Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 80 (всего у книги 99 страниц)
Горничная сопроводила Данте в кабинет, вход куда располагался за колонной, увитой дикими розами. Амарилис сидела за столом, читая книгу. На звук шагов она подняла голову. Смерила Данте насмешливым взглядом.
– Спасибо, Ханна, ты можешь идти. Пусть нам никто не мешает, меня ни для кого нет. И приглядывай за Сантаной. Эта несчастная вздумала за мной шпионить, – распорядилась Амарилис и, Ханна, кивнув, вышла.
– А она что, немая? – брякнул Данте первое, что ему пришло на ум. – Почему она не разговаривает?
– Потому что слугам не положено разговаривать. Они должны исполнять приказы. А слишком болтливым приходится укорачивать языки, – у Амарилис было такое лицо, словно Данте сказал ей, что небо не голубое, а красное. Под её взглядом он ощутил себя дураком, хотя и задал вполне невинный вопрос.
– А я тебя ждала, – Амарилис, захлопнув книгу, вышла из-за стола Данте навстречу. Ехидно улыбнулась и, одним жестом сдернув шляпу с его головы, бросила её в кресло.
– Манерами ты не отличаешься, – добила она. – При встрече с дамой или высокопоставленной особой любого пола шляпу снимают.
– К сожалению, я гаучо, – не смолчал Данте, – и дел с высокопоставленными особами не имею. А настоящую даму знаю только одну – Эстеллу, – исподлобья сверкнул он глазами. – Она никогда не требовала, чтобы перед ней снимали шляпу. А остальных я за дам не считаю. Вас в том числе. Потому что истинная дама не может быть лицемеркой. А такие, как вы, дамы света, сеньоры, графини, маркизы, вы насквозь фальшивые.
Амарилис расхохоталась, демонстрируя крупные жемчужины зубов.
– Жаль, что на кабальеро ты не тянешь, деточка. Тебе, с твоими данными, украшать бы альков вице-королевы, а ты... Внешность принца и повадки бродяги. Тяжко тебе будет, когда ты войдёшь в другое общество. Но давай к делу. Надеюсь, ты пришёл с хорошими новостями?
– Разумеется, – сухо отозвался Данте. Эта женщина нравилась ему всё меньше и меньше. Интересно, что она имела ввиду, говоря о «другом» обществе? – Я принёс статую.
– Отли-и-ично! – по-девичьи захлопала в ладоши Амарилис. – Тебе удалось выманить артефакт у алькальда? Поздравляю!
– Спасибо. Я заключил с ним сделку.
– А ты умнее, чем я думала, – ещё пуще развеселилась Амарилис (Данте показалось, что она едва ли не прыгает). – Прекрасно! Превосходно! Замечательно! Ставь же эту прелесть сюда, – она убрала со стола книгу, освобождая пространство, и Данте водрузил на её место единорога. Сбросил тряпку.
В лучах полуденного солнца, бьющих из окна, артефакт засиял всеми цветами радуги. Амарилис обошла стол, сложив руки в замок и любуясь красотой единорога. Похрустела от волнения пальцами. Данте абсолютно её не понимал. Ну статуя, ну да, красивая, и рог с алмазами, но стоит ли так из-за неё распаляться?
– Чудесно! – потёрла ручки Амарилис, не сводя глаз с артефакта, и обошла стол ещё раз.
– Слушайте, сеньора, – не выдержал Данте. – Может, вы потом полюбуетесь на эту штуковину? Вы обещали, что научите меня варить зелье. Алькальд мне дал всего неделю, но даже не это главное. Неужели вы не понимаете, что время терять нельзя? Эстелла больна, она может умереть в любую минуту, – он умолк, поймав лукавый взгляд. Чайные глаза Амарилис приобрели оттенок светлого янтаря.
– Эстелла, Эстелла, – проговорила она на одной ноте, – сколько шума из-за глупой девчонки, которая сама не знает чего хочет!
– Послушайте, вы, – Данте сжал кулаки, – не оскорбляйте Эстеллу! Не вынуждайте меня демонстрировать свою тёмную сторону. Мы с вами заключили пакт. Я выполнил свою часть, сеньора, я принёс вам эту чёртову статую. Вы даже не представляете, чего мне стояло выставить себя шутом перед толпой. Народный герой, предводитель бедных и угнетённых, – Данте скрипнул зубами. – Я ненавижу людей, у меня нет с ними ничего общего и никогда не будет. Но вы пообещали мне лекарство для Эстеллы. Я пошёл на это ради её жизни.
– Ладно, ладно, – миролюбиво согласилась Амарилис. – Твоя взяла. Я не обманщица и держу слово. Я дам тебе рецепт зелья, правда, не уверена, что у тебя хватит духу его сварить, – она взяла с кресла тот самый фолиант, что читала перед приходом Данте. Открыв на нужной странице, протянула его юноше. – Читай. У нас ещё не все ингредиенты есть, между прочим.
Страницы книги были чёрные, а буквы красные, точно написанные кровью. Данте плюхнулся на мягкий диванчик, обитый золочёным бархатом, и вчитался в рецепт:
«Зелье Жизни и Смерти».
Пятьдесят два ингредиента; некоторые из них повергали в шок.
Чем дольше Данте читал, тем в больший ужас приходил. Амарилис внимательно наблюдала, как меняется его лицо. Когда он окончил чтение, захлопнув фолиант, она победно хмыкнула:
– Я ж говорила, что ты его не сваришь! Кишка тонка.
– С чего вы взяли? – со злостью выплюнул Данте.
– У тебя всё на лице написано.
– Значит, вы плохо осведомлены, сеньора. Вы не знаете, на что я способен ради Эстеллы.
– О, да! – закатила глаза под лоб Амарилис. – Например, угодить в тюрьму. Какой благородный порыв – спустить два года жизни коту под хвост из-за глупой девчонки!
Данте промолчал, кусая губы в приступе жгучей ненависти.
– Ну так что, зелье-то варить будешь? – спросила Амарилис, не сумев трактовать его злое молчание.
– Ведь это Чёрная магия, так? – выдавил Данте глухо.
– А ты чего хотел, мальчик? Белая магия не может спасти от смерти того, кто обречён. Она спасает лишь того, у кого есть шанс выжить. Все, кто уже болен чумой, умрут, и твоя великая любовь Эстельита в том числе. Белая магия здесь бессильна, только чёрная, но ведь тебе не привыкать, не так ли? – кончики губ у Амарилис дрогнули – она сдержала улыбку.
Данте сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Какая же мерзавка! Так и хочется её придушить! Она смеётся над его горем, над болезнью Эстеллы, понимая, что он никуда не денется, не откажется от единственного шанса на спасение любимой.
– Что, струсил? – не унималась Амарилис, принимая тихую ярость Данте за замешательство. – Не строй из себя праведника, красавчик, ладно?! Ты убил несколько человек, убил изощрённо. Ты выдавал себя другого человека и даже за животное; ты отправил приёмную мать в Жёлтый дом; ты выпустил в мир того, кто никогда не должен был в нём вновь появляться. О, ты многое натворил за последние пару лет, драгоценный мой чёрный-причёрный маг, – она пощёлкала языком и расхохоталась.
Данте не понял, о чём говорит эта женщина. Бред какой-то.
– Этого ничего не было! – убеждённо воскликнул он. – Я такого не помню. Но вы напрасно думаете, сеньора, что я струсил. Я уже говорил, ради Эстеллы я пойду на что угодно. Я буду варить это зелье!
– Отлично! Превосходно! Великолепно! – Амарилис похлопала себя по щекам, чтобы они разрумянились.
– Но я не совсем понял рецепт. Голова и шкура крысы. Надо убить крысу?
– Угу.
– Но ведь они разносят чуму!
– Крыса нужна здоровая, – пояснила Амарилис. – Зелье будет действовать как антидот, клин клином.
– Хорошо, ладно, крыса так крыса, – у Данте мороз пошёл по коже при воспоминании о крысах. – А вот это вот: шерсть из хвоста единорога. Где я возьму единорога? Они ведь существуют только в книгах!
– Я бы не была так в этом уверена, – вздёрнула бровь Амарилис.
– А это что? – не успокаивался Данте. – «Сердце и кровь жертвы». Что это значит?
– Закон Чёрной магии. Ты разве не помнишь о нём?
– Не понимаю.
– Обмен. Дашь на дашь, – напомнила Амарилис широко улыбаясь. – Ты обращаешься к силам магии, прося их отдать тебе жизнь человека, что уже стоит одной ногой в могиле. И ты должен чём-то пожертвовать. Всё очень просто: если ты просишь материальные ценности, ты отдаёшь материальное. Если жизнь, ты отдаёшь другую жизнь. Либо силу.
Данте стал похож на труп, мигом вспомнив ритуал, которому научил его Салазар, когда он спасал жизнь Янгус. Тогда он напоил птицу своей кровью.
– Значит, кровь нужна моя? – неуверенно спросил Данте.
– Не-ет, мой чёрный-причёрный маг. Если бы всё было так просто! Ты не можешь влить в это зелье свою кровь. Если бы ты спасал от смерти, скажем, меня, ведьму, тогда да, нужна была бы твоя кровь или кровь другого колдуна, кровь, содержащая волшебство. Но напоить зельем с магической кровью немагов чревато. Этим ты их убьёшь.
– Но... но ведь я спас жизнь Янгус именно так, отдав ей свою кровь, – заспорил Данте.
– Потому что Янгус – магическое животное. Но спасти немага можно только, отдав за него жизнь другого немага.
– Но... я... я должен кого-то убить?! – чуть не задохнулся Данте.
– Ага, – подтвердила Амарилис издевательски. – А ещё вырезать у него сердце и взять кровь, и всё это добавить в зелье. Понятно?
Данте аж затошнило, ком подкатился к горлу, а перед глазами заплясали цветные пятна.
– Но... но... кого?
– А это решать тебе. Главное – он должен быть здоров, чумная кровь чумную не вылечит.
– Тут ещё сказано, что нужно помешать всё волшебной палочкой, – хрипло выговорил Данте.
– О, за это не переживай! Эту штуку мы найдём, – многозначительно подмигнула Амарилис. – Пока всё, ступай. Принеси кровь и сердце. Но помни – времени мало.
Шокированный Данте на негнущихся ногах покинул дом де Пенья Брага. Когда тот остался позади, Данте обернулся. На небе сияло красное солнце, и на его фоне особняк выглядел как-то дьявольски, будто охваченный кровавым огнём.
Что же ему делать? Что? Разве он может кого-то убить? Нет. Но и отступить не может. Тогда умрёт Эстелла.
Данте остановился посреди улицы. Обхватил голову дрожащими руками. В ушах стоял гул.
– Какой ты тупой! Я всегда это говорил! – услышал он уже знакомый голос.
Салазар! Опять Салазар.
– Что тебе надо? – прошипел Данте, трясясь от ненависти и сдерживаемых рыданий. – Хочешь свести меня с ума?
– Пожалуй, нет. Я лишь хочу заставить тебя принять решение, – холодный смех Салазара всегда действовал Данте на нервы, а сейчас ему захотелось разбить голову о булыжники на мостовой, чтобы никогда больше не слышать этот смех, этот мягкий, обволакивающий голос. – Подумай, что для тебя хуже: смерть Эстеллы или убийство какого-нибудь ничтожества. И выбери. Это же просто.
– Конечно же я выберу Эстеллу! – выкрикнул Данте. Несколько птиц, в том числе и Янгус, вспорхнули с дерева. – Но убить, убить... Кого? Первого, кто попадется на пути? Я не смогу. Не смогу убить невинного человека просто так.
– Ну-у... можно убить того, кого ненавидишь, того, кто мешает, – подсказал Салазар. – Например, Маурисио Рейеса.
– Это было бы неплохо, – согласился Данте. – Но есть одно но: я не хочу причинять боль Эстелле.
– Боль? Не понял, – фыркнул как кот Салазар. – Чем же его смерть причинит ей боль? Вроде бы ты хочешь, чтобы эта женщина была с тобой. Ты убьёшь трёх птиц одним выстрелом: избавишься от соперника, сваришь зелье и заберёшь Эстеллу себе.
– Но она ведь любит его, а не меня, – не согласился Данте. – А я не хочу, чтобы она переживала. Пусть она не со мной, но я желаю ей счастья. А если я его убью, Эстелла будет страдать.
– Подумать только, какие мы благородные! Ты неисправим! – Салазар ехидно вздохнул, намекая на отсутствие у Данте умственных способностей. – Никак ты не поймёшь, что любить, ценить, уважать в первую очередь надо себя, а потом уже других. Или они станут вытирать о тебя ноги. Как это и происходит всю твою никчёмную жизнь. Ты сам позволяешь всяким тварям над собой издеваться. Именно поэтому Эстелла предпочла тебе его. В отличие от тебя, у него есть гордость и чувство собственного достоинства. И здоровый эгоизм. Будь он на твоём месте, он бы тебя убил и не дрогнул.
– Даже не сомневаюсь, – уныло согласился Данте. – В этом и отличие между нами. Он не любит Эстеллу так, как люблю её я. Я не могу причинить ей боль, лучше сдохну сам, а он не думает о её чувствах.
– Тогда подумай, кого ты ещё ненавидишь, так же сильно, как Маурисио Рейеса, – сменил тактику Салазар, поняв, что спорить бесполезно.
– Не знаю, не знаю... – Данте обхватил голову ладонями. – Я ненавижу всех и себя в том числе. Очень жаль, что я не могу убить себя. Я бы отдал за Эстеллу свою жизнь.
– А-ха-ха-ха-ха-ха!!! Такого дурака, как ты, ни высший, ни низший свет ещё не видывал.
– Салазар, уйди прочь! Ты меня раздражаешь, – взмолился Данте. – Я от тебя устал, у меня голова раскалывается!
Боль и правда была такая, будто по затылку стукнули камнем.
– А-ха-ха-ха-ха! – хохотал Салазар, как антагонист на сцене драмтеатра. – Какой ты неблагодарный! Я хочу помочь, но воля твоя. Я могу и уйти. Совет напоследок: загляни в Жёлтый дом.
– Что-о-о-о?
– Да, сходи туда, навести бывшую мамочку Каролину. Она давненько поджидает тебя, чтобы вырвать тебе глаза за то, что ты её туда упёк.
– Каролина в Жёлтом доме? Как это я её туда упёк? Что ты несёшь, Салазар? – опешил Данте.
– Что слышал. Упёк её туда, правда, я, а не ты. Но, думаю, она это заслужила. Ненавижу предателей! А ты можешь доделать мою работу. Бедняжка, наверное, страдает. Хорошо бы избавить её от земных мучений, отправив в царствие Тьмы или Света. Навсегда, – Салазар опять расхохотался надрывно, жестоко.
– Салазар! Что ты имеешь ввиду? Что ты говоришь?
Но ответом послужило молчание.
Впрочем, Данте лишь сделал вид, что ничего не понял. Намёк Салазара был ясен, как свет луны во мгле. Каролина – вот предполагаемая жертва. Но... Нет, он не сможет никого убить, иначе, чем в каком-нибудь поединке типа дуэли. А просто так...
В глазах вдруг потемнело, и Данте прижался лбом к дереву. Кончики волос искрились, но юноша был так поглощён мыслями, что не обратил на это внимания.
Мало-помалу волнение улеглось, и Данте овладело любопытство. Значит, Каролина в Жёлтом доме? Недоумение сменилось глухой радостью, даже злорадством. Он почувствовал себя отмщённым. Это ведь она, она, Каролина, отправила его в ад, в Жёлтый дом. Там его держали на цепи, так собаку, довели до безумия. Так что поделом ей. И Данте испытал отчетливое желание Каролину увидеть, насладиться её унижением. Выбежав на дорогу, он поймал экипаж.
– В Жёлтый дом! – велел он кучеру.
Тот ничего не сказал, смерив Данте порицающим взглядом: у всех чума, а он тут разъезжает.
Выстроенное кольцом здание, с облупившейся на стенах жёлтой краской, выглядело как башня после войны или землетрясения. Этот «шедевр» архитектуры напоминал груду набросанных друг на друга камней в пять этажей высотой. Кусты примяты; вокруг – глухой забор с частоколом и крошечная калитка в нём.
Данте долго в неё стучался, пока ему не открыл дежурный санитар – невысокий коренастый мужчина, угрюмый на вид.
– Чего вам? – пробасил он сурово.
– Я хочу увидеть одного человека, – ответил Данте. – Моя... моя тётя. Она лечится здесь.
– Зачем оно вам? Они ж все безумные, с ними и говорить нельзя, они ни черта не понимают, а то и убить могли б, ежели б их тут не сажали на цепь.
– Понимаете, сеньор, я приехал издалека и узнал, что моя тётя здесь. Возможно, я увижу её в последний раз. Пожалуйста, впустите меня, – пудрил Данте мозг санитару с видом добродетельного и очень любящего племянника.
– Ну ладно, заходите, чего уж там, – вздохнул санитар, приглашая Данте за забор. – К некоторым и правда родственники приходят, к иным и нет. Может, боятся, а, может, и рады избавиться. Да их понять легко. Страшенное зрелище, я вам скажу, эти безумные.
Санитар повёл Данте за собой, и у того поджилки затряслись, когда он вошёл в здание, где провёл страшнейший год своей жизни. Перед глазами плавал туман, сердце колотилось, а когти вдруг начали удлиняться и искрить. Данте быстро сунул их под чуть длинные ему манжеты. Санитар шёл впереди, не глядя на юношу. Он открыл какую-то дверь, зазвав Данте внутрь. Это было помещение, где по центру стояли стол и кресло. А ещё куча шкафов с папками. Санитар вынул с одной из полок толстенную книжицу с вереницей безликих имён пациентов и номеров их палат.
– Как тётку-то звать вашу? – спросил он.
– Каролина Ортега, – голос Данте звучал спокойно, хотя он весь трясся от нахлынувших воспоминаний. Со свойственной ему впечатлительностью, Данте мигом ощутил, как шею опять обхватывает ошейник с цепью. Он ухватился рукой за горло. Нет, цепей нет, но от этого не легче. И зачем он сюда пришёл?
Санитар, полистав книгу, нашёл букву «О» и теперь водил пальцем по списку пациентов с не самой редкой фамилией Ортега.
– Ортега Камила, Ортега Карлос, Ортега Каролина. Вот она, нашёл! – радостно провозгласил он. – Палата №47. Это четвёртый этаж. Идёмте.
И они двинулись в путь, минуя коридоры и двери, из-за которых слышались вопли, плач, смех, рёв и даже мяуканье. Поднялись по узенькой лесенке на четвёртый этаж и остановились у двери с цифрой «47».
Выудив из кармана связку ключей, санитар погремел, выбирая нужный – длинный с медным кольцом у основания – и вставил его в замочную скважину.
Внутри палата была пуста. Стены из грубого камня, груда тряпок на полу и всё. На тряпках сидела женщина в рубахе до пят и с растрёпанными седыми волосами. На руках, ногах и шее у неё были цепи.
– Она? – уточнил санитар у Данте, чтобы быть уверенным, что привёл парня туда, куда нужно.
Данте присмотрелся. Действительно Каролина. Только она заметно похудела и постарела лет на десять.
– Она, – подтвердил он. – Если можно, оставьте нас наедине.
– Вообще-то она не буйная, так что можно, но если что – стучите в стену, я буду за дверью, – и санитар вышел.
Идя сюда, Данте не собирался причинять зло Каролине – он хотел на неё посмотреть. Но любопытство сменилось восторгом, а потом и холодной яростью. В груди образовалась чёрная дыра.
– Ну что, тётя Каролина, узнаёшь меня?
Женщина, подняв голову, уставилась на него глазами пустыми и неестественно прозрачными.
– Ты прекрасно выглядишь, тётя Каролина. Как и подобает такой твари, как ты. Ты на своём месте. А для меня величайшее наслаждение – видеть врагов в агонии, – сказал Данте жёстко и застыл.
Черты лица его заострились, когти отросли сильнее, а раскосые глаза за секунду превратились в угольки. Каролина молча его разглядывала. Вид у Данте был хоть и взъерошенный, но зловещий, и мог напугать даже мертвеца. Когда он, наконец, пошевелился, во взгляде его полыхнул красный отблеск. Каролина на четвереньках отползла в угол.
– Дьявол... дьявол, зачем ты пришёл, убирайся! Это ад, а ты дьявол, я знаю...
– А-ха-ха-ха-ха!!! – расхохотался Данте грубо. – А мне нравится, что ты такая ммм... беспомощная, несчастная, да ещё и на цепи, как дворовая собака. Бедная, бедная тётя Каролина, – издевался он. – Но теперь ты понимаешь каково было мне? Тут мило, правда?
– Ты только прикидываешься ангелом, на самом деле ты исчадие. Сатана с ангельским лицом! Я никогда не заблуждалась на твой счёт! Но однажды ты покажешь свою истинную физиономию не только мне, но и всем остальным! – вопила Каролина. – Ты убил моего сына Энрике, да, я знаю, это ты его убил, чтобы потом занять его место! А теперь ты хочешь убить и меня?!
– А-ха-ха-ха!!! Это было бы самым правильным решением, – согласился Данте. – Возможно, ты ещё и отблагодаришь меня, если я прекращу твои мучения, ведь ты никогда отсюда не выйдешь. А я сыграю роль ангела-хранителя, и ты, вместо того, чтобы ещё лет двадцать подыхать тут, сдохнешь сегодня ради благого дела. Что может быть лучше? Некоторые люди ещё хотят жить, хотят принести пользу обществу, а ты лишний организм на этой земле.
Данте помахал пальцами, наколдовав кувшин и небольшой сундучок, в каких женщины обычно хранили украшения. Завернув рукава до локтя, он ногой прижал Каролину к стене. И выудил из-за пояса кинжал. Лезвие его зловеще сверкнуло, и Каролина побелела, когда Данте поднёс кинжал к её горлу.
– Дьявол... дьявол, – пробормотала она. – Но Бог мне поможет.
– Всенепременно! – и Данте одним движением разрезал ей шею.
Каролина захрипела. Кровь потекла рекой. Данте приблизил мерцающие когти к ране и лентой потянул кровь за собой, наполнив кувшин до края. Каролина ещё была жива, хоть и ослабла. Выпученными от ужаса глазами наблюдала она за действиями Данте. Он, отставив кувшин, быстро разорвал на Каролине рубашку, обнажив ей всю грудь. Она взвизгнула – в ней проснулась природная женская стыдливость.
– Ты что делаешь, ирод?!
Хлоп! Данте ударил её по щеке.
– Закрой рот! Ты думаешь, мне нужны твои прелести? В гробу я их видал! На старушек не зарюсь, извини. Ненавижу тебя! Сдохни! – и Данте вонзил Каролине в грудь кинжал, провернув его там несколько раз. Кинжал его всегда был смазан ядом кураре, от которого смерть наступает мгновенно.
– Ты сгоришь в аду, неблагодарный, – сказала Каролина, и глаза её потухли. Она была мертва.
Не теряя времени, Данте вытащил из её груди сердце – ещё живое и тёплое. Сложил его в сундучок. Уменьшив сундук и кувшин до микроскопического размера, пихнул их в карман плаща. Поколдовал над телом Каролины так, что все раны на нём срослись, даже и следов не осталось. Он усадил тело, облокотив спиной о стену и придав ему естественное положение. Отчистил свои руки и одежду от крови и постучал в дверь. Санитар явился тут же.
– Что уже всё?
– Да, я ухожу. Бедная тётя, она совсем больна, – притворно покачал головой Данте. – Она меня не узнала. А потом заснула посреди разговора. Печальное зрелище, – он вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.
Санитар, не заглянув внутрь, провернул в замке ключ, и они пошли по коридору обратно.
– Это ещё что, бывает хуже. Ваша тётя хотя бы не буйная, сидит себе в уголке, то спит, то думает о чём-то. А бывают такие, хуже животных. И на людей кидаются, и на стены.
Данте действовал хладнокровно, не ощущая ни ужаса, ни вины. У него нигде не дрогнуло от осознания того, что он сделал. Зато появилась новая мысль – этот санитар, что сейчас идёт с ним рядом, – единственный свидетель того, что он приходил к Каролине. Лучше бы его не было.
– Вы не проводите меня до выхода? – спросил Данте невинным тоном. – Я боюсь заблудиться в коридорах.
– Да мы почти уж пришли. Но можно срезать дорогу, вот тут, – санитар указал на лестницу, чёрную и неприметную – запасной выход. Но когда они туда зашли, Данте вдруг резко остановился, преградив санитару путь.
– Что-то не так?
– Знаете, мне кажется, вам не стоит идти дальше, – в глазах Данте-Салазара вновь полыхнуло пламя. – Вернее, не стоит ходить, сидеть, говорить и даже дышать. Смерть – лучшее лекарство от этой проклятой жизни.
Санитар и глаза не успел вытаращить, как Данте направил на него руку. Из когтей его вырвалось ледяное пламя, и мужчина вмиг обратился в прозрачную статую. Шмяк! Данте ногой сбросил статую по лестнице. Она прокатилась по пролёту, ударилась о стену и разбилась на куски. Данте спустился вниз – полюбоваться на свою работу. Распинал ледяные осколки – всё, что осталось от бывшего санитара.
Ну вот и всё. Уже не больно и не страшно. Сжигать мосты, так все, одним махом – чем ярче они горят за спиной, тем больше видна дорога впереди. Он отрезал все пути. Уже и ад нипочём, навряд-ли он хуже, чем эта мерзкая жизнь.
====== Глава 37. Единорог ======
Материализовался Данте у дома Амарилис. Пару минут тупо смотрел на калитку, затем позвонил в колокольчик. На сей раз хозяйка вышла сама.
– Как? Уже? – удивилась она, смерив его недоверчивым взглядом.
– Всё готово.
– А где ингредиенты? – оглядела Амарилис его пустые руки.
– В кармане. Я же маг, – усмехнулся он.
– Заходи.
Она пропустила его вперёд, подозрительно заглядывая ему в лицо. Данте спрятал глаза – сейчас они были чёрные, косые и безумные, как у голодной рыси.
Амарилис, приведя Данте в кабинет, заперла дверь на ключ и заколдовала стены так, что они покрылись блестящим туманом.
– Это чтобы никто нас не подслушал, – объяснила она. – Моя племянница вечно шпионит под дверью. Иногда мне хочется её удавить.
– Это было бы неплохо. Ваша племянница мне никогда не нравилась, – отозвался Данте. – Она всегда настраивала Эстеллу против меня.
Амарилис промолчала, а Данте, выудив из кармана микроскопические сосуды с сердцем и кровью Каролины, придал им нормальный размер. Поставил на стол.
– И кого же ты убил? – полюбопытствовала Амарилис.
– Разве это имеет значение?
– Хм, пожалуй нет, – Амарилис пальцем подкрутила бровь – длинную, тонкую и на конце резко изогнутую.
– Ну что? Мы будем готовить зелье или нет? – поторопил Данте, голос его звучал ниже обычного. – Кстати, там же ещё нужна шерсть единорога и волшебная палочка. Где их взять?
– За это не переживай. Сейчас я тебе кое-что покажу, а после мы сходим в мою лабораторию. Там есть крысы. Я их держу для моих магических экспериментов.
С этими словами Амарилис подошла к бамбуковой тумбе, что примостилась в углу. На ней стоял волшебный единорог. Амарилис сняла с него хрустальный колпак. Единорог сверкал всеми цветами радуги. Данте невольно залюбовался им, ощущая как кровь стынет в жилах, будто покрывается льдом. Перстень на шее завибрировал, едва не обжигая кожу своему владельцу. Надо бы надеть его на палец. Но... Амарилис – большая охотница за артефактами, если увидит перстень, пожалуй, захочет себе и его. Лучше не показывать.
Амарилис вдруг направила на статую руку, что-то бормоча про себя. Из ладони её выстрелил золотистый луч. Пыххх! Артефакт загорелся. Ба-бах!!! Он взорвался, разлетевшись на тысячу осколков.
– Ой... – это всё, что успел сказать Данте.
Из кусочков, раскиданных по полу, пошёл белый дым. Он становился всё гуще и гуще, пока не дорос до потолка.
Данте смотрел на происходящее широко раскрытыми глазами. Когда туман рассеялся, юноша чуть не вскрикнул – на том месте, где был артефакт, теперь стояла лошадь. Живая. Серебристая, со сверкающими хвостом и гривой. Только у неё на лбу был рог.
Единорог! Настоящий! Он грациозно прошёлся по комнате, цокая копытами. Рог и грива сияли фантастическим светом, будто мириады звёзд прилипли к ним. Сделав пару кругов по комнате, животное остановилось. Но когда Амарилис приблизилась к нему и протянула руку, единорог дёрнулся, угрожающе стуча задним копытом.
Амарилис отпрянула, а по телу Данте побежала дрожь – единорог выразительными чёрными глазами заглянул в его глаза. Чуть склонил голову, тряся гривой. Данте пошатнулся, в ушах зашумело, и свет померк.
– Эй! Эй, что с тобой?! – вскрикнула Амарилис. – Парень! Данте! Ты дымишься!
Но Данте уже не видел ни её, не единорога. Ему вдруг стало хорошо. Он парил над землёй, расправив огромные крылья, а тело превратилось в пёрышко.
Наконец, сознание прояснилось. Данте сидел на полу, прижимаясь спиной к шкафу. Амарилис склонялась над ним, протягивая кубок с водой; в ногах была какая-то тяжесть.
– Выпей, – велела Амарилис.
Данте взял кубок.
– Что случилось? – спросил он хрипло и выпил воду залпом.
– Ты задымился, а потом упал в обморок.
– Это из-за магии, наверное, – выдавил он тихо. – У меня бывает, я не всегда могу её контролировать.
– Это странно, – Амарилис задумчиво гладила пальцем ямочку на подбородке. – Мы маги обычно контролируем такие вещи. Иначе мы не смогли бы жить с людьми, не выдав себя.
– Я не умею, – покачал головой Данте. – Меня никто этому не учил.
– Значит, твоя магия стихийная, – сказала Амарилис. – Моя нет, потому что у меня был учитель в своё время.
– Учитель?
– О, да! Но это длинная и нудная история, сейчас не место и не время её обсуждать. Мы должны варить зелье. Тебе уже лучше?
– Да, лучше, – кивнул Данте. Глаза его сейчас цветом напоминали августит [1]. – Но как же мы будем варить зелье, я ведь ещё не принёс все ингредиенты? – растерялся он.
– Как это не принёс? – изумилась Амарилис. – Всё принёс.
– Но ведь вы говорили, что я должен кого-то убить, но я не могу... – пробормотал Данте.
– Ты что же, не помнишь ничего? – сообразила Амарилис.
– Нет, почему, я помню... Когда я прочитал рецепт зелья и вы мне объяснили про ингредиенты, я ушел. Но... а что было дальше? Почему я вернулся?
Амарилис нахмурилась.
– Ничего. Забудь. Всё в полном порядке. Ты вернулся, потому что у меня уже есть все нужные ингредиенты, – солгала она, не сводя с юноши глаз и что-то вычисляя в уме.
– И мне... мне не надо никого убивать?
– Нет, не надо.
Лицо Данте посветлело, в глазах перестали плавать черти. Но в ногах по-прежнему была тяжесть. Глянув на пол, Данте чуть не вскрикнул – около него лежала серебристая лошадь, устроив голову к нему на ноги. Нет, не лошадь. У животного был рог на лбу.
– К-к-к-кто это? – сглотнул Данте.
– Единорог, которого ты принёс от алькальда.
– Он ожил?! – ахнул Данте.
– А ты не помнишь? Я же расколдовала его у тебя на глазах!
– Нет, не помню, – вздохнул Данте, косясь на единорога. – Какой красивый!
Не удержавшись, Данте погладил животное по гриве. Единорог не возражал, тычась Данте мордой в ладонь.
– Похоже, ты ему понравился, – ухмыльнулась Амарилис. – Меня он так и не подпустил. Ты любишь животных, да?
– А то! – сверкнул очами Данте. Приподняв голову единорога, он встал.
Тот последовал за ним. Потряс гривой и, обойдя юношу кругом, замер.
– Тебе впору заводить свой зверинец: птицы, лошади, единороги... – съехидничала Амарилис, хотя лицо её выражало тревогу – она с опаской следила за единорогом.
– Животные – мои друзья! – горделиво объявил Данте. – В отличие от людей, они никогда не предадут, – единорог в ответ заржал. Ну лошадь лошадью, только рогатая. Уж с кем-кем, а с лошадьми Данте обращаться умел.
– Так я не понял, почему он был заколдован?
– Этот единорог – магическое животное, – Амарилис села за стол, рассматривая сосуды с сердцем и кровью, что принёс Данте. – Если погладить его по рогу, оттуда появляются алмазы. Попробуй, может, он тебя подпустит.
Данте осторожно поднёс руку к рогу, погладил – единорог не возразил. С кончика его рога в ладонь Данте, как смола, потекла серебристая жидкость. Затвердев на глазах, она превратилась в небольшой алмаз. Амарилис пришла в восторг, подпрыгивая в кресле, когда Данте положил алмаз перед ней. Она схватила его, рассмотрела.
– Настоящий. Чистый. Вот видишь, это не фантазии! За этим животным долгое время велась охота. Алчные маги с разных концов света пытались поймать и приручить единорога, чтобы с его помощью добывать алмазы, продавать их и богатеть. Но единорог не даёт алмазы тем, кто одержим жадностью. Это и стало его проклятьем. Однажды он попал к очень злому греческому колдуну. Тот мечтал стать богаче всех людей на земле и рассчитывал, что единорог поможет ему в этом. Но единорог не подпускал его к себе и не давал алмазов. Тогда колдун разгневался, превратив единорога в каменную статую, и продал в антикварную лавку. С тех пор заколдованный единорог путешествовал по миру, переходя из рук в руки, пока не попал в коллекцию нашего алькальда.
– Но как вы умудрились его расколдовать? – не отставал Данте. Эта женщина с каждой минутой внушала ему всё меньше и меньше доверия, да и у неё было такое лицо, словно она потешалась над собственными словами.
