Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 83 (всего у книги 99 страниц)
– Вы курите? – спросил Эстеллу приятный голос. Мужчина в чёрной маске протягивал ей коробку с сигарами и сигариллами.
Эстелла пробовала курить лишь раз в жизни. Вместе с Данте. Любопытства ради забрала у него сигару и покурила чуток. Ощущение горечи во рту ей не нравилось, но тут её дернул какой-то чёрт.
– Да, спасибо, – она взяла длинную сигариллу. Мужчина любезно её прикурил.
Заметив гневный взгляд матери и заинтересованный Амарилис, Эстелла на зло им сунула сигариллу в рот. Чуть не задохнулась. Ну и гадость!
Но в итоге она развеселилась, почувствовав себя сердцем этой компании. Мужчины наперебой ухаживали за ней, предлагая то виски, то сигары, то воду, а то приглашали на танец. Она ни от чего не отказывалась. Гулять так гулять. Амарилис посмеивалась себе под нос, а Роксана кипела от ярости. Это она, она королева, она должна быть в центре внимания, а эта дрянь пришла и всё испортила. Вечно она ломает ей планы. Даже Алехандро Фрейтас, казалось, заинтересовался Эстеллой больше, чем её матерью, когда девушка, пригубив виски, вмешалась в спор, доказывая сначала, что рабы тоже люди и имеют право и на медицинское обслуживание, и на досуг. А потом села на своего любимого конька – медицину, в пух и прах разнеся работу госпиталя.
– Вот я с вами согласен, сеньора, – вторил ей некто в маске волка. – Эпидемия доказала всем, чего стоит наша медицина. Доктор Дельгадо обыкновенный шут и бахвал. Люди умирали тысячами, а он и эти уродцы с клювами на масках, чумные доктора, ходили кругами да разводили руками, пока не появилось то чудодейственное лекарство.
– А всё же, сеньор Фрейтас, – лукаво обратилась Эстелла к алькальду, – скажите правду, откуда появилось это лекарство?
– О, ну это долгая история! – отмахнулся он.
– Но мне любопытно её послушать.
– Да-да, расскажите, и нам тоже интересно! – заголосили остальные. – Ведь никто так и не знает происхождение лекарства. Откуда вы его взяли? Не сами же приготовили!
– Нет, не сам, – не стал врать Алехандро Фрейтас. – Однажды ко мне пришёл человек. Он представился алхимиком и сказал, что может сварить лекарство от чумы. Мы с ним заключили сделку, и он его приготовил. Вот и всё.
– Но тогда вы просто плутишка, – гадко-очаровательно рассмеялась Эстелла, кокетливо грозя ему пальцем. – Слава должна была достаться автору лекарства, а не вам. Вы украли чужую славу, сеньор Фрейтас.
– О, вовсе нет! – запротестовал он. – Мы с ним так договорились. Я бы мог сделать его народным героем, но он сам предпочёл устраниться. Но я ведь и не присваиваю себе авторство. Я никогда не говорил, что это я приготовил лекарство. Я лишь отнёс его в госпиталь. Если тот человек придёт ко мне и скажет, что хочет, чтобы я объявил всем его имя, я не стану возражать. В конце концов, он и вправду спас город. А я ведь, признаться, сначала не очень-то ему поверил. Решил, что он лжец.
«На Данте это похоже», – подумала Эстелла. А к алькальду она прониклась внезапной симпатией. Кажется, он неплохой человек. Будет обидно, если он станет новой жертвой её матери. А что если...
И в эту секунду церемониймейстер выкрикнул:
– Белый вальс! Дамы приглашают кавалеров!
– Сеньор Фрейтас, а давайте-ка потанцуем! Раз белый танец, то я вас приглашаю, – выпалила Эстелла.
Роксана застыла с кофейной чашкой в руке, а Амарилис прикрыла лицо цилиндром, что сняла с головы. Верно, она смеялась.
– О, я с удовольствием потанцую с такой очаровательной дамой! – польщёно воскликнул Алехандро Фрейтас. – Если только вы не боитесь, что я отдавлю вам ноги.
– Нисколько.
Алькальд предложил Эстелле руку, и они спустились в центральную часть залы. Бал был в самом разгаре, всюду в танце двигались пары.
Эстелла спиной ощущала ненавистный взгляд матери. Но она не считала, что поступает дурно. Роксана должна понять, что ей не всё дозволено, и что она не пуп земли. И Эстелла выполнит свою маленькую миссию – спасёт хотя бы одного хорошего человека из роксаниных когтей.
Алехандро Фрейтас вальсировал замечательно. От комплимента он удержаться не сумел:
– О, прекрасная дама, да вы легки как пушинка. Вы танцуете превосходно, сеньора!
– Можно просто Эстелла. И вы тоже прекрасно танцуете, сеньор Фрейтас, зря вы сетовали на свою неуклюжесть.
– Признаться, вы меня удивили, когда пригласили на танец. Хоть вы и в маске, но вы мне кажетесь совсем юной.
– Я действительно гораздо моложе вас, – подтвердила Эстелла. – И я вас пригласила на танец не с корыстной целью соблазнения, как могло бы показаться. Я хотела с вами поговорить так, чтобы нас никто не услышал.
– Вот как? И о чём же? – искренне заинтересовался алькальд.
– О моей матери.
– Не понял.
– Роксана, вдова Гальярдо де Агилар, та женщина, что вас обхаживает весь вечер, – моя мать.
– Неужели? Кто бы мог подумать?
– Я хочу вас предостеречь, – прямо сказала Эстелла. – Она вознамерилась заполучить вас в мужья, потому что хочет вернуть себе статус первой дамы. Даже если она будет говорить вам, что она вас любит и всё такое, не верьте. Может, с моей стороны дурно так говорить о родной матери, но я знаю её, как свои пять пальцев. Эта женщина до корней волос лжива. Она угробила двух мужей, в том числе и моего отца, и вас угробит, если вы пойдёте у неё на поводу.
У Алехандро Фрейтаса не было оснований Эстелле не верить, но ей показалось, он не удивлён её словам.
– А зачем вы мне всё это говорите, сеньора, то есть Эстелла?
– Потому что я не хочу, чтобы вы попали в лапы моей матери. Вы мне кажетесь хорошим человеком. Я в этом убедилась, когда вы честно сказали, что не являетесь автором лекарства от чумы. Дело в том, что я знаю Данте, того человека, который приготовил лекарство. Он... мой близкий друг. Он действительно не хочет славы, он не выносит внимания к себе, у него такая натура, – пустилась в объяснения Эстелла. – Но я думаю, вы должны что-то для него сделать. Это неправильно, что он пожелал уйти молча. Было бы хорошо разыскать его, – Эстелле только что пришла в голову эта идея – попросить алькальда помочь ей найти Данте. Да, она была на него обижена, но ей хотелось с ним объясниться. Нельзя расставаться вот так.
– Я с удовольствием разыскал бы этого человека, – кивнул алькальд. – Думаю, он заслуживает какой-то награды или уважения хотя бы. Если бы не он, чума никогда бы не закончилась, что правда, то правда. А что касается вашей матери, Эстелла, вы зря принимаете меня за дурака.
– Не понимаю.
– Я прекрасно вижу её игру и вижу чего она хочет. Но даже если бы я и попался на эту удочку, я бы не смог на ней жениться.
– Почему?
– Ну-у, об этих причинах я предпочитаю не рассказывать, – он улыбнулся. – Хотя Роксану не мешает научить уму разуму. И у меня есть одна идея.
– Да?
– Да. Спасибо, Эстелла, что решили мне помочь, но прошу вас, не вмешивайтесь. С вашей матерью я разберусь сам, уж поверьте мне.
Вальс закончился. Алехандро Фрейтас хотел проводить Эстеллу на место, но она предпочла не возвращаться к мужчинам, а стала прогуливаться по округе. Перед глазами всё плыло от количества выпитого. Завтра проснётся с головной болью. Да ещё и накурилась как уличная девка. Но она же вправе расслабиться. Да пропади всё пропадом! Ради кого и чего она всю жизнь старается вести себя как кукла: это нельзя, то не можно. Нет, хватит! С этого дня она будет сама решать что ей делать и как себя вести. И пусть общество рвёт на себе волосы, бесится, обзывает её любыми словами, ей от этого не горячо и не холодно.
Взяв бокал пунша и сигариллу, Эстелла уселась на канапе напротив дамской компании. С высокомерием глядя в их сторону, она смачно закурила и, попивая пунш, выпятила полуобнаженную грудь. Пускай завидуют. Хоть лица дам и были скрыты, по их набыченно-взъерошенным фигурам и змеиному шушуканью, Эстелла поняла кого они обсуждают. Вот и прекрасно, она им дала тему для разговора, не всегда же обсуждать пелёнки да пирожки.
Интересно где Сантана? За всеми этими интригами она напрочь забыла про подругу. Ах, вот же она! В своём лимонном платье с подвесками на корсаже хохочет в обществе одноглазого пирата. Видимо, он её заинтересовал. Чем дольше Эстелла разглядывала кавалера Сантаны, тем больше склонялась к мысли: где-то она его видела. Высок, широкоплеч, с немного тяжёлой походкой. Но голова пирата была укрыта красной тканью, а часть лица перерезала чёрная повязка, так что идентифицировать его возможным не представлялось.
Увлечённая разглядыванием округи и выведением из себя ненавистных ей клуш, Эстелла не сразу заметила, что на неё пялятся жгуче-чёрные глаза. Их обладатель – высокий, стройный мужчина, одетый в бархатный тёмно-синий фрак с очень длинными фалдами, расшитыми узором в виде серебряных змеек, и белые кюлоты, вставленные в чёрные сапоги с пряжками. На голове – цилиндр, волосы длинные, иссиня-чёрные, увязаны в хвост; белые перчатки, кружевная рубашка с жабо. Трость с серебряным набалдашником. Явно аристократ. Он смотрел на Эстеллу в упор, не мигая, разглядывал её как картину или музейный экспонат, и она, в конце концов, этот взгляд почувствовала. Обернулась. И всё поплыло. Замелькали лица, наряды, обстановка, снующие туда-сюда горничные. Мир перестал существовать. Остался лишь этот человек с антрацитовыми глазами, что сияли сквозь чёрную маску летучей мыши, как два месяца в ночи.
Мужчина скользил взглядом по лицу Эстеллы, по губам, по декольте... И тут-то Эстелла впервые подумала, что оно чересчур большое. Да, у неё красивая грудь, и она всегда ей гордилась, но сейчас она почувствовала себя раздетой. Предательский жар разлился по венам, а сердце буквально вырывалось из груди. «Хорошо, что есть маска», – подумала Эстелла, ощущая как щёки заливает румянец. Она схватила веер и начала им обмахиваться. Что ж такое-то? Наверное, она слишком много выпила, и у неё помутился рассудок.
Из омута странных, неконтролируемых чувств Эстеллу вырвал зелёный кактус, который плюхнулся рядом с ней на канапе.
– Ох, и упарилась я в этой маске, сил уж нет! Когда уже можно будет их снимать? – спросила бабушка Берта, выставляя на стол свою съестную добычу: шоколадные пирожные с малиной, венские вафли, дымящийся кофейник и фарфоровые чашечки.
– В полночь, бабушка.
– Ох, ещё целый час до полуночи, с ума спятишь! – покачала головой Берта, сдвинула маску набекрень и запихнула в рот самое большое пирожное. – Вкушняфина. Хофефь?
– Нет, спасибо, – отказалась Эстелла. – Я слежу за фигурой. Бабушка, а где ваш муж? Что это вы одна ходите?
– Да он там, с мужчинами ерунду всякую обсуждает. Не буду ж я сидеть с ними. С тоски помрёшь, – она оглядела Эстеллу. – А чего это у тебя с платьем? Не слишком ли большое декольте, ась? Прикройся шалью.
– Перестаньте, бабушка. Я люблю глубокие декольте, – заспорила Эстелла. Черноглазый всё продолжал буравить её взглядом. Может, он уже позовёт её танцевать?
– А чего это от тебя табаком пахнет? – не унималась бабушка принюхиваясь. – Ты чего ж, курила что ли?
– Да, ну и что? – разозлилась Эстелла. И чего к ней все цепляются? Достали, ей богу! – Я уже взрослая замужняя женщина, бабушка, так что прошу не читать мне морали.
– С каких это пор ты куришь?
– С тех самых.
– Это вульгарно. Приличная дама не должна курить, – укорила бабушка. – По-моему, замужество на тебя дурно влияет. Кстати, где Маурисио-то?
– А он сестрицу свою встречает. Матильде с мужем сегодня приехали. Маурисио собирался прийти позже, но что-то я его не наблюдаю. А может, он просто не видит нас, а мы его, не знаю, – сбивчиво объясняла Эстелла, а по телу так и бегали мурашки. Ну сколько можно смотреть? Пусть уже подойдёт!
Но черноглазый так и не подошёл ни через пять минут, ни через двадцать. Бабушка увлеклась уминанием пирожных, а Эстелле захотелось сделать что-то безумное. Разозлившись на нерасторопность потенциального кавалера, она встала и нарочно прошла мимо него, зацепив его платьем.
– Ой, простите, – извинилась она, роняя веер на пол.
Он молча кивнул, поднял веер, отдал ей и ушёл. Обескураженная Эстелла так и замерла посреди залы. Что за идиот? Чего тогда смотрел? Эстелле вдруг стало обидно, обидно совсем по-глупому, как маленькой девочке, которой не дали конфету. Она чуть не разревелась. Впервые за много лет она испытала подобное от взгляда другого мужчины – раньше только от взгляда Данте её бросало то в жар, то в холод. И вот этот человек взял и ушёл, так же, как ушёл Данте. Козлы одни вокруг, честное слово!
Яростно раскрыв веер, Эстелла помахала им. И из него вдруг что-то выпало. Клочок бумажки. Эстелла мигом наступила на него каблуком и, выждав момент, когда никто не смотрит, подняла. Это оказалась записка, которую черноглазый незнакомец положил в её веер:
«Через десять минут в саду за домом».
Он зовёт её на свидание! И что ей делать? Ей уже не шестнадцать, она замужем, она потеряла Данте – человека, которого любила больше жизни и любит до сих пор. И потеряла по собственной дурости. Так зачем ей идти на свидание с каким-то незнакомцем? Головой-то она это понимала, но сердце сегодня затеяло странную игру. Оно жаждало туда пойти, и все аргументы разума были тщетны. Это безрассудство то, что она хочет сделать. Время приближается к полуночи, в саду темно. Она нетрезва и одета, прямо говоря, откровенно. А мужчина ей незнаком. Он ведь может сделать всё, что угодно!
Гигантские золотые часы на стене показывали без десяти двенадцать. Через десять минут все снимут маски. Если пойдёт, она пропустит кульминацию праздника. Но любопытство было сильнее.
И Эстелла вышла в сад. Темень была полная. Ни звёзд, ни луны – ничегошеньки на небе не проглядывало. Только факелы, установленные на ограду, мерцали в сумраке. В особняке веселье продолжалось, а в саду не было ни души, кроме волкодава, что лаял где-то вдали, позвякивая цепью. Эстелла обогнула дом, завернула за угол. Никого. И темно. Совсем. Тут и факелов не было. Она явно чокнулась. Зачем она сюда пришла?
– Эй! – крикнула она в никуда. – Вы здесь? Я пришла!
Тишина. Лишь ночные птицы перекрикивались на ветках деревьев. Может он не придёт?
Но вдруг чьи-то руки обняли её за талию сзади. Мягко, но настойчиво потянули за собой в заросли деревьев. На секунду она оцепенела от страха. Господи, какая дура! Зачем она сюда припёрлась? Сейчас он её изнасилует или убьёт!
– Прекратите! Отпустите меня! Зачем вы меня лапаете? – прошептала Эстелла хриплым от волнения голосом.
Он разжал руки. Отпустил. Но Эстелла осознала, что уходить она не хочет. В темноте были видны лишь его глаза, они сверкали как-то нечеловечески ярко.
– Зачем вы меня сюда позвали? – спросила она. А грудь предательски вздымалась, и Эстелла не в силах была ничего с этим сделать. Этот взгляд сводит её с ума, вот и всё.
Он молча приблизился. Вновь притянул к себе. Уткнулся носом в её плечо и так замер, нервно вздрагивая. Ветер растрепал ему волосы, и они упали Эстелле на плечи. И она учуяла запах мяты. Знакомый. Любимый. Поймала его руку в свою. Пальцы длинные, тонкие, как змеи. На одном из них ярко сверкал зелёный изумруд. Данте! Её Данте! Вот сумасшедший! И как она сразу не поняла? Вот почему её сердце так колотилось. Ну почему она его не узнала там, на балу?
Хохоча, Эстелла откинулась к нему на грудь, подставляясь под поцелуи, которыми он покрывал её плечи и шею. Данте! Он пришёл, вернулся к ней. Все обиды мигом улетучились. Поцелуи продолжались долго, но Данте ничего не говорил, целуя Эстеллу с каким-то болезненным исступлением. Потом вдруг обнял так крепко, что девушка вскрикнула. На плечи ей упали капельки слёз, и Данте кинулся прочь, продираясь сквозь кусты и оставляя на них клочки одежды.
У Эстеллы даже язык отнялся, и она не сообразила хотя бы крикнуть, позвать его обратно. Так и стояла одна в темноте. За что он так с ней? Что она сделала? Он ведь сам пришёл на бал, сам её сюда заманил, а теперь взял и сбежал.
– Данте, Данте, зачем ты так со мной? Вернись, Данте! Вернись ко мне! – шепнула она в пустоту. Но услышала лишь эхо затихающих вдали шагов.
Комментарий к Глава 39. Кто ты, маска? –
[1] Матукана – разновидность кактуса.
[2] Сигарилла – тонкая длинная дамская сигара.
====== Глава 40. Призрак любви ======
Бал в доме алькальда продолжался, и из окон слышались взрывы хохота, заглушаемые великолепной игрой оркестра. Время перевалило за полночь. Гости, уже без масок, рассеялись по саду. Они громко обсуждали праздник, признавая, что тот удался на славу. Но Эстелле было всё равно. На неё будто рухнул Колизей. Данте над ней издевается, такое ощущение, что специально. Но она не может без него жить. Сердце почувствовало его присутствие, даже когда глаза не узнали. Ну почему, почему он ушёл и не забрал её с собой?
Поцелуи ещё горели на её плечах и шее, а она стояла за домом, не в силах выйти на освещённый участок сада. Прижала руки к щекам. Машинально потрогала обручальное кольцо. То было тёплым и мокрым. Данте плачет? Ему тоже плохо. Надо найти его, вернуть, поговорить с ним.
Эта мысль завладела Эстеллой, и ноги её обрели чувствительность. Поправив платье и прикрыв декольте газовой шалью, она миновала сад и выскочила за калитку.
– Эстелла! Эстелла! – кто-то окликнул её, но девушка и головы не повернула. Наплевать на всё и на всех.
Она побежала по улице, гонимая мыслью найти Данте. Что-то подсказывало: далеко он не ушёл. Надо добежать до их любимого местечка у озера, большая вероятность, что он там. Но этого не понадобилось. Пробежав всего два квартала, Эстелла тут же наткнулась на героя своих снов и переживаний. Он сидел на тротуаре, упираясь затылком в ствол хлебного дерева. На растопыренной кроне суетилась Янгус, щёлкая клювом и посвистывая.
Не помня себя, Эстелла кинулась к Данте, присела на корточки.
– Данте!
Он изучил её каким-то диким, затуманенным взором.
– Данте, не уходи, только не уходи. Давай поговорим, – взмолилась Эстелла в страхе, что он опять сбежит. Погладила его по щеке, влажной от слёз.
– Чего ты хочешь, красавица? – выдавил он устало. – Я уже говорил тебе: ты очень хороша, и мне с тобой хорошо, даже чересчур. Ты сделала невозможное, ты влюбила в себя человека, который любить не может. Но нам с тобой не по пути. Я так решил и не желаю это менять.
– Но ведь ты сам пришёл на бал! Сам написал мне записку и заманил в сад! – вскричала Эстелла. – Зачем ты меня целовал, если я тебе не нужна? Зачем ты мучаешь меня? Я была на тебя зла, когда ты сбежал из госпиталя, бросил меня, и мы даже не поговорили. И сейчас ты делаешь то же самое. Почему ты сначала приходишь, а потом убегаешь? Что я тебе сделала, Данте? Зачем ты так со мной? – уронив лицо в ладони, Эстелла заплакала.
– Перестань, красавица, умоляю, не надо сантиментов, – голос Данте дрогнул, и Эстелла разрыдалась сильнее (уже специально).
– Ну нет, только не это! Не надо выть, прошу тебя, я не люблю слёз! – Данте попытался встать, но Эстелла повисла на его шее, лепеча:
– Нет, нет, не уходи... Ты мне нужен, Данте.
– Зачем?
– Потому что я тебя люблю.
– Мы это уже обсуждали. Между нами всё кончено, – прижимаясь к Данте, Эстелла чувствовала, как бешено колотится его сердце.
– Тогда зачем ты пришёл на бал?
– Не знаю...
– Не знаешь? А я знаю, – шепнула она ему в ухо. – Ты хотел увидеть меня.
Он молча кивнул, закрывая глаза. И уже не пытался уйти.
– Я люблю тебя, Данте. А ты любишь меня. Наша любовь жива, как и прежде. Зачем нам расставаться?
– Это невозможно, невозможно... – пробормотал он, отпихивая Эстеллу и хватаясь руками за голову.
– Почему? – Эстелла едва не рыкнула от гнева. Ей захотелось Данте побить. Ну что за человек? Чего ради он над ней издевается, может, мстит за те слова, что она ему наговорила?
– Мы с тобой расстались, потому что Маурисио мне угрожал, что убьёт тебя, – напомнила Эстелла осторожно. – Но сейчас он изменился, стал мягче. Давай убежим, только ты и я, вдвоём...
– Нет, – отрезал Данте. – Я не собираюсь никуда бежать, тем более с тобой.
– Данте, миленький, объясни, что происходит, – умоляюще прошептала Эстелла. – Я думала, мы помирились, когда ты пришёл в госпиталь. Ты спас мне жизнь, а теперь ты хочешь её забрать. Я не могу жить без тебя. Мы оба не можем друг без друга и ты это знаешь, и я это знаю.
Он глянул на неё как-то болезненно.
– Того Данте, которого ты любила, его больше нет, – взор Данте стал жёстким. – А тот, что есть сейчас, если ты узнаешь его ближе, ты его возненавидишь. А я этого не хочу. Я не хочу видеть в твоих глазах ненависть.
– Не говори так, я тебя люблю, ты самое дорогое, что у меня есть. Я не могу тебя ненавидеть. Что случилось, Данте? Ты сделал что-то дурное, да? Миленький, расскажи мне, мы вместе со всем справимся.
– Ты правда хочешь это знать? – он сузил глаза, и они превратились в две злые чёрные полоски.
– Да, хочу! Я хочу знать что происходит. Я хочу тебе помочь.
– Мне ничем уже не поможешь. Я убийца, – сказал он.
Наступила пауза.
– Что?
– Я убийца, я убил несколько человек, включая Каролину Ортега, мою приёмную мать. А потом вырезал у неё сердце и сварил из него то зелье, что спасло жизнь тебе и всему городу, – добил Данте сурово. – Ну, что скажешь? Ты ещё хочешь быть со мной? Любить меня, целовать меня, а, красавица?
Глаза его блеснули как два стальных ножа, и Эстеллу вдруг обуял страх. Страх животный. Он безумен. Это не тот Данте, которого она любила. Даже если эти убийства – плод его фантазии, от этого не легче.
– Что, испугалась? – выплюнул Данте в ответ на её молчание. – Да, я чудовище! Я могу сделать всё, что угодно. Могу убить и тебя, если приспичит, – и Данте захохотал грубо, зловеще. – Ну что ты молчишь, красавица? – схватив Эстеллу за плечи, он потряс её. – Отвечай! Ты ещё хочешь быть со мной? Со мной, с таким, какой я сейчас, а не с тем, что уже не вернётся никогда!
– Нет! – крикнула Эстелла громко и отпихнула его – Данте ударился спиной о дерево, а она вскочила на ноги. – Ты не тот Данте, который мне нужен. Я любила другого мужчину, ласкового, заботливого, смелого, у которого в порядке с головой. А ты... ты не в себе, ты другой человек! Ты безумен и несёшь бред! Ты спрашиваешь хочу ли я любить умалишённого? Нет, не хочу!
И она побежала прочь. Подальше. Подальше от него!
Данте упал ничком на землю, обхватив голову руками, и даже не попытался Эстеллу удержать.
Когда Эстелла добралась до замка Рейес, начался ливень. Он пошёл стеной, – собственные руки нельзя было увидеть, не поднеся их к носу. Эстелла угодила под самое начало дождя, и, как он хлынул, она наблюдала лишь краем глаза, скрываясь в парадной.
В замке стояла тишина. Маурисио, наверное, уже спит. И, интересно, вернулась ли Мисолина с бала? Хотя нет, неинтересно. Чтоб её волки разорвали.
Эстелла была взвинчена донельзя. Она обиделась на Данте и разозлилась на себя за то, что побежала за ним. Её взбесило его странное поведение и дурацкие бредни про убийства. В конце концов, ему уже не шестнадцать лет. В двадцать три года пора вести себя как мужчина. Да, она любит Данте, но себя она тоже любит. Сколько можно с ним нянчиться, бегать, упрашивать, уговаривать его взять себя в руки? Не хочет быть нормальным, ну и чёрт с ним, она будет жить своей жизнью.
Алкоголь, выпитый на балу, ещё действовал на Эстеллу, поэтому она не могла трезво оценить поведение Данте. Ей казалось, что он над ней насмехается, кося под сумасшедшего. Но ведь она маркиза, а не безродная крестьянка, она не позволит над собой изгаляться.
Пройдя в гостиную, Эстелла зажгла канделябры и пригубила ещё три стакана бренди. В смеси с уже выпитыми пуншем и виски это дало чудовищный результат – мозг отключился окончательно.
Когда в три часа ночи распахнулась парадная и в неё вошёл Маурисио, стряхивая капли дождя со шляпы, он увидел, что Эстелла стоит посреди гостиной.
– Ах, вот вы где, дорогая! Как хорошо, что вы уже дома, а то на улице жуткий ливень. Я поехал в дом алькальда искать вас, но попал под дождь. Пришлось сидеть там и пережидать непогоду, слушая бесполезные светские разговоры, – сообщил Маурисио радостно. – Стало быть, вы уехали раньше? А ваша сестра с вами? Её я тоже не нашёл.
– Понятия не имею, где эта дура, – фыркнула Эстелла и уставилась на него впритык.
– Вы очень красивы, – спохватился Маурисио, решив, что она ждёт комплиментов.
– А что же вы не появились на балу вовремя, как обещали?
– Ох, я так долго провозился с Матильде, с её багажом, который застрял где-то в пути. Его никак не могли довезти. Потом я обсуждал дела с её мужем и забыл про время, – объяснил Маурисио, разглядывая супругу. При виде её декольте у него заблестели глаза.
– Понятно.
– А как прошёл бал, дорогая? Вам понравилось, было весело?
– Скука смертная, – Эстелла залпом осушила ещё стакан бренди. Взгляд её застыл, а в грудь кинжалом вонзилось желание отомстить. Отомстить Данте за всё, что он ей наговорил. Убрав стакан, Эстелла пошла на Маурисио, как бык на красную тряпку.
– Значит, вы считаете меня красивой, маркиз?
– Разумеется, Эстелла, вы прекрасны, вы само совершенство, я вам говорил это и ещё повторю сотни, тысячи раз.
– И я вам нравлюсь?
– Скажу вам больше, я вас люблю, – слова Маурисио звучали искренне, но на лице его отражалось недоумение – он не понимал к чему Эстелла клонит.
– Тогда пойдёмте наверх.
– Что?
– Пойдёмте в спальню. Я хочу, чтобы этой ночью вы меня любили.
Маурисио рот разинул, став похож на лягушку, ловящую муху.
– Вы... вы... да вы... Что с вами?
– Ничего. Просто я хочу ласки, – повела плечиком Эстелла. – В конце концов, вы мой муж и я вправе требовать исполнения вами супружеского долга. Или вы способны только болтать языком? Все мужчины одинаковые.
– Что значит «все»?
– Все и значит все. Не придирайтесь к словам. Так мы пойдём наверх? Да или нет?
Маурисио, не заставляя себя больше упрашивать, схватил Эстеллу на руки и потащил по лестнице. До него не дошло, что девушка пьяна и обижена на весь мир, и утром явно не обрадуется такому повороту.
Ночь прошла бурно. Эстелла получила удовольствие чисто физическое. Моральное – ни капли, но это уже не имело значения. Проснулась она с головной болью. Обнажённая и в пустой кровати. Бирюзовая гора шёлка валялась на полу, а Маурисио и след простыл. Хотя он всегда так делал. Получив своё, уходил к себе, никогда не оставаясь до утра в её постели.
Эстелла помнила всё, что произошло, несмотря на количество выпитого. И поведение Данте, и то, что сама себя предложила Маурисио. Было стыдно, противно и больно. Она хотела сделать на зло Данте, но отомстила лишь себе, и теперь не могла даже в зеркало смотреться. Вчера она вела себя как Мисолина. И это уже второй раз, когда близость с Маурисио не вызвала в ней тошноты.
Когда без четверти десять маркиз вошёл в её спальню с завтраком на подносе, Эстелла была и раздражена, и польщена.
– Вот если бы вы всегда были таким любезным, как этой ночью... – она кокетливо взяла с подноса горсть винограда.
– Тогда что?
– Возможно, я смогла бы вас полюбить.
Зная двуличность Маурисио, Эстелла не верила, что он изменился. Но притворство – это лучше, чем насилие. Так что Эстелла сказала это с определённой целью: чтобы Маурисио продолжал притворяться. А маркиза эта фраза окрылила. Весь день он ухаживал за Эстеллой, крутясь возле неё, как бабочка у ароматного цветка.
Врождённому кокетству Эстеллы это льстило. Она – объект восхищения мужчин. Это они должны бегать за ней и умолять о любви, а не она. Воспоминание о том, как она вчера побежала за Данте, вызывало в Эстелле гнев и чувство унижения. С возрастом в ней проснулась гордость красивой женщины, замещая подростковую романтичность. Это Данте, Данте должен за ней бегать, а она ещё подумает, нужен ли он ей со своими тараканами.
Оценив вчерашнюю ситуацию на трезвую голову, Эстелла поняла, что Данте болен. В ней горела и обида, и жалость, и любовь, и некий страх. Даже если он передумает и позовёт её обратно, она не уверена, что пойдёт. Связаться с ним, с таким, какой он сейчас, может либо дура, либо сумасшедшая. Эстелла не относила себя ни к той, ни к другой категории. Да, она любила Данте всегда. Любит и сейчас. Но любит она мальчика, волшебством которого была очарована в двенадцать лет; любит храброго всадника, что спас её от грабителей; любит ласкового, самого красивого, самого родного человека, с которым лежала она под ночным небом и ела запечённые на костре груши. И никто не мог изгнать воспоминания о нём из её сердца. Она любила его как вымышленного героя книги, привязанность к которому не зависит от внешних факторов. А этот Данте, которого она видела вчера, это другой человек.
Два месяца минуло в одночасье. Наступил май, прохладный и ветреный. После эпидемии жизнь города вошла в спокойное русло, как и жизнь Эстеллы в замке Рейес. Потянулись одинаково монотонные дни, наполненные мелкими заботами, что обычно ложились на плечи хозяйки дома: повздорить с прислугой из-за пересоленного рагу или оккупировать лавку торговца тканями в поисках новинок для пошива портьер или ночного чепчика.
Бытовуха, бытовуха, бытовуха. Каждый день одно и то же. Эстелла умирала от тоски, не зная куда приткнуться. Даже чтение книг ей наскучило. Романтическая часть её души не желала ныне взаимодействовать со своей хозяйкой, и все книги казались Эстелле невыносимо глупыми. С Матильде и её супругом она пересекалась лишь за совместными трапезами. Остальное время они не попадались ей на глаза. Как и Мисолина, которая повадилась ежедневно исчезать из дома.
Но конец осени принёс два неожиданных события, разбавив серые будни. Роксана и Алехандро Фрейтас объявили о свадьбе. И выслали приглашение – изящный белоснежный конвертик с розовыми сердечками и серебряными надписями, что сухо уведомляли: «Уважаемые маркиз и маркиза Рейес, вы приглашены на бракосочетание сеньоры Роксаны Фонтанарес де Арнау, вдовы Гальярдо де Агилар, и сеньора Алехандро Фрейтаса, графа Медина, которое состоится 10 июня 1801 г. в эстансии «Ла Герра»».
Это стало для Эстеллы неприятным сюрпризом. Значит, через месяц её мать выйдет замуж. Как же так? Ведь алькальд ей сказал, что не женится на Роксане, и угодил в её сети. Эстелла не хотела идти на эту свадьбу, но приготовления к ней разбавили скуку, царившую в чопорном замке.
Второй сюрприз преподнёс Маурисио. Эстелла теперь проявляла к нему снисходительность, смешанную с долей симпатии и настороженности. Но он растопил лёд, когда однажды объявил: теперь у Эстеллы есть счёт в банке. На эти деньги она может осуществить свою мечту – открыть медицинский кабинет. Эстелла была озадачена, польщена и удивлена такой щедростью. Но, так как в профессии человеческого фельдшера она разочаровалась, решено было открыть кабинет ветеринарный.
