Текст книги "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 113 страниц)

«Несмотря на уединенную замкнутость и отшельническую жизнь Людвига, общество стало замечать в короле много странностей, которые скоро установили мысль о ненормальности его умственных способностей… Сумасшествие короля развилось у него не сразу, а постепенно и мало-помалу… Увлекаясь образами и представлениями своей фантазии, король больше и больше падал в умственном отношении, что, в свою очередь, еще больше способствовало усилению мечтательности и игре фантазии… Дием он спал, а ночью бодрствовал… На придворных обедах устраивали сервировку стола так, чтобы сидящие за столом были скрыты вазами и цветами, дабы король не мог видеть присутствующих. Последние годы жизни Людвиг сидел в государственном совете заслоненный экраном и последний секретарь совета никогда не видел короля в лицо… Многие приказания король издавал сквозь двери, и подчиненные, в знак понимания и готовности исполнения воли повелителя, должны были ответить стуком в дверь… Наряду с этим Людвиг II страдал страшными головными болями, особенно в затылке, и часто прибегал к помощи льда. Много также проглотил король хлоралгидрата, желая избавиться от упорных бессонниц. Бывали случаи, что у Людвига наступали приступы мускульного бешенства: он скакал, плясал, прыгал, рвал на себе волосы и бороду, другой раз он, напротив, оцепе-невал и стоял часами неподвижно на месте. К этому присоединялись иллюзии и галлюцинации. Король слышал голоса и видел видения… Король заказывал обеды на 20 и более сотрапезников. Обедал он один, но пища подавалась всем тем невидимым лицам, для которых поставлены были приборы за королевским столом. Кого именно приглашал король – это вскоре обнаруживали таинственные разговоры, которые он вел с пустыми приборами. В его воображении за этими приборами сидели знаменитые личности времен Людовика XIV… Назначена была комиссия из четырех выдающихся психиатров, которая 9 июня 1886 г. дала следующее заключение: 1. Его Величество страдает резко развитой формой душевного расстройства, известной под именем paranoia. 2. Вследствие слишком большой давности и запущенности болезни в течение многих лет болезнь Его Величества должно считать неизлечимой, причем исходом болезни может быть только слабоумие. 3. Такая болезнь уничтожает свободу воли, и дальнейшее вмешательство короля в государственные дела будет только мешать управлению королевством. Это состояние душевной деятельности короля является пожизненным». (Ковалевский, 1995, с. 496–500, 507–508.)

«В смысле влияния на поведение особенно интересны те случаи, в которых безумные мысли и вытекающие из бредовых фантазий желания более или менее полностью осуществляются в жизни, не встречая препятствий благодаря исключительному положению пациента. В этом случае заслуживает внимания история заболевания баварского короля Людвига, происходившего из очень дегенеративной семьи Виттельс-бахов. Он в течение ряда лет страдал шизофренией с большим количеством бредовых идей величия и преследования, которые не мешали ему некоторое время оставаться патроне. Бред преследования и страх людей привели к тому, что он целые месяцы проводил в одиночестве или, по крайней мере, не видя ни одного лица. Пища его подавалась на столе, который с помощью отдельного механизма выдвигался из-под пола. Приближенные, являясь к нему на прием, должны были надевать маски. Когда он посещал придворный театр, то в последнем'не должно было быть других зрителей, кроме него. Сам он сидел в закрытой ложе, причем ни со сцены, ни из зрительного зала не видно было, находится в своей ложе король пли нет. Артисты должны были играть в пустом театре, не будучи уверены, что у них имеется хотя бы один зритель. Для короля-шизофреника был построен по его указаниям уединенный замок, на свинцовой крыше которого было устроено озеро, на нем плавал искусственный лебедь, на который садился король, воображавший себя Лоэнгрином²¹'. Такие резкие расстройства не мешали, однако, больному сохранить достаточную ориентировку и даже хитрость. Это видно из того, что он, покончив жизнь самоубийством при недостаточно выясненных обстоятельствах (видимо, утонул в озере), погубил вместе с собой своего лейб-медика, известного психиатра Гуддена». (Гиляровский, 1935, с. 294–295.)

«Людовик так никогда и не женился. Мало того: нет ни одного указания во всех имеющихся о нем известиях на близость его с какой бы то ни было женщиной. Общее мнение врачей, лечивших Людовика, считает это обусловленным разными физиологическими причинами». (Александрова, 1911. с. 57.)

«Его антипатия к женскому полу была такой сильной, что он не желал видеть женщин вблизи себя. С другой стороны, о его склонности к мужчинам было уже хорошо известно до начала душевного заболевания. Сомнения в его гомосексуальности вряд ли основательны». (Moll, 1910, с. 34.)

«По своей истинной природе Людвиг был гомосексуалистом. Ему были близки молодые люди, главным из которых многие годы был принц Пауль фон Турн унд Таксис». (Грин, 1997, с. 367.)

«Тяжелый нарцистический психоз. Онанизм. Гомосексуальность. Шизофрения». (Landauer, 1930, с. 268–269.)

«Тяжелая бионегативная, сексуально-ненормальная, гомосексуальная, экзальтированная и чудаковатая личность». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 454.)

Положение монарха настолько исключительно в личностном плане, что даже течение психического расстройства может приобретать у него весьма своеобразный характер. В обычных условиях параноидному больному вряд ли удалось так «развернуться» и так ярко проявить все стороны своей психической патологии. Он был бы гораздо раньше ограничен в своих действиях и поступках. Патография Людовика П позволяет предположить наличие у короля параноидной формы шизофрении. Примечателен также факт официального психиатрического освидетельствования царствующей особы врачами с последующей, так сказать, «трудовой рекомендацией».

ЛЮДОВИК XI (1423–1483), король Франции с 1461 г. из династии Валуа, сын Карла VIF⁸.

«Его беспокойный характер и сидевший в нем дух интриги обнаружились уже в ранней юности, когда он несколько раз восставал против отца и в конце концов должен был бежать во Фландрию к герцогу Бургундскому». (Дживе-легов, ЭС Гранат, т. 27, с. 523.)

«У Людовика XI меланхолическое состояние развилось еще с юношества в виде мрачной сосредоточенности, грубой и отталкивающей серьезности, крайне сурового и вспыльчивого характера, стремления к уединению, косого взгляда, застенчивого смущения коварной души». (Пинель, 1898, с. 28.)

«Сделавшись полновластным королем… Людовик стал опасаться за свою власть и поселился в уединенном замке Плесси-де-Тур, где жил как в тюрьме, никому не доверяя. Народная молва распускала про Людовика и его прислужников – цирюльника Оливье и Тристана Пустынника – самые ужасные слухи. Король окружил себя астрологами, боялся смерти, посылал богатые пожертвования в церкви…» (ЭС Брокгауза, п/т. 35, с. 227.)

«Последние годы жизни Людовик провел, запершись в своем замке Плес-си-де-Тур, где его днем и ночью окружали верные шотландцы. Сохранилось много преданий о мрачных застенках этого дворца. Людовик всегда получал удовольствие, наблюдая за тяжкими страданиями своих узников. К старости его жестокость еще усилилась. Впрочем… он сам страдал от страха не меньше своих врагов и фактически подверг себя добровольному заключению в стенах своего неуютного жилища. Перед смертью он впал в такую подозрительность, что не решался даже выходить во двор и ежедневно менял и переставлял с одной должности на другую своих слуг. Лишь немногие из приближенных допускались к королю. Сын его, дофин Карл, не видел отца несколько лет». (Рыжов, 1999, с. 327.)

«Несмотря па то, что он был выдающимся королем… Людовик XI был невротиком, жертвой маний. Намекают, что у него была предрасположенность к эпилепсии». (Грин, 1997, с. 143.)

Королю, тем более царствующему в Средние века, было, видимо, вполне естественным опасаться за свою жизнь. Однако не у каждого из них параноидные черты появлялись в юности и с годами нарастали в течение всей довольно продолжительной жизни, как это имело место у Людовика XI. И не у всех подозрительность достигала столь выраженной степени. Поэтому вполне возможно предположить наличие у короля параноидного расстройства личности.

ЛЮДОВИК XV (Louis Le Bien-Aime, Людовик Возлюбленный) (1710–1774), король Франции с 1715 г. из династии Бурбонов. Содержал вереницу любовниц (Помпадур, Дюбарри), которые разорили страну. Девизом царствования стала его фраза: «После нас хоть потоп».

«У него были слабые нервы, он… часто впадал в меланхолию или депрессию… Было еще и другое, что мешало ему полностью занять позицию “абсолютного” монарха наподобие его прадеда²¹⁹: его от природы очень сильная и увеличившаяся в годы детства и юности застенчивость, боязнь людей и страх перед публичными выступлениями. На них “король всегда был как парализованный” и не мог, как подчеркивает современник…, из-за своей робости “прочесть даже четырех предложений”… Этот интеллигентный, проницательный монарх постоянно сомневался в себе. Недостаток уверенности сковывал его ценные качества». (Гартманн, 1997, с. 298–299, 301, 303.)

«Бездарный и легкомысленный правнук Людовика XIV не любил утруждать себя государственными делами, предпочитая общество бесчисленных фавориток, в чьи алчные руки текли миллионы из государственной казны… В 1757 г. Людовик XV был ранен неким Дамьеном, после чего стал совершенно невыносим. Он целиком сосредоточился на своих любовных утехах. Его дворец превратился в очаг разнузданного разврата… Тайные агенты короля рыскали по городам и селам, отлавливали десяти-двенадцатилетних девочек и поставляли их в “Олений парк”. По оценкам современников, через этот павильон прошло от 6 до 7 тыс. малолетних детей… Старея, он становился еще более несносным. Им овладела патологическая жадность, странным образом сочетавшаяся с миллионными тратами на любовниц… Умер, заразившись ветряной оспой от крестьянской девочки, доставленной по его требованию в “Олений парк”». (Черкасов, 1991, с. 18–20, 27.)

Гиперсексуальность с одинаковым успехом может сочетаться как с высоким (во всяком случае, незаурядным) интеллектом, так и с невысоким. Вытекающие из такого симбиоза последствия зависят от положения данного лица. Если это монарх, то Людовика XV, после которого осталась пустая государственная казна, можно противопоставить, например, Екатерине II (см.).

ЛЮТЕР (Luther) МАРТИН (1483–1546), глава бюргерской Реформации в Германии (1517), основатель немецкого протестантизма (лютеранство); реформатор немецкой культуры. Перевел на немецкий язык Библию и установил отличающийся от традиционного католического порядок богослужения.

Наследственность

«Отец и мать отличались крайне крутым и жестоким характером… применяли телесное наказание слишком часто и в жестокой форме и по пустячным поводам». (Сегалин, 1925а, с. 49.)

Общая характеристика личности

«Мои родители обращались со мной одень сурово, и от этого я сделался очень робок. Отец высек меня однажды так больно, что я его возненавидел, стал от него убегать, и много времени прошло, пока я опять с ним сжился. Однажды из-за ничтожного пустяка мать высекла меня до крови… Однажды я за одно утро, до обеда, был высечен пятнадцать раз подряд… Суровая и строгая жизнь, которую вела моя мать, была причиной того, что я ушел в монастырь и сделался монахом». (Лютер, 1950, с. 106.)

«Первой подсознательной реакцией Лютера на унижения был “уход”: он замкнулся в себе, сник и перестал учиться, за четыре года едва одолев два класса». (Гарин, 19946, с. 139.)

«В его пылкой душе скопилось столько напряженных сомнений и столько тревожной, религиозной экзальтации, что он чувствовал себя бессильным побороть обычным путем. Он должен был обратиться к очищающей силе подвига. Он надеялся, что монастырская келья даст успокоение его встревоженной совести, как давала его в Средние века. Но времена были не те… Лютер много подвергал истязанию свою неспокойную плоть и еще более свое непокорное, мятежное “Я”. Все было напрасно». (Дживелегов, ЭС Гранат, т. 27, с. 543.)

«В июле 1505 года Лютер “оставляет мир”. Он выбирает монастырь августинцев – известный особой строгостью уставов. Свои послушнические обязанности Лютер исполняет с тем же упорством, с каким его отец выбивался из бедности… Он подвергал себя всевозможным лишениям, умерщвлял плоть, проводил ночи в молитве, по целым дням не принимал пищи, испытывал на себе всяческие истязания, на которые были так изобретательны Средние века». (Соловьев, 1991, с. 73.)

«Три молодых современника Лютера… сообщают о том, что однажды (в то время он уже разменял третий десяток) он неожиданно упал на хорах в монастыре в Эрфурте, неистовствуя как одержимый и ревя бычьим голосом… Упомянутые свидетели считают, что молодой Лютер был одержим бесами (характерный в Средневековье “пограничный” религиозно-психиатрический случай), и сам выказал эту одержимость <…> Датский психиатр д-р Пауль Й. Рейтер приходит к однозначному выводу, что припадок на хорах представляет собой явление острейшей психопатологии. В лучшем случае он согласен рассматривать это событие как относительно мягкий эпизод истерии; но даже в таком случае он оценивает его как симптом стабильного, неотвратимого “эндогенного” процесса, который кульминировал у Лютера в его сороковые годы в явный психоз». (Эриксон, 1996, с. 50, 56.)

«Лютер приписывал свои физические страдания и сновидения дьявольскому наваждению, хотя все описанные им недуги доказывают, что они были вызваны нервным расстройством. Напр., он нередко жаловался на ужасное удушье, причиняемое ему разгневанным божеством. В 27 лет с ним начали делаться головокружения, головные боли, шум в ушах, что повторялось потом у него довольно часто, особенно во время путешествия в Рим. Кроме того, Лютер страдал галлюцинациями всегда одного и того же содержания, что может быть обусловливалось постоянным уединением. Вот как описывает он их: “Когда в 1521 году, я находился на своем Патмосе – в комнате, куда никто не входил, за исключением двоих слуг, приносивших мне пищу, то услышал однажды вечером, лежа в постели, что орехи начали шевелиться в мешке и выскакивать из него, стукаясь в потолок около моей кровати”». (Ломбро-зо, 1892, с. 148.)

«Другой автор приводит следующие слова Лютера: “Я проснулся среди ночи. Мне явился сатана. Я был поражен ужасом, был покрыт холодным потом и дрожал. Сердце мое готово было разорваться. Дьявол разговаривал со мною. Он говорил таким страшным голосом, что кровь застывала в моих жилах”». (Винслов, 1810, с. 146.)

«У Лютера мы видим резко выраженное чувство неполноценности, депрессии, сильные страхи, постоянную неуверенность при принятии решений и почти навязчиво-невротическое цепляние за традиционные символы. Наряду с этим у него присутствуют почти мужицки здоровая витальность, большая речевая выразительность, победоносный юмор, устойчивость в ситуациях личной опасности, чисто физическая импозантность и работоспособность в смысле литературной продукции». (Kretschmer, 1931, с. 162.)

«Психоорганического психоза нет, скорее всего – преждевременное постарение и присоединившийся алкоголизм. Вследствие этого усилились существующие параноидные черты характера… Маниакально-депрессивный психоз… отнюдь не лишил его ореола гения, а явился существенным составным элементом данного обстоятельства и превратил его в великого вождя Реформации. Без психопатического расстройства Лютер едва ли стал бы гением». (Reiter, 1941, с. 553–554, 566, 574.)

«Циклоидная бионегативная личность с чрезмерной эффективностью, доходящей до легкой циклофрении, которая иногда (напр., в 1527 г.) переходила границы психопатичности вплоть до душевного заболевания. Много гипоманиакальных черт характера, вероятно легкие фазы. Иногда видения, псевдогаллюцинации. Лютер представляет собой доказательство всемирно-исторического значения бионе-штивности». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 459.)

«Циклофрения». (Berkhan, 1881. с. 798.)

«Циркулярный психоз». (Hausrath, 1904/5, с. 574.)

Особенности творчества

«Если мне скажут, что завтра наступит конец света, то еще сегодня я посадил бы дерево»

Лютер

«…В отличие от абсолютного большинства циклотимиков, периодически впадающих в депрессию, Лютер проявлял необычайно высокую работоспособность даже в периоды спадов, обычно бесплодных у других гениев, можно даже сказать, что большая часть его гениальных идей была результатом этой маниакальности” – сверхнапряженных ночных бдений в наикризиснейшие моменты жизни». (Гарин, 19946, с 175.)

«Мы полагаем, что эта способность к творческой работе даже в состоянии шубокой депрессии является одной из характерных особенностей именно подагрических циклотимиков». (Эфроим-(ои, 1998, с. 182.)

«Лютер, сообразно своему сангвиническому характеру, боролся за синтон-но-полнокровное христианство (лютеранство)». (Бурно, 1999а, с. 51.)

Если обратиться к психиатрическому диагнозу, то есть основания предположить у Лютера истерическое развитие личности со специфическими субпсихотическими эпизодами, что подтверждается наличием религиозной экзальтации, истерических припадков и галлюцинаций религиозного содержания. По-своему может быть интересна и попытка психоаналитического подхода. Не найдя любви у родителей, Лютер обращается к Папе (отцу) и церкви (матери), стремясь найти у них отсутствовавшие в детстве заботу и ласку. Но католические догматы его не удовлетворили. Однако если он не имел возможности изменить своих родителей, то вполне мог попробовать реформировать церковь. И только достигнув своей цели, т. е. создав новое вероисповедание, отвергающее саму необходимость церкви и духовенства при обращении человека к Богу, Лютер достиг внутреннего удовлетворения и согласия. Таким образом, он доказал (в первую очередь, разумеется, самому себе), что можно реализовать себя и стать счастливым БЕЗ родителей.

ЛЯДОВ АНАТОЛИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ (1854–1914), русский композитор, дирижер и педагог. Профессор Санкт-Петербургской консерватории (с 1886 г.).

«Беспорядочная жизнь отца, “богемная” обстановка в доме, отсутствие настоящей родительской ласки, заботы, любви (Лядов в возрасте шести лет потерял мать), неустроенность и хаотичность быта – все это не только не способствовало планомерному развитию юного музыканта, но, напротив, формировало в нем некоторые негативные психологические черты, например внутреннюю несобранность, пассивность, безволие, впоследствии отрицательно влиявшие на весь творческий процесс композитора… В свою личную жизнь Лядов никого не допускал. В этом плане весьма характерным для него оказался факт сокрытия от друзей своей женитьбы в 1884 году… С молодых лет формировалось у Лядова и то характерное скептическое мировоззрение, которое к концу жизни приняло пессимистическую окраску. В лядовс-кой переписке все время ощущается неудовлетворенность жизнью, собой, своим творчеством. Почти в каждом письме пишет он о скуке, тоске, которая мешает ему сосредоточиться как на работе, так и на отдыхе. Повсюду, где бы он ни находился, его преследуют грустные мысли, предчувствия “рокового конца”, с годами усугублявшиеся». (Самин, 1999, с. 361, 163.)

«Подобно улитке он уходил в свои фантазии и размышления, абстрагируясь от окружающего мира. Музыкальным выражением пребывания в атмосфере утонченных художественных переживаний явилась симфоническая картина “Волшебное озеро”… В последние годы Лядов тяжело болел, жил в уединении, выбрав его как надежный щит от своей эпохи». (Дымова, 20016, с. 181–182.)

Весь эмоциональный спектр личности А.К. Лядова от «скептического мировоззрения» с «пессимистической окраской» до ощущений тоски и скуки, неудовлетворенности собой и своим творчеством, постоянные мысли о «роковом конце» характеризуют его как дистимическую личность. В данном случае можно говорить как о дистимии (депрессивном неврозе), так и о рекуррентном депрессивном расстройстве.

М

МАГЕЛЛАН (Магальяйнш) (порт. Magalhaes, исп. Magallanes) ФЕРНАН (ок. 1480–1521), португальский мореплаватель, экспедиция которого совершила первое кругосветное плавание. Дал практическое свидетельство шарообразности Земли. Убит на Филиппинских островах в схватке с местными жителями.

«Как ни мало мы о нем знаем, одно остается бесспорным: этот низкорослый, смуглый, ничем не обращающий на себя внимания молчаливый человек даже в самой малой степени не обладал даром привлекать к себе симпатии. Король – неизвестно почему – всю жизнь питал к нему неприязнь… и даже верный его спутник Пигафетта должен признать, что офицеры просто ненавидели Магеллана… Он не умел улыбаться, расточать любезности, угождать, не умел искусно защищать свои мнения и взгляды. Неразговорчивый, замкнутый, всегда окутанный пеленой одиночества, этот нелюдим, должно быть, распространял вокруг себя атмосферу ледяного холода, стеснения и недоверия, и мало кому удалось узнать его даже поверхностно… Однажды принятое решение Магеллан никогда не воплощает в жизнь мгновенно и необдуманно. Как ни скуден свет, проливаемый описаниями современников на его характер, одно, и притом существенное, качество, несомненно, отличает его во все периоды его жизни: Магеллан прекрасно умел молчать. По природе терпеливый и необщительный, даже в суматохе походной жизни державшийся тихо и обособленно, Магеллан все продумывал в одиночестве». (Цвейг, 1996, с. 410, 414.)

Немногословное, но яркое описание характерных черт Магеллана позволяет с достаточной долей уверенности говорить о нали-чииунего шизоидного расстройства личности. Его характеристика полностью соответствует критериям этого патологического состояния: эмоциональная уплощен-ностъ и дистанцированностъ от окружающих; сниженная способность к выражению теплых чувств; постоянное предпочтение уединенной деятельности; отсутствие близких друзей и нежелание их заводить.

МАЗАЧЧО (Massaccio) (наст, имя и фам. Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи) (1401–1428), итальянский живописец. Представитель флорентийской школы, один из основоположников реалистического искусства Возрождения.

«Человеком он был весьма рассеянным и очень беспечным, подобным тем, у кого вся дума и воля сосредоточены лишь на вещах, имеющих отношение к искусству, и кто мало обращает внимания на себя и еще меньше на других. И так как он никогда и никак не хотел думать о житейских делах и заботах, в том числе даже о своей одежде, и имел обыкновение требовать деньги у своих должников лишь в случае крайней нужды, то вместо Томмазо, каково было его имя, его все звали Мазаччо, однако не за порочность, ибо от природы он был добрым, а за ту самую рассеянность, которая не мешала ему с такой готовностью оказывать другим такие услуги и такие любезности, о которых и мечтать не приходилось». (Вазари, 1992, с. 70.)

«…Его и прозвали Мазаччо (ит. – мазила), но он был уважаем товарищами». (Персианова. 1968, с. 11.)

«Среди представителей художественной богемы во Флоренции Мазаччо был чем-то вроде белой вороны. Нескладный, рассеянный, вечно о чем-то задумывающийся, способный целыми минутами оставаться без движения, с полуоткрытыми губами и устремленным в пространство взглядом синих глаз, Мазаччо недаром получил прозвище Чудного. Жизнь совершенно не задевала его своей практической стороной. Жил он уединенно с братом и со старухой матерью, в веселых пирушках товарищей участия не принимал; любовных приключений никто за ним не знал… Современников приводил в недоумение этот юноша, который казался им не от мира сего. Между тем никто не умел так наблюдать и так проникнуть взором в окружающий мир, как Мазаччо». (Дживелегов. 1998. кн. 1. с. 126–127.)

«Внезапная смерть гениального художника в столь молодом возрасте вызвала толки о том, что он был отравлен из зависти. Эту версию и сообщает Вазари». (Персианова, 1968, с. 14.)

Среди живописцев часто встречаются эмоционально неустойчивые личности, и Мазаччо на этом фоне действительно выглядит «белой вороной». Он, скорее всего, относился к той категории лиц, которых психиатры квалифицируют как «шизоидное расстройство личности». Они характеризуются замкнутостью, склонностью к аутистическому фантазированию, погруженностью в свой внутренний мир. Это т. н. интроверты, которые с трудом усваивают общепринятые нормы поведения и выглядят людьми «не от мира сего». Талантливый шизоид, живущий своим увлечением, способен достигнуть в нем очень больших успехов.

МАЙ (Мей) (Мау) КАРЛ (1842–1912), немецкий писатель, автор популярных «индейских» приключенческих романов.

«…Яркий пример сочетания богатой фантазии и истерической структуры личности… До начала писательской деятельности более семи лет отсидел в тюрьме, отбывая наказание за кражи, грабежи со взломом и различные жульнические махинации. В 38 лет он в последний раз был в тюремном заключении… Мей, став писателем, продолжал свои авантюристические выходки, правда, теперь в них не было уголовного элемента. Например, к своему литературному псевдониму он присоединял громко звучащие имена с дворянскими титулами. Эти псевдонимы он увенчал званием доктора наук, которое впоследствии даже, так сказать, материализовал, приобретя за деньги диплом доктора в одном из американских университетов… Особенное возмущение у противников Мея вызывает одновременное опубликование им благочестивых рассказов (“Рассказы о Богоматери”) и бульварных романов с непристойным содержанием… Вершиной наглого обмана Мея можно считать цитируемое… письмо. В нем… сказано: “Я говорю и пишу: по-французски, английски, итальянски, испански, гречески, латински, еврейски, румынски, по-арабски – на 6 диалектах, по-персидски, по-курдски – на 2 диалектах, по-китайски – на 6 диалектах, по-малайски, на языке нанакуа, на нескольких наречиях сиу, апашей, команчей, суаки, ута, киова, а также кечумани, затем на трех южноамериканских диалектах. О лапландском упоминать не стану. Сколько рабочих ночей мне это стоило? Я и сейчас не сплю по 3 ночи в неделю: с 6 часов вечера в понедельник до 12 во вторник, точно так же со среды на четверг и с пятницы на субботу…” Здесь с полной уверенностью можно говорить о pseudologia phantastica²²⁰ в психиатрическом смысле слова… Он вообще охотно переписывался с читателями, но, кроме того, создавал себе рекламу, публикуя читательские письма, которые сам же сочинял… Таким образом, творческая деятельность не положила конец авантюризму Мея, напротив, он продолжал свои проделки, но теперь уже в новом и оригинальном писательском жанре… Я нисколько не сомневаюсь в том, что развитию писательского таланта Карла Мея в большой мере способствовала его принадлежность к демонстративному типу людей. Акцентуированность личности привела в этом случае к миллионным тиражам его книг, к переводу романов К. Мея на множество языков». (Леон-гард, 1981, с. 58–61.)

В заключении с жадностью читал различную литературу. После своего последнего освобождения в 1874 Май стал сочинять короткие новеллы, которые были преобразованы в последовательную форму в различных периодических изданиях. (CDBritannica 2000).

Личность, акцентуированная по демонстративному типу, сама становится своим героем. Внимание окружающих привлекается к своей персоне всеми возможными способами: от жульничества и неуемной лжи до безграничного фантазирования. А если такой человек обладает хотя бы незначительной литературной одаренностью, то ему легче будет добиться широкой (пусть и недолговечной!) популярности. Истерические грани личности позволяют сверкать даже слабым искрам таланта подобно огненным фейерверкам.

МАЙЕР (Mayer) ЮЛИУС РОЁЕРТ (1814–1878), немецкий естествоиспытатель. Первым сформулировал закон сохранения энергии (1842).

Наследственность

[Отец] «…человек чрезвычайно легко возбудимый, гневливый и вспыльчивый из-за пустяков <…> в отношении психики представлял из себя тип из группы циклоидных. [Мать]…девушкой перенесла паралич половины тела (гемиплегия), отчего у ней остались постоянные жалобы в походке; психически была особа со странностями и эксцентричностями, также легко возбудима, вспыльчива по пустякам и недалекая в смысле одаренности. По-види-мому, истерическая особа. [Братья]…старший и младший также чрезвычайно легко возбудимы, гневливые и вспыльчивые по пустякам – представляли из себя циклоидные типы». (Сегалин, 1925а, с. 62–63.)

К вопросу о психическом заболевании

«…В юности он боялся с ума сойти и мучился часто мыслями о самоубийстве. В Tubingen’e, будучи студентом последних семестров, он принял участие в образовании тайной студенческой корпорации… за что его как соучастника запрещенного общества осудили на год… В предварительном заключении он отказался от пищи… В своем заключении к университетскому начальству врач извещает, что Майер, хотя и не вполне душевно больной, но находится в таком состоянии, которое легко может перейти в душевное заболевание… По окончании медицинского факультета Майер в качестве корабельного врача предпринимает путешествие в Ост-Индию в колониальные владения голландцев с целью остаться в этих колониях несколько месяцев… Когда Роберт Майер прибыл с пароходом к месту назначения, он, вместо первоначального плана остаться в Индии на продолжительное время, нарушает договор службы и с этим же пароходом возвращается обратно… В истории болезни Майера у Landerer’a… отмечается, что, вероятно, в этом морском путешествии и кроется причина, давшая впоследствии толчок развитию душевной болезни. Сам Майер отмечал, что во время морского путешествия он был подвержен острому психическому заболеванию с делириозным бредом, которое продолжалось целыми днями, для чего пускались в ход самые энергичные кровопускания… Во время обратного путешествия Майером сделано было его великое открытие. По возвращении на родину в начале 1841 г. он, по-видимому, оправился настолько от своей болезни, что занялся врачебной практикой в Heilbronn’e и на следующий год женился… Самые тяжелые приступы психической болезни для Майера начались с

1850 года, когда он внезапно выбросился из окна (30-го мая). С осени

1851 года приступы возбуждения у Майера стали сильнее повторяться и именно, как это Weyrauch отмечает, стали чаще и почти что с правильными интервалами. Так как в начале апреля

1852 года опять возобновился приступ в весьма резкой форме, за которым не последовало настоящего успокоения, то Майер решил сам лечь в лечебницу для нервных и душевнобольных Кеппеп-burg’a… В этой же лечебнице Майер впоследствии находился несколько раз (в 1856,1865 и 1871 годах)… Ремиссии, имевшие депрессивный характер вначале, позднее стали носить характер маниакальный, сопровождавшийся веселостью, самодовольным настроением и пр. В состоянии буйства приходилось применять по отношению к нему меры стеснения (“смирительнуюрубашку”), ввиду большой опасности для его жизни (склонность к агрессивным действиям, опасность выскочить из окна)… Спиртные напитки, которыми он чрезмерно злоупотреблял, способствовали ухудшению его болезненного состояния. В большинстве случаев все это у него успокаивалось само собой. В тех же случаях, где успокоения не наступало (а такие случаи бывали неоднократно), он сам или по уговору родных и друзей отправлялся в лечебницу… В промежутках между ними он остается слегка возбужденный и раздражительный. В общем, картина его болезни характеризуется следующими данными: на фоне длительного гипоманиакально-го состояния, время от времени Роберт Майер подвержен приступам чрезвычайного психического возбуждения, сопровождающегося двигательным возбуждением, доходящим до буйства… Из всех выше приведенных данных вытекает, что Роберт Майер страдал маниакально-депрессивным психозом». (Сега-лин, 1928, с. 12–14, 16, 18–19. 21.)