Текст книги "Война сердец (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 99 страниц)

– А почему тот человек тебя защищал? – спросил ошарашенный таким рассказом Данте. – Ты знаешь его?

– Ну... ну... да... он был моим ухажёром, пока я не вышла замуж за этого гада.

Данте не знал что ещё сказать и умолк.

– А он жив? – робко спросила девушка.

– Кто?

– Диего. Тот, кто меня защищал. Ну он такой, блондин с хвостиком.

– Нет, мёртв, – опасливо признался Данте. – Его застрелили.

Она глубоко вздохнула.

– Ты любила его?

– Нет, просто мне его жалко, – повела она плечиком. – Он не заслужил такой смерти. Он был единственный, кто меня любил.

– А почему ты не захотела рассказать всё это при Клементе?

– Потому что он хам и он меня обзывал. Ненавижу мужланов!

– Клем нормальный, просто он не умеет обращаться с женщинами, – разъяснил Данте.

– Я так и поняла. Он часто сюда ходит, я его видела много раз. А тебя вижу впервые и ты мне кажешься нормальным. Тут всегда собираются одни дегенераты, мне никого нормального ещё не попадалось.

– Я редко здесь бываю, – Данте разглядывал свои ладони. – А как тебя зовут?

– Эмм... Хуана, – неуверенный её тон дал Данте понять, что это имя ненастоящее. – А тебя?

– Данте.

– Странное имя, но я будто его уже слышала. А ты можешь мне помочь, Данте?

– Как?

– Отвези меня домой, пока не приехали жандармы.

– А где твой дом?

– Я... я скажу куда ехать. Главное, надо отсюда выбраться так, чтобы никто не узнал.

– Хорошо.

Она встала, опершись о Данте, но не прошла и метра, как брякнулась ему на руки.

– Чёрт возьми! – выругался Данте. – Что с тобой?

– Просто мне больно идти.

– Почему?

– Догадайся с трёх раз, – прошипела она зло. – Над тобой всю ночь не изгалялись два мужлана. Ты же парень, откуда тебе знать, что при этом чувствует женщина. К твоему сведению, я не проститутка.

Данте закутал Хуану в одеяло и поднял на руки. Она обхватила рукой его за шею. Маску так и не сняла. Данте понёс её к двери. Когда они перешагнули через труп старика, девушка вдруг дёрнулась, извернулась и плюнула в него. Попала в лицо.

– Вот тебе, урод! Наконец-то ты сдох! – радостно сказала она и уткнулась Данте в плечо.

Но не успел Данте с Хуаной на руках дойти до лестницы, как столкнулся с Клемом.

– Что это ты делаешь? – удивился тот. – Куда ты её тащишь?

– Давай, иди лови экипаж, девчонку надо увезти, пока не явились жандармы! – скомандовал Данте.

– Но почему?

– По дороге объясню, сейчас некогда.

– Но жандармы уже здесь, – огорошил его Клементе. – Они всех согнали в одну комнату и допрашивают. А я был на улице и они меня не заметили.

– Нас пока тоже. Давай быстрее, надо дуть отсюда, – поторопил Данте. – Здесь есть чёрный ход?

– Не знаю, – растерялся Клем.

– Есть, – вмешалась Хуана. – Вон там, – она махнула рукой вперёд. – Надо дойти до конца коридора и там будет пожарная лестница.

Данте, таща девицу, двинулся по коридору. Клементе ничего не оставалось как пойти за ними. Девушка оказалась лёгкой, как пёрышко. И Данте в очередной раз сравнил её с Эстеллой – они были примерно одинакового роста и телосложения. Хотя у Эстеллы, грудь чуть больше и бедра круглее. Данте сам себя костерил за эти бредовые мысли. С какой стати он сравнивает эту грязную девку с Эстеллой? Данте, конечно, пожалел Хуану, но ему не верилось, что она аристократка и рассказала всю правду.

Троица спустилась по отвесной лесенке вниз: Клем легко, а Данте, который тащил Хуану на руках, – с небольшими сложностями. Никто их бегства не заметил. Выйдя на дорогу, Клементе поймал экипаж. Все в него загрузились, и он тронулся в путь.

Пока ехали, Данте поведал Клему историю, что рассказала девица. Тот отнёсся к ней скептически.

– Ты скажешь нам адрес, наконец, или нет? Куда ехать-то? – вопросил Данте, когда кучеру надоело петлять по округе, и он, дёрнув поводья, остановился посреди улицы Святой Мерседес.

– Я выйду здесь! – объявила Хуана.

– Где это здесь? Здесь нет жилых домов! – фыркнул Данте. – Мы хотели доставить тебя прямо к дому.

– Я дойду сама!

– Но ты же еле ходишь!

– Да ладно тебе, Данте, – презрительно бросил Клем. – Пусть идёт, раз так хочет. Мы что ей няньки что ли?

Как Данте не противился, но Хуана, настояв на своём, вылезла из экипажа. Но – Данте и Клементе отъехать не успели – девушка и ста метров не прошла, покачнулась и рухнула на мостовую.

Выскочив из экипажа, Данте поднял её на руки и втащил обратно.

– Ну что за наказание на наши головы? – рассердился Клементе.

– Она в обмороке.

– И что теперь?

– Да откуда я знаю?! – Данте был взвинчен не меньше. – Адрес она так и не сказала, и куда её везти я не знаю.

Экипаж так и стоял, раскорячившись на дороге, – Данте и Клем стали ждать, когда Хуана очнётся и скажет куда ехать. Но она была холодна как труп, поэтому Данте решил снять с неё маску, чтобы она отдышалась.

Облокотив её голову о Клема, он развязал ленточки у неё под подбородком, и вот уже маска оказалась в его руках. Но заглянув в красивое лицо девушки, Данте окаменел.

– Чего это с тобой? – спросил Клем, глядя по-очереди то на девицу, то на Данте, глаза которого были широко распахнуты. – Она красивая. Только не говори, что ты влюбился, – хихикнул Клементе.

Но Данте отрицательно мотнул головой, и Клем увидел, что по щекам его текут слёзы.

– Данте, ну ты чего? Что тебя так потрясло?

– Нет, всё нормально, – проглотил Данте комок в горле. – Я знаю куда её везти. Поезжайте на Бульвар Конституции к особняку алькальда, – велел он кучеру.

Тот тронул вожжи. На лице Клементе отразилось недоумение.

– А с чего ты взял, что она именно там живёт?

– С того. Эта девушка – сестра Эстеллы, – ответил Данте.

– Да ладно! Что правда?

– Угу.

Данте прижался лбом к окну, сквозь слёзы созерцая мелькавший пейзаж: зелёные деревья и кусты, богатые особняки и маленькие домики, утопающие в тени листвы, разномастных прохожих и экипажи.

Данте не сомневался: девушка из борделя – Мисолина. Почему это открытие так потрясло его, он не мог объяснить. Но представил на месте Мисолины Эстеллу, и у него аж уши заложило. Когда-то Эстеллу хотели выдать замуж за этого старика, который в итоге женился на её сестре. Данте теперь вспомнил, где он его видел: в доме у Эстеллы, когда приходил к ней свататься. Значит, Эстелла чудом избежала участи стать женой извращенца. Несмотря на обиду, боль и безграничное отчаяние, Данте волновался за Эстеллу. Хотя она не любит его больше, но у него остались воспоминания о тех днях, когда они любили друг друга. И он искренне желает ей счастья, пусть и не с ним.

====== Глава 17. Вне теории вероятностей ======

Всю дорогу Клементе и Данте молчали. Данте думал об Эстелле, а Клем опасался его трогать, ожидая непредсказуемой реакции. Мисолина всё также была в обмороке. Когда экипаж остановился у белого особняка с колоннами, Данте чуть сознание не потерял – так стучало сердце.

– Ну что, выходим? – спросил Клементе.

– Эээ... может, ты пойдёшь один? – замялся Данте.

– Один? – недовольно скривил губы Клем. – Почему это?

– Ну, ты отнесёшь девушку, отдашь её родственникам и вернёшься. А я тебя подожду в экипаже, – объяснил Данте. – Просто я... я не хочу туда идти... Это же дом Эстеллы.

– Не, один я туда не пойду, – заартачился Клем. – Я там никого не знаю и не знаю что говорить, когда они спросят, откуда я эту девицу притащил. Так что не неси чепуху. Бери девицу и пошли вдвоём. Тем более, это ты всё затеял.

– Но.. вдруг там Эстелла? – промямлил Данте. На глаза у него опять навернулись слёзы. – Я не хочу с ней встречаться.

– Ты ж сам говорил, что она теперь живёт в другом доме, с тем аристократом.

– Да, она живёт там, но... вдруг она сейчас тут? – привёл последний аргумент Данте.

– Вероятность такой ситуации именно в этот день и в эту секунду – один к ста. Сомневаюсь, что мы попадём в эту единицу.

Крыть Данте было нечем. Вытащив Мисолину из экипажа, он взял её на руки и они с Клементе позвонили в колокольчик у калитки.

Либертад рот открыла, подойдя к ограде и увидев Данте, на руках у которого лежала вся зелёная Мисолина. И с ними был ещё какой-то незнакомый светловолосый парень.

– Чего это всё значит? – спросила Либертад грубоватым тоном.

– Здравствуйте, сеньорита, – Клементе попытался быть вежливым. – Мы тут случайно выручили из неприятности вот эту девушку. А Данте уверен, что она живёт здесь. Она упала в обморок и мы её привезли.

– Да какая я вам сеньорита? – отмахнулась Либертад. – И вообще-то сеньорита, то есть сеньора Мисолина тут больше не живёт. Она живёт в доме своего мужа, – уточнила горничная.

– Её муж умер, – не стал ходить вокруг да около Данте. – Так куда мне её нести?

Либертад, пребывая в оцепенении, впустила Данте и Клементе в дом. Открыла парадную дверь, и Данте аккуратно внёс туда Мисолину. Клем шёл чуть позади, растеряно глядя в пол и чувствуя себя не в своей тарелке.

Первой, с кем юноши столкнулись в гостиной, была Берта. Напевая песенку про ядовитого паука, она поливала кактусы из розовой лейки с цветочками. На шум повернула голову и так и застыла с лейкой в руках.

– Сеньора, тут эти господа... – начала Либертад, но Берта её прервала.

– Что такое? Чего опять этот человек тут делает? – Берта помахала лейкой в сторону Данте.

– Ну так я и говорю, сеньора Берта, – растолковывала горничная, – тут эти господа принесли сеньориту... то есть сеньору Мисолину. Она без сознания, и они говорят, что её муж вроде как умер.

– ЧТО-О-О? – Берта шмякнула лейку на журнальный столик и выпятила подбородок, придав лицу грозный вид. – Ну-ка ты, убийца, – она взглянула на Данте, – признавайся чего ты сделал с Мисолиной?

– Вы ошибаетесь, сеньора, – вместо Данте ответил Клем. – Мы ничего с ней не делали. Она попала в историю, а её мужа, в общем... его убили, а мы принесли её сюда, потому что Данте сказал, что это сестра его жены.

– Какой такой жены? – взбесилась Берта, раздуваясь как рыба-ёж. – Эстелла замужем за Маурисио Рейесом, понял, мерзавец! Так что никогда к ней не подходи!

– Куда мне её отнести? Скажите, где мне её оставить, и я уйду, – тихо молвил Данте, игнорируя выкрики Берты. Ему, конечно, не привыкать к ненависти, но зачем, зачем Клем вытащил его из петли?

Либертад поманила Данте на второй этаж, что Берту отнюдь не обрадовало.

– Смотри там в оба, – велела она служанке. – Как бы этот ирод чего не натворил. А то подожжёт дом или насыплет отравы под ковры, чтоб мы все тут померли.

Данте, смерив её грустным взглядом, ничего не ответил и пошёл следом за Либертад.

Дверь в девичью спальню Мисолины оказалась заперта на ключ, поэтому Данте ещё с четверть часа простоял с Мисолиной на руках – Либертад шарила по дому в поисках запасного ключа. Наконец, дверь в комнатку, оббитую выгоревшим зелёным жаккардом, была открыта и Данте водрузил девушку на кровать, высокую, с изящной спинкой и ножками, укрытую балдахином из прозрачной вуали – настоящее белое облако.

– Ей бы лекарь не помешал, – сказал Данте, глядя на Мисолину, которая напоминала труп в гробу.

Данте обернулся к Либертад. Однако, взгляд горничной был прикован к комоду розового дерева с нарисованными на нём маками. Там стоял портрет Мисолины в чёрной рамке, перетянутый по диагонали чёрной лентой, где красовалась надпись: «Покойся с миром. Аминь». Рядом стояла зажжённая свеча.

– Что это? – обалдев, Данте заговорил шёпотом.

– Откуда ж я знаю? – так же шёпотом ответила Либертад. – Я в эту комнату не заходила с тех пор, как сеньорита Мисолина замуж вышла. Сеньора Роксана её заперла да не велела тута убираться. Кто-то видать поставил сеньорите свечку за упокой.

– Семейка дебилов! – не сдержался Данте и стремглав направился к двери. Надо уходить отсюда быстрее. Атмосфера в этом доме давящая, его тут все ненавидят, да и друг друга тоже.

Либертад, убрав свечу, сорвала чёрную ленту с портрета Мисолины и вынула его из траурной рамки.

Данте спустился вниз, намереваясь сбежать, но в гостиной уже собралась куча народа. И самое плохое – здесь была Эстелла. Произошло то, чего он и боялся. Эстелла стояла рядом с Бертой и стройным блондином в чёрном. «Кажется, это её дядя», – припомнил Данте. С ними находился ещё один мужчина, Данте незнакомый. То был представительный брюнет с пышным хвостом и холёными усиками и бородкой. Клементе, чуть поодаль от остальных, яростно жестикулировал в компании Сантаны, одетой в нежно-голубое платье в синий горошек.

Он не хочет, чтобы эти люди его видели! Он не хочет встречаться с Эстеллой! Ноги стали ватные, в горле пересохло, и Данте попятился назад, вздумав где-нибудь спрятаться. Тут много комнат, наверное, не страшно, если он укроется в одной из них. А когда все уйдут из гостиной, он выйдет и сбежит.

Но планы Данте на корню зарубила Либертад. Спускаясь по лестнице, она задела локтем статуэтку Пегаса – несколько штук этих прекрасных крылатых коней украшали перила. Статуэтка упала и разбилась вдребезги.

– Чёрт возьми! – выругалась Либертад громко. – Понаставили тут!

Вся компания обернулась на шум и уставилась на горничную и на Данте, что стоял у подножья лестницы. Либертад, недовольно пыхтя, начала собирать осколки Пегаса, а Данте не знал куда деваться от всех этих взглядов.

Двое мужчин приблизились к нему. Это были Ламберто и Эстебан. Последний принялся вытаскивать осколки из руки Либертад – она поранилась. А Ламберто заговорил с Данте.

– Значит, это вы тот молодой человек, что принёс Мисолину? – спросил он. – Но мы так и не понимаем, где же вы нашли её?

– Разве мой брат вам не объяснил? – пробормотал Данте, глядя в пол.

– Брат?

– Да, Клементе.

– Ах, тот светловолосый юноша! Так он ваш брат? – изумился Ламберто. – Вы совсем непохожи.

– Ну да...

– Так вот, ваш брат сказал, что вы сами всё объясните. Пойдёмте сюда, – Ламберто позвал Данте за собой.

Данте подчинился и подошёл к толпе, чувствуя себя всё глупее.

– Как вас зовут? – поинтересовался Ламберто.

– Данте, Данте Ньетто.

– Очень приятно, маркиз Ламберто Фонтанарес де Арнау к вашим услугам, – и Ламберто пожал Данте руку.

Данте на ходу выдумал историю: они с Клемом гуляли по улице Святой Мерседес и увидели на дороге Мисолину, которой было плохо. Она им сказала, будто её муж умер, а потом брякнулась в обморок. И они привезли её сюда. Конечно, врать не хорошо, но Данте не хотел позорить Мисолину перед её семьёй. Если сочтёт нужным, она сама им всё расскажет.

– Бедная моя внучка, – не удержалась от вздоха Берта. Стоя рядом с Эстеллой, она обмахивалась веером из листьев кактуса, который она сама и смастерила.

– А откуда вы узнали наш адрес? – полюбопытствовал Ламберто.

Данте вспыхнул.

– Дело в том, что я... я.. я просто знаю, что эта сеньорита жила здесь, – выдавил он глухо.

– А вы что ж, маркиз, ещё не поняли? – вмешалась Берта. – Этот человек и есть тот мерзавец, что опозорил нашу Эстеллу.

Данте сжал кулаки, полуопущенные ресницы его дрожали. На Эстеллу он не смотрел, хотя она стояла почти рядом. Красивая, как и всегда. В шёлковом розовом платье, расшитым серебряным шнуром, с высокой причёской и кокетливой тиарой на голове. Красивая... самая красивая... Его девочка... Нет, уже не его.

Сердце Данте готово было разорваться. Надо уходить отсюда. Он сделал своё дело – привёз Мисолину, а дальше не его забота. Он сверкал на Клементе глазами, давая ему понять, что им надо идти. Но тот ни на шутку увлёкся болтовнёй с Сантаной. Девушка что-то активно ему рассказывала, и он хихикал. Про Данте, про Мисолину и про всю эту ситуацию он забыл напрочь.

– Нам, наверное, надо идти, нам пора, – промямлил Данте, потихоньку нацеливаясь на дверь.

– Ну что вы, как можно! – воскликнул Ламберто огорчённым тоном. – Вы наши гости. Вы сделали такое дело – выручили из беды Мисолину. А то она могла бы умереть на дороге. Господа, вы пренепременно должны с нами отобедать. И это не обсуждается! – объявил маркиз.

Он с любопытством разглядывал Данте, узнав его. Это тот юноша с рисунка Эстеллы, и он похож на дедушку Ландольфо. Теперь, когда Ламберто лицезрел Данте воочию, он в этом убедился. Нет, он не может упустить шанс познакомиться с Данте! Вероятно, тот и впрямь потомок дедушки. Очевидно же, что происхождение там явно не крестьянское. Слишком белая кожа, слишком тонкие черты. Некое врождённое изящество сквозило в его жестах. И чем больше Ламберто к Данте присматривался, тем больше он испытывал к нему симпатию.

Взглядом Ламберто дал понять Эстебану, чтобы тот его поддержал, а Эстебан, тоже припомнив дедушку, кивнул в ответ.

– Разумеется, сеньоры, оставайтесь, – подтвердил он. – Мы будем рады, если спасители Мисолины с нами отобедают. Наша кухарка готовит изумительно. А сегодня на обед её коронное блюдо – жаркое из голубятины. Ммм...

Берта открыла рот в попытке возразить, но Эстебан глянул на неё сурово, и она умолкла.

– О, благодарим вас за приглашение, сеньоры! – воскликнул Клементе. – Конечно же мы его принимаем!

Он чувствовал себя вполне комфортно в этом богатом доме. Видимо, Сантана так на него повлияла. Данте в ужасе замотал головой, давая понять Клему, что он не хочет оставаться. Но Клементе жаждал поболтать с Сантаной, поэтому не понял реакции Данте. Или сделал вид.

Нет, только не это! Здесь же Эстелла! А этот мерзкий обед наверняка растянется надолго, как оно и бывает у аристократов. Он этого не выдержит. Быть здесь, рядом с ней, в такой опасной близости, и одновременно так далеко.

Эстелла единственная из всех не проронила ни слова. Она была спокойна, даже равнодушна, и не смотрела на Данте. Он для неё пустое место, это ясно. А ему даже дышать больно.

Когда обед был подан и все расселись за столом, Данте и Эстелла оказались друг напротив друга. Девушка надела маску безразличия, хотя в реальности едва не кричала. Грудь её разрывалась на кусочки. Эстелла чувствовала себя опустошённой, загнанной, обессиленной, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. Ну почему ей так не везёт? Угораздило же её прийти сюда именно сегодня и столкнуться с Данте. Все чувства к нему, которые и так жили в Эстелле и днём, и ночью, разгорелись с новой силой. Со скоростью пожара они распространились по её телу. Как же она его любит! Так хочется к нему прижаться, вкусить его губы, ощутить его запах... Такой он бледный и измученный, но хотя бы живой, значит, глупостей не наворотил.

Эстелла старалась не выдать себя, и у неё это недурно получалось. Она смотрела на Данте, как на едва знакомого человека. Поддерживала светские разговоры ни о чём с бабушкой, с дядей Эстебаном, с дядей Ламберто, насильно впихивала в себя еду, делая вид, что изумлена блюдами и очень голодна. И никто не знал, что её выворачивает от одного вида еды, и хочется забиться в уголок и плакать, плакать не переставая. А стол ломился от деликатесов! И креветки, и рыба, запечённая в тесте, и фаршированные грибами томаты, и курица с апельсинами. А хвалёное жаркое из голубятины распространяло такой умопомрачительный аромат, что голова кружилась.

Данте было так больно, что он еле дышал. Он не притронулся к еде, только расковырял её, делая вид, что ест. Фарфоровая кожа его приобрела зеленоватый оттенок. Он не произносил ни слова, и лихорадочно щурил глаза, силясь не разреветься.

От Ламберто, что сидел рядом с Данте, заторможенное состояние юноши не ускользнуло. Может, ему плохо? Он такой бледный, вот-вот брякнется в обморок.

– Скажите, Данте, вам нехорошо? Может, воды? – участливо обратился он к юноше.

Данте вздрогнул, не сразу поняв, что обращаются к нему. Но надо было что-то ответить, и он выдавил:

– Нет, всё хорошо, сеньор. Не обращайте внимания. Просто у меня мигрень.

Отмазка была найдена удачная. После неё Ламберто отстал, решив, что человека с мигренью лучше не трогать.

Зато Клементе было весело – он явно что-то нашёл в Сантане и плевал на всех с высокой колокольни, общаясь исключительно с ней. Мужчины обсуждали последние новости с биржи, скачки и политику вице-короля. Затем все перешли к светским сплетням, в коих большой мастерицей была Берта. Она рассказывала о соседях так, будто жила в доме у каждого из них. Она выуживала из недр своей головы такие подробности, которых не знали и сами жертвы её языка. Наконец, Берта перешла к семейным делам и на зло Данте стала на все лады нахваливать Маурисио.

; А где ж твой супруг, моя дорогая? ; обратилась она к Эстелле. ; Что же он с тобой не пришёл?

; Уехал по делам. Нашёл покупателей для поместья в Мендосе наконец-то, – Эстелла улыбнулась, хотя готова была бабушку убить. Ну вот зачем она при Данте заговорила о Маурисио?

; О, я так довольна, что у меня теперь есть ещё один внук! Мой названый внучок Маурисио такой галантный, воспитанный. А уж как они с Эстельитой любят друг друга да как они счастливы, правда дорогая? – она лукаво посмотрела на Эстеллу.

; Угу.

; А все глупости, что внученька моя наворотила, остались в прошлом. Это было ошибкой юности. О, кто же не творит глупостей в семнадцать лет? – Берта окатила Данте победным взглядом. Тот, окончательно превратившись в труп, испепелял глазами кусок жаркого на тарелке. – Теперь Эстельита стала истинной дамой и поняла, что её счастье рядом с достойным мужчиной. Ты согласна со мной, дорогая?

; Угу.

Либертад принесла десерт: лимонный торт, эклеры и мороженое. Данте, у которого грудь горела так, будто туда налили кислоты, не мог дождаться, когда этот кошмар закончится.

Наконец, Ламберто и Эстебан зазвали всех в гостиную пить чай. Но бабушка Берта отмочила очередное «что-нибудь». Она положила свой кактусовый веер на соседний стул, и Сантана на него села. Веер пострадал мало, зато из сантаниной юбки теперь торчали огромные иглы. Извиняясь, Берта стала вынимать их из кринолина девушки, и произошла заминка. Все суетились вокруг и давали советы, а Данте с Эстеллой оказались в гостиной вдвоём.

Данте, едва держась на ногах, ухватился за каминную полку. Сесть на канапе ему не позволяла гордость, а развернуться и уйти – совесть. Всё-таки их с Клемом тут приветили, и будет невежливо, если он вот так сбежит. Данте сделал вид, что рассматривает дом. Оглядел каминную полку и сам камин, где потрескивал огонь; зеркало над ним. Своего отражения так и не увидел, но залюбовался золотой рамой. После переключил внимание на статуэтки, бабушкины кактусы, картины на стенах. Неужели это некогда не закончится? За что ему такая мука?

Эстелла искусала губы чуть ли не до крови. Прогуливаясь по гостиной, она поправила портьеры на окнах. Затем для храбрости налила себе стакан неразбавленного бренди и выпила его залпом. И заговорила:

– Данте, – мягко позвала она.

Он вздрогнул, но не повернулся.

– Я знаю, ты обиделся на меня, – Эстелла говорила спокойно, хоть и вся дрожала от страха, боли и любви одновременно. – И ты прав. Я наговорила тебе гадостей. Я... я была жестока. Но тогда ты меня не отпускал и я разозлилась. В общем, извини меня. Я не хотела тебя обижать. Просто так вышло. Давай останемся друзьями.

– Друзьями? – Данте услышал свой голос как бы со стороны. – Ты считаешь, это возможно?

– Ну а почему нет? В детстве мы были друзьями. Я не хочу, чтобы между нами выросла стена. Это было бы неправильно. Мы столько пережили вместе, и ради этих прекрасных мгновений мы могли бы забыть о ненависти.

– Кто сказал, что я тебя ненавижу? – прошептал Данте. – Это не так. Не расстраивайся, я не держу на тебя зла. Я понимаю, почему ты выбрала его, и больше не стану тебе докучать. То, что я сегодня здесь, это случайность. Я узнал твою сестру и не смог бросить её в беде. Но не проси меня стать твоим другом, это лишнее.

Снова наступило неловкое молчание. Данте так и не повернулся, а Эстелла не знала что ещё сказать. Они стали совсем чужие. И это было больно. На ресницах её блеснули слёзы, и она ушла в другой угол. А Данте стоял с прямой спиной и по виду ему было всё равно, хотя огонь в камине расплывался перед глазами.

Вскоре и остальные подтянулись в гостиную. Сантана смеялась, рассказывая во всеуслышание, как она села на кактусовый веер. Клем и Берта хохотали вместе с ней.

Данте вытер глаза, а Либертад принесла чай. Но не успели все рассесться по зелёным канапе, расставленным квадратом, как у двери вдруг прозвонил колокольчик. Все удивлённо переглянулись – гостей больше никто не ждал. Дверь пошла открывать Урсула, ибо Либертад разливала чай по чашкам.

Через минуту Урсула вернулась, ведя за собой четверых мужчин в форме.

– Сеньоры, – объявила она растеряно, – тут жандармы.

Данте чуть не поседел. Клементе с ужасом разинул рот. Ну вот и всё. Сейчас их арестуют из-за того, что они удрали из борделя, а потом и узнают в Данте ожившего мертвеца.

– Сеньоры, что привело вас сюда? – спросил Ламберто.

– Нам нужна маркиза Рейес, – провозгласил высокий жандарм с небольшой лысиной на макушке.

– Это я, – Эстелла поднялась на ноги.

– Тогда вы должны пройти с нами, маркиза.

– Зачем это? – вмешался Ламберто.

– Дело в том, что мы вынуждены арестовать сеньору. У нас есть ордер, – жандарм вытащил пергамент с сургучной печатью и сунул его в руки Ламберто. Тот прочитал и, судя по его лицу, ничего хорошего там не обнаружил.

– Но за что? Я ничего не сделала... – промямлила Эстелла.

– В жандармерии вам всё объяснят, маркиза.

– Эстелла, вам придётся с ними пойти, – сказал Ламберто. – Это официальный ордер на арест. Но я уверен, это какая-то ошибка. И я в этом разберусь, я поеду с вами.

Жандармы было хотели взять Эстеллу за руки, но Ламберто им не позволил.

– Нет уж, увольте! Она пойдёт добровольно.

Он взял ошарашенную Эстеллу под ручку, и они вышли вместе с жандармами. Все были потрясены. А у Данте в голове помутилось. Он забыл всё: свою обиду, и боль, и те слова, что Эстелла ему наговорила. Осталась только любовь. Огромная, как океан, нет у которой ни конца, ни края. И не обращая ни на кого внимания, Данте ринулся следом.

Экипаж, на котором приехали жандармы, уже тронулся в путь. Данте побежал за ним.

Притихшая Эстелла смотрела в окно. Какой-то сон. За что её арестовали? Она ничего не сделала. Может, это Маурисио ей какую-то пакость устроил или Мисолина, или Роксана? Эстелла перебирала в памяти все давние и недавние события, но не могла вспомнить, чтобы хоть раз дала повод для ареста. А вдруг они узнали, что Данте жив? Но тогда бы пришли за ним, а не за ней.

– Эстелла, не бойтесь, я с вами, – подбодрил дядя Ламберто.

– Я и не боюсь, – ответила она. – Просто не понимаю.

Тут Ламберто, высунувшись в окно, увидел, что за экипажем кто-то бежит. Он с удивлением узнал молодого человека, спасшего Мисолину – длинные волосы Данте развевались за его спиной как флаг.

– За нами бежит тот юноша, который Мисолину привёз, – сказал он. – Данте кажется.

Вздрогнув, Эстелла невольно покосилась на окно.

– Эстелла, скажите мне правду, что у вас с ним? – напрямую спросил дядя. – Вы влюблены в него или в Маурисио?

– В... в Маурисио, – храбро наврала Эстелла, хотя и вся трепетала. Данте, её Данте бежал за экипажем. Несмотря ни на что, он хочет быть рядом с ней. Он все ещё любит её. И от этого на душе сделалось легче.

Данте бежал и бежал за экипажем, не чувствуя ног. Ему было всё равно. Пусть он задохнётся, это не повод отступать. За что, за что Эстеллу арестовали? Его нежная девочка не способна никому причинить зла.

Экипаж остановился у до боли знакомого Данте места – тюремной башни. Жандармы, Эстелла и её дядя обогнули первое здание. За ним располагалась ещё одна башня, поменьше. Здесь находилась жандармерия и здесь же обитали арестованные за мелкие проступки и правонарушения.

Внутрь Данте не пустили – у дверей стоял конвой. Изнемогая от волнения, юноша потоптался на месте, а затем сел у ограды на траву. И стал ждать. Пока он не узнает что с Эстеллой, он и с места не сдвинется. Когда она и её дядя выйдут обратно, он в наглую подойдёт к ним и спросит что произошло. Иначе умрёт от переживаний. Да, Эстелла его больше не любит, но тюрьму, этот ад, она не заслужила. Она разочаровалась в нём, потому что он её недостоин. Он мерзавец, сволочь, никому ненужный выродок. И он не смог уберечь их любовь.

– Эсте... Эсте... девочка моя, что такое с тобой? – Данте прижался губами к обручальному колечку – оно тотчас выпустило струйку дыма, а по татуировкам побежали мурашки. Неужели магия любви ещё жива? Тибурон же говорил, что она умрёт вместе с взаимностью чувств.

Комиссар жандармерии сеньор Ласерда, мужчина с красивыми глазами и холёными усами, сидел в кабинете – тесной комнатке, заставленной стеллажами с пергаментами и папками, и с большим, заляпанным чернилами столом. Откинувшись на спинку кресла, он дымил трубкой.

Эстелла, ни жива, ни мертва, расположилась на стуле напротив, а дядя Ламберто стоял за её спиной. На облезлом диванчике у окна восседала женщина. С длинной шеей, маленькими серыми глазками и полными губами, она напоминала гермафродита. Одетая в простенькое ситцевое платьице и чепец, она бросала на разряженную в шёлк Эстеллу ненавистные взгляды.

– Я не понимаю, зачем здесь я и моя племянница, комиссар Ласерда, – тон Ламберто не терпел возражений. – Что за беспредел?

– Это не беспреде-ел, ва-аше Сия-ятельство, – комиссар растягивал слова, будто мех аккордеона. – Произошло уби-ийство. Умер оте-ец вот этой сеньори-иты, – он указал на мужеподобную девицу в углу.

– А я-то тут причём? – Эстелла смерила неизвестную сеньориту дерзким взглядом. – Я её вижу впервые.

– Дело в то-ом, достопочте-енная марки-иза, что вы гла-авная подозрева-аемая, – извлёк из горла очередную мяукающую фразу комиссар.

– ЧТО? – хором воскликнули Ламберто и Эстелла.

– Да вы из ума выжили! – Эстелла заколотила двумя кулаками по столу.– Вы хоть знаете с кем разговариваете? Я маркиза Рейес! Мой муж – один из самых богатых людей в этом городе! Мой дядя, присутствующий здесь, – она указала на Ламберто, – помощник законодательного министра при дворе вице-короля. Мой дедушка – второй советник вице-короля. Да как вы смеете обвинять меня в убийстве неизвестно кого? Я даже животное ни одно не убила, не то что человека!

Тирада Эстеллы не вызвала у комиссара никаких эмоций, верно, на своём веку он понаслушался немало.

Зато девица в углу вдруг выдала:

– Не смей отпираться, мерзавка! Маркиза, тоже мне! – голос её напоминал собачий лай. – Ты убила моего отца! Тебя видели! Ещё и прикидывается святой!

Эстелла впилась ногтями в ладони – так захотелось ей надавать этой девице тумаков. Дядя Ламберто положил ей руку на плечо, подбадривающе сжимая его.

– Сеньорита, не смейте голословно обвинять мою племянницу в чём бы то ни было и оскорблять её! – резко оборвал он.

– Эта сука убила моего отца! – не унималась та.

– Я никого не убивала, а сука твоя бабушка, – выплюнула Эстелла, трясясь от ярости. Ну и тварь!

– Комиссар Ласерда, – строго взглянул на главу жандармерии Ламберто. – Я требую уважения ко мне и к моей племяннице. Если эта женщина не умеет держать свой язык за зубами, я требую удалить её отсюда. Мы не обязаны слушать вопли сумасшедших.