Текст книги "Война сердец (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 99 страниц)

– Неблагодарная свинья! Мы взяли тебя в дом из жалости, а ты вот чем нам платишь! Да ты должен благодарить нас за то, что мы сделали твою несчастную жизнь хоть немного лучше! Ты должен стать набожным, должен чтить Бога и жениться на порядочной девушке. А ты бегаешь за дочкой алькальда, на деньги позарился! Оказывается, у нас тут плохо, раз ты рвёшься к аристократам! Или ты будешь делать то, чего тебе говорят, или иди туда, откуда пришёл. Всё, хватит, я устала. Ты – негодный сын! Мне стыдно за тебя перед соседями!

– Каролина, замолчи! – выкрикнул Гаспар. – Я тебе говорила, Гаспар, говорила, что это опасно – брать в дом чужого ребёнка. О, правильно, правильно тогда сказал тот человек, Сильвио Бильосо, – мы с ним ещё наплачемся. Так и есть. Он не боится ни Бога, ни Дьявола, ему плевать на всех! Я жалею, Гаспар, что тебя послушалась и взяла его к нам! Данте кинулся на выход, рванув дверную ручку. Выйти из дома удалось не сразу – от шока юноша забыл, в какую сторону открывается дверь. – Ты чего наделала? – Гаспар усадил Каролину на стул, когда Данте, с грохотом проломившись в дверной проём, выбежал на улицу. – Зачем ты это сказала? – Он сам виноват. Чего он устроил? И ты ему подыгрывал! – Потому что в какой-то степени он прав. Мы не должны подсовывать ему невесту, которую он не хочет. – Вот как? Значит, мы должны согласиться с тем, что он хочет жениться на богатой невесте ради её денег? Только через мой труп! – Кто тебе сказал, что ради денег? – А ради чего? О, только не говори, что в дочку алькальда можно влюбиться! Она наверняка страшная и с мерзким характером. Таких любят за их деньги! – Но так нельзя, милая. Женитьба на нелюбимой девушке – это несчастье, тем более если он любит другую. – Перестань, Гаспар. Я уверена, это враньё. Он специально наговорил этот бред нашему сыну, а Клем поверил. Нет никакой богачки. А если и есть, это нереально. Реально жениться на Пии Лозано, очень хорошая девочка. Но теперь её отец ни за что не согласится на этот брак. И будет прав! – Дорогая, выпей водички. Каролина, переведя дух, залпом осушила стакан воды. Данте бежал и бежал в сельву, бежал без остановки. Жестокие слова Каролины звенели в ушах. Он испытывал дикую боль, боль, какую не ощущал уже давно, с момента обитания в «Ла Пиранье», где семейство Бильосо гоняло его из угла в угол. Только сейчас всё намного хуже. Тех людей он не любил. А к этим он привязался, как к родным, поверил им. И благодаря им поверил, что на свете существуют и хорошие люди, а не только твари. И они так подло его предали. Никогда не любили, просто пожалели. И никогда, никогда не считали своим. Страх, что мучил Данте целых пять лет, – страх быть отвергнутым – вмиг стал реальностью. В изнеможении упав на траву, Данте застучал кулаками по земле. Ну почему? Почему он никому не нужен? Всю жизнь его все отталкивают, отшвыривают, будто он бесчувственная деревяшка. И теперь, когда он думал, что обрёл семью, всё оказалось ложью. Как же больно! Даже Эстелла не хочет с ним общаться. Наверное, он сам виноват, с ним что-то не так. Ну не может, не может он быть таким, каким они хотят его видеть! Он пять лет переступал через себя, стараясь всем угодить, ходя каждое воскресенье в церковь и испытывая там чудовищные муки. И опять он один. Все, все люди предатели. Данте лежал на земле, пока его не пробрал озноб. Пришлось вставать. Вытерев слёзы, льющие ручьём, Данте поплёлся обратно к дому. Внутри было темно и тихо. Данте бесшумно пробрался в свою комнату, вынул из-под кровати холщовый мешок и запихал туда свои одежду и книги. Накинув плащ, посадил на плечо Янгус и закрыл входную дверь. Вывел Алмаза из-под навеса и ушёл прочь, не оставив и записки. Данте не испытывал ни злости, ни обиды, только всепоглощающую боль. Куда идти, юноша не знал и сейчас не мог придумать – голову застилал туман.

Небольшой посёлок можно было легко пройти пешком минут за пятнадцать, поэтому вскоре Данте поравнялся с вывеской «Лас Бестиас». Из глаз вновь потекли слёзы, и Данте прижался щекой к тёплым перышкам Янгус, но это не принесло облегчения. Итак, он уходит отсюда, из места, ставшего ему домом. Места, где он из маленького мальчика превратился во взрослого юношу. Сюда он больше не вернётся. Зачем? Он ведь мешает Гаспару и Каролине жить счастливо, позорит их перед всеми, не чтит бога, не выносит церковь и запреты. Он чересчур свободолюбивый, он плохой. Так пусть они будут счастливы без него.

В последний раз глянув на вывеску и на посёлок, утопающий в предрассветном сумраке, Данте взял Алмаза под узду и двинулся вперёд, навстречу горизонту. Комментарий к Глава 10. Пия Лозано –

[1] Корриентес – аргентинская провинция, расположенная на северо-востоке страны между Буэнос-Айресом и Асунсьоном (столицей Парагвая).

[2] Болотная лихорадка – малярия. Передаётся через комаров.

[3] Женевер – алкогольный напиток гаучо. Можжевеловая водка.

[4] Масаморра – сельский десерт на основе маиса, воды, сахара и ванили, также распространён вариант с молоком и мёдом.

====== Глава 11. Белая роза ======

По пояс свесившись с балкона гостиницы «Маска», Данте смотрел вдаль. Вид отсюда открывался на центральную мостовую, и Данте часами разглядывал проносящиеся мимо экипажи, элегантных молодых людей с пудренными волосами и дам в длинных платьях и с крошечными зонтиками в руках. Иногда появлялись и бедно одетые люди: служанки в передниках, сапожники, почтальоны, посыльные. Для Данте, который не видел в жизни ничего, кроме зелёных пастбищ да воздушных облаков над головой, это был новый, неизведанный мир.

Прошло три дня с тех пор, как он поселился в «Маске». В первый день после ухода из «Лас Бестиас» Данте шарахался по округе, не зная, куда податься. У юноши с собой были деньги – золото и серебро, заработанное нелёгким трудом погонщика скота, – и он решил снять комнату в доме гостиничного типа. Обойдя несколько подобных домов, он остановился на этом. Наряду с номерами и меблированными комнатами, что сдавались для любовных утех, в «Маске» имелись комнаты и для длительного проживания. Здесь не было клопов и тараканов, а также соседей с детьми, чему Данте – категоричный ненавистник шума и воплей – был рад безмерно. Апартаменты с балконом, широкой кроватью, софой, комодом, низеньким столиком и зеркальным шкафом располагались в конце коридора третьего этажа. Данте отродясь не жил в такой просторной спальне: ни в «Ла Пиранье», где в его комнатке умещались только кровать да стул, ни в доме Гаспара, где он задевал головой косяки. Хозяин гостиницы сеньор Нестор – добродушный, смешливый мужчина, поначалу воспротивился заселению Янгус вместе с Данте в комнату, но уступил, когда Данте поклялся, что его птица очень воспитана и не долбит дыры в комоде и не подтачивает ножки кровати. Юноша заплатил за месяц пять эскудо, что было весьма и весьма разумной ценой за столь замечательную комнату, и вселился. Он смастерил Янгус жёрдочку – длинную ветку жакаранды, приделанную к двум высоким ножкам. На неё Данте повесил поилку и крючок для фруктов. Алмазу тоже нашлось местечко – в конюшне при гостинице. Накануне Данте, съездив на охоту, поймал двух редкомастных лошадей и продал их перекупщикам за неплохую цену, но в груди его по-прежнему зияла дыра. Данте стоял на балконе уже битый час. Янгус была сегодня необычайно оживлена: лазила по перилам, махала крыльями, взлетала Данте на голову и теребила его за волосы. Помимо боли от потери семьи и одиночества в сердце юноши когтями ягуара скреблась тоска по Эстелле. Данте засыпал её посланиями с просьбой о свидании. А вчера вечером караулил девушку у входа в церковь, и после мессы пытался привлечь её внимание, в открытую маяча у неё перед носом, но Эстелла сделала вид, что не заметила. На письма она отвечала категоричным отказом. Это сводило Данте с ума, причиняя ему невыносимые страдания. Ну почему всё так сложно? Есть на свете люди, которые живут, не зная бед и несчастий, а у него, что ни день, то проблемы. Семья Гаспара его отвергла, Эстелле он не нужен. А он с каждым днём всё больше влюблялся в эту девушку. Сжав в руке пергамент, где было выведено слово «Нет» – утренний ответ Эстеллы на очередную мольбу о встрече, – Данте прижался к нему губами. На бумагу брызнули солёные капельки. Подняв глаза к небу, Данте попытался заставить слёзы вкатиться обратно. Древние часы со скрипучим маятником пробили восемь – время вечерней мессы. От гостиницы до церкви было идти пешком минут десять. Конечно, на Алмазе он бы доехал за три минуты, но привлекать к себе внимание редкой красотой лошади Данте не хотел. Он запер дверь на ключ и, сопровождаемый Янгус, бегом побежал по аллее. Возле церкви народу собралось немерено. Данте успел к началу, но так и не увидел ни Эстеллы, ни членов её семьи. Он слился с толпой, незаметно положив на паперть красную розу, сорванную на городской клумбе. Прозвонил колокол. Прихожане ввалились в церковь. Данте спрятался за цветущее дерево жакаранды, уселся на землю и стал ждать.

В особняке Гальярдо де Агилар день начался с неожиданности. Поутру, Эстелла, приняв ванну с лепестками фиалки, надела лазурное платье и уже добрых четверть часа, стоя у зеркала, втыкала в причёску черепаховую пейнету [1]. Гребень не желал держаться на голове вертикально, и Эстелла вся обозлилась, как вдруг дом разрезали крики. Бросив пейнету на туалетный столик, девушка побежала вниз.

Ещё издали она услышала голос Хорхелины. Та, толком и не успев вернуться из Палестины, уже закатила истерику. Эстелла спустилась на пару ступенек и замерла на лестнице. Ближе подходить она не рискнула – от диких хорхелининых воплей сотрясались потолок и стены. – Вы не можете так со мной поступить, Роксана! Вы должны принять меры! – вопила оранжевая, как морковь, Хорхелина. – Будьте любезны не орать на весь дом, – холодно отрезала Роксана. – Ведёте себя, как торговка на базаре. Не понимаю, что такого ужасного произошло? – Не понимаете? Ах, вы не понимаете?! – причёска Хорхелины растрепалась и сейчас женщина напоминала отцветший одуванчик. – Я, значит, приезжаю домой, счастливая, красивая, чувствуя себя помолодевшей на пятьдесят лет, – тут Эстелла еле сдержала смешок, – думаю, что мой дорогой муженёк меня ждёт, что он меня обнимет, поцелует. Я ведь так по нему скучала! Я захожу в спальню и что я вижу? Мой муж, мой дорогой Эстебан целуется с горничной! В губы! С грязной прислугой! Променять меня, меня – богиню, на эту подстилку!!! – Может воды, сестрёнка? – предложил маячивший рядом Арсиеро. – Воды? Не надо мне вашей воды! – Хорхелина затопала ногами. – Я требую, чтобы вы немедленно выгнали эту девку из моего дома!!! – Позвольте, но в этом доме хозяйка я, – сквозь зубы процедила Роксана. – И именно я буду решать кого выгнать, а кого оставить. – Она должна уйти сию же секунду!!! – Хорхелина перешла на визг. – Или я за себя не отвечаю! Я её убью!!! – Пойду-ка я переговорю с Эстебаном, – безэмоционально сказал Арсиеро. – Хочу услышать внятное объяснение, а не только ваши вопли, дорогая сестра. Позвольте, – Арсиеро удалился в кабинет, прикрыв дверь. – Ты... ты... её выгонишь, поняла меня? – прохрипела Хорхелина Роксане в лицо. Та вздёрнула брови. – Не смейте мне тыкать – это, во-первых! И во-вторых, не смейте мне указывать, что я должна делать в собственном доме. Вы тут не хозяйка, всего лишь гостья, так что ведите себя соответственно. – Я сестра Арсиеро! И если ты не хочешь остаться без мужа, ты сделает то, что я велю я, – сжимая кулаки выдавила Хорхелина. – Что-о-о? Не смей так со мной разговаривать, хамка! – Роксана стала похожей на ощетинившегося дикобраза. – А вот посмею! – прорычала Хорхелина. – Говорю в последний раз: тебе придётся выгнать эту подстилку, эту горничную из дома. – Вот теперь я точно её не выгоню! – глаза Роксаны превратились в две узкие полоски. – Тогда я скажу Арсиеро, что ты убийца. – ЧТО? – Что слышала. Думаешь, я ничего не знаю? Я не такая дура. У меня есть не только уши и глаза, но ещё и мозги, и я умею сложить одно с другим. Ты убила своего первого мужа, ослабив ему подпругу. Ты сделала это намеренно, чтобы остаться вдовой, а потом выйти замуж за моего брата. Тогда он уже был членом Кабильдо, его вот-вот должны были избрать в алькальды, и ты захотела стать первой дамой, мегера. Роксана покрылась зелёными пятнами. – Да, я прекрасно всё знаю, – продолжила Хорхелина. – Я слышала твой разговор со старухой Бертой. Она, конечно, карга, но не дура. Она знает, где собака зарыта. Ты убила отца своих дочерей, и если ты не выгонишь горничную, я расскажу об этом всем. Эстелла в ужасе прижала пальцы к губам, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Нет, это неправда! Её мать убила отца... Быть не может!

– Закрой рот! Не смей нести эту чушь! – прошипела Роксана. – Если ты думаешь, что способна со мной справиться, то ты ошибаешься. Я раздавлю любого, кто встанет у меня на пути! И не смей меня шантажировать, мерзавка, я тебя не боюсь! – Роксана пошла грудью на Хорхелину. Та попятилась, споткнулась о ковёр и упала на пол. – Значит, ты считаешь меня убийцей? Прекрасно! Но ведь я могу убить и тебя!

Хорхелина сглотнула, пытаясь отползти в угол, но Роксана наступила каблуком на подол её платья. – Так вот, я тебя убью! Я тебя уничтожу, размажу о стену! Ты не знаешь, с кем связываешься. Всё, ты меня вывела, милочка, советую собирать вещички. Арсиеро скоро попросит тебя съехать отсюда или тебя из этого дома вынесут вперёд ногами, – Роксана, пнув Хорхелину, отошла от неё. – Да, кстати, Либертад останется. Мне глубоко безразлична судьба этой служанки, пусть она горит синим пламенем, но ты, дорогуша, совершила огромную ошибку. В этом доме хозяйка я. И если ты ещё раз откроешь свой рот, ты отправишься на тот свет, поняла? Хорхелина боязливо кивнула, проглатывая слёзы. – Вот и отлично! Значит, мы всё уладили. Иди к себе, дорогуша, и приведи себя в порядок, а то ты похожа на помоечную шавку, – Роксана развернулась и ушла прочь. Эстелла не чувствовала ног и не помнила, как добрела до спальни. Очнулась, сидя на полу у себя в комнате и прижимаясь спиной к двери. Разум её никак не переваривал новую информацию. Хорхелина обвинила маму в убийстве папы. И мама этого не отрицала, наоборот, стала угрожать убить и Хорхелину. Мама – убийца... Убила папу. Этого не может быть... Как же так? Её мама убийца. Нет, невозможно. Мама, конечно, строгая, своенравная, но чтобы убить... Наверняка Хорхелина это специально выдумала. Но почему же мама не отрицала? Несколько часов Эстелла рыдала навзрыд. И даже к завтраку не спустилась. Да и состоялся ли он? Там внизу теперь скандал нешуточный. Хоть мама и заткнула Хорхелину, но и Эстебану, и Либертад, скорее всего, тоже досталось. Утерев слезы, Эстелла отправилась в кухню. Никого там не застала. В доме царила тишина, такое впечатление, что все вымерли. Эстелла понятия не имела, куда все делись, да и была не в состоянии о чём-то или о ком-то думать. Взяв яблоко, она сунула его в рот и вышла на улицу через чёрный ход. Бродила по городу она до сумерек, глазея на прохожих, вспоминая маму и Хорхелину, и плакала. Потом вспомнила о Данте. Вот бы сейчас он был здесь. Утешил бы, обнял, как в детстве. Её самый близкий друг... Последние дни Данте осаждал Эстеллу письмами с мольбами о встрече. Нервы девушки были натянуты, как струны испанской гитары. Вчера она написала лишь коротенькое «нет», и пожалела об этом тут же. Сердце Эстеллы разрывалось от тоски по Данте и от страха. А теперь ещё и мама... Эстелла не заметила, как добрела до церкви. Месса уже давно закончилась. Теперь дома её хватились и ищут, но девушке было всё безразлично. Она прошла мимо церкви, почти впритык, и резко остановилась. На паперти лежала красная роза. Девушка огляделась по сторонам, убедилась, что поблизости нет прохожих, и ринулась к цветку. Кроваво-красный бутон благоухал так, что у Эстеллы голова закружилась. К шипам была прицеплена записка со всего одним словом: «Пожалуйста». Такая робкая мольба окончательно выбила Эстеллу из колеи. В детстве они с Данте договорились оставлять на паперти розу в знак возможности или невозможности встретиться. Он ждёт её сейчас. И она не может не пойти. Прижав цветок к груди, Эстелла бросилась вперёд. По дороге приметила пару кустов с розами. Сорвала одну и помчалась дальше.

Данте дождался окончания мессы, но Эстеллу так и не увидел. Роза осталась лежать на паперти. Опустив голову, юноша побрёл прочь, пиная камушки. Возвращаться в «Маску» не хотелось и ноги сами привели его к реке – излюбленному с детства месту. Чувствуя себя разбитым, совсем больным, Данте устало сел на землю и уткнулся носом в колени.

Находился он в такой позе, пока не заломило шею. Тогда Данте закутался в пала, провёл рукой по траве, и та осветилась малиновым. Как давно он не использовал магию! Только зачем она ему? Что с ней, что без неё, он один на целом свете. Данте лёг на спину и уставился на звёзды, висящие низко над головой. Янгус примостилась на дерево, издавая гортанные звуки, похожие на бурчание. Данте потихоньку погрузился в дремоту, но вдруг ощутил невесомое щекотание, будто на лицо ему села бабочка. Уловил носом приятный аромат. Распахнул глаза. Рядом сидела Эстелла и водила бутоном розы по его губам.

Данте резко сел. Эстелла застенчиво улыбнулась в ответ на его горящий взгляд. – Эсте... – Привет. Не думала, что ты ещё помнишь наш сигнал с розами. – Да... помню... – Тогда это тебе! – весело сказала Эстелла, протягивая Данте белую розу. Данте схватил цветок, зацепив руку Эстеллы пальцами, и покраснел. Пришла. Она всё-таки пришла! Эстелла не сводила с него глаз. На душе сделалось так легко, так хорошо. Весь страх куда-то ушёл. И чего она боялась? Вот дура! А Данте испугался, что Эстелла опять сбежит. Если он сейчас сделает что-нибудь не так, она уйдёт и больше не вернётся. Разочаруется в нём окончательно так же, как Каролина, Клементе и Гаспар. При воспоминании об этом в груди снова кольнуло. Данте уцепился одной рукой за траву, второй прижимая к себе розу, и уставился куда-то в пространство. – Что с тобой? – спросила Эстелла. – Ничего. – Ты же хотел со мной поговорить, столько записок написал, а сейчас молчишь. – Да... – Так вот, я пришла. Что ты хотел мне сказать? – Не знаю... – Данте, ты какой-то странный. И вообще что ты тут делаешь ночью? Разве тебя не ждут дома? Ты же живёшь далеко отсюда. – Я теперь живу здесь, недалеко, в гостинице. – Почему? – искренне удивилась Эстелла. Данте закусил губы, но слёзы против воли брызнули из глаз. – Данте, Данте, – Эстелла погладила его по плечу кончиками пальцев, – у тебя что-то случилось? Он нервно кивнул. – Да... они... они... меня прогнали... – Кто? – Моя семья. Они сказали, что я им не родной... что взяли меня из жалости... и я ушёл, – пробормотал Данте. – Но ты говорил, что они хорошие люди. – Да, хорошие, только я им не нужен. Эстелла, протянув руку, вытерла слёзы со щёк Данте. – Не плачь, не надо, всё наладится, вот увидишь. Данте ухватил её за запястье. – Только не убегай, пожалуйста, – прошептал он. – Не уходи больше, не бросай меня. Хотя бы ты не бросай меня... – Я не уйду, не уйду, – Эстелла, обняв юношу за голову, притянула его к себе, взлохматила ему волосы. Чуть погодя Данте успокоился, тычась носом Эстелле в шею и вдыхая аромат фиалок. – Почему ты так долго не приходила? – Боялась. – Боялась? Меня? – Нет, себя... того, что чувствую. Данте поднял голову. Взгляды их встретились. – А что ты чувствуешь? – выдохнул он одними губами. – Это сложно объяснить. Почему ты хочешь это знать? – Потому что я тоже это чувствую... Синие глаза, в которых смешались лёд и пламя, боль и нежность, сияли в темноте. Взгляд Данте, изучив лицо Эстеллы, остановился на губах. Сердечко у девушки ёкнуло. Но сегодня она не испытывала страха или желания убежать. Разлука пошла на пользу. И в конце концов, она же грезила об этом! Она хотела этого всякий раз, как читала о любви в книгах. Данте приблизился, провёл губами по её губам, легонько, совсем чуть-чуть. И тут же отпрянул, ожидая чего угодно, включая брань, крики и оплеухи. Но Эстелла не шелохнулась. Глаза её были закрыты. Она чуть приоткрыла рот, ожидая продолжения. Данте, осмелев, нежно поцеловал девушку в губы, в щёки, спустился на подбородок и опять отстранился, не веря, что Эстелла позволяет такие выходки. Эстелла же вся трепетала от предвкушения, и вместе с тем была раздосадована. Ну чего он медлит? Ясно же, что она не убежит. Вздохнув от нетерпения, Эстелла запустила пальцы Данте в волосы, чуть притянула его к себе, давая понять, что хочет большего.

У Данте в мозгу что-то щёлкнуло, полетели красные птички. Прижав Эстеллу к себе, он накрыл губами её губы. Это был самый счастливый момент в его жизни. Неужели это всё наяву? Столько раз он видел во сне, как целует Эстеллу, и вот сон вдруг сбылся.

Ласковые, страстные, такие желанные поцелуи Данте были гораздо, гораздо слаще самой смелой фантазии Эстеллы. Это продолжалось долго, и Эстелла опьянела, превратилась в безвольную тряпичную куклу. Если бы он захотел, он бы мог сделать с ней всё, что угодно. Данте уловил это её состояние. Его Эстелла, теперь по-настоящему его. Такая искренняя, милая. Нет, он не станет пользоваться моментом. Он никогда не причинит ей боль, не обидит её. Никого он ещё так не любил, как эту девочку, чьи робкие ласки были несравнимы с ласками шлюх из «Фламинго». Пропади они все пропадом! Ему нужна только Эстелла. Он любит её с двенадцати лет. Почувствовав, что Эстеллу слегка знобит, Данте немного отстранился, шепча девушке в рот: – Эсте, ты замёрзла? – Не знаю... Он притянул её к себе, закутывая в плащ. Долго ещё они сидели в объятиях, прижимаясь щеками и губами другу к другу. – Боже мой, что происходит? Мы сошли с ума, – пролепетала Эстелла. – Ну и что? Мне так хорошо с тобой, Эсте. – И мне... О, боже мой, у меня такое ощущение, будто я пьяная. Я ничего не соображаю, – рассмеялась Эстелла. – Как же я обо этом мечтал! – Данте потёрся щекой о затылок девушки. На губах его играла улыбка от ощущения безграничного счастья, окатившего с головы до ног, будто огромная морская волна. Утопая в тёплых объятиях и кутаясь в широкий плащ, Эстелла и Данте не заметили, как пролетело время. Отломив от белой розы ножку, Данте закрепил бутон у Эстеллы в волосах. Девушка смеялась, забыв обо всём на свете, прижималась к Данте, ощущая такой любимый с детства запах мяты, чувствовала сквозь рубашку, как бьётся сердце юноши. Весь мир умер, остались только они вдвоём. Но постепенно разум вернулся в затуманенную голову Данте. На небе светила луна – круглая, огромная, похожая на поджаристый пирог. Сейчас не меньше одиннадцати часов, и Эстелле наверняка влетит за позднюю прогулку. Что если её опять накажут и он больше её не увидит? Расставаться с девушкой Данте не хотелось. Была бы его воля, он бы никогда её не отпустил, но он и понимал, что это чревато последствиями. – Эсте, я ведь так и не знаю, как ты здесь оказалась. Я ждал тебя у церкви, когда положил розу, но так и не дождался. – Потому что я не была на мессе. – Но как же ты сюда попала? Как ты нашла розу? Тебя не хватятся дома? – Хватятся. Думаю, уже хватились, но мне всё равно. Я не хочу возвращаться домой. – Почему? – Я сбежала оттуда утром и бродила по улицам. Потом пошла к церкви и увидела твою розу. И пришла сюда. – Ты одна бродила по улицам весь день? – Данте встревожился, гладя Эстеллу по растрёпанным волосам. – Как же так? Эсте, у тебя дома что-то случилось? – Угу... – Не расскажешь? – Расскажу, – она горько вздохнула. – Кому я ещё могу довериться, кроме тебя? Я... я случайно услышала такое... у меня это в голове не укладывается. Хорхелина, сестра моего отчима, обвинила маму в убийстве папы. – Как это? – Помнишь, в детстве я тебе рассказывала, что мой папа умер, упав с лошади? – Да. – Так вот, тётя Хорхелина и бабушка считают, что мама специально ослабила ему... как это называется... подпругу или седло... ну, чтобы он упал. Они думают, мама его убила специально, чтобы избавиться от него и выйти замуж за Арсиеро, потому что она хотела стать первой дамой. Данте легонько сжал пальцами эстеллины плечи. – Эсте, то, что ты говоришь, это очень серьёзно. Ты уверена?

– Я не знаю, я ни в чём не уверена и ничего не понимаю. Я случайно это услышала. Хорхелина шантажировала маму тем, что расскажет обо всём Арсиеро. Но мама... она... она... повела себя очень странно. Она стала в ответ угрожать Хорхелине, что убьёт её. Она не отрицала, понимаешь? Данте, мне страшно! Вдруг это правда? Я испугалась и убежала из дома тайком. Они, наверное, меня ищут, но я не хочу туда возвращаться. Я уже не знаю, что и думать, я за целый день столько всего надумала. Хорхелина вполне способна наврать, но она, она сказала, что бабушка тоже думает, что... это мама... – Эстелла обняла Данте за талию. Как же хорошо, что он у неё есть и она может ему обо всём рассказать. Она не одна.

– Знаешь, что, – сказал Данте через паузу, – я думаю, если бы твоя мама была виновата, она бы повела себя иначе. Раз она проигнорировала обвинения, скорее всего, она решила взять шантажистку на испуг. – Ты думаешь? – в сердце Эстеллы затеплилась надежда. – Ммм... не скажу, что уверен, но, понимаешь, человек, который виноват, так себя не ведёт. Она бы испугалась, стала юлить, оправдываться, доказывая свою невиновность, и потом уступила бы шантажистке. А она уступила? – Нет... – Вот видишь. Значит, она не боится, что та расскажет кому-то. Я не знаю твою маму, но в данном случае она вела себя, как невиновный человек. А если она блефовала, будучи виноватой, то тогда она чудовище. Но ведь чудовище твоей мамой быть не может, не так ли? – Нет, мама не чудовище. Она хорошая, просто строгая, любит соблюдать всякие правила, читать нотации, но она не плохая. – Конечно, плохая мама не воспитала бы такое чудо, как ты... – Данте потёрся щекой о щёку Эстеллы. – Знаешь что? Поговори об этом с бабушкой. Вдруг ты что-то не так поняла, а она тебе всё объяснит. – Да... – задумчиво протянула Эстелла, – ты прав. Как хорошо, что я тебе это рассказала. Мне стало легче! Я поговорю с бабушкой и всё выясню. Только вот... я смертельно не хочу идти домой, а надо... – Ты устала? – Угу. – Бедная моя девочка... Раз ты с утра бегаешь по всей округе, ты, наверное, и есть хочешь? – Если честно, то да, – Эстелла покраснела, зарываясь лицом в грудь Данте. – Я даже не завтракала. – Вот что, пойдём-ка со мной. В доме, где я живу, есть отличный трактирчик. Там кормят очень вкусно. Мы поужинаем, ты согреешься, а потом я довезу тебя до дома. – Данте, ну я не знаю, – от такого предложения Эстелла растерялась. – Я и денег с собой не взяла. – Ты меня обидеть хочешь? – Данте сердито встряхнул головой. – За ужин платить буду я! Пойдём. Эстелла не стала спорить. Организм безотлагательно требовал сытной еды и тёплой постельки. Когда она вернётся домой, что там её ждёт – неизвестно. Будет не лишним поужинать, дабы не спать голодной. Данте присвистнул, подзывая Янгус. Птица, слетев с дерева, уселась хозяину на плечо. Обнимая одной рукой Эстеллу и кутая её в плащ, а другой подсвечивая дорогу, Данте пошёл к мосту. Эстелла обхватила его за талию и едва перебирала ногами. Янгус, ревниво ворча, тянула Данте за волосы. Спустя четверть часа юноша и девушка уже сидели в трактире. Уютное заведение с камином и деревянными столиками понравилось Эстелле. Тем более, что столик они заказали в отдельном кабинете за перегородкой. На ужин были морепродукты. Эстелла лопала рыбу и мидии, слегка клюя носом. Зато у Данте аппетита не было, он почти не притронулся к еде. Опьянев от любви, он никак не мог налюбоваться на уплетающую за обе щёки Эстеллу. Какая же она красивая! – Данте, что с тобой? Почему ты ничего не ешь? – удивилась Эстелла. – Всё так вкусно, с ума сойти! – Я не хочу. – Ты какой-то странный. – Вовсе нет. Просто мне нравится на тебя смотреть. Девушка покраснела. – Ну съешь хоть что-нибудь, а то я чувствую себя неловко. Дабы сделать Эстелле приятно, Данте через силу проглотил мороженое, хотя сладкое и не очень жаловал. – Мне наверное пора, Данте, – грустно сказала Эстелла, когда с ужином было покончено. – Жутко не хочется, но мне надо домой.

– Я знаю... Я довезу тебя на Алмазе. Ты устала, пешком не дойдёшь.

– Угу. Данте, положив на столик под салфетку несколько серебряных монет, набросил на Эстеллу свой плащ. У выхода из кабинета он не сдержался, прижал девушку спиной к стене и покрыл её поцелуями. – Данте, что мы делаем? Не надо, это слишком... слишком быстро, – промямлила Эстелла, когда губы Данте спустились на её шею. – А зачем медлить? По-твоему это быстро? Мы знакомы пять лет. – Но тогда мы были детьми. – Всё равно это была не дружба, мы не понимали, вот и всё, – Данте чуть потянул корсаж Эстеллы вниз, открывая ей плечи. Она вся дрожала, разрываясь между страхом и желанием. Боже, что она творит! Как стыдно! Совсем с ума сошла! – Данте, умоляю, остановись... – Тебе не нравится? – Мы зашли слишком далеко, перестань... Данте зарылся лицом в эстеллины волосы. – Что ты со мной делаешь, Эсте? Я тебя люблю, так люблю, – прошептал он Эстелле в ушко. Ощущение невероятного счастья разлилось по телу девушки. Как же она мечтала это услышать, услышать именно от Данте! И вот он сказал эти слова. Он её любит! Любит! Эстелла в ответ расцеловала Данте в обе щёки, шепнув: – И я... – и спрятала пылающее лицо у него на груди. Данте находился в каком-то дурмане, что струился по телу от кончиков ресниц до кончиков пальцев. Она его любит! За эту коротенькую фразу он мог бы отдать всё, что угодно, и пережить сначала всё, что угодно, только бы услышать вновь это робкое признание. – Мы ведь больше не расстанемся, правда? – Данте крепко прижал девушку к себе. – Ни за что! Покинув трактир, Данте вывел из конюшни Алмаза, и спустя десять минут влюблённые остановились у белого особняка. Эстелла вернула плащ. Данте обратил внимание, что она изменилась в лице. – Что с тобой, Эсте? – Ничего, я боюсь возвращаться домой. Я не знаю, что сейчас будет. Мама, наверное, меня разорвёт на кусочки. Данте обнял дрожащую девушку. – Успокойся, пожалуйста. Я бы так хотел тебе помочь, но не знаю как. – Нет, ты уже мне помог, очень помог. Теперь я знаю: что бы не произошло, у меня есть ты. Только умоляю, отпусти меня сейчас. Кто-нибудь может увидеть нас в окно, например, моя сестра. А она такая гадина! Данте, я должна идти. Он разомкнул объятия. – Когда мы увидимся? Эстелла едва не разревелась. – Данте, не спрашивай меня об этом. Клянусь, я не знаю. Я оставлю розу на паперти. – Ты ведь теперь знаешь, где я живу, так? – Угу. – Если мы разминёмся, ты можешь передать мне записку или розу через хозяина «Маски». Его зовут сеньор Нестор. Он добрый человек. А я пришлю к тебе Янгус завтра к вечеру, чтобы узнать как ты. – Да, хорошо. А теперь я пойду. Эстелла побежала к дому не оглядываясь. Данте, закусив губы, смотрел ей вслед. Если бы он мог ей хоть чем-то помочь, но тут даже волшебство бессильно. Комментарий к Глава 11. Белая роза –