Текст книги "Война сердец (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 99 страниц)

– А ты знаешь, выродок, что эта женщина моя? И любит она меня, – процедил Салазар. От ярости у него ходили желваки, и он так обнял Эстеллу, что она чуть дух не испустила.

– Это не имеет значения, – угрожающе выпятив грудь, Данте подходил всё ближе. В груди образовались пустота и невыносимое чувство обречённости, бескрайнее как океан. – Любит ли она тебя или кого-то ещё, это не дает тебе права её мучить. Отпусти её.

– Чёрта-с два! Она моя, моя, это моя женщина! Я её люблю, и я никому её не отдам! – и Салазар припечатал Эстеллу спиной к ближайшему зеркалу.

Хлоп! Эстелла и крикнуть не успела – оттуда вылезли зелёные, утыканные мелкими листочками, стебли некого растения, и обвили её всю с головы до ног. Данте буквально затрясло от ненависти. Он должен спасти Эстеллу, вырвать её из лап этого чудовища!

– Кстати, отдай мне перстень! – потребовал Салазар тоном инфанта.

– Зачем?

– Потому что он мой!

– Твой? Насколько я помню, перстень принадлежит Тибурону, Брухо или как там его, этому мерзкому старикашке.

Салазар так загоготал, что чуть не пробил в полу дыру, крутанувшись вокруг себя на каблуке. Длинный плащ со свистом повторил траекторию за ним.

– А я по-твоему кто? – щёлк! Он щёлкнул пальцами. Утонув на миг в серебряном дыму, вынырнул в уже знакомом Данте облике Тибурона.

Эстелла, у которой рот был закрыт дурацким растением, только глазами похлопала. Значит, этот человек не похож на Данте – это тот самый дед, который их обвенчал. Ныне он выглядел моложе – морщины и борода у него отсутствовали, а седые волосы были увязаны в хвост. Получается, он лишь принял облик Данте. А она ещё что-то испытывала к нему. Фу-у-у! Эстелла ощутила отвращение, как в грязи извалялась. Старый дегенерат, строящий из себя юношу! Гадина!

– Видел? Доволен? – сказал колдун низким баритоном и, щёлкнув пальцами, снова обернулся в Салазара. – В зависимости от ситуации я меняю облик, – сообщил он весело. – Сейчас я предпочитаю выглядеть объектом, желанным для дам, – он усмехнулся, кольнув взглядом Эстеллу – у той были злые глаза. – Но что-то мы отвлеклись. Лучше верни мне перстень, не беси меня.

– А не много ли ты хочешь? И перстень тебе, и Эстеллу тебе. Мне кажется, тебе надо умерить аппетит и выбрать что-то одно. Мы могли бы поторговаться. Я отдам перстень, если ты отпустишь Эстеллу, – в ярких глазах Данте вспыхнуло нечто необъяснимое, печальное и решительное.

И Эстелла вспомнила тот страшный день на Пласа де Пьедрас, когда Данте едва не казнили. Там, во всеуслышание произносил он слова, которые людям явно не нравились, но был он так прекрасен, что она им залюбовалась. Сейчас Данте был таким же: красивым, гордым, сильным. В его голосе сквозила тоска, но с ней вместе и отчаянное упрямство, попытка вырвать Эстеллу из лап врага. И Эстелла расплакалась. Он всегда её защищал, всегда приходил на помощь, готов был умереть за неё. Единственный мужчина из всех. Остальные только её мучили. Да, сердце её не ошиблось. Данте достоин, достоин её любви, как никто другой.

– Решай что тебе дороже: Эстелла или этот дурацкий артефакт, – Данте с вызовом скрестил руки на груди. – Давай заключим сделку.

– Не собираюсь я заключать с тобой сделок! – взбеленился Салазар. – Перстень я тебе одолжил на время, чтобы спасти твою никчёмную жизнь, когда эта дура Клариса надоумила Эстеллу пырнуть тебя мечом. Так что ты должен меня благодарить за мою доброту. Я вытащил тебя с того света. Не в первый раз, кстати. Но что-то я не слышу слов благодарности. Верни мне перстень! Он мой! И Эстелла моя, я люблю эту женщину и не собираюсь её терять! Всё, всё, что есть в этом доме – моё! – Салазар широким жестом обвёл комнату, но лицо его исказил страх, неподдельный, искренний страх, когда он взглянул на Эстеллу. Та, по-прежнему примотанная стеблями к зеркалу, не сводила с Данте влюблённых глаз.

– Данте, прошу тебя, уйдём отсюда, – тихо взмолилась Йоланда. Она наблюдала за этой сценой, стоя возле единорога, что закрывал её собой.

– Умолкни! – грубо огрызнулся Данте. – Проваливай куда хочешь, я тебя не держу! Без Эстеллы я никуда не уйду! Так что? Тебе нужен перстень? Да или нет? – сняв украшение с пальца, Данте поиграл им, подбрасывая на ладони и дразня Салазара. У того глаза чуть из орбит не выпали от бешенства, пока перстень, сияя, прыгал у Данте в руках. – Отпусти Эстеллу и разойдёмся миром. Тем более она тебя не любит.

– Она любит, любит меня! – вскричал Салазар – раз, и, воткнув когти себе в щёки, расцарапал их в кровь. Раны следом и исчезли под воздействием его магии, но, очевидно, что он переставал владеть собой. – Поверить не могу, неужто ты ещё на что-то надеешься, жалкий выродок, а? Ты думаешь, что нужен ей? Посмотри на себя и на меня и сравни нас: ты считаешь, что из нас двоих она выберет тебя? А-ха-ха-ха! Не смеши меня, чучело неграмотное! Погонщик скота и аристократка! Хороша парочка!

– Я знаю, что Эстелла меня не любит, – жёстко отрубил Данте. – Но это не имеет значения. Тебя она тоже не любит, это заметно по её лицу, – он скользнул по Эстелле отрешённым взглядом. – Неужели ты не видишь, что она плачет? Нельзя заставить женщину любить себя, причиняя ей боль и доводя до слёз. Она любит Маурисио Рейеса, и ни ты, ни я не можем это изменить.

Эстелла замотала головой так, что у неё мушки перед глазами полетели. Она попыталась крикнуть, но дурацкое растение закрывало ей рот, и она вцепилась в него зубами, чтобы перегрызть стебель.

А Салазар покатывался от хохота.

– Маурисио Рейеса? А-ха-ха-ха! Да ты совсем болван, как я погляжу! Как можно любить труп? Этот человек давно сдох! Я убил его своими руками!

Данте перевёл ошарашенный взгляд с Салазара на Эстеллу. Теперь ясно, почему она в таком состоянии – она оплакивает смерть Маурисио.

– И ты смеешь говорить, что любишь её? – с болью усмехнулся Данте. В груди так всё горело, будто в неё налили раскалённого железа. Да, Эстелла его не любит, оплакивает смерть другого, но он не уйдёт, пока не вырвет её из лап этого чудовища. – Человек, который любит, не обращается так с объектом своей любви. Любовь – это не обладание и жажда власти. Я раньше тоже не знал, что есть любовь, хотя думал, что знаю. Я был уверен, что любовь приносит счастье. Но это не так, любовь – это жертва. И боль. Когда ты любишь, тебе достаточно, что твой любимый человек улыбается, что ему хорошо, даже если он не с тобой. Нельзя заставить любить. Любовь либо есть, либо нет. Эстелла тебя не любит, она не любит и меня. Она любит Маурисио Рейеса, а ты причинил ей боль, убив его. Ты сделал её несчастной. И самое ужасное, что ты этого не понимаешь. Ты не умеешь любить.

– Да что ты там вякаешь?! Ты, пустоголовый болван, который не видит дальше собственного носа! Ты считаешь, что вправе учить меня, величайшего мага, жизни? Я не могу без неё! Я люблю Эстеллу! – голос Салазара сорвался в вопль, а глаза налились кровью.

– Если ты правда её любишь, отпусти, – спокойно сказал Данте. – Пожертвуй своим «я не могу без неё» ради её счастья. Эстелла сама знает, кого ей любить и с кем ей быть. Дай ей шанс решить самой, прекрати её мучить.

Эстелла с остервенением вгрызалась в мерзкое растение. Оно было горьким на вкус, и её выворачивало от тошноты, и так хотелось Данте обнять, зацеловать всего и никогда не отпускать.

В этот момент Салазар повернулся к ней. Подошёл вплотную. Заглянул в лицо. В глубине его глаз застыли гнев, страсть и мольба. Он долго изучал Эстеллу, потом скрипнул зубами.

– Проклятье! Ну почему? Почему так всегда? Почему ты, красавица моя, – единственная, чьи мысли я не могу прочитать? Наверное, потому что люблю тебя, – голос его дрожал, из него ушла злоба, жестокость, ненависть. Сейчас он звучал мягко и надрывно. – Но ты же мне обещала, ты сказала, что останешься со мной, красавица, если я докажу тебе свою любовь, если верну этого незаконнорождённого к жизни. Но почему твои глаза говорят иное, хотя должны объясняться мне в любви?

Он вдруг с силой рванул стебель цветка, распутывая Эстеллу. Остатки растения упали на пол, развалившись на куски.

– Говори! Скажи мне правду! Чего ты хочешь, красавица? – выпалил Салазар, вплотную приблизив лицо к её лицу. – Ты ведь любишь меня, правда? Ответь мне! – ухватив Эстеллу за плечи, он крепко встряхнул её.

– Ты знаешь ответ на этот вопрос, – шепнула Эстелла так, чтобы слышал только он.

Он прильнул губами к её губам. Поцеловал жадно, медленно впивая её губы, но Эстелла была холодна, как мрамор. Осознав, что этот человек – Тибурон, она перестала реагировать на него, как на мужчину.

Салазар чуть прикусил зубами её подбородок, потом резко отстранился. Застыл, глядя в одну точку.

– Ты свободна, – сказал он в полной тишине.

Эстелла ушам своим не поверила. Она беспомощно переводила взгляд с Данте на Салазара и обратно. В сапфировых очах Данте, сейчас ясных и ярких, сияла любовь, глубокая, чистая, нежная и мучительная. На пушистых ресницах Салазара застыли хрустальные капельки. Сощурившись, он внимательно оглядел влюблённых и отвернулся, привалившись спиной к зеркалу.

– Все свободны, – сказал он мрачно. – Верните мне перстень и вон отсюда! Никогда больше не хочу вас видеть, семейка выродков!

Но Данте не успел отдать перстень – одно из зеркал вдруг раскололось и из него выползла огромная, жуткая каскавела.

Йоланда в ужасе вскрикнула. А Эстелла инстинктивно прижалась к ней. Взгляд Данте, изучив округу, упал на меч, чья рукоять, украшенная драгоценными камнями, поблёскивая, торчала из рамы ближайшего зеркала. Салазар, скрестив руки на груди, стоял неподвижно.

– Ну вот мы и с-с-снова вс-с-стретилис-с-сь, – прошипела змея, стуча трещоткой об пол. – Моя любимая с-с-семейка, – она близко подползла к напуганным женщинам.

Данте, выхватив меч, подался вперёд.

– Какие мы с-с-смелые! – открыв пасть, каскавела бросилась на Данте, но вдруг единорог, что до этого пробовал на зубок цветы в горшках, заржав, вспрыгнул на змею, копытами придавив её к полу.

Она зашипела, извиваясь, а Данте уже занёс меч, целясь отрубить ей голову.

Хлоп! Вяло щёлкнув пальцами, Салазар обратил змею в Кларису.

– Идиоты! – встав с пола, Клариса отряхивала чёрное бархатное платье, верх которого кроем напоминал мужской фрак. Потом обернулась к Салазару.

– Мог бы и вмешаться раньше. Или тебе нравится смотреть, как эти выродки меня убивают?

– Именно так, – безразлично отозвался он.

Эстелла, покинув объятия Йоланды, схватила Данте за рукав и потянула его к себе, давая понять, что ей страшно. Юноша подошёл, хотя ноги его не слушались – было очень тяжело находиться с Эстеллой рядом. Но это не имеет значения, главное её защитить, вывести отсюда живой и невредимой. И Данте, с пренебрежением отбросив меч в угол, потрогал кончиками пальцев её волосы, не решаясь на большее. Йоланду же он проигнорировал, не одарив её и взглядом. Единорог встал перед ними, защищая всех троих от опасности.

– А я-то думала, ты умный и сильный, – цокая каблуками, Клариса подошла к молчаливому Салазару. – Я всегда тебя любила именно за твой ум и несгибаемость. Ради тебя я готова была на всё! А ты, ты раскис из-за глупой соплячки. Променял меня на эту безмозглую, – она сверкнула на Эстеллу ярко-жёлтыми, как лимоны, глазами. Эстеллу аж чуть не сбило с ног, такую волну ненависти она ощутила. – Она даже не ведьма, лишь пустоголовая дура! Ты меня разочаровываешь, Ло.

– Закрой рот и никогда не называй меня Ло, Клаудия! – выдавил он сквозь зубы.

Подойдя к Салазару вплотную, Клариса стукнула его в грудь кулаком. Он встряхнул волосами, смахивая их с лица. Цап! Схватил Кларису за горло, вонзив когти в её шею.

– Никогда, никогда больше не смей меня бить, идиотка! – рыкнул он, припечатав её к стене. – И пойми, наконец, одну вещь: я тебя не люблю! Никогда не любил и любить не буду! Много лет назад я любил Соледад, но она вышла за другого. Теперь я полюбил Эстеллу, и она тоже рвётся к другому. История повторяется. Ирония судьбы, не правда ли? – горько усмехнулся он. Вытащил из кларисиной шеи когти и, отойдя в сторону, стряхнул с них кровь.

Она поднесла руку к горлу, залечивая рану.

– Они не любят тебя, но я тебя люблю! – прохрипела Клариса. – Зачем любить тех, кто этого не достоин, тех, кто не подарит тебе счастья? Ведь есть я! Я красивая и я сильная, я талантливая колдунья. А они даже не волшебницы, какие-то ничтожества! Ну погляди на меня, почему я тебе не нравлюсь, Ло? – вскинув голову, она пошла на него грудью.

– Хочешь знать почему? – ядовито хмыкнул Салазар. – Соледад – женщина, которую я любил, когда мне было двадцать, и Эстелла – женщина, которую я люблю сейчас, они похожи. У них обеих есть то, чего нет у тебя – чистая душа. Они обе способны на глубокое чувство. А ты лгунья и убийца. Ты интриганка. Ты пыталась чужими руками убить Йоланду, дабы насолить ей, своему брату и Роксане. Ты убила Гаспара, потому что они с Сантаной раскусили твою причастность к смерти Луиса Парра Медина. Ты убила Виктора, ожидая, что Данте кинется спасать его, позовёт на помощь других батраков, и они поймут, что это он убил Рене и Сильвио. Ты убила Хорхелину, чтобы втереться в доверие к Либертад. Наконец, ты обманула Эстеллу, убедив её ударить Данте мечом. Между тобой и женщинами, которых я любил и люблю – большая пропасть, – высокомерно выдавил Салазар, точно гордясь своей неразделённой любовью. – Они обе достойны любви, потому что они не способны на подлость. А ты нет. Ты змея. Но удовлетвори моё голодное любопытство, прошу тебя. Меня терзает несколько вопросов. Первый из них: зачем ты руками Эстеллы хотела убить Данте?

Эстелла напряжённо прислушивалась к их беседе – она тоже хотела услышать объяснения. Данте, свесив руки, стоял рядом. Так жаждал он её обнять, но не решался. Наверное, ей будет неприятно, ведь Эстелла думает о Маурисио.

К тому же, в Данте горела обида при воспоминании о том, что Эстелла над ним вытворяла на пару с Тибуроном. Йоланда гладила по гриве единорога – тот не возражал.

– А я не понимаю, зачем ты его спас?! – выплюнула Клариса. Из глаз её брызнули злые слёзы. – Ты же мне говорил, что ненавидишь Данте, что он незаконнорождённый отпрыск Ламберто, которому не место в родословной нашей семьи.

– Ты тоже незаконнорождённая, отпрыск потаскухи Виситасьон. И тебе тоже не место в родословной нашей семьи, – выдал он злорадно. Клариса чуть не поперхнулась. – Так я жду ответа на свой вопрос, не уходи от темы, Клаудия Мариса: зачем ты хотела убить Данте?

– Да потому что я ненавижу всю эту семейку! – выкрикнула Клариса. Она обернулась к Данте, Эстелле и Йоланде и выпалила им в лица: – Да, именно так, я вас всех ненавижу! С самого детства! Потому что вы изуродовали мне жизнь! Сначала эта дрянь, моя мамаша Виситасьон, меня бросила. Потом эта сука Роксана заняла моё место. А гаденыш Ламберто опозорил всю семью. Убил сына Альсидеса Альтанеро и чуть не угодил на виселицу, а потом связался с этой мышью! – она ткнула пальцем в Йоланду. Та от волнения кусала губы. – Вообще не понимаю, откуда она тут взялась. С тех пор, как я узнала, что она жива, я искала её, дабы она не явилась к своему сынку и всё не испортила. Но я не могла, никак не могла найти эту дрянь! К сожалению, Ищущий шар не находит животных, только людей. Если бы я знала, что она обернулась в птицу, я бы давно выпустила из неё кишки! Чёрт возьми! Как меня могла провести эта простушка?! – Клариса так долбанула ногой об пол, что сломала каблук и чуть не брякнулась на пол. – Дочка безродного барона Риверо. Фу-у-у! Она всегда была недостойна нашей фамилии, недостойна породниться с семьёй Фонтанарес де Арнау. Да ещё и выродила этого ублюдка. А знаешь почему я хотела твоей смерти? – выбросив туфли в угол, Клариса босиком пошла на Данте, но единорог, угрожающе выставив рог, перегородил ей путь. – Я много лет за тобой охотилась. Сначала следила из любопытства, надеясь, что при такой жизни ты сам издохнешь или тебя прибьют. Жаль, что этого не произошло! Когда я увидела тебя уже взрослым, я была поражена, как ты похож на него, – она ткнула пальцем в Салазара, – на мужчину, которого я любила всю жизнь. А когда мой Ло втюрился в глупую Эстеллу, – она снова уколола девушку ненавистным взглядом, – я решила ей отомстить. Она позарилась на мужчину, который принадлежит мне, а я такого не прощаю, не будь я Клариса Манли. Для этой тупицы самым страшным была твоя смерть. Поэтому в первый раз я заманила тебя в ловушку на свадьбе Сантаны, – она злобно захохотала. – О, я была уверена, что тебе не выбраться из инквизиторских лап, но ты вышел сухим их воды, – она с сожалением вздохнула, – потому что эти два идиота провернули твоё спасение за моей спиной.

– Никто не просил тебя вставлять мне палки в колёса и портить мне планы, – Салазар, овладев собой после сцены с Эстеллой, вновь принял саркастически-язвительный вид и закатил глаза, вертя меж пальцев волшебную палочку. Та поблёскивала в ответ.

– Второй раз я решила убить тебя руками Эстеллы и мечом, что однажды сама подарила тебе в надежде, что неумение обращаться с магическими артефактами сыграет с тобой злую шутку, – продолжила Клариса. – Я хотела, чтобы Эстелла страдала, лезла на стену, обвиняя себя саму в твоей смерти. Нечего было забирать моего мужчину! Но ты, ты опять всё испортил! – она переключилась на Салазара, растопырив пальцы и потрясая ими у его лица. – Я тебя любила до безумия, но у тебя нет мозгов, сегодня я окончательно это поняла.

Он рассмеялся.

– Меня терзает ещё один вопрос, Кларисита, – сказал Салазар, забавляясь её яростью и играя волшебной палочкой. – Сегодня палочка, наконец, заработала, когда я приложил её к рогу единорога. Но до этого она была недействующая. А ты говорила, что это сильный артефакт. Так что ты с ней сделала?

– Я? Я сделала?! – чуть не задохнувшись каркнула Клариса. – Это всё он! – она ткнула пальцем в Данте. – Я не виновата, что перед тем, как отдать палочку мне, то есть Амарилис, он повесил её себе на шею вместе с перстнем. Они контактировали друг с другом и перстень забрал из палочки всю магию. Когда я получила палочку, она уже была недействующая. Я пыталась узнать в чём дело, пролистала Книгу Прошлого и поняла, что он вытворил.

– Хм... – хмыкнул Салазар, почёсывая палочкой подбородок. – Поэтому перстень меня и не слушается. Он забрал всю магию из палочки. Две силы смешались внутри перстня. И ещё неизвестно как они на него повлияли...

– Мне на это плевать! – отрезала Клариса. – Плевать мне на перстень и на палочку! На всё плевать! Мне нужно только одно – твоя любовь, – и она обвила руками шею Салазара. – Забудь обо всяких дурах, они тебя недостойны, и люби меня, мой драгоценный.

– Нет, – заявил он ей в лицо.

– Нет?

– Я тебя не люблю. Я не люблю женщин, которые сами себя предлагают. Ты такая фальшивая, фальшивая насквозь, что не вызываешь у меня ничего, кроме жалости.

– Жалости? – глаза Кларисы вмиг пожелтели, но она прильнула к его губам. Салазар ответил на поцелуй. Бросив волшебную палочку на стол, он прижал Кларису к себе.

Эстелла только подумала, что эти двое стоят друг друга и наконец-то всё закончится, не тут-то было.

– Эстелла... Эстелла, – забывшись шепнул Салазар.

– Ах ты, дерьмо!– отпихнув его, Клариса схватила волшебную палочку со стола и как шпагу воткнула её Салазару в сердце.

Эстелла не удержалась от вскрика, когда он упал навзничь. Вместо крови из груди Салазара полилась серебристая жидкость. Стекая на пол, она сверкала, как мириады звёзд на небосводе.

– Ты дура, – сказал он хрипло. – Я тебя ненавижу. Я никогда не буду твоим ни на земле, ни под землёй. Потому что я люблю Эстеллу! Эстеллу! Эстеллу! – и он дьявольски захохотал.

Эстелла, Данте и Йоланда шокировано молчали. Единорог стучал задним копытом по полу.

Клариса стояла неподвижно, сверху вниз глядя на палочку, торчавшую из груди Салазара и на лужу серебряной крови. Но когда очи Салазара застыли, почернев ещё сильнее, она рухнула на колени возле него.

Салазар, верно, уже не дышал – его объяло зелёное свечение, рана на груди вдруг закрылась, втянув в себя волшебную палочку. Эстелла пребывала в оцепенении – она впервые видела как умирает настоящий маг.

– Я тебя люблю, мой дорогой, – шептала Клариса, гладя его по щекам. – Я этого не хотела, я не хотела, чтобы всё так закончилось. Но зато теперь ты не достанешься никому, ты будешь только моим.

Рыдая, она легла к нему на грудь. И тут Эстелла вздрогнула – Данте, кипя от ненависти, вдруг подался вперёд. Вот она, эта женщина, что воет на груди у мёртвого Салазара, – причина всех его несчастий. Это она, она сломала ему жизнь. Она и Салазар, и этот мерзкий перстень, что он ещё сжимал в кулаке, виноваты в его мучениях. Твари!

Данте шёл прямо на Кларису. Та его не видела, лёжа на Салазаре лицом вниз. У Данте не было никакого плана. Инстинктивно он размахнулся и швырнул изумрудный перстень Кларисе в спину.

– Подавись своим перстнем! Ненавижу! Ненавижу! Сдохни, дрянь! – гаркнул Данте.

Пыхххх! Он едва успел отпрянуть и прикрыть рукой лицо. Вокруг Салазара и Кларисы всё полыхнуло. Пошёл чёрный дым. Он рос и рос, заглатывая их обоих в свои сети. Клариса и головы не подняла, так и продолжая обнимать Салазара. Когда дым укрыл их целиком, они исчезли внутри него, будто проглоченные пастью неведомого чудовища. И всё погасло. Только изумрудный перстень, обугленный, чёрный, лежал посреди комнаты.

====== Глава 54. Сильнее боли ======

Минула неделя. Данте, измученный пытками и обидой на родителей и Эстеллу, лежал в постели. На улице стояла дикая жара, что было неудивительно для субтропического января. Солнце так било в окна, что пришлось наглухо задёрнуть портьеры. Хотелось темноты и умереть. Данте ни с кем не общался, не выходил из спальни, а еду, что трижды в день приносила Лея – маленькая негритянка с короткими кудряшками, – оставлял нетронутой.

Он жаждал забыть, не вспоминать, не думать, но мысли то и дело возвращались к подземелью, к пыткам, к Эстелле, к Салазару, к Кларисе, к Йоланде... Никому он не нужен. Он один и ничего не меняется ни через десять лет, ни через двадцать. Его предала даже Янгус. Оказалось, что её не существует. Она не птица, а женщина, что подверглась чарам вездесущего Тибурона-Салазара. Йоланда Риверо. Та, о которой рассказывал Ламберто. Его мать, которой он никогда не знал. И, более того, знать не желает. Хороша мамаша, ничего не скажешь! Столько лет жила себе припеваючи в облике райской птицы. Была рядом с ним, заставила его себя полюбить, как лучшего друга. Видела, как он, её сын, страдал от одиночества, обид, унижений и ничего не сделала, чтобы ему помочь.

Данте яростно долбанул кулаком в стену, обтянутую алым бархатом. Мерзкая роскошь! Этот дом его раздражает до тошноты. Он чувствует себя здесь, как в клетке. В золотой клетке с шёлковыми подушками и россыпью драгоценных камней и лепнины. Некогда он мечтал жить в городе, в красивом доме, носить шикарную одежду, а не обноски. Мечтал об уважении окружающих. Всё это сбылось с лихвой, но, оказывается, ему оно чуждо. Он хочет на свободу. Несчастлив он в ограниченном пространстве. У него душа птицы. Ему нужна воля, воздух, солнце. Пампасы, засеянные ковром зелёной травы, ветер, спутывающий волосы, Алмаз и открытый путь в горизонт. А ещё любовь...

А ведь раньше, живя полукочевой жизнью, он не слишком эту жизнь любил. Но тогда у него было всё, о чём он мечтает сейчас, и что уже не вернуть. И главное – Эстелла. В ней видел он целый мир, чудесный мир грёз. Он задыхался от счастья, впивая её губы, как нектар цветов; хотелось кричать и достать с неба луну. А нынче в его душе мрак и чернота. Зато Ламберто сияет, как начищенный паркет в бальной зале вице-короля.

Когда семь дней назад Клариса и Салазар исчезли, оставив Данте, Эстеллу и Йоланду в волшебной комнате, Данте растерялся. Сквозь зеркала они пройти не смогли – те самозаблокировались, как и входная дверь. Сколько Данте эту дверь не дёргал и даже ударял её мечом, она не поддавалась. Единственный вариант, который он придумал – превратиться в животных – тоже потерпел фиаско. Сам-то он обернётся, хоть в кота, хоть в слона, но Эстелла и Йоланда не магессы и без специальных зелий не обойдутся. Надо было искать рецепты и ингредиенты, и Данте уже хотел за это взяться, но на помощь ему и женщинам пришёл единорог. Подойдя к двери, он ударил её рогом, и она исчезла. И троица выскочила из комнаты. Мерно цокая копытами, единорог повёл всех за собой по путаным коридорам подземелья. Рог его сверкал как звезда. Ударяя им каждую встречающуюся на пути дверь, он растворял её в воздухе.

Йоланда и Эстелла, в страхе прижимаясь друг к другу, немного отставали, а Данте шёл по пятам за единорогом, держа перед собой меч. Миновав уйму комнат, наши герои возвратились туда, где Эстелла и Клариса оставили Ламберто-кота. Он, уже в своём обличье, сидел на диване с книгой в руках, закинув ногу на ногу и попивая чай. Когда дверь от удара единорога исчезла с характерным «пффф», Ламберто поднял голову и... остолбенел.

Картина была та ещё! Первой из-под дымящегося архитрава выскочила рогатая лошадь, сверкающая как бриллиант на солнце. Её сопровождал Данте, измученный, взлохмаченный, но живой и с мечом в руке. А из-за его спины вышли две женщины: Эстелла, утомлённая и заплаканная, и... Йоланда. Его Йоланда. Словно сошедшая с небес, она была восхитительна в ореоле рыжих волос и простеньком, жемчужного цвета платье. Как же давно они не видели друг друга!

А Йоланда мало изменилась, будто всё время лежала во льдах Антарктики. Хотя и Ламберто не сильно постарел – у него не было ни морщин, ни седых волос, но на двадцать лет, конечно, он уже не тянул. Поэтому смутился, не сразу поверив, что видит женщину, о которой мечтал так долго.

Восторгов отца Данте не разделил – он был зол на Йоланду и она не казалась ему красивой. Миловидная, не больше. Он бы в такую не влюбился. Данте не слышал, что они сказали друг другу при встрече, но позавидовал, когда Йоланда, рыдая и лепеча что-то бессвязное, упала к Ламберто в объятия. Данте насуплено сжал кулаки, мечтая провалиться сквозь землю. Он слышал, что Эстелла у него за спиной всхлипывает, и это его добило. Ей тоже плохо от вида чужого счастья, она оплакивает Маурисио. Он мечтал прижать её к себе, как сделал это Ламберто, обнимая Йоланду, но ослиное упрямство гнуло своё. Эстелла его предала. Она издевалась над ним вместе с Салазаром, а сейчас оплакивает Маурисио. Она двуличная, она его убила морально, поэтому он будет страдать молча и, в конце концов, эта неразделённая любовь ведёт его в могилу. Скорей бы.

Единорог привёл бравую четвёрку в сквер, откуда всё и началось. Они вылезли прямо из-под фонтана и обнаружили: их ждут четыре лошади: Каштан, Император, Жемчужина и... Алмаз.

– Но... откуда взялся Алмаз?! – с изумлением воскликнула Эстелла. – Когда Клариса хотела на него сесть, он заартачился и чуть не ударил её копытом. И она поехала на Каштане.

– Наверное, он прибежал сам, – отозвался Ламберто. – Лошади – умные животные.

– Он по мне соскучился, – угрюмо пробормотал Данте, обнимая коня. – Мы полгода не виделись.

Алмаз радостно ржал, переминаясь с ноги на ногу и тычась в любимого хозяина мордой. И, несмотря на боль и мрак, в душе у Данте всколыхнулось что-то. Алмаз – единственный друг, который у него остался. Все иные, включая Эстеллу, – враги. Размазав слёзы по лицу, Данте вспрыгнул на лошадь.

– А что мы будем делать с единорогом? – спросил Ламберто у сына. – Заберём с собой?

– Его надо выпустить на волю! – ответил Данте резко. – Сразу видно, что это животное свободолюбивое, его нельзя держать в конюшне, это жестоко!

Гарцуя на Алмазе, Данте чуть отъехал от остальных и присвистнул, подзывая единорога. Тот подошёл. Свесившись с лошади, Данте погладил его по гриве, а после выманил на безлюдную аллею, засаженную яблонями, агакатами и хлебными деревьями.

– Иди, ты свободен! – сказал Данте. – Я знаю, ты хочешь на волю, потому что у всех лошадей душа как ветер. И в этом мы похожи, только у тебя есть шанс вырваться на свободу, а у меня нет.

Немного постояв, единорог пошёл вперёд, цокая хрустальными копытами. Медленно, словно нехотя. Пару раз обернулся, глядя на горделивую фигуру Данте, сидящую верхом на Алмазе, и вдруг припустил галопом.

Сияние единорога, похожее на серебристую луну, пьющую воду из озера, постепенно растворилось в чернильном горизонте.

Ночь была тёмная, душная, беззвёздная. Ламберто и Йоланда сели на Императора и Каштана, а Эстелла с Данте оседлали своих лошадей. Алмаз счастливо мчался по дороге, неся хозяина на спине, пока впереди не замаячил роскошный дворец Фонтанарес де Арнау с его раскидистым садом и огромными окнами, где на калитке был выгравирован герб – ястреб с сапфировыми глазами.

От красоты дома Йоланда пришла в восторг, едва не прыгая и не хлопая в ладоши. Ламберто же, опьянённый счастьем, только улыбался. А Эстелла с Данте не глядели друг на друга. Йоланда, в конце концов, заметила это напряжение между ними. Но на её расспросы они отмалчивались.

Лусиано сначала не обрадовался возвращению Данте, ещё дуясь на него из-за расстроенной свадьбы с Леонелой Мендисабаль, но, когда Эстелла поведала ему об их приключениях и о вероломстве Кларисы, он сменил гнев на милость и даже расцеловал и Данте, и Йоланду в щёки.

И вечером, в честь воссоединения семьи, Лусиано устроил праздничный ужин. Стол, украшенный свечами, ломился от лакомств. Все пили португальское коллекционное вино и лопали индейку под мексиканским соусом да устричный салат – коронные блюда поварихи Греты. Но ни Данте, ни Эстелла не проглотили ни кусочка даже мангового пирога в форме королевского дворца, украшенного марципанами и клубникой – шедевра кулинарного искусства.

Эта игра в настоящую семью казалась Данте фальшивой и вызывала у него гнев. Какое лицемерие! Сначала эти люди испортили ему жизнь, а теперь уверяют, что любят его. Да плевать! Никто ему не нужен, он лишь хочет, чтобы от него отвалили все. Ему не место среди счастливых людей.

Не успели все очухаться от происшествий, как Ламберто заговорил о свадьбе с Йоландой. Лусиано не то, чтобы был против (ему нравилась Йоланда), но его лютый консерватизм вмешался и сюда. И герцог убедил Йоланду и Ламберто отложить свадьбу из-за вдовства Эстеллы. Он ведь советник вице-короля, а Ламберто – помощник законодательного министра, и члены их семьи обязаны блюсти правила, не рушить репутацию скандальными выходками. Эстелла должна скорбеть по Маурисио не менее двух лет. И во время траура надо избегать шумных событий и веселья, как дома, так и в публичных местах. Лусиано хотел даже запретить Эстелле работу в салоне моды – вдове не желательно показываться на людях, а надо сидеть дома и целыми днями оплакивать своего мужа. Но тут девушка взбунтовалась. Ни за что она не откажется от работы! Салон моды – её единственная отрада. И Ламберто встал на её сторону, убедив отца: нельзя лишать Эстеллу работы, ведь она отвлекает её от мрачных дум о Маурисио. Эстелла же о Маурисио ни разу и не вспомнила – она была морально убита холодностью Данте. Все её попытки с ним помириться ни к чему не вели – он не шёл на контакт, не смотрел ей в глаза, не оставался с ней наедине и как попугай твердил одну и ту же фразу: «Я желаю тебе счастья».