Текст книги "Война сердец (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 99 страниц)

– А кто невеста? Хотя я догадываюсь. Это Лус? Та, из борделя? Поэтому ты приходил туда днём? Но как родители тебе позволили?

Клем вздохнул. – Ошибаешься. С Лус я ходил попрощаться. А женюсь я на Пии Лозано. – Эээ? – кроме нечленораздельного мычания Данте больше ничего не смог выдавить и уронил на пол пустую чашку из-под чая. Она разбилась вдребезги. Клементе пожал плечами. – Не понимаю, почему у тебя такая реакция. Ты же сам хотел свести нас с Пией. Данте похлопал глазами. Вылез из-за стола, прошёлся по комнате, взял с полки другую чашку и, налив чай, сел обратно. – Значит, она тебе понравилась? – Кто? – Ну кто? Пия! В тот раз. Ты же после того ужина обратил на неё внимание? Как это получилось? – Да очень просто. После того, как ты сбежал, мама два дня пошумела, и они с папой пошли в гости к Анхелю Лозано и сосватали нас с Пией. Без нашего ведома. Явились домой и объявили мне, что через три дня помолвка. – И ты согласился? – Ну-у... родителям не принято перечить, если ты не в курсе. А кто пытается, общество его осуждает. Я, конечно, разозлился, но потом подумал: а что я теряю? С Лус мы всё равно не будем вместе. Родители воспротивятся и жениться на ней мне не позволят. Да и в церкви нас не обвенчают. Такие, как Лус, и по улицам-то могут ходить лишь в определённое время и в определённых местах. Если я останусь с ней, в меня будут тыкать пальцами. А Пия девушка приличная. Данте наморщил нос. – Клем, что с тобой? Ты говоришь не своими словами. Почему тебе так важно чужое мнение? Да какая разница, кто и о чём станет сплетничать? Ты же любишь Лус! Или нет? – напрямую спросил Данте. – Или за это время ты полюбил Пию? – Я люблю Лус, – безразлично сказал Клементе. – Тогда я не понимаю. Я не понимаю такую любовь! Зачем ты женишься на Пии? – Данте в ярости пнул ногой остатки чашки, и они разлетелись по углам. – Как можно жениться на нелюбимой женщине? Ты же загубишь жизнь и себе, и Лус, и Пии. Вы все будете страдать. Зачем? За любовь надо бороться! – Ты же сам меня уговаривал забыть о Лус. – Нет, ты не слышишь меня. Если бы ты разлюбил Лус и полюбил Пию, это меняло бы дело. Но любя одну, жениться на другой... – Есть одно большое НО: Лус меня не любит. По-твоему, что я должен делать? Как я могу бороться за любовь, которой нет? Что бы ты сделал на моём месте: добивался бы той, что не любит, стучался в запертую дверь? Нельзя заставить кого-то себя полюбить. – Я бы остался один, – сказал Данте. – Если твоя любовь к Лус настоящая, то она не умрёт и не уйдёт, что бы ты не делал, и как бы ты не выдавливал её из себя. А если ненастоящая, то её вылечит время. И придёт настоящая, та, единственная, которую полюбишь ты, и которая полюбит тебя. То, что ты хочешь сделать, – безумие. Ведь Пия тоже имеет право на счастье. Не губи её, она ещё встретит его, своё счастье. – Думаю, я ей нравлюсь, – отозвался Клементе. – Похоже, в тот раз она в тебе разочаровалась. Поздравляю, ты добился своего! А я обо всём подумал. Я признался Лус в любви, она сказала, что не любит меня, и я принял решение. И не стану его менять. – Давай-ка спать, – вдруг прервал беседу Данте, взглянув на темноту за окном. – Ночь уже. Мы ещё это обсудим. Утром всегда приходят мысли разумнее, чем вечером. Подушка – лучший советчик. Клементе не протестовал. Данте уступил ему кровать, а сам лёг на софу. Но заснуть так и не смог. Часы пробили полночь, а юноша всё ворочался. Какой безумный день сегодня! Несостоявшееся свидание с Эстеллой, примирение с Клементе и эта неожиданная новость – Клем женится на Пии. Да, он совершает глупость, но как он, Данте, может ему помешать? Связать верёвкой и не пустить в церковь венчаться с Пией? Глупо. И он не имеет на это морального права. Клементе мерно посапывал; Янгус дрыхла, воткнув клюв в спину, но к Данте сон решительно не прилипал, и он вышел на балкон. Задрал голову вверх, рассматривая ночное небо. Да, Эстелла правду говорила, на этом берегу реки звёзды иные: мельче и дальше.

Сейчас небо напоминало кусок чёрного бархата, где некий растяпа-богач рассыпал горсти алмазов.

Данте глянул вниз. Тротуар освещали яркие фонари. Ветер колыхал верхушки деревьев и раздувал волосы на голове. Данте закрыл глаза, подставляя лицо прохладному воздуху. Потом открыл и, метнув взгляд на близлежащее дерево, вздрогнул. На фоне раскидистой кроны вырисовывался чей-то силуэт. Данте пригляделся. Светло-зелёное платье, корсет, тонкие ручки в ажурных митенках, длинные волосы. Девушка! Данте перегнулся через перила по пояс, грозясь навернуться с третьего этажа. Девушка, пройдя чуть вперёд, обняла себя руками – плечи её были обнажены. Свет фонаря упал на её лицо, и Данте чуть не брякнулся с балкона. Это была Эстелла. С лихорадочно бьющимся сердцем Данте вбежал в комнату. Зацепился рукавом за птичью жердь. Янгус проснулась и недовольно запыхтела, но юноша не обратил на это внимания. Что Эстелла здесь делает? Да ещё в тонком платьице на ледяном ветру. Совсем с ума сошла! Данте выругался про себя и, выдвинув ящик комода, нашёл там плащ. Натянул штаны, сапоги, рубашку и редингот и выскочил из комнаты. Ринулся вниз по лестнице, путаясь в собственных ногах. Холл уже опустел, свечи были потушены, входная дверь заперта изнутри. Данте потянул рычажок – щеколда со скрипом открылась. – Тсс-с-с... не скрипи, ты, чтоб тебя! – если бы Данте мог, он бы затопал на щеколду ногами, но тогда разбудил бы весь дом. Сеньор Нестор не запрещал водить гостей днём, главное – не шуметь, но вот к ночным похождениям он был категорично строг и их пресекал. Данте, бесшумно закрыв дверь, бегом кинулся туда, где видел Эстеллу. А вдруг она ему померещилась? Ну что Эстелла будет здесь делать в час ночи? Но девушка оказалась не приведением. Бледно-зелёное платье выглядывало из-за дерева – она стояла, прижимаясь спиной к стволу. – Эсте, – позвал Данте. Она обернулась. Через мгновение они уже сжимали друг друга в объятиях. – Сумасшедшая... – шепнул Данте. – Как ты здесь оказалась? Ты же совсем замёрзла! Эстелла судорожно вцепилась в Данте, боясь, что он вот-вот исчезнет. Юноша набросил ей на плечи плащ, столь широкий, что девушка в нём утонула. – Прости, что я не пришла утром, – всхлипнула Эстелла, тычась носом Данте в шею. – Я не смогла вырваться из дома. Я сваляла дурочку, послала тебе записку, а сама не сумела отвязаться от мамы и сестры. Они теперь повсюду за мной ходят. Не знаю, что им надо. Я сбежала только, когда они легли спать. Пришла сюда и поняла, что не знаю, как тебя вызвать. Я же не могла постучаться и сказать, чтобы меня пустили к тебе. Это же гостиница! Боже, мне так стыдно! Ночью пришла к мужчине в гостиницу... Я... я... просто хотела тебе объяснить, я... Данте вместо слов накрыл губы Эстеллы своими. Тёплый ворсистый плащ на плечах; такой родной ей запах мяты, исходящий от волос Данте; нежные поцелуи – всё это сводило Эстеллу с ума, бросая её в омут невероятных ощущений. Он целовал её медленно, неспешно, жарко. «Вот сегодня, наверное, это и произойдёт», – мелькнула у Эстеллы мысль в голове. Сейчас Данте поведёт её к себе. А она не выпила отвар, как советовала бабушка. А ведь она обещала себе ночью с Данте не встречаться. Хотя глупо сопротивляться неизбежному. Это всё равно произойдёт. Хочет ли она сейчас прижаться к его обнажённой груди, уснуть в его объятиях? Да! Хочет! Она так его любит, и если он её позовёт, она пойдёт. Но Данте не спешил приглашать Эстеллу в свои апартаменты и чувствовал себя неловко. Эстелла пришла к нему сама, замёрзла, конечно, он должен позвать её к себе, согреть, накормить, приласкать и оставить на ночь. Но чёрт возьми! Ну как всё не вовремя! Он не может сейчас позвать Эстеллу наверх. Там же Клементе! А Эстелла ощущала глухое разочарование. Ну почему он медлит? – Девочка моя, ты сильно замёрзла? – виновато спросил Данте, сжимая изящные пальчики Эстеллы в своих. – Нет, я уже согрелась. Спасибо за плащ. – Тогда, если хочешь, пойдём погуляем?

– Погуляем? – Эстелла похлопала ресницами, не веря тому, что слышит. Он не тащит её в кровать? Невероятно! – Ты... ты хочешь погулять?

– Да, дело в том, что ко мне приехал брат, вот прям сегодня, и он остановился у меня, – Данте решил сказать, как есть. – Я не могу тебя сейчас позвать к себе. Понимаешь, только не обижайся... Я не хочу ему говорить, что у нас всё зашло так далеко, и... я не хочу тебя смущать, и... Эстелла вдруг громко рассмеялась, слушая, как Данте сбивчиво пытается ей объяснить, почему не тащит её к себе в кровать. – Почему ты смеешься? – Какой же ты милый! Я никогда таких, как ты, не встречала! Не надо мне ничего объяснять, пойдём гулять! Я и не собиралась подниматься к тебе. За кого ты меня принимаешь? Они бродили по улицам, кутаясь в плащ и прижимаясь друг к другу. Смех, поцелуи, разговоры смешались воедино. Опомнились они, когда чёрный бархат на небе сменился серо-розовым шёлком приближающего рассвета. – О, боже, Данте, мне пора идти! – спохватилась Эстелла. – Надо влезть обратно в комнату, пока все не проснулись. – Но, Эсте, как же ты сама туда залезешь? – За домом есть лестница, ей садовник пользуется. Я её подставлю к балкону и влезу. Не переживай. – Я тебя провожу. – Ни в коем случае! Прислуга встаёт рано. Нас могут увидеть! Они дошли до «Маски» и остановились на углу. Эстелла хотела снять плащ, чтобы вернуть его, но Данте её удержал: – Оставь себе. Пока дойдёшь до дома, ты замёрзнешь. У тебя руки голые. – Да, я не подумала о нормальной одежде. Не до этого было. Надела первое, что попалось под руку. – Безумная. Эсте, я так тебя люблю, так люблю, – Данте целовал девушке ручку, пальчик за пальчиком. – Данте, я... я люблю, люблю тебя, – шепнула Эстелла, заливаясь краской. Она высвободилась из объятий и побежала по дороге. Тёмно-синий плащ, как крылья сказочной птицы, парил за её спиной. Данте, проводив Эстеллу взглядом, вздохнул и побрёл к двери.

Когда Данте вернулся в комнату, Клементе и Янгус уже проснулись. Войдя в дверь, Данте удивился – его птица прыгала по жёрдочке туда-сюда, вопя так, что её наверняка было слышно в соседнем квартале. – Янгус, ты почему так кричишь? – укоризненно шикнул Данте. – Тише, весь дом разбудишь! Янгус перелетела с жёрдочки к Данте на плечо. Орать она перестала, но вела себя беспокойно: тянула юношу за волосы и трясла крыльями. Данте, погладив птицу по грудке, вышел на балкон. Клем в эту минуту любовался на центральную мостовую. – Ты где был? – спросил он не оборачиваясь. – Так, прогулялся тут неподалёку, – уклончиво ответил Данте. – Я проснулся, а тебя нет. Удивился, куда это тебя понесло в такую рань. – Не спалось мне, – Данте уцепился за перила, глядя вдаль, где в розово-золотых отблесках рассвета торчали крыши богатых домов: острые и плоские, белые, красные, серебристо-синие и травянисто-зелёные, увитые плющом, с флюгерами и лепниной. – Красивый вид отсюда, правда? Клем заглянул Данте в лицо. – Ничего особенного. Я предпочитаю вид на пастбища и сельву, чем на богатый квартал и экипажи с расфуфыренными аристократами. О, вижу ты не разделяешь моё мнение, – усмехнулся он. – Ты изменился. Тебя заворожил город, это плохо. Перестань мечтать о невозможном. Таким как мы, никогда туда не попасть. – Я и не думал об этом, – пробурчал Данте покраснев. – Вот и не думай. Это не наш мир, спустись с облаков на землю сам, иначе кто-нибудь столкнёт насильно, а падать очень больно. Кстати, я ждал, когда ты вернёшься. Хотел проститься. Я уезжаю домой. – Уже? – А смысл здесь торчать? С наступлением рассвета на улице появились прохожие – в основном домашняя прислуга: прачки, кухарки, горничные. Одни ходили туда-сюда, ожидая открытия многочисленных лавочек; другие тащили корзины с бельём в прачечную, расположенную в соседнем квартале. Зеленщики и торговцы рыбой, мясники и колбасники, кондитеры и продавцы специй открывали ставни своих заведений.

Толстый аптекарь, похожий на обожравшегося кота, стоя на углу под огромной вывеской: «Аптека «У Сантоса»: травы, медикаменты, средства гигиены», курил трубку и приветствовал всех ленивыми кивками головы.

– Давай хотя бы дождёмся, когда откроется трактир. Надо позавтракать, ехать ведь далеко, – сказал Данте. – Угу, ты мне вчера так и не ответил, приедешь ты на свадьбу или нет? – Ну конечно приеду, – вздохнул Данте. – Послушай, Клем, я не собираюсь тебя отговаривать или убеждать в чём-либо, это твоя жизнь, но... – Вот давай и обойдёмся безо всяких «но», – перебил Клементе. – Уговаривать меня не надо, я принял решение, и я не из тех, кто отказывается от своих слов. Я женюсь на Пии и точка. Свадьба уже назначена. Надеюсь, ты больше не исчезнешь и мне не придётся искать тебя по всему вице-королевству. – Не исчезну, – уверил Данте. – Я ещё хотел сказать, точнее попросить... – О чём? – Не говори своим родителям, что видел меня. Не говори им, где я, и не давай никому мой адрес. Прошу тебя. – Но почему? Ведь они волнуются! – Я не хочу их видеть. По крайней мере сейчас. – Значит, ты так и не простил маму? – Не важно, – Данте встряхнулся, как мокрый зверёк. – Просто не говори им и всё. Или они сюда явятся, начнут меня поучать. Да ещё твоя мать со своей церковью, – Данте запнулся. – Я приеду сам к тебе на свадьбу. – Хорошо, я не скажу, – согласился Клем, – но это будет сложно. Врать я не умею, особенно родителям, но я постараюсь. Не хочу, чтоб ты опять говорил, что я предатель. Позавтракав, Данте и Клементе попрощались крепким рукопожатием. Данте провожал брата взглядом, пока тот, сидя верхом на рыжей кобыле, не скрылся за углом. Данте вернулся к себе и устало прилёг на софу. Закрыв глаза, улыбнулся, всё ощущая на губах поцелуи Эстеллы. Ах, если бы сегодня ночью она опять к нему пришла! Он бы её не отпустил, целовал бы, ласкал всю ночь, до утра.

====== Глава 16. Самая лучшая подруга ======

Эстелла сидела в кресле, глядя в одну точку. Ночное приключение повлияло на неё странным образом. Она любит Данте. Нет, не просто любит, жить без него не может. Но Эстелла не чувствовала себя счастливой, напротив, ей хотелось плакать. Казалось бы, встреча с Данте должна была вознести её до небес, а она испытывает страх, неуверенность, усталость и желание, чтобы всё стало, как раньше. Она хотела любить Данте и не хотела одновременно, будто в её груди бились два сердца, которые спорили между собой: одно тянуло вперёд, к Данте, а другое пятилось назад и не пускало. Хорошо было бы родиться мышкой, спрятаться в норку ото всех проблем и подождать, когда они разрешатся сами. Именно мышкой себя Эстелла и ощущала, только мышкой, у которой норки нет. Бездомной и никому ненужной маленькой мышкой.

За дверью раздались торопливые шаги. Эстелла едва утёрла слезы, как в комнату без стука влетела Сантана. Эстелла не удивилась её появлению – она ждала подругу с минуты на минуту, но Сантана ворвалась как ураган, чем Эстеллу озадачила. – Санти, дорогая, что случилось? Сантана, взглянув на Эстеллу трагически, вместе со всеми многочисленными юбками плюхнулась на кровать. – Бежала по лестнице, чуть ногу не сломала, – объяснила она, переводя дух. – Почему? – Сейчас такое было, ТАКОЕ, даже не знаю как тебе сказать! – Ты меня пугаешь... На тебя кто-то напал по дороге? – Нет, точнее не совсем, и не по дороге. Уф-ф! Я пришла минут двадцать назад. – А чего ж сразу не поднялась? – наморщила носик Эстелла. Сантана встала, подойдя к двери, выглянула наружу. Повернула ключ в замке и продолжила: – Захожу я, значит, в дом – Урсула мне открыла. Дошла до гостиной, даже опомниться не успела, как на меня налетела твоя мамаша. За руку схватила и поволокла в кабинет. – И? – Эстелла вытаращила глаза. – Что ей было надо? – Стала меня допрашивать: мол, правда ли то, что ты нашла себе кавалера и всякое такое. Эстелла побелела. – Я ответила, что это неправда и спросила у неё, с чего она это взяла. А она прямо в лицо мне заявила, что подслушала наш с тобой разговор. Ну помнишь, когда ты мне рассказала, как ты целовалась с Данте? Эстелла сползла с кресла на пол, прижимая руки к губам. – Она всё знает, боже мой! Мама знает, что я встречаюсь с Данте, поэтому и ходила за мной по пятам! И ещё и Мисолину подговорила делать тоже самое. Ох, что же теперь будет? – Да ты, погоди, успокойся. Она меня стала расспрашивать, знаю ли я, кто он такой, как давно ты с ним встречаешься и всё прочее. Я сказала, что никакого кавалера нет. А то, что она слышала – это ты мне пересказывала недавно прочитанный любовный роман, очень откровенный, с поцелуями и прочим. Я даже название на ходу придумала «Любовь графини де Буляр», – Сантана хихикнула. – И мама поверила? – похлопала ресницами Эстелла. – Ммм... не уверена. Точнее, она... эмм... не знаю, надо ли тебе это говорить. – Надо! – убеждённо воскликнула Эстелла. – Но я не хочу тебя настраивать против матери. – Санти, скажи мне всё, как было! – В общем... она... она мне предложила деньги, – тихо сказала Сантана. – Что? – Ага, сказала, что заплатит много золота, если я ей расскажу, с кем ты встречаешься, кто он такой, где живёт, ну в общем всё-всё-всё. – А ты? – Ты меня обижаешь! Неужели какие-то деньги могут стоить нашей дружбы? Да ни за что! Я никогда бы не предала тебя, тем более за деньги. Я ей так и сказала и настаивала на истории про любовный роман. Наплела чушь, что ты рассказывала мне сюжет, представляя себя героиней. Это было первое, что взбрело мне в голову. Твоя мать такая злая и подлая, ещё хуже, чем тётя Амарилис. Тётя строгая, но она справедливая. А твою мать я даже боюсь, прости.

– Сомневаюсь, что мама поверила, – вздохнула Эстелла. – Но всё равно спасибо тебе, Санти. Ты моя самая лучшая подруга! Что бы я без тебя делала? – Эстелла порывисто обняла Сантану. – Если мама спросит, я буду придерживаться твоей версии про любовный роман. Но теперь... теперь... – Эстелла всхлипнула, – я же теперь не смогу видеться с Да...

– Тсс-с... – Сантана приложила палец к губам. – Здесь, в доме, обсуждать это опасно, – она опять выглянула за дверь. – Никого, но всё равно давай-ка выйдем на балкон в целях безопасности. Из соседнего окна нас могут услышать? – Эмм... рядом с моей спальней пустая гостевая, потом комната, где живёт дядя Эстебан, а самая последняя – бабушкина. У Мисолины, Хорхелины и мамы с Арсиеро окна и балконы выходят на другую сторону. – А снизу? – Под моей комнатой малый кабинет. Это был кабинет дедушки Альсидеса, но после его смерти, бабушка заперла его на ключ, и там никто не бывает. Девушки вышли на балкон и Сантана затараторила вполголоса: – Я что хотела сказать: встречаться тебе с Данте сейчас опасно. Ты же понимаешь? – Угу, но я опять с ним встречалась. – Когда? Под носом у матери? – Можно сказать под носом. Вчера ночью вылезла в окно и пошла к нему в гостиницу. – Сама? Одна ночью в гостиницу к мужчине? Да ты рехнулась! – всплеснула руками Сантана. – У вас что-то было, да? – В каком смысле? – В том самом. Ты с ним спала? – напрямую спросила Сантана. – Не-ет, ты что, конечно, нет! – запротестовала Эстелла, заливаясь краской. – Мы только целовались. – Но ты же была в его номере. Эсти, это неприлично, совсем неприлично. Ты ему сама себя предложила, понимаешь? – Но я не заходила внутрь. Я была возле гостиницы, а Данте меня увидел с балкона и вышел. – Ну тогда ладно, – успокоилась Сантана. – Но всё равно это безрассудство. Тем более в свете последних событий. – И что мне делать? – Не встречаться с ним. Эстелла чуть не вскрикнула. – Но я не могу! Я не смогу. Я его люблю! – Говори тише, – предостерегла Сантана. – Всё это случилось из-за нашей неосторожности. Кто же знал, что твоя мать шпиронила под дверью? Я не имела ввиду расстаться с ним навсегда. На время, пока всё не уляжется. – Но... но... – Эстелла всхлипнула, – я не могу с ним расстаться даже на время. – Эсти, это единственный здравый выход. Надо усыпить бдительность твоей матери и сестры. Ты же сама сказала, что они на пятки тебе наступают, а если ты будешь бегать на свидания по ночам, тебя поймают с поличным. Вот тогда будет настоящая катастрофа! Вы должны повременить со встречами, только и всего. Твоя мать сейчас захочет убедиться в правдивости моих слов, поэтому тебе надо прикинуться святой. Они увидят, что ничего не происходит, и ослабят слежку, и ты опять будешь с ним встречаться. Только осторожней, а то попадёшь в историю. Не уступай ему, не вздумай ложиться с ним в постель! – наставляла Сантана. – Ему это не грозит последствиями, а вот у тебя могут быть крупные неприятности. Закрыв лицо руками, Эстелла разревелась. – Я знаю, что ты права, Санти, но я его люблю, я не могу с ним расстаться. Ты не знаешь, что со мной происходит, когда я вижу Данте. Он меня околдовал. Я запуталась, не знаю, что делать, я... я хочу быть с ним и в то же время не хочу. Мне страшно... Это чувство такое, такое... огромное, как небеса. – Да ты совсем помешалась! Правду в книгах пишут, любовь – болезнь. Ты им одержима. Это ещё один повод повременить со встречами. Сантана, сходив в комнату, принесла Эстелле стакан воды. – На-ка выпей и не реви. – Но ведь Данте... Как я ему скажу, что пока не могу с ним встречаться? – Эстелла совсем ослабла под натиском подруги. – Ммм... ты ведь знаешь его адрес? Напиши ему письмо. – Но... но... если я пошлю Дуду с письмом к Данте, вдруг мама на него надавит, и он расскажет куда ходил?

– В тебе проснулся здравый смысл, наконец-то! – обрадовалась Сантана. – Да, мальчишку посылать опасно. Вот что: давай-ка пиши письмо сейчас. Тётя Амарилис принимает важных гостей, а я смылась. Хотя она была рада, что я не буду крутиться у неё под ногами. Так что я сегодня без контроля, могу сама зайти к твоему Данте и отдать письмо ему лично в руки.

– Санти, ты, ты... ты просто ангел! Как хорошо, что ты у меня есть! – Эстелла опять разревелась. – Так, всё, хватит ныть, садись и пиши. Вытерев слёзы кружевным платочком, Эстелла села за столик, взяла нежно-зелёный пергамент, белоснежное страусовое перо и вывела: «Милый мой Данте, наверное, после того, что было между нами, моё письмо покажется тебе странным...»...

День Данте прошёл в ожидании новостей от Эстеллы. После отъезда Клема он отправился на охоту, чтобы проветрить мысли и прогулять Алмаза.

Вернулся к вечеру, пригнав пару рыжих лошадей с чёрными пятнами по бокам. Привязал их в гостиничной конюшне, почистил и накормил, но так и не отвлёкся от мыслей об Эстелле. Эта девушка, такая нежная, хрупкая, невинная, буквально его приворожила. Никогда ещё Данте так не терял голову от любви.

Как только Данте и Янгус вернулись в «Маску», птица опять взбесилась. Тряся крыльями, она верещала Данте прямо в ухо. – Янгус, да что с тобой такое? Почему ты так себя ведёшь? Ты не заболела? – обеспокоенно заметил юноша. Он и сам был взвинчен, наверное, Янгус чувствовала это и вела себя под стать хозяину. Данте нарезал круги по комнате, хотя и дьявольски устал. Сна не было ни в одном глазу. Да и вдруг Эстелла опять придёт ночью, а он возьмёт и всё проспит? Янгус с остервенением клевала киви, выбрасывая кожуру на пол. Когда в дверь постучали, птица громко вскрикнула. Вошёл сеньор Нестор, и Янгус утихла. – Простите за вторжение, Данте. Но к вам пришли. – Ко мне? Кто? – Сеньорита. Богато одетая и очень красивая. Ожидает вас в холле. Сердце Данте пропустило удар. Эстелла! Заметив, как юноша изменился в лице, сеньор Нестор удалился, хихикая себе под нос. Данте метнулся к двери, но тут Янгус, спорхнув с жерди, села к нему на голову, больно вцепившись когтями в волосы, и зашипела по-змеиному. – Янгус, да что с тобой сегодня? – изумился Данте. – Ты не хочешь, чтобы я ходил? Но ведь там Эстелла... Тебе же нравится Эстелла, я знаю. Но птица продолжал шипеть. Данте решил: она хочет, чтобы он взял её с собой. Они вышли, и птица спустилась к Данте на плечо, широко открывая крылья, будто собиралась взлететь. Данте, отвлекаясь на странное поведение Янгус, шёл по коридору третьего этажа, не глядя вперёд, и ВДРУГ... толчок. – Ой, прошу прощения, я не специально, – юноша смутился, увидев, что толкнул женщину. – Ничего страшного, всякое бывает, – прозвучал низкий голос. Янгус вновь зашипела и, ухватив Данте клювом за волосы, потянула их на себя. – Занятная у вас птица, – сказала женщина. Янгус агрессивно щёлкнула клювом. Одетая во всё чёрное, женщина стояла вполоборота. В потёмках Данте не разглядел её лица, но к горлу вмиг подкатила тошнота, и дикая ненависть захлестнула Данте. Интуиция его никогда не подводила. Он чувствовал людей, испытывая к одним необъяснимую симпатию, а к другим стойкую неприязнь без веских на то причин. – Извините, я спешу, – выдавил Данте и пустился прочь. Какая отталкивающая особа! Карие глаза дамы вспыхнули, став ярко-жёлтыми. Усмехаясь, она ушла вперёд и растворилась во тьме коридора. Данте так мчался, что зацепился одним каблуком за другой и чуть не брякнулся с лестницы. Вот дьявол! Женщина в чёрном оставила в душе его неприятный осадок. Но плевать на неё! Наверное, она плохой человек и он это почувствовал, вот и всё. Но сейчас это не имеет значения, ведь к нему пришла Эстелла, она ждёт его внизу! Надежда лопнула, как только он оказался в холле и увидел посетительницу. Девушка стояла спиной, на ней было длинное синее платье с бахромой и голубая шляпка-чепец с цветами.

Данте с ходу определил, что она выше Эстеллы и шире в кости.

– Сеньорита, вы хотели меня видеть? – спросил он, скрывая разочарование. Девушка обернулась, уставилась на него не мигая. – Вы Данте? – Да. – Я пришла от Эстеллы. Я её подруга. Меня зовут Сантана. Я принесла вам письмо, – она не сводила с юноши и его птицы круглых карих глаз. От столь откровенного разглядывания Данте смутился. Сантана, развязав тряпичную сумочку, вынула пергаментный конверт, протянула его Данте. – Спасибо. Это всё? – В общем да. Хотя я могу вам рассказать вкратце, что случилось, – пояснила она. – Мать Эстеллы подслушала наш с ней разговор и узнала о ваших встречах. Эстелла решила, что ей с вами видеться небезопасно. Да и, по правде сказать, – Сантана снова изучающе оглядела Данте, – я могу понять, почему она обратила на вас внимание, но будет лучше, если вы оставите Эстеллу в покое. – Это ещё почему? – Данте начал злиться. Какого чёрта эта наглая девица вмешивается не в своё дело? Но он прикусил язык. Вдруг Эстелла обидится, если он нагрубит её подружке? Янгус, сидя на плече хозяина, молча вертела головой, зыркая на Сантану. – Потому что из этого не выйдет ничего хорошего, – продолжила Сантана. – Вы сделаете её несчастной, да и сами попадёте в беду. Вы не знаете её мать, о, это ещё та гадюка! И семья Эстеллы никогда не захочет породниться с вами. Эти истории заканчиваются счастливо только в книгах, в реальной жизни они обречены. И лучшее, что вы можете сделать – позволить Эстелле жить так, как она жила всегда. Без вас. Это всё, что я хотела сказать. Прощайте. Махнув рукой, Сантана прикрыла за собой тяжёлую входную дверь. Данте стоял как вкопанный, прижимая к себе письмо. Сеньор Нестор бросил на юношу лукавый взгляд, и Данте, прочитав в нём насмешку, еле сдержался, чтобы не запустить в хозяина цветочным горшком. Он развернулся и побежал вверх по лестнице. Янгус только крыльями помахивала, удерживая равновесие. «Милый мой Данте, наверное, после того, что было между нами, моё письмо покажется тебе странным, но, долго размышляя над этим вопросом, я поняла, что нам нужно расстаться. Моя мать узнала о наших встречах, и теперь ходит за мной по пятам. Если мы продолжим совершать безрассудства, то непременно попадёмся. Мне очень страшно. Я весь день сегодня плакала, думая о тебе. Наверное, было бы лучше, если бы мы никогда не встречались. Тогда каждый из нас жил бы своей жизнью без боли, без страданий, без сожалений и без любви. Но я хотела полюбить, я мечтала о любви, читая о ней в книгах и представляя себя их героиней. Я ждала, когда моя любовь придёт, и она пришла. Хотела бы я жить без любви сейчас, наконец, испытав её? Нет, даже если придётся страдать. Но моя любовь к тебе слишком сильна, она превратилась в болезнь, сделала меня своей рабой. А я всегда гордилась тем, что могу рассуждать здраво и не изменять себе, но теперь я совершаю ужасные поступки. Прошу тебя, дай мне время. Не преследуй меня и не ищи со мной встреч, этим ты можешь серьёзно мне навредить. И умоляю, не присылай больше свою птицу с записками! Она так привлекает внимание, что всякий раз я боюсь, как бы слуги её не застрелили. Я не знаю, как мне жить без тебя. Я так тебя люблю, если бы я могла, я бы пошла с тобой на край света. Но я не могу. Наверное, я трусиха. Не держи на меня обиды. Прощай. Эстелла. P.S. не пугайся, когда письмо тебе принесёт Сантана. Это моя подруга, она обо всём знает, и ей можно доверять. Мы с тобой слишком разные и будет лучше нам забыть друг друга навсегда, покориться обществу и Богу и не идти против них». Последняя строчка-приписка, выведенная в самом низу листа, Данте смутила. Он несколько раз перечитал письмо. И чем дольше он в него вчитывался, тем больше понимал – написанное в начале мало стыкуется с конечной фразой. Никогда Эстелла не говорила, что должна покориться кому-то, да ещё и богу, ведь она не была набожной.

Это не свойственно той Эстелле, что признавалась ему в любви и не испугалась его магии; той, что вылезала через балкон и ночью прибегала к нему на свидание; той, что мечтала стать лекарем, вопреки мнению патриархально-богобоязненного общества, где царили полное бесправие женщин и жёсткая власть мужчин-тиранов.

Внутри у Данте что-то сжалось. Вздохнув, он спрятал письмо под рубашку, ближе к сердцу. Интуиция колдуна, сверхчувствительная, болезненная, и сейчас его не подводила, крича: здесь что-то не так.

Войдя в спальню, Эстелла застала своеобразную картину: ящики комода были выдвинуты; вещи раскиданы; шёлковое платье цвета фиалки валялось на полу. На нём красовались объёмная дыра и следы чьих-то грязных подошв. Эстелла не расстроилась из-за платья, напротив, ей стало весело. Девушка даже не сомневалась: всё это – дело рук завистливой Мисолины. Как только сегодня за завтраком Арсиеро объявил, что они вечером идут на бал в дом Амарилис, Мисолина вздумала пакостить. С утра она попыталась вылить на голову сестре охровую краску, но к вящему её неудовольствию вовремя подоспела Урсула и уберегла волосы Эстеллы от участи быть выкрашенными в жёлтый цвет. Но и после обеда Мисолина не успокоилась. Когда сёстры вдвоём шли по лестнице, она, с радостным криком: «Сломай себе шею, уродина!», подставила Эстелле подножку. Эстелла чудом не скатилась вниз – ухватилась руками за перила. И вот теперь Мисолина испортила ей бальное платье. Но это ерунда. Эстелла привезла из Буэнос-Айреса кучу нарядов, которые Мисолина и в глаза не видела. Часть их не влезла в шкаф и нынче пылилась в сундуках под кроватью. В общем-то, Эстелла даже могла бы поблагодарить Мисолину – сестрица, сама того не ведая, развлекала её весь день. Если бы не эти выходки, Эстелла сошла бы с ума от тоски по Данте и чувства неизвестности. Она понятия не имела, удалось ли Сантане передать письмо. А теперь ещё и бал. Эстелла не хотела туда идти, но бал будет в доме у Сантаны, так что она расспросит подругу обо всех деталях её встречи с Данте. Открыв большой коричневый сундук, Эстелла вытащила алое платье из тончайшего японского шёлка, расписанного по подолу крупными розами, и с корсажем, усыпанным рубинами. Мерцающие камушки напоминали капельки крови. Ох, это платье ей невероятно идёт! Красный – цвет страсти, любви и её войны с обществом за личное счастье. Глядя на платье, Эстелла ощутила прилив некой внутренней силы и пожалела, что послушалась Сантану. Чего ей бояться? Разве она совершила что-то ужасное: украла, убила, предала? Нет. Просто полюбила. Но разве любовь – грех? Она всего-то хочет быть рядом с человеком, которого выбрало её сердце. И кому нужны эти глупые предрассудки и условности? Уж точно не им с Данте. Разложив алое платье на кровати, Эстелла взяла изорванное, вышла в коридор и громко постучала в противоположную дверь – комнату Мисолины. Минут пять никто не отзывался, но Эстелла знала: сестрица у себя и уже прихорашивается к балу. Сейчас она ей покажет! И Эстелла со всей силы пнула дверь ногой. Мисолина соизволила выйти. – Чего тебе, ты что пинаешь мою дверь? Совсем дура? – спросила она приторно-ленивым тоном. – Это ты дура, ты сейчас у меня схлопочешь, крокодилица! – и Эстелла накрутила испорченное платье Мисолине на голову. С волос той посыпались шпильки и лепестки искусственных лилий. – АААААА!!! Отпусти-и-и!!! Идиотка, я только что сделала причёску!!! – В следующий раз не будешь рвать мои вещи! – Эстелла отпустила сестру, надев платье ей на шею. – Я тебя ненавижу! – захныкала Мисолина. – Когда-нибудь ты за всё ответишь, придёт и такой день. – Не вой и убери с головы похоронный венок, он тебе не идёт, – насмешливо посоветовала Эстелла и удалилась к себе, заперев дверь на ключ.