Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 99 страниц)
– Не богохульствуй! Они купаются во грехе, да ещё и приволокли эту жуткую тварь с крыльями.
– Янгус – птица, а не тварь с крыльями.
– Ненавижу птиц! Ты поселил в доме Дьявола и проститутку, и...
– Минуточку! – Данте спустился по лестнице. – Вы, сеньора, можете говорить и думать обо мне, как угодно. Я привык, что про меня болтают за спиной, но Эстеллу оскорблять не смейте! – выдавил он сквозь зубы.
– Та-ак, спокойно! – Клем поднялся с пола.
– Ничем я не оскорбила вашу девку! – сообщила Пия. – Я у себя дома, а вы в гостях. Вы привели проститутку в мой дом.
Данте сжал кулаки.
– Если бы ты не была женщиной, ты бы сейчас получила по физиономии! Не смей называть Эстеллу проституткой! Она порядочная, намного порядочней, чем ты, хоть ты и строишь из себя святую, живодёрка! – не сдержался Данте.
– Данте, перестань! – одёрнул Клем.
– Все женщины, которые спят с мужчинами, по умолчанию грязные проститутки! – наигранно декламировала Пия. – И Господь это знает! Он вас всех покарает! Когда вы окажитесь в адском котле, я буду смотреть на вас с небес и прибавлять огонь побольше, чтоб вам было хуже. Дьявол и проститутка – отличная парочка!
– Я сейчас её убью... – пробормотал Данте. – Просто возьму и убью...
Клементе заметил, что от его головы уже начал подниматься лёгкий дымок.
– Данте, я хотел тебе кое-что показать, – ухватил он нерадивого братца в охапку, – пойдём, – Клементе подтолкнул Данте к соседней комнате, но тот не сдвинулся с места.
– Нет, не волнуйся, Клем, я передумал и не буду её убивать, – чёртики ненависти мелькнули в глазах Данте. – Но я хочу рассказать тебе одну занимательную историю. Помнишь, Клем, за два дня до твоей свадьбы у нас умерла Гроза, собака, а потом заболела Янгус? – Данте с удовлетворением отметил, что Пия побледнела. – И я вот всё думал, что же за хворь такая приключилась с нашими животными? И пришёл к выводу, что их отравили.
Клементе почесал голову.
– Неужели? Но почему ты вспомнил об этом сейчас?
– А потому. Сеньора, – обратился Данте к Пии, – или, может, мне величать вас Святой Девой? – глаза его превратились в две ледышки. – Клем вернул вам кулон, который вы потеряли в доме наших родителей, когда насыпали отраву нашим животным?
Пия выронила поднос с пирожками – те рассыпались по полу. Анхель зашуршал газетой, вынырнув, наконец, из-за неё.
– Молодой человек, я вам не позволю так обращаться с моей дочерью, – сказал он. – Вы не у себя дома.
– Данте, что ты говоришь? – судя по выражению лица Клементе, недоверие в его душе боролось с ужасом. – Нет, она, конечно, не подарок, но чтобы... Нет, быть не может!
А Данте трясло от приступа неконтролируемого гнева. Эта мерзкая убийца, прикидывающаяся святошей, оскорбляет его Эстеллу!
– Ну что, богомолка, отрицать будешь? А может, это твой бог или падре тебе посоветовали отравить моих животных, а? – Данте заглянул Пии в глаза. Та не отвела взгляд. Лицо её стало жёстким.
– Собака сдохла, потому что такова её судьба, – ответила Пия. – Она жертва обстоятельств. Я же должна была на ком-то испробовать, как действует отрава. А эта ваша птица – посланница ада, я хотела её уничтожить, но раз уж не вышло тогда, я попробую ещё. Со мной Бог, и он мне поможет победить любое зло на этой земле! – выудив из-за пазухи медный крест размером с ладонь, Пия потрясла им у Данте перед носом. – Видишь, вот это – добро, а всё остальное – зло. И я его искореню, чего бы мне это не стояло.
Наступила гробовая тишина. Анхель и Клементе были в шоке. Данте переводил злобный взгляд с лица Пии на крест в её руках, и багряная дымка поплыла у него перед глазами. Ещё миг, и он перестал владеть собой: Пия вскрикнула, когда Данте, сорвав крест с её шеи, бросил его на пол.
– Мы больше ни секунды не останемся в этом доме! – выкрикнул Данте, кидаясь к лестнице. – Мы уходим!
– Но, Данте...
– Пусть уходит! – Пия ликовала. – Он оскорбил Бога, а значит и меня. Забирай свою подстилку и вон отсюда!
– Сука! – не остался в долгу Данте, скрываясь в дверях второго этажа.
Опупевший Клементе уставился на Пию, которая, ползая по полу, размахивала крестом.
– Дочка, – сказал Анхель, – конечно, он поступил дурно, что бросил крест на пол, но и ты вела себя плохо. Это брат твоего мужа и девочка эта – его будущая жена.
– У них свадьба через пару дней, – тихо добавил Клементе. – А ты обозвала её проституткой, но она порядочная девушка.
– Порядочная не спит с Дьяволом! – заявила Пия, совершая крестные знамения вокруг себя.
– Ты давай-ка мне лучше объясни, – повысил голос Клем, – что значит, что это якобы ты отравила Грозу и Янгус? Это что за номер?
– Не собираюсь я тебе докладывать о своих делах! – отрезала Пия.
– Но, дочка, неужели правда, что ты убила собаку?
– Я же сказала, – скрепя зубами выдавила Пия, – я её не убивала! Она жертва обстоятельств. Я лишь проверила на ней действие отравы. Я не виновата, что та оказалась сильной. Только не понимаю, почему сдохла собака и не сдохла птица. Она точно посланница Сатаны, раз даже отрава её не берёт!
– Дочка, как же так можно? Я не думал, что ты на такое способна, – Анхель покачал головой.
– Не могу поверить! На каком же чудовище я женился?! И ты ещё смеешь бога упоминать? Убийца! Больная фанатичка! – Клементе орал так, что люстра, приделанная к потолку двумя медными цепями, ходила ходуном. – Значит так, я, как твой муж и хозяин этого дома, тебя наказываю! Немедленно иди к себе в комнату и не смей оттуда выходить! Поняла?
– Что?
– Что слышала! Иначе я подам на развод и всем расскажу, что ты не выполняешь супружеский долг! Станешь разведённой овцой, и все пальцами в тебя тыкать будут!
– Ты не посмеешь, посланник ада!
– Вон! Вон отсюда! Пошла к себе, и больше не попадайся мне на глаза! И учти, мой брат и его невеста никуда не уйдут! Это мой дом, и они мои гости!
– Ах так? Ну хорошо! Тогда я буду молиться три дня и три ночи и поставлю свечки за упокой тебе, твоему братцу, его девке и вообще всем, кто ломает мне жизнь! – и Пия в слезах убежала.
– Сеньор Анхель, вы считаете это нормальным? – обратился Клементе к тестю. – Вот скажите, ваша дочь здорова?
– Я... я... честно говоря, я потрясён, – промямлил тот.
– Вы сегодня наблюдаете такую сцену, потому что впервые пришли к нам на завтрак, – сказал Клем. – С утра она ещё хуже, чем вечером. Но вообще-то она такая всегда.
– Но Пия с детства была спокойной, скромной девочкой, не понимаю, что с ней случилось.
– Что с ней случилось? С ней случилась церковь! Моя мать такая же. Это ужасно! И знаете, если она продолжит в том же духе, я отвезу её в Жёлтый дом. Она опасна для общества! Вчера она убила собаку, а завтра она начнёт убивать людей, потому что ей покажется, будто они посланники дьявола.
– Да, ты прав, – Анхель опять вздохнул. – Тяжело признавать, но, вероятно, девочка больна.
– Пойду наверх, надо извиниться перед Данте за эту безобразную сцену.
– Позволь, я с тобой.
Данте в ярости носился по комнате, запихивая разложенные накануне вещи обратно в чемоданы. Эстелла уже встала, оделась и теперь недоуменно смотрела на мечущегося, как лев в клетке, любимого.
– Данте, милый, что случилось?
– Мы отсюда уходим! Ни секунды больше в одном доме с этой гадиной не останусь! – рычал Данте, бегая от шкафа к кровати и назад. Так он бесился, пока не налетел на стул и не свалился на пол.
– Данте, – Эстелла, сев рядом, обняла его за шею, – милый мой, успокойся. Расскажи мне, что произошло?
– Эта... эта кикимора... Пия! Мало того, что она оскорбляла тебя и трясла перед моим носом крестом, так она ещё и шпионила за нами!
– Как это?
– Так. Я слышал, как она рассказывала Клему, что сегодня утром подсматривала за нами через окно. И ещё возмущалась, что, дескать, мы голые спим. Это невыносимо! Я не знаю, как Клем тут живёт, и не хочу этого знать! Она же больная! У неё явно проблемы с головой, да ещё и с садистскими наклонностями, мерзкая живодёрка!
– Не понимаю...
– Два месяца назад она убила нашу собаку и чуть не убила Янгус – накормила их отравой. Я подозревал, что это она. Сегодня она меня довела и я бросил ей это в лицо, и она не стала отпираться. Тварь!
– Ну успокойся, мой дорогой. Если ты хочешь уйти, мы уйдём, – Эстелла прижала его голову к своей груди, и в её объятиях Данте начал остывать.
– Войдите, – сказала Эстелла, когда в дверь постучали.
Это были Клементе и Анхель. Увидев, что влюблённые сидят в обнимку среди кучи вещей и чемоданов, Анхель смутился.
– Простите, что помешали, но я хотел извиниться за свою дочь, – сказал он потупившись. – Понимаете, я думаю, она помешалась на религиозной почве. И что с этим делать, я не знаю.
– Данте, правда, я не хочу чтобы вы уходили. Пия больше не станет вас трогать, я наказал её. Теперь она сидит в комнате в обнимку с иконой святого Мигеля, рыдает и грозит, что будет молиться за то, чтобы мы все умерли, – Клементе невесело рассмеялся. – Вот такая у меня жена.
– Данте, ну правда, давай останемся, – сказала Эстелла мягко. – Ну сам подумай, куда мы сейчас пойдём? Мы не можем вернуться в город, пока не поженимся, ты же сам знаешь...
– Хорошо, – прошептал Данте сипло, – но мы останемся только до свадьбы. Сразу после свадьбы мы переедем.
– Куда? – хором воскликнули Клементе и Эстелла.
– А это уже моё дело, – пробурчал Данте и в поисках ласки ткнулся носом в эстеллину шею.
Клементе и Анхель ретировались.
К обеду в доме наступило затишье – только вой и молитвы Пии разносились на весь второй этаж. Анхель и Клементе ушли по делам (теперь они вели совместную торговлю шкурами и мясом), а Эстелла, вооружившись иголкой, изобретала себе свадебный наряд из ярко-зелёного бального платья, которое она прихватила из дома впопыхах. Янгус, сидя на плече девушки, внимательно смотрела за её работой и щёлкала клювом. Данте же отправился на встречу с человеком, который должен был проводить обряд венчания.
До дома старика Тибурона можно было добраться пешком минут за пятнадцать или доехать на лошади за пять минут. Данте пошёл пешком. Несмотря на утреннюю нервотрёпку, он успокоился и сейчас злорадствовал. Наконец-то Клем проявил характер, поставив эту чокнутую Пию на место.
Вскоре Данте уже рассматривал фасад домика, напоминающего половинку яйца, вбуравленную в землю. С трудом обнаружив дверь, постучал. На порог выплыла тучная индианка. Хмурое, хоть и молодое лицо, тяжёлая нижняя челюсть и кожа оттенка меди придавали ей вид суровый, даже пугающий.
– Мне... мне нужен сеньор Тибурон, – сказал Данте робко.
Женщина махнула рукой, приглашая гостя внутрь. Миновав узкий коридорчик, они зашли в помещение, стены которого были обиты красным бархатом. Всюду дымились благовония, и у Данте мигом закружилась голова. Красные кресла и лежаки с откидными бортиками, с золотыми и пурпурными подушками; по центру – круглый стол, расписанный позолотой. Окна закрывали портьеры цвета свернувшейся крови. Хозяина комнаты Данте увидел не сразу: одетый в алую рясу-халат, он лежал на красном диване и курил кальян, выпуская из трубки клубы сизого дыма. Это был пожилой мужчина с длинной бородой и длинными же седыми волосами. Оглядев растерянного Данте, он ухмыльнулся.
– Эу, подай гостю выпить, – обратился он к индианке.
Та поклонилась и молча вышла.
– Надо же, кто к нам пожаловал! А я вот всё думал, когда же ты придёшь? – сказал старик моложавым голосом. – Данте, не так ли?
– Мы разве с вами знакомы, сеньор?
– О, быть может, мы встречались в прошлой жизни, – загадочно улыбнулся хозяин. – Присаживайся вон там и рассказывай, зачем ты пожаловал в мою скромную обитель? – он указал на кресло напротив.
Данте сел в него. Кресло было мягким и жутко неудобным, и Данте будто провалился в болото.
Эу принесла кубок со странно булькающей жидкостью зелёного цвета. Взяв сосуд в руки, Данте осторожно понюхал его (пахло полынью), но пить не стал. Интересно, этот человек – настоящий колдун?
Старик внимательно глядел на юношу.
– Я знаю, что вы проводите свадебные обряды, – начал Данте.
– Так и есть.
– Мне бы хотелось, чтобы вы поженили меня и мою невесту.
– Когда же ты хочешь свадьбу?
– Чем раньше, тем лучше.
– Могу предложить нечто особенное.
– О чём вы?
– Для тех людей, что не хотят венчаться в церкви, безбожников, еретиков, чернокожих и краснокожих или тех, кто желает оригинальную свадьбу, я провожу обычный языческий обряд бракосочетания. Но ведь ты маг. А для магов существуют и более интересные ритуалы.
– Откуда вы знаете, что я маг? – обалдел Данте.
– Я это чувствую.
– Значит, вы настоящий колдун?
– А ты думал я шарлатан? – старик рассмеялся. – Я настоящий колдун. Как и ты. Я вижу твою магию, её много, но она разделена пополам.
– Что это значит?
– А ты хитрец, однако, активно используешь чёрную магию и прикидываешься овечкой.
– Это неправда, это было всего лишь раз, – Данте потупился, вспомнив о Янгус.
– Нет, больше, – подмигнул старик. – Например, когда хочешь казаться тем, кем не являешься.
Данте нахмурился. Неужели старик имеет ввиду тот момент, когда он обратился в Салазара? А ведь Салазар не предупредил, что эта магия тоже чёрная!
– В тебе живут два человека, – продолжил Тибурон, – и оба управляют тобой. Один – Свет, второй – Тьма. Возможно, ты это чувствуешь, а возможно, и нет.
Данте, встряхнув волосами, прервал колдуна:
– Знаете, я не хочу слушать нравоучения, внушения и прочую ерунду. Я не за этим здесь. Вы мне скаж;те по поводу свадьбы.
– Как хочешь. Только смотри, я тебя предупредил. Не позволяй Тьме ворваться в твою душу. Страшная сила, способная, как спасти, так и погубить, живёт в перстне, что у тебя на груди.
Данте окончательно впал в ступор.
– Вы что, видите сквозь одежду?
– Нет, чувствую. Только один артефакт на свете имеет такую силу – перстень! – старик улыбнулся. – Но не доверяй этому. Перстень даёт силу, но лишает разума. Он даёт власть, но забирает душу. Так вот, свадьба, – резко переключился колдун. – Твоя невеста – не ведьма, насколько я понимаю, а жаль...
– Вы и это знаете? – ахнул Данте, всё больше опасаясь колдуна. – Какая разница, что Эстелла не ведьма?
– Для тебя никакой. Но для неё близость с магом может быть чревата.
– Но... мы любим друг друга!
– Ты её украл из дома, ведь так?
– Ну, можно сказать и так. Мы убежали вместе.
– Вас найдут, – скептически заметил старик. – Три врага преследуют вас: коварная женщина, ревнивый мужчина и человек в маске. Последний – самый опасный, потому что ты не знаешь его лица. Он многоликий, меняет облик по желанию. Эти трое не оставят вас в покое. Для таких случаев есть один ритуал, Ритуал Забвения. Использовав его, можно добиться того, что враги забудут о вас навсегда. Но это невозможно, потому что у твоей женщины нет магической силы. Это осуществимо только в отношении магов. Если даже мы и совершим Ритуал Забвения, враги забудут о тебе, но не о ней.
– А что делать?
– Выход есть, – сейчас лицом Тибурон напоминал ястреба, – но всё зависит от тебя.
– Это тоже чёрная магия? – настороженно спросил Данте.
– Чары Любви. Можно сделать так, что эта женщина станет твоей навсегда. Никто и никогда не разорвёт вашу связь. И пока жива любовь, она будет хранить вас обоих. Не если ты или она, кто-то один, разлюбит, действие чар закончится.
– Я уже слышал об этом. Но разве сейчас мы с Эстеллой не связаны таким же образом?
– Не совсем. Она не магесса и не может хранить долго волшебство в своей крови. Потихоньку магия слабеет, и если вы, например, расстанетесь надолго, то она угаснет. А я предлагаю тебе сделать так, чтобы твоя магия осталась в её крови навсегда.
– Эстелла тоже станет ведьмой?
– Нет, ведьмой она не станет. Способность колдовать даётся от рождения, но между вами возникнет прочная связь, связь вечная.
– А у этих чар есть последствия? – поинтересовался Данте. – Ведь у каждого магического ритуала есть последствия, разве не так?
– Ты прав, но их можно варьировать в зависимости от ситуации. В данном случае последствия – это обмен. Дашь на дашь. Я сделаю так, что с этой женщиной тебя не разлучит никто и ничто. Даже если завтра город накроет бубонная чума, все вымрут, а вы вдвоём выживите. Или умрёте, но вдвоём. Понимаешь?
– То есть, если один из нас умрёт, то умрёт и второй?
– Именно. Но вероятность того, что вы оба выживите значительно больше. Но это так, пугалки, уверен, до этого не дойдёт. Хотя это целиком зависит от тебя: думай головой и не попадай в истории. Ну так что?
– Вы не сказали о цене. Дашь на дашь предполагает, что я должен буду сделать что-то взамен?
– А ты умный парень, сразу хватаешь быка за рога. Цена есть. Насколько она большая, решать тебе.
– Что за цена?
– Перстень.
– Что?
– Ты отдашь мне волшебный перстень.
Такого Данте не ожидал.
– Подобная цена за твою любовь тебе кажется чересчур высокой? – хищно улыбнулся старик. – Значит, я в тебе ошибся. Не думал, что ты такой алчный. Получается, что ты не так уж и любишь девушку.
– Это неправда! – разозлился Данте, понимая, что дед манипулирует его чувствами к Эстелле. Но... разве у его любви есть цена? Ради Эстеллы он бы отдал всё, что угодно. И зачем ему этот перстень? Кроме несчастья эта побрякушка ничего не принесла ему. Но у Данте оставались сомнения.
– Допустим, я соглашусь, – сказал он. – Но я хочу услышать ответы на свои вопросы.
– Спрашивай.
– Откуда вы всё обо мне знаете? Откуда вы знаете про перстень?
– Я колдун, а кто из колдунов не слышал о перстне? Среди нас, магов, все знают, что Брухо оставил перстень на шее у младенца-волшебника. Того младенца, который выжил при пожаре. Ведь это ты. Стоит лишь заглянуть тебе в лицо, чтобы узнать тебя. Тебя нельзя ни с кем спутать.
– Хорошо, допустим. А зачем вам перстень?
– О, какой же колдун не мечтает о нём? Это сильнейший магический артефакт. Многие маги охотятся за ним. И тебе было бы безопасней избавиться от такой силы, тем более, ты не используешь её по назначению. Получается, она тебе не нужна.
– Если я отдам перстень, я перестану быть магом?
Тибурон рассмеялся.
– Вовсе нет. Магический дар пришёл к тебе не с перстнем, он в тебе от рождения. А перстень – это артефакт, дающий власть, власть над людьми, стихиями и силами природы.
– А кто вы на самом деле?
– Я Тибурон, просто маг, как и ты.
– Вы имеете какое-то отношение к Брухо? К моей настоящей семье, к пожару в том доме?
– Ни в коей мере. Я лишь хочу получить перстень.
– Я могу подумать?
– Разумеется.
– Хорошо. Тогда я подумаю, а затем приду снова. А что на счёт свадьбы?
– Надумаешь, и будет свадьба. Вышеназванный ритуал совершим прямо на ней.
Данте поднялся и, поставив на стол кубок, из которого так и не сделал ни глотка, хотел уйти.
– Почему ты не выпил напиток, который приготовила Эу? – окликнул его старик.
– Не пью сомнительные жидкости. Вдруг там яд?
– Браво! В тебе чувствуется дух истинного колдуна. Я бы на твоём месте тоже ничего бы не стал пить в доме другого мага, – взяв кубок, Тибурон понюхал его. – Эликсир Сна: сон-трава, полынь, кровь скорпиона и кожа семидневного головастика. Усыпляет намертво. А-ха-ха-ха! Я бы мог тебя усыпить и забрать перстень. Но я не вор. Только честный обмен. Украденный артефакт не станет работать на человека, его укравшего – закон магии. Ступай.
Данте выбежал на воздух. Итак, этот человек предлагает ему сделку. Может, надо было отдать перстень сразу? Нет, а вдруг дед обманет, он адски хитер. Не то, чтобы Данте было жалко перстень – ради Эстеллы он бы позволил содрать с себя кожу, – но выставляться идиотом тоже не хотелось.
Пока Данте брёл назад, он решил: завтра пойдёт к колдуну и скажет, что отдаст перстень после того, как они с Эстеллой поженятся. Он сыграет по правилам старика, но на своих условиях.
С этими мыслями Данте вошёл в дом и тут же услышал вопли. Влетел в гостиную и потерял дар речи: Эстелла, визжа, шарахалась по столу, а под ней, сверкая чёрными глазками, гуляла огромная жирная крыса.
Комментарий к Глава 31. Тибурон –
[1] Посконь – домотканая дешёвейшая ткань из конопляного волокна, грубая и неокрашенная.
====== Глава 32. Тарантул ======
Данте тупо смотрел то на Эстеллу, то на крысу. По спине побежал холодок, и тот детский безудержный страх, страх патологический, вновь проснулся в нём. Каменные стены. Каменный ледяной пол. Вот, в углу лежит огромная крыса. А вот, и он сам – худенький мальчик двенадцати лет от роду, прижавшись к стене умирает от ужаса.
Вопли Эстеллы перешли в нервные всхлипывания. Босая, она металась туда-сюда по столу. Крыса важно ходила кругами, с любопытством глядя на перепуганную девушку. Размером она была с небольшую собачку.
В мозгу у Данте вдруг что-то щёлкнуло, и это что-то вырвало его из объятий страха. Нет, он больше не маленький забитый мальчик! Это было давно, он уже взрослый. Он не боится оседлать дикую лошадь и один побороться с бандитами. Смешно, если он испугается крысы. В этот момент Эстелла, плача, закрыла лицо руками.
Шлёп! Раздался звук, похожий на тот, с которым нож вонзается в плоть.
Бульк! Что-то зажурчало.
Эстелла отняла руки от лица. Крыса валялась на полу в луже крови, в боку у неё торчала серебряная рукоять с изображением Парадисы – райской птицы с длинным пышным хвостом. Такой кинжал у Данте! Эстелла обернулась. Данте, бледно-зелёный, стоя в дверях, в упор смотрел на крысу.
– Она сдохла? – глухо выговорила Эстелла.
– Должна сдохнуть от удушья. Кинжал смазан ядом кураре, – отозвался Данте безэмоционально.
– Ядом? – Эстелла слезла со стола.
– Таким ядом индейцы и гаучо мажут стрелы для охоты на животных. Это смертельный яд. Убивает сразу.
– Так то стрелы. Зачем же мазать ядом кинжал? А вдруг ты сам об него поранишься? – обняв Данте, Эстелла почувствовала, что он весь натянут как струна.
– Не поранюсь, я умею обращаться с кинжалом. Но мало ли с кем можно столкнуться на пустой дороге, – голос юноши звучал хищно, а глаза были черны, как два уголька.
– Данте, милый, хорошо, что ты пришёл, я так испугалась...
– Не бойся, моя девочка. Подумаешь, крыса. Я буду тебя защищать. Всегда и ото всех.
– Да, я знаю. Рядом с тобой я ничего не боюсь.
– Откуда здесь взялась крыса... Как она сюда попала... – Данте произносил слова на одной ноте, находясь в глубоком трансе.
– Понятия не имею. Я спустилась вниз приготовить себе чай, как вдруг мне под ноги упала крыса.
– Что значит «упала»?
– Упала прямо сверху. Я стояла под лестницей. Должно быть, она спрыгнула с перил.
– Или её кто-то сбросил.
– Ты думаешь?
– Уверен, и даже подозреваю кто.
– Пия?
– Ну а кто ещё?
– Но ведь твой брат запер её в комнате, – усомнилась Эстелла.
– Значит, так запер. Крыса не могла прийти сюда сама. Эта богомолка хочет сжить нас со свету!
– Наверное, ты прав, – Эстелла взяла Данте за руку. Поцеловав его тонкие заострённые пальцы, заметила на них когти.
– Данте, а у тебя опять ногти выросли, – сообщила девушка весело. – Как в тот раз, когда ты был у меня дома. Ты превращаешься в кота. Нет, я не против, если ты станешь чёрным пушистым котярой. Я бы тебя гладила по шёрстке и клала с собой в постельку, но при условии, что ты не станешь меня царапать, – Эстелла захихикала.
Но Данте наблюдал её в каком-то тумане. Зато перед глазами чётко стояла мёртвая крыса. И при виде того, как она истекает кровью, в душе его проснулся злорадный восторг. Он убил крысу! Убил! И ему хорошо! И если бы на месте этой крысы оказался человек, ему бы тоже было хорошо. Он бы с удовольствием полюбовался, как недруги валяются в лужах крови у его ног.
– Милый, что с тобой? Не пугай меня, – Эстелла потрепала Данте за подбородок. – Не превращайся в кота, не надо, я пошутила! Ни в кого не превращайся, я люблю тебя таким, какой ты есть. Слышишь? Я тебя люблю! – и, встав на цыпочки, Эстелла поцеловала Данте в губы.
Это подействовало мгновенно. По телу разлилась истома. Красная дымка перед глазами спала. Данте вздрогнул и очнулся. Отвёл взгляд от крысы. Увидел Эстеллу в своих объятиях. Глаза его вновь посветлели, когти исчезли.
Заметив на полу кровавое месиво, Данте испытал приступ тошноты. Что это с ним? Он будто был под гипнозом. Неужели страх довёл его до такого состояния, что он перестал себя контролировать? С ним уже происходило подобное в детстве, когда Сильвио бросил его в подвал, и Данте не сопротивлялся, обратившись в истукан. Вот и сейчас. Он помнит, как вынул из-за фаха кинжал и метнул его в крысу, и дальше будто провалился в яму. И эти когти... Неужели он опять трансформировался в Салазара? Он ведь думал, что с этим покончено, когда после сватовства в доме Эстеллы возвратился в «Маску», снял перстень и тут же обернулся в себя. С того момента Салазар не появлялся, а перстень Данте больше не надевал. Но, быть может, магия изумруда действует и без этого? Тибурон же сказал, что это сильнейшая штука. А он, Данте, до сих пор не знает всех его свойств. Наверное, от перстня и впрямь лучше избавиться, пока он не превратил своего хозяина в монстра. Да, так и сделает, отдаст перстень Тибурону сразу после свадьбы.
– Надо бы убрать отсюда крысу, – сказала Эстелла.
– Угу...
Проглотив комок в горле, Данте подошёл к крысе. Взмахнул рукой. Хлоп! Крыса и кровавая лужа исчезли, словно их и не было.
– Здорово! – Эстелла сразу успокоилась. Вообще, она имела в характере замечательное качество: легко забывала о проблемах, когда они оставались позади. В душе же Данте любая неприятность поселялась надолго, поэтому он иногда завидовал Эстелле. Сама Эстелла называла эту свою черту легкомыслием, уверяя, что не может долго заниматься одним и тем же, не может думать об одном и том же или подолгу расстраиваться. Правда, чувства к Данте – исключение, она думает о нём постоянно.
– Милый, а где ты был?
– Ходил к тому старику.
– Ты договорился о нашей свадьбе?
– Почти. Завтра я опять к нему пойду. Думаю, свадьба будет через пару дней.
– А этот старик действительно колдун?
– Да, настоящий колдун, я даже удивился. Но он такой же, как и я. Пойдём в комнату, я тебе расскажу...
В обнимку они ушли наверх и до конца вечера не выходили из спальни. Данте лишь на пять минут спустился, поприветствовал Клема, взял поднос с ужином и снова заперся с Эстеллой в комнате. Про крысу он никому не сказал, но заснуть ночью не мог, в отличие от Эстеллы, которая вырубилась сразу, как голова её коснулась подушки. Данте до утра лежал без сна, перебирая длинные волосы своей возлюбленной. Да, ради этой девушки, ради того, чтобы быть с ней рядом, любить, оберегать её, он пойдёт на многое, если не сказать на всё. И никто их не разлучит – он не позволит.
Проснулся Данте рано от звуков чьего-то голоса.
– Данте... Д-д-анте...
Ещё не открывая глаз, он определил, что голос принадлежит Эстелле и, верно, та чем-то напугана. Данте резко подался вверх:
– Что случилось?
Эстелла сидела на кровати, прижимаясь спиной к стене, и попискивала, как мышка.
– Данте... – шепнула она, подняла палец, указав себе на голову. Там сидел паук размером с ладонь. – П-пожалуйста, у-у-убери его... Я ненавижу их... ненавижу...
Эстелла находилась на грани обморока, и в её взгляде Данте прочитал тот же страх, что он испытывал всегда при виде крысы.
– Подожди, не дёргайся! Сейчас...
Одним движением Данте подполз к девушке и снял насекомое с её волос. Паук не был страшным или отталкивающим, напоминал скорее краба, – мохнатый, серовато-серебристый с розовыми, оранжевыми и чёрными пятнышками, лежа у Данте на ладони, он шевелил лапами.
Эстелла притянула колени к груди.
– Убери его отсюда, пожалуйста! – взмолилась она. – Я смертельно боюсь пауков, а он такой большой... Он тебя не укусит?
– Нет, не думаю, – Данте осматривал паука. – Это тарантул. Он не опасен для человека. Тарантулы никогда первыми не нападают на тех, кто крупнее их по размеру, только обороняются.
– Но он ведь, наверное, ядовитый...
– Не опаснее пчелы, даже кошку не убьёт. Укус вызовет жжение или боль, и всё. Он убивает на смерть только насекомых.
– Всё равно выкинь его куда-нибудь или убей, только чтоб его не было рядом со мной, – всхлипнула Эстелла.
– А мне он кажется красивым, – Данте усмехнулся эстеллиной реакции – она сморщилась.
– Красивым? Он ужасен! Данте, убери его!
Данте хотел выбросить паука в окно, но передумал – завернул его в тряпку и быстро оделся.
– Ты куда?
– Отдам паука хозяйке.
Эстелла вопросительно поглядела на него.
– Ты думаешь, это она?
– Родная моя, ну а кто ещё? Сеньор Анхель тут не живёт, только в гости заходит. И не думаю, что Клем стал бы подкладывать нам пауков. Такие пауки не водятся в домах и не ползают по улице. Даже если бы мы с тобой улеглись на ночь под деревом, вероятность того, что он бы свалился нам на головы, стремится к нулю. Таких больших пауков выращивают на продажу для коллекционеров, которые разводят редких насекомых, или для того, чтобы сдавать их в аптеку – из их яда и лапок делают лекарства. Таких совпадений не бывает: вчера крыса, сегодня паук. Ну я ей устрою! – и Данте, прихватив тарантула, выскочил за дверь.
Найти Пию труда не составило – на втором этаже было всего три спальни: комната Клементе, их комната с Эстеллой и комната Пии. Данте дёрнул дверь – она оказалась не заперта – и без стука ввалился внутрь. Пия, с ног до головы закутанная во всё серое, молилась, перемещаясь на коленях от одной иконе к другой и так по полукругу, у импровизированного алтаря, что занимал половину комнаты.
– Эй ты, радушная хозяйка, ну-ка забери свой подарочек! – грубо сказал Данте. Развернув тряпку, он бросил паука на Пию.
Паук зацепился за её шаль и повис на ней. Пия не заорала и не запрыгала – продолжила в молитве шлёпать губами, как ни в чём не бывало.
– Оставь нас в покое, поняла? Не трогай Эстеллу или я тебя убью!
– Ты мне угрожаешь? – Пия, подняв глаза, перекрестилась и сбросила паука с себя.
– Именно. Оставь в покое мою жену!
– Она тебе не жена.
– Эстелла моя жена, и я никому не позволю над ней издеваться! Если ты продолжишь в том же духе, с тобой произойдёт то же, что с крысой, которую ты вчера бросила на неё!
– Что же ты с крыской сделал, с бедняжкой? – ехидно поинтересовалась Пия.
– Я её убил. Кинжалом, обмазанным ядом, – со смаком сказал Данте. – Хочешь, могу и на тебе проверить действие этого чудесного снадобья?
– Хм, интересно. И кто это недавно меня называл убийцей? Ты же любишь животных, а крысу убил! А это тоже животное. Какая-то избирательная у тебя любовь.
– Да! Так и есть! – выкрикнул Данте, зеленея. Он буквально задыхался – то ли от присутствия Пии, которую люто ненавидел, то ли от огромного количества икон и крестов. – У меня избирательная любовь. Я люблю только моих животных и Эстеллу, а остальных ненавижу! Ясно?
– Любить надо Бога, – спокойно сказала Пия, – а иное – грех.
