Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 99 страниц)
Литургии в церкви отличались друг от друга. Иногда вместо Библии падре Эберардо читал какие-то бумажки, поднесённые ему диаконом – низкорослым, щупленьким мужичком с туповатым выражением лица. И всякий раз по выходу из церкви прихожане уверяли, что сегодня месса была лучше, чем вчера. А вот позавчера падре вообще себя превзошёл, прочитав великолепную проповедь. Даже сбился всего пять раз. Эстелла же, что позавчера, что вчера, что в любой другой день попросту зевала.
Но сегодня всё обстояло иначе. Нет, не из-за падре. Из-за волнения, которое она пыталась скрыть. Эстелла одновременно и ждала окончания мессы, и боялась его. А вот Берта была оживлена, с блаженной улыбкой слушая падре. Со стороны всем казалось, что млеет она от проповеди, но на деле млела она от предвкушения мести Роксане. У Гортензии на мордочке была примерно такая же улыбка – чем старше становилась собачка, тем больше она походила на свою хозяйку.
Через сорок минут прихожане вывалились из церкви. Одни зевали, другие обсуждали мессу, третьи лопали сладости, извлекая их из карманов. Пока ждали экипаж, Эстелла оглядывалась по сторонам. Она смертельно истосковалась по улице, по свежему воздуху. И хотя на балкон выходить ей не запрещали, свободолюбивая девочка чувствовала себя точно посаженной в клетку. Жадно наблюдала она за прохожими, как вдруг её цепкий взгляд поймал знакомый силуэт. Вон там, за тем цветущим палисандром. Белая кожа, чёрные волосы, плащ-пала и красное фаха. Сердце девочки застучало сильнее. Миг, и они встретились взглядами. Сапфировые раскосые глаза не узнать было нельзя, и Эстелла чуть не грохнулась на мостовую. Все сомнения разлетелись вдребезги. Она не может не пойти сегодня к реке. Как же она соскучилась по своему другу!
Но тут же сказка и закончилась – Эстеллу резко дёрнули за руку.
– Идём! – воскликнула Роксана. – Хватит пялиться на прохожих, ты ведёшь себя вызывающе!
Эстелла подчинилась, но ноги её не слушались. Она продолжала оглядываться. Вот только Данте куда-то исчез – девочка больше его не видела. Вскоре экипаж увез всё семейство прочь.
Дорога от «Лас Бестиас» до «Ла Пираньи» оказалась неблизкой и как бы Данте не спешил, он добрался до места только к сумеркам. Привязав Одуванчика к дереву, стоящему на лужайке с сочной травкой, Данте выпустил Янгус полетать, а сам кинулся к реке. Естественно, на берегу никого не было. Может Эстелла и приходила, а может и нет. И вдруг мальчика осенило! По заходящему солнцу Данте определил, что время где-то между восемью и девятью вечера. Сейчас в церкви идёт месса, и, должно быть, Эстелла там.
Всю дорогу Данте бежал бегом, надеясь, что его не примут за бродяжку. Он был одет в вещи Клементе, слегка ему великоватые, но чистые и не дырявые, так что, пожалуй, его не выгонят, если он немного постоит у церкви.
Данте спрятался за большим палисандром и стал ждать. Сердце стучало где-то в ушах. Минут через двадцать месса закончилась и люди вывалились из церкви. Эстеллу Данте засёк сразу – яркая девочка выделялась в толпе. Сердце почти остановилось. Потом оно оттолкнулось от рёбер и заколотилось как сумасшедшее. Эстелла шла за ручку с женщиной и вела себя спокойно. Она была жива, здорова и по виду весела. Похоже, девочка и думать о нём забыла. И не заметно, чтобы её наказали. В грудь Данте словно вонзился кинжал. Он ухватился за дерево, силясь не разреветься. Ну правильно. Зачем он ей нужен? Богатая, счастливая девочка, которую все любят и трясутся над ней.
Эстелла вертела головой по сторонам, а Данте стеклянным взглядом изучал её, и тут глаза их встретились. Данте ожидал, что Эстелла кивнёт или улыбнётся, но она никак не реагировала, а затем растворилась в толпе. Данте съехал вниз по стволу дерева и прижался к нему затылком. Ну вот и всё. Лучше б он не приезжал сюда. До этого в нём жила микроскопическая надежда на то, что Эстелла не приходила, потому что её наказали. А теперь он убедился – ей на него наплевать. Она сделала вид, что не узнала его, даже не улыбнулась. Ну почему ему всегда так больно? Может, он просто не умеет быть счастливым? Данте запустил пальцы в волосы и, всхлипывая, уткнулся носом в колени.
====== Глава 13. Большая тайна маленькой девочки ======
Теперь Эстелла знала: она воплотит в жизнь бабушкин план сегодня же ночью. По возвращении домой девочка убежала в комнату, ссылаясь на головную боль, и прямо в одежде брякнулась в кровать, но и поплакать не успела, как пришла Либертад с подносом еды.
– Сеньорита, я вам ужин принесла.
– Поставь там и уходи.
– Вам нехорошо? Вы бледная какая-то.
– Нет, просто я устала. Иди, Либертад, я поем. Можешь не приходить ещё раз. Заберёшь поднос завтра.
Служанка ушла. Эстелла свернулась калачиком на кровати. Немного поплакав, девочка решила что-нибудь съесть. А то вдруг она с голоду в обморок хлопнется, когда будет спускаться с балкона. Эстелла силком впихнула в себя куриную ножку и бублик с орехами, запив их чаем.
Дабы отвлечься, она начала вышивать, но уколола палец иголкой. Так что пришлось отложить сие бесполезное занятие. Содержание любимой книжки в голову тоже не лезло. Девочка не понимала смысла написанного – буквы расплывались перед глазами. Эстелла отбросила и книгу.
Один за другим в доме гасли огни, затихало хождение и шарканье в коридорах. Выйдя на балкон, Эстелла перегнулась через перила, чтобы увидеть свет в окнах нижнего этажа. Не увидела. Часы пробили полночь. Теперь уж наверняка все спят. Эстелла зажгла свечу, водрузив её на комод, стала бесшумно рыться в шкафу.
Переодеться надо во что-то удобное, ведь ей с балкона спускаться. Как же она будет это делать в юбке с кринолином? Эстелла уже остановила выбор на синем платье в клетку – тёмном и неприметном издали, но тут её осенило. У неё же есть амазонка! Хотя, возможно, она ей мала, ведь её покупали ещё четыре года назад, когда был жив папа. После смерти Бласа и Роксана, и Берта в один голос запретили всем членам семьи ездить верхом. Они распродали скаковых лошадей, оставив только три, чтобы запрягать в экипаж, и изящная эстеллина амазонка чёрного бархата так и пылилась в шкафу до сих пор.
Девчонка сбросила домашнее платье, плюхнув его на пол. Юбка-брюки влезли отлично, а вот верх уже не сходился в груди, которая с недавнего времени начала расти. Эстелла порылась в комоде, нашла там рубашку с рюшами и жилет, покроем напоминающий мужской. Десять минут спустя она уже разглядывала себя в зеркало. Вид был своеобразный. Эстелла сама себе напомнила женщину-жокея из европейских журналов мод, которые выписывала мама.
За дверью раздались шаги. Эстелла запаниковала, но это оказалась бабушка Берта, что, с небывалой для её объёмов проворностью, влетела в комнату.
– А вот и я.
– Бабушка, я уже готова.
– Чего это ты на себя нацепила?
– Амазонку.
– Ты чего ж собираешься верхом ехать? Я запрещаю! – шёпотом вещала Берта. – Помнишь, чего случилось с твоим папенькой?
– Не собираюсь я ездить верхом, я ж так толком и не научилась. Вы же мне сами запретили, бабушка.
– И правильно сделала.
– Просто я подумала, что будет неудобно спускаться в кринолине и панталонах с балкона, и надела амазонку.
– Ну да, – согласилась с доводами Берта. – А я вот принесла простыни. Два часа их скучивала.
Берта извлекла из-под юбки тугую верёвку с узелками, скрученную из простынок.
– Бабушка, вы чудо!
– Чего не сделаешь ради внучки? Вспоминаю свою бурную молодость. О, я частенько таким образом вылазила по ночам из дома!
– Вы тоже лазили через окно?
– А то! У меня большой опыт. Я даже с крыши сигала! Ни разу не падала. Но я тогда была ху-у-уденькой, – мечтательно вздохнула Берта. – Сейчас-то я, ежели полезу, так сразу и брякнусь, как мешок с трухой. Ну всё, хватит разговорчиков! Время уж за полночь перевалило, ничего ж не успеем.
Предприимчивая Берта, примотав один конец самодельной верёвки к перилам балкона, вторым обкрутила талию Эстеллы. Девочка никогда ещё не вытворяла подобного и боялась упасть. Но желание увидеть Данте было сильнее. Эстелла перешагнула через перила и, цепляясь руками за узелки на верёвке, полезла вниз. Берта, стоя на балконе, держала верёвку и с волнением наблюдала за внучкой.
Всё оказалось проще, чем Эстелла думала – она легонько приземлилась на газон, отвязала простынку, и, помахав бабушке рукой, побежала к калитке, что скрывалась в конце сада. В амазонке было очень удобно. Руки немного болели после спуска, но Эстелла не обратила на это внимания. Открыв засов, она выскользнула на улицу.
На Бульваре Конституции было довольно людно. Смех и вопли раздавались отовсюду. На углу кучковались странного вида женщины – растрёпанные, ярко накрашенные и в платьях ядовитых цветов. Эстелла поморщилась. Никогда она не видела таких безвкусных женщин и понятия не имела, кто они такие. Похожи на клоунесс из цирка.
Миновав центральную площадь, девочка побежала по аллее и, спустя минут двадцать, добралась до моста. И вот тут ей стало страшно. Дальше не было света, ни одного фонаря. Только деревья и кусты. Боже, и о чём она только думала? Зачем она пошла сюда ночью? А если здесь ягуары бродят? Или волки... И никто её не спасёт!
Эстелла не знала как быть: идти ли в темноту или вернуться домой. Безумное желание увидеть Данте росло в ней с каждой минутой, борясь с остатками благоразумия. Девочка уцепилась за перила моста, вглядываясь в реку.
ХЛОП! За спиной раздался шорох крыльев. На перила села очень красивая птица, чёрно-алая. Эстелла вытаращилась на неё. Птица тоже поглядела на Эстеллу круглыми, как огромные бусины, глазами.
– Ты откуда прилетела? – спросила девочка.
Птица, пощёлкав клювом, пронзительно свистнула да так, что у Эстеллы уши заложило.
– Ты зачем так орёшь? – возмутилась Эстелла.
Птица взъерошила перья. Из глубины леса раздался крик:
– Янгус! Янгус, ты где?
Сердце Эстеллы чуть не выпрыгнуло. Этот голос – сипловатый, имеющий уже все признаки возрастной ломки, был ей знаком. Птица снова присвистнула, в этот раз чуть тише. Из зарослей выбежал Данте, подсвечивая себе путь пальцами.
– Вот ты где... – сказал он птице и остановился.
Эстелла глядела на него во все глаза.
– Это твоя птица? – спросила она.
– Угу...
У Данте язык буквально отнялся. Вот уж чего-чего, а наткнуться на Эстеллу посреди ночи он никак не ожидал.
После мессы Данте вернулся в сельву, собираясь ехать обратно в «Лас Бестиас», но что-то удержало его. Несколько часов он сидел на берегу, лакомясь запечённой на костре рыбой. Вдруг Янгус, до этого невозмутимо сидящая на дереве, со странным шипящим звуком взмыла в небо и полетела прочь. Данте ринулся за ней – он не желал расставаться с птицей. Данте бежал и бежал, спотыкаясь о корни деревьев и подсвечивая себе путь руками, и оказался на мосту. Янгус преспокойно восседала на перилах и больше не бесилась. Рядом с ней стояла Эстелла. Данте протёр глаза.
– Ты откуда здесь?
– Я... я... просто хотела тебя увидеть, – честно сказала Эстелла, покраснев как томат. Данте и сам был не менее красный. Значит, Янгус привела его к Эстелле специально. Мальчик был готов сейчас расцеловать и птицу, и Эстеллу.
– Сейчас так поздно... Как же ты вышла из дома?
– Вылезла через балкон по простыням, – призналась Эстелла.
– Чокнутая...
– Это бабушка всё придумала.
– А почему ты раньше не приходила?
– Потому что меня наказали. На неделю заперли в комнате.
– Я тебя видел сегодня у церкви.
– Я тебя тоже видела. Мама разрешила выходить только на мессу в её сопровождении. Ни на шаг меня не отпускает. Что с тобой, ты плачешь? – удивилась Эстелла, заметив как по щекам Данте побежали тонкие струйки слёз.
– Нет... да... не знаю, хорошо, что ты пришла. Я думал, ты про меня забыла.
– Нет, не забыла.
Эстелла, подойдя ближе, смахнула с лица Данте прозрачные капельки.
– Не плачь. Зачем ты плачешь? Ты же мальчик.
Данте совсем обалдел от прикосновений Эстеллы, так мало в жизни он испытал ласки. А эта девочка была ему нужна, как никто другой. Эстелла протянула ладошку.
– Пойдём погуляем. Я же не просто так удирала из дома?
– Нет, не просто так...
Взяв Эстеллу за руку, Данте повёл её вдоль берега, освещая путь пальцами. Янгус полетела следом.
Некоторое время Данте и Эстелла шли вперёд, сопровождаемые лишь своим крылатым охранником. Данте был счастлив безмерно, невероятно. Он рассказал подруге о том, как встретил Янгус, рассказал про Гаспара, Клементе и добрую Каролину, которые хотят забрать его к себе. Лишь умолчал о своих злоключениях в подвале, сочтя – такие подробности не для девичьих ушей. Да и признаваться Эстелле, что он до смерти боится крыс, тоже не хотелось. Девочка слушала рассказ Данте заворожённо, будто диковинную сказку. В свою очередь, она поведала Данте, как сидела пять дней взаперти по милости Мисолины.
– Хочешь, я её напугаю? – спросил Данте.
– Как?
– Волшебством. И она никогда больше тебя не обидит!
– Не знаю... я уже придумала как ей отомстить, хотя... а давай. Только надо, чтобы она напугалась до колик в животе.
Дети смеялись, обсуждая планы мести Мисолине. Даже в этом они нашли что-то общее.
– Ты не замёрзла? А то вид у тебя... – в темноте яркие глаза Данте сияли, как два маяка.
– Да, есть немного, – призналась Эстелла. – Я не додумалась одеться потеплее. Я балда, да, это правда.
Данте, сняв плащ, набросил его на плечи девчонке.
– Так лучше?
– Ага, спасибо. А как же ты?
Мальчик ухмыльнулся.
– Я закалённый. Привык к любой погоде.
Эстелла мгновенно согрелась, но, сказать по правде, была слегка разочарована – Данте мог бы и обнять её. О чём она вообще думает? Начиталась любовных романов. С точки зрения морали, которую бесконечно внушала ей мать, она ведёт себя отвратительно: сбежала из дома ночью и гуляет с мальчиком; позволяет ему держать себя за руку и ещё и мечтает об объятиях. Но Данте в одно мгновение стал ей родным. Как же они похожи! Эстелла слышала в его фразах собственные мысли. Но если мама когда-нибудь узнает об этом, она открутит ей голову. Роксана берегла своих дочерей для будущих женихов, и ей была невыносима сама мысль о том, что одна из них может полюбить в мужчину без титулов. Роксана по-прежнему считала себя глубоко несчастной. Она всего-навсего первая дама захолустного городка, а могла бы выйти замуж за принца. И в этом виноваты её отец и брат, которые в Ферре де Кастильо теперь и кончика носа не показывают. Арсиеро Роксана не любила. Вышла замуж за него, дабы не оставаться вдовой. После смерти Рубена на любви она поставила крест. И себе влюбляться запретила, и хотела это же проделать с дочерьми. Если бы Роксана могла, она бы закутала Эстеллу с ног до головы в мешковину и посадила бы на цепь до момента, пока она не достигнет возраста невесты.
Ни о какой любви Эстелла, разумеется, и думать не думала. В силу возраста ни Эстелла, ни Данте не понимали, почему их так тянет друг к другу, принимая всё за проявления дружбы.
– Данте, я устала. Давай посидим, – подала голос девочка.
– Давай.
Они уселись на пенёк.
– Ты согрелась?
– Да... Как краси-иво! С моего окна таких звёзд не видно. А здесь они будто нарисованные.
– Ага.
Эстелла бессознательно положила голову к мальчику на плечо. Данте не шевелился, боясь спугнуть её.
– Эстелла...
– Ммм?
– А ты умеешь ездить верхом?
– Немножко. Меня раньше учили, но потом запретили.
– Почему? – Данте, осмелев, прикоснулся щекой к волосам девочки, ощутил тонкий цветочный аромат и с наслаждением втянул его носом.
– Потому что папа умер, когда упал с лошади.
– Как это? Странно...
– Почему?
– Я сто раз падал с лошади и ни разу не умирал.
– Сказали, что у него седло было слабое... но я не знаю толком.
– Я вообще езжу без седла. От простого падения нельзя умереть, вот что. Только если на большой скорости...
– Вообще-то папа плохо на лошади ездил и на большой скорости поехал бы навряд-ли.
– Ты его любила?
– Очень, – Эстелла, отстраняясь от Данте, начала тереть кулачками глаза.
– Не плачь, пожалуйста, – виновато сказал Данте. – Прости меня. Я такой дурак, взял и довёл тебя до слёз.
– Нет, ты не виноват. Я всегда плачу, когда вспоминаю папу. Наверное, потому что это было не так давно. Всего четыре года назад...
Данте прижал девочку к себе. Эстелла всхлипывала, тычась носом ему в плечо. Данте кончиками пальцев гладил её по волосам. Ласка мальчика подействовала на Эстеллу успокаивающе. Слёзы высохли, но девочка не спешила покидать тёплые объятия. Так хорошо... Вот был бы Данте всегда с ней рядом, а то она вечно плачет в одиночестве и даже некому её пожалеть.
– Тебе лучше? – вполголоса спросил мальчик.
– Ага, не обращай внимания, просто я чувствительная и постоянно реву.
– Я спросил про лошадь, потому что хотел тебе предложить покататься верхом.
– Прямо сейчас?
– Ну нет конечно. Сейчас ночь и не видно ничего. Днём. Хотя, наверное, мы теперь нескоро увидимся, да? – грустно добавил Данте.
– Не знаю... Я бы виделась с тобой каждый день, но мама навряд-ли это одобрит. А вот бабушка не против. Но я не знаю что будет даже сегодня. Вдруг я вернусь, а у меня в комнате вместо бабушки мама сидит? Тогда я не знаю, что она со мной сделает.
– Вот что, надо придумать способ сообщать друг другу о возможности или невозможности встретиться.
– Хорошая мысль! А что за способ?
– Ммм... Давай так: я буду оставлять на паперти церкви красную розу. Это будет знак того, что я тебя жду на мосту. И ты оставляй белую розу, если сможешь прийти.
– Мне это нравится! – обрадовалась Эстелла. – У нас в саду полно роз.
Вдруг, как по волшебству, раздался свист – это Янгус напомнила о себе, сидя на соседнем дереве.
– Чего она хочет? – полюбопытствовала Эстелла.
– Понятия не имею. Она у меня три дня всего, я ещё не научился её понимать.
Данте посветил на птицу рукой. Янгус, присвистнув, промахала крыльями.
– Я понял! – воскликнул Данте. – Она хочет нам помочь! Мы же можем переписываться! Янгус сможет носить письма.
Янгус в ответ согласно забулькала.
– А если я захочу написать тебе первой? Я же не смогу найти Янгус, хотя... Боже, у нас же есть попугай! Либертад, наша горничная, говорила, что она частенько посылает его с почтой. Какая же я дура! Она ведь мне намекнула, а я пропустила это мимо ушей!
– Твое письмо навряд-ли бы дошло, даже если бы ты его и отправила.
– Почему?
– Я же говорил, три дня был в доме у гаучо, это далеко отсюда. Я приехал только сегодня.
– Ах, да, – Эстелла легонько потерлась щекой о волосы мальчика. Волосы были мягкие и пахли свежей травой. Янгус снова заворчала. Эстелла встрепенулась.
– Мне пора идти. Там же бабушка меня ждёт, я должна вернуться вовремя. Иначе наши встречи закончатся на неопределённый срок.
– Я тебя провожу.
– Нет, Данте, не надо. А если кто увидит?
– Кто увидит? Все спят! Темнота кругом. Я провожу и точка.
– Ну хорошо.
Спустя двадцать минут дети, держась за ручки, добрались до Бульвара Конституции. Эстелла сняла плащ и вернула мальчику.
– Спасибо.
– Не за что. Когда мы увидимся?
– Я положу розу на паперть или пошлю попугая.
– Я буду ждать.
– До встречи! – властно сказала Эстелла и, подойдя вплотную, расцеловала Данте в обе щеки.
Данте застыл от неожиданности, но Эстелла не обратила на это внимания. Помахав ручкой, она побежала по дороге.
Данте прижал руки к щекам. Его никто, никто никогда не целовал. Как приятно! И мальчику захотелось, чтобы это повторилось ещё. Может быть завтра Эстелла опять его поцелует?
====== Глава 14. Приглашение ======
Сердце Эстеллы едва не выскочило, пока она добежала до калитки и шмыгнула внутрь, миновала сад и оказалась под балконом. Самодельная верёвка из простыней ещё свисала с перил, и вот тут Эстелла ужаснулась. А если верёвку кто-то заметил? Вдруг ночью кто-то выходил в сад? Девочка глянула наверх. Ведь надо ещё туда залезть. О боже, и об этом она не подумала! Спуститься было делом нехитрым, а вот подняться...
Найдя на земле камешек, Эстелла бросила его в окно. Он легонько стукнул в ставню, но ответа не последовало. Значит, бабушка заснула. Ну вот и всё, она попалась. Эстелла, сев на траву, подтянула ноги к груди и стала ждать. Утром её тут найдут. Ну и крику будет! И самое обидное, что о встречах с Данте придётся забыть.
– Эстелла... Эстелла, – вдруг услышала девочка шёпот. Оглянулась. За забором сверкали ярко-синие глаза. Это был Данте. Вскочив на ноги, Эстелла подбежала к нему.
– Ты чего тут делаешь? Ты разве не ушёл?
– Ну... я подумал... ну... ты сказала, что вылезла через балкон. Я понял, что ты же не сможешь попасть обратно. И вернулся.
– Так и есть. Я не обезьяна и не умею лазить по верёвкам.
– Я тебе помогу.
– Как?
– Волшебством.
– А... но тогда заходи сюда, ко мне. Позади дома есть открытая калитка.
– Я и так войду, – усмехнулся мальчик. Он подтянулся на руках и уже через секунду сидел верхом на заборе.
– У нас собаки, – предостерегла Эстелла, – но они вроде бы спят.
– Ничего, – Данте, спрыгнув с забора, тихонько приземлился на все четыре конечности.
– Что я должна делать?
– Обмотайся верёвкой и встань под балконом.
Эстелла подчинилась, обвязав кончик простынки вокруг талии.
– На счет три, – скомандовал Данте. – Только держись крепко. Раз, два, три!
Мальчишка направил руки на верёвку. Эстелла судорожно в неё вцепилась и едва не вскрикнула. Верёвка осветилась красным, закачалась и стала уменьшаться в длине, подтягивая девочку за собой. Через миг Эстелла уже находилась на балконе.
Кошачьи глаза Данте блестели в темноте. Эстелла помахала мальчику рукой. Данте, помахав в ответ, перепрыгнул через забор и был таков. Эстелла ещё некоторое время смотрела вдаль, затем, вздохнув, зашла в комнату.
Бабушка Берта мерно посапывала, сидя в кресле-качалке, но Эстелла на неё не разозлилась за то, что она
не услышала стук камешка об оконную ставню. Она была счастлива.
В последующие два дня Эстелла думала о только Данте. И книжки нынче ей были в тягость. Теперь любовные истории, описанные в них, казались неискренними, а герои неживыми, точно куклы. Девочка часами изучала потолок или стену. Перед глазами стоял Данте. Её самый лучший друг, самый близкий, ближе, чем Сантана. И Эстелла умудрилась избежать вечерней мессы два раза подряд, жалуясь на головную боль. Роксана повозмущалась, но разрешила дочери не идти в церковь. Берта злорадно потирала ручки за спиной у бывшей невестки, не реагируя на состоянии прострации, в котором находилась её внучка.
И вот наступил великий день – наказание с Эстеллы было снято. В понедельник девочке разрешили спуститься к завтраку, в связи с чем Мисолина пребывала в дурном настроении.
– Ну что, получила своё, принцесска? – бросила она, исподлобья взглянув на сестру.
– Ну что ты, дорогая, не беспокойся обо мне. Подумай лучше о себе, а то как бы ты своё не получила, – отозвалась Эстелла, широко улыбаясь.
Мисолина, сбитая с толку такой реакцией, наморщила лоб.
Сегодня за завтраком присутствовали лишь Берта, Эстелла, Мисолина и Эстебан. Вместо простудившейся накануне Урсулы господам прислуживала Либертад. Она расставляла корзинки с аппетитными булочками и выкладывала на тарелки салат из чайота [1].
– Либертад, мне больше не накладывай, – проговорила Берта, старательно кося под дурочку. – Всё так вкусно, а я и так толстая. Вон лучше Эстебану положи побольше, мой сынок совсем исхудал.
Служанка подошла к краю, где расположился Эстебан, и случайно (или намеренно) задела его платьем. Эстебан, как всегда закрываясь журналом, делал вид, что поглощён чтением, но от зорких глаз Эстеллы ничего не ускользнуло.
– Дядя Эстебан, а у вас журнал вверх ногами, – подсказала девочка.
– А? Да? – Эстебан растерялся. – А, ну да... там эмм... просто таблица с результатами скачек напечатана вверх ногами, – Эстебан перевернул журнал.
– Понятно, – Эстелла едва удержалась от смешка. Ну что за дураки эти двое? И зачем скрывать свои чувства? Ведь дядя Эстебан взрослый, он может делать что хочет. Может, к примеру, расстаться с Хорхелиной и жениться на Либертад. Для Эстеллы пока весь мир делился только на чёрное и белое, на да и нет. Будучи ещё ребенком, хоть и умным не по годам, она не понимала, почему взрослые ведут себя так странно. Зачем они мучаются, выдумывают какие-то условности и правила, а не могут просто быть счастливыми?
– Спасибо, Либертад, я сам, – Эстебан выхватил у служанки тарелку, зацепив девушку пальцами за руку. Лицо Либертад приобрело оттенок спелой клубники. – Можешь идти, если нам будет что-то нужно, мы тебя позовём.
– Да, сеньор.
Девушка убежала. Берта приподняла брови. Эстелле захотелось настучать дяде кулаком по голове. Ох, уж эти взрослые!
– А где все? – удивилась Эстелла, оглядываясь. – Я думала, мы ждём маму, тётушку Хорхелину и дона Арсиеро. Где они?
– Они уехали, дорогая, – откликнулась Берта. – В столицу. К дедушке Лусиано и дяде Ламберто. Прямо сегодня с утра. У них там будет какой-то бал. И Арсиеро хочет познакомится с политиками, важными для его карьеры. В общем-то, я мало что знаю. Подробностей мне не рассказывают.
– А надолго они уехали?
– Дня на три.
– Кстати, – вмешалась Мисолина. – Вы не забыли? Сегодня вечером ко мне придут мои друзья. Слышала, Либертад?
– Да, сеньорита, – пришедшая обратно Либертад на сей раз несла корзинки с фруктами.
– Их надо встретить, как подобает.
– Конечно, сеньорита.
– А, это те самые чванливые паяцы? Знаю, знаю, – съязвила Эстелла. – Чем с такими общаться, так лучше сразу повеситься.
– Вот и вешайся, а я сегодня принимаю гостей. Ясно? – Мисолина выпятила подбородок.
– Ну, в таком случае, и я, пожалуй, приглашу парочку друзей.
– Друзей? – Мисолина напряглась. – Откуда они у тебя? У тебя никогда их не было, кроме этой идиотки Сантаны.
– Ммм... да, приглашу. Почему ты можешь иметь друзей, а я нет? У меня тоже будет... да, как это называется? Приём гостей, вот, – Эстелла откровенно насмехалась над сестрой.
– Только попробуй испортить мне настроение!
– Очень ты мне нужна.
– Не пойму, чего это ты такая весёлая после наказания? – Мисолина расправила складки на платье. На лице её читалось недоумение, смешанное с возмущением.
– А я по-твоему плакать должна? Я радуюсь, что меня выпустили и хочу развлекаться. Что ту особенного?
– Я всё равно узнаю что ты задумала! И расскажу маме! – пообещала Мисолина. – И тогда тебе несдобровать, уродина.
– Сама такая!
– Девочки! – Эстебан небрежно отбросил журнал на соседний стул. – Перестаньте препираться! Давайте уже завтракать, в конце концов!
– Да, дядя Эстебан, – Мисолина тут же понизила голос и опустила ресницы, прикидываясь пай-девочкой.
Эстелла закатила глаза – уж она-то прекрасно знала, на что способна Мисолина.
Данте не находил себе места. После их свидания с Эстеллой прошло два дня, а от девочки не было ни слуху, ни духу. Она не прислала записку и не положила розу на паперть, как обещала. Может быть, её опять наказали? Но ведь Эстелла благополучно добралась до дома! Что же случилось? Вдобавок, Данте понимал: в семье Гаспара наверняка уже бьют тревогу. Но поехать сейчас в «Лас Бестиас» он не может. А вдруг он пропустит момент, когда Эстелла придёт?
Соорудив на берегу некое подобие шалаша из листьев пальмы, Данте решил остаться ещё ненадолго. А пока можно послать Янгус в «Лас Бестиас» с запиской.
И вот Янгус была отправлена к семье Гаспара, унеся в клюве послание следующего содержания:
«Со мной всё хорошо, но пока я не могу вернуться. У меня есть ещё дела. Данте».
А что иное он мог написать? Не скажет же он им, что не возвращается, потому что зациклился на своей подружке. Данте и сам прекрасно понимал: это смешно, ведь он видел Эстеллу всего два раза.
С утра в понедельник, пока Одуванчик лакомился сочной травой на пастбище, Данте шарахался по округе, не зная чем себя занять. Всё это глупо, Эстелла не придёт. Наверное, всё пошло плохо и её опять наказали. Но, с другой стороны, он знает, где она живёт. Если до вечера девчонка не даст о себе знать, ночью он залезет к ней в окно сам. Эта мысль крепла в Данте с каждой минутой, пока он, стоя на мосту, всматривался в прозрачную гладь реки.
– Кр-ра-а-савчик! – услышав хриплый голос под самым ухом, Данте вздрогнул. На перилах моста сидел огромный гиацинтовый попугай и таращился на него во все глаза.
– Это ты сейчас со мной разговаривал? – спросил мальчик.
Попугай молча растопырил перья.
– Ты откуда взялся? Кто тебя послал? Эстелла? Конечно, она ведь говорила про попугая!
Данте чуть не подпрыгнул от радости. Осмотрев попугая, он обнаружил, что тот окольцован. На лапке птицы блестело серебряное колечко, к которому была привязана бумажка.
– Ты очень красивый и умный, – сказал Данте, гладя попугая по голове. – Но можно я сниму записку с твоей лапы? – он протянул руку, и – о, чудо – Рамиро подставил лапку.
– Спасибо.
– Рамиро король! – попугай встряхнулся.
Дрожащими руками Данте развернул бумажку. Ровный, округлый почерк гласил:
«Данте, помнишь, ты мне обещал помочь отомстить моей сестре? Так вот, сегодня у неё будут гости. Я тоже решила позвать друзей ей на зло. И хочу пригласить тебя. Приходи ко мне домой в 17.00. Родители уехали, дома будут только бабушка, служанка и мы с сестрой. Я тебя жду. Эстелла».
Данте несколько раз перечитал послание. Эстелла приглашает его к себе домой? Его? В дом алькальда? Она что спятила? Лучше бы сама пришла, раз родители уехали. Далась ей эта сестра. И не пойти нельзя – он и вправду пообещал помочь, да и так хочет увидеть девчонку, что просто умирает.
Попугай продолжал сверлить мальчика взглядом.
– Рамиро хочет, – напомнил он о своём присутствии.
– Чего ты хочешь? – не понял Данте.
– Рамиро всё знает, – попугай почесал голову лапой.
– А... тебе ответ нужен.
Данте взмахнул рукой. В воздухе материализовались кусочек бумаги и перо с чернильницей.
– Тр-р-р-р, – затарахтел попугай, опасливо глядя на светящиеся пальцы Данте.
Данте взял перо, написал всего два слова: «Я приду» и отдал послание попугаю. Тот, схватив записку в клюв, полетел прочь.
Данте вернулся к своему шалашу, разделся и принялся стирать одежду. Закончив, развесил её на ветвях дерева, а сам окунулся в речную воду. Всё же он идёт в дом алькальда, надо выглядеть прилично.
Четыре часа спустя Данте, с бледно-зелёным от волнения лицом, стоял у высокого забора, опоясывающего белый особняк. Набрав воздух в лёгкие, он позвонил в серебряный колокольчик, что висел у калитки.
Комментарий к Глава 14. Приглашение –
[1] Чайот – съедобное растение семейства Тыквенных. Считается овощем. Распространён в Центральной и Южной Америке (частенько именуется как «мексиканский огурец»). Едят в тушёном, варёном и сыром виде.
====== Глава 15. Двое ======
Эстелла любовалась на себя в зеркало и усиленно пыжилась, чтобы не засмеяться, пока Либертад огромными садовыми ножницами вырезала на её юбке дырки и прорехи. Волосы Эстеллы были начесаны и уложены в косматый пучок, центр которого украшал искусственный бант-паук. В углу, дубася кулаком по креслу, изнывала от хохота Сантана.
