Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 113 страниц)

«В разное время была подругой К. Бальмонта, А. Белого, В. Брюсова. Последний вывел ее под именем Ренаты в романе “Огненный ангел” – позднее Петровская приняла католичество и взяла имя Рената… Рано пристрастилась к морфию, много пила. По меньшей мере дважды неудачно пыталась покончить с собой: сначала выбросилась из окна (осталась хромой), а после смерти горячо любимой сестры Надежды пробовала через укол булавкой заразиться трупным ядом. Петровская жила в эмиграции в крайней нужде, временами даже побиралась. Отравилась газом в парижской гостинице». (Чхартишвили., 1999, с. 531.)

Отмечено, что истерия может протекать и без конверсионных симптомов, а только в рамках истерического расстройства личности. Яркие, разнообразные и многочисленные нарушения психики у Н.И. Петровской в полной мере соответствуют диагностическим критериям этого заболевания. Мы обнаруживаем и преувеличенное выражение чувств с театральностью поведения, и легкое подпадание под влияние ситуативных воздействий (об этом свидетельствуют периоды алкогольной и наркотической зависимости без дальнейшего развития этих заболеваний), и неустойчивость аффективной сферы, и постоянный поиск возбуждающих переживаний, и – о чем говорит «хоровод из ненужных ей поклонников» – подчеркивание своей сексуальности. Пользуясь старой терминологией, в данном случае можно было бы говорить об «истерической депрессии», т. е. эндогенной депрессии, протекающей с выраженной истерической симптоматикой.

ПЕЧЕРИН ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ (1807–1885), русский общественный деятель, философ, поэт. С 1836 г. в эмиграции.

«Тогдашнее положение вещей угнетало Печерина; он решился уехать из России. Для этого нужны были деньги». (Е.Т., CD Брокгауз и Ефрон.)

«В 1836 уехал за рубеж, в 1848 был лишен российского подданства… В истории русской культуры фигура Печерина, одного из первых русских “ невозвращенцев”, символизирует радикальный разрыв с национальной традицией». (http://www.krugosvet.ru/ articles/77/1007758/1007758al.htm)

«В середине 1835 года, вернувшись из заграничной командировки и сдав экзамен на звание доктора наук, 27-лет-ний Владимир Печерин был назначен экстраординарным профессором греческого языка и древностей Московского университета. Осенью и зимой он с блестящим успехом читал лекции и мечтал бежать – во что бы то ни стало бежать из России. Летом 1836 года он навсегда ее покинул. Печерин объяснял свой поступок тем, что не может жить среди людей, на челе которых напрасно было бы искать отпечатка их Создателя, что с детства его вела таинственная звезда, что он носит в сердце предчувствие своей великой судьбы. Среди бумаг Печерина, относящихся к тому времени, было найдено четверостишие: “Как сладостно отчизну ненавидеть / И жадно ждать ее уничтожения! / И в разрушении отчизны видеть / Всемирную десницу возрождения!”… Поэзия, театр, музыка и дружба заполняли их жизнь, что, впрочем, не мешало юным романтикам танцевать на балах (Печерин был одним из лучших танцоров Петербурга), ухаживать за барышнями и шалить по-гусарски… Многим Печерин казался безумцем. Но в ту эпоху и в России и на Западе таких, как он, было немало», (http:// www.catharticles.by.ru/ruscath/ petshonn.htm)

«“Я стал в прямой разрез с вещественной жизнью, меня окружавшею; я начал вести жизнь аскетическую; я питался хлебом и оливками, а ночью у меня были видения… Бодну из… торжественных ночей я услышал голос моего Бога…” Затем начинается двадцатилетний период деятельности “отца Печерина” – знаменитого религиозного проповедника… Вспоминая о своих записках того времени, Печерин говорил потом, что это было “не литературное произведение, а бюллетень о состоянии моего здоровья”». (Лебедев. 1965. с. 146–148.)

«Безумцем» Печерин, естественно, не был, но его редкостный антипатриотизм напоминает стремление покинуть Россию представителями уже совсем другого поколения. Устремившиеся в семидесятые годы XX века за границу наши соотечественники тоже в глазах многих обывателей казались «ненормальными» и вызывали недоумение своим поведением. Тем более что некоторым из них действительно пришлось до эмиграции посидеть в психиатрических больницах.

ПИАФ (Piaf) ЭДИТ (паст. фам. Гасси-он, Gassion) (1915–1963), французская эстрадная певица (шансонье) и актриса; автор текстов и музыки песен.

«“Онародилась, как воробышек, /Она прожила, как воробышек, / Она и помрет, как воробышек!”…На городском арго “воробей ” – значило “пиаф ”». (Семашко, 1999, с. 496)

Наследственность

«Семья Эдит по материнской линии отнюдь не была похожа на семьи из книжек с картинками для хороших детей. И сама бабка, и ее старик были настоящими подонками, распухшими от красного вина. “Алкоголь, – говорила старуха, – и червячка заморит, и силенок придаст”. И разбавляла красненьким молочко для Эдит». (Берто, 1994, с. 14.)

[Мать] «…была морфинисткой». (Кончаловская, 1965, с. 66.)

Общая характеристика личности

«Эдит родилась “на улице, прямо на тротуаре”». (Берто, 1994, с. 12.)

«Трех лет, после гриппа, девочка ослепла. Зрение вернулось к ней только к шести годам». (Кончаловская, 1965, с. 17.)

«Как потом выяснилось, у Эдит вскоре после рождения выросла катаракта, но никто этого не заметил. Она не видела в течение трех лет. Бабушка Луиза повезла ее как-то в Лизье, в департамент Кальвадос, куда паломники отправляются на богомолье к святой Терезе. И Эдит прозрела. Это было настоящим чудом, она верила в него всю жизнь. С этого момента она стала поклоняться святой Терезе…» (Берто, 1994, с. 18.)

«Сексуальная жизнь Пиаф началась рано и была бурной и активной. Когда ей было всего лишь 15 лет, у нее уже было множество связей с мужчинами, и она не могла вспомнить имя того из них, кто лишил ее девственности». (Уоллас и др., 1993, с. 188.)

«Эдит с детства находилась в среде, где торжествовало наряду с развратом, преступлениями и невежеством суеверие и мистика… У Эдит нарушение пошло в сторону мистицизма… Она верила в спиритизм, вертела столы, разговаривала с загробным миром, вызывая духов своего отца, Сердана²⁴³, своей дочери. Перед каждым концертом выполняла целый ритуал – сгибалась до пола, касаясь его руками, показывала пятым и вторым пальцем правой руки рожки злому духу, во избежание неудачи гладила свой спиритический стол, который шофер возил в машине на каждый концерт. Эти и множества других чудачеств одолевали Эдит… После смерти Сердана отчаяние довело Эдит до больницы, а там ей стали впрыскивать морфий для успокоения нервов и от бессонницы. Для такой повышенной чувствительности было достаточно несколько уколов, чтобы Эдит превратилась в морфинистку. Ежедневная порция стала расти. Начались признаки невменяемости. Эдит снова попала в больницу… Алкоголь заменил “дозу”. Она не могла выступать, не опрокинув несколько рюмок коньяка перед выходом». (Кончаловская,]965, с. 69–70. 64, 71.)

[В 1953 г. в состоянии невменяемости попадает в больницу.] «Она видела чертей, разговаривала с духами, рыдала и пела ночами, бегала по коридорам от воображаемых гномов… К тому же теперь у нее появились приступы болей в печени, пораженной алкоголизмом. Видимо, начинался цирроз». (Там же, с. 72.)

«С 1951-го по 1963 год Эдит пережила четыре автомобильные катастрофы, одну попытку самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, один курс лечения сном, три гепатических комы, один приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и один отек легкого». (Берто. 1994, с. 458–459.)

«..Страдала маниакально-депрессивным расстройством, проявляла склонность к навязчивым идеям и саморазрушительным тенденциям». (Ландрам. 1997а, с. 577.)

«Момент, когда колешься не для того, чтобы тебе стало хорошо, а чтобы не было плохо, наступает очень быстро». (Эдит Пиаф)

Истерическую структуру личности у гениальных артисток можно, наверное, считать проявлением закономерности. «Истерическая слепота» Эдит Пиаф в детстве (другими словами – диссоциативная потеря зрительного восприятия) не имела никакого отношения к катаракте и прошла после традиционной религиозной психотерапевтической процедуры, что было бы абсолютно невозможно в случае органического поражения хрусталика глаза. При истерическом расстройстве личности свойственно акцентирование своей сексуальной привлекательности, повышенная внушаемость (последняя, в частности, у Пиаф могла проявляться в увлечении спиритизмом). Вряд ли мы в данном случае имеем дело с «маниакально-депрессивным расстройством» (в смысле аффективного биполярного психоза), но аффективная неустойчивость у Пиаф, безусловно, имела место и могла послужить предпосылкой для развития у нее алкоголизма и наркомании (т. е. склонности к злоупотреблению психоактивными веществами).

ПИКАССО (Picasso) (собственное Руис, Ruiz) ПАБЛО (1881–1973), французский художник, график и скульптор. По происхождению испанец. Основоположник кубизма.

Наследственность

«Его сын Поль стал алкоголиком, а внук Паблито покончил с собой, когда его не пустили на похороны деда». (Ландрам, 1997, с. 279.)

«6 июня 1975 года от цирроза печени, вызванного алкоголем и наркотиками, в 54-летнем возрасте умер Поль Пикассо». (Муромов, 1998, с. 252.)

Общая характеристика личности

«Лхочу жить как бедный человек с деньгами».

Пикассо

«Родился мертворожденным, в асфиксии… В возрасте трех лет владел карандашом “с совершенством, непостижимым для младенца, который учится говорить первые слова”. Вместе с тем к шести годам мальчик с трудом читал и писал и обнаруживал полнейшую неспособность к арифметике. Он каменел, когда надо было идти в школу <…> каждое утро служанка за руку тащила бившегося в истерике мальчика по улицам и буквально силком втаскивала в класс. Сидя за партой, он не мог сосредоточиться. О чем бы ни шла речь на уроке, он был поглощен только рисованием… Дома он был повелителем, а здесь, в комнате, заполненной его сверстниками, мальчика каждое утро ждали новые унижения, и контраст этот был так силен, что породил известкую социофобию, от которой Пикассо не избавился до конца жизни. Новая “среда обитания” внушала ему такой ужас, что отец вынужден был перевести его в маленькую частную гимназию Святого Рафаэля, где директором служил один его приятель… Можно объяснить, почему Пабло совсем не давалась арифметика – он не воспринимал цифры как понятия. Скорее, они действовали на него своими очертаниями». (Мейлер, 1998, с. 11, 15–16.)

«Долгое время он, например, смертельно боялся стричься, причем не в юном возрасте, а будучи уже взрослым человеком. “Месяцами он носил слишком длинные волосы и не решался пойти к парикмахеру. Стоило кому-то заговорить об этом, Как он впадал в настоящую панику. Чем длиннее отрастали волосы, тем больше страшила его необходимость стричься. Как правило, дело заканчивалось тем, что он просил близких укоротить ему волосы, а то запирался в маленькую комнатку и тщетно пытался отрезать волосы сам”». (Гаев, 1999, с. 10.)

[1895 г., смерть сестры Кончиты.] «На тринадцатом году жизни Пикассо перенес душевную травму, сказавшуюся на том навязчивом переживании, от которого он так страдал впоследствии <…> В Барселоне… прошло его отрочество – бурное, пугающее и очень много определившее в его жизни. Пикассо… был натурой глубоко противоречивой, но спасительная сила ума позволяла ему двигаться в двух противоположных направлениях. В свои барселонские годы он погрузился в исследование религии и секса <…> совершенно не исключено, что в юности у Пикассо было несколько гомосексуальных опытов… Итак, они^2!’^ь поселились вместе. Мы никогда не узнаем, стали ли они любовниками. Есть сведения, что они вынашивали план совместного самоубийства… Жакоб был способен на поразительные прозрения. Он нюхал эфир, употреблял и другие снадобья, дарующие опьянение, и, несомненно, далеко увел Пикассо по дороге оккультизма». (Мейлер, 1998, с. 18, 23, 33, 77.) «Юнг пришел к выводу, что Пикассо – шизофреник». (Ландрам. 1997. с. 280.)

«…Обычно его эксцентрические выходки приходились многим не по душе, И его упрямство и неуважение к работам других художников вызывали обиду у менее талантливых из них». (Пенроуз, 1999, с. 47.)

Особенности творчества

«Дайте мне музей, и я заполню его». Пикассо

[1902–1904 гг.] «Страдая от безденежья, от депрессии, ссорясь с родителями, терзаясь страхами, он все глубже погружался в “голубой период” <…> он исповедовал простой принцип: “На моей палитре – только синии” – цвет глубочайшей подавленности и угнетенности… Разумеется, Пикассо уплатил “духовную подать” своему первому стилю – в начале “голубого периода” он пережил очень серьезное нервное расстройство и даже какое-то время находился на грани самоубийства. В “голубом периоде” депрессия хлестала из него, как кровь из перебитой артерии… Стоит ли говорить, что Пикассо не только яростно нападал на неправедно устроенный мир, но что “голубой период” был поднят с самого дна его сексуальный страхов?.. Это возвращает нас к предположению о том, что Пикассо страдал венерическим заболеванием, а лечение сифилиса в эпоху, когда еще не был изобретен пенициллин, было столь мучительным, что кого угодно могло подвигнуть на “голубой период” творчества». (Мейлер. 1998, с. 68–70.)

[1907 г.] «Пикассо время от времени жаловался, что опиум играет с ним дурную шутку: дарует необыкновенные образы – и одновременно отбивает охоту запечатлевать их на холсте… [Лето 1908 г.] Пикассо никогда с тех пор не принимал наркотиков, несмотря на то, что курение опиума доставляло ему истинное наслаждение… Глаз Пикассо обладал способностью помнить картины и предметы так, словно он смотрел на них только что. Это был эквивалент так называемой “литературной памяти”, позволяющей помнить текст так, как он возник на странице при первом чтении». (Там же, с. 239, 257. 261.)

«Каждый ребенок – художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста». (Пикассо).

«На моей палитре – только синий». Такое заявление Пикассо можно рассматривать как предпочтительный выбор в тот период именно этого цвета. Существует психодиагностическая методика (тест Люшера), который позволяет выявить устойчивые личностные характеристики человека в зависимости от того, какой цвет он предпочитает. Напрашивающаяся словесная ассоциация «голубого периода» с имеющими место именно в это время «гомосексуальными опытами» с точки зрения теста Люшера безосновательна (хотя на практике имела место!). По мнению психологов, лица, выбирающие синий цвет, крайне чувствительны к влияниям окружения, демонстрируют повышенный уровень тревожности и склонны ис-катъ защиту у другого человека. Все это вполне подходит к Пикассо того времени.

Можно также говорить о задержке (или односторонности?) психического развития в детские годы, вызванного родовой травмой. Сюда же относится и склонность к преимущественно конкретному восприятию предметов и повышенная внушаемость (подверженность фобиям, наркотикам, коммунистической пропаганде) – это все признаки органического поражения центральной нервной системы. Отличная зрительная память ни в коей степени не противоречит этому предположению. Уход из реального мира в созданный и самим искаженный мир изобразительного творчества можно было бы рассматривать как реакцию бегства от окружающей действительности (тоже признак незрелой личности). А страх стричь волосы можно расценить как проявление специфической (изолированной) фобии – психического расстройства, относящегося к области неврозов.

ПИЛСУДСКИЙ (Pilsudski) ЮЗЕФ (1867–1935), польский политический деятель. В 1918–1922 гг. «начальник государства», с 1926 г. фактический диктатор Полыни, маршал (1920).

«…Раскрытие типографии повлекло за собои арест Пилсудского в феврале 1900 года в Лодзи. Пилсудскому вновь грозила ссылка на 10 лет. Он симулировал сумасшествие и пять месяцев провел в сумасшедшем доме в Петербурге, пока не совершил побег». (Мус-ский, 2000а, с. 365.)

«…Был приговорен царским судом к тюремному наказанию, отбывая которое, он вдруг проявил признаки душевного расстройства. В связи с этим его перевели в петербургскую психиатрическую лечебницу. Находясь в этой больнице, Пилсудский постепенно стал меньше обнаруживать нарушения психики, да и были ли они у него на самом деле – неизвестно. Быть может, он их и симулировал для того, чтобы подготовиться к побегу». (Буянов. 1991а. с. 68.)

«В 1928 году его разбил инсульт с параличом правой стороны, рука так полностью и не отошла… 1930 год был годом его личного триумфа и одновременно все более убыстрявшегося физического упадка. Слабое сердце и болезнь печени приносили постоянные страдания. Зюк не терпел врачей, не верил им. Сам себе предписывал диеты, в основном голодание». (Мусским, 2000а, с. 369.)

Этот эпизод из жизни Пилсудского невольно заставляет вспомнить другого политического деятеля – Камо (см.). По всей видимости, у Пилсудского имел место аналогичный случай намеренной симуляции психического расстройства. Его последующая длительная и интенсивная государственная деятельность также говорит против какого-либо серьезного психического заболевания, признаки которого будущий маршал демонстрировал в целях симуляции.

ПИЛЬСБЕРИ (Pillsbury) ГАРРИ НЕЛЬСОН (1872–1906), американский шахматист, один из сильнейших в мире на рубеже XIX–XX вв., шахматный теоретик.

«С шахматами познакомился в 16 лет… Лишь в Кембридж-Спрингсе (1904), будучи уже тяжело больным, Пильсбери впервые остался без приза, но зато выиграл у Ласкера (черные) одну из своих самых знаменитых партий». (Мурахвери, 1990, с. 302.)

«В высшей степени вероятна шизофрения». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 520.)

[1895 год] «После первой половины Петербургского матч-турнира Пильс-бери уверенно лидировал. Он играл блестяще. Казалось, что не за горами вторая подряд крупная победа молодого американского гроссмейстера на европейской арене. Однако на финише турнира травмированный болезнью Пильсбери играет из рук вон плохо. Поражения следуют одно за другим, и он откатывается на третье место. Можно только гадать, каких высот достиг бы Пильсбери, если бы не роковая болезнь. Вероятно, он стал бы чемпионом мира. Быть может, он был бы величайшим чемпионом. Может быть… Пильсбери и так вошел в историю как подлинный классик шахматного искусства, и даже неизлечимо больной, он еще добрый десяток лет оставался главным претендентом на шахматную корону. В те годы медицина еще была бессильна помочь ему», (http://woland.afti.nsu.ru/pub/ Library/217/1895.html)

«Постигшее его год назад душевное заболевание было уже давно повсеместно предсказано, но без должного основания. Само по себе перенапряжение вообще не может быть причиной душевной болезни и, в частности, той, которая сломила Пильсбери, – прогрессивного паралича. Эта болезнь всегда развивается в организме, ослабленном общим заболеванием. Если такая основа в организме уже подготовлена, то какой-либо повод, например травма головы, обрушивает на человека это страшное заболевание, неизменно влекущее за собой смерть. Таким провоцирующим поводом может, конечно, быть и умственное перенапряжение, но истинной причиной всегда является потрясение, которое претерпел организм в результате предшествовавшего заболевания… Первые серьезные признаки заболевания у Пильсбери стали заметны в 1904 г. после турнира в Кембридж – Спрингсе, где он впервые в большом турнире остался без приза и был вынужден следить за сверкающим восходом звезды своего соперника – Маршалла. Вероятнее всего, однако, неудача в этом турнире была уже следствием пребывавшей пока в латентном состоянии болезни, которая затем все более и более усиливалась, пока вскоре не сломила его окончательно», (http:// www.64.ru/1998/09/54-l.rhtml)

«С этиологической точки зрения речь идет о приобретенном люэсе, точно также как и у Стейница²⁹⁷». (Heinz, 1928, с. 42–43.)

В данном случае не представляется возможным говорить о каком-либо позитивном влиянии заболевания. Более вероятным (шизофрения должна была бы проявиться раньше по времени) представляется заражение молодого гроссмейстера сифилисом с последующим поражением центральной нервной системы, постепенным снижением интеллекта и, соответственно, ухудшением мастерства игры.«

ПИРОСМАНАШВИЛИ (Пиросмани) НИКО (Николай Асланович) (1862? – 1918), грузинский художник-самоучка, примитивист.

«Такая глупость не обманет Того, кто разумом богат, И гениальный Пиросмани Был величаво – глуповат».

Н.И. Глазков

«…Про него не зря говорили “не от мира сего” – еще в детстве… Рассеянный и мечтательный, он многое забывал или упускал. Доверчивый и непрактичный… Повороты его настроения были неожиданны и пугающи. Словно внутри него шла какая-то своя жизнь, ничего общего не имеющая с внешней жизнью и значащая для него неизмеримо больше. Не раз заставали его сидящим молча и смотрящим невидящими глазами… Иногда рядом с ним становилось просто страшно… Трезвым он почти не работал – и когда был помоложе, и особенно к концу жизни, когда его отравленный организм требовал водки и он ничего не мог делать, не выпив… Водка и частые простуды понемногу разрушали и без того не крепкое здоровье… Когда бы его ни встречали, он всегда бывал нетрезв». (Кузнецов, 1975, с. 17, 24, 35. 76, 127.)

«Не только в традиции грузинского застолья – Пиросмани не умещался и в обыкновенные рамки человеческого общежития… Он был страшно подозрителен… Работа Пиросманашвили либо не оплачивалась вовсе, либо оплачивалась смехотворно скромно. Иные его шедевры, по свидетельству современников, были созданы за рюмку водки… И хотя Пиросманашвили “открыли” в 1912 году, до конца жизни он продолжал жить, даже для его новых почитателей, словно в другом мире… Он удалялся уже при жизни. Люди, отделенные от него несколькими улицами, ничего достоверного не знали о его существовании. Не были даже уверены в том, что он еще существует…» (Буачид-зе, 1981, с. 13, 15, 21.)

«Поведение его становилось все более странным… Последние полтора года жизни он стремительно катился вниз – и физически и духовно… “7 апреля 1918 года доставлен в приемный покой мужчина неизвестного звания, бедняк, на вид лет 60…в тяжелом состоянии, с отеками всего тела, со слабым пульсом, без сознания и через несколько часов, не приходя в сознание, скончался”». (Кузнецов, 1975, с. 154, 157.)

Доминирующие и практически неизменные в течение всей жизни черты характера Пиросмани позволяют думать о наличии у него сниженного интеллекта, легкой степени олигофрении (дебильность). В этом свете более ясными становятся и особенности его живописного творчества (примитивизм – как следствие конкретного типа мышления), и злокачественное течение алкоголизма, и социальная деградация, и жалкая смерть бродяги.

ПИСАРЕВ ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ (1840–1868), русский публицист и литературный критик, философ, революционный демократ.

«Для того, чтобы один человек открыл плодотворную истину, надо, чтобы сто человек испепелили свою жизнь в неудачных поисках и печальных ошибках».

Д.И. Писарев

«Биограф отмечает Писарева также ребенком слабым, болезненным, “физически дряхлым” и серьезным не по летам. “Труслив и пуглив и нервен, постоянно нюнил”. Плаксив. Достаточно было самого незначительного повода, чтобы он начал плакать. Плакал каждый день. Отец сек его за плаксивость. Когда отец появлялся на его крик, ребенок Писарев кричал умоляюще: “Папа, секи, секи, только не больно”». (Сегалин, 1926, с. 91.)

«…Мальчик быстро все усваивал – у него были замечательные способности и удивительная память… Митя от природы был малоподвижен, неуклюж и плаксив». (Коротков, 1976, с. 11, 13.)

«Опережающее развитие наблюдалось в разных областях. Трех лет Писарев знал уже азбуку, четырех – читал по-русски и по-французски, свободно говорил на французском языке. Вместе с тем нарастало ощущение душевной невостребованности, непонятости, толкавшее Писарева к одиночеству, уединению, изощренной рефлексии. В юном Писареве формировались скрытность мыслей и переживаний, обостренное чувство собственной индивидуальности, свободы, личного достоинства, исподволь подготавливался будущий конфликт с окружающим миром, в том числе с собственной семьей». (Кондаков, 1999, с. 613.)

«Очень рано проявилась литературная одаренность Писарева. Семи лет он пытался сочинять роман, восьми лет написал сказку “Ромалион”. С десятилетнего возраста он стал писать дневник на французском языке… В его характере была патологическая черта: периоды возбужденности сменялись периодами угнетенности; при увлечении новою мыслью он проявлял болтливость и назойливость… был религиозен и принадлежал к кружку религи-озных студентов, давших, между прочим, обет девственности на всю жизнь». (Лосский, 1957, с. 62.)

«Диссертация оказалась мыльным пузырем. “Гениальная” идея вдруг потеряла весь свой блеск и представилась даже бессмысленной. Митя принялся за роман. Но не вышел и роман… Молодой человек, в одно лето переживший так много разочарований, был на грани отчаяния. Восторженная кипучая деятельность сменилась апатией. Писарев стал жаловаться, что не в состоянии связать на бумаге двух слов, что мозг его, совсем отказывается работать… Однажды, отбиваясь от очередных нападок товарищей, Писарев потерял сознание. С этого началась его болезнь. Теперь большую часть времени он проводил лежа на диване, молча уставившись в потолок. От него нельзя было добиться ни слова… Писарев был объявлен тихо помешанным. Его отвезли в частную психиатрическую лечебницу доктора Штейна на Тверской улице, близ Таврического сада. “Я дошел до последних пределов нелепости, – писал Писарев в “Нашей университетской науке”, – и стал воображать себе, что меня измучат, убьют или живого зароют в землю. Скептицизм мой вышел из границ и начал отрицать существование дня и ночи. Все, что мне говорили, все, что я видел, даже все, что я ел, встречало во мне непобедимое недоверие. Я все считал искусственным и приготовленным нарочно для того, чтобы обмануть и погубить меня. Даже свет и темнота, луна и солнце на небе казались мне декорациями и входили в состав общей громадной мистификации”». (Коротков, 1976, с. 85–87.)

«…Им овладели мания преследования и безотчетный страх… Сдиагнозом “разжижение мозга”, болезни неизлечимой, Писарев был помещен в частную психиатрическую больницу д-ра Штейна, где дважды пытался покончить с собой. Четырехмесячное пребывание в психолечебнице завершилось бегством Писарева… Чуть оправившись от душевного расстройства, он принялся за литературную работу… Развиваемые им теории казались чуждыми и вызывающими, что было отнесено за счет “болезненного расстройства”». (Кондаков, 1999, с. 615.)

«Писарев рассказал товарищу, что убежал через открытое окно. Сначала, чтобы избавиться от позора, он пытался повеситься, но оборвалась веревка. Потом хотел отравиться – тоже неудачно. Тогда решил бежать». (Коротков. 1976, с. 161.)

«Его душевная болезнь отличалась каким-то извращенным эстетизмом». (Набоков. 1952. с. 310.)

«С конца 1859 до половины апреля 1860 сильно переутомленный Писарев провел в психиатрической лечебнице. Весной 1861 окончил университет… и целиком отдался литературной деятельности». (Гольдинер, 1934, с. 657.)

«Интенсивная публицистическая деятельность Писарева прервалась в самом его творческом расцвете. 2 июля 1862 он был арестован по доносу». (Кондаков, 1999, с. 618.)

«Писарев был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, где просидел четыре года. В ноябре 1866 г. он был освобожден и отдан на поруки матери. Большую часть своих статей, имевших большое влияние в русском обществе, он написал, находясь в Петропавловской крепости». (Лосский, 1957, с. 63.)

«В целом период тюремного творчества Писарева во всех отношениях уникален. Из своей жизни – бедной в событийном отношении – он черпал материал для бесконечного лирико-публицистического монолога… Оказавшись на свободе, Писарев переживает творческий спад и новый душевный кризис (с признаками возвращения прежнего психического расстройства) и как будто нарочно предпринимает все от него зависящее, чтобы осложнить свою и без того несчастливую жизнь». (Кондаков, 1999, с. 620.)

«В письме к Тургеневу он сообщает ему: “Вся моя нервная система потрясена переходом к свободе”… Летом 1868 г. он поехал на морские купанья в Дуобельн близ Риги и 4 игОля, купаясь, утонул. Благосветов, редактор журнала “Дело”, где сотрудничал Писарев, писал Н.В. Шелгунову 10-го июля: “Писарев утонул, т. е. утопился в душевно-расстроенном состоянии”. В статье “Борьба за жизнь”, написанной в это время в 1867 г., он описывает душевное состояние меланхолика… Без сомнения он описывает свой собственный душевный опыт, пережитый в 1859 году, когда он пытался совершить самоубийство, и, может быть, повторившийся во время упадка сил после освобождения из крепости. Если Писарев в это время опять заболел меланхолией, то сообщение Благосветова о том, что он совершил самоубийство, становится правдоподобным. Если бы талантливый Писарев не погиб в возрасте двадцати шести лет, возможно, что он после второго духовного кризиса… обогатил бы русскую литературу более значительными произведениями, чем все написанное им в крепости». (Лосский, 1957. с. 63–64.)

«Еще один из строя выбыл вон, / Где уж итак ряды не слишком тесны. / Мир памяти скончавшегося – он / Писатель был талантливый и честный». (Курочкин В. С. «На могиле Д.И. Писарева», 1868.)

Преморбидная картина складывается из астенической конституции, сочетающейся с преждевременным психическим развитием, и аффективных колебаний в подростковом возрасте. В 1859 г. развивается классическая картина шизофренического приступа, протекающего с бредом инсценировки, нигилистическим бредом и элементами парафре-нии. Затем, как следствие, развивается постшизофреническая депрессия с повторными суицидальными попытками, приведшими, в конце концов, к преждевременной гибели. Вполне вероятны повторные приступы прогредиентно протекающего эндогенного процесса во время тюремного заключения, так как после освобождения Писарев «стал переживать глубокий упадок сил». Приступы психической болезни не затрагивали в начальном периоде интеллект, а возможно даже стимулировали творческий процесс, т. к. обличались «каким-то извращенным эстетизмом».

ПИСЕМСКИЙ АЛЕКСЕЙ ФЕОФИ-ЛАКТОВИЧ (1821–1881), русский писатель и драматург.

«…У него был с детства непреодолимый страх к собакам, как у иных бывает к мышам, паукам и разным животным…» (Рамазанова, 1970, с. 85.)

«Ребенок, унаследовавший от матери ее нервозность, рос свободно и независимо. “Учиться меня особенно не нудили, да и сам я не очень любил учиться; но зато читать, особенно романы, я любил до страсти: до четырнадцатилетнего возраста я уже прочел – в переводе, разумеется, – большую часть романов Вальтера Скотта, “Дон-Кихота”, “Фоблаза”, “Жильбаза”, “Хромого беса”, “Серапионовых братьев” Гофмана, персидский роман “Хаджи-Баба”; детских же книг я всегда терпеть не мог и, сколько припоминаю теперь, всегда их находил очень глупыми”. Об образовании его заботились мало, “наставники у меня были очень плохи, и все русские”». (ГорнфельдА., CD Брокгауз и Ефрон.)