провел в психиатрических лечебницах». (Там же, с. 307.)

Общая характеристика личности

«…Двенадцати лет… убежал из дому, чтобы тайно уплыть на корабле, и был вовремя настигнут своим отцом». (Жюль-Верн, 1978, с. 58.)

[1851 г.] «…Занял место секретаря театра… нелюбимая работа стала пленом молодого писателя… А по ночам он работал, несмотря на припадки невралгии, тоску, жестокую бессонницу, которая опустошала его мозг иногда по несколько недель». (Андреев, 1971, с. 60.)

[После покушения на него в 1886 г. психически больного племянника] «…Пуля засела в кости, где-то ниже колена и мешает ходить… Потянулись неразличимые дни, недели, месяцы. Писатель лежал на своей узкой кровати в кабинете – молчаливый, инертный, оторванный от любимой работы… Днем ноет никогда не заживающая рана в ноге, ночью продолжает мучить бессонница… Все реже Жюль Верн встречается с людьми… Он стал молчалив, вместе со зрением слабела и память. Он даже не помнил всех своих книг». (Там же, с. 234–235, 237.)

«Трудно избавиться от мысли, что постоянно испытываемый им голод связан был с диабетом, от которого он и погиб… Он страдал также тяжкой и длительной невралгией лицевого нерва, впервые проявившейся еще в 1854 году, вследствие чего, в конце концов, у него произошло опущение левого века… Я позволил себе здесь это отступление как попытку объяснить полифагию писателя, проявившуюся, между прочим, и в его постоянной заботе о том, что и как едят его герои». (Жюль-Верн, 1978, с. 42.)

Особенности творчества

«…По своему темпераменту Жюль Верн просто не мог разрешить себе такой роскоши, как шлифовка каждой фразы, поиски единственного, незаменимого эпитета или какой-нибудь яркой метафоры… Воображение гнало его вперед, стремительно развивающееся действие ее не позволяло задерживаться». (Брандис, 1978, с. 17.)

[Жена] «…сама себя исключила из его интеллектуального мира, Жюль, берясь за перо, забывает даже о существовании женщины». (Жюль-Верн, 1978, с. 207.)

«В конце концов этот мнимоблагополучный буржуазный дом превратился…

в “клубок змей’’… В такой обстановке он жил и работал последние два десятилетия. Тоска и одиночество толкали Жюля Верна к еще более интенсивной работе, превратившейся в маниакальную страсть. В результате накопилось столько готовых рукописей, что Этцель-младший, выпускавший ежегодно по два новых тома “необыкновенных путешествий”, не мог угнаться за производительностью своего автора». (Бран, – дис, 1978, с. 23–24.)

«Работа – это моя жизненная функция. Когда я не работаю, то не ощущаю в себе никакой жизни». (Жюль-Верн)

А. Гореславский (1998) описывает документально подтвержденный случай, происшедший с писателем: описывая, как его герои плывут на плоту по кипящей подземной реке, Верн получил ожог. Самовнушенный ожог – явление того же порядка, что и «удар ножом» у М. Горького (см.), «отравление мышьяком» у Г. Флобера (см.) и стигматизация у Ф. Ассизского (см.). Обычно этот феномен свидетельствует о повышенной са-мовнушаемости, что в ряде случаев рассматривается психиатрами как признак истерической личности (или истероподоб-ного расстройства). Любопытен также механизм «вытеснения» женщин из числа персонажей произведений писателя-фантаста. Причина этому коренилась, вероятно, в неудачном браке. Писать о женщинах плохо Жюль Верн не хотел (нарушилась бы композиция романа), а хорошо – не мог. Необыкновенная творческая продуктивность (несмотря на возрастающее число всевозможных болезней) еще больше усиливалась неблагоприятной семейной обстановкой. Жюль Верн уходил из реальной жизни в мир вымышленный, где он чувствовал себя полным хозяином своих героев, хозяином ситуации и всего хода событий, где мог поступать по своему желанию и усмотрению.

ВЕРХАРН (Veihaeren) ЭМИЛЬ (1855–1916), бельгийский поэт-символист, драматург и критик.

«Печален лик земли среди угрюмых зданий, Где жизнь заключена в прямоугольный плен,

Где предопределен удел моих страданий Всей тяжестью колони и непреклонных стен».

Э. Верхарн. «Законы»

«Сам испытавший на себе этот социальный кризис в виде острого психоза, в виде душевной болезни (см. его сборники конца 80 и начала 90 гг.)». (Фриче В.М., ЭС Гранат, т. 9, с. 566.)

«К 1887—90 относится период духовного кризиса, обнаружившегося в творчестве Верхарна. В сборниках “Вечера” (1887), “Крушение” (1888), “Черные факелы” (1890) поэт предстает как человек на грани отчаяния, воспринимающий жизнь в черном свете всеобщей гибели». (Ваксмахер, 1962, с. 937.)

«Для жизни на земле мы непригодны впредь. / В спокойствии немом лучась багряной славой, / Дозрели мы с тобой до смерти величавой, / Мы гордо ей в глаза сумеем посмотреть». (Верхарн Э. «Умереть».)

«В трагической трилогии создан потрясающий по искренности, по правдивости, по силе эмоционального впечатления образ страдающей души, повергнутой в отчаянье, в неслыханные муки, оказавшейся на грани самоистязания. Верхарн в те годы был тяжело болен…

Верхарн же не сочинял страдания – он страдал». (Андреев, 1972. с. 10.)

«Создание этих книг совпадает с эпохой тяжелой болезни поэта и его разочарования в прежних идеалах. Это книги глубоко пессимистические, порывающие с прежним поклонением перед физической силой, здоровьем и “здравым разумом”: поэт славит в них ночь, болезнь, безумие». (Брюсов, 1993, с. 258.)

«Он боится сойти с ума, он начинает думать о самоубийстве… Его стихотворения остаются галлюцинацией несчастного человека». (Луначарский, 19296, с. 191.)

«В одеждах цветом яд и гной / Влачится мертвый разум мой…» (Э. Верхарн. «Мертвец».)

Можно сделать следующую попытку психоаналитической трактовки Верхарна: в Эдиповом комплексе образ матери поэта замещается образом погибающей Родины. Социально-политический кризис в стране поэт воспринял как разрыв симбиотической связи с матерью, т. е. утрата старого мира сравнивается с утратой архетипа Матери. Невозможность вернуть ее ввергает Верхарна в отчаяние и депрессию, которые находят свое отражение в поэтическом творчестве.

ВИЙОН (Villon) ФРАНСУА (1431 или 1432 – после 1463), величайший французский поэт. Мотивы одиночества и покаяния сочетаются с дерзким прославлением земных радостей.

«Куда бы ни пошел, везде мой дом, Чужбина мне – страна моя родная».

Ф. Вийон

«Я бедняком был от рожденья / И вскормлен бедною семьей, / Отец не приобрел именья, / И дед Орас ходил босой…» (Вийон Ф., 1461.)

«В 1455 г. убил в драке священника, бежал из Парижа. Был помилован, но, вернувшись, связал свою судьбу с воровскими шайками, участвовал в кражах и ограблениях, не раз сидел в тюрьмах». (Голенищев-Кутузов, Антокольский, 1962, с. 962.)

«Вся последующая жизнь Вийона проходит в бесконечных скитаниях по Франции в компании подонков общества». (Шабад, 1929, с. 221.)

«Не подлежит сомнению, что в 1457–1461 годах Вийон был обыкновенным бродягой, и больше никем. Его обращение к сильным мира сего… потерпело неудачу. Его средства существования сомнительны, но они еще не самые позорные. Он – нищий. И это приводит его в тюрьму. Живя всякими уловками, иногда прибегая к мошенничеству, он не гнушается и воровством, участвует в ночных вылазках, однако это не бандит с большой дороги». (Фа-въе, 1991, с. 345.)

«В 1461 г., приговоренный к смерти, от которой его спасает амнистия, Вийон создает свои лучшие произведения… Биография и творчество более тесно связаны у Вийона, чем у какого бы то ни было поэта Франции». (Шабад, 1929, с. 221.)

«За дерзкие выходки его дважды приговаривали к смерти, но оба раза спасала амнистия. Был момент, когда он помышлял о самоубийстве. Он был заводилой и настоящим атаманом шайки. Его проделки, о которых повествуется в “Откровенных сластолюбцах”, могут возбудить только отвращение… Его тяжелая жизнь в конце концов разрушила его здоровье и истощила его, казалось бы, неистощимую веселость. Рано состарившись, оставшись без средств к существованию, одинокий и гонимый, он ушел, как уходили в те времена простолюдины, – безвестно». (Гарин, 1992, т. 1, с. 332, 334.)

«Я – Франсуа, чему не рад. / Увы, ждет смерть злодея, / И сколько весит этот зад, / Узнает завтра шея». (Вийон Ф. «Четверостишие», 1463.)

В проблеме «гений и злодейство» обычно преобладает этическая оценка личности. Мы, конечно, можем заявить (аналогично знаменитому восклицанию Н. Озерова: «Такой хоккей нам не нужен'.»), что «такой гений нам не нужен!». Но, во-первых, нужен! А, во-вторых, гении-злодеи не перестанут от этого существовать. Перефразируя Ф.М. Достоевского, можно еще задать дискуссионный вопрос: стоят ли произведения гения одного «замученного ребенка»? Право морального выбора всегда остается за нами. Скольких людей обманул, ограбил, убил Франсуа Вийон? Вопреки мнению А.С. Пушкина гений уживается с любым «моральным обликом», нравится нам это или нет. Как, впрочем, и бездарность. Вспомним мольеровское: «Прекрасный человек ведь все-таки при этом / Отлично может быть посредственным поэтом». В психопатологическом плане можно предположить у поэта наличие диссоциального расстройства личности.

ВИЛЬГЕЛЬМ (Wilhelm) II Гогенцоллерн (1859–1941), германский император и прусский король в 1888–1918 гг. Свергнут Ноябрьской революцией 1918 г.

«Напрасно врачи, акушерки и сиделки пытались раскачиванием и похлопыванием оживить его: полтора часа судьба колебалась, вдохнуть ли жизнь в это неподвижное маленькое существо… Только на третий день заметили, что левая рука у него парализована, связки плечевого сустава разорваны и окружающие мышцы так тяжко повреждены, что при тогдашнем состоянии хирургии не могло быть и речи об излечении пострадавшего органа… Рано выявившиеся прекрасные умственные способности обещали ему выдающуюся будущность… Вальдерзее⁷² пишет о тридцатидвухлетнем Вильгельме: “Говорят, что теперь совершенно открыто и много обсуждается – особенно во врачебный кругах, – вопрос, не развивается ли у него на почве болезни уха душевное расстройство”. Кайзер, несомненно, обладает способностями, свойственными нервным натурам… Здесь налицо все основные черты Вильгельма: напускная молодцеватость, тщеславие, цезаризм, неустойчивость, внешнее обаяние, расточительность. От его трусливого удальства, являвшегося последствием его физического недостатка, проистекают все его внешние отталкивающие черты… В этом страхе и тщеславии следует искать источник его необузданной мании величия… Неустойчивость характера кайзера имела тяжкие политические последствия… Именно потому, что ему приходилось вечно скрывать от других владевшее им чувство страха, он и культивировал в своей пассивной от рождения натуре чрезмерную активность. Вот почему он все время как бы провоцировал иностранные государства, на самом деле страшась войны больше, чем кто-либо из правителей Европы, и в то же время не переставал пугать своих подданных красным призраком революции… Он фактически единолично разрешал все крупные государственные вопросы, поэтому на него ложится полностью ответственность за одиночество и окружение, в котором оказалась Германия в последнее десятилетие, предшествовавшее войне. Если бы не вызывающее поведение Вильгельма, ни Эдуард, ни его страна не оказались бы в числе врагов Германии. Безопасность страны была принесена в жертву нервной неуравновешенности кайзера… Вопрос о нервной неуравновешенности Вильгельма еще в бытность его императором не раз неофициально обсуждался среди врачей-психиатров. После его низвержения в 1918 году вопрос этот был поднят психиатрами открыто». (Людвиг, 1991, с. 4, 127–128, 130–131, 133–134, 164.)

«Неугомонный темперамент Вильгельма, его тщеславие и иллюзии, его мгновенные переходы от истерического возбуждения к черной меланхолии держали министров в состоянии постоянного угнетения. “Кайзер, – говорил Бисмарк, – подобен воздушному шару. Если вы не держите крепко конца веревки, вы никогда не узнаете, куда он улетит”». (Мэсси, 1990, с. 81.)

«Если внутри Германии Вильгельм до некоторой степени был сдерживаем рейхстагом, то внешняя политика всецело находилась в сфере его компетенции. Вильгельм живо откликался на все мировые конфликты, в какой бы точке земного шара они ни возникали… Напрасно во всех этих зигзагах курса было бы искать продуманную программу действий. Они также были следствием экспромта, минутного увлечения или дурного состояния духа… Многочисленные' комбинации складывались в голоде' Вильгельма для того, чтобы короткое! время спустя смениться другими… Та-, ков был итог императорской политики:.-постоянно угрожая всем своим соседям, Германия добилась только того, что все они, забыв о своих п ротиворечиях, объединились против нее… Он не хотел признать, что одиночество и изоляция, в которой оказались немцы, были во многом следствием неуравновешенности его характера и неумелой личной политики». (Рыжов, 1999, с. 53–54.)