Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 99 страниц)
– Может быть, потому что я вас люблю? И я хочу, чтобы вы были со мной и чтобы вы любили меня, – отозвался он.
– Но я вас не люблю. Я вам говорила об этом ещё давно. Я вас предупреждала. Вы не захотели меня услышать, считая капризной глупой девочкой, которая сама не знает чего хочет.
– А разве это не так?
– Нет, не так. Я люблю другого человека, – твёрдо сказала Эстелла. Она вдруг решила быть с Маурисио честной до конца. Быть может, тогда он поймёт её? – Это не просто каприз. Это длится уже много лет. Если быть точнее, это длится с детства.
– С детства?
– С двенадцати лет. Его зовут Данте. Он – первая и единственная любовь моей жизни. Он мой муж, моя судьба, моё счастье. Я отдала ему свою жизнь и сердце. И ничего уже не поделаешь. Эта любовь неизлечима, понимаете? Тут дело не в вас. Дело во мне. Я не могу полюбить ни вас, ни кого-то ещё. Я люблю всю жизнь только одного человека.
– Как вы можете говорить о «всей жизни»? – поморщился Маурисио. – У вас жизнь ещё только началась. Вам едва ли исполнилось восемнадцать. И как вы можете говорить о любви? Что вы о ней знаете?
– О, поверьте, что такое любовь я знаю получше многих! – улыбнулась Эстелла. – Потому что я её чувствую и душой, и телом. Моя душа прикоснулась к ней, моя душа заражена ей. У любви нет границ. Она приходит сама и внезапно, наплевав на возраст, социальное положение, цвет кожи и прочие глупости.
– Это он, тот человек, привил вам такие либеральные мысли?
– Не важно.
– Эстелла, вы ещё ребёнок...
– Хорошо, считайте меня ребёнком, дело ваше. Но отпустите меня. Маурисио, ну зачем я вам? Вы же ещё можете найти своё истинное счастье.
– А если я скажу, что вы – моё счастье?
– Это не так. Я для вас несчастье. Я никогда не полюблю вас. Вы можете меня избить, запереть, даже заставить лечь с вами в постель, но я никогда не стану вашей. Обнимая меня, вы будете обнимать лишь оболочку, почти мёртвое тело, труп. Моя душа принадлежит другому, – Эстелла вновь начинала злиться, поняв: Маурисио не хочет слушать здравых доводов, он хочет подчинить её своей воле, и не важно, что оба они при этом будут страдать.
– И что вы мне предлагаете? Что вы от меня хотите, Эстелла? Думаете, со мной можно играть, как с куклой?
– Я так не думаю. Я с вами не играла. Я вам сказала правду ещё тогда, когда вы приходили ко мне свататься. Вы сами полезли на рожон. Но всё ещё исправимо. Просто отпустите меня. Позвольте мне быть счастливой.
– Но я вас люблю! – Маурисио аж ногой топнул.
– А я думаю, в вас нет никакой любви. В вас играет чувство уязвлённой гордости. Когда человек любит, он не причиняет боль. Он не бьёт, не обижает и не унижает объект любви. Он позволяет уйти. Он хочет, чтобы тот, кого он любит, был счастлив, пусть и без него.
– Очень интересная логика у вас, – скривился Маурисио. – То есть вы предлагаете мне стать посмешищем в глазах всего города? Пожертвовать собой ради вашей якобы великой любви к какому-то прохиндею? Кстати, это ведь он, тот самый, что приходил к вам свататься, такой длинноволосый? Явился, выдал себя за виконта, надул всех. А потом убил Луиса Парра Медина-младшего прямо на его свадьбе с вашей подругой. О, я уже знаю эту историю! Его же вроде казнили на площади по обвинению в колдовстве и убийстве. Какого чёрта вы говорите, что он жив?
– Такого, что Данте невиновен! – Эстелла чуть ли зубами не скрипнула, услышав нелестные отзывы о Данте из уст Маурисио. Она не выносила, когда про него кто-то плохо говорил. Никто не знает Данте так, как она. Никто не чувствует его так, как она. Поэтому никто не вправе в чём-либо обвинять его и делать выводы на основании домыслов. – Разве вы не знаете, маркиз, что когда приговорённый к смерти во время казни остается жив – это подтверждение его невиновности? Господь не хочет забирать к себе невиновного, и с такого человека должны снять все обвинения.
– О, может его ещё канонизируют в святые? – съязвил Маурисио.
– Я бы не возражала. Кстати, а откуда вы знаете о Данте?
– Ох, это всё моя сестра! Матильде – завсегдатай четвергов сеньоры Беренисе. Знаете, супруга доктора Дельгадо каждый четверг устраивает обеды? В её салоне собираются все местные кумушки. В связи с чем, Матильде весьма и весьма наслышана о вашем скандальном поведении. Все дамы салона сеньоры Дельгадо вас обсуждали и осуждали. Весь город видел, как вы оплакивали того мерзавца на центральной площади. Только я один, как идиот, ничего не знал. Думал, что женюсь на порядочной, чистой девушке, а женился на потаскухе!
– Вы можете говорить что угодно. Меня ваши оскорбления никак не колышут. Я сама знаю, что я приличная женщина, и мне этого достаточно, – Эстелла разглядывала золотой маникюрный набор, стоящий на комоде. Чего тут только не было! И ножнички всевозможных форм и размеров, и щипчики, и специальные камушки для полировки ногтей, и резные палочки, лопаточки, щёточки, и баночки с припарками и притирками, чтобы женские пальчики стали мягкие, как пан-бархат. Всё это было сложено в квадратную шкатулку, покрытую позолотой и с углублением для каждого предмета.
– Да ну? По-вашему, я совсем дурак? – Маурисио зверски оскалился. – Вы считаете, что во время нашей первой брачной ночи я не понял, что вы уже испорчены?
– Да мне всё равно что вы там поняли! Данте был моим мужем. Законным. И до сих пор им и остаётся. Наш с вами брак состряпала моя мать, с неё и спрос. Она знала, что я уже замужем, но наплевала на это.
Маурисио плюхнулся в кресло. На некоторое время наступила тишина.
– Хорошо, полагаю, наш разговор на этом окончен. Я подумаю обо всём на досуге и решу, что с вами делать, Эсте,– сказал он наконец.
– Не смейте меня так называть! – язык Эстеллы выкрикнул это прежде, чем мозг его затормозил.
– ЧТО?
– Не смейте меня называть «Эсте»!
– Почему?
– Не смейте и всё!
– Ну хорошо. Я не знал, что вам это не нравится.
– Это не ваше дело, что мне нравится, а что нет! – огрызнулась Эстелла. – Кстати, а вы не желаете передо мной извиниться?
– Извиниться? С чего вдруг?
– С того! Поглядите что у меня на лице. Это следы от ваших лап. Вы меня избили!
– Вы это заслужили, дорогая, не находите? Вы от меня сбежали в первую же ночь после свадьбы. Вы мне изменили.
– Я была со своим мужем! И если я кому и изменила, то ему с вами, но никак не наоборот.
– Ваш муж я!
– Имейте ввиду, маркиз, нам это дело лучше решить миром, – выплюнула Эстелла, потеряв терпение от его ослиного упрямства.
– Вы мне угрожаете?
– Всё возможно. Мой дядя Ламберто и дедушка Лусиано – члены Законодательного Совета при вице-короле. Они знают законы, как свои пять пальцев. Если вы будете настаивать на продолжении нашего супружества, я обращусь к ним. Мы найдём адвоката и нас с вами разведут. Только это будет публичный скандал. К тому же, я всему городу расскажу, что вы меня бьёте. В ваших же интересах этот вопрос решить полюбовно, маркиз.
Маурисио побледнел.
– Вы просто невоспитанная, высокомерная нахалка, которая считает себя пупом земли! Вы полагаете, что вправе плевать на людей, которые вас любят? И всё ради чего? Ради кого? Ради грязного пастуха!
– Вон отсюда, или я вас ударю! – крикнула Эстелла в ярости. – Выйдете вон!
– Это мой дом вообще-то.
– Но в этой комнате живу я! Вы меня тут заперли, как пленницу. Хорошо, пусть так, пусть я в тюрьме под вашим надзором, но будьте любезны покинуть мою камеру, пока я вас не стукнула.
– Какая вы наглая, это просто уму непостижимо! Однажды я оторву вам язык, – пообещал Маурисио.
Он уже собрался уходить, но его опередил стук в дверь. Маурисио широким жестом распахнул её. На пороге стояла Чола.
– Что вам нужно? – грубо спросил он.
– Простите, сеньор, но дело в том, что тут принесли письмо, – затараторила метиска. – Письмо для сеньоры Эстеллы.
У Эстеллы ёкнуло сердце, и в голову пришла безумная мысль: вдруг это Данте написал ей письмо? Может, он каким-то образом узнал, что её держат в этом доме, и решил вызволить?
Но фантазии Эстеллы долго не продлились. Маурисио без зазрения совести выхватил у Чолы письмо и разорвал конверт.
– Минуточку, Чола сказала, что письмо для меня, а не для вас! – взбеленилась Эстелла. – Вы обвиняете меня в невоспитанности, а сами вскрываете чужие письма! Это хамство!
– Вся корреспонденция в этом доме проходит через мои руки прежде, чем попадает в руки своих адресатов. Я и корреспонденцию Матильде читаю перед тем, как отдать ей. В этом доме так принято.
Эстелла, возмущённо уставив руки в бока, следила за Маурисио, когда тот читал её письмо. Лицо его не изменилось и не дрогнуло после прочтения. Глянув на Эстеллу, он холодно объявил:
– У меня плохие известия для вас: в доме ваших родных траур.
– Траур?
– Именно так. Умерла ваша тётя Хорхелина. Сегодня в 17.00 похороны. Это уведомление, – он сунул письмо Эстелле в руки. – Приготовьте чёрное платье и шляпу с вуалью. Через четыре часа мы пойдём на панихиду, – и Маурисио вышел, оставив опупевшую Эстеллу наедине с письмом и Чолой.
Правда, через час он вернулся, притащив с собой две картонки: квадратную зелёную и белую, высокую и круглую, с алым бантом на крышке.
– Я тут подумал, пожалуй, вы были правы, Эстелла, я перегнул палку. Хоть вы это и заслужили, но я не должен был вас бить. И в связи с тем, что вас и вашу семью постигло такое несчастье, я снимаю с вас наказание. Теперь вы можете перемещаться по дому, но на улицу будете выходить только со мной или с Матильде. А чтобы загладить свою вину, я купил вам подарок. Думаю, неуместным было бы сейчас дарить вам что-то яркое, ведь у вас траур, поэтому я решил купить чёрное платье и чёрную шляпку. Наверняка у вас нет подходящего наряда для сегодняшних похорон, – он поставил обе картонки на кровать. – Одевайтесь. Через два часа мы уже должны быть готовы, иначе опоздаем. Мне жаль, что с вашей тётей произошло несчастье, я приношу вам свои искренние соболезнования, – сейчас Маурисио говорил совсем другим тоном, но Эстелла ни капельки не верила ему.
Но подходящего платья у неё и вправду не было (все траурные платья остались в «Маске»), и Эстелла начала открывать картонки. Вот приспичило эту Хорхелину отдать концы именно сейчас! Эстелле было нисколько её не жаль, да и лишняя причина видеть своё семейство её не радовала.
Вскрыв обе картонки, Эстелла испытала досаду и презрение к Маурисио. В очередной раз. Нет, подарки были прекрасны: чёрный шёлк, вычурная драпировка шнуром, агаты на корсаже, но вот к воротнику платья были пришиты большие перья, как и к шляпе. Перья, пучки перьев убитых райских птиц. После того, как Эстелла пожила с Данте, она прониклась его идеями, а общение с Янгус заставило её влюбиться в птиц. Пёрышки на наряде, что сейчас Эстелла держала в руках, были столь мягкие, что девушка аж едва не взвыла. Ну почему, почему Маурисио такой тупой? Настоящий остолоп! Данте бы никогда не подарил ей платье с перьями!
Маурисио не спешил уходить. Стоя у двери, он лукаво поглядывал на реакцию Эстеллы, ожидая свойственных женщинам охов и ахов.
– Я это не надену! – заявила Эстелла, шмякнув платье на кровать.
– ЧТО-О-О? – у Маурисио челюсть буквально отвалилась. – Но, Эстелла, это очень элегантное платье, и оно подходит для похорон.
– Я не надену, – повторила Эстелла. – На нём перья.
– О, перья, это же так красиво! Вы же теперь маркиза, вы не можете идти куда-либо в простом платье. Да что обо мне люди подумают? Скажут, будто бы у меня нет денег, чтобы купить вам дорогое платье. Моя жена не может выглядеть простушкой даже на похоронах.
– Это перья убитых птиц, – прошипела Эстелла. – Я не ношу платья с перьями и не ношу шкурки животных. Они были живые и красивые, а их убили ради того, чтобы пришить на это платье. Ни за что не надену!
– Но... но... Эстелла, – Маурисио так растерялся, что позабыл все слова. – Я не знал, что вы защитница животных.
– Именно так. Я не ношу вещи, сшитые из животных! Можете выбросить это платье.
– Но, Эстелла, помилуйте! – взмолился Маурисио. – Неужели из-за такой ерунды вы готовы опоздать на похороны вашей тёти? Нам уже скоро идти. Не ломайтесь, надевайте платье и не выдумывайте.
– Не надену! – упёрлась Эстелла. – И это не ерунда! Это мои принципы.
– До чего ж вы упрямы! Кошмар какой-то! Ну тогда возьмите ножницы и срежьте перья. Наденете сверху накидку, а на шляпку – мантилью. Только быстрее, а то мы опоздаем! Ну что за характер, в самом деле? – бормоча, Маурисио покинул комнату.
Эстелла решила не упорствовать и послушаться последнего совета. Она обрезала с платья и шляпы перья и скоро уже сидела в экипаже с гербом семейства Рейес Прието на дверце, укутанная в чёрную кружевную шаль и мантилью, что закрывала шляпу целиком, доходя девушке до колен.
Откинув мантилью с лица, Эстелла рассматривала мелькавшие мимо кусты, деревья, экипажи и прохожих. Думать ей ни о чём не хотелось. Хотелось уснуть и проснуться в объятиях Данте. Как он там, её Данте? Наверное, он места себе не находит. Как бы умудриться послать ему записку? Но она же едет домой! А там Либертад. И бабушка. И Дуду. Можно попросить их отнести Данте весточку. Тогда он будет знать, что с ней и где она, и они смогут обдумать план дальнейших действий. Эта новая идея так завладела Эстеллой, что она даже улыбнулась. Она непременно найдёт выход! Страшнее того, что она пережила, думая, что Данте погиб, уже ничего не будет. Она вырвала его из когтей смерти, и всё иное меркнет в сравнении с этим. Главное – они оба живы и готовы драться за своё счастье.
====== Глава 4. Что правда, а что ложь ======
Данте метался по комнате, как тигр по клетке, не зная, что ему делать и где искать Эстеллу. И, как никогда прежде, он осознал своё одиночество: ему не к кому обратиться за помощью и полагаться он может только на себя. Но вдруг Эстелла ещё придёт сама?
Однако, Эстелла не вернулась и через двое суток, и терпение юноши лопнуло. Наверняка тот лощёный упырь Маурисио Рейес нашёл её и забрал. И Данте вздумал пойти в эстеллин дом, вломиться туда и потребовать её обратно. Он её законный муж, он имеет на неё все права. Да, так и сделает! И наплевать, что в том доме его считают мёртвым, наплевать, что, увидев его, родственники Эстеллы позовут жандармов, и он снова угодит в тюрьму. Без Эстеллы жить он не может. В конце концов, если попадёт в беду, использует магию перстня, сравняет с землёй весь город, но Эстеллу никому не отдаст.
Данте напялил штаны из кожи крокодила, шёлковую рубашку с кружевами, плащ Салазара, браслеты Салазара и сапоги со шпорами. Заплёл волосы в косу, нахлобучил широкополую шляпу, и в таком образе человека не от мира сего проломился через дверь. У выхода мельком заглянул в зеркало – отражения там не было. Совсем. Никакого. Данте, пожав плечами, вышел из комнаты. Скатился по лестнице. Выбежал на улицу. Выведя из конюшни Жемчужину, сел на неё. Лошадь, уставшая от долгого стояния, радостно неслась по мостовой, едва не сшибая прохожих.
Немного терпения, и вот уже появился угол Бульвара Конституции. А вот и испанский красно-жёлтый флаг со львом развевается над Ратушей. Вот и крыша белого особняка, утопающего в цветах.
Данте спешился. Привязав Жемчужину к дереву, кинулся к дому. Калитка была настежь распахнута. На ней висел венок из чёрных роз. Народу вокруг было пруд пруди. Входящих встречала маленькая служанка в чёрном чепце и чёрном платье с чёрным же фартуком, отороченным чёрным кружевом. Вид у неё был усталый, но нисколько не расстроенный.
У них траур? И, видимо, похороны. Этого Данте никак не ожидал. Нет, врываться сейчас в дом нельзя. Не настолько же он идиот, чтобы устраивать скандал на похоронах. Но кто же у них умер? Может, поэтому Эстелла исчезла? Может, она узнала про кончину кого-то из близких и сама пошла домой, чтобы увидеть семью?
Данте это показалось логичным, но он сомневался, что Эстелла могла уйти, не оставив и записки. Нет, что-то тут не так. Как бы она не была расстроена несчастьем в семье, она не могла забыть о нём, о Данте, если только... У Данте чуть искры из ушей не полетели, когда ему пришла в голову жуткая мысль: а если здесь траур по Эстелле? Ведь умереть можно и за пять минут. Попала под экипаж, свалилась в овраг, убили грабители... Мало ли что может произойти с человеком на улице? Нет, нет, это бред! Эстелла не умерла. Если бы такое случилось, он бы почувствовал.
Данте взглянул на обручальное колечко – оно поблёскивало и было тёплым, как и всегда. Нет, с ней всё в порядке. Двумя руками взъерошив волосы, Данте случайно зацепил изумрудный перстень. Тот обжог ему пальцы. Хлоп! Данте и не сразу понял что произошло. Только оглядевшись, сообразил, что вся округа как-то увеличилась в размерах. Взглянул на себя. Он больше не был человеком, он был оцелотом. Тем, в которого превращался, дабы доказать Кларисе, что он тоже кое-что умеет.
Волшебные книги, что Данте изучал в подземелье, открыли для него мир магии с другой стороны, научили вещам, которых он не знал ранее. Но он так и не мог контролировать свою силу, когда злился или расстраивался. Вот и сейчас это неожиданное превращение сбило его с толку.
Оцелот взъерошился, отгоняя наваждение. Сердце предательски трепыхалось где-то в горле, не давая дышать, и некоторое время он слонялся по округе, наблюдая за подъезжающими и отъезжающими экипажами, за их пассажирами, за Либертад, с безучастным лицом принимающей от господ шляпы и трости.
Хотя ему тут не место, но он не уйдёт. Он дождётся, когда вынесут гроб, и убедится, что в нём не Эстелла, а, может, увидит и саму Эстеллу в толпе безутешных родственников.
Очередной экипаж, богато украшенный резьбой и позолотой, подъехал к особняку. С подножки спрыгнул элегантный мужчина в цилиндре, сюртуке и рубашке с жабо. Он подал руку двум дамам. Первая была высокая, с надменным лицом и кружевным веером на запястье. Вторая – миниатюрная худенькая девушка в огромной чёрной шляпе. Данте задержал на ней взгляд, и у него в груди заныло, а потом и вовсе всё оборвалось, когда он увидел девушку в лицо. Эстелла!
Обе женщины, опустив на лица мантильи, взяли мужчину под локти и все втроём двинулись к особняку. Оцелот наблюдал за ними не дыша. На входе Эстелла задержалась, обнимаясь со служанкой. После – она и её спутники исчезли в недрах дома.
Что испытывал сейчас Данте не поддавалось никакому описанию. Он хотел кричать и разбить себе голову о камни на мостовой, а лучше разбить её тому аристократишке, что сопровождал Эстеллу. Данте узнал его. То был Маурисио Рейес, её так называемый новый муж.
Данте напрочь забыл, что он не человек, и затопал ногами по земле. Но хорошо, что его никто не увидел, ибо злобно топающий лапами оцелот выглядел воистину комически.
За что? За что Эстелла так с ним поступила? Она не была расстроена, никуда не бежала, не пряталась. Она спокойно прохаживалась под ручку с Маурисио Рейесом, прямо у него, у Данте, под носом. Значит, она всё наврала? Всё, что она говорила, было ложью, и все её мольбы, слёзы и признания ничего не стоят. Она променяла его на другого, а клялась в любви, чтобы усыпить его бдительность. Видимо, она хочет себе сразу обоих мужчин. Какая же подлая! Нет, он не позволит над собой насмехаться! Лучше умрёт!
Оцелот рванул прочь. Добежал до Жемчужины. Та попятилась, увидев безумного зверька, мчащегося прямо на неё. До Данте дошло, что он делает что-то не то, лишь когда он (всё пребывая в шкуре оцелота) трижды попытался запрыгнуть на лошадь.
Хлоп! Со вспышкой он обернулся в себя и плашмя свалился на живот. Жемчужина в ужасе заржала. Он сейчас умрёт, просто умрёт. Эстелла его предала. Такого удара он не переживёт. Теперь он остался совсем один, даже Янгус с ним больше нет.
Чтобы не заорать на всю улицу, Данте прикусил себе губы до крови и кое-как встал. Рывком запрыгнув на Жемчужину, натянул повод и ускакал в горизонт, поднимая пыль лошадиными копытами.
Едва только Эстелла переступила порог когда-то родного ей дома, у неё в глазах зарябило – внутри была толпа народа и все чёрных одеяниях. Большинство из этих людей было Эстелле незнакомо. Пока Маурисио и Матильде раскланивались, приветствуя всех и выражая соболезнования Роксане и Арсиеро, Эстелла рассматривала гостей. По поводу смерти Хорхелины она не испытывала никаких эмоций, кроме любопытства, а заодно радовалась за Эстебана и Либертад – наконец те смогут быть вместе. Вот бы им с Данте также. Взял бы Маурисио да умер.
Эстелла отгоняла от себя эти кощунственные мысли, а глаза её мало-помалу привыкали к траурному сумраку гостиной. Девушка обвела комнату взглядом. Вот, Беренисе Дельгадо – полная дама с поджатыми губами и двойным подбородком. Ей нет и сорока, а выглядит она много старше некоторых дам в возрасте. Она вполголоса беседовала с супругами Парра Медина – родителями Луиса, в убийстве которого обвинили Данте. Доктор Эухенио Дельгадо, её муж, – красивый и моложавый пустомеля. Он даже на похоронах умудрился собрать вокруг себя зевак, рассказывая зловещую историю про призрака.
– Это был Эдельберто Мендоса, мой давнишний пациент, – вещал доктор замогильным голосом так, что все вздрагивали. – Он умирал долго, недели две. Дрянной был человечишка, скажу я вам, и никак не желал умирать. Но всё ж таки умер. И вот, представьте, через два дня сплю я себе преспокойно, и вдруг слышу вой. А тогда гроза была, буря настоящая за окном, весь дом ходуном ходил. Так вот, продрал я глаза и вижу: прямёхонько супротив меня призрак Эдельберто Мендосы.
– Прозрачный такой, висит себе в воздухе и воет, да так громко: «До-о-октор! До-о-октор! Я не хочу быть призраком! Оживите меня-я-я, ведь вы ж всё уме-е-ете!». А я и отвечаю ему: «Не придумали ещё, голубчик, такое лекарство, чтоб от смерти спасало. Как придумают, так приходи, я сразу тебя и оживлю». Злой он был, но сделать ничего не смог – он же видел, что я его не боюсь, ни на того напал! Выл-выл, к утру и улетел. Вот такие они эти мертвецы, никто не знает, что взбредет им на ум. Вот я и думаю, покойница-то, сеньора Хорхелина, дабы не вернулась она обратно, чтоб тут всех пугать, надо падре позвать, чтобы он дом освятил.
Эстелла, будучи не в силах слушать ахинею, что нёс доктор, отошла в подальше.
Диего, сын доктора Эухенио и сеньоры Беренисе, тоже был здесь – слонялся в одиночестве и всё норовил укрыться от чужих глаз за какой-нибудь колонной. Выглядел он как-то болезненно-бледно. И Эстелла вспомнила, что Мисолина должна была выходить замуж за графа де Пас Ардани – старого извращенца-вдовца, что приехал из Рио-Негро. Похоже, свадьбу Мисолины Эстелла пропустила. Если всё прошло гладко, Мисолина сейчас должна быть графиней де Пас Ардани. Поэтому-то влюблённый в неё с детства Диего похож на египетскую мумию.
В другом углу стояла Сантана. Окружала её толпа молодых незамужних девушек, из которых Эстелла знакома была разве что с рыжей Соль. Эстелле стало вдруг очень обидно. Они с Сантаной не виделись со дня злополучной свадьбы с Маурисио, а та и не подошла. Заметив Эстеллу, лишь приветственно кивнула, увлечённая болтовнёй с Соль. Видимо, их дружба с Санти так и закончилась, и отношения их никогда не будут прежними. Эстелла умом понимала, что произошло это не сейчас и не за один день, но испытала некую ревность. Она, Эстелла, когда ей бывало особенно плохо, часто вспоминала подругу, скучала по их разговорам, шуткам, проделкам. А Сантана с лёгкостью заменила тринадцать лет дружбы с Эстеллой на хихиканье с Соль, которую знала поверхностно, и которая в детстве была подружкой Мисолины и участвовала во всех её гадостях.
Гости всё прибывали и прибывали, а Роксана и Арсиеро неустанно принимали соболезнования. Эстелла могла бы уже ничему не удивляться, но у неё это не получилось. До чего же её мать двуличная! Разговаривая с не менее притворной Матильде (та промокала глаза платочком, хотя Хорхелину видела два раза), Роксана упала в её объятия и завыла. Услышав слова: «О, бедняжка Хорхелина, мы её так любили. Такое несчастье, такая внезапная смерть. Я потрясена...», Эстелла едва не засмеялась. Лишь с годами вбитые манеры удержали её от этой выходки. Неизвестно, кто из них лицемернее – Матильде или Роксана. Две гиены нашли друг друга.
Норберто Пенья Брага, дядюшка Сантаны, стоял рядом с мужчинами в чёрных сюртуках и фраках, среди коих Эстелла приметила и дядю Эстебана. Урсула разносила выпивку и угощение в виде крошечных корзиночек из песочного теста с многообразным содержимым, начиная с лимонного желе и заканчивая тушёными грибами.
Бабушку Берту Эстелла отыскала с трудом – та сидела на канапе, и от остальных её скрывал огромный, разросшийся на весь горшок кактус. Бабушка не выглядела расстроенной и даже не притворялась, что огорчена смертью Хорхелины. Шляпу её украшал бант цвета огурца, а она, лопая шоколадные пирожные с вишней, болтала с сеньором Альдо Адорарти. Мужчина что-то рассказывал бабушке, та по-девичьи хихикала, прикрываясь веером. Но, увидев Эстеллу, поманила её к себе. Эстелле пришлось подойти.
– Здравствуйте, бабушка, здравствуйте, сеньор.
Ювелир, подкрутив усики, отвесил Эстелле лёгкий поклон.
– О, дорогая, ну наконец-то ты нашлась! Я так рада тебя видеть! Садись-ка сюда, – Берта ткнула пальцем в канапе. – Альдо, у меня к вам просьба, – обратилась бабушка к своему собеседнику. – Не будете ли вы так любезны принести мне ещё вон тех пирожных с вишенкой? Уж очень они хороши!
– Да, конечно, моя прекрасная дама, – сказал сеньор Адорарти нараспев.
– И чашечку чая! – властно велела бабушка.
– Разумеется. А сеньорита будет что-нибудь?
– Нет, спасибо, – отказалась Эстелла.
– Только она сеньора, – исправила бабушка. – Моя внучка уже замужем.
– Ох, прошу прощения! – сеньор Адорарти, оставив женщин вдвоём, отправился гулять по зале в поисках пирожных (столики с угощениями были расставлены по разным углам).
– Бабушка, а что это сеньор ювелир сюда зачастил? Что он вообще тут делает сегодня, ведь похороны, не праздник же? – напрямую спросила Эстелла. Она разволновалась, увидев этого человека. Что если он проболтается бабушке при каких обстоятельствах познакомился с её внучкой?
– Ой, ну я сама его пригласила. Похороны, особенно похороны Хорхелины, где и плакать не хочется, нагоняют на меня скуку. Альдо, то есть сеньор Адорарти, – бабушка помахала веером, – вздумал за мной ухаживать. Ну а что ж такого? Я не против. Хотя вот твоя мамаша уверяет, что это смешно на старости лет-то. Может и смешно, дак что ж мне до конца жизни в одиночестве быть? Я ещё помирать не собираюсь. Гортензия, мой муженёк и мои старшие дети меня покинули. У Эстебана своя жизнь, он не будет возле меня сидеть, ты вот вышла замуж, Мисолина тоже. Я вообще одна одинёшенька тут кукую. Только с Урсулой да Либертад болтаю целыми днями. А сеньор Адорарти человек неплохой, занятный такой, он меня развлекает.
– Я очень рада за вас, бабушка, – сказала Эстелла, хотя и удивилась. Даже насторожилась. Какого чёрта этому господину надо от бабушки? Вдруг он мошенник и что-то задумал, а бабушка и уши развесила? Но Эстелла не решилась высказать свои опасения вслух и сменила тему. – Бабушка, вы мне расск;жите что тут случилось? Почему умерла Хорхелина? Я ведь ничего не знаю, чувствую себя оторванной от мира.
– А так и никто не знает. Сеньор Бруно, бывший наш лекарь, хоть и не особо был дипломирован, да дело своё знал, лечил всех от мала до велика, и никто не жаловался. Да вот умер он. А этот остолоп, доктор Дельгадо, знать о медицине ничегошеньки не знает, я и то лучше его в ней разбираюсь. Так вот. Мисолина-то замуж вышла три дня назад. И прямо на свадебном балу Хорхелине поплохело. Сначала мы подумали, что она выпила лишнего, после решили, будто она едой отравились, потому как лежала она в койке вся зелёная и икала только. В общем, позавчера мы позвали доктора. Он припёрся, походил вокруг больной и говорит: «Знаю я одно, нет два, действенных лекарства. Начнём с пиявок». Приволок он этих пиявок, обложил ими всю хорхелинину голову, и доприсасовались они до того, что бедняга вся посинела и в обморок свалилась. Тогда доктор пустил ей кровь, вскрыв вены. Ну не псих ли? В общем расчикал он ей все руки ножиком, выпустил чуть ли не ведро крови, перевязал раны да говорит: «Всё, завтра здорова будет». И ушёл. Так она ночью и того, скопытилась. Просыпаемся утром, а у её кровати сидит Мисолина да рыдает: «Померла, – говорит, – тётя Хорхелина».
– Мисолина? А что она тут делала? Она же замуж вышла! – наморщила носик Эстелла.
– Вышла то вышла. Да муж её по делам поехал на неделю в Рио Негро, а она сюда и пришла. Сказала, будто навестить Хорхелину, ну не знаю, правда это иль нет. Только как померла Хорхелина, так Мисолина потом с мамашей своей разругалась в пух прах. Как они орали, ты б слышала! Стены шатались! И никто не знает, отчего эти двое взъелись друг на друга, всегда ведь ладили. Вот так вот.
Рассказ бабушки прервал сеньор Адорарти. Он вернулся, притащив поднос с чаем и вишнёвыми пирожными. Пока Берта и её кавалер ворковали, Эстелла встретилась взглядом с матерью. Та тотчас отвернулась. Роксана теперь старательно делала вид, что Эстеллу и знать не знает. Маурисио и Матильде куда-то делись, зато в в поле зрения Эстеллы появилась Амарилис, которая о чём-то шепталась с дядей Ламберто. Эстелле показалось, что они как-то чересчур открыто флиртуют друг с другом.
Дабы не мешать бабушке, Эстелла отправилась гулять по зале. Дядя Эстебан и не скрывал, что не является убитым горем вдовцом. Смоля сигарой, он задорно о чём-то спорил с мужчинами, его окружавшими.
Почувствовав на себе взгляд, Эстелла обернулась. На неё в упор смотрела Амарилис. Дядя Ламберто пригласительным жестом поманил Эстеллу к себе.
– О, и вы здесь, Эстелла? Куда это вы пропали? Мы все переживали, когда вы исчезли. А ваш супруг такой шум поднял, грозился даже жандармов позвать.
– Ничего страшного, дядя, всё улажено, – отговорилась Эстелла. – Маурисио всё не так понял и устроил панику на ровном месте. Дядя, а я думала, вы уехали, – переключилась она на другую тему.
– Я вынужден немного задержаться. У меня тут дела, – сказал Ламберто, неопределённо махнув рукой.
Амарилис молча улыбалась, разглядывая Эстеллу, а потом вдруг выдала:
– Никогда не замечала за вами, Эстелла, чтобы вы раньше так сильно пудрились.
– Что, простите?
– У вас на лице, Эстелла, очень много пудры. Вы же красавица, и напрасно вы хотите состариться раньше времени. Рисовая пудра очень портит кожу, знаете ли. Хотя... быть может, есть на то иная причина?
– Я вас не понимаю, сеньора, – вспыхнула Эстелла.
– Ну, к примеру, вспоминая поведение вашего супруга в день, когда вы исчезли, а я ведь по стечению обстоятельств стала свидетельницей этой нелепой сцены, я могла бы поклясться, что, найдя вас, он применил к вам методы физического воздействия.
