Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 75 (всего у книги 99 страниц)
– Нет, не всё! Мне нужно орудие, орудие мести.
– Хм... интересно. Кому же ты хочешь отомстить? – ухмыльнулся Тибурон.
– Всем, кто когда-либо причинял мне зло! – воскликнул Данте, сам не понимая, откуда в его голове взялись эти идеи. – Раз ты такой умный, ты мог бы мне помочь.
– И не собираюсь. Хотя могу дать совет. Орудие мести ты уже нашёл. Вот оно, – дед указал на рыжеволосую женщину.
– Не понял.
– Думаю, Клариса тебе всё объяснит, а мне не досуг. Я отдам тебе этот ценный приз, если ты вернёшь мне перстень.
Данте расхохотался, грубо и нервно.
– Отдать перстень ради какой-то тётки? Я даже не знаю, кто она такая!
– Это ты узнаешь от Кларисы. А перстень принадлежит мне, – оскалился дед. – Когда ты был младенцем, я его тебе одолжил, можно сказать, отдал на хранение, ибо до него было слишком много охотников. А я хотел сберечь его для себя. Я планировал его забрать, когда придёт время. И забрал. Помнишь день своей свадьбы? Но я не думал тогда, что ты сделал такую вещь.
– В смысле? Что я сделал?
– Магия Крови, – пояснил дед хмурясь. – Перстень впитал твою кровь и слушается нынче лишь тебя.
– Тогда зачем он тебе нужен? – повёл бровью Данте. – Он всё равно не станет слушаться тебя. Этот ритуал необратим.
– Да, если только он не впитает и мою кровь. Но если это произойдёт, я заберу и власть над перстнем, и силу его предыдущего хозяина. Каково, а? – победно воскликнул Тибурон. – Всё, что я тебе одолжил, вернётся ко мне сторицей. Но у тебя есть альтернатива. Я не хочу быть мелочным и жестоким. Если ты не хочешь остаться без магии, ты выполнишь один ритуал. Ты отречёшься от перстня и отдашь его мне, а сам останешься при своей магии. А я взамен отдам тебе вот это сокровище, – дед снова ткнул пальцем в рыжеволосую женщину. У той был пустой, отрешённый взгляд.
Данте засмеялся так, что факелы на стенах задрожали.
– Слушай, хрыч, ты думаешь, что способен меня победить? Я молод, в моих руках – величайшая магическая сила, и ты думаешь я тебе её отдам добровольно? А-ха-ха-ха-ха! Ты меня насмешил. Какая наивность!
– Если не отдашь – пожалеешь.
– Неизвестно кому из нас придётся жалеть, – заявил Данте, рассекая воздух взглядом, будто кинжалом. – Я тебя не боюсь! Я уже не тот глупый мальчик, что шёл на поводу у своих чувств. Я изменился и могу тебя уверить – не в твою пользу, – и Данте погладил перстень когтем.
Тибурон, резко вскинув руку, направил её на Данте, и в грудь тому ударил красный свет, но Данте, выхватив волшебный меч, разрубил луч пополам, и тот отрекошетил обратно. Дед пошатнулся, ударившись о комод.
– Ты знаешь как отсюда выйти? – спросил вполголоса Данте, подойдя к женщине.
– Да откуда она знает? – выпалил Тибурон. – Она не помнит даже своего имени, да и она не ведьма! – добавил он презрительно.
Женщина, сжав зубы, посмотрела на Данте и взглядом указала ему на огромное зеркало на стене.
Ещё несколько раз Тибурон пытался наслать на Данте проклятия, но тот, защищаясь то мечом, то перстнем, добрался-таки до зеркала.
– Ты не выйдешь отсюда, не выйдешь! Верни мне перстень, он мой! – гремел старик.
– Ни за что! Из принципа теперь не отдам! – Данте замахнулся и проткнул грудь старика, нанизав его на меч, точно куропатку на вертел. Резко выдернул меч из тела. Старик упал на спину, и груди его хлынула, нет, не кровь, а некая прозрачная субстанция.
– Такой штукой меня не убьёшь, кишка тонка! – хрипел дед, ползая по полу. – Я тебя ещё достану, сопляк!
Но Данте уже не слышал. Он рванул на выход, шагнув сквозь зеркало и зачем-то прихватив с собой рыжеволосую незнакомку. Сделал он это по инерции, просто взял её за руку и потащил за собой. Она цепко держалась за него, и Данте стало вдруг жаль её. Не может же он её тут бросить. Да и очень уж хотелось ему надуть старика. Ишь ты, затеял неравноценный обмен: перстень на неизвестную женщину. Но он не идиот, как думает дед, он заберёт и то, и другое.
Данте и незнакомка бежали и бежали по тоннелям, пока за спинами их не раздался выкрик:
– А ну-ка стой, отдай перстень! – вопил громовым голосом Тибурон.
А тоннель всё петлял и вилял и, казалось, ему не будет конца.
– Помоги мне отсюда выйти, помоги, в конце концов! – воскликнул Данте, обращаясь к перстню.
Хлоп! Данте окутал вихрь дыма и серебряной пыли. Его поволокло вверх, будто кто-то вытягивал его со дна озера. Он еле удержал свою спутницу за руку.
– Держись за меня, дьявол тебя раздери! – грубо скомандовал он, ощутив, как её рука чуть не выскользнула из его ладони. Она послушно уцепилась за талию юноши, и, в итоге, они кубарем приземлились на поляне, откуда Данте и начал путь. В земле красовалась дыра – вход в подземелье.
Данте побыстрее захлопнул люк, завалив его грудой камней. И тут же у него закружилась голова, и он облокотился о дерево.
– А-ха-ха-ха-ха! – гоготал Салазар в ушах. – У тебя совсем нет мозгов! Вместо того, чтобы спасать свою шкуру, ты спасаешь посторонних! Зачем тебе эта глупая баба?! Брось её, и чёрт с ней! Надо заняться более важным делом. Кажется, ты забыл, что некоторые никак не дождутся, когда мы, наконец, расквитаемся с ними!
Схватив женщину за руку, Данте потащил её за собой по дороге. Она семенила, едва поспевая за его широкими шагами, а у него темнело в глазах. Когда беглецы поднялись вверх по мосту и вышли на улицу Святой Мерседес, Салазар снова завладел разумом Данте, отключив его от реальности. На небе взошла круглая, как поднос, луна. Всюду горели фонари и пылали погребальные костры, и в их отблесках рыжие волосы незнакомки светились алым, колыхаясь за её спиной как пламя.
====== Глава 31. Месть, снова месть ======
Данте и незнакомка долго блуждали по извилистой Фиалковой аллее, но дом Кларисы Манли так и не находили.
– У меня уже ноги подкашиваются, – жалобно протянула женщина. – Я устала. Может, мы отдохнём?
Данте смерил её взглядом акулы-убийцы.
– Только этого мне не хватало! Вы должны спасибо мне сказать за то, что я вас не бросил в том подземелье. Я вас оттуда вытащил, а вы ноете! – шипел он как змей, и волосы его, раздуваемые ветром, угрожающе колыхались за спиной. – Знаете что? Не хотите со мной идти, мне же лучше. Оставайтесь тут, а я ухожу!
Выпустив её руку, Данте попытался уйти.
– Нет-нет, не бросай меня одну! – взмолилась женщина. – Уже ведь темно, а я боюсь темноты. Я не знаю, что мне делать и куда идти.
– Но у вас, наверное, есть дом? – вопросил Данте, меча стрелы взглядом.
– Нет, нет, я не знаю, не знаю... Я не помню, – захныкала незнакомка. – Не бросай меня, пожалуйста. Кроме тебя я никого не знаю, мне некому помочь.
Закатив глаза под лоб, Данте уныло вздохнул.
– Ладно, так и быть. Я придумаю что с вами делать, но с условием – не ныть. Терпеть не могу нытьё!
Женщина послушно закивала.
– Я всё сделаю, как ты скажешь. Ты хороший, ты спас меня от этого гадкого старика. Я постараюсь не действовать тебе на нервы.
– Ну вот и прекрасно! – сунув её руку себе под локоть, Данте потянул женщину за собой.
– А куда мы идём?
– Я хотел найти дом Кларисы. Старикашка сказал, будто она знает больше, чем говорит. Но либо мы не там ищем, либо она не хочет, чтобы мы её нашли. О, это ещё та гадюка! Кстати, вы так и не сказали как вас зовут.
– Но я не помню... – виновато потупилась женщина.
– Но ведь тот дед вас как-то называл?
– Называл. Ия, кажется.
– Ия? Странное имечко, похоже на индейское. Ну ладно, Ия, так Ия, я ж всё равно не могу обращаться к вам на «эй, ты». А я Салазар, – представился Данте.
– Салазар, – повторила она эхом. – Необычное имя.
– Я и сам необычный, – горделиво повёл он бровью.
Данте и незнакомка ещё долго бродили в сумраке, но дом Кларисы так и не появлялся, и тогда Данте осенила новая идея: он решил отвести Ию к Эстелле. Не бросит же он эту куру среди улицы. Жалко её, бедолагу беспамятную. Да и она слишком красива, чтобы становиться бродяжкой в городе, где свирепствует чума. А Эстелла знает как связаться с Кларисой. Они вдвоём придумают что делать с этой женщиной, а ему недосуг.
Ия разглядывала дома, улицы и тучи повозок со сваленными на них человеческими телами. От дыма костров у неё заслезились глаза и она закашлялась.
– А что происходит? – спросила она робко. – Откуда все эти люди? Мёртвые... они мёртвые? Неужто война?
– Хуже, – сухо ответил Данте-Салазар. – В городе чума, людишки мрут как мухи.
– Чума... чума... боже, какой ужас! – пробормотала Ия. – Бог за что-то покарал жителей этого города.
Данте скептически хмыкнул.
– Природа берёт своё, избавляя себя от позорных наростов. Это естественный отбор во всём его великолепии. Когда людей становится слишком много, земля сама от них избавляется. Отсюда войны, смерчи, наводнения, эпидемии и другие интересные напасти.
Ия не обратила внимания на яд в его словах.
– Господь – наш судья и на небе, и на земле! – убеждённо изрекла она. – И чтобы этот ужас прекратился, мы должны верить и молиться, и просить прощения за грехи наши и грехи наших близких. И тогда Всевышний сотворит чудо.
– Я предпочитаю верить себе, нежели какому-то выдуманному идолу, – провозгласил Данте, тем самым Ию шокировав окончательно. – А чудеса я и сам умею делать. Так что не жду их от кого-то, кто, вероятно, существует лишь в людском воображении.
– Как ты можешь не верить в Бога? Он тебя покарает за это! – негодующе воскликнула Ия.
– Жду с нетерпением. Если он и вправду существует, было бы любопытно с ним познакомиться и сказать ему в лицо всё, что я о нём думаю.
– Но ты попадёшь в ад!
– В ад? – Данте прищурился так, что глаза его превратились в две косые полоски, и он хищно сверкнул ими. – Вы думаете, тот мифический ад гораздо хуже того, в котором я живу здесь, на земле? Я живу в аду с рождения, так что страшилками меня пугать не надо, я их не боюсь.
Ия не знала что на это возразить, лишь молча перекрестилась и всхлипнула.
– Вот только не надо мне тут нюни развозить! – разгневался Данте.
– Ты злой... Почему ты такой злой? Почему ты ненавидишь людей?
– Может, потому что они не сделали мне ничего хорошего? – криво усмехнулся Данте.
Они свернули на улицу Святого Фернандо и вскоре уже трезвонили в колокольчик у замка Рейес. Дверь открыла Чола.
– Вы кто? Чего вам надобно? Время десять часов. Поздно уж с визитами ходить, – пробухтела она.
– Нам нужна сеньора Эстелла. Она дома? – спросил Данте тоном принца, что снизошёл до беседы с нищенкой.
– Сеньора маркиза дома, но...
– Прекрасно! Значит, мы пришли вовремя, – не слушая протестов Чолы, Данте оттолкнул её и, увлекая за собой Ию, вломился в замок.
Чола, недовольно кривя лицо, побежала за ними.
Эстелла была в гостиной одна. В причёску её была воткнута красная роза, что Данте оставил у дома Кларисы. Примостившись у канделябра, она читала запрещённый церковью роман «Сильвина де Кристаль». Как раз добралась до очень жаркой любовной сценой между героиней и её неверным возлюбленным, и, казалось, весь мир для Эстеллы канул в небытие. Она точно пролетела сквозь книгу и теперь жила вместе с персонажами на её страницах.
– Сеньора Эстелла, сеньора, – видя, что девушка не реагирует на шум и оклики, Чола подёргала её за плечо.
– Что такое? – Эстелла уронила книгу на колени.
– К вам пришли, сеньора.
Эстелла обернулась и чуть не вскрикнула от радости, увидев Данте. Лохматого и взбудораженного, но такого родного.
– О, Данте, это ты! Ты пришёл ко мне! Я знала, что ты далеко не уйдёшь, наша любовь вечна! – воскликнула она, бросаясь к нему на грудь.
Чола взглянула на Эстеллу изумлённо, а Данте отстранился.
– Знаешь, красавица, мне сейчас не до сантиментов. Я и так кучу времени потерял. Я хотел найти эту ведьму Кларису, но так и не нашёл. Ты можешь с ней связаться?
– Конечно!
– Замечательно. Вот эту женщину, – Данте ткнул пальцем в Ию, что стояла потупив взор, – нужно отвести к Кларисе. Её предположительно зовут Ия. Она ничего не помнит. Я нашёл её в подземелье, в том, где мы были шесть лет назад. Кажется, наш дорогой старикашка Тибурон жив и здоров. И он держал её там насильно, как пленницу. Я не знаю что с ней делать, но не смог её бросить, поэтому привёл к тебе. Думаю, вы с Кларисой решите как поступить.
Эстелла перевела взгляд на женщину. Та с подозрением рассматривала её.
– Ну, конечно, мой хороший, ты прав, что не бросил эту сеньору! – одарив незнакомку улыбкой, Эстелла снова повернулась к Данте. От счастья голосок её звенел нежно, как колокольчик, но Данте смотрел мимо. – Безусловно мы ей поможем. Проходите, сеньора, – Эстелла жестом пригласила Ию в комнату, усадив её на кроваво-красный диван.
– Спасибо, вы очень добры, – еле слышно промямлила та.
– Вы, наверное, голодны, сеньора? И ты, Данте, тоже. Чола! Чола, немедленно подай нашим гостям ужин, – велела Эстелла служанке.
– Нет, мне ничего не нужно, – отказался Данте. – Я пришёл сюда, потому что не смог найти Кларису. Но я ухожу, – и он направился к двери.
Эстелла, поражённая в самое сердце его холодностью, роняя мебель и спотыкаясь о собственные ноги, бросилась за Данте. Поймала его у калитки, повисла на шее.
– Данте... Данте, миленький, не уходи от меня! Останься!
– По-моему, ты ведёшь себя ужасно, красавица, – заметил он грустно. – Это дом твоего мужа, твоего второго мужа, а ты мне предлагаешь тут остаться. Может, мне ещё и в постель его лечь? Слушай, маркиза, ты красивая, ты ласковая, но уймись, ладно? – голос Данте дрогнул, когда он увидел слёзы на её щеках, розу в растрёпанных волосах, но личина Салазара уже приняла решение и отступать не собиралась. – Не надо быть такой навязчивой, красавица, мужчин это раздражает. Мне надо идти, у меня ещё туча дел, прости. И прощай.
Он разомкнул её объятия и быстро ушёл.
Эстелла заревела в голос, повиснув на калитке. Она была уверена: Данте так себя ведёт, потому что ещё сердится на неё. Он не простил ей тех ужасных слов. Мало того, что она уверяла, будто не любит его, так ещё и гадостей наплела. И хотя она извинилась, он по-прежнему зол и обижен. И он прав. Но она должна найти способ его вернуть.
– Данте... Данте, не уходи, не бросай меня... Ты для меня всё, я не могу без тебя, – звала Эстелла пустоту.
Но он не слышал, растворившись в черноте горизонта.
Данте шёл спокойно, не оборачиваясь и с апломбом неся свою красивую голову. Он знал, что Эстелла смотрит, чувствовал спиной её взгляд. Надо дать ей понять, что она ему безразлична. Но, завернув за угол, Данте припустил бегом. Бежал несколько кварталов, пока не задохнулся. Прислонился спиной к дереву. Ну почему рядом с Эстеллой он чувствует себя дураком? Она плохо на него влияет, делает его слабым, беспомощным. Он должен избавиться от этой любви. Кроме того, Данте уже несколько часов ощущал неприятное покалывание в пальцах, а в голове стоял шум, будто там завелись летучие мыши.
– Нет, нет, иди к чёрту! – пробормотал Данте, стучась затылком о дерево. – У меня ещё много дел. Иди прочь! Я Салазар, Салазар и точка. Надо что-то придумать, чтобы не потерять контроль, – выпучив глаза, Данте царапал себе щёки когтями. – Магия... магия... мне нужна чёрная магия, кровь, много крови...
По-звериному рыча, он кинулся вперёд. Миновав мост, спрятался в зарослях акаций, снял с бедра волшебный меч и, засучив манжету, разрезал себе руку вдоль предплечья. Воткнул когти в кровь и кровью этой обрызгал близлежащий куст.
– Вот так, – из когтей Данте ударили красные лучи, и куст вмиг превратился в клубок чёрных змей. Они шипели и извивались, а Данте, залечив рану, выбрался из зарослей. ПЫХ! Во вспышкой он исчез и появился в месте назначения за считанные секунды.
Вот он, одноэтажный длинный дом с табличкой на калитке: «Ла Пиранья». Оставалось спуститься вниз по тропинке. Что Данте и сделал. Стучать не стал. Толкнув полусгнившую калитку, вошёл в неё. И во дворе, и в доме света не было. Темнота стояла хоть глаза выколи. Данте вынул меч и, подсвечивая им дорогу, обошёл дом кругом. Ни души.
Когда он решился войти, дверь оказалась не заперта. Это удивило Данте, но ещё больше его поразило запустение, царившее вокруг. Всё поросло сорняком в метр высотой; конюшня, курятник и загоны пустовали, даже собак не было видно.
В доме было грязно и чем-то воняло. Данте, аккуратно ступая, прошёл в гостиную, но и тут никого не встретил. Сквозь единственный источник света – меч, он разглядел рваную обивку кресел и испачканный чем-то ковёр. Странно. Руфина обычно всё убирала, счищала и штопала. Она бы не позволила дому зарасти в грязи, даже если и предположить, что семейство Бильосо-таки разорено. Данте обошёл весь дом, заглянув и в спальни Сильвио и Рене, но так их и не обнаружил.
«Куда же они делись?» – Данте даже расстроился – так хотелось ему поквитаться с ненавистной семейкой. Как вдруг раздался вопль:
– Эй, открой! Выпусти мя, старый хрен!
Данте узнал ненавистный голос Рене. Но слышался он не со двора, не из комнат и не с кухни, а откуда-то снизу. «Подвал!» – сообразил Данте.
Снедаемый любопытством, он бросился к ненавистному месту. Открыл дверь в чёрный коридор. Темнотища. Данте посветил её мечом. На люке, что вёл в подвал, стояла бочка, полная камней, а снизу доносился крик:
– Эй! Откройте! Выпустите мя! Папа! Папа! Открой, я те говорю, изверг вонючий!
Открыть – не открыть? Невероятное чувство злорадства охватило Данте. Рене сидит в подвале. И, похоже, запер его там Сильвио. Вот так папаша!
Данте попытался сдвинуть бочку, но та оказалась неподъёмной. И он решил не корячиться, а направил на неё пальцы, мысленно воображая, как препятствие разлетается на куски.
БА-БАХ! Бочка взорвалась. Данте едва успел отскочить, дабы не быть погребённым под фейерверком из камней.
Он дёрнул ручку люка и, освещая себе путь когтями и мечом, спустился по крутой лестнице. Сердце щемило от горьких воспоминаний. Некогда и он тут сидел наедине с крысами, умирая от страха и ненависти. С тех пор мало что изменилось. Всё тот же подвал. Несколько крыс в углу. При взгляде на них Данте передёрнуло. Нет-нет, он не должен бояться! Он больше не маленький, затравленный Данте, он Салазар – чёрный маг, которому подвластно всё, хозяин сильнейшего артефакта. С чего ему бояться крыс? Взмахнув рукой, Данте наколдовал на ладони огненный шар. Метнул его в крыс. За секунду они сгорели, обратившись в кучку пепла.
В другом углу Данте увидел Рене. И не узнал его. Годы назад эта неграмотная жиробасина издевалась над ним в кабинете комиссара Ласерды. Теперь Рене напоминал скелет, похудев так, что на него жутко было смотреть. Щёки ввалились, а кожа приобрела нездоровый серо-синюшный оттенок. Руки и ноги его были связаны верёвками.
– Ух ты, кого я вижу! – восхитился Данте чудесным зрелищем, пиная Рене каблуком в бок. Он не испытывал ни капли жалости – лишь омерзение и триумф. Отлично! Гадёныша давно пора проучить, чересчур много крови тот ему попортил.
Рене поглядел на Данте, крысиные глазки его в страхе расширились.
– Уйди отсюдова, я тя не звал, чудище, я звал папашу. Ентот гад меня тута закрыл и даже жрать сёдня не приносил. Где его черти носют, не знам, скот он паршивый. Тока пусть сунется сюды, я его прибью!
– А-ха-ха-ха-ха-ха! – грубо расхохотался Данте. – Знаешь, а мне нравится тебя видеть таким жалким. Слизняк! – Данте снова пихнул Рене каблуком.
– Слышь ты, иль топай отсюдова, иль отвяжи мя.
– И не подумаю. Сдыхай, сдыхай, сучёнок. Мало тебе. Но не переживай, с папашкой твоим я поквитаюсь. А ты тут подохнешь и без моей помощи. Судя по твоему виду, тебе недолго осталось.
Наверху раздался шум. Кто-то, кряхтя и пыхтя, спускался по лестнице. Это был Сильвио – по звукам шагов Данте узнал его. Шёл он с трудом, очевидно, ему мешал большой вес. Ещё не видя Данте, мужчина гаркнул во тьму:
– Сёдня жрать не бушь! Авось сдохнешь. Я те сказал, ты наказан за неуважение ко мне, отцу родимому. Вот как научишься ся вести, так и поглядим чего с тобой делать, – Сильвио умолк, взором уткнувшись в сапоги из змеиной кожи.
Поднял голову, увидел Данте и аж посинел. Данте зловеще улыбался, разглядывая врага. В отличие от сына, Сильвио потолстел ещё больше, чем прежде. Физиономия его окончательно затонула в море из жира, тройной подбородок свисал до ключиц, а пузо грозилось вскоре дорасти до колен. Одетый в безразмерный клетчатый халат, он безостановочно что-то жевал.
– Т-т-ты? Дьявол проклятый, опять ты. Чего ты тута делаешь? Тя разве выпустили из тюрьмы, урод? А я-то надеялся, что ты тама, наконец-таки, сдохнешь.
– Зря надеялся. Помнишь, мешок жира, в тот день, в жандармерии, когда ты и твой сынок в очередной раз изломали мне жизнь, я сказал, что над вами висит коса смерти? И что тот день, когда город накроют страх и дым погребальных костров, станет для вас последним? Так этот день настал! – и Данте без раздумий воткнул волшебный меч Сильвио в живот.
Тот, выпучив глаза, рухнул на пол, содрогаясь от конвульсий.
– Ты, убийца проклятущий! Чёрт тя раздери, ты притащился мя убить!
– Убить? А-ха-ха-ха-ха-ха! Нет, я хочу, чтобы ты не просто сдох, а сдох в агонии, сука! – шипел Данте. В чёрных глазах его исчезли зрачки, а кожа мертвецки побелела. – Очень жаль, что вы не заразились чумой, какие вы живучие, твари. В городе каждый второй умирает от этой болезни, а вам всё не почём. Но я это исправлю.
У Данте не было никакого плана – он так и не придумал, как этим двум отомстить цивилизованно. Да и стоит ли с ними церемониться? Нет, слишком много чести для этих тараканов. Придя к такому выводу, Данте начал избивать Сильвио ногами по голове, лицу, конечностями и наступил каблуком на рану в животе.
– Ненавижу! Ненавижу! Никогда, никогда не прощу! Даже когда ты сдохнешь, я тебя в аду достану! Я всё равно не оставлю тебя в покое, сука! – вопил невменяемый Данте, дубася Сильвио.
Тот не сопротивлялся – из-за раны и из-за веса шевелился он с трудом. Рене молчал, вжимаясь в стену, но надеясь, что его Данте не тронет.
Когда Данте выдохся, он наколдовал ярко-оранжевый цветок. Засунул его стебель Сильвио в рот, и растение обвило мужчину с ног до головы, превратив его в кокон. Сильвио что-то мычал, но поделать ничего не мог.
– Так те и надо, – заявил вдруг Рене. – А ты, щас же развяжи мя, пока я тя не отделал! – велел он Данте.
– Закрой пасть, червяк! – со всей одури Данте стукнул Рене по лицу ногой.
– Я те приказываю, выпусти мя! Я тута хозяин! А ентот пусть подохнет.
– Подохнете вы оба, это я вам гарантирую, – жёстко процедил Данте. – Но придётся заткнуть тебя насильно, раз ты ни черта не понимаешь.
Данте наколдовал на ладони горсть зелёных мохнатых гусениц павлиноглазки [1] и, не долго думая, затолкал их Рене в рот. Тот едва не задохнулся, но выплюнуть гадость не смог.
– Жри, жри я сказал, – похлопав Рене по плечу, Данте отошёл в центр подвала. Наколдовал гору сухих веток. Наколдовал огонь. И развёл костёр. Вынимая из костра горящие ветки и раскидывая их по подвалу, он дико хохотал.
– Радуйтесь, суки, что я избавляю вас от мучений. Вам не придётся подыхать от чумы. Видите, какой я добренький сегодня? Это потому что у меня хорошее настроение. Так что вам повезло. А-ха-ха-ха-ха!
Он бросил несколько горящих веток прямо на отца с сыном. Дождался, пока на них загорится одежда, и стремительно бросился вверх по лестнице. Вылез из подвала, закрыл крышку люка, засыпав её камнями. Магией отчистил одежду от крови и грязи и вернулся в гостиную. Растерянно пометался туда-сюда, пытаясь унять злобу, кипевшую в груди. Надо уходить, пока его никто не увидел. Но тут за спиной раздались шаги.
– Кто здеся? – спросил гнусавый голос.
Данте обернулся. Перед ним стоял мужчина с лицом, покрытым шрамами. На нём были залатанные штаны и грязная рубаха с прорехами. Виктор!
– Вы кто? – Виктор с благоговейным ужасом оглядывал гостя, что держал в руках светящийся меч.
– Вот как? Ты разве не узнаёшь меня, Виктор? – Данте говорил спокойно, хотя внутри всё дрожало.
Тот приблизился.
– Данте? Ты ли? – выдавил он, не веря собственным предположениям.
– Я.
– Вот так сюрприз! Ниче себе! А ты ж изменился. И одёжа прям богатая у тебя. Ты похож на аристкрута, – усталый голос Виктора повеселел.
– Просто мы давно не виделись, поэтому тебе и кажется, что я изменился, – ответил Данте.
– Но чего ж ты пришёл-то?
Данте на миг смутился, но быстро сообразил что сказать.
– Я проезжал мимо и решил навестить Руфину. Где она, кстати?
Виктор тяжко вздохнул.
– Опоздал ты, парень. Померла Руфина.
Сердце у Данте ёкнуло, и он вновь ощутил покалывание в пальцах.
– Когда это было?
– Уж с месяц как.
– Но... но... что с ней случилось? – горло Данте сдавил ком, и слёзы выступили на глазах. Нет, только этого не хватало! Если он сейчас разревётся, всё пойдёт прахом, он уже не будет Салазаром, он опять превратится в слабохарактерного Данте, которого все унижают.
– Чего, чего, то же чего и со всеми – чума, чёрт её раздери! – пробурчал Виктор. – Руфина ж добрая душа была, поможала тута больных батраков выхаживать, вот и загнулася. Старая уж была она, вот и всё.
Данте гневно растёр слёзы по лицу.
– Я бы хотел увидеть могилу Руфины, – сказал он. – Ты можешь меня к ней проводить, Виктор?
– Да нету могилы, тела чумных сжигают ведь. Нельзя ж их в земле хоронить, вот так вот.
– Тогда я ухожу, – поспешил на выход Данте. Надо уйти, пока Виктор не сообразил, что он поджёг подвал, где Рене и Сильвио. В душе его ненависть боролась с горем из-за смерти Руфины.
Виктор вышел за ограду вместе с Данте.
– Мать честная! – вдруг вскричал он, шарахаясь в сторону.
У калитки, свернувшись клубком, лежала огромная каскавела. На крик Виктора она подняла голову. Данте не шелохнулся – змей он не боялся. Если она попробует напасть, он отрубит ей голову мечом или подожжёт её.
Осмотрев Данте, змея проползла мимо, чуть коснувшись хвостом его сапог. Виктор вжался в ограду, когда она остановилась напротив него, угрожающе щёлкая трещоткой.
– Ты, ты можешь её убить, Д-данте? – прохрипел Виктор, обращаясь к Данте. – Это ж ведь каскавела. Она ж ядовитая. Она ж меня ужалит, и я помру.
Данте хотел отсечь змеиную голову и уже сжал рукоять меча, но вдруг подумал: а зачем? Зачем ему спасать Виктора? Тот – единственный свидетель того, что он, Данте, тут был. Когда обнаружат Рене и Сильвио, заживо сгоревшими в подвале, Виктор поймёт, что это Данте их убил, и всем расскажет. А если Виктора ужалит змея, он умрёт и унесёт все тайны с собой в могилу.
Виктор заорал, когда змея поползла по его ногам.
– Чёрт возьми, Данте? Чего ты стоишь-то? Убей её! – взмолился он, но Данте не двигался с места.
Шипя и извиваясь, каскавела укусила Виктора в живот, а затем в шею. Виктор упал на землю, корчась от боли. Змея отползла в кусты.
– Она меня ужалила! Ужалила! Чего ж ты смотришь? Спаси меня! – орал Виктор.
– Мне жаль, Виктор, – молвил Данте, подходя ближе и сверху вниз глядя на умирающего у его ног человека. – Прости, но я не собираюсь сдыхать в тюрьме. Я уже там был и никогда этого не забуду. С меня хватит. Поэтому сдохнуть придётся тебе. Сейчас.
Виктор кричал и хрипел, всё тело его распухло. Полными ужаса глазами он глядел на Данте, но тот спокойно ждал конца. И конец этот наступил быстро – Виктор умер через десять минут. Данте изумился тому, с какой скоростью змеиный яд распространился по телу жертвы. Каскавела же укрылась за кустами и не уползала, но и на Данте не нападала.
– Ну вот и отлично! С этими покончено. Теперь можно навестить кое-кого ещё, – объявил Данте сам себе.
Бросив последний взгляд на тело Виктора, он крутанулся вокруг себя и – фьють! – чёрным вихрем взмыл под облака. Сквозь кусты сверкнули глаза змеи – крупные, лимонно-жёлтые.
– Кажется, я в очередной раз тебя недооценила, мальчик. А тебя стоит опасаться, ты ещё хуже меня. Собственно, кровь ведь у нас с тобой одна, – прошипела змея и, ударив хвостом о землю, исчезла.
Комментарий к Глава 31. Месть, снова месть –
[1] Павлиноглазка – красивейшая тропическая бабочка, у который крылышки похожи на павлиний хвост. Гусеницы некоторых павлиноглазок смертельно ядовиты.
====== Глава 32. Куда толкает ненависть ======
Новой целью Данте стал «Лас Бестиас». После того, что он сделал, в душе образовалась пустота. Главное – месть, остальное не важно. Он отомстил Сильвио и Рене. Теперь надо отомстить семейству Гаспара. Вопрос как? Убивать и поджигать их Данте не хотел, но предательства простить не мог и, снедаемый дрожью и ненавистью, прибыл в «Лас Бестиас» к рассвету.
На нежно-розовом небе тускнел месяц, а солнышко уже робко выглядывало из-за горизонта, лаская сонную землю. Кабачок «Кентавры», что располагался у въезда в посёлок, жил своей жизнью, бодрствуя, пока остальные утопали в неге сна. Компания бородатых и волосатых мужчин чокалась пивными кружками у входа в заведение, а пара пьянчужек валялась под соседним деревом. Никого из этих людей Данте не знал, да они и не обратили на него внимания. Прошмыгнув мимо, наш герой добрался до домика, где на заборе сушились сапоги, а по двору обычно гуляли индюшки да куры. Сейчас вся живность, включая собаку в будке, дрыхла, только петух, сидя на крыше, кукарекал во всё своё петушиное горло.
Данте не хотел останавливаться в этом доме из-за обиды и из осторожности. Дом, где они жили с Пией, Клементе продал после её смерти, переехав с дочерью к родителям, и Данте наведался в их бывшее с Эстеллой свадебное гнёздышко. Домик этот располагался в десяти минутах ходьбы от дома Гаспара и Каролины. Переговорив с хозяином, Данте выяснил, что дом не занят. Денег у юноши осталось немного – пора было вновь охотиться на лошадей. Но сейчас продать их будет сложнее, ведь кругом чума и многие толстосумы покинули город. Остались латифундисты – эти жадные, упрямые, неграмотные выходцы из крестьянской среды не бросили бы свои земли, даже если бы те обратились в пустыню.
Хозяина дома впечатлил богатый наряд Данте-Салазара и его манеры, к тому же тот внёс предоплату. И хозяин не усомнился – денег у Данте полно. Так, Данте заселился в домик, не предполагая, что это станет тяжким испытанием для его нервов. Стояло войти внутрь, как воспоминания об Эстелле хлынули ему в голову водопадом. Вот на этом жемчужного цвета диванчике они сидели, слушая треск огня в камине и песни дождя за окном. А на этой кровати они любили друг друга.
Данте несколько часов лежал, уткнувшись в подушку и в бессильной ярости дубася кулаками в стену. Ну почему? Почему он никак не выкинет Эстеллу из головы? Это уже не любовь, это превратилось в наваждение. Что же ему делать? Что?
В конце концов, Данте провалился в сон и встал к полудню, злой и с мигренью. Но медлить было нельзя. Даже если голова его лопнет от боли, он должен осуществить свой план. И, приведя себя в порядок, Данте заявился в дом к Гаспару и Каролине.
