Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 99 страниц)
Он приказал троим мужчинам в простом одеянии (кажется, они были слугами) опустить оба кресла ниже так, чтобы хорошо видеть и Данте, и Эстеллу.
– Так, так, так. Какие люди к нам пожаловали! – произнёс Маурисио с издёвкой. – Наконец-то, я вижу воочию человека, который спит с моей женой у меня под носом.
– Эстелла – моя жена! Ты к ней не имеешь никакого отношения! – выкрикнул Данте в пылу ярости. Теперь, когда он не сомневался, что всё это – дело рук Маурисио, ему захотелось его удавить. – Отпусти Эстеллу, червяк! Она тут ни причём. Если хочешь свести счёты, своди их со мной. Если хоть один волосок упадёт с головы Эстеллы, ты пожалеешь, что живёшь на этом свете. Я тебя из под земли достану, учти. Я предупредил.
– О-хо-хо-хо! Как страшно! Я аж дрожу весь! – наигранно расхохотался Маурисио. – И кто мне угрожает? Ты? Нищий ублюдок, без гроша в кармане, который сейчас и пальцем двинуть не в состоянии. Надо же, какая наглость!
– Да ты просто обыкновенный трус, – презрительно выплюнул Данте. – Ты нанимаешь с десяток головорезов и после этого чувствуешь себя мужчиной, не так ли? А тебе слабо побороться за женщину на равных?
– Я не собираюсь за неё бороться, – парировал Маурисио. – Эстелла уже моя, она моя законная жена, а ты зарвавшийся бродяга, который забыл, где его место. Но я тебе напомню.
– Отпусти её, я сказал! – у Данте грудь едва не разорвало от гнева и бессилия, когда он заглянул в бледное эстеллино личико. Вновь дёрнулся, пытаясь освободиться от пут, но, увы, тщетно.
Маурисио торжествующе хохотал, видя как Данте извивается.
– Сука, вот ты кто! – крикнул Данте. – Ты считаешь, что можно заставить женщину себя полюбить, мучая её? Избивая, связывая, насилуя? Ты просто мразь! И никогда, никогда ни одна женщина тебя не полюбит, несмотря на все твои деньги! Потому что ты любить не умеешь в принципе!
– А-ха-ха-ха, не тебе говорить о любви, пастух! Такие, как ты, созданы для того, чтобы прислуживать таким, как я, гнуть перед нами спину. Усёк? А женщины существа глупые, знаешь ли, – Маурисио вертел в руках трость, прохаживаясь по манежу. – Они сами не знают, чего они хотят, кого они любят, а кого нет, – он повернулся к Эстелле. – Не правда ли, дорогая Эстелла, вы знаете это не по-наслышке? Глупее вас я ещё никого не встречал. Соответственно, глупые, хоть и красивые дамы не в состоянии сами ничего решить. Как можно умно рассуждать, не имея мозга? Поэтому их надо подтолкнуть к верному решению и верным чувствам. Чем мы сейчас и займёмся.
Данте не знал что ответить на такой бред и сжал зубы, свирепо вращая глазами.
– Ну всё, хватит, глупой болтовни, – продолжил Маурисио. – Ты так жаждешь спасти Эстеллу от меня? Что ж, я предоставлю тебе такую возможность. Хотя эту прелюбодейку следовало бы проучить. Но у меня доброе сердце, и я дам ей ещё один шанс. У вас обоих будет выбор. Ты, к примеру, – он обратился к Данте, – сможешь выбрать кому из вас достанется то или иное наказание – тебе или ей. А Эстелла сможет прервать любое действо из всех, что тут будут происходить. В любой момент. Прервать одним своим словом, – Маурисио насмешливо заглянул ей в глаза. – Я вам уже говорил, дорогая, что у человека всегда есть выбор, а что он предпочтёт, зависит лишь от него. Пора начинать! – Маурисио обвёл взглядом троих слуг, бандитов и женщину, что стояла поодаль.
Он взял у слуги тонкий длинный хлыст. Данте увидел, как у Эстеллы побелели губы. И её обезумевший взгляд окончательно открыл для него страшную истину: сегодня его запытают до смерти, ибо он не позволит ни единому человеку даже пальцем коснуться этой девушки.
– Ты наверное, знаешь, пастух, – сказал Маурисио, – для чего это, – он любовно погладил хлыст пальцами. – Порка – самая позорная пытка. Так хозяева наказывают провинившихся рабов.
Данте решил не смотреть на Эстеллу, чтобы не видеть её немой ужас. В тюрьме ему доводилось уже выдерживать подобное. Правда, стражники исполняли приказ: ни в коем случае не убить жертву; у Маурисио же ограничений не было.
– Ну так что? – ехидно вопросил Маурисио, обращаясь к Данте. – Выбор за тобой, пастушок. Кого будем пороть: тебя или её?
– Меня, – ни секунды не раздумывал Данте.
– Ну это ж надо, какие мы благородные! – Маурисио подал знак бандитам, махнув рукой в их сторону.
Трое головорезов, отстегнув Данте от кресла, надели ему на шею и конечности тяжеленные кандалы и столкнули его на манеж. Эстелле вставили в рот кляп, чтобы она не орала, и кресло её подняли выше, открывая более удачный обзор.
Толстый бандит взял хлыст в руку. Взмахнул, рассекая воздух, и первый удар пришёлся Данте по лицу. По щеке потекла красная струйка. Юноша попытался отползти в сторону, но кандалы ему мешали. Щёлк! Новый взмах. На сей раз Данте увернулся. Он вжался в каменный пол, и хлыст пролетел над спиной, не зацепив.
– Стоп, стоп, стоп! Так не пойдёт! – раздался холодный голос Маурисио. – Я сегодня хочу повеселиться на славу, и никто мне не испортит удовольствие! Сгинь, увалень, ты ничего не умеешь! – он выхватил у бандита хлыст. – Сейчас я вам покажу настоящее мастерство. О, у меня большой опыт порки отбросов общества! Матильде знает, – и он подмигнул сестрице, безучастно маячившей вдалеке. – Учитесь, бездари!
Маурисио окунул хлыст в неподалёку стоящую бочку с некой жидкостью. Кандалы мешали Данте двигаться – к ним были привязаны неподъёмные гири, и он, как ни пытался, не мог отползти больше, чем на пару-тройку шагов.
Маурисио занёс хлыст. Щёлк! Удар пришёлся по обнажённой спине, и Данте чуть не заорал в голос, осознав, что хлыст смазан чем-то жгучим. Маурисио приказал одному из бандитов держать Данте, чтобы он не шарахался по манежу. Коренастый головорез схватил Данте сзади за волосы. Намотав всю длину волос себе на руку, а другой держа его за шею, он не позволял юноше уворачиваться от ударов. Теперь они стали непрерывными, как длинный-длинный моток ниток, и Данте потерял им счёт.
Ощущения были ужасные. Периодически Маурисио окунал хлыст в бочку со жгучей жидкостью, и боль усиливалась в разы. Но Данте запретил себе кричать. Представляя что сейчас творится в душе у Эстеллы, он приходил в бешенство. Хотелось разорвать Маурисио на куски, но кандалы и железная хватка амбала ему мешали. Данте кусал губы, призывая на помощь всё своё мужество. Наконец, ему удалось овладеть собой и даже отключиться от боли настолько, что он сосредоточился на магии. И когда она забурлила под кожей, Данте испытал облегчение. Боль притупилась, но волновало его теперь иное – он не снял обручальное кольцо. Проклятье! Что если Эстелла тоже испытывает боль? Но Данте не решался на неё смотреть. Если он увидит её страдания, он начнёт орать. И, когда бандит тянул его за волосы, поднимая ему голову вверх, чтобы Маурисио и Эстелла видели его лицо, Данте закрывал глаза.
Пытка продолжалась долго. Когда Маурисио выдохся, за дело взялся другой бандит, потом третий, четвертый и так по кругу. Данте был весь исполосован хлыстом, из ран текла кровь.
Прошла целая вечность до того момента, когда Маурисио велел закончить экзекуцию. Измученного Данте снова приковали к креслу. Он весь дрожал, но скорее от злобы, ненависти и унижения, чем от боли. Всё же магия, как бы он не ругал её и не пытался от неё избавиться, ни раз спасала его. Но она могла залечить раны на теле, на душе, увы, нет. А душа Данте буквально изнемогала. Эстелла... Эстелла... Он не хочет, чтобы она видела эти ужасы. Только не она! Когда кресло Эстеллы опустили вниз и они оказались напротив друг друга, Данте невольно поднял глаза. Девушка была белее фарфора и мелко-мелко дрожала; из остановившихся глаз потоком текли слёзы.
– Ну-с, продолжим, – на губах Маурисио играла улыбка. Он получал садистское удовольствие, созерцая чужие муки.
Бородатый слуга принёс шесть факелов, раздал по одному бандитам и Маурисио.
– Думаю, что это как раз для женщин, – гаденько сообщил Маурисио. – Женщины любят пламя, оно зажигает страсть в их сердцах. Как ты думаешь, пастух, м?
– Нет, – выплюнул Данте.
– Что нет?
– Ты не будешь мучить Эстеллу, мразь! Ты сказал, я могу выбирать, кому предназначена пытка, так будь мужчиной, держи своё слово.
– Ты хочешь сказать, пастушок, что хлыста тебе мало? Ты хочешь ещё? Какой жадный! А я думал, ты захочешь поделиться наказанием со своей любовницей. Ну так что? Твоё последнее слово. Кого будем наказывать: тебя или её?
– Меня.
– Какая-то неправильная у тебя тактика, пастух. Ты хочешь взять всё на себя. Очень смело, но глупо. Ты ведь сдохнешь прямо у неё на глазах.
– Повторяю для тупых: ты не будешь мучить Эстеллу, сука, – выговорил Данте медленно. – Только через мой труп. Лучше я сдохну ради неё, чем буду смотреть, как ты над ней издеваешься.
– Хорошо, твоя взяла. Приступайте! – велел Маурисио наёмникам.
Эстеллино кресло подняли вверх. Данте мельком увидел, что она вся зелёная и находится на грани обморока.
Данте уложили на железную решётку, пристегнули к её углам за руки и за ноги и надели ошейник с зубьями внутри. Зубья эти впивались в шею, прорывая кожу и не позволяя двигать головой. Всю конструкцию подвесили в центре манежа на цепях.
Маурисио поднёс свой факел к канделябру, зажигая его от свечей. И мир Данте снова взорвался мучительной болью, такой, что у него чуть глаза не вывалились из орбит, – Маурисио стал прижигать факелом раны на его теле.
Как ни старался Данте, он не мог сосредоточиться на магии, беспрерывно думая об Эстелле. Что же делать? Как отсюда вырваться или заставить Маурисио хотя бы увести Эстеллу, дабы она не видела что с ним делают. Когда сменивший Маурисио бандит припечатал факел Данте прямо к кровоточащей ране на животе, он не вытерпел и вскрикнул.
Обручальное колечко вдруг завибрировало, как и изумрудный перстень, и татуировки на плече и пояснице, и Данте испытал облегчение. Он поднял глаза вверх – эстеллино кресло висело прямиком над ним. Увидел, что она похожа на труп, а на щеках её капли крови. Произошло то, чего он так боялся – она забрала часть его боли на себя. Проклятые кольца!
– Эсте, не надо, прекрати! – выкрикнул он громко, но она не слушалась. Кольцо обжигало ему палец, а тело словно заморозило. У Данте сердце стучало в ушах от осознания того, что Эстелле сейчас больно также, как было ему. Его отважная девочка забрала всю боль на себя, чтобы облегчить его муки. Но он мужчина, он мог бы и потерпеть, а она нет. Зачем она это делает? Данте не знал, как это прекратить, как остановить магическую связь колец. Надо бы снять кольцо, но он не может и пальцем пошевелить. И он зарычал в бессильной ярости.
– Ну что, нравится? – вопросил Маурисио, нависнув над своей жертвой, как коршун.
– Чтоб ты сдох! – выпалил Данте.
– Ну нет, – расхохотался тот, – в этот раз сдохнешь именно ты.
– Если тебе хочется, чтобы я сдох, я сдохну. Убей меня, только отпусти Эстеллу.
– Какой ты хитрый. Убить тебя было бы слишком просто. Я ведь делаю это не только для собственного удовольствия, но больше ради вас обоих, мои дорогие голубки. Я забочусь о ваших заблудших душонках, понимаете ли, – зубоскалил маркиз. – Прелюбодеяние – грех, а грехи искупают страданиями и кровью. Мне бы хотелось, чтобы вы усвоили этот урок и сделали вывод, что шутить со мной чревато последствиями. Продолжаем! – и Маурисио отошёл в сторону.
Железную решётку, на которой Данте лежал, стали подогревать, и прутья её впились Данте в спину, расплавляя кожу, точно воск. Всё тело покрылось пузырями, и он чувствовал себя индюком, которого медленно поджаривают на углях. Запах плавящейся кожи и палёных волос ударил ему в горло, и вкупе с болью, они доводили его до помутнения рассудка. Речь Маурисио отвлекла Эстеллу от кольца. Изнемогающая от шока и рыданий, она уже не могла вновь на нём сосредоточиться. У Данте всё поплыло перед глазами. Он почти отключился и где-то вдали услышал злорадный голос Маурисио:
– Ну и что ты, как кисейная барышня, в обморок падаешь? Кто-то тут недавно кичился, что он мужчина. Оно и видно. А-ха-ха-ха!
На Данте вылили ведро ледяной воды. Отстегнули от решётки. Пинком швырнув на пол. Обессиленный, он упал лицом вниз.
– Не думай, что это конец, – объявил Маурисио. – Эй, ты, смотри, что ждёт тебя или твою ненаглядную дальше! – он схватил Данте за волосы, задирая ему голову вверх. – Смотреть, я сказал!
Данте, тяжело дыша, уставился замутнённым взором вперёд и увидел: Матильде – та красивая женщина, что до этого стояла вдали, ведёт на поводке... леопарда.
– Ну что, кто хочет поиграть с этим милым котиком? – сладенько поинтересовался Маурисио. – Может, ты, пастух, всё же уступишь местечко даме и позволишь котику с ней развлечься, м?
– Только через мой труп, – прошептал Данте.
– Только через мой труп, – передразнил Маурисио. – О, Эстельита, я вижу, ты прекрасно себя чувствуешь, что не скажешь о твоём любовничке. Должно быть, тебе нравится наблюдать, как из-за твоих капризов мучается твой верный рыцарь. Что ж, будь по-твоему. Матильде, выпускай нашего котёнка, он со вчерашнего дня ничего не ел, бедняжка, – велел Маурисио.
Та приспустила поводок, и леопард, ощерив пасть, мягко пошёл на Данте. Зверь чуял кровь и это сводило его с ума. Внутри у Данте образовалась пустота. Вот, наверное, и всё. Сейчас он станет ужином для леопарда. Ни бежать, ни бороться с ним он не может – мешают кандалы и слабость от ран и ожогов.
Но тут раздался задушенный вопль. Крича и мыча сквозь кляп во рту, Эстелла мотала головой. Её била дрожь, по лицу струились целые реки слёз, перемешанные с капельками крови.
Маурисио жестом остановил Матильде, готовую уже выпустить поводок из рук. Она удержала леопарда. Тот, рыча, сверкал жёлтыми глазками на Данте, который с безучастным видом сидел на полу.
– О, кажется, наша Святая Дева хочет что-то сказать, – ухмыльнулся Маурисио. – Развяжите-ка ей рот.
Кресло с Эстеллой спустили вниз, и один из слуг вынул у неё кляп изо рта.
– Хватит! – выговорила она сдавленно. – Прекратите это! Вы уже потешили своё самолюбие, маркиз, сколько можно? Я знаю, что вы способны мучить его до конца, и он будет мучиться до конца, потому что хочет защитить меня. Отпустите его.
– Вы уверены, дорогая? А я-то думал, что ж вы так долго молчите? Я было решил, что вам нравится сие зрелище. Неужто в вас проснулся здравый смысл?
– Отпустите его, – повторила Эстелла. – Вы мне обещали.
– О, разумеется! Я всегда выполняю свои обещания, дорогая. Ну вот и славно, что в вас взыграло благоразумие!
Маурисио приказал слугам снять с Данте кандалы. Тот, почуяв свободу, поднёс левую руку к телу, она осветилась зелёным, и раны, рубцы, ожоги стали исчезать прямо на глазах у изумлённых бандитов.
Маурисио стоял к Данте спиной и не видел этого. Подойдя к Эстелле, он самолично освободил её из кресла. Ноги девушку не слушались, она спотыкалась на каждом шагу, и Маурисио, как куклу, поволок её за собой. Они прошли сквозь арку в стене. А Данте, после магического лечения ощутив прилив сил, вскочил и ринулся за ними.
Он бежал по длинному коридору-тоннелю, будучи уверен: Маурисио повёл Эстеллу куда-то, чтобы продолжать её мучить. Наконец, вдалеке забрезжил свет и Данте вывалился сквозь кособокую дверь на залитую солнцем лужайку. Маурисио с Эстеллой были тут же – девушка еле перебирала ногами, а Маурисио держал её под локоть.
Не помня себя, Данте пересёк лужайку и кинулся на Маурисио со спины, подпрыгнув как ягуар, и через секунду оба уже катались по земле, лупцуя друг друга чем придётся.
Данте решил не использовать магию, а проучить Маурисио по-мужски, попросту отдубасить его до сдвига в мозгу. Они дрались крепко, и руками, и ногами, били друг друга по лицу, голове и прочим частями тела, и никто из них не собирался уступать. Наконец, Маурисио изловчился и ударил Данте так, что тот откатился в сторону.
– Знаешь, что, – крикнул Маурисио. – Ты, ублюдок, Эстелла моя, ты понял? Или до тебя это всё никак не дойдёт? Ты ей не нужен. Она любит меня!
– Ах ты, слизняк! Ты подавишься сейчас своими словами! Сдохни, тварь! Сдохни!!! – прохрипел Данте, бросаясь на врага, как бык на красную тряпку. Раздался хруст.
– А-а-а-а-а!!! – Маурисио завопил – ему, кажется, сломали руку.
Тем временем, появились трое слуг. В изумлении они смотрели на драку, не вмешиваясь. Эстелла так же стояла поодаль. Лицо её окаменело, на нежной коже под глазами виднелись красные точки – от крика и слёз полопались капилляры.
Данте, злой как чёрт, пинал Маурисио ногами, бил кулаками так, что у врага рёбра хрустели. Он очень неплохо умел драться, ибо опыт самозащиты у него был с детства. Маурисио, как урождённый аристократ, максимум что мог – весьма средне сражаться на шпагах, и дрался он, скорее, чисто интуитивно. Начал побеждать, Данте изловчился и использовал свой любимый приём – заломил Маурисио руки за спину, уселся на него сверху и стал долбать противника лицом об землю. С волос его посыпались огненные искры, красные черти закружились перед глазами. Он был вне себя и готов был колотить Маурисио до тех пор, пока тот не отдаст концы. Маурисио пытался сопротивляться, но вырваться уже не мог.
– Тварь! Тварь!!! ТВАРЬ!!! Ненавижу!!! Ненавижу!!! – хриплым голосом зарычал Данте, в очередной раз приложив соперника лбом об корягу, что торчала из земли. – Ты сдохнешь, сука!!! Прямо сейчас. За издевательства над Эстеллой ты мне заплатишь!!! – Данте, хоть и не хотел использовать магию, она вырвалась сама. И он вонзил острые когти Маурисио в спину, выпустив ему под кожу столб пламени. Маурисио взвыл.
– Что, не нравится?! – орал Данте. – А я думал тебе приятно будет, так же, как было мне!
Он был совершенно невменяем и просто уже бессмысленно кричал, молотя врага кулаками.
– Хватит!!! Хватит!!! – завопили слуги.
– Надо их разнять, а то тут будет кровавое месиво, – сказал длинный веснушчатый мужчина.
– Сделайте же что-нибудь! – взмолилась Эстелла. – Я больше не могу смотреть на это!
Бородатый слуга вышел вперёд. Был он широкоплеч и ладони его размером напоминали небольшие лопаты. Косолапя, он подгрёб к драчунам и, ухватив Данте поперёк талии, стащил его с Маурисио. К Маурисио тут же подскочили двое других слуг. Пыхтя, он встал на ноги, рукавом утирая кровь с лица.
– Ты за это ответишь, ублюдок, – повернул голову Маурисио к сидящему на коленях Данте, которого здоровенный слуга держал за руки. – Ты подписал себя приговор!
Глаза у Данте блуждали, как у безумного. Эстелла, с посеревшим лицом, так и стояла на месте, не подходя ни к тому, ни другому.
– Идёмте, – велел ей Маурисио.
– Она никуда с тобой не пойдёт! – угрожающе сощурил раскосые глаза Данте. В висках у него стучало, а сбитые в кровь пальцы дрожали от гнева. Хлоп! Пошёл дым. Слуга шарахнулся в сторону – на месте Данте появился огромный волк.
Маурисио и его прислужники попятились, когда волк пошёл на них, скаля зубы. Но вдруг Эстелла преградила ему путь.
– Данте, пожалуйста, хватит, – сказала она устало. – У меня больше нет сил.
Волк остановился, потряс мордой и через секунду вновь обернулся в Данте.
– Эсте, пойдём, пойдём домой, – сказал он тихо.
– Ты весь в крови, приведи себя в порядок прежде, чем идти в «Маску», а то напугаешь сеньора Нестора, – ответила она вполголоса. Погладила его пальцем по щеке, вытирая кровь.
– Эсте, – выдохнул он одними губами, – моя Эсте... с тобой всё хорошо, – это был не вопрос, скорее констатация факта.
Она, ничего не сказав, изучила долгим, печальным взглядом его лицо, убрала с его лба спутанную прядь волос.
– Эстелла, долго я буду ждать? – поторопил Маурисио. Он стоял, опираясь на одного из слуг. – Идёмте!
– Она никуда с тобой не пойдёт, мразь! – Данте, зеленея, сжал кулаки. Маурисио расхохотался.
– Ну всё, хватит, этот пустоголовый мне уже надоел. Хотя он должен благодарить меня за то, что уходит сегодня живым. Раз он ничего не понимает, скажите ему всё сами, Эстелла. Может, тогда до него дойдёт.
– Эсте, ты устала, моя девочка, пойдём со мной, – взяв её за руку, Данте легонько потянул Эстеллу на себя, но она не двинулась с места.
– Прости, Данте. Я... я была с тобой очень счастлива, – она поймала в его взгляде недоумение. – Мы с двенадцати лет шли с тобой одной дорогой, несмотря на моменты разлуки. Но жизнь не стоит на месте, она течёт как река. Всё время меняется и мы вместе с ней. С этой минуты ты и я пойдём разными путями. Прощай и не держи на меня зла. Я ухожу с Маурисио.
И она пошла вперёд не оглядываясь. Подол её тёмно-алого платья, волочился по земле, собирая репьи и осыпавшиеся лепестки диких цветов. Маурисио победно улыбнулся, а у Данте аж челюсти свело.
– Надеюсь, ты усвоил урок, грязный пастух, и больше не встанешь у меня на пути! – выплюнул Маурисио напоследок. – И скажи ей спасибо, что ты остался жив.
Одной рукой опираясь о слугу, а второй о трость, он доковылял до Эстеллы. Оказалось, недалеко, укрытый деревьями, стоит экипаж. Маурисио, Эстелла и слуга загрузились в него и уехали.
Ноги у Данте подкосились. Он рухнул на колени. Она ушла с Маурисио. И это после всего, что этот человек устроил. Он, Данте, готов был умереть за неё. А этот садист Маурисио мучил её, бил, обижал, смеялся ей в лицо. И она всё равно выбрала его. Как же так?
Данте вцепился окровавленными пальцами себе в волосы, будто хотел вырвать их с корнями, и, упершись лбом в зелёную траву, надрывно зарычал, точно зверь, попавший в капкан.
====== Глава 12. В тупике ======
Ночь выдалась жаркая и тёмная, будто ветер окаменел, а луну и звёзды кто-то выбросил с неба. Природа безмолвствовала и, укрытый её тишиной, Данте сидел на берегу реки. Волосы, длинные и чёрные, спускались до поясницы, закрывая собой его обнажённую спину. Из одежды на нём были только рваные штаны. Данте сидел на бревне, опустив ноги в воду, и не шевелился. Лишь изредка крутил головой, смахивая капельки, что стекали с мокрых волос и щекотали ему кожу. Вокруг была темень. Единственным источником света служили руки юноши. Они горели то синим, то зелёным, то багряным пламенем, и на этот свет летели мелкие мошки и ночные бабочки. Данте внимательно смотрел, как они порхают, озаряемые волшебными огоньками.
После пыток, драки с Маурисио и внезапного ухода Эстеллы, Данте был ошеломлён. Почему она ушла с этим гадом? Как она могла бросить его, Данте? Ведь он был готов на всё, чтобы её спасти, он позволил бы сделать с собой что угодно. А она ушла с его мучителем, с врагом! Данте пребывал в состоянии нервного оцепенения. К тому же мышцы и кожа ещё ныли от недавних пыток. Хоть он и залечил раны магией, но чувствовал слабость. Идти в «Маску» Данте не хотел. Что ему там делать? Его там никто не ждёт, а заснуть он не заснёт. Здесь, в этом месте, где родилась их с Эстеллой любовь, он хотя бы чувствует её присутствие. Нет, она сейчас далеко, там, с другим, и это сводило Данте с ума. Но ушла ли Эстелла добровольно? Навряд-ли. Этот идиот наверняка её терзает, а Данте не имеет понятия, где она и как ей помочь. Но он отыщет Эстеллу. Скорее всего, тот гад ей угрожал, он её заставил, вынудил уйти с ним. Данте был в этом убеждён, поэтому не испытывал обиды, а больше недоумение, тревогу и усталость и вместе с тем решимость. Он дождётся утра и пойдёт к особняку алькальда. Подкараулит эстеллину служанку, ту самую Либертад, и узнает у неё, где находится дом Маурисио Рейеса. Но сначала надо зайти в «Маску» и привести себя в порядок, нельзя идти к Эстелле в таком растерзанном виде. Он похож на чудище! Штаны висели лохмотьями, как и волосы, которые местами обуглились, а местами отвалились после пытки огнём. Наверное, придётся их отрезать.
Данте вздохнул и опять уставился на свои руки. Обручальное кольцо не подавало признаков жизни. Поцеловав его, он шёпотом позвал Эстеллу. Кольцо вяло блеснуло, и на этом его магия закончилась. Данте это насторожило. Но если бы Эстелле было плохо, он бы понял. Наверное, она спит, уже глубокая ночь, часа два, не меньше. Зря он себя накручивает.
Наконец, Данте решил-таки покинуть своё убежище. Завтра он пойдёт искать Эстеллу и найдёт её. Надо будет, весь город перевернёт, но заберёт её у этого аристократишки! Стряхнув воду с ног и выжав остатки штанов, Данте натянул сапоги и скрылся в ночи.
Вернулся в «Маску» он к рассвету. Заспанный и недовольный сеньор Нестор отозвался на стук лишь с десятого раза. Впустил Данте, пыхтя, что тот явился так поздно.
Данте поднялся в свой номер, принял ванну с листьями мяты и улёгся в постель. Но беспокойство за судьбу Эстеллы давало о себе знать, и он проснулся через четыре часа. Немного отдохнувший и посвежевший, Данте с удивлением обнаружил, что за ночь испорченные волосы отросли. Стали ещё гуще, ещё толще и ещё шелковистей, и теперь по виду Данте нельзя было понять, что он пережил нечто жуткое.
Он оделся и спустился в трактир. Позавтракав тушёными с рыбой овощами и жареными бананами, занял наблюдательный пост у дома алькальда.
Время было восемь утра, и белый особняк на Бульваре Конституции, засаженный цветами, начинал пробуждаться ото сна. На нижнем этаже горничная раздвигала портьеры, открывала окна, впуская в дом утренний воздух.
Вокруг дома очень густо разрослись бугенвиллеи [1] и жакаранды. Их изящные причудливые цветы: розовые, фиолетовые, белые, оранжевые и красные, напоминали японскую сакуру, нежную и недоступную. За ними Данте и укрылся, сев прямиком на землю.
Изредка на кусты налетал порыв ветра, сдувая мелкие цветочки, и чёрные волосы Данте оказывались усыпаны ими, как снегом. Он с досадой фыркал и встряхивался, будто кот, избавляясь от назойливых цветов и носом вдыхая их тонкий, едва уловимый аромат.
Данте сидел в зарослях долго, хоть и был вправе позвонить в колокольчик у двери и потребовать, чтобы ему отдали Эстеллу. Но он никак не решался на такую наглость.
Наконец, около девяти часов, из дома вышла служанка. Данте хотел кинуться за ней, но одумался, увидев, что это не та девушка, которая ему нужна. Это не Либертад. Та более смазливая, более молодая и менее чёрная. Эта же тянула лет на сорок, кожа у неё была очень смуглая, крупный плоский нос выделялся на лице, а поджатые губы придавали ей уныло-брезгливый вид человека, который постоянно чем-то недоволен. Эта служанка, в таком же, как у Либертад, сером платьице и белом фартуке, с чепцом на голове и плетёной корзинкой в руках, прошла мимо кустов, где прятался Данте, зацепив за них юбкой. Вихрь цветочков полетел за ней как стая мелких-мелких бабочек.
То была Урсула, но Данте не осмелился пристать к ней с вопросами, боясь скомпрометировать Эстеллу. Скорее всего, эта служанка ничего не знает, лучше дождаться ту, другую. Всё равно Либертад рано или поздно выйдет из дома.
Урсула вернулась минут через сорок. Потом особняк покинул элегантный кудрявый блондин. В синем фраке, с цилиндром на голове, украшенным страусовым пером, он сел в экипаж и уехал. Снова появилась Урсула. Теперь она несла два тюка белья, очевидно, направляясь в прачечную. В одиннадцатом часу из особняка, кряхтя и отдуваясь, выплыла эстеллина бабушка. Одетая в ярко-малиновое атласное платье с завышенной талией и длинным шлейфом, в зелёной шляпке, с розовым зонтом в руках, она вышла в сопровождении (Бинго!) той самой Либертад, которую Данте и караулил.
Юноша встрепенулся. Конечно, он планировал поговорить с Либертад наедине, но эстеллина бабушка, когда он видел её на злополучной свадьбе Сантаны, произвела на него хорошее впечатление. Надо рискнуть.
Берта и Либертад прошли мимо кустов, где он сидел. Они не торопились, верно, бабушка вышла на прогулку, а Либертад сопровождала её.
Данте вылез из своего убежища и пошёл позади женщин, прячась за деревьями. Когда они миновали Бульвар Конституции и вышли на тихую аллейку Ла Ислета, где было мало народа и тротуар сужался так, что в ширину на нём не умещались и двое, Данте ускорил шаг. Настиг женщин. Хвать! Поймал Либертад за локоть.
Женщины, с невозмутимыми лицами что-то обсуждавшие, не планировали, что болтовня их будет прервана такой бесцеремонностью. И Либертад, и Берта, обе одновременно, вскрикнув, повернули головы и вылупились на Данте. Тот, с горящими глазами, весь бледный как покойник, и с гривой волос, усыпанной мелкими цветами, напоминал приведение. Возникла пауза.
– Ах, это опять вы? – первая пришла в себя Либертад.
Данте промычал что-то невнятное, и тогда Берта, отстраняясь от него, бросила:
– Чего это вам от нас надобно, ась? – покосилась она на его когти, зловеще выглядывающие из-под манжет.
Данте проглотил комок в горле.
– Я... я хотел узнать где Эстелла, – молвил он.
– Что-о-о? – женщины переглянулись.
– Эстелла, моя жена. Мне нужен адрес того человека, что держит её у себя. Этого маркиза, как его, Маурисио Рейес, вот. Он забрал её насильно, – в глазах Данте появился какой-то маниакальный блеск.
– Да как вы вообще смеете вот так, напрямую, нам такое говорить?! – взбеленилась Берта. – Какая наглость! Это ж уму непостижимо! Эстелла в доме своего мужа, и ей там самое место, ясно вам?
– Моей жене место со мной, я её муж! Скажите мне адрес! – потребовал Данте уже грубо.
– Это ж надо, а! – всплеснула руками Берта. – Знаете, молодой человек, ничегошеньки мы вам не скажем, – она нервно вертела в руках зонтик, отделанный кружевом. – Моя внучка со своим законным мужем. Они любят друг друга и счастливы. Маурисио достойный человек, а вы – всего лишь эпизод в её жизни. Детская любовь. Было и прошло, это был каприз маленькой девочки, и ничего больше. Так что имейте-ка совесть, прекратите нас преследовать, а то мы живо позовём жандармов!
– Но сеньора, – открыла рот Либертад, увидев, что Данте побелел ещё сильнее.
– Помолчи! – прервала Берта. – Мы ж хотели навестить Мисолину. Так что идём, Либертад, и не оборачивайся. Нечего связываться с этим бандитом.
Женщины быстро пошли вперёд, оставив Данте на дороге.
– Я всё равно её найду! – выкрикнул он в сердцах. – Я найду, даже если мне придётся перевернуть весь город!
Вот кошёлки! Разозлившись, Данте бросился бежать. Потом остановился, прижался губами к обручальному колечку.
– Эсте... Эсте, – позвал он в безумной надежде, что Эстелла откликнется. Кольцо сверкнуло в ответ, но этого было недостаточно.
Данте вернулся к особняку и ещё некоторое время шарахался вокруг него. Наконец, засёк, что Берта и Либертад идут назад. Обе красные, как варёные раки, они явно о чём-то спорили.
– Нет, я не согласна! – вопила Берта громко.
– Но сеньора!
– Ежели ты будешь помогать этому головорезу, я тебя выгоню, Либертад! Эстелла должна жить с Маурисио и точка. Он самый подходящий для неё человек. Замечательный мужчина, галантный, воспитанный, умный. И это как Эстелле только не совестно над ним издеваться?
