Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 95 (всего у книги 99 страниц)
– Но зачем она его убила?
– А в этом виновата Сантана, твоя подружка. Косвенно, конечно. Она подговорила Гаспара выяснить правду о смерти Луиса Парра Медина. И Гаспар сошёлся с Кларисой, чтобы помочь Сантане найти доказательства. Но он был простаком и разоблачил себя мигом – Клариса застукала его в своей комнате, когда он копался в её вещах. Он не стал отпираться и рассказал, что Сантана, да и он тоже уверены, что это Клариса убила Луиса. Она посмеялась над этим, как над шуткой, а на следующую ночь Гаспара укусила змея.
– Вот дрянь! – не сдержалась Эстелла. – Крыса двуличная! Так что, Луиса убила она, да?
– Именно.
– Но зачем?
– Хотела убить двух птиц сразу, – злорадно пояснил Салазар. – Во-первых, Клариса хотела напугать Сантану её якобы «чёрным вдовством», чтобы держать её в ежовых рукавицах. Она хотела через Сантану подобраться поближе к твоей семье. И, во-вторых, она хотела подставить под удар Данте. Ведь именно после этой истории он угодил на эшафот.
– Но зачем, ведь он её племянник?!
– Чтобы отомстить Роксане, Ламберто и всей остальной семейке. Она до сих не простила, что её бросили в младенчестве. Она задумала разрушить жизнь всем членам семьи Фонтанарес де Арнау, это стало её навязчивой идеей, ради которой она готова была на всё, и у неё это получилось. Почти. Надо сказать, манипулятор она превосходный.
– Ну ладно. А Хорхелина? Её ведь тоже ужалила змея! – сообразила Эстелла. Подумать только, вот она дура, не видела дальше своего носа, а ведь всё, всё лежало на поверхности. Как она могла так слепо верить Кларисе? Где были её хвалёный ум и сообразительность, которыми она всегда гордилась?
– Так точно, моя красавица! Смотрю, ты начала соображать. Мне это нравится, – он щёлкнул языком. – Люблю умных женщин. Клариса выдавала себя за Амарилис и, якобы ради очищения имени Креспо Бернарди, хотела разоблачить Альсидеса. На самом деле копала под Роксану, которая, по её мнению, заняла её место. Она уговорила Либертад помочь ей, в обмен пообещав той любовь Эстебана. И дурочка согласилась. После того, как они нашли компромат на твоего деда, Клариса сдержала слово и убила Хорхелину.
– Бог наказал Либертад за это, забрав у неё дядю Эстебана, – вздохнула Эстелла. Несмотря на разрывавшие её грудь чувства обречённости и ненависть к Кларисе, головоломка понемногу складывалась. – А Маурисио?
– С Маурисио всё сложнее. Его убил я, – честно признался Салазар. Эстеллу удивляло и шокировало, что он так прямо всё рассказывает. Может, это очередная ловушка? Но версия Салазара звучала куда убедительней версии Кларисы. – Точнее я его добил. Когда ты ударила Маурисио камнем и убежала, он валялся без сознания, но он был жив. Я заставил Данте стукнуть его ещё раз, и Маурисио окочурился. Я отправил его тело сюда, в этот дом, через зеркало, убрал следы крови и обернулся в него. Данте тогда сбежал из Жёлтого дома в облике лиса, он ничего не соображал. Я мог ему помочь, но не стал этого делать. Меня устраивало его состояние, так им было гораздо легче управлять.
– Погоди, Клариса сказала, что это Данте выдавал себя за Маурисио. Так это был он или ты? Или он это делал под твоим влиянием? – Эстелла поставила руки в бока, грудь её вздымалась от бешенства. Вот так ложь! Ведь история с камнем приключилась давно, значит, некоторое время она жила не с Маурисио!
– По-разному, – ничуть не смутился Салазар. – Сначала это был Данте. Он делал это не по своей воле, а под моим руководством. Когда мне надоедал этот цирк, я снова превращал его в лиса. В эти дни Маурисио просто исчезал, – он рассмеялся. – Но потом, когда я понял, что ты стала мне безумно дорога, моя красавица, я начал превращаться в Маурисио сам, минуя Данте. Это было много раз. Последний – в сентябре. Помнишь ту ночь? Только не ври, что тебе не понравилось. Ты же скулила от удовольствия как собачка.
– Так это был ты, мерзавец? – вскипела Эстелла. В гневе она хотела стукнуть его по лицу, занесла руку, но Салазар удержал её за запястье. Поцеловал ладонь.
– Да, это был я. Прости, красавица, что плохо обращался с тобой, когда был в облике Маурисио, но я делал это специально. Я не хотел слишком привязываться к тебе и не хотел, чтобы меня разоблачили. Ведь Маурисио был тот ещё типчик. Но ты так божественно хороша... Я теряю рассудок, когда ты рядом. А ведь мы можем повторить одну из наших ночей прямо сейчас. Пойдём со мной. Я так люблю и хочу тебя, – он потянул её за собой, но Эстелла резко вырвалась. – В чём дело, красавица?
– Не говори мне эту чушь! Не говори мне о любви! Какая любовь, если ты имя моё не можешь запомнить?! Никого ты не любишь, кроме себя. Человек, который искренне любит, не издевается над объектом своей любви. Он отпускает и желает счастья. Так всегда делал Данте, – Эстелла всхлипнула, вспомнив о мёртвом Данте. – Он меня защищал, ради меня он был готов умереть и вытерпеть любое страдание. О, теперь я всё понимаю! Он думал, что я влюблена в Маурисио, которого и в помине уже нет, поэтому Данте от меня отступился. А ты, ты никого не любишь! Ты чудовище!
– Ошибаешься, красавица, я тебя люблю! В моей жизни была ещё одна женщина, которую я боготворил, но нас разлучили, и она вышла замуж за другого. Но то, что я испытывал к ней, не идёт ни в какое сравнение с тем, что я испытываю к тебе, – в антрацитовых глазах сверкнула глубокая страсть, но Эстелла не видела в них любви. Данте смотрел на неё с обожанием, как на редкую, хрупкую драгоценность; Салазар же раздевал взглядом. Вероятно, он что-то и испытывает, но это не любовь. Он просто её хочет как женщину.
– Тогда докажи! – с вызовом вздёрнула нос Эстелла.
– Что?
Подойдя вплотную, она положила руку ему на грудь – сердце у Салазара билось, как загнанная в клетку птичка.
– Докажи, что ты меня любишь. Докажи, что у тебя и вправду есть душа.
– Чего ты хочешь, красавица? – голос его дрогнул, в глазах сверкнуло что-то, что-то глубокое, яркое, как пламя.
– Клариса заставила меня убить Данте, и я так и не знаю почему.
– Ты хочешь, чтобы я это узнал? – удивился он. – Это проще простого, я узнаю.
– Нет, не совсем. Я сюда пришла, чтобы спасти Данте. Я поверила Кларисе, я хотела, чтобы Данте стал таким, как раньше. Поэтому я согласилась на это безумие, – она похлопала глазами, сдерживая слёзы, но они всё равно предательски покатились по щекам. Салазар вытер их пальцами.
– Нет, не плачь, красивая моя, я не выношу слёз, – сказал он беспомощно, и Эстелла, несмотря на граничащее с истерикой состояние, поняла, что она на верном пути.
– Если ты правда меня любишь, верни Данте к жизни. Если ты это сделаешь, если он станет таким, как прежде, и ты пообещаешь больше его не донимать своими зеркалами и не лезть к нему в голову, я останусь здесь, с тобой. Навсегда, – пошла Эстелла ва-банк.
Салазар, ничего не ответив, прошёл к столу, где лежал Данте в ореоле сверкающего льдинками густого тумана. И долго в упор смотрел на него.
– Считается, что магия не умеет оживлять мёртвых, – проговорил он задумчиво.
– А он точно мёртв? – скулила Эстелла. – Ведь меч волшебный, а кольцо, кольцо у меня ещё живо, оно светится, чуть-чуть, но светится, – с мольбой она указала на обручальное колечко. Салазар бросил на него взгляд.
– Возможно, это остаточная магия.
Закрыв лицо руками, Эстелла завыла. Сейчас она была готова на всё, на любую жертву, даже заключить сделку с самим дьяволом, лишь бы Данте ожил.
– Не надо, красавица, – Салазар положил руки ей на плечи. Голос его звучал необычайно мягко, и Эстелла подумала: может, он правда её любит? Или в нём есть что-то человеческое.
– Ты ничего не понимаешь! – выкрикнула она, размазывая слёзы. – Ты говоришь о любви, но это всё пустые фразы. Ты, маг, чародей, неужели ты не можешь предоставить мне доказательства своей любви? Я вот тебе не верю, не верю, что ты меня любишь. Дай мне возможность поверить в твою искренность. Если ты спасёшь Данте, я останусь с тобой. Ну пожалуйста, я тебя прошу, – и Эстелла вдруг сама обняла Салазара. Плача, уложила голову к нему на грудь. Он отрывисто дышал. – Разве ты не хочешь, чтобы я всю жизнь была с тобой? Я останусь здесь, я буду тебя любить, только оживи Данте, умоляю!
Салазар колебался, грудь его бешено вздымалась.
– Хорошо, – молвил он наконец. – У меня есть один вариант. Я не хотел этого делать, считая, что люди, испортившие родословную нашей семьи должны быть за это наказаны. Но ради тебя я выпущу птицу из клетки, – он наклонился к Эстелле, ладонями обнимая её за щёки, и поцелуем стёр с её лица капельки слёз. – Я попробую.
====== Глава 53. Кто чёрен, а кто бел ======
– Жди меня здесь. Только без глупостей, – предостерёг Эстеллу Салазар, щуря неземные очи. – Обычно я не бываю таким добрым, вот, что ты со мной вытворяешь, красавица, но моему терпению, как и моей любви, предел есть. Я не Данте, с которым ты могла обращаться как угодно, и он всё тебе прощал. Я умею быть жестоким и мстительным. Имей это ввиду, – он крутанулся вокруг себя, превращаясь то ли в птицу, то ли в тучу, и вихрем нырнул в одно из светящихся зеркал.
Эстелла осталась наедине с мёртвым Данте. Ломая руки, она плакала, сквозь ледяную сферу глядя на его милое, любимое лицо. Вместе с тем, в ней горела отчаянная надежда. А вдруг Салазар поможет? Неужели он её не обманет? После вероломства Кларисы Эстелла уже никому не доверяла. Да и Салазар, хоть визуально и был схож с Данте, казался ей воплощением зла. Только изощрённо жестокий человек мог вселиться в чужую голову и управлять чужими мыслями на расстоянии. Неужто в нём есть что-то человеческое? И он способен на такие чувства, как любовь или жалость?
И в Эстелле, несмотря на лихорадочное состояние, проснулся холодный расчёт. Если Салазар действительно к ней что-то испытывает, она попробует им поманипулировать. Грубо – играть на чувствах влюблённого мужчины? Наверное. Но Эстелле было его не жаль. Всё равно выхода нет. Она убедит Салазара, что останется с ним, и он спасёт Данте. А потом она придумает как отсюда сбежать: хитростью ли, нежностью ли – без разницы. Может, и в кровать с ним ляжет – Эстелла этого не исключала. Придётся поставить на карту всё. Но Салазар, хоть гораздо опаснее, но и приятнее как мужчина, чем Маурисио.
По ощущениями Эстеллы колдун отсутствовал долго, ибо минута для неё была равноценна часу. В реальности и получаса не прошло, как он явился вновь, неся в руках стеклянный шар, похожий на глобус.
– Я уж думала, ты не вернёшься, – облегчённо вздохнула Эстелла.
Он глянул на неё саркастически, водрузив шар на столик у стены.
– Выходец из семьи с шестью поколениями аристократов держит слово, – сообщил маг, высокомерно задрав нос.
Проведя над Данте рукой, Салазар уничтожил ледяную сферу.
– Это магический лёд, – объяснил он. – Я заморозил тело, дабы не произошло необратимых процессов.
– То есть ты знал, что Данте можно оживить?!
– Ну-у-у, скажем, я не исключал такой возможности, – протянул Салазар. – Я ведь не собирался его убивать, это Клариса затеяла какую-то свою игру у меня за спиной. Кстати, а куда она делась? Насколько я понял, вы пришли сюда вместе.
– Я не знаю, – всхлипнула Эстелла, ероша волосы. – После того как я... я убила Данте, она сказала, что ошиблась, полагая, что в него вселился кто-то посторонний, сказала, что у него этот... как его, магнетический сомнамбулизм, как у прадедушки Ландольфо, а потом Клариса исчезла. Я даже не заметила когда.
Салазар ничего не ответил, эффектно поведя бровью, и переместил тело Данте на пол, усадив его спиной к одному из зеркал. Он положил юноше на грудь маленькое зеркальце, что выудил из кармана эстеллиного плаща, то самое, с помощью которого они когда-то общались. Чуть помедлив, стянул с руки перстень и надел его Данте на безымянный палец, поверх обручального кольца. Изумруд, ярко вспыхнув, увеличился в размерах.
– Всё-таки я не понимаю, что он с ним сделал, – раздражённо бросил Салазар. – Перстень реагирует на него даже мёртвого. А где меч? – перевёл он взгляд на Эстеллу.
Эстелла, подняв меч с пола, отдала его Салазару. Щелчком колдун отчистил артефакт от крови, затем, поставив стеклянный шар, что принёс с собой, на середину комнаты, рассёк его мечом напополам.
Фьють!
Эстелла резко отпрянула – из шара выпрыгнуло что-то серебристое и очень красивое. Лошадь! Она скакала по комнате, постукивая прозрачными, как хрусталь, копытами. Такой восхитительной лошади Эстелла никогда не видела. Она сверкала, как алмазы на солнце; грива и хвост её развевались, словно флаги, а на лбу торчал длинный рог.
– К-к-кто это? – спросила Эстелла, изумлённая и напуганная. Ей захотелось погладить дивное животное, но она не решилась.
– Это единорог, – Салазар воткнул меч в раму одного из зеркал. – Прекраснейшее из магических существ. Может как спасти, так и убить. Очень непредсказуем. Этот конкретный единорог появился в моём доме недавно. Его привела Клариса. Много лет он был статуей, находился под чарами некого алчного мага, а теперь он здесь. Единорог этот непростой: если потереть ему рог, оттуда посыпятся алмазы. Но не всякого он подпустит к своему рогу. Да и алмазы нам не нужны, я привёл его для другой цели, – и Салазар выудил из кармана плаща очень красивую палочку. Кручёная, изящная, хрупкая на вид, она словно была сделана изо льда.
Он наколдовал на ладони несколько крупных цветков и присвистнул, подзывая единорога. Тот недоверчиво покосился на колдуна, внимательно изучив его и цветы, но подошёл. Понюхав цветы, единорог стал их есть у Салазара с руки.
– А я думала, животные чувствуют людей и к плохим не идут, – съязвила Эстелла.
– У меня обычно хорошие отношения с животными, – сделал вид, что не заметил её иронии, Салазар.
После того как единорог умял цветы, Салазар, уложив волшебную палочку на открытую ладонь, продемонстрировал её животному. Фыркая, единорог ткнулся в палочку мордой, но та не подала признаков жизни.
– Не понимаю, почему палочка не работает, – пробормотал Салазар мрачно. – Что эта ведьма с ней натворила?
Видя покорность единорога (тот не проявлял агрессии), Салазар приложил волшебную палочку к его рогу. Рог вспыхнул, и от палочки потянулся длинный серебристый луч.
– Ну наконец-то! – воскликнул Салазар.
Но единорог взбесился. Кажется, он не любил, когда его трогали за рог. Заржав, как самая обычная лошадь, он встал на дыбы. Салазар, успев отпрянуть, направил волшебную палочку в зеркало, спиной к которому сидел Данте.
В гневе единорог бросился за лучом. Бамс! Перепрыгнув через Данте, он протаранил зеркало рогом, но то лишь исказилось, как гладь воды от прикосновения. Изрыгнув в единорога струю едкого зелёного дыма, оно мигом успокоило животное. И единорог, будто одурманенный, лёг на пол рядом с Данте.
Пыххх! Маленькое зеркальце, что лежало на Данте, вдруг задымилось. Ба-бах! Тысячи осколков разлетелись по комнате, а на груди у Данте вспыхнуло алое пламя.
– О, боже! Что это?! – вскрикнула Эстелла, хватая себя за распущенные волосы и вытягивая их руками.
– Спокойно, – односложно сказал Салазар.
Пламя всё росло и росло, волна за волною превращаясь из бесформенной массы в некую фигуру. И Эстелла узрела очертания птицы. Широко раскрыв крылья, та, искрясь и пылая, реяла над Данте. Но вскоре огонь, что охватывал её перья, уступил место яркому свету. Птица больше не горела – она сияла как драгоценность, и её чёрно-алые перья отливали золотом.
– Это же Янгус! – ахнула Эстелла, наблюдая удивительное зрелище. – А я не знала, что она волшебная!
Сев Данте на грудь, Янгус открыла клюв и приложила его к ране. Теперь вспыхнуло и тело Данте – из клюва птицы полился нежно-голубой свет. Зеркало позади, растревоженное единорогом, стреляло зелёными лучами. Янгус, выпустив из клюва магию, взмыла вверх и влетела прямо в зеркало. Рана на груди Данте затянулась. А зеркало, когда птица оказалась в нём, загорелось, и оттуда посыпались перья. Широко растопырив крылья, Янгус догорала внутри рамы.
Несмотря на страх, Эстелла невольно любовалась – картина была восхитительна. Она ожидала, что птица, сгорев дотла, превратится в кучку пепла, но, когда все перья, вылетев из зеркала, опустились на Данте, укрыв его покрывалом, из дыма сложился силуэт. Эстелла глазам своим не поверила, решив, что у неё на нервной почве начались галлюцинации. Это был силуэт женщины. Он становился все чётче и чётче. Сначала – тонкая фигурка, потом – жемчужного цвета платье, и, наконец, появилось и лицо, обрамлённое рыжими волосами. Небесно-голубые глаза с длинными ресницами, нежный профиль, изящные руки.
Когда женщина вырисовалась в зеркале целиком, пламя погасло. Она сделала шаг вперёд и вышла из рамы. Эстелла закрыла рот руками. Она узнала женщину. То была Ия – однажды Данте спас её из этого подземелья. Что она опять тут забыла? Да ещё и в Янгус превратилась. Вот так номер!
Эстелла и опомниться не успела – потрясения сегодня сыпались, будто из рога изобилия, – как с губ Данте сорвался стон. Он протяжно вздохнул, а чёрные и алые перья, что укрывали его, исчезли, впитавшись в кожу, и на теле его не осталось ни шрамов, ни ран.
Не помня себя от счастья, Эстелла рванула вперёд, но – хвать! – Салазар резко удержал её под локти. Руки у него были ледяные, а хватка железная.
– Данте! Данте! – крикнула Эстелла.
– Похоже, кто-то забыл, о чём мы договаривались, – зло выдавил Салазар ей в ухо. От былой мягкости в его голосе и следа не осталось. Он был раздражён, жгучие глаза ввалились и на фоне белого лица вид создавали устрашающий. – Я выполнил свою часть уговора, а ты свою нет. Не думай, красавица, что я спас Данте лишь ради тебя. На это были ещё причины. Во-первых, я так и не знаю, что он вытворил с перстнем. Во-вторых, было бы неплохо позлить Кларису, а то она совсем распоясалась. Втихаря творит что хочет.
Сев на край стола, Салазар потянул Эстеллу на себя, приставив к её горлу острые когти,.
– Будешь дёргаться, я воткну когти в твою нежную шейку, моя красавица, – сказал Салазар, чуть прикусывая зубами мочку её уха.
Пальцы у него были гибкие и тонкие, красивые, унизанные перстнями и кольцами. Эстелла боялась его, но тело её, против воли, реагировало на этого мужчину, – в груди и животе всё бурлило. Но это было просто желание, жажда ласки и не более. А сейчас это чувство, капля за каплей, подавлял стыд. Данте жив, и Ия здесь. Нет-нет, она же не Мисолина, она приличная женщина и не будет вести себя, как похотливая кошка, прыгая от одного мужчины к другому. Да и любит она Данте. Пусть Салазар хоть двести раз схож внешне, с Данте он не сравнится. И он пах мускатом. Пряный запах страсти, дурманящий, но неродной, нелюбимый.
Глядя на оживающего Данте, Эстелла заливалась слезами счастья. Он дышал тяжело, судорожно хватая губами воздух. Наконец, ресницы его дрогнули, и он открыл глаза. Обвёл взглядом потолок и приподнялся на руках. Увидел единорога, что лежал в паре шагов, чуть вздрагивая. Глаза Данте, яркие и синие-синие, как чистейший сапфир, затуманились, в них мелькнула мука, когда он узрел Салазара в обнимку с Эстеллой. В антрацитовых же очах Салазара Эстелла поймала тень злобной паники.
Данте взглянул на Ию. Она стояла на одном месте, молча и неподвижно, как скала.
– Я видел сон, – сказал Данте тихо. Эстелла так и не поняла, к кому он обращался, похоже, ко всем. – Пламя, много пламени, и я в нём горел. А потом прилетела Янгус и огонь погас. И я вдруг проснулся. Что происходит?
– Всё хорошо, теперь всё будет хорошо, Данте, – голос Ии напоминал звон рождественских колокольчиков.
– А где Янгус? – Данте растерянно погладил единорога по гриве. Изумруд на пальце его сверкал и вращался в оправе.
– Янгус – это я, – просто сказала Ия, подходя ближе.
– Что-что?
– Янгус – ненастоящая птица. И никогда не была настоящей. Янгус – это заколдованная девушка, – объявил Салазар издали.
Когти его впивались Эстелле в шею, выпуская ей под кожу струйки магии. Девушка дрожала, и он это чувствовал, от чего злился ещё сильнее. У Эстеллы шею свело от боли, но она седьмым чувством ощущала, что Салазар издевается не только над ней, но и над собой тоже – сердце у него стучало как у кролика при виде удава.
– Янгус – это я, – повторила Ия.
Присев рядом с Данте на корточки, она погладила его волосы. Те вновь отросли, став ещё гуще, ещё шелковистей, и чуть-чуть светились, будто на них сидели светлячки. Данте покосился на женщину, не понимая, какого дьявола она к нему лезет.
– Ты спас меня трижды, Данте. В первый раз, когда не позволил охотнику застрелить меня в лесу. Во второй раз, когда напоил своей кровью. И в третий раз, когда вытащил из этого подземелья. Тот человек, – Ия опасливо взглянула на Салазара, но он смотрел в эстеллин затылок, – многоликое чудовище, способное обернуться и в дряхлого старика, и в красивого юношу. Он сделал меня своей пленницей. Пленницей этого мерзкого дома, прекрасного, но пугающего. Я не знаю, что сподвигло его и что я ему сделала, но, когда я попыталась отсюда выбраться, он превратил меня в птицу. И выпустил на волю. А ты взял меня к себе. Все эти годы я была рядом с тобой и оберегала тебя, Данте. А когда, после казни на площади, мы попали сюда, этот человек больше не захотел меня отпускать. Ему не понравилось, что, став птицей, я помогала тебе. Я видела, как он разговаривал через зеркало с этой девушкой, – она глянула на Эстеллу. – Я мало понимала что происходит, потому что ничего помнила – магия уничтожила мою память. Но однажды, когда колдун отвлёкся, я связалась с Эстеллой через зеркало и посоветовала ей найти женщину, что умеет превращаться в кошку. Я боялась женщину-кошку, но думала, что она враг этого колдуна. К несчастью оказалось, что то зеркало может сохранять всё в своей памяти, и колдун узнал, что я разговаривала с Эстеллой. Он кричал, будто я испортила его планы, и заколдовал меня, введя в глубокий сон. Но ты пришёл снова, Данте, и спас меня. А когда Эстелла свела меня с той злой ведьмой, я опять угодила в ловушку. И я поняла, что эти два колдуна заодно. Они преследуют меня уже много лет. Женщина-кошка хотела меня убить, и я чудом спаслась. Я нашла в её доме волшебное зелье, с помощью которого можно было превратиться в животное. Выпив его, я снова стала Янгус. И тогда я вспомнила кто я и что я. И нашла тебя, Данте, – Ия ласково обняла его за плечи, но он дёрнулся, выражая недовольство, – Данте ненавидел тактильный контакт с посторонними.
Она глубоко вздохнула.
– Я знаю, Данте, у тебя была тяжёлая жизнь, и это во многом моя вина. Но я счастлива, что хотя бы в облике Янгус я была рядом с тобой и оберегала тебя. Я не волшебница и никогда ею не была, но, напоив меня своей кровью, ты отдал мне и часть своей силы. Я могла ею пользоваться, лишь будучи птицей. А сегодня я вернула её тебе, и отныне все чары сняты и с тебя, и с меня.
Данте только глазами хлопал, слушая речи этой женщины. А в груди потихоньку, как вода в котле, закипала ярость. Вот значит как, Янгус, даже Янгус оказалась двуличной, как и Эстелла, как и все вокруг. Все, все, кого не возьми, – лжецы и предатели!
– И зачем ты мне всё это рассказываешь? – сурово буркнул он.
– О, Данте! Ты стал такой взрослый и красивый, хоть у тебя и печаль в глазах, но я тебя узнала, увидев там, в лесу, когда ты спас меня от стрелы охотника. Тебя нельзя ни с кем перепутать. Ты и младенцем был необыкновенный, я любовалась тобой и всё думала: а каким ты вырастешь, – Ия глядела на него с восторгом. – Ты настоящий красавец! Наверное, ты разбил немало женских сердец.
– Хватит нести эту чушь! – разозлился Данте, отползая от Ии подальше. Эта женщина или ненормальная, или с кем-то его перепутала. – Что ты такое несёшь? Ты знала меня младенцем?
– Конечно, знала, – ласково улыбнулась Ия – лицо у неё было красивое и совсем молодое, кожа, как у юной девушки, а небесно-голубые глаза лучились радостью. – Как я могла не знать родного сына?
– Какого ещё сына? Что-о-о?! – выпучил глаза Данте, от гнева раздувая ноздри.
– Меня зовут Йоланда Риверо, я твоя мать, Данте.
Наступила тишина. Эстелла проглотила комок в горле, мысленно полагая: у неё, наверное, сейчас глаза похожи на блюдца. Тело всё онемело от мёртвой хватки Салазара, а тот упорно прижимал девушку к себе, боясь, что она сбежит.
– Ну всё, баста! – сказал Салазар, поднимаясь со стола и грубо спихивая с себя Эстеллу (она полусидела на его колене). – Мне надоела эта дешёвая мелодрама. Моя красавица, нам пора, – обратился он к Эстелле, проведя языком по линии от её уха до подбородка.
Эстелла невольно ощутила блаженство. Всё-таки Салазар умеет сделать приятно женщине. Но она старалась не поддаваться – то, что она к нему испытывает, – дрожь от страха и толику животной страсти – это поверхностные чувства. Он хороший любовник и внешне похож на Данте. Но любит она всё равно Данте.
– Ты просила доказательств моей любви, красавица, – голос Салазара шелестел, как трещотка у змеи, – ты их получила, не так ли? Я не просто вернул к жизни этого ублюдка, но ещё и вернул ему его мамашу, будь она неладна. Хоть и жаждал, чтобы она осталась для всех мёртвой до конца своей никчёмной жизни. Ламберто умудрился смострячить незаконнорождённого отпрыска, не изволив и жениться на этой, без рода, без племени, – презрительно фыркнул Салазар в сторону Йоланды. – Мои потомки опозорили нашу фамилию. Но, тем не менее, я сжалился над тобой, моя красавица, когда ты здесь рыдала у меня на груди. Я же не камень, у меня тоже есть душа, хоть и не все в это верят, да я и не всем её показываю. Но я не могу смотреть, как моя любимая женщина плачет. Мне нравится, когда ты улыбаешься.
Данте, меж тем, кое-как поднялся на ноги. Его мутило и шатало, голова шла кругом от количества магических манипуляций, которым он подвергся за это время. Йоланда протянула руки к нему, но он резко дёрнулся, встряхивая головой. Мать она ему или не мать, всё равно. Эта женщина ему чужая. Он никогда не был привязан ни к кому, кроме Эстеллы и своих животных – остальные люди ему одинаково омерзительны. А эта женщина теперь ещё и лишила его Янгус, которая была для него другом, для которой в его душе всегда был уголок. А она оказалась и вовсе не птицей. И теперь считает, что выполнила материнский долг. Как бы не так! Никогда, никогда он её не простит! И Данте отошёл от Йоланды, сжимая зубы, ибо к глазам подступили идиотские слёзы. Ну нет, никто не увидит, как он плачет. И почему мерзкий колдун и Эстелла не замучили его до смерти? Последнее, что он помнил, как сам попросил Эстеллу его убить. Она ударила его мечом, и всё почернело. И вдруг он очнулся, а на груди и раны нет. Что происходит?
Единорог, отойдя от дурмана, что напустило зеркало, вышагивал по кругу, цокая копытами и тряся гривой. Оглядев всех, Данте узнал Салазара, но не понимал откуда тот взялся, да ещё и настоящий, из плоти и крови, хотя сам же уверял, что нематериален. Значит, он заодно с этими двумя: Тибуроном и... Эстеллой.
Ноги у Данте подкосились, и он плюхнулся в ближайшее кресло. Сердце болезненно билось: Эстелла его не любит. Она променяла его на Маурисио, издевалась над ним вместе с Тибуроном, а теперь обнимается с Салазаром. У Данте голова шла кругом от отчаянья, ревности, обиды. Ну за что? За что она так с ним? Хотя... может, она и права. Он никогда не будет нормальным человеком, он чересчур странен, чтобы вписаться в этот мир. Куда бы он не попал: в среду крестьян или плантаторов, гаучо или аристократов, он чужак. Он пытался прижиться везде, найти себя в чём-то, но не смог. И как он может осчастливить эту женщину, такую красивую и чувственную? Для неё он ничтожество и не о чем тут думать. Эстелла так и останется его несбыточной мечтой, счастьем, которого он ненадолго коснулся, но не удержал. Она подарила ему небеса, став смыслом его жизни, а он для неё лишь эпизод, подростковая влюблённость.
Данте осмелился взглянуть на Эстеллу, и в животе всё перевернулось, когда он узрел острые когти у её шеи и чёрные очи, сверкающие дьявольски. Салазар держал её, будто вещь, весь вид его говорил: «Она моя, моя собственность!».
Ощутив на себе взгляд, Эстелла подняла ресницы. И палец с обручальным кольцом вмиг задымился, по телу побежали мурашки, а татуировки нестерпимо заныли. Эстелла мысленно целовала Данте взглядом и смотрела так, будто прощалась. Он почувствовал на губах что-то тёплое, нежное, как поцелуй. Из кольца брызнул дождик.
Что это? Почему Чары Любви ещё действуют? Ведь Тибурон уверял, что главное – это взаимность. Кольца перестанут реагировать друг на друга, если один разлюбит. Это и произошло, произошло уже давно. Эстелла его ненавидит. Она говорила жуткие вещи, поила его какой-то гадостью и даже хотела убить. Почему же кольца до сих пор живы?
Заметив эти молчаливые переглядывания, Салазар толкнул Эстеллу вперёд, едва не рыча от злости и стреляя из когтей красными искрами.
– Ну-ка, пошевеливайся! Мне ведь ничего не стоит взять своё слово обратно, раз ты не хочешь вести себя как положено! – зашипел он. – Не вынуждай меня злиться, красавица, – после паузы смягчил Салазар тон. – Прошу тебя, не надо. Ты не знаешь, какой я бываю в гневе, и я не хочу, чтобы ты испытала мой гнев на себе. Прошу тебя, радость моя, не нарывайся. Я не хочу причинять тебе зло, не доводи меня искр из глаз, ради своего же блага. Идём!
Данте внимательно смотрел на эту парочку – Эстелла еле перебирала ногами и плакала, но шла вперёд, а Салазар что-то твердил ей в ухо. Что именно – Данте не слышал, но червячок сомнения заполз в его сердце: Эстелла не выглядит счастливой. Салазар её мучает, обманывает, может быть, наложил на неё какие-то чары. А она ведь любит Маурисио. Бедная его девочка... Хотя уже не его.
Когда руку обдало огнём, Данте машинально глянул на неё – поверх обручального кольца был надет и волшебный перстень – сияя, он выпускал язычки фиолетового дыма. Откуда он взялся? Ведь Тибурон забрал его.
Салазар грубо подтолкнул Эстеллу к одному из зеркал.
– А ну-ка отпусти её! – услышал Данте чей-то голос, и не сразу понял, что это его собственный.
– Что-что?
– Отпусти её, я сказал! – рыкнул Данте вставая. Пошатываясь, он пошёл на Салазара, как бык на красную тряпку. Глаза его потемнели – сапфиры превратились в опалы. Сейчас они с Салазаром были копией друг друга, кроме единственной детали, которую заплаканная, измученная Эстелла мигом уловила: в глубине глаз Данте не было жестокости – сквозь них проглядывала его душа, душа маленького, брошенного всеми зверька; у Салазара же в глазах была чернота, омут, без дна, без края, что затягивает и затягивает в пучину ада, откуда нет выхода. В ответ на возглас Данте он расхохотался.
