Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 81 (всего у книги 99 страниц)
– О, я очень долго за ним охотилась! И я прочитала массу книг в поисках способа, который снял бы заклятие с единорога. И я его нашла. Без единорога мы не сварим зелье, ведь нам нужна его шерсть, а также волшебная палочка, которую он хранит на шее.
– Волшебная палочка? – Данте автоматически взглянул на единорога. У того на шее висел шнурок с хрустальным футлярчиком.
– Это и есть волшебная палочка? – спросил Данте разочаровано. В его воображении она выглядела несколько иначе.
– Да, она там, внутри футляра, – уточнила Амарилис.
– А откуда она взялась?
– Когда тот злой маг поймал единорога, его служанка пожалела бедное животное. Она украла у колдуна волшебную палочку и повесила её на шею заколдованному единорогу. И палочка исчезла внутри статуи. А тот колдун лишился силы и не смог снять проклятье, чтобы вернуть палочку. Волшебная палочка – очень сильный магический артефакт, благодаря ему колдун может превратиться во властелина мира. Но нам она нужна для приготовления зелья. Попробуй снять её, – велела Амарилис.
Данте не думал, что единорог позволит забрать палочку, но тот либо сам жаждал от неё избавиться, либо так проникся Данте, что, когда юноша потянулся к шнурку, единорог сам подставил шею.
И Данте схватил футляр, открыл. Палочка была маленькая, длиной с ладонь, узенькая и прозрачная. На вид она показалась Данте сделанной изо льда и очень хрупкой. Но когда он взял её в руку, палочка удлинилась. Оказалась, что и по крепости, и по красоте она сродни алмазу.
– Какая прелесть! – не удержался Данте от возгласа, когда палочка сверкнула в его руках.
– Давай палочку и будем варить зелье, – подойдя к Данте, Амарилис хотела забрать палочку, но единорог, заржав, встал между нею и Данте.
– Видимо, он не хочет, чтобы я отдавал вам палочку, – сказал Данте настороженно. – А я привык доверять животным. Они чувствуют людей. Так что он прав. Вдруг вы заберёте палочку и не сдержите обещание? Почему я должен вам верить, если я вас плохо знаю, сеньора? Я думаю, вы опасны. А интуиция никогда ещё меня не подводила. У меня нюх на дурных людей. Так что палочка останется у меня, пока мы не сварим зелье и не спасём Эстеллу.
Амарилис хмыкнула.
– В очередной раз я убеждаюсь, что ты умнее, чем я думала. Хорошо, твоя взяла.
Волшебный единорог так и гарцевал по комнате. Он позволил Данте отрезать кусочек от своей гривы. Палочку Данте повесил себе на шею, туда же, где был и перстень. Она снова уменьшилась, но ему казалось, что и перстень, и палочка, соприкасаясь, ведут себя странно. Они вибрировали, и у Данте грудь горела. Но он не обращал внимание на неприятное ощущение, стараясь от него абстрагироваться. Сейчас это не имеет значения. Сейчас главное – зелье.
Амарилис отодвинула ковёр, и Данте увидел в полу люк – это был вход в подвал, где расположилась лаборатория, в которой Амарилис ставила магические эксперименты.
Данте и Амарилис спустились вниз, и юноша самолично изловил трёх крыс. Тут же, на каменном столе, свернул им шеи. Жаровня, к которой был подвешен чугунный котёл, стояла по центру лаборатории – каменного помещения, заставленного склянками с жидкостями и ингредиентами для снадобий, а также книгами и растениями, у которых были щупальца, глаза и даже зубы.
После экзекуции над крысами Данте трясло как в лихорадке. Пот со лба лился градом, ноги подкашивались и жутко раскалывался затылок. Что это с ним такое? Неужто от страха? Нет, он не должен бояться крыс, это всё в прошлом. Сейчас важнее Эстеллы и зелья нет ничего.
Вообще-то Данте полагал, что от Амарилис будет какой-то толк, но помощь её ограничилась тем, что она, разложив на столе ингредиенты и плюхнув перед Данте книгу с рецептом, села в кресло читать журнал.
«Вот так помощь!» – разозлился Данте про себя. А если он ошибётся и сварит зелье неправильно? Ведь на кону жизнь Эстеллы! Ну ладно, он ещё покажет этой Амарилис! Подумаешь зелье, он же маг, неужто не справится? И Данте вчитался в рецепт.
Снадобье было невероятно сложным. Все ингредиенты следовало нарезать определённым образом, класть определённым образом, смешивать, помешивать определённое количество раз и в разных направлениях: по часовой стрелке, против часовой, по диагонали, крестом, зигзагом. Тут главное внимательность. Данте, который вечно витал в облаках, сосредоточиться на мелочах было трудно. Он злился, перечитывая каждую строчку рецепта сотни раз, но в итоге увлёкся. Он варит волшебное зелье! Он настоящий маг, чародей, которому подвластно всё. В детстве он мог мечтать об этом лишь во сне. Видели бы его сейчас те, кто над ним смеялся и унижал его! И в Данте впервые проснулось такое чувство, как тщеславие.
После долгих и упорных мучений около трёх часов кряду, Данте добился того, что варево сделалось прозрачным и приобрело консистенцию воды. Оставались два последних ингредиента: кровь и сердце.
Сердце следовало порубить на кусочки, что Данте и сделал, не задумываясь о том, чьё оно и откуда взялось. Но когда он добавил нарезку в зелье, оно вдруг почернело. Из котла повалили густые клубы дыма. Данте испугался ни на шутку – в рецепте не было об этом сказано. Неужто он сделал что-то не так?
– Сеньора, сеньора Амарилис! – позвал он. – Кажется, что-то пошло не так.
Амарилис, зевнув, отложила журнал и с ленцой в движениях подошла к котлу.
– Зелье почернело, когда я положил сердце, – уточнил Данте.
Амарилис повела плечиком.
– Ничего страшного.
– Но в рецепте этого не написано.
– Это означает, что у человека, которому принадлежало сердце, были дурные помыслы, гнев, ненависть, обиды. В момент смерти они жили в душе, в голове. И остались отпечатком на сердце. Но на зелье это не повлияет, в рецепте ведь не сказано, что сердце и кровь должны принадлежать светлому человеку. Так что добавляй кровь. Если зелье покраснеет, значит, ты сделал всё верно.
Данте тонкой струйкой влил в чёрное варево кровь Каролины. И действительно, дым валить перестал, а зелье покраснело. Когда оно приобрело оттенок граната, Данте снял с шеи волшебную палочку и помешал ею зелье сорок четыре раза по кругу и четыре по диагонали. Загасил огонь.
– Ну вот и всё! – хлопнула в ладоши Амарилис, изучив содержимое котла. – Я думаю, Зелье Жизни и Смерти получилось великолепным. Ты молодец, ты очень сильный колдун, Данте. И почему ты так не уверен в себе? Теперь зелье надо охладить и разлить по флаконам.
До вечера Данте и Амарилис занимались тем, что разливали зелье по мелким склянкам и бутылочкам. Амарилис была воодушевлена, много раз повторив, что Данте её поразил. Для человека, который никогда не варил зелий, он справился потрясающе.
– Теперь отдай мне волшебную палочку.
– Нет уж, сеньора, – досадливо скривился Данте. – Сначала я вылечу Эстеллу. Когда зелье подействует, я верну вам палочку.
– Каков хитрец! – прищурилась Амарилис и расхохоталась. – А ты мне всё больше и больше нравишься, парень. Я люблю умных и талантливых людей, они меня завораживают.
– Думайте что хотите, – Данте было плевать на эти комплименты, он считал эту женщину до корней волос лживой. – Это гарантия того, что Эстелла будет спасена. Если зелье не подействует, мы сварим его по новой. Я не уверен, что всё сделал как надо, и вы меня не переубедите, пока я своими глазами не увижу здоровую Эстеллу. Вы ведь обещали мне помогать, сеньора, а сами сидели и просто наблюдали.
– Я хотела, чтобы ты сварил его сам. Тебе надо учиться использовать магию в мирных целях, а не только для защиты или нападения. Ты отлично справился и без меня. Зелье впитало твою магию, твою энергию, твои мысли и чувства. Если бы его варили сразу несколько магов, эффект от него был бы менее действенный.
Но Данте эти речи не убедили – он отнёсся к ним скептически.
Нагруженные флакончиками с лекарством, Данте и Амарилис выбрались из лаборатории по крутой каменной лесенке. Единорог по-прежнему был в кабинете – лёжа на полу, жевал орхидеи, коими угостила его Амарилис. При появлении Данте волшебный зверь оторвался от лакомства и, не мигая, уставился на юношу выразительными чёрными глазами. Данте кивнул ему, и тотчас пошатнулся. Хватаясь руками за книжный шкаф, рухнул кресло.
– Эй, тебе что, плохо? – встревожилась Амарилис. – Ты бледный как покойник.
– Нет, сеньора, всё нормально, – солгал Данте.
На самом деле ему было чудовищно плохо – его мутило, знобило и зверски раскалывалась голова. Похоже, у него лихорадка. Неужели единорог так на него влияет? Но Данте не верил в это. Ни одно животное, не важно магическое или обычное, ни разу не причинило ему вреда. Чего нельзя сказать о людях. Но, что бы ни было причиной его дурного самочувствия, он не может сейчас заболеть. Надо напоить лекарством Эстеллу, убедиться, что она здорова, а потом можно и умирать.
– Мне надо идти к Эстелле, – проговорил Данте, собираясь с силами. – Вы пойдёте со мной, сеньора?
– Нет уж, буду я ещё по чумным ходить, заняться мне больше нечем, – брезгливо поморщилась Амарилис. – Я останусь дома. Надо решить что делать с единорогом. Не будет же он жить у меня в кабинете, – она рассмеялась и ногтями пощипала себя за щёки, чтобы они разрумянились. – Иди к своей Эстелле, но не забудь – ты должен вернуть мне палочку. Если ты меня обманешь, я тебя из-под земли достану, – пригрозила она. – Ты ведь меня не знаешь и не видел, какой я бываю, когда злюсь.
– Аналогично, – набычился Данте. – Меня в гневе вы тоже не видели, так что не нарывайтесь, сеньора. Я вам сказал, что палочку я верну. Я всегда держу своё слово. Да и мне она не нужна, – с пренебрежением выплюнул он. – Но я отдам её, когда буду уверен, что Эстелла здорова. Счастливо оставаться.
– До встречи, Да-анте.
Юноша ушёл, а Амарилис некоторое время пялилась в окно, провожая Данте взглядом. Затем расхохоталась и, подняв голову вверх, сказала некоему воображаемому слушателю:
– О-хо-хо, думаю, мой красивый и сумасшедший маг, ты смог бы гордиться своими потомками!
Данте бежал по улице, не чувствуя ни ног, ни дыхания. Даже о существовании Янгус, что летела следом, он позабыл. Вспомнил лишь тогда, когда она, недовольная его невниманием, коснулась когтями его волос.
– Янгус, отстань! – с раздражением отмахнулся он. – Как ты не понимаешь, Эстелла умирает, надо торопиться.
До замка Рейес пешком идти было далеко, и Данте взял экипаж. Когда он тронулся в путь, Янгус, сев на его крышу, долбанула в неё клювом и надрывно завопила.
– Боже ж ты мой, чего за птица такая с нами увязалась? – брюзжал кучер. – Орёт и орёт, так и оглохнуть недолго. Никогда такой не видывал.
Данте промолчал, решив: что-то произошло или произойдёт. Янгус всё плохое всегда предугадывала заранее. И у Данте мурашки по спине поползли. Неужто Эстелле совсем плохо? Как он успел понаслушаться, некоторые чумные умирают неделями, а иные убираются за пару дней – тут как повезёт. Что если Эстелла уже умерла? Нет, не может быть! Он бы почувствовал. Данте потрогал обручальное кольцо – то обожгло ему пальцы. Магия колец была жива, несмотря ни на что.
Когда экипаж остановился у мрачного величественного замка Рейес, видом своим напоминающего гору, поросшую мхом и плесенью, у Данте зуб на зуб не попадал от страха. Он полуползком вылез из экипажа, чуть не шмякнувшись носом в мостовую – запутался в ногах.
– Эй, парень, ты до дома-то дойдёшь? – спросил кучер сурово. – А то, я гляжу, наклюкался ты знатно.
– Дойду, – сквозь зубы процедил Данте, мысленно посылая плюгавого кучера ко всем чертям. Этот идиот решил, что он пьяница. Да какого дьявола?
Кучер не уехал, пока Данте не встал на ноги. На зло юноша пошёл прямо и тогда кучер тронул поводья. Экипаж исчез за углом, а Данте вцепился в дерево. Что-то ему совсем худо. Его знобило и ног он не чувствовал. Данте потрогал свой лоб – тот был как кипяток.
Нет-нет, сейчас не время болеть. Надо вылечить Эстеллу, надо до неё добраться. Главное не свалиться посреди улицы.
Янгус с криком нарезала круги над головой юноши, и у того звенело в ушах.
– Янгус, прошу тебя, успокойся, – взмолился Данте. – Мне и так плохо, а ты меня нервируешь.
Янгус послушалась – села на хлебное дерево и умолкла, зыркая на Данте круглыми бусинками глаз и топорща все перья разом. Она трясла крыльями и шипела, но к Данте больше не приставала.
Собравшись с силами, Данте позвонил в колокольчик, смутно подумав, что сейчас явно напорется на Маурисио. Давненько он с ним не встречался – такое везение продолжаться вечно не может.
Калитку открыла Чола. Замученная, в съехавшем на бок чепчике и с синими кругами под глазами, она смерила Данте суровым взглядом, узнав его.
– Чего вам надобно опять?
– Я к Эстелле, – сказал он без предисловий. – Впусти меня.
– Нет уж, – Чола преградила ему дорогу и подбоченилась, готовая вступить в схватку, словесную или рукопашную – не важно. – Я вас не впущу. Энтот дом – частная собственность, вы не могёте в него врываться.
– Ты тут всего лишь служанка! Твоё мнение никого не интересует, – из Данте вдруг вылезли несвойственные ему речи. Обычно он не унижал людей их социальным статусом, но оно проявилось само, ни с того, ни с сего. – Лучше не нарывайся и не зли меня. Твоё дело – прислуживать, так что прочь с дороги, знай своё место! Я из тебя кишки вытрясу, если ты не пустишь меня к Эстелле.
– А я позову жандармов! – не сдавалась Чола. – Уходите по добру, по здорову, разбойник!
– А ну пошла вон! – Данте толкнул Чолу грудью.
– Да нету тута вашей Эстеллы! Нету! – выкрикнула она в страхе – глаза Данте из ярко-синих за секунду стали угольно-чёрными. – В доме две одинокие женщины: я да сеньора Мисолина. Не убивайте нас, мы вам ничегошеньки не сделали, – загнусавила Чола. – Да и неприлично двум одиноким дамам впускать в дом мужчину.
– Где? Где Эстелла? – Данте, уже не владея собой, схватил Чолу за руки и потряс её, как чучело с опилками.
– Нету тута её, я ж вам сказала, – пискнула Чола. – Всё уж, конец сеньоре Эстелле. В госпиталь её увезли, сегодня с утречка. А говорят, кого туды увозют, они уж обратно не возвращаются, тама и помирают. Можно было оставить её дома, но сеньор Маурисио, он куды-то опять пропал, а мы не знали чего с нею делать. И сеньора Мисолина, она ж ведь как-никак сестра ейная, распорядилась отправить сеньору Эстеллу в госпиталь. И я с ней согласная, чумные пущай помирают среди своих, а то ещё и мы бы заболели, ухаживая за ней.
Ощутив, что Данте ослабил хватку, Чола вырвалась и быстро захлопнула калитку. Закрыв засов, рванула к дому, только пятки засверкали.
Комментарий к Глава 37. Единорог –
[1] Августит – драгоценный камень нежно-синего цвета, разновидность аквамарина. Темнее, чем аквамарин, но светлее, чем сапфир.
====== Глава 38. Многоголосье ======
Ошеломлённый Данте стоял неподвижно, глядя в одну точку. Боль змеёй подползала к груди, издевательски извиваясь, и – хвать! – укусила. Слёзы подступили к глазам. Данте сжал кулаки. Нет, он не будет плакать, не время сейчас. Эстелла ещё жива, а у него есть лекарство. Надо ехать в госпиталь.
Не обращая внимания на слёзы, слабость в ногах и признаки удушья, Данте побежал по дороге, ища свободный экипаж. Поймал. Запрыгнул в него. Верная Янгус взгромоздилась на крышу, сопровождая хозяина. У госпиталя «Санта Маргарита» птица метнулась к раскидистой жакаранде и растворилась в её кроне. Только чёрное оперение проглядывало сквозь ветви.
Здесь Данте не был никогда. Госпиталь, трёхэтажный, каменный, увиделся ему неказистым и похожим на руины древнего-предревнего строения. Калитка была открыта настежь.
Войдя во двор, юноша остолбенел – под ногами лежали люди. Тучи людей. Впервые он наблюдал чуму во всей её красе. До этого Данте видел её частично: погруженные на телеги мёртвые тела, костры, где их сжигали, и всё.
Данте предполагал, что в госпиталь прорваться будет сложно, но на него никто и не взглянул. Больных было столько, что санитары и санитарки с ног сбивались. Всюду кружили мухи, раздавались вопли, стоны и проклятья. Около чумных, на земле, как цыгане, обосновались их родственники – теперь им разрешалось ухаживать за родными, так как санитарок на всех не хватало.
Данте пробирался вперёд, всматриваясь в лица. Навряд-ли Эстеллу положили на улице, она же аристократка. А ведь она могла стать и неузнаваемой – у многих на лицах волдыри да язвы.
– Эй, эй... воды... воды, – проскрипел кто-то, и чьи-то руки, костлявые, обезображенные, схватили Данте за сапог. Это был мужчина неопределённого возраста, весь покрытый шишками.
– Иди к дьяволу! Я тебе не санитар! – ругнулся Данте. С остервенением вырвав ногу, он перешагнул через мужчину.
Нет, он отсюда не уйдёт, пока не отыщет Эстеллу, даже если эти люди умрут у него на глазах. Плевать. Жалости он не испытывал. Не испытывал и страха. Только тошноту и ярость. Какого чёрта они все тут разлеглись? Мешают искать Эстеллу.
Наконец, Данте прорвался к двери, едва не наступив на чьи-то ноги или руки и не раздавив их каблуком. Он ввалился в холл, надеясь, что в самом госпитале не такой ад, как у входа. Не тут-то было! Умирающие и здесь лежали на полу, вплотную друг к другу.
Стиснув зубы, Данте перешагивал через людей, не реагируя ни на предсмертные хрипы, ни на мольбы о помощи. Он жадно вглядывался в каждое лицо, обрамлённое длинными тёмными волосами. И чем дальше он шёл, тем явственней понимал: найти здесь кого-то – равносильно чуду.
Поблуждав по коридорам и палатам, Данте осознал: таким методом он ничего не добьётся – лишь потеряет драгоценное время, а счёт уже идёт на часы, если не на минуты. Надо бы спросить у кого-нибудь про Эстеллу.
Он огляделся. Обратил внимание на несколько одиноких девушек, стариков, молодых мужчин, которые, также как и он, растерянно слонялись по рядам из тел. Одетые по-городки, они не были ни санитарами, ни лекарями. Видимо, тоже кого-то искали.
Данте поймал под локоть первую попавшуюся санитарку – конопатую девицу с бледным и худым лицом.
– Сеньорита, простите. Я ищу здесь свою жену, – сказал он скороговоркой. – Вы не могли бы мне помочь?
– Вы что одурели в конец? – буркнула девица, поудобнее беря таз с тряпками, который держала одной рукой. – Кого ж тут можно отыскать-то? Никто никого по именам не знает, да и у больных нет определённого места, их перемещают, потому что каждый час привозят новеньких. Найти своих можно лишь случайно, если повезёт. Вон те люди тоже ищут родственников, – санитарка махнула в сторону прогуливающихся по рядам незнакомцев. – Тут много таких как вы, все ходят, ходят, ищут своих, а находят редко.
– Но что же мне делать? – в отчаянье воскликнул Данте. Ему хотелось завыть и сдохнуть прямо сейчас. Это невыносимо! Эстелла умирает, он сам едва стоит на ногах и ещё вынужден искать её. Убить бы эту тварь Мисолину, которой стукнуло в голову отправить Эстеллу в госпиталь! – А есть у вас тут главный кто-нибудь?
– Да, есть. Это доктор Дельгадо.
– Я хочу с ним поговорить! – решил Данте. – Где он? Как он выглядит? Дело в том, что моя жена, она аристократка, она из известной семьи. Может, этот доктор её знает?
– Может быть, – согласилась санитарка. – Доктор Дельгадо до эпидемии был светским человеком, и он знал если не все, то почти все семейные династии в городе, а жена его сеньора Беренисе, царствие ей небесное, регулярно устраивала четверги в их доме. Там собирались все местные аристократки. Если ваша жена посещала эти мероприятия, возможно, доктор смог бы вам помочь. Но вот только он занят...
– Всё равно я хочу с ним поговорить. Скажите мне, где его найти, сеньорита.
Санитарка объяснила, где находится доктор Дельгадо и как он выглядит, и Данте помчался по коридорам, перепрыгивая через умирающих. Он так торопился, что даже не ощущал вони, исходящей от чумных тел. Хотя, выросший на свежем воздухе, всегда был чувствителен к запахам. У каждого встречного санитара Данте спрашивал про доктора Дельгадо. Наконец, увидел его издали. «Седовласый мужчина с остатками былой красоты на лице» – так описала его конопатая санитарка. Это он!
Данте ринулся к доктору со всех ног.
– Доктор! Доктор! Вы доктор Дельгадо?
Доктор обернулся. Лицо его, аристократичное и явно в молодости отличавшееся пригожестью, было серого цвета, а морщины сильно проступили у рта и подбородка. Он мрачно оглядел юношу с волосами, заплетёнными в косу.
– Да, доктор Дельгадо – это я, но мне некогда с вами разговаривать, – с нескрываемым раздражением сказал доктор. – Каридад! – крикнул он одной из санитарок. – Протрите губкой больных из соседнего крыла, к ним сегодня ещё никто не заходил.
– Да, доктор.
– Доктор, я ищу одного человека, – не отставал Данте.
– И что? Здесь многие кого-то ищут, молодой человек, – уныло вздохнул доктор Дельгадо. – Но это бессмысленно. Понимаете, все эти люди, – широким жестом он обвёл рукой больных, – умрут, это лишь вопрос времени. И с каждым днём я всё больше понимаю, что вся наша медицина и гроша ломанного не стоит. Вся та куча дипломов, что лежит у меня в шкафу, – бессильна, ведь я ни черта не знаю о чуме и не могу им ничем помочь. А чумные доктора – бездельники, они только трупы выносят.
Доктор, будто позабыв о существовании Данте, двинулся меж рядов из тел. Но Данте, не собираясь отступать, пошёл следом.
– Я ищу сеньориту Эстеллу... Гальярдо де Агилар, – заявил он доктору в спину. – Маркизу Рейес. Её служанка сказала, что она здесь.
Доктор Дельгадо устало обернулся.
– Эстеллу? Вы ищите Эстеллу?
– Да-да, доктор, прошу вас, скажите мне, где она.
– Насколько я знаю, у неё есть муж, но он отчего-то не интересуется ей.
– Я... я... он прислал меня, – выкрутился Данте. – Я пришёл от её мужа, он сейчас занят, но он послал меня справиться о её здоровье.
Доктор скептически оглядел Данте. По пустому взгляду его нельзя было понять, что он думает и чувствует. Поверил он Данте или нет?
– Да, маркиза Рейес и правда здесь, – сказал доктор после раздумий. – Для таких, как она, тут есть отдельная палата. Я отведу вас к ней, всё равно мне надо сделать перерыв, но не стоит лгать. Если бы маркиза Рейеса волновала судьба супруги, он не отправил бы её умирать в общий госпиталь. Но сеньора Мисолина, её сестра, когда я приехал к ним утром, сказала, что это его распоряжение. Я полагаю, вы – её любовник. И не отпирайтесь, – напрямую выдал доктор. – У каждой богатой женщины нынче есть любовник. Вы думаете, вы первый, кто сюда приходит к какой-нибудь барышне и уверяет, что он друг, брат, кузен, сват, слуга и всё в том же духе. А у самих на лицах всё написано, – скривил губы доктор.
– Но маркиза Рейес хорошая девушка, мне жаль, что ей достался такой чёрствый супруг. Пойдёмте, я вас провожу. Непозволительно любовникам не попрощаться.
– Попрощаться?
– А вы что же думаете? Она не проживёт дольше недели, – пожал плечами доктор. – Увидите её в последний раз. Она, кстати, весьма и весьма недурна собой. Я даже удивляюсь, ни одной язвы. У некоторых вон вся физиономия в язвах да волдырях, а этой можно на бал идти.
Пока мужчины шли до палаты, где лежала Эстелла, Данте искусал себе губы до крови. Хорошо, что этот доктор нормальный человек. А то попался бы какой-нибудь идиот и не пустил бы его к Эстелле. Меж тем, они так долго блуждали по госпиталю, что Данте отчётливо осознал: один в этом лабиринте он бы Эстеллу не нашёл.
– Заходите, – доктор Дельгадо открыл низенькую дверку в помещение со стенами, побелёнными известью. Здесь стояло много кушеток и было поцивильнее. И даже не пахло чумными – больше лекарствами.
– Сюда и в соседнюю палату кладём только людей с хорошим происхождением, в основном дам. Негоже это аристократкам валяться на полу.
Доктор провёл Данте мимо больных – это были женщины, девушки и бабушки. Остановился у кушетки рядом с окном, где стояла герань.
Ещё издали Данте приметил эту кровать. Она стояла отдельно ото всех, у единственного на всю палату окна. Длинные тёмные локоны змеями рассыпались по белоснежным простыням, напоминая волосы Медузы-горгоны. Эстелла лежала с закрытыми глазами и не походила на умирающую. Кожа у неё была чистая, и только небывалая бледность и синяки под глазами выдавали её состояние.
При виде неё самообладание изменило Данте. Рухнув на колени у кровати, он прижался губами к запястью девушки.
– Я пойду, дел невпроворот, – сказал доктор тихо. – Только не впадайте в отчаянье, а то сами заболеете. Стоит смотреть на всё философски. Это жизнь, она всегда заканчивается смертью, сколько бы мы не цеплялись за неё. У кого-то раньше, у кого-то позже. У тех, кто выживет сейчас, она продолжится. Я это знаю. Я похоронил сына и жену и живу дальше, как видите.
Данте не успел обернуться, как доктор уже ушёл. А ведь он хотел сказать ему про лекарство!
Эстелла сладко посапывала. Погладив её пальцем по щеке, Данте прикоснулся губами к её губам. Она шевельнулась. Открыла глаза. Обвела взглядом потолок и увидела Данте.
– Данте...
– Тсс... Ничего не говори. Всё будет хорошо.
Он вынул из кармана флакончик с зельем. Открыв крышку, поднёс его к губам девушки.
– Выпей это, Эсте.
– Что это?
– Это лекарство.
– Лекарство?
– Да, оно должно тебе помочь.
Недоумевая, Эстелла взяла флакончик и выпила его содержимое.
– Фу, гадость какая! Горько.
– Ничего, всё пройдёт, вот увидишь. Теперь надо подождать, – с отчаянной надеждой шепнул Данте, обвивая руками талию девушки.
– Ты зря сюда пришёл, Данте, ты ведь заразишься.
– Не важно, – вместе с чувством облегчения к Данте пришла и усталость. Он держался до последнего, ещё с начала варки зелья испытывая дурноту. Но сейчас в ушах зажужжало с новой силой, будто там мухи застряли, перед глазами всё поплыло, и жутко разболелась голова. Хотелось забиться в уголок и тихо умереть. Но Данте ничего не сказал Эстелле, дабы её не пугать, уложил голову к ней на живот и замер.
Эстелла гладила его по волосам. Её Данте снова с ней рядом. Так хорошо. Но, спустя минут пятнадцать, она ощутила, как запульсировала кровь в венах; её бросило в жар.
«Наверное, это конец», – решила Эстелла.
Но если это смерть, она не такая уж и страшная. Никакой боли. Тепло разлилось по телу. Дрожь прошла, и голова перестала кружиться. Эстелла ощутила прилив сил, хотя и не тешила себя напрасными иллюзиями – давно смирилась с тем, что должна умереть. Как девушка умная и образованная, она знала, что перед смертью наступает облегчение. Наверное, поэтому ей вдруг стало хорошо. Замечательно, что Данте здесь. Она умрёт на его руках. Эстелла переплела ему косу, пропуская мягкие локоны сквозь пальцы. Данте чуть вздрагивал, но ничего не говорил. Эстелла решила, что он плачет.
– Данте, не надо, прошу тебя. Это чума и уже ничего не изменится. Пообещай мне, что будешь жить дальше, – шепнула она. Но он молчал. Наверное, не хочет, чтобы она видела его слёзы.
Однако, Эстелле становилось всё лучше и лучше. Даже возникло ребяческое желание встать с кровати. Она села и вот тут заметила: с Данте что-то не то. Он тяжело дышал и был покрыт испариной. Эстелла положила руку ему на лоб – огонь.
– Данте, да ты весь горишь! Тебе плохо? – всполошилась она.
– Угу...
– Что с тобой?
– Не знаю, это ещё с утра, наверное, я заболел...
– О, боже мой, боже мой... – Эстелла в ужасе прижала руки к щекам. Судя по виду Данте, симптомы у него были те же, что у неё. Неужели он заразился чумой?
– Данте, Данте, посмотри на меня, – она взяла его за подбородок, заглянула ему в глаза – они были мутные. Пощупала шею – нащупала увеличенный узел размером с перепелиное яйцо. У неё тоже самое было. Походу, у него действительно чума.
– Данте, я же тебе говорила, не надо со мной сидеть! О, боже мой! Неужели у тебя тоже чума?
Он вяло рассмеялся.
– Чума... чума... Может быть, я об этом не подумал. Наверное, я где-то её подцепил. Погляди в плаще.
– Что?
– В плаще, в кармане, там есть лекарство.
Эстелла мигом схватила плащ, что лежал у неё в ногах. Обшарив карманы, выудила пузырек с зельем, открыла и сунула его Данте в рот. Он послушно выпил и через минут двадцать начал приходить в себя.
Эстелла глазам своим не поверила. А ведь Данте и её напоил этим же лекарством. Теперь она чувствовала себя здоровой, словно и не было никакой чумы.
– Данте, тебе лучше?
– Да... а ты... как ты, Эсте?
– Всё хорошо. Но я подумала, что так и должно быть, перед смертью всегда бывает улучшение.
– Нет-нет, ты не умрёшь! – воскликнул Данте радостно, встряхивая головой, как мокрый кот. – И я не умру! Оно действует! Понимаешь, действует! Я сварил его правильно!
– Не понимаю...
– Это зелье Жизни и Смерти, – объяснил Данте. – Я его сварил вместе с тёткой твоей противной подружки Сантаны. Сеньора Амарилис тоже ведьма и она нашла рецепт.
– Зелье? Лекарство от чумы? – выпучила глаза Эстелла. Амарилис ведьма? Значит, не зря Сантана видела у неё хвост.
– Да-да, и я сварил много. Можно избавить город от чумы, прекратить этот кошмар. Я пообещал это алькальду.
– Не могу поверить! – Эстелла подпрыгивала на кровати, хлопая в ладоши. Она не умрёт, не умрёт! Данте спас ей жизнь, теперь они будут вместе. Всегда. А эпидемия закончится. Чудо какое-то.
Но потихоньку энтузиазм Эстеллы иссяк – она захотела спать. Данте даже испугался – вдруг лекарство не подействовало, но он-то чувствует себя хорошо.
– Не волнуйся, – успокоила его Эстелла. – Просто за время болезни я плохо спала. Да и у лекарств бывает побочный эффект.
Сладко зевнув, Эстелла погрузилась в негу сна. Данте долго изучал её черты, потом «вспомнил», что Эстелла не любит его больше. Действительно, за всё время, она не сказала ему ни слова о любви. Она любит Маурисио. Стоит ли тешить себя напрасными надеждами?
– Спи, Эсте, спи. Ты ещё слаба, – шепнул Данте. Обвёл пальцем контур её губ.
Ну вот и всё. Всё закончилось. Теперь он должен уйти навсегда. Тщеславие, горевшее в Данте в тот момент, когда он варил зелье, ещё подспудно грызло его, но уже не так сильно. Увидев Эстеллу, он понял: ему не нужна ни магия, ни власть, ни слава. И не хочет он никому доказывать, что как маг чего-то стоит. То, что ему нужно, – любовь Эстеллы – этого он не получит. Любовь нельзя выпросить или украсть. Она либо есть, либо нет.
Выудив из плаща несколько флаконов с зельем, Данте сунул их в карман эстеллиного платья, что висело на спинке кровати. Надо оставить ей зелье, вдруг болезнь до конца не ушла или она захочет спасти близких.
Набросив плащ на плечи, он покинул госпиталь, ни с кем не прощаясь.
Через полчаса Данте уже стоял в кабинете Алехандро Фрейтаса. Тот рот разинул, когда Данте выставил перед ним коробки с флакончиками – алькальд был убеждён, что юноша его надул, забрал статую и испарился.
– Вот лекарство, о котором я говорил, сеньор.
– Что правда? И оно действует? – обалдел алькальд.
