Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 99 страниц)
Данте сидел на полу в пустой комнате со стенами из грубого камня. На шею его был надет железный ошейник, от которого тянулась длинная цепь, приделанная к крючку в полу. Такие же цепи были и на руках, и на ногах юноши. Все стены и пол в комнате были изрисованы – Данте рисовал на них углём. Рисовал одно и то же: деревья, реку, лошадь, птицу и девушку с длинными волосами, в которой Эстелла узнала себя. Красивые черты Данте заострились, став резкими, под глазами пролегли тёмные тени, а в волосах запуталась паутина. Нет, это больше не был её Данте, от него осталась тень. Эстелла ощутила приступ паники, ей захотелось броситься к нему, пролететь через страницы Книги, обнять его, вернуть его к жизни.
– Я больше не могу на это смотреть, Клариса! – Эстелла спрятала лицо в ладонях. – Всё, хватит! У меня больше нет сил. Просто скажи мне, где он сейчас. Неужели он все ещё в Жёлтом доме? Где бы он не был, его надо оттуда забрать!
– Нет, в доме для умалишённых Данте провёл год, а потом вдруг исчез. Бесследно. Необъяснимым образом. Я думаю, он сбежал оттуда, но как именно не представляю. Сбежать из Жёлтого дома нереально, их там держат на цепи, ты сама видела. Если только с помощью магии... Но чтобы колдовать, он должен был остаться в здравом рассудке, что сомнительно. Не знаю, как он оттуда выбрался и где его искать, – с этими словами Клариса захлопнула Книгу Прошлого. Та вмиг уменьшилась и превратилась в обычный старинный фолиант, обтянутый змеиной кожей.
У Эстеллы зуб на зуб не попадал – судьба Данте повергла её в шок.
– Я пойду, Клариса, мне надо домой, – сказала Эстелла, поднимаясь на ноги. Только бы не впасть в истерику сейчас, надо дойти до дома.
– Ты уверена, что тебя не надо провожать? – Клариса вглядывалась в эстеллино сине-зелёное, как у утопленницы, лицо.
– Уверена. Я сяду в экипаж и доеду, – проговорила Эстелла автоматом. – Если ты узнаешь, где искать Данте, сообщи мне, Клариса.
– Хорошо, тогда возьми это, – Клариса протянула Эстелле круглый золотой медальончик. – Это артефакт для обратной связи. Если я тебе понадоблюсь, открой медальон и позови меня. У меня есть такой же, – Клариса продемонстрировала Эстелле медальон-близнец, что висел на её шее. – Я услышу тебя и приду.
Эстелла, кивнув, проглотила слёзы. Она пихнула медальон в сумочку, и Клариса проводила её до двери. Как только Эстелла вышла на улицу, дом за её спиной исчез. Теперь на его месте было поле, поросшее травой.
Кусая зубами костяшки пальцев, Эстелла еле-еле добрела до дороги. Ноги у неё подкашивались и она изо всех сил пыталась не разреветься. Ужасы, что показала Книга Прошлого, вихрями крутились теперь в её мозгу.
– Как же так? За что? Данте... Данте... что ты наделал? – шептала она, давясь слезами. – Зачем? Это я во всем виновата... Если бы мы тогда убежали с тобой, ничего бы этого не было. Где же мне теперь тебя искать? Отзовись, мой родной, прошу тебя... – она поцеловала обручальное кольцо – то сверкнуло и сделалось тёплым. Магия кольца была жива. Это внушало надежду на благополучный исход.
Поймав экипаж, Эстелла доехала до замка Рейес. Дверь ей открыла взбешённая Чола, с порога выпалив:
– Сеньора, ваш мерзкий лис прокусил мне палец до крови, теперь я наверняка умру от чумы!
Эстелла, игнорируя въедливую метиску, отправилась вверх по лестнице. Чола пошла следом.
– А ещё, сеньора...
– Чола, отвали! – оборвала Эстелла, и Чола заткнулась.
Эстелла мечтала остаться одна, принять ванну, лечь в кровать и выплакать своё горе. Но и тут ждало её разочарование. Только она открыла дверь в спальню, так чуть не взвыла от злости: в кресле, обитом розовым шёлком, восседал Маурисио Рейес.
====== Глава 23. Паника ======
Когда Эстелла обнаружила Маурисио у себя в спальне, то захотела его убить. Нет ей покоя! Она вообще забыла о нём, у неё горе, ей надо искать Данте, а этот тип никак не отвяжется. Какого чёрта он припёрся в чумной город? Да и как узнал, что она здесь? Он же был в Риме!
Пока эти мысли метались в её голове, Маурисио, вскочив с кресла, рванул в угол. Раздался грозный рык. Эстелла охнула. Мио, её маленький лисёнок, как заправский тигр или ягуар, бросился на Маурисио и воткнул зубки в его ногу.
– Уйди, животное! Иди к дьяволу! – Маурисио махал ногой, но зверёк намертво вгрызся в его щиколотку, прикрытую белоснежным чулком.
– Мио! Ты что делаешь? Прекрати! – овладев собой, Эстелла схватила лисёнка в охапку.
Он разжал зубки, позволив взять себя на руки. Мордочка у него была вся в крови. Эстелла на секунду подумала, что он загрызёт и её, но зверёк лишь тявкнул, щуря карие глазки. Девушка вытерла ему мордочку салфеткой, уложила его на подушечку и взялась за рану Маурисио. Тот, чертыхаясь, снял окровавленный чулок и развалился в кресле, косясь на Мио. Но лисёнок не осмеливался больше подходить. Эстелла, обработав рану, замотала Маурисио ногу хлопковым бинтом.
– Это что за гадость вы сюда притащили? – указал на зверька Маурисио.
– Это не гадость, это лис, – объяснила Эстелла терпеливо.
– Он меня покусал! А вдруг у него чума?
– У него нет чумы!
– Откуда вы знаете? А даже если и нет, это дикое животное и ему не место в доме, – Маурисио потрогал бинт пальцем. – Если назавтра я не смогу ходить, я сдеру с него шкуру, так и знайте!
– Ну попробуйте! – с вызовом бросила Эстелла. Мельком заглянув в зеркало, она поправила выбившуюся из причёски прядь. – Когда ваша сестрица завела в доме гиену и леопарда, ни вы и никто другой не возмущался. Хотя это тоже дикие животные, да ещё и опасные!
– Вы нарываетесь на неприятности! – вскинулся Маурисио. – Так я вам их устрою, это не сложно. Вы забыли, где ваше место? Вы – грязная прелюбодейка, сломавшая мне жизнь! Вы пустоцвет, не способный даже родить мне наследника! Вам место в богадельне, и вы обязаны мне в ноги кланяться за то, что я вас терплю и содержу, хотя вы и подошвы моего сапога не достойны!
Хлоп! Эстелла размахнулась и звонко ударила Маурисио по щеке.
– Вон! Вон отсюда! – выкрикнула она. – Ваши оскорбления сидят уже у меня в кишках! Я порядочная женщина, и, в отличие от вас, у меня есть достоинство и принципы. Убирайтесь к чёрту! – Эстелла подтолкнула его к двери, словно он был тумбочкой.
– Я вам это ещё припомню, – Маурисио похромал к выходу. На щеке его алело пятно с отпечатками эстеллиных пальчиков. – Дрянь бесстыжая! – и он долбанул дверью.
Рухнув в постель, Эстелла зарыдала, колошматя кулаками по подушке. И тут же ощутила под боком нечто мягенькое. Это Мио запрыгнул на кровать. Скуля и всхлипывая, Эстелла гладила его по шёрстке. Он, закатывая глазки, блаженно урчал.
Она не вышла к ужину, пребывая в мрачной меланхолии. Тёпленький лисёнок расположился на её животе и тихо фыркал.
– Ты такой красивый, и только ты меня понимаешь, – сказала Эстелла зверьку. – Я чувствую себя одинокой, никому я не нужна, все только и знают, что меня обижать. Я так устала...
Мио слушал, уложив мордочку на Эстеллу и изредка пробуя на зубок шнурок её корсажа.
Стемнело. Безлунное небо укрыли рассеянные тучи, похожие на куски обгоревшего пергамента. Когда в замке погасли огни, дверь в комнату Эстеллы распахнулась с такой силой, что едва не улетела в окно. На пороге возник Маурисио. В одной пижаме, с колпаком на голове, он был в стельку пьян и шатался. В развалку подойдя к постели, он схватил Мио за шкирку и выбросил его в коридор. Грубо и жёстко швырнул зверька прямо об пол, как пачку старых газет.
– Вы что делаете?! – вскрикнула Эстелла. – Не трогайте Мио, это живое существо и ему больно!
– А-ха-ха-ха-ха! – разразился дьявольским смехом Маурисио. Он запер дверь на ключ и навис над Эстеллой.
Эстелла вжалась в стену, но это её не спасло. Выудив из пижамного кармана стилет, Маурисио разрезал на ней платье так, что оно развалилось на две части. Девушка осталась в одном корсете и панталонах.
– Вы обязаны исполнить супружеский долг сию секунду! – объявил он.
– Ни за что!
– Или вы будете мне подчиняться, или я из вас сделаю фарш! – холодные глаза Маурисио зловеще сверкнули в темноте. – Вам решать.
– Я не буду с вами спать! Не буду! Не буду! – Эстелла вскочила на ноги, но убежать не сумела – отбросив стилет, Маурисио вытащил плётку.
– Дрянь бесплодная, я тебя уничтожу! Ты будешь в ногах у меня валяться! Я тебя изувечу! – орал он, размахивая плёткой.
На обнажённых руках девушки появились багровые отметины.
– Но-о! Пошла, кобыла! – вопил невменяемый Маурисио. – Раздевайся и живо на колени! Будешь вымаливать у меня прощение за все свои грехи. Если не будешь рыпаться, может быть, я тебе что-то прощу. А может и нет.
– Иди к чёрту, скотина! – Эстелла не сдавалась. Не собирается она это терпеть, всё хватит! В конце концов, она аристократка, благородная дама, а не какая-нибудь крестьянка, чтобы позволять так с собой обращаться.
И она плюнула Маурисио в лицо. Попала в глаз. Пока он, беснуясь, утирался, Эстелла ударила его коленкой в пах. Он, воя, упал на кровать. Эстелла сползла на пол и метнулась в ванную. Защёлкнула задвижку. Но толком и дух перевести не успела, как Маурисио начал ломиться в дверь.
– Ну-ка откройте, гадюка! Я ваш муж, а, значит, и ваш хозяин! Вы должны мне подчиняться! Я приказываю вам открыть мне дверь!
– Пошёл вон!
– Если вы не откроете, будет хуже! Я знаю, зачем вы сюда приехали – искать своего пастушка, с которым вы мне рога наставляли. Разве вы не знаете, что этот идиот в Жёлтом доме? Я-то всё про него разузнал, – плевался желчью Маурисио. – И я вобью в вашу пустую голову, как следует и не следует обращаться с собственным мужем! Вы пожалеете, что посмели надо мной смеяться! Я сделаю из вас кусок кровавого мяса, посмотрим, какому любовничку вы будете нужны!
БАМ! Маурисио ударил в дверь чем-то увесистым вроде стула или тумбы. Но дверь выдержала. В панике Эстелла металась по ванной. Сейчас это пьяное животное её убьёт или искалечит. А выхода отсюда нет – она сама себя загнала в угол. Надо было бежать на балкон.
И тут Эстелла вспомнила: в стене есть тайник. В нём она раньше хранила снадобья. Теперь тайник пуст, но дело не в нём. Его закрывал камень. Довольно тяжёлый.
Эстелла схватила с полки гребень с острой плоской ручкой. Найдя шатающийся камень, подцепила его. Он выпал из стены. Это крайняя мера, но другого выхода нет.
БАБАХ! Дверь сорвалась с петель. Маурисио снёс её здоровенной статуей Святого Мигеля, что стояла в углу комнаты. Он бросился на Эстеллу и накинул на её шею кожаный хвост плётки.
Собрав всю волю в кулак, Эстелла оттолкнула его, отбежала в угол и швырнула камень. Попала Маурисио в лоб. Он уронил плётку, и, выкатив глаза, рухнул на пол. На лбу его зияла глубокая рана. Окровавленный камень валялся рядом. Эстелла, онемев, тупо смотрела на Маурисио. Тот не шевелился, и она рванула на выход. Вывалилась в коридор, чуть не наступив на лисёнка, что лежал на пороге.
– Я его убила! Убила! – обезумев, девушка ринулась вниз по лестнице. Она хотела найти Чолу, чтобы та помогла ей убрать труп – попадать в темницу Эстелле ни капли не улыбалось.
С грохотом и некоторыми трудностями (от шока она заблудилась в замке) Эстелла ворвалась в комнату Чолы. Та явно уже видела десятый сон, но Эстелла безжалостно её разбудила.
– Чола, вставай! Вставай сейчас же! Мне нужна твоя помощь!
Чола мало реагировала на крики и тогда Эстелла грубо её растолкала, тормоша за плечи:
– Вставай! Вставай!
– Чего такое, сеньора? – недовольно пробурчала служанка. – У нас пожар?
– Нет, хуже... Я его убила...
– Чего?
– Убила... убила... я его убила, – бормотала Эстелла срывающимся голосом. – Маурисио... он умер... Я его стукнула по лбу камнем, потому что он хотел меня... меня изнасиловать. И он бил меня плёткой, а я защищалась... Он лежит у меня в комнате! Давай, Чола пошли!
Чола протёрла глаза.
– Куда пошли-то?
– В мою спальню. Надо убрать труп, пока никто не узнал, – Эстелла сейчас напоминала умалишённую. Растрёпанная, в изорванной юбке и с окровавленными ссадинами на руках, она выпучивала глаза как сова.
– Убрать труп? – Чола набросила на плечи вязанную шаль.
– Да, убрать, – закивала Эстелла. – Я не хочу в башню, так что давай зароем его в саду. А может лучше его сварить? – размышляла Эстелла вслух. – Распилим и сварим в котле, а потом скормим собакам. И тогда никто вообще не узнает, что он сдох. Ведь для всех Маурисио в Риме...
– Да вы бредите! – вздохнула Чола, нащупывая в потёмках свои башмаки с деревянными подошвами, которые стучали при ходьбе так, что содрогались окна. – Вам это всё приснилось, сеньора.
– Ничего мне не приснилось! – возмутилась Эстелла. – У меня в комнате лежит труп Маурисио.
– А я говорю, что вам приснилось, – зевнув, Чола вышла из комнаты первая. Эстелла последовала за ней.
Они поднялись на второй этаж. Дверь в спальню была распахнута. Внутри горела свеча. Разве она зажигала свечу? Эстелла чуть в обморок не упала, увидев: Маурисио с забинтованной головой сидит в кресле и как-то странно покачивается из стороны в сторону. Но на труп он не похож.
– Ну, и чего я вам говорила? – набычилась Чола. – Вам это приснилось!
Эстелла не знала что ответить. Какой же этот Маурисио гад! Было бы лучше, если бы она и вправду его убила. Зарыла бы трупик в саду, а потом разыграла бы несчастную вдову. Эстеллу не ужасали мысли такого рода – настолько Маурисио её достал. Искалечил ей всю жизнь и Данте тоже, сволочь! Она смерила его зверским взглядом – он сидел понурив голову.
– Сеньор Маурисио, а чего это с вами такое? Почему у вас голова забинтована? – спросила Чола.
– Это я его стукнула, – вместо него ответила Эстелла. – Я же тебе сказала, Чола.
– Ой, знаете чего, разбирайтесь-ка вы сами, а я пойду спать, – проворчала Чола и закрыла дверь снаружи.
– Ваше счастье, что я слабая и беззащитная, – заглянув в ванную, Эстелла изумилась: там не было ни следов крови, ни камня, которым она запустила в маркизов лоб. – Была бы я посильнее, вы бы сейчас тут не сидели. Но вы меня расстроили. Я уж было обрадовалась. Думала сварить ваш трупик в котле, скормить его собачкам или волкам. А потом надеть чёрное платье и изобразить безутешную вдовушку, – Эстелла говорила жёстко, будто рубила слова. И подумала: сейчас она очень напоминает Роксану. Вероятно, мать не от счастливой жизни превратилась в мегеру. – Ещё раз вы меня тронете, я возьму уже не камень, а томагавк, – закончила Эстелла тоном победительницы.
Маурисио поднял голову. Взгляд его Эстеллу поразил. Обычно пустые его глаза сейчас были живыми. Он смотрел на неё с... обожанием? Уж не мерещится ли ей? Эстелла хмыкнула. Он что влюбился в неё после того, как она огрела его камнем по лбу? Или у него что-то в мозгу сдвинулось от удара?
– Я думаю, лучшее, что сейчас можно сделать, – пойти спать, – Маурисио встал с кресла. – Ложись и отдыхай, отважная и безбашенная дамочка, которая кружит головы всем, не щадя ничьих чувств.
И он ушёл, даже не хромая, хотя нога его была покусана лисёнком. Кстати, а где же Мио?
Эстелла огляделась, но зверька нигде не обнаружила. Ладно, сейчас темно. Завтра утром она его найдёт за какой-нибудь портьерой. Он, пожалуй, испугался, ведь Маурисио швырнул его на пол, как мешок с опилками.
Эстелла загасила свечу и легла в постель. Но сон никак не приставал. Девушка впала в дремоту, взбудораженная до нельзя. Потом услышала тихое шуршание. Прыг! Мягкий комочек прижался к ней – Мио был тут как тут.
Поутру, однако, он исчез. Эстелла решила, что лисёнок боится попасть Маурисио под горячую руку.
Приняв ванну с лепестками фиалки, Эстелла нарядилась в травяного цвета платье, украшенное выпуклой чёрной вышивкой. Открыв дверь, она обнаружила у порога огромную корзину цветов. Здесь были розы, каллы, орхидеи, мутисии, солео и даже крошечные веточки вербены – не менее сотни ярких и красивых цветов. Все они в общей массе походили на стайку разноцветных бабочек.
Эстелла, перешагнув через корзину, спустилась в столовую. Чола накрыла завтрак на двоих, но Маурисио, который всегда был точен как часы, опоздал на пятнадцать минут. Явился он хмурый и странно одетый в штаны для верховой езды, сапоги и муслиновую бальную рубашку с жабо.
– Доброе утро, – выдавил Маурисио, плюхаясь на стул.
– Да вы, маркиз, сама галантность! И это после ваших выкрутасов накануне! – не сдержалась Эстелла. Он удостоил её молчаливым взглядом исподлобья.
Еду полагалось начинать с салата, но Маурисио пренебрёг этим и первым делом навернул бараньи ножки под острым соусом. Эстелла сморщилась – так недолго и до несварения.
– Эээ... – произнёс Маурисио немного погодя.
– Что «эээ»?
– Тебе... понравились цветы? – спросил он как-то робко.
– Тебе? Тебе?! Вы ещё смеете мне тыкать? – разозлилась Эстелла. – Да я вас видеть не могу после вчерашнего! Вы мне омерзительны! Сами чванитесь, что вы аристократ, а с собственной женой обращаться не умеете.
– Но разве ты... вы не любите меня? – наморщил лоб Маурисио. И Эстелла захотела стукнуть ему по голове ещё раз. – Я думал, вы страдаете от того, что думаете, будто я не люблю вас. Но это не так. Я вас люблю, маркиза, и дорожу вами. С этого дня я постараюсь относиться к вам ласково, как вы того заслуживаете.
Грудь Эстеллы гневно вздымалась. Какой же лицемерный человек! Любит он её, как же! Вот Данте её любил, ради неё даже в тюрьму отправился, а этот... Он только причиняет ей страдания, бьет, унижает, насилует. И ещё смеет говорить о какой-то любви!
– Так вам понравились цветы?
– Засуньте их себе в... – Эстелла вылезла из-за стола, – в уши.
Она убежала прочь. Вот наглец! Мучает её уже шестой год. Как он вообще смеет говорить о чувствах? Мерзавец!
Дрожа от гнева, Эстелла вмазалась-таки в корзину с цветами. Пнула её что есть мочи. Цветы разлетелись по коридору. Оказалось, что они не срезаны, а вырыты с корнями, ибо на дне корзины была земля.
– Идиот! – выпалила Эстелла, собирая цветы обратно в корзину.
Чуть поостыв, она вышла в сад и высадила цветы в клубу.
Время до полудня Эстелла извела на поиски Мио. Обойдя весь замок, она заглядывала в углы, под шкафы, за портьеры и тумбы, но зверёк как в воду канул. Эстелла была сильно огорчена этим фактом и заподозрила, что Маурисио тайком Мио выбросил.
После обеда Маурисио объявил, что уходит по делам и вернётся лишь к вечеру. Эстелле было плевать, куда он идёт, но слово «дела» её насмешило. Какие могут быть дела в городе, где свирепствует чума?
Но Маурисио ушёл, и это её обрадовало. Она отыскала в библиотеке книжку – приключенческий роман о контрабандистах и пиратах, но, войдя в комнату, ахнула: Мио преспокойно лежал на своей шёлковой подушечке.
Как только Эстелла переступила порог, лисёнок бросился к ней и, как кот, потёрся бочком о её юбку. Эстелла, взяв Мио на руки, устроилась в кресле. Так они и провели остаток дня. Эстелла читала, а Мио, уложив мордочку девушке на плечо, тихонько урчал ей в ушко.
Но Маурисио домой не вернулся ни к вечеру, ни к утру. После завтрака Эстелла решила прогуляться – надо же выяснить, что происходит в городе. Она нарядилась в синее платье из пан-бархата с золотым поясом; свои миниатюрные ножки, которые так любил ласкать Данте, облачила в золотые же туфельки. Голову прикрыла синей шляпкой, затолкав под неё локоны.
В таком очаровательном виде молодая маркиза и вышла из замка. Мио она с собой не взяла в страхе, что он подхватит чуму. За себя Эстелла не боялась. Всё равно жизнь ей не мила без Данте. Ну заболеет, ну умрёт, подумаешь. Зато муки её окончатся.
Когда Эстелла вышла на улицу Святой Мерседес, она была потрясена. Накануне город казался вымершим, сегодня же и шагу негде было ступить. Повозки, телеги, кареты, экипажи заполонили собой всё пространство улицы. Взволнованные кучера гневно орали на лошадей и прохожих. Люди, бранясь, запихивали в повозки свой многочисленный багаж: картонки, сумки, чемоданы, баулы, мешки, даже мебель, упакованную в домотканые чехлы. Два кучера ругались между собой, размахивая хлыстами, но не слезая с козел: они преградили друг другу путь и ни один не желал уступать.
Эстелла замешкалась. Разинув рот и глядя на небывалую толкотню, она чуть не угодила под экипаж. Кучер его с силой бил лошадей хлыстом, и они, обезумев, неслись по мостовой, едва не переворачивая повозку.
– Брысь с дороги, дамочка! – выкрикнул он, и Эстелла едва успела отбежать. Экипаж пронёсся мимо, обдав её вихрем пыли, и она, кашляя, свалилась на клумбу с маргаритками. Господи, что происходит?
Стряхнув пыль с платья и поправив шляпку, Эстелла окликнула немолодого господина, что, стоя на тротуаре, ждал, когда слуга запихнёт в экипаж небывалых размеров сундук.
– Сеньор, простите, – робко промямлила Эстелла. – А что случилось? Почему столько шума?
Мужчина смерил её удивлённо-возмущённым взглядом.
– Как, вы разве не знаете, сеньора? Новый алькальд Его Сиятельство граф Алехандро Фрейтас открыл на сутки городские ворота, чтобы все, кто ещё не болен, могли уехать из Ферре де Кастильо. Вот мы и спешим, ибо как минуют сутки, ни из города, ни в город больше никого не выпустят и не впустят.
– Спасибо за информацию, сеньор.
Эстелла отошла от толпы и свернула на Янтарную улицу, но крики, толкотня, тучи людей, экипажей, сундуков и чемоданов, выставленных прямо на тротуар, были и здесь.
– Ой! – кто-то резко дёрнул Эстеллу за рукав.
– Сеньорита... Сеньора Эстелла!
Это была Либертад. В запылённом ситцевом платье и сером чепце она выглядела как-то жалко.
– Божечки мои, да чего ж это вы тут делаете, сеньора Эстелла? Зачем это вы сюды приехали, тут ведь ад прямо на нас свалился, как ни крути! – всплеснула Либертад руками.
– Это долгая история, – отмахнулась Эстелла. – Хорошо, что я тебя встретила, Либертад. Расскажи мне, что там у вас происходит, я ведь совсем ничего не знаю.
Они пошли по запруженной дороге, протискиваясь сквозь толчею.
– Все собираются уезжать, – заговорила Либертад, когда они выбрались на зелёную аллейку, где не было коней, людей и их багажа, – сеньора Берта и сеньор Альдо, и сеньора Джованна с её семьей. Уезжают и забирают с собой детей сеньоры Мисолины. А сама сеньора Мисолина так и не нашлась, как в воду канула. Они все уезжают сегодня, в эту, как её... Бр.. Бор... Бырсолуну, во!
– В Барселону?
– Ага, в неё, – подтвердила Либертад. – У них тама все живы да здоровы. А я пыталась уговорить сеньориту Сантану поехать с ними, но она упирается как баран.
– Почему? – порыв ветра налетел на Эстеллу, чуть не сбив с неё шляпку. Она удержала её двумя руками.
– Да упрямая потому что, вся в свою тётку. Не надо ей тут оставаться, а то заболеет ещё. Тётка ж её, сеньора Амарилис, исчезла с концами, бросила дом, семью – всё, как только заболел сеньор Норберто.
– Он заболел? – Эстелла сглотнула. – Чем?
– Чем-чем, чем тут все болеют-то? – вскинулась Либертад. – Чума, чтоб её. Он ещё не помер, но его уж забрали в госпиталь. Сеньорита Сантана до чёртиков напугана, она одна в доме, но уезжать не хочет, бросив дядю в госпитале. Да вот толку-то, ему ж ведь всё равно помирать.
– А у вас в доме как? – с трепетом спросила Эстелла, боясь услышать что-то страшное. – Мама... она не больна?
– Нет, эта не больна, – презрительно хмыкнула Либертад. – С такими ничегошеньки не случается. Сеньора Роксана сегодня с утра уехала в столицу. Разминулись вы с нею. Она забрала с собой Альфредо, Урсулу и Дуду, сына Лупиты. А сама Лупита осталась с нами.
– Почему?
– Ну я ж одна-то не могу следить за домом, готовить еду, ухаживать за больными. У меня нет столько рук! – с раздражением выпалила Либертад.
– За больными? Так в доме кто-то болен?
Либертад шмыгнула носом.
– Угу, сеньор Арсиеро, он... он умер... три дня назад, – сказала она после паузы.
У Эстеллы вырвался протяжный вздох.
– А ты почему не уехала, Либертад?
– Да не могу я никуды уехать! Чего ж я брошу Эстебана что ли? – Либертад сверкнула глазами, и в их отражении Эстелла увидела себя, ту отчаянную девочку, что шесть лет назад на центральной площади кричала о любви к Данте.
– А... дядя Эстебан... что с ним?
– Он... он тоже болен, – Либертад всхлипнула, подтирая нос рукавом. – Этот бестолковый дохтур Дельгадо ни черта не понимает в болезнях. Пустоголовый осёл, уверял, будто у Эстебана простуда. А когда сеньор Арсиеро помер, к нам пришёл чумной доктор и сказал, что у Эстебана тоже чума. Сеньора Роксана вовремя дёрнула, а мы с Эстебаном не поспели за нею. А теперь я не могу уйти, хотя очень боюсь, – и Либертад расплакалась.
Эстелла хотела её обнять, но та отстранилась.
– О, Боженьки ради, не трогайте меня, сеньора! Я ж ухаживала за чумными, я тоже могу быть больна.
Крупные слёзы потекли по лицу Эстеллы. Да, ей было жаль дядю Эстебана и Арсиеро, и Норберто, и бедную Либертад, но больше всех Эстелле было жаль себя. Либертад хотя бы рядом с любимым, а она, Эстелла, не знает, где искать Данте и что вообще с ним. А вдруг он тоже болен? У девушки аж в глазах потемнело от этой мысли.
– Так зачем же вы приехали сюда, сеньора? – спросила Либертад, поправляя съехавший чепец. – Тут ведь самый настоящий ад. Чума никого не щадит. Это проклятие какое-то и никто не знает, когда ж это всё кончится!
– Я... мне надо... у меня тут дела, Либертад. Я должна найти кое-кого, – прошептала Эстелла.
– Ну нет! Неужто его, того длинноволосого? – нахмурилась Либертад. – Данте или как его?
Эстелла кивнула.
– Да вы чокнулись! – возмущению Либертад не было предела. – Пять лет уж прошло, а вы всё никак не уймётесь! Вы ж говорили, будто бы любите сеньора Маурисио.
– Маурисио? Маурисио?! Да я его ненавижу! Чтоб он сдох! Почему он не заболел чумой? Почему умирают хорошие люди, а твари живут?! – Эстеллу прорвало. Она закричала и затопала ногами, спугнув птиц с хлебного дерева, что раскорячилось неподалёку.
– Успокойтесь, сеньора! – Либертад оглянулась по сторонам. – Вы ведёте себя как умалишённая. Пойдёмте лучше со мной.
– А куда ты шла, Либертад?
– Я шла в дом вашей бабушки. Сеньора Берта ведь уезжает сегодня, я вам сказала же, сеньора. Я хотела с ней попрощаться.
– А она знает, что дядя Эстебан болен?
Либертад отрицательно мотнула головой.
– Нет. И не должна знать! Не проболтайтесь ей, Бога ради, сеньора, иначе она никуды не уедет! Останется тут и тоже заболеет. Нет-нет, этого нельзя допустить! Все, кто здоров, должен уехать, спасти свою жизнь. И вам, сеньора, тоже надо уезжать обратно. Бегите отсюда, пока это возможно.
– Я должна найти Данте! Я должна узнать что с ним, – Эстелла разглядывала эстрелью – куст розово-красных цветов, что формой напоминали звёздочки. Данте когда-то говорил, что она похожа на звёздочку, а эти цветочки – её тёзки. – Если он тоже болен, я останусь умирать с ним. Ты же не бросишь дядю Эстебана, Либертад, вот и я не брошу Данте.
На смуглом лице Либертад читалось отчаянье. И Эстелла подумала: ведь Либертад испытывает такие же чувства, как и она, Эстелла, – тревогу и боль. Но у Эстеллы ещё есть надежда, что с Данте всё хорошо, а у Либертад нет.
Эстелла надеялась повидаться с бабушкой перед её отъездом, но когда они с Либертад подошли к маленькому домику, вокруг которого раскинулся цветник, тот уже был заперт. Бедно одетый мужчина заколачивал окна досками.
– А где хозяева? – спросила у него Либертад.
– Да уехали они, уж с полчаса как.
– Как жа-аль! – протянула Эстелла.
Эстелла и Либертад ушли ни с чем. На углу Бульвара Конституции они попрощались. Эстелла, конечно, хотела навестить дядю, но Либертад ей категорично запретила.
– Да вы что, сеньора, сдвинулись? Вы ж этот, как его, фульдшер, а несёте чушь. Даже я, глупая служанка, знаю, чума – не игрушки. Это ж не простуда какая-то там. Не вздумайте даже и соваться в дом, а то ещё подцепите заразу.
На обратном пути Эстелла шла по аллее, не глядя вперёд. Она думала о Данте. Видела его как наяву, но разным: и с сияющими глазами, когда он признавался ей в любви; и коварным и обольстительным, как в подземелье; и обезумевшим, как в Книге Прошлого. Мысли её блуждали и путались, и Эстелла не разбирала дороги. И вдруг ощутила толчок – на кого-то налетела.
– Ой, извините, – Эстелла очнулась от грёз, увидев перед собой девушку в простонародном чепце и коричневатом платье в цветочек. Та, побледнев, таращилась на неё в упор. Эстелла присмотрелась и охнула – это была Мисолина.
====== Глава 24. Две сложные натуры ======
– Мисолина? – Эстелла оторопело хлопала ресницами. – Это ты? А ты знаешь, что мы тебя потеряли? Бабушка думает, что тебя уже нет в живых.
– И что? – закатила глаза Мисолина. Несмотря на простой наряд и непонятный для Эстеллы образ жизни, спеси и высокомерия она не утратила. – Вы же все только этого и ждали. Хотели от меня отделаться и желали мне смерти.
– Какой бред! – вознегодовала Эстелла. – Никто никогда не желал тебе смерти, это всё твоя мнительность.
– Да ну? – губы Мисолины расползлись в кривой усмешке.
– Ты ведёшь себя ужасно! К тому же ты дрянная мать. Ты бросила на бабушку детей! – не без удовольствия ужалила сестрицу Эстелла.
– Каких детей?
– Которых ты родила.
– Как родила, так и забыла, – бесстрастно поведала Мисолина. – Я уже и не помню, как они выглядят. Мне они не нужны. Если тебе их так жаль, можешь забрать их себе, а можешь выбросить в речку. Я аристократка, я вдовствующая графиня и за мной нет грехов.
Мисолина всегда была не подарок, но Эстелла сочла, что это уж чересчур. Раз у неё хватило безрассудства родить ненужных детей, то она должна нести за них ответственность. А то раскидала их как кукушка.
– А где ты сейчас живёшь? – спросила Эстелла настороженно.
– Тебе-то какое дело?
– Да, вот знаешь, действительно никакого! – разозлилась Эстелла. – Но мы как-никак сёстры, а в городе чума, а ты слоняешься неизвестно где. Поэтому я и спросила. Я подумала, что тебе нужна помощь. Но раз нет, так нет. Прощай, – и Эстелла рванула в сторону, намереваясь уйти.
– Подожди! – окликнула её Мисолина.
Эстелла выпрямилась с видом инфанты, удостоившей внимания крестьянку. Мисолина подошла к ней.
– Я знаю, нас сложно назвать сёстрами, – она взглянула на Эстеллу исподлобья. – И я прекрасно знаю, что ты меня ненавидишь...
– Я тебя не ненавижу, – оборвала Эстелла. – Просто я не знаю, как с тобой разговаривать. У нас с тобой нет ничего общего. Я к тебе по-человечески, а ты как всегда. Ты с детства слышишь только себя.
– А себя ты считаешь святой, да? – огрызнулась Мисолина. – Я отношусь к тебе также плохо, как и ты ко мне. Ты махровая эгоистка, сестрёнка. Ты всегда заботишься сначала о себе, потом о себе и опять о себе, но изредка снисходишь до других.
Эстелла захохотала так, что с неё слетела шляпка. Тёмные локоны игриво рассыпались по плечам и спине. Девушка поймала шляпку и, встряхнув волосами, нахлобучила её обратно.
