Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 99 страниц)
– Ой, я щас умру, – Сантана почти икала.
– Не умирай, тебе тоже скоро гримироваться.
– Тётушка Амарилис мне шею свернёт, – пыхтела Сантана.
– А мне – мама. Но я всё равно хочу отомстить этой чванливой дуре Мисолине. У нас, кстати, ещё гость должен прийти.
– Гость? – Сантана сползла с кресла на пол.
– Я же говорила. Придёт тот мальчик, с которым я познакомилась, когда с мессы сбежала.
– А...
– Точнее, я надеюсь, что он придёт. Я послала к нему попугая с запиской. Он написал, что будет.
– Ну вот, всё! – провозгласила Либертад, поднимаясь с колен и убирая ножницы в карман передника. – Сеньорита Сантана, теперь ваша очередь, – служанка указала на платье цвета испуганной мыши [1], разложенное на кровати. Сантана встала на ноги.
– Надо бы мушку прилепить, – задумчиво произнесла Эстелла.
– Зачем?
– Для красоты. Либертад, приделай мне мушку! – капризно потребовала девочка.
Либертад приподняла брови.
– Ужас какой! Мушки ведь уж вышли из моды. Их теперь носят только актриски и... недостойные женщины. Да и раньше лепили, чтоб скрыть прыщи да бородавки. А у вас кожа, как лепесток лилии. Так что не выдумывайте!
– Надеюсь, Данте меня не испугается, – хихикнула Эстелла.
– Кто?
– Ну Данте, тот мальчик.
– Он тебе нравится, да? – Сантана прищёлкнула языком.
– Он очень хороший. Тебе он тоже понравится. Он умный, интересный и не выпендривается.
– Тётушка Амарилис говорит, что мы не должны общаться с людьми не нашего круга, – укорила Сантана.
– Моя мама тоже так говорит, но мне плевать, что Данте не из нашего круга, – Эстелла для убедительности упёрла руки в бока. – Я всё равно буду с ним дружить. Или, по-твоему, мы должны общаться только с дружками Мисолины? Фу-у, уроды!
– Ну... я бы не сказала, точнее не все... вот, ну... – Сантана порозовела, – вот... Диего в общем-то ничего.
– Диего? Какой Диего? – Эстелла непонимающе взглянула на подругу. Та окончательно покрылась розовыми пятнами.
– Ну, он сын доктора Эухенио и сеньоры Беренисе.
– А, этот белобрысый? Он какой-то ку-ку совсем, – наморщила носик Эстелла. – Был бы он умный, он бы не общался с Мисолиной.
Сантана промолчала. Надо полагать, мнение подруги она не разделяла. Но Эстелла не обратила на это внимания, вертясь перед длинным зеркалом, занимающим часть стены. Либертад о чём-то думала, улыбаясь себе под нос.
В гостиной, на канапе зелёного бархата, расставленных квадратом, сидели четверо: Мисолина в платье из глазета [2], рыженькая девочка с круглым лицом и бородавкой на подбородке и двое мальчишек. Один из них, белобрысый и курносый, не сводил светло-серых глаз с Мисолины. Та, строя из себя хозяйку дома, разливала чай по крошечным чашечкам. Второй мальчик, одетый в гвоздичный [3] костюмчик и сорочку с ажурными манжетами, поигрывал тростью, глядя в потолок. Его каштановые, слегка волнистые волосы прикрывали шею, а на лоб ниспадала длиннющая чёлка, занавесив её хозяину половину лица. Сквозь чёлку торчал карий глаз. Взгляд у него был пронзительный и жёсткий.
– Твои родители надолго уехали? – спросил светловолосый, глядя Мисолине в рот.
– Ой, не знаю, Диего, – манерно выпятила губки Мисолина. – Но это не страшно, даже если их не будет несколько недель. Ведь в доме остался дядя Эстебан. И конечно же я. Они мне доверяют. Прекрасно знают, что я – истинная аристократка и хорошая хозяйка. И я никогда не буду вести себя плохо, в отличие от моей сестры. Потому что я собираюсь в будущем выйти замуж за очень влиятельного человека. Я хочу стать такой же важной дамой, как мама. Нет, даже ещё важнее. Я буду почти как инфанта, а для этого мне нужна хорошая репутация. О, конечно, если эта мегера Эстелла не устроит что-нибудь такое, от чего никто не захочет с нами породниться. Но если она это сделает, я её убью! – голубые глаза Мисолины недобро сверкнули, будто ножом разрезая воздух.
– Кстати, а где твоя сестра? – со скучающим видом поинтересовался темноволосый.
– У себя. К ней пришла её противная подружка, племянница сеньоры Амарилис.
– Эта та, что на мартышку похожа? – темноволосый хихикнул.
– Скорее на лягушку, – подтвердила Мисолина. – Мы с ней водимся, только потому что мама дружит с её тётушкой. Но сеньора Амарилис – утончённая дама, и у неё муж очень важный человек. А эта девчонка, у неё даже родителей нет. Они умерли, представляете. И она живёт у тётки из милости, фи...
– Ой, бедная сиротка, какая жалость! – мальчик с чёлкой откинулся на спинку канапе в новом приступе ядовитого хихиканья.
– Мисолина, Луис, ну почему вы такие злые? – вставила рыженькая девочка. – Нельзя ненавидеть всех людей на свете и надо всеми смеяться. Это нехорошо.
– Какая ты правильная, Соль! Может, тебе в монашки пойти, а? – Луис опять заржал, приглаживая чёлку. Видел ли он через неё хоть что-то или нет, оставалось загадкой.
– Хватит спорить, пейте чай! Наша служанка хоть и мулатка, а готовит хорошо, – потеряла терпение Мисолина.
– А что, мулатки обычно плохо готовят? – съязвил Луис и постучал тростью об пол, привлекая к себе внимание.
– Не знаю. Это я к тому, что она чёрная и этим всё сказано. Фу-у, – на лице Мисолины появилось брезгливое выражение, словно она проглотила паука.
Дети пили чай, строя из себя взрослых. Луис периодически смахивал воображаемую пыль с костюмчика, Диего разглядывал Мисолину, а Соль откровенно зевала и посматривала то на парадную лестницу, то на хрустальную люстру, висящую под потолком.
– А папа подарил мне трость! Представляете, у неё набалдашник рубиновый, – похвалился Луис, демонстрируя всем рукоятку трости.
– А мне мама обещала привести из столицы самое модное платье! – заявила Мисолина. – Я буду самой красивой в городе!
– Ты и так самая красивая, – уверил Диего.
Наверху со щелчком захлопнулась дверь, раздался стук каблуков и через минуту на лестнице показались Эстелла и Сантана. Все дети одновременно подняли головы. Луис уронил трость на пол. У Мисолины перекосило лицо. Соль прикрыла рот рукой, давясь от смеха, а Диего облил чаем свой бархатный жилет.
– Привет! – сказала Эстелла громко. – Надеюсь, мы не опоздали?
Девочки спустились с лестницы. Из-под изрезанной в клочки юбки Сантаны торчали сапоги со шпорами. К подолу Эстеллы были привязаны бубенчики и колокольчики, аналогичные тем, что надевают на шею коровам и козам.
Бряцая своим снаряжением по паркету, девчонки подошли к гостям и плюхнулись на канапе.
– Привет, мальчики! Как дела? – Эстелла поправила дырку на подоле так, чтобы её получше стало видно. – Как вам мой наряд? Экстравагантно, правда?
– Нет слов! – восхитился Диего, прижимая пальцы к губам.
– Что ты себе позволяешь? – Мисолина буквально тряслась от бешенства. – Вообще-то это мои гости.
– Были твои, стали общие. Я тоже хочу развлекаться. Между прочим, сестрёнка, скоро к нам присоединится ещё один гость. Мы с Сантаной его ждём. Да, кстати, все знакомы с Сантаной? Вроде все, – Эстелла тараторила без остановки.
– А я не зна-ал, что ты така-ая, – надменно протянул Луис.
– Какая такая?
– Такая наглая.
– Хм, а я вот не знала, что ты такой занудный, – парировала Эстелла, театрально зевая. – А можно мне пирожное? Я есть хочу!
Она схватила с подноса крошечное пирожное и целиком затолкала его в рот, перемазав руки и подбородок кремом. У Мисолины язык отнялся окончательно. Сантана исподтишка поглядывала на Диего, но, заметив, что он не сводит глаз с эстеллиной сестры, отвернулась.
Как раз в этот момент зазвенел колокольчик.
– А вот и наш гость пришёл! – обрадовалась Эстелла.
Данте в нерешительности топтался у калитки и хотел уже сбежать, но увидел, что на звон колокольчика кто-то идёт. Отступать было поздно. Калитку открыла миловидная девушка в белом чепчике и переднике.
– Ты к Эстелле? – спросила она.
– Да, – робко отозвался мальчик.
– Тогда проходи.
Служанка впустила Данте внутрь и закрыла калитку.
– Идём со мной.
Данте пошёл следом за Либертад, не чувствуя ног. Никогда в жизни он не был в таком шикарном доме. «Ла Пиранья» не была лачугой, но сравнению с домом алькальда явно не подлежала. Первым делом Данте уловил тонкий аромат лаванды, издаваемый небольшим парфюмированным фонтанчиком по центру гостиной. Мальчик с наслаждением втянул запах носом. После взгляд его упал на огромный расписной камин, где красовалась статуэтка: два ангела, чёрный и белый, прижимались друг к другу крыльями. Белая ангел держал в руках лилию, чёрный – меч. Широченная мраморная лестница уходила ввысь. Пол украшал зелёный ковер, вокруг которого сгрудились четыре диванчика-канапе. Данте не ожидал, что будет столько народу. Шесть человек! Все примерно их с Эстеллой ровесники. Данте чуть в обморок не грохнулся, когда вся толпа дружно воззрилась на него.
– Сеньорита Эстелла, это к вам, – Либертад указала на Данте.
Эстелла, подойдя к мальчишке, взяла его за руку и повела за собой.
– Знакомьтесь, это мой друг Данте, – представила она. – А это моя подруга Сантана, моя сестра Мисолина и её друзья: Диего, Луис и Соль.
– Здравствуйте, – промямлил Данте, чувствуя себя всё глупее. Ну зачем, зачем он сюда пришёл?
От волнения Данте не сразу увидел, что его подруга и ещё одна девочка выглядят странно. Эстелла усадила мальчика рядом с собой, сунув ему в руки чашку с чаем.
– Угощайся.
Дети пристально рассматривали новенького. Особенно вылупился на Данте Луис.
– Чего ты уставился? – не выдержал Данте.
– Ничего. Просто думаю, а кто ты такой? Никогда тебя не видел раньше. Как твоя фамилия, говоришь?
– Тебе-то какое дело?
– Большое. Папа говорит, что нельзя общаться с людьми, титулов и фамилий которых ты не знаешь, – Луис вздёрнул нос.
– Неужели? – Данте сделал скучающее лицо. – А я вот не привык разговаривать с людьми, лица которых не вижу. Не помешало бы тебе причесаться, прежде чем выпендриваться.
Все девчонки, исключая Мисолину, прыснули со смеху. Луис был обескуражен.
– Не стоит так со мной разговаривать. Мой отец дипломат, между прочим.
– Эка невидаль! – Данте демонстративно отвернулся.
В общем-то, всё оказалось не так плохо, как Данте предполагал изначально. Его наряд гаучо не вызвал неодобрения по одной простой причине – Эстелла и её подружка были одеты ещё хуже. Компания Мисолины решила, что они все специально так сговорились. И они приняли Данте за своего, только не могли понять чей он сын. У мальчика во внешности и манерах присутствовало некое врождённое изящество, которое давало ему фору. И благодаря его белой коже и тонким пальцам, каких не встретишь у простолюдинов, дети не усомнились в его непростом происхождении. Данте показалось это забавным, и он принял правила игры.
В конце-концов, прикидываться аристократом не так уж и сложно, а после того, как Луис, окончательно обнаглев, водрузил свои ноги в туфлях из крокодиловой кожи прямо на журнальный столик, Данте засомневался в его воспитанности. Он, выросший среди батраков и рабов в доме неграмотного Сильвио, и то знал, что ноги на стол класть нельзя. Но Луис явно чувствовал себя принцем и считал, что ему всё дозволено.
– Убери ноги со стола, – сказал Данте.
– Почему это?
– Потому что это стол, а не подставка для ног, – терпеливо объяснил Данте.
– Вот именно, – поддержала Сантана. – Хвалишься своими родителями и манерами, а сам кладёшь ноги на стол.
– Что хочу, то и делаю, – упёрся Луис.
Все замолчали, но не прошло и минуты, как стол, на котором лежали ноги Луиса, вдруг подпрыгнул, скрипнул ножками и сам уковылял к соседней стене. Луис в ужасе поджал ноги. Дети взвизгнули. Все, кроме Эстеллы. Она, мигом сообразив что произошло, лукаво ухмыльнулась.
– Чт-т-то эт-т-то б-б-было? – заикался Луис.
– Тебе же сказали – убери ноги со стола, – ответила Эстелла. – Ты не послушался.
– Это ты сделала?
– Что?
– То, что стол ушёл на своих ногах.
– У тебя ещё и галлюцинации! – насмешливо воскликнул Данте. – Стол никуда не ушёл. Ты сам его пнул.
– Я не пинал!
– А я видел!
– И я, – подтвердила Эстелла, тайком подмигнув Сантане.
– И я, я тоже, – сказала Сантана, хотя глаза у неё были широко раскрыты.
– Ты... ты... ты... дура, не смей всё портить! – у Мисолины, наконец, прорезался голос.
– Я? – Эстелла изобразила удивление. – А я-то здесь причём? По-моему, это твои друзья не умеют себя вести. Кладут ноги на стол, пинают мебель так, что она летает по всей гостиной. Ну и аристократы!
Соль и Сантана расхохотались. Похоже, Соль окончательно перешла на сторону Эстеллы. Она подсела ближе к Сантане, и они вдвоём о чём-то шушукались, поглядывая на Данте. Эстелла и Данте бросали друг на друга нежные взгляды и от внимания остальных это не ускользнуло.
– АЙ! – Эстелла визгнула, почувствовав, как ей на голову что-то посыпалось. Это Мисолина вывалила на сестру целую корзинку колотых орехов. – Ты, идиотка! Ты что делаешь?
Довольная Мисолина показала язык. Её друзья хихикали, пока Эстелла пыталась стряхнуть орехи с причёски.
– Давай я помогу, – тихо сказал Данте.
Он аккуратно принялся вытаскивать орехи из волос девочки. Диего и Луис переглянулись. Раздалось ржание.
– Па-а-арочка... Лю-ю-бофф, фу-у-у-у-у! – прохрипел Луис. – Такие дураки, сил нет на них смотреть. А-А-А! – Луис взвыл, получив в лоб самым большим орехом.
– Ещё одно слово и ты проглотишь свой язык, – глаза Данте потемнели; сейчас в их глубинах копошились два злобных чёртика.
Либертад принесла мороженое, но Данте был уже взвинчен. Хотелось надавать по физиономиям всем богатеньким придуркам, а потом встать и уйти, забрав Эстеллу с собой. Девочка мельком взглянула на него и заметила, что волосы мальчика чуть искрятся. Данте почувствовал облегчение, когда Эстелла тайком погладила его по руке.
Но как только Либертад ушла, мороженое ни с того, ни с сего взбунтовалось, выскакивая из креманок и падая на пол. Мисолина готова была разреветься – её обед оказался безнадёжно испорчен.
– Это всё из-за тебя! – скрипнула она зубами на сестру. – Ты всё специально придумала, гадина!
Пш-ш-ш-ш... Ведёрко с мороженым поднялось в воздух. Дети в ужасе наблюдали, как оно подлетело к Мисолине и, зависнув аккурат над ней, вывалило своё содержимое ей на голову. Мисолина заорала, когда ледяное мороженое потекло по её волосами, плечам и спине:
– ААААААААААА!!! Либерта-а-ад!!!
Эстелла от смеха согнулась пополам, пока Мисолина выла диким голосом. На визг прибежала Либертад.
– Не волнуйтесь, сеньорита. Не надо так кричать. Пойдёмте в вашу спальню, я вас сейчас отмою.
– Дура! Дура! Дура! – Мисолина ревела и топала ногами. – Ты мне за это ответишь! Я тебе ещё покажу!
Либертад увела девочку наверх. Эстелла, Соль и Сантана почти стонали, зато Диего и Луис вжались в канапе, опасливо глядя то на Данте, то на Эстеллу.
– Я пойду погляжу, как там Мисолина, – сказала Соль. – Нехорошо, что мы над ней смеялись.
– Мы с Данте тоже пойдём, – отозвалась Эстелла.
– Куда? – удивился Данте.
– Пойдём погуляем. Эти снобы мне уже надоели. А Мисолина своё получила, будет с неё.
– Идём.
– Санти, ты с нами?
– Э-э-э... нет, я переоденусь и – домой. Меня там, наверное, уже потеряли. А тебе тоже не помешало бы переодеться, кстати.
– Да, точно, я забыла. Пойдём тогда ко мне в комнату. Данте, подождёшь?
Мальчик, кивнув, покосился на Луиса и Диего. Оставаться наедине с ними ему не хотелось
– Я подожду в саду, ладно? – добавил он и вышел, не оборачиваясь.
Данте и Эстелла шли по зелёной полянке, держась за руки. Босые ноги детей утопали в мягкой густой траве. Некоторое время они молчали, наслаждаясь лёгким ветерком и обществом друг друга.
– Здорово мы Мисолине отомстили, – сказала Эстелла. – Это всё благодаря тебе. Спасибо. Без тебя бы ничего не получилось.
– Да они меня взбесили! И твоя сестра, и её дружки. Если это аристократы, то они ничуть не лучше тех придурков, с кем я общался до этого. А вообще я удивился, когда получил твою записку. Лучше б мы с тобой погуляли, чем сидеть в дурной компании.
– Так мы и погуляем сейчас. Подумаешь, полтора часика поиздевались над Мисолиной, – Эстелла фыркнула. – Сантана скажет бабушке, что я ушла с тобой. Родителей дома нет, мы можем гулять хоть до утра.
– Это здорово. Я хотел покатать тебя на лошади. Помнишь?
– Ага. Сейчас?
– Ну да. Пока ещё не стемнело.
Данте присвистнул, подзывая Одуванчика. Раздался мерный стук копыт и вскоре лошадь появилась в поле зрения детей.
– Какой красивый! – Эстелла смело погладила золотистую гриву коня. – Это твой?
– Не совсем. Это лошадь тех гаучо, ну, помнишь, я тебе рассказывал, что они хотят забрать меня к себе?
– Да.
– А мой Ветер всё ещё в «Ла Пиранье». Кстати, надо бы его оттуда забрать. Но это потом. Ты умеешь сидеть на лошади?
– Сидеть умею, а вот ездить не очень, – вздохнула девочка.
Данте одним махом запрыгнул в седло.
– Садись сзади и крепко держись за меня.
Эстелла с некоторыми сложностями влезла на Одуванчика и обхватила Данте за талию. Мальчик был худенький, едва ли не худее, чем она сама, так что руки Эстеллы обвили его целиком.
– Готова?
– Да.
Данте пустил лошадь рысью. Эстелла тряслась от страха, а если ещё и вспомнить, что папа умер из-за падения с лошади... Она зажмурилась, прижимаясь к Данте сильнее.
– Когда я сказал держаться крепко, я не имел ввиду, что настолько. Ты мне рёбра сломаешь! – раздался весёлый голос.
– Прости, – Эстелла ослабила хватку.
Они скакали по бескрайним полям. Копыта лошади утопали в траве. Иногда Данте пускал Одуванчика шагом, и Эстелла глазела на деревянные домики, мелькающие вдали, слушала мычание коров и хрюканье поросят. Иногда они скакали так быстро, что у Эстеллы перед глазами проносился калейдоскоп из кустов и деревьев. Волосы Данте развевались на ветру, ложась Эстелле на лицо. Но ей было приятно – сегодня волосы пахли мятой.
Когда окончательно стемнело и на небе появились первые звёздочки, Данте остановился. Он спрыгнул с лошади и помог спуститься Эстелле.
– Ну как, понравилось?
– Да, чудесно...
Они расположились в траве у раскидистого грушевого дерева. Данте притащил хворост и разжёг небольшой костёр. Дети срывали сочные груши, нанизывали на палочки и запекали над огнём. Ничего вкуснее Эстелла в жизни не ела.
– Нравится?
– Ага. Только я вся перепачкалась соком.
Девочка вытерла лицо и руки кружевным платочком. Потом замерла, поймав взгляд Данте. Выразительные синие глаза мальчишки вбуравились в чёрные глаза девочки. Она не отводила взгляд. Данте опомнился первым, резко отвернулся, вперясь в горизонт. Закат сегодня был цвета адского пламени [4]. Он разгорался всё ярче и ярче, но потом стал бледнеть, растворяясь на фоне чернильно-синих небес и уступая место звёздам.
– Боже, как красиво! – выдохнула Эстелла.
Данте улёгся на спину, подложив руки под голову. Эстелла колебалась, продолжая сидеть, хотя её сердечко жаждало последовать примеру друга. Разум твердил девочке, что она сошла с ума, что ведёт она себя ну просто ужасно. Она же приличная сеньорита, в конце концов! О, если кто-то узнает... То, что Данте без комплексов – это она уже поняла. Но она то нет. А сейчас она ведёт себя как... как... простая крестьянка или негритянка.
– Ты чего такая? – спросил Данте, чуть приподнимаясь на локтях.
– Ничего, – выдавила Эстелла, борясь с собственным воспитанием. В этой борьбе победил Данте. Он легонько потянул девочку за рукав, и она, проиграв битву, улеглась на траву рядом с ним.
Множество звёзд, точно самоцветы рассыпанные всюду, светили детям в глаза. Прошла вечность до того момента, как Эстелла пролепетала:
– Хорошо здесь, но мне надо домой. Уже скоро утро.
– Значит, ты хочешь домой? Я тебе надоел? – грустно спросил Данте.
– Нет, – Эстелла села. – Просто... моя сестра... она ведь жутко злая. Ты же знаешь. Она может рассказать маме, что я гуляла ночью, и у меня будут неприятности.
– Я понимаю, – Данте тоже поднялся. Душа его разрывалась, грозясь разлететься на осколки. Как же он не хочет расставаться с Эстеллой! Не хочет. Вот бы она всегда, всегда была с ним рядом. Ну почему всё так сложно?
Обратной дороги Данте не заметил. Только-только они были далеко, и вот уже и мост. И вот уже и Бульвар Конституции, и белый особняк с колоннами.
Данте остановил Одуванчика аккурат напротив эстеллиного дома.
– Я пришлю тебе попугая с письмом, хорошо? – сказала Эстелла.
– Угу...
– Если ничего не произойдёт, то в ближайшие дни. Ты же понимаешь, я не могу каждую ночь с тобой гулять.
– Угу...
– Ещё раз спасибо за всё.
Эстелла взглянула на Данте и сердце вдруг защемило. Ведь они увидятся ещё? Правда же? Не может быть, чтобы не увиделись! Девочка быстрым жестом убрала с лица Данте его растрёпанные волосы и, как кошка, потёрлась щекой о его щёку. Это был внезапный порыв. Эстелла и сама не понимала, почему она так сделала.
– Ну, пока.
– Пока...
Данте провожал девочку взглядом до самой двери. Напоследок она ещё раз обернулась, помахав ручкой. Дверь захлопнулась. Мальчик стоял как вкопанный. Никогда он так не привязывался ни к одному человеку. Он не может жить без этой девчонки, теперь уже наверняка. Опустив голову и пиная ногами камушки, Данте побрёл прочь. Чуть приоткрытое окно на первом этаже бесшумно затворилось.
Эстелла мечтательно вздыхала, поднимаясь по лестнице. Сегодняшний день, проведённый с Данте, был чудесен. Чудесен, чудесен... Эстелла на цыпочках дошла до спальни и скользнула внутрь.
– Ну вот ты и попалась, крыса. Теперь наконец-то все в доме поймут, какая ты, и будут любить только меня, – следом за Эстеллой по ступеням поднималась Мисолина со злорадной усмешкой на губах.
Комментарий к Глава 15. Двое –
[1] Цвет испуганной мыши – нежно-серый.
[2] Глазет – ткань, похожая на парчу, с шёлковой цветной основой и узорами из золота и серебра.
[3] Гвоздичный – серый цвет.
[4] Цвет адского пламени – лиловый оттенок красного. Или перламутрово-красный.
====== Глава 16. Выстрел ======
Остаток ночи Данте провёл, сидя на берегу и болтая ногами в воде. Янгус пока не вернулась из «Лас Бестиас». Интересно, доставила она письмо семье Гаспара или нет? Данте чувствовал себя виноватым перед этими людьми. Они его приютили, ласково обращались с ним, хотели забрать к себе, а он взял и сбежал. Но присутствие в его жизни Эстеллы не позволяло мальчику бросить всё и уехать. А сегодня с утра Данте решил осуществить ещё одну затею, которая не давала ему покоя. Ветер, его конь, подаренный Мендигой, всё ещё находился у Сильвио, и Данте вознамерился его забрать.
Наспех закусив бананами и кокосовым молоком, перед рассветом Данте подобрался к «Ла Пиранье». На Одуванчике он ехать не рискнул, дабы не шуметь, и отпустил его на свободу. Окна эстансии были темны. Данте, обойдя поместье кругом, подцепил шатающуюся дощечку в заборе и пролез внутрь. Бесшумно, будто ягуар, он добрался до конюшни. Наколдовал огонёк и увидел Ветра. И самообладание тотчас изменило Данте, сердце заколотилось как сумасшедшее. Несколько лет Ветер был его другом, скрашивал его одиночество.
Данте кинулся к стойлу и, забыв об осторожности, повис на шее у коня. Но что-то было не так: Ветер стоял понурый и неухоженный. Наверное, Сильвио запретил его чистить специально. Гад!
Данте аккуратно вывел лошадь во двор, но, вот незадача, ударился ногой о ведро. Ведро загромыхало. Раздался собачий лай.
– Ветер, давай, миленький, пошли, – уговаривал Данте. Однако, конь упирался и шёл очень медленно. Лай становился всё громче и громче...
– Ветер, идём. Ты меня разве не узнаёшь? Это я, Данте, – мальчик погладил лошадь по гриве. Собаки буквально захлёбывались лаем. Конь, наконец, послушался. Они с Данте почти уже вышли за забор, как ВДРУГ...
–А ну-ка стой! Ах ты, мерзкий ворюга! Стой, кому говорят!
Этот отвратительный голос Данте не смог бы ни с чем спутать. То был Сильвио. С охотничьем ружьём в руках. Рядом с ним стояла Леонора, держа фонарь.
– А! Так это ты, гадёныш?! – взревел Сильвио.
Данте, мигом оседлав Ветра, направил его прямиком на забор. Ветер легко взял это препятствие. Сильвио отворил ворота.
– Стой, ворюга!!! Верни мою лошадь!
– Это моя лошадь! Эту лошадь подарил мне отец! – крикнул Данте.
Щёлк! Сильвио взвёл курок и направил ружьё на всадника.
БАХ! Раздался выстрел.
Данте не сразу понял что произошло. Звук выстрела, оглушив мальчика, звенел у него в ушах. Данте ощутил, что падает. Наверное, его ранили. А он без седла. Но никакой боли Данте не испытывал. Раны не было. Зато Ветер вдруг захрипел и ноги его подогнулись. Конь упал. Данте кубарем скатился на землю. Ветер лежал на боку, со свистом выдыхая из ноздрей воздух. Данте прижался к нему и почувствовал: шерсть мокрая. Мальчик поднёс ладони к лицу. Алая кровь потекла по пальцам.
– Вот тебе твоя лошадь, забирай её! – выкрикнул Сильвио. Хохоча, он закрыл калитку и ушёл в дом.
У Данте стучало в висках. Он подполз ближе к коню и обнял его за шею.
– Нет... нет... не умирай, пожалуйста... пожалуйста... только не это... – голос мальчика срывался в крик. Он не видел в темноте дымчатую шерсть лошади, но ощущал, что Ветер ещё дышит.
– Не умирай... не уходи.... пожалуйста...
Данте прижался лицом к лошадиной гриве. Ветер задрожал. Напрягся как струна. Ещё секунда и конь застыл.
Округу разрезал крик. Данте не осознавал, что это кричит он сам. Кричит, словно одержимый. Мальчику казалось, что сердце его вытащили из груди, и теперь там зияет дыра.
Ещё долго Данте обнимал мёртвую лошадь. Постепенно крики перешли в едва заметное всхлипывание. Когда, наконец, в затылок мальчику ударило солнце, кто-то подхватил его под локти.
– Данте, Данте, пойдём, – знакомый голос. Его приподняли. Вся одежда Данте была перепачкана кровью. Вокруг – тоже кровь, много крови. Нежно-зелёная трава стала багряно-красной.
– Успокойся, – кто-то гладил Данте по голове и тащил за собой. Обезумевший мальчик, подняв голову, увидел Руфину.
– Ветер... – прохрипел он.
– Не переживай. Я скажу Виктору. Мы его похороним. Выкопаем могилу и зароем, всё будет хорошо.
– Это он... он убил... этот... гад... он убил... – бессвязно бормотал Данте.
– Да-да, я знаю.
– Он убил Ветра... тварь... тварь... и он смеялся... будь он проклят...
– Не говори так! Проклинать кого-то – грех. Деточка, это всего лишь лошадь.
Данте дико взглянул на Руфину снизу вверх.
– Всего лишь лошадь? Может быть... для вас... для всех... А для меня это был мой друг.
Руфина, прижав мальчика к себе, втащила его в дом через чёрный ход.
Следующую часть дня Данте провёл в кухне, сидя на стуле и уткнув взгляд в мешок с кукурузной мукой. Он не шевелился, не плакал и не разговаривал.
– Детка, ну нельзя же так убиваться из-за лошади. Поешь хоть что-нибудь.
Данте упорно не реагировал.
– Что ты с собой делаешь? А что будет с тобой, если умрёт кто-то близкий? Если умрёт человек? Ты же попадёшь в Жёлтый дом, – ворчала женщина. – Деточка, поговори со мной.
Руфина ходила кругами, всплескивала руками, гладила Данте по волосам, соблазняла его ароматными пирожками, но всё было тщетно.
Дверь в кухню распахнулась. Вошёл Виктор.
– Я, ну это, – он почесал голову, – могилу, короче, выкопал. Прощаться-то будете или я сам уж зарою?
Данте вздрогнул.
– Я пойду, – прошептал он одними губами, поднимаясь со стула.
– Вот олух старый, – прошипела Руфина, когда Данте скрылся за дверью. – Прощаться... То же мне придумал – с лошадью прощаться. Зарыл бы молча да и всё. Погляди, пацан аж чёрный весь. Убить тебя!
– Ну... я ж это, не знал... Я не подумал, – вздохнул Виктор.
– Не знал он. Пошли уже, – Руфина подтолкнула мужичка к выходу.
Данте больше не плакал и не кричал. Столбом он стоял у края могилы, глядя как Виктор засыпает Ветра землёй. Вот и нет больше Ветра. Его друга. Его любимого коня. Глухая боль узлом скрутила внутренности, не давая дышать. А ещё ненависть. Дикая, бездонная, всепоглощающая. Стоя у могильной ямы, Данте поймал себя на мысли: он желает смерти Сильвио и его семье. Или какого-нибудь несчастья. Ну должна же быть справедливость на этом свете!
За несколько дней Данте отгородился от мира, сидя в своей комнатке. Даже когда приходила Руфина, он делал вид, что спит. Служанка вздыхала, оставляла на столике поднос с едой и уходила.
Но вскоре в семействе Бильосо разразилась катастрофа. Неизвестно, произошло это случайно или ненависть, горящая в сердце Данте, была так сильна, что материализовалась. Сам Данте не сделал ничего, кроме посылания ежедневных проклятий, но он нисколько не расстроился, когда жандармы принесли в «Ла Пиранью» дурную весть: экипаж, в котором Леонора и Хасмин отправились в центр города за покупками, перевернулся, и обе женщины упали в обрыв вместе с каретой и кучером. Все погибли.
На дверях «Ла Пираньи» повесили траурные драпировки. Рене ревел, закрывшись в спальне, а Сильвио ходил по дому мрачнее тучи. Данте они теперь не трогали – не до него было. Сам Данте, смерти никому не желая, испытывал странное чувство: смесь злорадной радости и облегчения.
– Да как ты могла? Ты воспользовалась нашим отсутствием, чтобы пообжиматься с грязным пастухом у всех на глазах! – Роксана размахнулась и ударила Эстеллу по щеке так, что девочка упала на канапе.
– Так, это что тут происходит? – подоспев вовремя, Арсиеро ухватил Роксану за руки.
– Он мой друг, – оправдывалась Эстелла.
– Какой позор на мою голову! – Роксана вырвалась из рук мужа.
– Милая, успокойтесь.
– Не собираюсь я успокаиваться! Я делаю всё, чтобы оградить мою семью от пагубного влияния этих омерзительных плебеев, а моя дочь бегает к ним на свидания.
– Она испортила мне званый обед, – добавила Мисолина, сидящая в кресле неподалёку. – Она привела этого пастуха в наш дом и заставила моих друзей пить с ним чай. А потом они вывалили мороженое мне на голову!
– Ты бы лучше не лезла ни в своё дело! – прикрикнул Арсиеро. – Ну-ка, давай-ка, марш к себе в комнату, сеньорита Мисолина! И сиди там, пока тебя не позовут.
Мисолина оскорблённо поджала губы, но ушла.
– Я думаю, эта маленькая шалость не стоит того, чтобы так паниковать, – вздохнул Арсиеро, наливая из графина воду в стакан и подавая её супруге. – Выпейте водички, милая, и успокойтесь.
Роксана, дрожа от гнева, взяла стакан и залпом его осушила.
– Я запрещаю!!! Запрещаю тебе общаться с грязными пастухами!!! – завопила она. – Я уже это говорила, я предупреждала, но ты ничего не понимаешь! Ты непробиваемая! Хорошо, тогда я приму другие меры! Ты всё равно с ним общаться не будешь, так и знай!
– Ну зачем же так кричать? – терпению Арсиеро можно было позавидовать. – Я уверен, что Эстелла не хотела ничего плохого, правда, дорогая?
– Он мой друг! Я просто хочу с ним дружить! Что здесь дурного? – выкрикнула девочка. В её глазах блестели сейчас не только слёзы, но и искорки упрямства. Роксана нарезала круги по гостиной.
– Действительно, нет ничего дурного в том, что ты хочешь дружить с этим мальчиком, – Арсиеро присел рядом с Эстеллой на канапе. – Но, дорогая, неужели Мисолина сказала правду? Ты действительно с ним обнималась и целовалась у дверей дома?
