Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 87 (всего у книги 99 страниц)
Меж тем, Ламберто и Амарилис отчаянно спорили.
– Вы сию же минуту скажете мне, где она! – кричал Ламберто, раскрасневшись, как варёный рак. – Где моя сестра? Я хочу её видеть, я хочу поговорить с ней!
– Это невозможно.
– Что значит невозможно? Она моя сестра! Почему вы не хотите, чтобы я её увидел?
– А не задумывались ли вы, Ламберто, о том, что, быть может, она сама не жаждет встречи с вами, м? – цокнула языком Амарилис.
– Значит, вы с ней общались и она вам сказала, что не хочет меня видеть? – растерялся Ламберто.
– Я бы не была так в этом уверена, – лукаво молвила Амарилис, прожигая его взглядом.
– Знаете что, вы мне казались порядочной и серьезной женщиной, Амарилис, но теперь я думаю, что вы просто хитрая лиса. Я хочу увидеть свою сестру, и вы мне сейчас же скажете, где она живёт! – потребовал Ламберто тоном, не терпящим возражений.
– Думаю, что всему своё время.
– Ну всё, вы сами нарвались! Я не хотел этого говорить публично, но раз вы не идёте мне навстречу, я приму иные меры, – он повысил голос, отходя в сторону. – Друзья, внимание! У меня ещё одно важное объявление. Женщины, которая стоит передо мной и которую знают в светском обществе под именем Амарилис де Пенья Брага, на самом деле не существует! – выпалил Ламберто.
Кончики губ Амарилис тронула едва заметная усмешка.
– Да что вы говорите? Что же я, по-вашему, призрак?
– Я не знаю, кто вы и как вас зовут, но я выяснил одну прелюбопытную деталь. У Креспо Бернарди действительно была сестра, которую звали Амалия Маргарита Элиса Бернарди. Она была очень дружна с моей настоящей сестрой Клаудией Марисой. Только загвоздка в том, что Амалия погибла в возрасте пятнадцати лет во время пожара в доме Клаудии. На них напали индейцы, убили приёмных родителей Клаудии и подожгли дом. Амалия в тот день была у них в гостях, и она числится в городском архиве, как погибшая. Выходит, у Креспо Бернарди нет сестры. Выходит, что вы самозванка, которая выдаёт себя за умершего человека. Вы не Амарилис Бернарди! – победно закончил Ламберто, сверкая на женщину ярко-голубыми глазами.
– А-ха-ха-ха-ха! – Амарилис рассмеялась, запрокидывая голову. Эстелле это напомнило манеру Данте так хохотать, когда в него вселялось что-то дикое. – Я всегда говорила, что у мужчин логика отсутствует. Ах, Ламберто, Ламберто, с виду вы кажетесь умным человеком, но на деле вы наивны, как цыплёнок. Раз вы засунули свой изящный профиль туда, куда не следовало, не понимаю, почему вы до сих пор прибавили два к двум. Всё-таки вы невообразимый осёл! Много лет искать то, что ходит у вас под самым носом, – это надо постараться. Не зря вы влюбились в эту клушу Йоланду, вы два сапога пара. Вы такие тупые! А-ха-ха-ха-ха! Но я рада, что Данте пошёл не в вас. Хотя бы у одного члена семьи есть такое качество, как сообразительность! – с этими словами Амарилис щёлкнула пальцами, и все ахнули. Её окутало синее пламя. Хлоп! На долю секунды мелькнул чёрный хвост, сверкнули два жёлтых глаза, и она исчезла, растворяясь в зловещих отблесках волшебного огня.
====== Глава 44. Приступ ревности ======
Пока семейство, окружив расстроенную Берту, утешало её, Эстелла начала соображать. Она догадывалась, что Амарилис колдунья, с момента, когда Сантана рассказала ей про хвост. А теперь Амарилис при всех обернулась в чёрную кошку с глазами-лимонами, в ту, что оборачивалась и Клариса. Совпадение? Нет, в такие совпадения Эстелла не верила. Может, Амарилис и Клариса договорились специально всех запутать? Они ведь подруги, но... дядя Ламберто сказал, что настоящая Амарилис погибла. А эта – самозванка. Клариса же, по версии Ламберто, пропала без вести, когда на дом её приемных родителей напали индейцы. Чем больше Эстелла сравнивала повадки Амарилис и Кларисы, их фразы, жесты, манеры, тем больше понимала: Амарилис и Клариса – это один человек!
Клариса умна, хитра, коварна и вполне может выдать себя за умершего человека. Она была обижена на семью за то, что они её бросили, как и Данте обижен на своих родителей, а характером они с Кларисой схожи. И она, явно задумав отомстить, внедрилась в семью Сантаны, чтобы попасть в высшее общество. Подружилась с Роксаной, которая заняла её место в доме Фонтанарес де Арнау. Оправдание Креспо Бернарди и разоблачение дедушки Альсидеса – это лишь предлог, скелет, что она вытрясла из шкафа за компанию. А главная причина – месть. Поэтому она и помогла Роксане убить возлюбленную дяди Ламберто и мать Данте. Бедный Данте! Ну и семейка у него! Мстительная тётка, двоюродный дедушка Альдо, который соблазнил собственную племянницу. Хотя и у неё ничуть не лучше. Блас ей не отец, а мать гулящая. И Мисолина мечтает об участи содержанки. Ну и чёрт с ними. Они всё равно не понимают и не принимают её чувств к Данте. И, судя по тому, что к ней так никто и не подошёл, им без разницы, даже если она околеет. Эстелла всхлипнула, глотая слёзы. Так всё разом навалилось... Она хотела уйти, сбежать, но сил не было. И Эстелла так и сидела на лавке, пялясь в одну точку, пока Алехандро Фрейтас громко не крикнул, что свадьба окончена и все могут разъезжаться по домам.
Остаток дня прошёл как в забытье. Гости, возмущённые сорванной свадьбой и потерянным временем, загружали свои баулы в экипажи и покидали «Ла Герру». Эстелла старалась отключиться от мыслей об отце. Она подумает об этом, когда вернётся в город, пойдёт в «Маску», помирится с Данте. Всё-всё ему расскажет, и он утешит её, защитит, вытрет ей слёзы, излечит её раненное сердечко. Единственный человек, которому она нужна, единственный, кто её понимал всегда. Её Данте. А пока надо отвлечься. Она давно хотела побеседовать с дядей Ламберто, рассказать ему о Данте. Надо поставить точку в этой истории. Хочет Данте того или нет, а он должен занять своё место.
С бабушкой Эстелла не перемолвилась ни словом – та старательно её избегала, носясь по «Ла Герре» туда-сюда. Она и сеньор Альдо загружали в экипаж многочисленные баулы, а Мисолина, не ударив палец о палец, ныла и жаловалась, что от плохого настроения у неё ухудшился свет лица, а она всегда должна быть красивой, чтобы в неё влюбился вице-король. Сантана была чернее тучи – хоть свадьба и отвлекла её от мрачных мыслей, но Эстелла понимала: подруга явно думает об измене Клема.
Задуманный разговор с дядей Ламберто обещал быть тяжёлым. Эстелла не хотела откладывать его в долгий ящик, но с чего начать не знала. Интересно, а как бы Данте поступил на её месте? Характер его Эстелла изучила, как свои пять пальцев. Данте прямолинейный, он бы не ходил вокруг да около. И она, следуя этой логике, решила пойти напролом: ворвалась в библиотеку, где Ламберто уединился с огромной книгой и чашечкой кофе, и выпалила с порога:
– Дядя, я должна вам кое-что сказать! Дело в том, что у вас есть сын!
Разговор, как Эстелла и полагала, лёгким не получился. Одним махом она вывалила дяде всё, что знала об истории Данте и Йоланды Риверо. Не рассказала лишь о магии. Ламберто был так потрясен, что Эстелле пришлось повторить несколько раз, что с Данте он знаком.
– Дядя, ваш сын – Данте. Мой муж, про которого я вам рассказывала. Он ещё спас Мисолину, когда она упала в обморок на улице. Помните, вы и портреты его видели у меня?
Когда Эстелла упомянула про свои рисунки, на лице Ламберто появилось осмысленное выражение.
– Так вот оно что, – прошептал он. – Вот почему он похож на дедушку Ландольфо. А я думал, это какой-то побочный потомок дедушки.
История про дедушку Эстеллу заинтересовала. Ламберто показал ей его портрет и выложил всю его биографию. И чем дольше Эстелла слушала, тем больше сердце её когтем царапала тревога.
– Дедушка Ландольфо – родной брат Леопольдо, папиного отца, – объяснял Ламберто. – Он жил в их доме и папа наблюдал его поведение своими глазами, будучи ещё маленьким мальчиком. У дедушки не было жены и детей, но отец говорил, что он был влюблён в одну очень красивую женщину. Её звали Соледад. Сначала они встречались, но потом она вышла замуж за другого. Дедушка был очень видный мужчина, – Ламберто указал на портрет, где красовался эффектный брюнет с раскосыми чёрными глазами, похожий на Данте так, что их можно было принять за близнецов. – Претенденток на сердце его было немало, но он так и не женился. В двадцать девять лет у него начались провалы в памяти, припадки агрессии, во время которых он хватался то за револьвер, то за нож. Отец говорил, что произошло это на почве неразделенной любви. Когда Соледад вышла замуж, психика дедушки не выдержала. Он очень её любил, и всегда отличался излишней чувствительностью, обидчивостью, нервозностью. Такие люди крайне болезненно переживают эмоциональные потрясения. И в итоге, у него развился магнетический сомнамбулизм. Это психическое заболевание, очень редкое. Он воображал себя другим человеком. Его настоящая личность как бы засыпала, входила в транс. При этом он жил полноценной жизнью, называя себя чужим именем, но повадки, манеры и характер имел другого человека. А потом становился собой и ничего не мог вспомнить. Сначала это напоминало шутку, дедушка любил пошутить, поэтому в семье полагали, что он дурачится. Но потом болезнь стала прогрессировать, он слышал голоса, забывал даты, события, представлял себя разными личностями; со временем этих личностей в его голове стало аж четыре.
– И чем всё закончилось? – с дрожью спросила Эстелла. Она не могла оторваться от портрета. У Данте лицо тоньше, а уголки глаз сильнее приподняты к вискам. И глаза синие. И надменности чуть меньше.
– Он умер молодым, в тридцать четыре года, – сказал Ламберто. – Он несколько лет провёл в Жёлтом доме, а когда его оттуда забрали, он покончил с собой. Проткнул себе грудь шпагой. Отец говорил, что одна его личность поссорилась с другой и убила её.
Холодок бегал по коже Эстеллы всё время, что она слушала рассказ о прадедушке Ландольфо. История его напомнила ей о проблемах Данте. Тот упоминал о голосах, называл себя другим именем, даже в лиса оборачивался, и многое не помнил. Из медицинского курса Эстелла знала, что болезни головы неизлечимы и передаются по наследству. А она-то думала, что это из-за зелья! Неужели Данте унаследовал болезнь прадедушки? Тогда это катастрофа! Она срочно должна вернуться домой. Излечить его сможет только любовь и ласка. Это она виновата. Болезнь могла бы и никогда не развиться у Данте, если бы Эстелла сама, своими руками, её не спровоцировала. У прадедушки толчком стала неразделённая любовь. А Данте ведь тоже думает, будто она его не любит. Ну какая же дура! Он столько пережил, нервы у него ни к чёрту, а она всё усугубила. Нет-нет, нельзя допустить, чтобы Данте закончил, как прадедушка. Надо ехать домой!
О своих подозрениях Эстелла Ламберто не сказала. Пока она не убедится в них, не стоит никого пугать. Может, у Данте нервный срыв, и она напрасно паникует.
Но о Кларисе Эстелла не смолчала, объявив дяде, что, возможно, Амарилис и есть та сестра, которую он ищет. И вздрогнула, когда Ламберто со всей дури хлопнул себя по лбу.
– Чёрт возьми, какой же я тупица! Ведь всё лежало на поверхности! Две девочки дружат: бедная и богатая; богатая погибает, а бедная исчезает. А потом погибшая вдруг объявляется. Она выдала себя за сестру Креспо Бернарди! Но я не понимаю, как ей удалось всех обмануть, они ведь не близняшки и непохожи внешне.
Эстелла дёрнула плечами, хоть и знала ответ: дело в магии. Клариса обернулась в умершую подругу. Но Эстеллу так взволновала история прадедушки, что она забыла о собственных несчастьях: о матери, об отце, о том, что она больше не член своей семьи. Все мысли устремились к Данте. И она еле-еле дождалась момента, когда загрузят вещи в экипаж и тот тронется в путь.
Мисолина искапризничалась так, что уехала вперёд, заявив: у неё дела в городе и она не может долго находиться в такой глуши, ведь она не свинья. Маурисио молча исчез, и Эстелла заподозрила, что они с Мисолиной где-то вместе. А что? Было бы замечательно, если бы маркиз влюбился в Мисолину и оставил бы, наконец, Эстеллу в покое.
Дядя Ламберто остался в «Ла Герре», так как в последнюю минуту обнаружилось, что Роксана тоже испарилась. Пришлось мужчинам садиться на лошадей и объезжать округу. Поиски организовал сеньор Алехандро, чувствуя себя виноватым перед Роксаной за балаган на свадьбе.
Всю дорогу Матильде бухтела о том, как она испортила туфли и надышалась навозом, к тому же, из-за головной боли пропустила скандал на свадьбе. Муж её Хосе Деметрио, уронив подбородок на грудь, клевал носом. Сантана пялилась в окно. Берта, хмурая и злая, молча общипывала перья со шляпы, бросая их на пол, а сеньор Альдо что-то вполголоса внушал ей. Эстелла же не могла усидеть на месте, вертелась и ёрзала, порываясь выпрыгнуть из экипажа и добежать до Данте пешком.
Дорога заняла три часа. Нервы Эстеллы были натянуты как струны, и в итоге не выдержали. Когда началась длительная выгрузка багажа у дверей дома, она пустилась наутёк. Но далеко не убежала – едва завернула за угол, как её под локоть схватила Сантана.
– Эсти, ты куда собралась?
– В «Маску», – не зная что наврать, Эстелла сказала прямо.
– Зачем?
– Ну... я... помнишь, Санти, я говорила, что если Клем тебя обидит, я его убью? Так вот, пока Маурисио нет поблизости, пойду разберусь с Клементе, у меня давно руки чешутся, – выкрутилась Эстелла.
– Тогда я с тобой.
– Ты тоже хочешь убить Клементе?
– Нет, хочу добиться от него вразумительного ответа на вопрос: любит он меня или нет, – с апломбом заявила Сантана.
Эстелла была раздосадована – она собиралась идти к Данте, а Клема можно было поколотить и позже, но как отделаться от Сантаны, не вызывая её подозрений, она не придумала. Поэтому уже через пятнадцать минут подруги входили в дом гостиничного типа «Маска».
Однако, там их ждало разочарование: сеньор Нестор объявил, что Клементе ушёл с Данте и Гаспаром. Поначалу хозяин не желал говорить, куда они пошли, но Эстелла так напирала, что он сдался.
– Слыхал я, как они говорили между собой, что идут в казино «Червонная дама», – сеньор Нестор наклонился к эстеллиному уху. – Только тсс-с-с. Ежели они узнают, что это я проболтался, так не сносить мне головы. Сеньор Данте в последнее время жуть какой злой. Я аж содрогаюсь. Он как гаркнет порой, уши закладывает.
– А где это казино находится, сеньор Нестор? – спросила Эстелла.
– А это на пересечении улиц Ла Фортуна и Баррьо де Грана.
– Спасибо, сеньор Нестор!
– В казино, как же! – фыркнула Сантана, когда они с Эстеллой вышли на улицу. – Знаю я, куда они попёрлись. Все мужчины там околачиваются. В бордель. Клем небось к той девице потопал. По ней сразу было видать, что она падшая. У неё волосы крашенные, а волосы красят только проститутки.
Расстроенная Эстелла молчала – она планировала увидеть Данте немедленно, а теперь придётся ждать, когда он возвратится.
– А пойдём туда! – предложила Сантана, видя замешательство подруги.
– Куда «туда»?
– Ну... туда, в это казино. Если они там, мы их найдём. А если нет, спросим, где они. Ты знаешь, где находятся эти улицы: Ла Фортуна и Баррьо де Грана?
– Знаю,– вздохнула Эстелла, припомнив свой поход с Мисолиной к донье Нэле. Её удивляло рвение Сантаны найти Клема, не важно в казино ли, в борделе ли. Сама Эстелла морально не была готова увидеть Данте в объятиях какой-нибудь шлюхи.
– Тогда давай поймаем экипаж! – распорядилась Сантана, и Эстелле пришлось смириться. Во-первых, она не хочет возвращаться в замок Рейес. Во-вторых, хочет увидеть Данте, даже если он развлекается с проститутками. В-третьих, Сантана была полна решимости, чтобы устроить разборки с Клемом, и Эстелла не могла отпустить её одну в Баррьо де Грана. Она знает, чем это чревато.
Через полчаса девушки прибыли на угол улиц Ла Фортуна и Баррьо де Грана, где красовалось, сияющее всеми цветами радуги, казино «Червонная дама». Яркие двери, резные окна, вывеска в форме игральной карты. Вокруг – постриженные квадратом кустики да скамейки, где расположились богато одетые клиенты – в основном мужчины, на вид респектабельные. Кто-то из них вышел из казино подышать воздухом, кто-то покурить, а кто-то, спустив все деньги, сидел на лавке, печально глядя в одну точку.
Энтузиазм Сантаны иссяк, когда они с Эстеллой оказались у двери.
– Ой, Эсти, я не хочу заходить внутрь, – шепнула она. – Мы же приличные дамы, а это место нехорошее. Что о нас подумают? Если мы туда войдём, мы себя скомпрометируем.
– Санти, ты хочешь найти Клема или нет? – раздражённо спросила Эстелла. В отличие от подруги, в ней взыграла решимость – ради Данте она войдёт куда угодно. Она должна с ним помириться, чтобы излечить его от болезни, пока он не закончил как прадедушка Ландольфо.
– Хочу, – потупилась Сантана, рассматривая свои полосатые туфельки.
– Тогда не трусь! – и Эстелла толкнула входную дверь, аляповато разрисованную завитками.
Внутри пахло табачным дымом, и Сантана тут же чихнула. В казино стояли жуткий смрад, шум, хохот, выкрики крупье: «Делайте ваши ставки господа!». Клиентами в основном были мужчины, но Эстелла заметила и несколько дам, важно восседающих за карточными столами. Дым разъедал глаза, и Сантана, судорожно открыв рот, кинулась назад к двери.
– Ты чего? – удивилась Эстелла.
– Нет уж, я туда не пойду! – ответила та, зажимая нос пальцами. – Я слишком воспитана для такой компании, там одни мужчины, и я сейчас задохнусь. Тут же дышать невозможно! – жаловалась она.
Махнув на неё рукой, Эстелла начала пробираться между столиками. Ловя на себе косые взгляды дам и любопытные кавалеров, она дошла до барной стойки, за которой расположилась девица, одетая в ярко-красный мужской фрак. Разливая всем желающим горячительные напитки, она жеманно хихикала.
Эстелла спросила у девицы про Данте и Клементе, описав их внешность, и барменша вспомнила о ком идёт речь, так как юноши были приметные. Она объяснила, что Данте, Клем и мужчина средних лет (Эстелла знала от сеньора Нестора, что это Гаспар) пробыли в казино недолго: выпив, понаблюдали за игрой и отправились в бордель.
Ну вот, Санти сразу догадалась, что они в борделе, а Эстелла ещё и не верила. Данте пошёл развлекаться с проститутками. Неужели он о ней забыл? И Эстелла испытала укол ревности, хотя и понимала, что сама во всём виновата.
Сантану она нашла на улице. Та уже отдышалась и новость о борделе встретила безразлично.
– Я даже не сомневалась, что они там. Потому что они бедные, – объяснила она свои догадки. – Нечего им делать в казино, тут только богачи спускают своё состояние, а им и проигрывать-то нечего.
Подруги пересекли улицу и вскоре уже разглядывали розовую птицу на крыше да вывеску: «Фламинго – дом наслаждений».
– Фу-у, какая гадость! – поморщилась Сантана. – Дом наслаждений, придумали же! И как мы туда войдём? Там же у них теперь в разгаре эти самые наслаждения, – переживала она. – Я никогда не была в борделе, да и дамы туда не ходят. Нас, наверное, и не пустят.
– Пустят, Санти, пустят. Данте мне говорил, что дамы тоже туда приходят. Ну эти, такие, – Эстелла замялась, вспомнив, как Сантана однажды уверяла её, что относится к числу «таких», – ну те, которые женщин любят, – промямлила она робко. – Надо просто войти и сказать хозяйке, что мы пришли за своими мужьями, вот и всё, – с этими словами она толкнула входную дверь.
Миновав холл, где стояли лавки и плескались фонтаны, девушки очутились в центральной зале. С момента, как Эстелла была тут в последний раз, «Фламинго» мало изменился: те же обитые красным плюшем стены, картины с голыми женщинами, поросяче-розовые пуфы, золотистые ковры и диваны. Запах спиртного и курева ударил подругам в носы, как и в казино. Клиентов: старых и молодых, толстых и худых, богатых и не очень, окружали толпы девиц. Разодетые в яркие корсеты и панталоны с рюшами, все вместе они напоминали тропических бабочек, слетевшихся на клумбу, полную ароматных цветов.
Искать объекты своих мучений подругам долго не пришлось. Эстелла оглянулась, высматривая хозяйку, и взгляд её мигом выцепил знакомый силуэт. Длинные чёрные волосы, эффектная поза, стройный стан. Он сидел на диване в центре залы, а на коленях его расположилась белокурая девица, с лицом прикрытым маской с перьями. То что это Данте, Эстелла не сомневалось: сердце заколотилось как бешеное, а перед глазами поползла дымка, и ярость схватила за горло, едва не задушив. Никогда ещё Эстелла такой ревности не испытывала – ей захотелось на куски разорвать девку, что сидела верхом на Данте. Это её, её мужчина! Только её! Какого чёрта эта дура к нему прилипла?!
– Что-то Клема я тут не вижу, – сказала Сантана. – Эсти, давай спросим у кого-нибудь, и если их тут нет, пойдём из этого притона. Тут ужасно! Эсти, что с тобой, ты меня слышишь? – повысила голос Сантана, когда подруга не ответила.
Но Эстелла уже ничего не слышала и не видела; все мысли и чувства, устремились к одному объекту – к дивану, где какая-то белобрысая сволочь целовала её Данте. Прямо в губы! Сейчас она ей устроит! И Эстелла бросилась вперёд.
– Эй, Эсти, Эсти, ты куда?! – крикнула Сантана. Она попыталась схватить подругу под локоть, но не удержала. Ещё миг, и Эстелла накинулась на белокурую проститутку, как коршун. Схватив её за волосы, стащила с Данте и уронила на пол. Испуганные девицы и их клиенты повскакивали с мест, с любопытством глядя на происходящее. В толпе мелькнуло возмущённое лицо доньи Нэлы, но её возгласы утонули в потоке всеобщего гвалта и выкриков Эстеллы:
– Я тебе покажу! Ты узнаешь, как лапать моего мужа, гадина!
Эстелла жаждала крови, со всей дури колошматя девицу по всем местам. Та пыталась её столкнуть, но против такой ярости была бессильна. В Эстеллу будто демон вселился. Разорвав на сопернице корсаж и обнажив ей всю грудь, она расцарапала её ногтями и, наконец, сорвала маску. И замерла. То была Мисолина. Мисолина! Её сестра! В борделе! Соблазняла её Данте!
– Ах, ты, тварь! – это открытие вызвало у Эстеллы такой приступ бешенства, что у неё звёзды полетели перед глазами. Схватив Мисолину за волосы, она вырвала их целый клок.
– А-а-а-а-а-а-а-а! Больно! Пусти меня, дура! – вопила Мисолина, отпихивая сестру, но Эстелла, ничего не соображая, вырывала с головы соперницы волосы пучками и раскидывала их по сторонам.
– Этот мужчина мой, мой, поняла, мерзавка?! Он мой, мой, только мой! – и Эстелла плюнула в Мисолину, но тут кто-то схватил её подмышки. Кто-то сильный. Мужчина. Стащил с Мисолины и, обнимая, повёл за собой. Эстелла ничего не видела, перед глазами стоял туман, но руки были ласковые, объятия тёплые. Татуировки на плече и пояснице закололи иголочками, а обручальное кольцо обожгло Эстелле палец. На лицо ей упали его волосы, она учуяла запах... запах мяты. Родной. Любимый. Данте!
– Пусти! Пусти сейчас же! – прохрипела Эстелла вырываясь. – Я тебя ненавижу, ненавижу, я тебя никогда не прощу! Ты обжимался с моей сестрой! Не прощу! Ты же знал, что она моя сестра. Если бы это была другая девка, любая другая, я бы тебя простила, – бормотала она скороговоркой, сквозь текущий по лицу дождь из слёз, – но Мисолина... это Мисолина... я тебя ненавижу...
– Тише, красавица, не плачь, успокойся, – шепнул он ей на ухо. – Насколько я помню, я тебе ничем не обязан. Мы расстались и оба свободны. И ты, и я вправе делать что угодно. Я же тебе не запрещаю любить своего маркиза или кого-то ещё. Поэтому и ты не можешь устраивать тут сцены, тем более мы в борделе. Ревновать к проститутке – это уже слишком. Иди домой, красавица, и прекрати за мной бегать. Я люблю гордых женщин.
Эстелла не соображала, куда он её ведёт, что он говорит и что вообще происходит. По лицу лились слёзы, безудержные, злые, а грудь горела так, будто в неё вонзили нож. С Мисолиной, Данте изменил ей с Мисолиной!
Эстелла ощутила, что он куда-то посадил её, на что-то мягкое. На секунду прижал к себе, крепко-крепко. Сердце его колотилось, как у зайчика, убегающего от лисы. А потом он разжал объятия и молча ушёл, оставив её одну. Закрыв уши руками, Эстелла уронила лицо на колени и завыла в голос. Она потеряла счёт времени, не могла понять, где она находится, пока кто-то не тронул её за плечо.
– Эсти, Эсти, вот ты где! – голос Сантаны. – Ты совсем рехнулась? Зачем ты устроила драку? Пойдём отсюда, не могу здесь больше находиться. Я нашла Клема. Он был с той девкой, с рыжей, с которой я его застукала в «Маске». Я так и знала, что она проститутка, у неё это на лице написано. Я предъявила ему ультиматум, потребовала, чтобы он выбирал, кто ему нужен я или она. Он сказал, что любит её, и чтобы я уходила и больше его не преследовала, – Сантана говорила жёстко, рубила слова, как брёвна топором. – Зачем мы только сюда пришли, какой кошмар?! Мне так стыдно! Нельзя бегать за мужчинами и выпрашивать у них любовь, мы с тобой обе хороши, идём, Эсти.
– Не могу... не могу... мне плохо, – пролепетала Эстелла. – Я хочу умереть.
– Успокойся, пойдём на воздух, тебе нужно на воздух. Мы сидим в холле борделя и на нас все смотрят, – уговаривала Сантана.
– Данте... Данте... я ему больше не нужна... он был с Мисолиной, с этой тварью. А потом усадил меня сюда и ушёл, бросил, как ненужную вещь, и ему всё равно, что я сейчас умру, – давилась Эстелла слезами.
– По-моему, он не в себе, – сказала Сантана. – Я его видела, у него глаза безумные. Эстелла, нельзя с ним больше связываться, он ненормальный, если бы ты видела его лицо...
Тут в мозгу у Эстеллы что-то щёлкнуло. Дядя Ламберто... прадедушка... Данте... он болен. Поэтому он так себя ведёт. Он не понимает что творит. Она не должна на него обижаться. Его надо увести отсюда, вернуть в семью. Пелена перед глазами немного спала, и Эстелла увидела, что они с Сантаной сидят в холле «Фламинго» на двух плюшевых пуфах.
– Эсти, тебе лучше? Пойдём домой, – повторила Сантана.
– Да, пойдём, – кивнула Эстелла, – но я заберу Данте с собой.
– Что?
– Что слышала. Я заберу его с собой, даже если придётся стукнуть его чем-нибудь по голове!
Вскочив на ноги, она ринулась обратно в центральную залу. Сантане ничего не оставалось, как последовать за ней. В ту секунду, когда они вошли, раздался визг. И первое, что увидела растрёпанная и заплаканная Эстелла, – женщину с ярко-каштановыми волосами, лежащую в луже крови.
Подойдя ближе, Эстелла узнала Лус. Перепуганные посетители и работницы борделя кучковались по углам, брезгливо косясь на жертву. Сантана ойкнула, видимо, тоже узнала девицу. В толпе мелькнуло взволнованное, сильно потрёпанное жизнью лицо Гаспара. Мисолину Эстелла не увидела, но Данте был тут. Сейчас он держал под локти светловолосого мужчину. Клементе! Рубашка у того была вся в крови, а в руке он держал нож.
– Кто-нибудь, позовите жандармов! – командным тоном распоряжалась донья Нэла. – Скажите, что в моём заведении произошло убийство. Клиент убил одну из девочек. А вы держите его, держите крепче, а то сбежит, – велела она Данте и ещё двум мужчинам.
Усадив Клема на диван, Данте отошёл от него, подпуская к нему двоих здоровенных бугаев. Но Клем не сопротивлялся и никуда не убегал, искоса глядя на мёртвую Лус и лужу крови подле неё.
– Эсти... Эсти, что происходит? – забормотала Сантана за спиной подруги.
– Я так понимаю, что Клементе убил Лус, – сухо отрезала Эстелла.
И ей вдруг стало всё равно. Как же она устала! Устала от этой треклятой жизни! Она так мечтала о счастье, а её преследуют одни беды, свои и чужие. Вечно она попадает в истории.
Ощутив на себе взгляд, Эстелла подняла ресницы. Встретилась глазами с Данте, чёрными, без зрачков, глубокими как омуты. Вспомнила портрет прадедушки. Как похож-то! А вид и правда странный, какой-то дикий, но такой любимый... Так хочется прижаться к его груди! Но Эстелла заметила и то, что лицо Данте изменилось, когда он её увидел: досада, тоска, боль, страсть, восхищение и... любовь – море чувств мелькнуло в его очах.
Кольцо обожгло Эстелле палец. И она поняла, что простит ему всё, даже поцелуи с Мисолиной. И никуда она отсюда не уйдёт без него. Не уйдёт и всё.
Лаская друг друга взглядами, Данте и Эстелла напрочь забыли, что находятся в борделе, что кругом люди, а на полу лежит окровавленное тело Лус, которую убил Клементе. Эстелла уже не слышала, как позади неё рыдает Сантана, мечтая лишь обо одном – оказаться в объятиях Данте. А весь мир пусть катится в ад!
====== Глава 45. В огне ======
Пока Данте и Эстелла созерцали друг друга, явились жандармы. Осмотрев труп, они арестовали Клементе и принялись за допрос. Всем, кто находился в «Фламинго» пришлось не только дать показания, но и подписать бумаги, где они обязывались явиться в жандармерию, а потом и в суд, как свидетели. Выяснив, что ни Эстелла, ни Сантана убийства не видели, жандармы их отпустили. Сантана уговаривала Эстеллу выйти на улицу, чтобы ехать с Клементе в жандармерию, но Эстелла упёрлась и ни в какую – без Данте она не уйдёт и точка. Судьба Клема мало её волновала – она так и не простила ему смерти Пии.
От Данте Эстелла ожидала, что он за брата вступится, но его хладнокровие изумило её. И бровью не поведя, Данте рассказал жандармам обо всём, что произошло. После того, как Сантана, застукав Клема в объятиях Лус, выставила ему ультиматум: выбрать между ними, Клементе заявил, что любит Лус, и потребовал, чтобы Сантана от него отвязалась. Та ушла обиженной, а в стельку пьяная Лус стала над Клементе подтрунивать, заявляя, что он напрасно прогнал Сантану: девушка в него влюблена, а она, Лус, нет, потому что она презирает тупых и слабохарактерных мужчин.
– Да я предпочту тебе любого первого встречного, – вопила она, опустошая бокал за бокалом. – Ты – жалкий слюнтяй! Ненавижу таких, как ты. Я сто раз тебе говорила, что я тебя не люблю. Так что отвали от меня, достал!
Лус повисла на одном из клиентов, и тогда взбешённый Клем, схватив со стола нож, пырнул её в грудь.
С каждым словом Данте Эстелла ему поражалась всё больше. Он смаковал подробности, будто рассказывал не о Клементе, своём друге, брате, а о ненавистном человеке.
– Клементе – убийца, он убил Лус. Хоть она проститутка, но она живой человек. Он должен понести за это наказание, – Данте обвёл округу злобным взглядом. Зыркнув на красного как томат Гаспара, ухмыльнулся ему в лицо. – Убийце место в тюрьме. А ещё лучше на виселице, – закончил он.
Эстелла знала, что порой Данте бывает злым, грубым и жестоким, но не до такой же степени. Его, казалось, забавлял ужас, написанный на лице Гаспара и Клема. Неужто он и вправду помешался? Надо забрать его с собой, отвести к дяде Ламберто, но Эстелла не знала, как это сделать. Если она подойдёт и скажет Данте прямо, он посмеётся над ней. Как же быть?
