Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 93 (всего у книги 99 страниц)
– Обожаю магические артефакты! – восхищённо объявила Клариса. – Это моя слабость. Но пускай он пока останется у тебя, – и она вложила меч Эстелле в руки. – Никогда не знаешь что на уме у человека, будь он твой друг, возлюбленный или родственник.
Эстелла не поняла этих слов, но меч взяла, чтобы сохранить его для Данте. А у Кларисы был нюх на артефакты, предметы, содержащие волшебство. Оглядев комнату, она мигом усекла и загадочный дневник на столике у зеркала.
По лицу её невозможно было угадать мыслей, но, когда Клариса дочитала дневник, губы её тронула ухмылка.
– Всё понятно, – объявила она, захлопнув дневник, и пихнула его в сумочку. – Я знаю где Данте.
– Где же? – Эстелла так разволновалась, что вцепилась Кларисе ногтями в руку.
– Спокойнее, – флегматично произнесла та. – Там же, где мы нашли его в прошлый раз. Думаю, составитель дневника захотел увидеться с Данте опять. Соскучился, – и она хмыкнула.
– Что, снова это подземелье? – огорчилась Эстелла – ей не улыбалось туда возвращаться. – Мы пойдём за Данте сегодня?
– Нет, не сегодня. Рано ещё. Через три дня.
– Но почему?
– Потому что всё должно идти своим чередом, – повела бровью Клариса. – Я думаю, нас ожидают в определённый день. В другие дни нам будут не рады.
– Не поняла.
Клариса молча ткнула пальцем в последнюю страницу дневника, где стояла дата: 13.01.1802 – та сверкнула от прикосновения.
– Что это значит?
– Мы пойдём туда в эту пятницу, тринадцатого января, – объяснила Клариса терпеливо. – Не будем гневить некоторых персонажей этой истории. Да я и сама не люблю быть незваной гостьей. Не знаю что произойдёт, но что-то произойдёт непременно. Встреча Тьмы и Света, Луны и Солнца, двух противоположностей. Мы станем этому свидетелями. Или жертвами. Или палачами. Как знать?
Клариса говорила загадками, но уверенно, и Эстелла предположила: она знает что случилось с Данте.
– Кстати, я давно хочу тебя спросить, Эстелла, – молвила Клариса после паузы. – Ты помнишь Ию?
– Ию?
– Ну да, ту женщину, которую Данте забрал из подземелья. Она потеряла память и немного жила в твоём доме.
– Ах, да, я её помню!
– Так вот, вопрос: ещё хоть раз она давала о себе знать? Может, приходила к тебе или к Данте?
– Нет, – отрицательно мотнула головой Эстелла, – я больше не видела её. Клариса, она же ушла с тобой, я думала, ты позаботилась о ней.
– Я хотела, – Клариса почесала кончик носа. – Я мечтала, чтобы она и все мы жили спокойно и без волнений. Зачем ворошить то, что умерло и похоронено? Но эта неблагодарная сбежала. Исчезла, будто её ветром сдуло. Я пыталась её найти, но мне не помогли даже артефакты, что очень, очень странно.
– Нет-нет, я ничего о ней не знаю, – уверенно повторила Эстелла.
– Жаль, хотелось бы её найти и принять меры по её обезвреживанию, для нашей же безопасности.
– О чём ты? – не поняла Эстелла.
Клариса, тщательно обдумав ответ, сказала:
– Мне кажется, эта женщина опасна. Для нашей семьи. Для Данте в первую очередь.
– Но мне она показалась беззащитной, – не согласилась Эстелла.
– Я бы не была так в этом уверена. Никогда не знаешь что ожидать от этих святых клуш. В тихом омуте...
Ночью Эстелла не сомкнула глаз, размышляя над словами Кларисы. Когда под утро её сморил сон, ей привиделся Данте. Он был весь в крови и его пожирало пламя. Он кричал и звал её по имени, и Эстелла проснулась в холодном поту. Часы пробили четверть десятого утра. Через сорок минут завтрак.
Приняв ванну, Эстелла нарядилась в светло-розовое муслиновое платье с ажурными рукавами. Спустилась по лестнице и услыхала в гостиной шум. Внизу собралась толпа: Ламберто, Лусиано, Клариса, куча прислуги и... жандармы.
При виде них у Эстеллы мурашки побежали по коже. Неужели с Данте что-то случилось? Не зря она видела плохой сон.
– А что тут происходит? – сдерживая дрожь в голосе, спросила Эстелла.
– У нас катастрофа, – ответил Ламберто; от волнения у него ходил кадык. – Ночью умер Гаспар.
– Как умер? – выпучила глаза Эстелла. – Вчера за ужином он был бодр и весел и даже анекдоты рассказывал. Как он мог умереть?
– Его укусила змея, – в полной тишине сказал Ламберто.
Эстелла ойкнула, закрывая рот руками, и украдкой глянула на Кларису. Та не выглядела убитой горем невестой, потерявшей жениха. Скорее, она была раздражена от внимания толпы людей.
Местный доктор установил: Гаспар умер от яда змеи – на теле его обнаружились следы укусов. Эстелла даже всплакнула – она из-за смерти сестры так не расстроилась, как из-за смерти Гаспара, хотя и обижалась на семью Ортега из-за их предательства Данте. Ламберто организовал похороны за один день, и прошли они в узком семейном кругу. Глядя на Кларису, Эстелла уверилась: та играет, опуская глазки и делая вид что плачет.
Двенадцатого января, когда все вернулись с похорон, Клариса зазвала Эстеллу к себе, объяснив: несмотря на скорбь, рушить планы они не могут – завтра отправляются искать Данте.
– Я размышляла обо всём, что ты и Ламберто мне рассказали, – Клариса теребила в руках перчатки из тонкой чёрной кожи. – Да и я лично имела шанс понаблюдать за Данте. Так вот, я думаю, им кто-то управляет. Многое из того, что он вытворял, самому Данте не свойственно.
Эстелла не могла не согласиться. Иногда Данте бывает милым и ласковым, но порой становится грубым, жестоким, точно в него вселяется демон. У Эстеллы уже возникала мысль, что у Данте расстройство головы, но Клариса придерживалась иной версии.
– Кстати, я ни раз слышала, как он называл себя другим именем или говорил о себе во множественном числе, – Клариса задумчиво гладила себя пальцем по подбородку.
– Что это значит? – у Эстеллы сердце в пятки уходило, так она боялась услышать что-то страшное.
– Я думаю, в Данте вселилась некая сущность, дух. Возможно, это дух умершего колдуна. Когда маги умирают, их души часто остаются на земле. Они путешествуют по свету, обращаются в привидения, а, бывает, вселяются в живых людей и управляют их жизнями.
Эстелла прижала руки к щекам.
– Клариса, ты думаешь с Данте такое случилось?
– Уверена почти на все сто. В мире магии чего только не бывает, моя дорогая.
– Но что же нам делать? Данте можно как-то помочь?
– Ммм... можно. Это очень радикальный метод, но он единственный. Если ты готова на это пойти... – не закончив фразу, Клариса прищёлкнула языком.
– Ты же знаешь, я люблю Данте! – выпалила Эстелла с энтузиазмом. – Ради него я готова на всё. Я хочу, чтобы он стал таким, как раньше. Тем Данте, с которым я познакомилась. А тот, другой, что лезет из него, меня пугает. Так что делать, Клариса?
– Единственный способ избавить Данте от Сущности, что в него вселилась, эту Сущность уничтожить, убить, стереть с лица земли. И это можешь сделать только ты, ведь вы с Данте связаны Чарами Любви. Помнишь меч, который мы нашли три дня назад?
– Ага.
– Во-от, когда мы завтра найдём Данте, ты воткнёшь этот меч ему в грудь.
– ЧТО-О-О? – у Эстеллы чуть глаза из орбит не выпали. – Клариса, ты с ума сошла? Ты хочешь, чтобы я своими руками убила Данте?
– Нет, не Данте. Надо убить то, что в него вселилось, а сам Данте будет только ранен. Потом мы его вылечим. Не забывай, что меч волшебный. Когда Нечто выйдет из Данте, ты напоишь его вот этим. Это ранозаживляющее зелье, – Клариса вынула из кармана хрустальный пузырёк с тёмно-красной жидкостью и отдала его Эстелле.
Эстелла колебалась. Ломая руки, она прошлась по комнате.
– Я не знаю, Клариса... Я очень, очень хочу спасти Данте. Я хочу, чтобы он стал прежним, но... это будет непросто. Как мне своими руками всадить ему в грудь меч? А если он умрёт?
– Я же сказала, он не умрёт! – остервенело выдавила Клариса.
– И нет никакой альтернативы?
– Нет. Чужую магическую сущность так просто не изгонишь. Думаю, оно вселилось в Данте из-за неразумного злоупотребления чёрной магией. Он часто вытворял глупости, и некая Сущность этим воспользовалась. Ну как ты не понимаешь, Эстелла, – сменила тон Клариса. Голос её зазвучал мягко и вкрадчиво. – Данте страдает, когда это Нечто управляет им, он не может с ним совладать. Я уверена, Данте и сам хочет избавиться от этого.
Эстелла вздохнула – она так жаждала помочь Данте, что слова Кларисы пересилили всё. Жалость – сильное чувство, порой оно сильнее рассудка и даже любви. У Эстеллы возникло смутное подозрение: Клариса манипулирует ею, но она вспомнила лицо Данте, его глаза в те моменты, когда им управляло это Нечто. Он умолял не бросать его. Она ему нужна. Она должна ему помочь, а она, дура трусливая, ещё и сомневается.
– Хорошо, – решилась Эстелла. – Я сделаю это.
– Ну вот и чудненько! – похлопала в ладоши Клариса; лицом она сейчас напоминала гигантскую ящерицу. – Завтра нас ждёт великий день. День встреч и разлук. День магии и торжества любви, – глаза её сделались жёлтыми, как два лимона, но отдавали металлическим холодом. – Хотя... любовь – это болезнь души, и никто, даже сам больной, не знает, куда она его заведёт.
====== Глава 51. Хамелеоны ======
Остекленевшим взором Данте изучал потолок, засиженный летучими мышами. Юноша лежал в центре каменной комнаты, привязанный тугими ремнями к деревянному столу-помосту. Из источников света здесь имелись только факелы, а по стенам были развешаны зеркала. Но они не показывали отражений – чёрные тени внутри них двигались, сверкая зелёными, голубыми, красными, фиолетовыми и жёлтыми нечеловеческими глазами, и хохотали резким, скрипучим смехом. Стояло приблизиться к зеркалам, как их обитатели высовывали костлявые пальцы, чтобы схватить подошедшего. Любого человека, если бы провёл он здесь и один день, охватил бы ужас. Данте тут находился с момента, как Тибурон утащил его в зеркало.
Мыши под потолком, похожие на крошечных вампиров, мерзко пищали, и Данте закрыл глаза. Вырваться из пут он не мог – ремни, напичканные колдовством, впивались в кожу, не давая шевелиться.
Данте явно недооценил Тибурона в его изощрённости и коварстве – ситуация, куда он угодил, была планом старика, что мечтал вернуть власть над перстнем. На глазах у Данте Тибурон провёл чёрный ритуал – разрезав руку, окунул изумруд в свою кровь. Но тот, обратив кровь в синюю жижу, потоком изверг её магу в лицо. Ругаясь на чём свет стоит, дед потребовал от Данте объяснений: что он сделал с перстнем, раз тот не подчиняется. Но Данте молчал: он и не знал что сказать, и из упрямства и ненависти не хотел помогать Тибурону – такой сильный артефакт опасен в руках злого человека. А дед явно добротой не отличался.
Несмотря на стариковы чары, магии Данте не лишился. Он ощущал, как она течёт по жилам, но будто высасывает из него силы физические.
Тибурон оказался любителем ставить магические эксперименты, и Данте за эти пять месяцев их все испытал на своей шкуре. Он не знал какой нынче день, час, время года. Сейчас он не смог бы сосчитать и до двух – в голове был вакуум. Мыслей не осталось, лишь обрывки воспоминаний и боль, и физическая, и моральная, и, неизвестно, что было хуже. Обручальное кольцо Эстеллы Данте надел на мизинец, и это стало роковой ошибкой. Кольца, соприкасаясь, обменивались магией: одно забирало боль в себя, другое тут же её отдавало, удваивая в разы.
Первое время юноша сопротивлялся, вырываясь и брыкаясь так, что под путами лопалась кожа; он плевал мучителю в лицо, кусался и рычал, когда Тибурон заставлял его проглотить какое-нибудь зелье. Но после этой процедуры Данте падал в ад. Тело то горело огнём, то превращалось в лёд, то его будто резали ножами, то выкручивали мышцы и суставы, а голова разрывалась, как при ударе в висок томагавком. Но Данте упрямо не кричал, на зло, специально, чтобы не доставлять Тибурону удовольствие. И делал хуже. Видя, что Данте так просто не сломать, Тибурон изобретал ещё более ужасные экзекуции. Он варил снадобья, причинявшие дикую боль; изобретал приспособления для пыток: ошейник, что жертву душил, железные кандалы, что прокаливались на огне и оставляли рубцы и волдыри на коже. Но иногда Тибурон всего-навсего прикладывал ко лбу Данте маленькое зеркальце, и у юноши начинались страшные видения.
Но Данте, упрямый, гордый, готовый умереть с высоко задранным носом, прошедший и тюрьму, и Жёлтый дом, не сдавался. Тибурон бесился, но не мог полноценно насладиться победой – после любой пытки Данте истерически хохотал ему в лицо. Однако, решимость его закончилась в ноябре, когда у колдуна появилась помощница.
То была женщина с фигурой статуэтки. Впервые Данте лицезрел её издали: невысокая, с тёмными длинными волосами, она была одета в платье-плащ из змеиной кожи. Лица Данте не увидел – дама стояла спиной, да и заглянула на минутку – принесла Тибурону несколько фиалов со снадобьями и ушла. Но сердце у Данте едва не выпрыгнуло.
Второй раз дамочка появилась спустя дней пять. Одетая во всё чёрное, она принесла дымящийся золотой кубок и, подойдя к Данте близко, наклонилась, чтобы он разглядел её лицо. Это была Эстелла.
– Ну здравствуй, – холодно прошипела «Эстелла» в ответ на непонимание в его глазах. – Узнаёшь меня? Ну, конечно, узнаёшь. Бедняжка, Данте! Такой глупый, такой никчёмный и неприспособленный к жизни дурачок. Добро пожаловать в твой индивидуальный ад! Знаешь, иногда ад при жизни гораздо хуже и эффективнее ада потустороннего, которым людей пугают всякие падре, – и она громко расхохоталась.
Если бы Данте был в адеквате, он бы понял, что эта женщина не может быть Эстеллой. Но после трёх месяцев издевательств он соображал плохо и на её появление среагировал инстинктивно – увидел Эстеллу, её лицо, её фигурку, услышал её голосок, произносящий нечто ужасное, и весь мир его рухнул. Она его ненавидит, а он так и не смог её разлюбить...
Приложив указательные пальцы к вискам Данте, Лже-Эстелла влила ему в голову струю чёрного дыма. Перед глазами юноши полетели черти. Затем они обратились в трёхглавых драконов, что, разевая пасти и выпуская из ноздрей искры, кидались на него. Голову пронзила безумная боль, у Данте аж челюсть свело, и впервые за всё время нахождения здесь, он начал орать, извиваясь в своих путах.
«Я же тебе говорил, что любовь приносит только страдания. И не стоит ждать от неё ничего хорошего. Все люди предатели и твоя маркиза – не исключение», – шепнул вкрадчивый голос Салазара.
– Нет, не надо, хватит, уходи, уходи... – пробормотал Данте.
«Ну какой же ты всё-таки тупой! – не унимался Салазар (Данте так чётко слышал его голос, будто Салазар, из плоти и крови, стоял рядом). – Пойми, наконец, эта женщина такая же, как все, и даже хуже. Она не любит тебя. Ей нравится смотреть на твои мучения, поэтому она и здесь, тупица!».
– Замечательно! – молвила «Эстелла», подтверждая его слова. – Я люблю наблюдать, как безмозглые людишки кричат и извиваются, медленно сходя с ума и превращаясь в растения. Я ещё вернусь, – сказала она кому-то и, кажется, ушла – Данте услышал стук её каблуков.
В следующий раз Лже-Эстелла явилась в декабре. В ярко-красном платье с эполетами на плечах. И устроила спектакль: стала признаваться Тибурону в любви, обнимала его, целовала, уверяя, что ради него пойдёт на всё. Мужчина реагировал спокойно, хотя в антрацитовых глазах его и прыгали искорки, когда он бросал на неё взгляд. Салазар у Данте в голове лишь хихикал, повторяя, как попугай, одно и то же: «Я тебе говорил! Говорил!».
Когда «Эстелле» надоело кривляться, она наколдовала в воздухе хлыст, и мир Данте снова разрезала боль. При каждом ударе, что наносила эта женщина, кожа у Данте лопалась и пузырилась. Хлыст явно был напичкан магией, что усиливала боль в разы, и Данте кричал и кричал, срывая голос. И он так и не задумался, что Эстелла, настоящая Эстелла, не может колдовать, она не может вытворять такие вещи. Здравые мысли до него уже не доходили. Дамочка грубо смеялась, запрокидывая голову, и уверяла, что ненавидит Данте, а любит всю жизнь одного мужчину – Тибурона.
К январю издевательства двух магов довели Данте до изнеможения. Голос Салазара ещё звучал в его мозгу, напоминая назойливое жужжание мухи, но Данте не разбирал слов.
Утром тринадцатого января Тибурон, заставив Данте проглотить некую дрянь фиолетового цвета, долго и задумчиво смотрел, как тот извивается, прокусывая себе губы до крови.
– Я вижу, всё бесполезно, – молвил маг, прохаживаясь по комнате. Одет он был в длинную синюю рясу; подол её волочился хвостом. – Ты не понимаешь ни по-хорошему, ни по-плохому и не хочешь сказать, почему перстень меня не слушается. Магия Крови? Будь она неладна! Но ведь я совершил обратный ритуал. Я хотел лишить тебя не только власти над перстнем, но и силы. Твоя магия должна была вернуться ко мне. Ты был жалким младенцем, когда я тебе одолжил часть своей силы и перстень, ты должен был стать их хранителем, а не хозяином. Но теперь перстень не подчиняется даже волшебной палочке, что я позаимствовал у одной нашей общей знакомой. Эта палочка почему-то не содержит магии, хотя считается сильнейшим колдовским артефактом.
– Одно из двух: либо эта стерва меня надула, либо её надул тот, у кого она взяла эту палочку. Я – величайший колдун, я бы мог стать властелином мира, я всегда был с магией на ты, но сейчас происходит непонятное. И ты, слизняк, должен мне объяснить, что ты сделал с перстнем! – подойдя ближе, Тибурон с размаху ударил Данте по лицу. – Ты мне скажешь! Скажешь! И ты должен, обязан заставить перстень подчиняться мне, своему истинному хозяину!
Тибурон скрипел зубами, но Данте лишь безучастно пялился в потолок.
– Молчишь, незаконнорождённый ублюдок? Ладно. Тебе, видать, мало. А вот интересно, где же наша любимая Эстельита? Жду её, не дождусь.
При упоминании Эстеллы Данте нервно вздрогнул, и Тибурон, сверкая чёрными глазами, загоготал. Снова ударил Данте по щеке.
– Неужто ты ещё не понял, выродок, что эта женщина – моя? Она любит меня, а ты ей противен. Мы давно с ней любовники. Она сходит от меня с ума, пищит от моих ласк и поцелуев, как мышь в мышеловке.
В эту секунду открылась дверь, и в комнату вошла Лже-Эстелла, необыкновенно красивая в платье цвета янтаря. В руках она несла клетку, где сидели три чёрных крысы.
– А вот и объект наших мечтаний пожаловала! – громогласно произнёс Тибурон. – Ты великолепна сегодня, красавица! Впрочем, как всегда. Что ты нам принесла?
– Сегодня будет весело, – протянула «Эстелла», скаля белые зубки.
Поставив клетку на стол, она поочередно вынула крыс, беря их голыми руками, и усадила к Данте на грудь.
– Вот они, мои очаровашки. Думаю, сегодня они развлекутся на славу, – и «Эстелла» нежно погладила одну крысу. Все три были огромные, жирные, размером с упитанную кошку; они мерзко шевелили носами, волоча за собой длинные тонкие, как плети, хвосты.
Хоть Данте и плохо соображал, но фобия дала о себе знать. И пока крысы, гуляли по нему да по столу, где он лежал, Данте трясло, как в припадке эпилепсии. Лже-Эстелла, хохоча, обнимала Тибурона.
– Ну вот, скажи мне, дорогой, – обратилась она к нему. – За что мне его любить? Трусливый маленький мальчик боится милейших крысок! То ли дело ты, я люблю смелых и изобретательных мужчин, – и она поцеловала его в губы.
В голове у Данте царил беспросветный мрак, грудь разрывали на части боль и страх. «Умереть... умереть... я хочу умереть...», – подумал он, пялясь на гроздья летучих мышей под потолком. Он слышал издевательский смех Эстеллы, ощущал на теле мерзкие копошения крыс, и у него ум за разум заходил. Неужели этому не будет конца? Ну сколько можно? От бессилия у Данте полились слёзы, а когда одна из крыс вплотную добралась до его лица, Данте, глянув на её морду, потерял сознание.
С утра тринадцатого января Эстелла не находила себе места – Клариса обещала, что сегодня они пойдут искать Данте, но всё медлила и медлила. Она пропустила завтрак, оставив записку, что ушла по делам, «которые не терпят отлагательств». Явилась к обеду (как показалось Эстелле, чем-то очень довольная). И лишь часам к трём дня, когда Эстелла уже готова была её разорвать на кусочки, Клариса объявила, что им пора «навестить того, кто их уже заждался». На удивлённые вопросы Ламберто и Лусиано, Клариса пояснила, что они с Эстеллой едут на поиски Данте.
Дедушка Лусиано, всё обиженный на Данте, заявил: если они Данте найдут, чтобы ноги его в доме не было. Из-за него развалилось их родство с Мендисабалями, да и отношения с акционерами Национального банка у Лусиано трещали по швам – Браулио Мендисабаль настроил всех против герцога, и акционеры делали всё, чтобы Лусиано вышел из состава банка.
Ламберто на Национальный банк было плевать. Он радовался, что Клариса, несмотря на утрату Гаспара, продолжает жить и думать о делах насущных. Данте найти надо обязательно. И Ламберто объявил: он тоже хочет поехать за Данте вместе с Кларисой и Эстеллой, и это не обсуждается. Судя по лицу Кларисы, она была этим раздосадована, но отговаривать Ламберто не стала: как-никак, а Данте его сын.
Эстеллу же волновали Данте и салон моды, управление которым пришлось взвалить на главную приказчицу, сеньориту Росу, – благовоспитанную старую деву. Эстелла предупредила сотрудниц, что её не будет несколько дней. Она упросила дедушку Лусиано контролировать дела салона, изредка туда заглядывая. Тот, скрепя сердце, согласился, хоть и не понимал её логики: на пару дней салон можно просто закрыть. Эстелла и сама удивлялась той тщательности, с которой готовилась ехать за Данте, будто собиралась в кругосветное плавание. Она даже взяла с собой волшебное зеркальце, что однажды помогло ей сохранить Данте жизнь. С тех пор зеркало магии не излучало, но Эстелла нафантазировала: а вдруг зеркало пригодится. Закрыв в него ранозаживляющее зелье, Эстелла сунула зеркальце в карман дорожного плаща, что накинула сверху платья.
К четырём часам дня трое наших героев отправились в путь. Эстелла верхом на Жемчужине, Ламберто – на Императоре, своём любимом скакуне, серебристом с чёрным мазками на боках. Клариса же оседлала тёмно-рыжего Каштана. Эстелла было попыталась усадить её на Алмаза, но тот заартачился. Стуча задним копытом, он закидал Кларису землёй.
– Какая упрямая лошадь! – наморщила лоб Клариса, отходя от алмазовых копыт подальше. Тот фыркал и тряс гривой. – Это же лошадь Данте, не так ли? Видать, никого не подпускает к себе, кроме хозяина.
– Он впервые так себя ведёт, – сказала Эстелла. – Меня подпускал. Я же ездила на нём верхом, Алмаз всегда был очень спокойный, он гораздо послушнее моей Жемчужины. Не понимаю что с ним.
– Да не хочет и не надо, – отмахнулась Клариса. – Нет разницы на какой лошади ехать.
Миновав несколько бульваров и кварталов, троица спешилась в заброшенном сквере. Здесь было безлюдно, а вокруг низенького фонтанчика сгрудились скамьи и разросшиеся кусты магнолии. Не долго думая, Клариса залезла с ногами в фонтан, взмахнула рукой, и чаша, откуда била вода, вспыхнув, раскололась. Фонтан разъехался как двери королевских покоев, демонстрируя каменную лестницу, уходящую отвесно вниз.
– Нам сюда, – поманила всех за собой Клариса и первая начала спускаться по ступенькам.
Ламберто и Эстелла последовали за ней. Эстелла, привыкшая к волшебству, особо не удивлялась, да и доверяла Кларисе, ведь ни раз помогала ей и Данте. А вот на лице Ламберто читалось детское изумление.
Когда закончились многочисленные ступени, наши герои оказались в каменном коридоре без окон и дверей. Только факелы горели на пустых стенах. Эстелла припомнила: когда она побывала здесь впервые, обстановка была иная: были двери и комнаты, сейчас же, кроме узкого тоннеля, не наблюдалось ничего.
– Клариса, а почему сейчас всё по-другому? – не удержалась от вопроса Эстелла. – Не так, как в прошлый раз.
– Ну, во-первых, в прошлый раз мы и заходили сюда по-другому. Ты забыла, что тогда мы были в Ферре де Кастильо? Вообще, в этот дом можно попасть отовсюду, главное знать где ближайший вход. И здесь всё наполнено магией, комнаты перемещаются, у них нет определённого места. Тут легко заблудиться. А двери есть где-то в стенах, но открыть их – целая наука. Я не знаю всех тайн этого дома, хотя была тут ни раз. Сейчас вы выпьете это, – Клариса протянула Эстелле и Ламберто по склянке с красновато-розовой жидкостью.
– Для чего это? – нахмурился Ламберто.
– Чтобы попасть внутрь, надо знать секреты открытия дверей. Я их не знаю, ведь они меняются ежедневно. Да и если бы знала, втроём мы бы всё равно не прошли. Человек, не обладающий магическими способностями, внутрь не попадёт. Дом его не впустит, закроет вход перед носом. На все двери наложены сложнейшие чары. Но! – повысила голос Клариса, поднимая указательный палец вверх. – Эстелле я уже это объясняла: животное, любое животное, а также птица, рыба и насекомое, как магическое, так и обычное, в дом попасть может. Чары действуют только на людей. И вам надо выпить зелье, чтобы превратиться в кошек.
– А почему в кошек? – не утихал Ламберто.
– Потому что я так хочу! – закатила глаза Клариса. – Если ты превратишься, к примеру, в слона или в жирафа, или в бегемота, ты всё равно не пролезешь в дом, ибо вход маленький. Поэтому животное тоже должно быть маленькое и прыткое, и умеющее лазать. Теперь ясно?
Пока Клариса с ехидством в голосе всё это объясняла, Эстелла, залпом выпив зелье, обернулась в маленькую беленькую кошечку. Но Ламберто медлил.
– Что-то мне это не нравится, – он скептически косился то на склянку, то на Эстеллу-кошку. – Во-первых, я не верю в волшебство, во-вторых, я не хочу быть котом, ведь я человек. И, в-третьих, а мы превратимся обратно?
– Ну, конечно, превратимся! – нервно вздохнула Клариса.
Эстелла, хоть и была кошкой, но соображала хорошо. По лицу Кларисы она поняла, что та жалеет, что они взяли Ламберто с собой.
– О, братик, ты, конечно, можешь не пить зелье, – сказала Клариса насмешливо. – Но тогда мы с Эстеллой пойдём вдвоём, а ты останешься тут, пока мы не вернёмся. Без нас ты отсюда не выберешься. Или ты пьёшь зелье и идёшь с нами, но с условием: если ты станешь нам мешать или действовать на нервы, будешь котом неделю как минимум.
Тяжко вздохнув, Ламберто приложился к склянке и мигом обратился в ярко-рыжего кота с зелёными, как трава, глазами.
– То-то же, – хмыкнув, Клариса превратилась в чёрную кошку.
Две кошки и кот пошли по тоннелю вперёд. Он петлял, вилял, поворачивал в неожиданные стороны, напоминая лабиринт. Но у Эстеллы сложилось впечатление, что Клариса точно знает куда идти. Она целенаправленно вела Эстеллу и Ламберто за собой, пока они не угодили в тупик. Остановились перед глухой стеной.
Шерсть чёрной кошки, встав дыбом, подёрнулась красным. Прыг! Всеми четырьмя лапами она прыгнула в стену, и та открылась. Щель была небольшая, круглая как окно и достаточная для того, чтобы в неё пролез небольшой зверёк.
– Прыгайте внутрь, – велела Клариса.
Белая кошка и рыжий кот по-очереди сиганули в дыру. Клариса последовала за ними, и дыра закрылась, словно акулья пасть.
Приземлилось кошачье семейство в комнатке, ярко освещённой факелами и газовыми рожками.
Здесь было уютно: несколько диванов и кресел пёстрой расцветки стояли буквой «П»; золотистый ковёр укрывал весь пол; низенький одноногий столик был заставлен вазочками с пирожными и фруктами.
Встряхнувшись Клариса превратилась в себя. Затем, поводив рукой над Эстеллой, вернула и её в человеческое обличье. Меч, что перед выходом из дома она забрала у Эстеллы, в уменьшенном состоянии висел у Кларисы на шее, напоминая зуб буйвола, коим украшают себя охотники или индейцы.
– Меч пока нам не нужен, – пояснила Клариса. – Он понадобится, когда мы найдём Данте.
Она почему-то не спешила расколдовывать Ламберто. Эстелла хотела спросить об этом, но заметила: рыжий кот лёг на ковёр, уложив морду на лапы и прикрыв глаза.
– Что это с ним, Клариса? – испугалась Эстелла.
– Ничего смертельного, – зевнула та. – Он уснул. Я подсыпала ему в зелье снотворное. Я подумала, он будет нам несколько... эээ... мешать. Предлагаю оставить его в этой комнате. Тут уютно и безопасно. Он будет спать, пока мы не вернёмся обратно уже с Данте.
Эстелла сочла слова Кларисы благоразумными – дядя Ламберто мог выкинуть что угодно. Вспомнить хотя бы убийство Рубена, её настоящего отца. Да, Рубен был мерзавцем и пытался изнасиловать мать Данте, но Ламберто тогда зашёл далеко, размахивать кинжалом было необязательно. Хотя... Данте, наверное, сделал бы так же. Кстати, сам Данте – это ещё одна причина, по которой Ламберто будет лучше остаться тут – неизвестно, в каком состоянии они Данте найдут. Эстелла содрогнулась от этих мыслей. Ну зачем, зачем она отдала Данте обручальное кольцо?
– Извини, дорогой братик, – сказала Клариса, беря спящего кота на руки. – Раз ты не понимаешь, что для человека, никогда не видевшего магии, пребывание тут может стать опасным, если он будет вести себя по-дурацки, что ты умеешь и практикуешь, мы оставим тебя здесь, – она уложила кота на один из диванов.
Проведя над ним рукой, наколдовала сферу – прозрачный шар, так, что Ламберто-кот оказался в его центре.
– Вот так, – подытожила Клариса. Судя по её лицу, настроение у неё мигом поднялось, и она потянула Эстеллу за собой через дверь, что напоминала сгусток тумана.
Некоторое время они бродили по подземелью, изучая его комнаты. Одни были наполнены волшебными артефактами: и поющими, и скрипящими, дрыгающимися и изрыгающими пламя. Другие – магическими животными: голубыми птичками с глазами-звёздами; террариумом, где извивались, похожие на клубок спутанных ниток, змеи всех цветов радуги; тут же, в прозрачной сфере плавал аллигатор; зелёная обезьянка, раскачиваясь на лиане, лопала банан и свистела, пародируя пение соловья, что прыгал по огромной чёрной книге. В аквариуме плескались рыбы. У них были зубы, рога и когти.
Следующая комната была оранжереей, но растения здесь не пахли. Некоторые выглядели безобидно, корчась, пыжась, пританцовывая и болтая друг с другом. А иные могли и руку отхватить – стояло приблизиться, как они открывали пасти, демонстрируя зубы и даже раздвоённые языки. Клариса велела держаться от них подальше и ничего в комнате не трогать.
Чем дольше женщины блуждали по всяким комнатам и галереям, тем в большее оцепенение впадала Эстелла. Её убаюкивало, гипнотизировало волшебство, что обитало здесь. Она впала в безразличие, послушно идя за Кларисой. Но когда они зашли в комнату с чёрными стенами, Эстеллу обуял страх.
Под потолком – скелеты. На столике напротив – черепа. В углу на полках сияли бутыли и бутылочки, фиалы, склянки, флаконы с чем-то красным, напоминающим кровь то ли людей, то ли животных. На другой полке сверкали остро наточенные ножи и кинжалы, топоры и томагавки. Вдоль одной из стен высились прозрачные стеллажи, заставленные чем-то вроде аквариумов всяческих форм и размеров: длинные и высокие, низенькие и квадратные, похожие на ящики, и круглые, и яйцеобразные, и в виде конусов и пирамид. В них, в красной, зелёной, синей, жёлтой, розовой жидкостях что-то плавало. Издали Эстелле показалось, что это рыбки, крабы, улитки или какие-то диковинные растения. Но, подойдя, она ахнула: в одних сосудах плавали пальцы, в других руки, в третьих ноги, глаза, языки – всё человеческое. Самым жутким оказался большой стеллаж по центру: тут в каждом аквариуме, в зелёной вязкой жидкости болтались... человеческие головы. Женские и мужские, старые и молодые.
