Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 99 страниц)
– Нашёл кого поставить в пример. Вы вообще женились тайком, – доказывал Клементе, – и вы не пример в данном случае. Любовь и брак – это разные вещи. По любви женятся единицы. Есть женщины, созданные, чтобы быть жёнами и матерями. А есть женщины, созданные для любви. На таких не женятся. Жена обязана подчиняться мужу, или брак полетит ко всем чертям. Погляди на маму и папу.
Данте хмыкнул.
– Они женились по любви, кстати. Но когда в голове нет мозга, тут даже глубокие чувства бессильны. Каролина сама всё испортила, а Эстелла у меня умненькая, она не религиозная фанатичка и равнодушна к общественному мнению. И я знаю, если завтра весь мир от меня отвернётся, она останется со мной. Так же, как и я с ней.
– Я бы не был так уверен. Женщины, они как крысы, – всегда бегут с тонущего корабля первыми. Ты позволяешь ей слишком много. Скоро она сядет тебе на шею. Да ещё и внушает Пии какие-то либеральные идеи. Представь, Пия мне тут недавно заявила, что была бы не против пойти учиться. Учиться! Женщине учиться! Кто это вообще придумал? Их место на кухне и в постели мужа. Это всё твоя аристократочка виновата, она внушает моей жене неправильные мысли.
Данте не в силах был и дальше оспаривать эту ахинею.
– Твоя голова забита стереотипами. Не ожидал, что после свадьбы ты превратишься в ханжу. Знаешь, Клем, когда мужчина уверен в своей мужественности, он не станет гнобить женщину, мучить её и загонять её в пятый угол.
Клементе обиделся и ушёл, но Данте не считал себя неправым, так что разговор этот не принёс ничего, и сколько Пия не пыталась привлечь внимание Клема (Эстелла даже убедила её однажды надеть платье с небольшим декольте), он не обращал на неё внимания, точно она была мебелью.
Три месяца минуло в одночасье. Эстелла всё это время варилась в котле семейной жизни, своей – счастливой и полной ласк, поцелуев и доверия, и чужой – выслушивая жалобы Пии на отвратительное поведение Клема, на придирки Каролины, с которой Эстелла упорно избегала общения, и на инертную тоску, коя овладела Пией так, что ей даже стало лень убираться в доме. Зачем? Её никто за это и не похвалит, принимая как должное, что она с утра до ночи вкалывает кухаркой и поломойкой. В лице Эстеллы она нашла собеседницу, жилетку, носовой платок и книгу полезных советов и, верно, сочла: это и есть дружба.
Эстелле же быстро надоело слушать жалобы, но общаться, кроме Пии и Данте, ей было не с кем. И она заскучала по Сантане. Когда-то они были так близки, делились своими маленькими и большими тайнами, пока в один миг всё не закончилось. Эстелла, хоть и обижалась на Сантану, но готова была её простить, если бы та извинилась за своё поведение.
Да и жизнь в «Лас Бестиас» оказалась не сахарной. Поначалу Эстелле нравились тишина и покой, свежий ветерок, шелест листьев, кудахтанье курочек и кряканье уточек под окном.
Но всё чаще вспоминала она широкие городские улицы, людей на Бульваре Конституции, экипажи, покрикивание кучеров, дам и кавалеров в элегантных туалетах, а ещё балы, что собирали сливки общества, и даже пресловутый театр оперы. Здесь же Эстелла чувствовала себя оторванной от цивилизации. Она могла весь день проковыряться в садике у дома, не увидев ни единого прохожего. И в голову её всё чаще забиралась мысль: почему бы им с Данте не вернуться в город. Сейчас они муж и жена и могут открыто любить друг друга. Но заговорить об этом с юношей Эстелла не осмеливалась. Но заметила: в последнее время Данте какой-то подавленный. Что-то явно мучило его, но он молчал, пока она не спросила прямо.
– Данте, что с тобой? Ты грустный в последнее время. Я тебе надоела? – поинтересовалась Эстелла, увидев как он, сидя на диване, в очередной раз смотрит в никуда. – Ты жалеешь, что женился на мне, так?
– Что ты такое говоришь? – нахмурился Данте. – Конечно нет! Я тебя люблю больше жизни, как ты могла так подумать?
– Тогда что? – сев к нему на колени, Эстелла обняла его за шею. – Расскажи мне. Ведь мы всегда друг другу доверяли. Что тебя мучает, мой милый?
– Нет, всё хорошо, Эсте, правда. Просто, просто мне кажется, мы живём жизнью какой-то не такой, как хотелось бы.
– В смысле?
– Ну... например, я думаю, что тебе здесь скучно.
– Вовсе нет! – соврала Эстелла краснея.
– Не лги, я вижу тебя насквозь, – укоризненно сказал Данте. – Ты не привыкла жить в глуши.
– Но разве ты не этого хотел? – удивилась Эстелла. – Ты всегда жил на природе, на свободе.
– Вот именно. А сейчас я не чувствую себя свободным. Моя жизнь превратилась в рутину. Охота-дом, дом-охота. А я привык к иному. Раньше я уезжал, куда глаза глядят, и даже не знал, где проведу следующую ночь. Но и ты никогда не жила в мирке, ограниченном четырьмя стенами, разве не так?
– И что ты предлагаешь? – робко спросила Эстелла.
– Давай вернёмся в город.
Эстелла не могла поверить своим ушам: такое впечатление, что Данте прочитал её мысли. Воистину они нашли друг друга.
– Не говори, что не хочешь этого, – продолжил он. – Я не верю, будто тебе нравится кормить кур.
– Я не говорила, что нравится. Точнее, когда я сюда приехала, мне это нравилось, пока было развлечением и не превратилось в обязанность. Ты действительно хочешь в город? А я думала, ты не любишь городскую жизнь.
– Да нет, напротив, обожаю. Вернее, я не могу тебе сказать, какая жизнь мне нравится больше. Здесь – полная свобода, там – эйфория. Когда я впервые попал в город, я почувствовал его ритм, хотя меня и раздражают толпы людей вокруг, но там интересно, можно куда-то пойти. Там я чувствовал себя полноценным человеком, а здесь опять чувствую себя пастухом.
Эстелла, не помня себя от счастья, покрыла всё лицо Данте поцелуями.
– Данте, ты просто чудо!
– Так ты согласна?
– Ну конечно! Я уже несколько дней об этом думала, но не решалась тебе сказать. Я тебя обожаю!
– До сих пор не верится, что я нашёл человека, который так меня понимает, – вздохнул Данте. – Мне так хорошо с тобой, Эсте...
– Просто мы чувствуем друг друга, ведь у нас одна душа на двоих.
Они ещё долго плавали в собственном мирке из ласк и поцелуев, но нежности были прерваны громким стуком в дверь. Это оказался Клементе.
– Привет. Простите, что помешал, но я принёс новость.
– Надеюсь, хорошую? – спросил Данте.
– Ммм... – Клем почесал голову. – Это как посмотреть. Богомольные наши, думаю, придут в восторг, а вот вы, не знаю. В общем... умер Тибурон.
Эстелла и Данте переглянулись.
– Боже мой! Это тот, который нас поженил? – ахнула девушка. – Как жалко, а мне он не показался старым.
– Никто не знает, сколько ему было лет, старый он был или молодой, – уточнил Клем.
– А от чего он умер? – голос Данте дрогнул.
– Все только руками разводят. В последнее время он куда-то исчез. Его никто не видел в посёлке со дня вашей свадьбы. Дом его был заперт, окна заколочены, а вчера он вдруг объявился. Люди говорят, он был страшно бледен и постарел лет на двадцать. Один человек зашёл к нему, чтобы договориться о празднике для своего сына, увидел, что дверь в дом открыта, и заглянул внутрь. Тибурон лежал мёртвый на полу. Его служанка Эу тоже была мертва. По какой причине – никто не знает. Есть версия, что они сами отравились либо их отравили. В общем, расследовать это навряд-ли кто-то будет. Жандармы ни за что не приедут в нашу глушь из-за такой ерунды. Да и кому это надо? Церковники вон рады без ума. Они все его терпеть не могли. Некоторые даже болтают, что падре Антонио самолично к этому ручку приложил, но это бред, я думаю. Похороны будут завтра.
– Клем, будешь чай? – предложила Эстелла.
– Нет, спасибо. Я забежал на минутку, новость рассказать. Меня ждёт сеньор Анхель. Дела совсем плохи. Ветеринар, приехавший из столицы, сказал, что у быков чума. Они мрут десятками. Сеньор Анхель боится, как бы это не перекинулось и на другой скот. Мы договорились, что будем сегодня вместе с ветеринаром отделять здоровых быков от больных. Может, получится спасти тех, кто ещё не заражён. В общем, дел невпроворот. Пойду я.
Пока Эстелла провожала Клементе и закрывала за ним дверь, Данте сидел не шевелясь.
– Что с тобой, милый? – поинтересовалась она, воротившись в гостиную.
– Ничего.
– Ты из-за быков так расстроился? Ну да, чума – это ужасно, но что ж сделаешь.
– Нет, быки тут ни причём.
– Тогда что? Ах, да, эта новость! Странно правда, что тот старик умер? Но ведь он нам не родственник, мы его едва знали. Жаль, конечно, но разве это повод так переживать?
– Я не переживаю, я просто не ожидал, – выговорил Данте. На самом деле эта смерть поразила юношу. Не связана ли она с перстнем?
– Данте, любимый, всё равно ты задумчивый какой-то сегодня, – Эстелла, тронув его за подбородок, заглянула ему в глаза. – Ну что ты?
– Нет, нет, ничего, – промямлил Данте. Может ли он рассказать Эстелле о своих подозрениях? Нет, не может. Зачем её пугать? Это только его проблемы. Обвив руками талию девушки, Данте прижался к её животу. – Просто мне тоскливо. Я же тебе объяснил причину.
– Значит, решено? Мы возвращаемся в город?
– Да!
– Когда?
– По мне, так хоть завтра, ведь нас здесь ничто не держит.
– Да, ты прав. А на похороны к старику ты не пойдёшь? – спросила Эстелла.
– Нет, – вновь помрачнел Данте. – Нет, ни ты, ни я туда не пойдём, Эсте. Нам нечего там делать. Давай-ка займёмся сборами. Если сегодня упакуем вещи, завтра с утра сможем выехать, и к вечеру уже будем в городе. Как тебе?
– Очень хорошо! Жду-не дождусь смены обстановки! – и Эстелла бросилась в спальню. Вытряхнув из шкафа одежду и выудив из-под кровати чемоданы, она начала складывать вещи.
Ночью Данте заснуть не мог и ворочался до самого утра. Какая-то смутная тревога терзала его. Это продолжается уже несколько дней, словно какое-то предчувствие. Вспоминая происки своей сверхинтуиции, которая ни разу его не подводила, Данте пожалел, что придумал этот план с отъездом. Да ещё дурацкий дед взял и умер.
Эстелла спала безмятежно, улыбаясь во сне. К шести утра Данте, не выдержав, встал с кровати, умылся, оделся и выставил собранные Эстеллой чемоданы к порогу. Накормил Янгус бананами, расчесал гривы Жемчужине и Алмазу, проверил их подковы, и, когда вернулся в дом, у двери увидел длинную узкую коробку. Она была обернута пергаментом и перевязана алой лентой.
Осмотрев коробку, Данте занёс её в дом. Поставил на стол, открыл и ахнул. Внутри лежал меч. Серебряный, небывалой красоты, с ручкой инкрустированной рубинами. Эта штука явно стоит целое состояние!
Данте, обожающий красивые вещицы, но с детства лишённый возможности окружить себя ими, испытав восторг, схватил меч за рукоять. И тот засиял, да так ярко, что затмил бы собой любой факел. Похоже, меч волшебный. Но кто его подложил под дверь и зачем?
Данте поковырялся в коробке. Вытряс оттуда записку. Развернул. На ней микроскопическими буковками было выведено:
«Этот меч волшебный. При правильном использовании он не причинит зла, но может и убить. Это мой подарок на твою свадьбу. Желаю, чтобы ты никогда больше не разбрасывался магическими артефактами. Не стояло отдавать перстень кому попало. Перстень уничтожил старика, потому что никто не может управлять им, кроме тебя. Дед умер, но перстень жив. Ты ещё можешь забрать его. Мне жаль, что я не могу сказать тебе это в лицо, но однажды мы встретимся, и ты поймёшь меня. Справедливость – вот истинная суть бытия».
Подписи на записке не было. Кто-то знает и о том, что он колдун, и о его свадьбе, и о том, что он отдал перстень, и даже о том, что перстень не слушается другого колдуна. Он и сам забыл об этом, когда заключил сделку с Тибуроном, а этот человек знает абсолютно всё.
Данте уронил меч на пол, тот вспыхнул, и в его лезвии, остром-остром, как в зеркале, Данте увидел своё отражение. Нет, не своё. Чёрные глаза и хищное лицо. Это был Салазар.
– Давно ты не появлялся, – вполголоса шепнул Данте, дабы Эстелла не услышала из спальни.
– И не появился бы, но не могу не сказать тебе, что ты придурок.
– Что?
– Кто тебя просил отдавать перстень?
– Это была сделка.
– Разве я тебе не сказал, что Магия Крови – вещь сильная.
– Я забыл об этом, – вздохнул Данте. Это была правда.
– Ты убил Тибурона. Бедный старикашка, – ухмыльнулся Салазар. – Впрочем, туда ему и дорога, нечего было совать свой нос куда попало.
– Нет, я не убивал его! Я не виноват! – в отчаянье вскрикнул Данте. Эстелла в соседней комнате шевельнулась.
– Ты его убил, – повторил Салазар. – Это твоя вина. Ты не предупредил его о том, что перстень пропитан твоей кровью. Ты убийца и смирись с этим. Но дело не в том. Мне на это глубоко наплевать. Я хотел сказать кое-что ещё: отныне я не стану тебе помогать.
– Что?
– Что слышал. Ты можешь больше меня не звать. Ты пренебрёг силой, что тебе была подарена. Ты пренебрёг вещью, которая была отдана тебе. Ты променял свой дар на бестолковую девчонку. Ты получил, что хотел, – девчонка теперь твоя. Но то что сделал Тибурон – тоже чёрная магия. Любой ритуал, замешанный на крови, относится к магии Тьмы. Ты сделал свой выбор, решил, что сила твоя тебе не нужна. Ты предал свою сущность, отдав перстень.
– Но... Салазар... – Данте растерялся. – Я... я... просто хотел, чтобы Эстелла была со мной.
– Она с тобой, ты добился своего, но напрасно ты забыл о том, что тебе сказал колдун: будь осторожней. У тебя есть враги и их немало. Ты чёрный маг, запомни это, и не лезь в пекло ада. Это моё последнее предупреждение, надеюсь, ты услышишь его и истолкуешь верно. Ибо больше я распинаться не стану. Не зови меня, я не приду. Отныне, что бы с тобой не произошло, куда бы ты не влип, выкручивайся сам! – меч вспыхнул, и изображение Салазара исчезло.
В голове у Данте лихорадочно метались мысли, но ни одна не задерживалась надолго. Он оторопел, почувствовал себя беспомощным. За столько лет привык к Салазару, и вот на тебе. А что если ему и впрямь однажды понадобится помощь, помощь магическая, как в тот раз, когда он его заперли в подвале без шансов на спасение, или в тот раз, когда умирала Янгус? Если бы не магия, если бы не Салазар, он бы не выкрутился никогда в жизни. А своей магией он толком пользоваться не умеет, так и не удосужился научиться за восемнадцать лет. И теперь он ещё и потерял расположение Салазара. Какой же идиот!
Через десять часов Данте и Эстелла уже стучались в «Маску». Сеньор Нестор, с лорнетом [1] и газетой в руках и трубкой в зубах, крайне удивился их появлению.
– Вот так сюрприз! – воскликнул он. – А я думал вы с концами уехали и больше уж не вернётесь.
– Мы тоже так думали, – Данте поставил чемоданы на пол, – но вот вернулись. Знаете, сеньор Нестор, мы ведь теперь муж и жена.
– Неужели? – вылупил глаза хозяин, став похожим на совёнка. – Вот те на!
– Да, и нам нужна комната посвободнее.
– Что ж, у меня есть комнаты для молодых семей, да. На четвёртом этаже. Сейчас, сейчас найду ключи, – он наклонился под стол и принялся там шарить. – Кстати, вам же тут письма приходили какие-то.
– Письма?
– Да-да, были письма. Сейчас найду. Вот, нашёл!
Сеньор Нестор извлёк картонку с пачкой писем, поковырялся в ней и вручил юноше продолговатый конверт с надписью: «Для Данте».
Данте нетерпеливо вскрыл его. Внутри оказался другой конвертик, поменьше, и предназначался он Эстелле. Кто-то замаскировал одно письмо под другое.
– Эсте, по-моему, это тебе, – протянув любимой письмо, Данте забрал у сеньора Нестора ключи от комнаты 412.
Спустя полчаса, Эстелла, сидя на канапе у окна, в третий раз перечитывала вручённое ей послание. Это было письмо от Сантаны, письмо официальное:
«Уважаемая сеньорита Эстелла Селесте Гальярдо де Агилар, доводим до вашего сведения, что вы приглашены на церемонию венчания сеньориты Марии Сантаны Бернарди и сеньора Хорхе Луиса Парра Медина, которая состоится 14 апреля 1795 года в храме Святой Аны в 16.30. Вы можете взять с собой сопровождающего». И рукой Сантаны снизу было приписано: «Эстелла, знаю, что ты злишься, но приходи, пожалуйста, ты мне очень нужна. Санти».
Уронив приглашение на колени, Эстелла закрыла лицо руками. Данте, который в эту секунду разбирал чемоданы, обернулся на её всхлип.
– Эсте, что с тобой?
– Н-н-ничего, – еле выговорила она.
Данте, подойдя к ней, сел на пол. Взял её за запястья.
– Это из-за письма?
– Это... это приглашение на свадьбу. Сантана приглашает нас на свадьбу. Свадьба через два дня, – Эстелла протянула ему письмо.
Данте пробежался глазами по содержанию приглашения, на обороте которого красовались два белых лебедя.
– Я не понял, где здесь написано «нас»? – сказал он после паузы. – Она приглашает тебя, я-то что там забыл?
– Там же сказано: «вы можете взять с собой сопровождающего». Кого я ещё могу взять с собой? Ты же мой муж!
– Ну хорошо, допустим, я пойду. Но почему ты плачешь, Эсте? Подумаешь, приглашение. Ты меня напугала, я решил, что кто-то умер.
– Прости, милый, я не хотела, – Эстелла по-кошачьи ласкалась к нему. – Но для меня важно, что она меня пригласила. Мы с ней дружили с пяти лет, она была для меня самым близким человеком, конечно, до тех пор, пока я не встретила тебя. Мы с Санти были не разлей вода и так глупо поругались. Мне до сих пор тяжело об этом вспоминать и мне обидно, но, думаю, если бы она первая пошла на примирение, я бы её простила. Потому что мне не хватает моей подружки, очень, очень сильно, – и Эстелла опять разрыдалась.
Данте притянул её к себе.
– Ну не плачь. Если она тебя пригласила, наверное, и вправду хочет помириться. Может, ей стало стыдно?
– Сейчас Санти очень страдает, потому что выходит замуж за нелюбимого. Думаю, в моём присутствии ей станет легче. Я хочу её поддержать. Данте, ты ведь пойдёшь со мной?
– Пойду, куда я денусь? – вздохнул Данте. – Ты же моя жена, как я могу тебя одну бросить? Да и там наверняка будут твои родственники. Заодно убьём одним выстрелом двух птиц: скажем им, что мы поженились, и дело с концом. И пусть не пытаются разлучить нас, это бессмысленно.
– Только ты можешь меня успокоить. Как хорошо, что ты есть у меня, мой Данте.
– А ты у меня... Давай-ка, хватит реветь. Если хочешь попасть на эту свадьбу, надо хотя бы вещи рассовать по полкам, а то у нас тут базар прямо, – пошутил Данте, целуя Эстеллу в щёки и слизывая с них слёзы.
Комментарий к Глава 35. Анонимный подарок –
[1] Лорнет – оптический прибор. Лорнеты были как с одним стеклом (похожие на лупу), так и с двумя (как современные очки, только без дужек и на ручке).
====== Глава 36. С чего начинается ад ======
Апартаменты, где супруги поселились, представляли собой квадратное помещение, разделённое перегородками на три зоны. В одной части находилась кухня: обеденный стол, раковина и миниатюрная печь. Центральная часть, самая просторная, являлась гостиной, где стояли зелёное канапе, пуфы и комод, у стены – камин, а на полу – мягкий ковёр с длинным ворсом. У окна Данте разместил янгусову жердь, и теперь птица весело тарахтела, когтистой лапой дермыгая голову. Балкон выходил на другую сторону – тихую аллейку Лос Роблес, засаженную многовековыми дубами. Третья зона была спальней. Там стояла широкая кровать, укрытая цветастым покрывалом. В углу – шкаф, а на стене дверь – вход в ванную комнатку. Стены, обклеенные жемчужного цвета тканью с жёлтенькими и зелёненькими завитками, Эстеллу умиляли – она любила всё светленькое. Уже к вечеру следующего дня апартаменты обрели вид уютного семейного гнёздышка.
Утром 14 апреля Эстелла на кухонном столе разглаживала их с Данте одежду утюгом, подогреваемым от печки.
Данте скептически отнёсся к новому походу в церковь, не зная, как вести себя. Конечно, они муж и жена и теперь всюду должны быть вместе, да и бросить Эстеллу одну на съедение её семейке он не может. Но... последнее его посещение церкви – свадьба Клема – ничем хорошим не закончилось. С той поры много воды утекло, Данте частенько использовал магию, да ещё этот ритуал, проведённый Тибуроном, и ритуал трансформации в Салазара... Неизвестно, как сейчас он отреагирует на иконы и кресты. Салазар сказал, что он чёрный маг. Наверное, так и есть. Хотя какая разница? Чёрная магия, белая, главное, что она помогает, да и ничего дурного он не сделал. Ведь и с помощью белой магии реально натворить бед, а чёрная может и спасти. Данте мог бы уловить принципиальную разницу, если бы у него был наставник, маг, который учил бы его, объяснял что-то. Но Данте с рождения постигал глубины магии и уживался с ней самостоятельно, поэтому он не знал, насколько мощная сила скрыта в нём и на что вообще способна его магия.
Эстелла же так разволновалась из-за Сантаны, что напрочь забыла: мужу её не надобно идти в церковь. Данте хотел сказать ей о своих страхах, но всё тянул и тянул и, когда настало время идти на венчание, было уже поздно отступать.
Эстелла убедила его сесть в экипаж, а не верхом на лошадей, и в четыре часа они прибыли к церкви Святой Аны. Сколько же народу! Человек сто, не меньше. Эстелла была поражена такому размаху. Прямо королевская свадьба! И откуда они понабрали столько гостей? Ах, да, наверняка это тётка Амарилис – любительница пускать пыль в глаза – и не менее чванливые родители Луиса сподобились.
Гости кучками толпились у входа, разодетые в шёлк да парчу, и Данте почувствовал себя неловко, хоть и выглядел не хуже этих аристократов. Уж Эстелла постаралась! Сорочка из нежного шёлка, узкие длинные кюлоты и синий бархатный фрак, полы которого были завернуты вверх, подчёркивали тонкость талии – новый писк моды, приплывший из Лондона.
За последний год волна элегантной английской моды захлестнула Ла Плату, сменив вычурную искусственность моды парижской. Теперь все кавалеры поголовно подбривали усы снизу и, не хуже женщин, мерились стройностью, стягивая талию жилетами, фраками и сюртуками. Отныне никто не носил париков и не пудрил шевелюру; мужчины отпускали волосы до плеч и ниже, завязывали их в гладкий хвост или плели косу. Среди франтов в моду вошли воротники-стойки (доставали они часто аж до подбородка, а то и до ушей), перевязанные батистовыми бантами и галстуками. Особым шиком считалось, когда обладатель обмотанной, как у цирковой собачки, шеи не мог повернуть голову, и в лучшем случае способен был лишь хлопать глазами. Писком считались и высокие цилиндры, хотя популярностью они пользовались в основном у юных кавалеров; мужчины постарше надевали шляпы, именуя цилиндр вызывающим предметом туалета. Пудрить лицо тоже нынче было не модно. Теперь красивым считался здоровый румянец.
Женщины от мужчин не отстали. Корсет теперь был предметом необходимости для юных девушек, но дамы в возрасте с превеликим удовольствием избавились от него, ибо в моду вошло платье а-ля «беременная гречанка» – тога с завышенной талией и кулиской под грудью. С не меньшим облегчением женщины сняли и громоздкие панье, заменив их на многослойные нижние юбки и небольшие кринолины. Декольте поднялись выше – чрезмерно открытые оставались прерогативой бальных и вечерних нарядов. Совсем из моды вышли парики, шиньоны, накладки, подушечки, каркасы, а вместе с ними в лету канули и громоздкие причёски Марии-Антуанетты. Теперь волосы укладывались низко на уши и шею; некоторые дамы обрамляли лицо локонами и даже частично распускали их, увязывая в хвосты и полухвосты с условием, что длина волос не превышала допустимые пределы ниже лопаток. Распускать очень длинные волосы по-прежнему считалось неприличным.
В этом году стояла небывалая для апреля жара, поэтому гости толкались у церкви, не желая до венчания париться в душном храме. Оглядевшись по сторонам, Эстелла поняла, что никого тут не знает. Данте, чувствуя себя неловко, сам себе казался разряженным индюком на ярмарке.
– Эсте, на нас все смотрят, а я похож на рождественскую ель, – шепнул он.
– Данте, не выдумывай. Я пока не вижу ни одного знакомого лица. Нас тут никто не знает. А выглядишь ты восхитительно. Ты похож на принца, – ответила Эстелла, поправляя складки своего аметистового платьица-тоги из шёлкового поплина [1]. – Тебе так идёт фрак! Погляди, у многих он с трудом застегнулся и натянут на пузо, как на барабан. Ненавижу, когда у мужчины пузо! – и она поморщилась.
Данте, волнуясь, тайком сжал ей руку. Всё равно у него какое-то предчувствие. Не нравится ему тут и всё.
Подъехал жених в белоснежном экипаже, увитом зелёным плющом. Выйдя, подал руку немолодой даме в лиловом – видимо, это была его мать. Они присоединились к гостям, отвешивая поклоны направо и налево. Луис, хоть и был внешне симпатичным, Эстелле никогда не нравился из-за его высокомерия. Но сегодня он выглядел бледновато и мрачно. Неужели и он не хочет жениться? А что если он тайно любит другую женщину? Как знать. И зачем нужны эти браки в угоду родителям? Кого они делают счастливыми, кроме самих родителей? Вздохнув, Эстелла перевела взгляд на Данте. Тот, не мигая, смотрел на Луиса.
– Милый, это и есть жених Сантаны, – сказала Эстелла. – Ты узнал его, да? Помнишь, ты с ним познакомился, когда в детстве был у меня дома? Это бывший дружок Мисолины, Луис, тот, который ноги клал на стол.
– А, ну да, припоминаю... – растерянно выговорил Данте, глядя на жениха в упор.
– Данте, что-то не так?
– Нет... да... в общем, в общем, это не важно.
– Как не важно? Но у тебя такое лицо... – Эстелла наморщила носик.
– Забудь, просто я тут никого не знаю и мне не по себе, – выдавив улыбку, Данте отвернулся от Луиса, разглядывая других гостей: даму в голубом платье, что держала под ручку смешного толстячка, и маму с ребёнком лет трёх, одетым в белый кружевной костюмчик.
Ну как он может рассказать Эстелле о том, что сейчас увидел? Такого никогда раньше не было, не считая одного раза, в детстве. Данте прекрасно помнил тот день, когда он нашёл в доме Сильвио изумрудный перстень, и, как только надел его, стал читать чужие мысли. То же самое произошло и сейчас. Без перстня.
Лишь только Луис спрыгнул с подножки экипажа, Данте увидел над ним изображение. Что именно это было, Данте издали не рассмотрел – нечто вроде чёрного облака. Как нимб, оно висело над головой жениха. Над головами его матери и всех остальных никаких рисунков не было. Если это мысли Луиса, то не понятно, что они означают. И почему он видит это только над его головой?
Эстелле надоело стоять на месте и, взяв Данте за руку, она потянула его за собой. Как только Данте увидел Луиса вблизи, он разглядел и тот самый нимб. Это было изображение чёрной розы, которую раскалывала пополам молния.
Данте проморгался, но видение не исчезало. Сам Луис выглядел отрешённым и вертел в руках необычного вида трость – с острым, как пика, золотым наконечником. «Нет, точно свадьбе он не рад, – подумала Эстелла. – У счастливого жениха лицо другое и другой взгляд». Ну и зачем нужна такая свадьба? Жених не рад, невеста не рада. Эстеллу это возмущало. Такой брак виделся ей, как издевательство над женихом и невестой со стороны родителей. Мать и отец Луиса – очень высокомерные снобы, вели себя так, будто окружающие были грязью под их ногами, чем вызвали у Эстеллы отторжение. Неприятные люди.
Подъехал новый экипаж, и все надежды Эстеллы на благополучный исход сантаниной свадьбы полетели в тартары.
Первым с подножки спустился Арсиеро. Он помог выйти Мисолине, Роксане, бабушке Берте и Хорхелине. Эстебана с ними не было. Ясно, он недолюбливает Сантану, хотя, возможно, не пришёл по иной причине. Побледнев, Эстелла уцепилась за Данте и взглядом указала на новоприбывших.
Откуда ни возьмись выплыла Амарилис, перекрыв эстеллиному семейству дорогу. Оказывается, она всё время была здесь, но Эстелла почему-то не заметила её. Пока Амарилис обменивалась приветствиями с Роксаной и остальными, бабушка Берта засекла Эстеллу. В тёмно-голубом платье с завышенной талией, обмахиваясь красно-сине-жёлтым веером, она подковыляла к парочке.
– Вот ты где, блудная внучка! – весело провозгласила она. – А меня ж ведь терзало подозрение, что ты сюда явишься, а то б я тоже не пошла. Чего я тут забыла-то на свадьбе этой предательницы? Но я ожидала встретить тут тебя и не ошиблась.
– Знакомьтесь, бабушка, это Данте – мой муж, – сказала Эстелла.
– Здравствуйте, сеньора, – Данте поцеловал бертину пухлую ручку, закутанную в кружевную перчатку.
– Здравствуйте, здравствуйте, сеньор муж... Муж? Как муж? – Берта выпучила глаза.
– Да, муж. У нас была свадьба, мы уже три месяца женаты, – объяснила Эстелла.
– Вот так номер! – Берта была шокирована, но не успела ничего спросить, потому как подошли Роксана и Арсиеро. Хорхелина с кем-то болтала в толпе, а Мисолина, выглядывая из-за спины матери, зло косилась на сестру.
– Какие люди! – воскликнула Роксана ядовито улыбаясь. – Ну надо же, моя дочь собственной персоной! А я уж надеялась, что вас давно черви съели, раз вы не даёте о себе знать.
– Эстелла! Как же так? Как вы могли убежать из дома? – укорил Арсиеро.
– Сами виноваты, – Эстелла говорила резко. – Я вас просила не выдавать меня замуж за кого попало, но вы меня не услышали. Но теперь уже поздно. Отныне я свободна от вас, вы мне больше не в указ.
– Ах, ты, маленькая дрянь! – Роксана замахнулась, чтобы отвесить Эстелле оплеуху, но Данте тут же схватил её за запястье.
– Это что ещё такое, а ну пустите! – взвыла Роксана.
– Не смейте бить мою жену! – Данте отпустил Роксану, чуть не свернув ей руку, и прижал Эстеллу к себе.
– Что-о-о? Какую жену? – зашипела Роксана. – У неё свадьба на носу! Она выходит за Маурисио Рейеса, это дело решённое, да будет вам известно.
– Придётся забыть об этом, – Данте прожигал Роксану взглядом. – Ваша дочь не может выйти замуж ни за Маурисио Рейеса, ни за кого-то ещё, потому что она замужем за мной.
Арсиеро закашлялся, зато на лице Мисолины сверкнула улыбка.
– Как это? – промямлил Арсиеро.
– Весьма просто. Мы женаты уже три месяца, – объяснила Эстелла. – У нас была свадьба, Данте мой муж, и я подчиняюсь только его воле. Отныне вы не вправе мной командовать!
Эстелла вела себя смело, готовая защищать свою любовь, как маленькая тигрица, хотя голос её дрожал.
– Я так и знала, что этот человек не просто так явился в мой дом, – лицо Роксаны приобрело оттенок граната. – Он хочет опозорить нашу семью, уничтожить нас! Ну ничего, я это так не оставлю!
– Роксана, хватит! – Арсиеро грубо встряхнул её за плечи. – Если они действительно женаты, тут уж ничего не исправишь. Что ж... В общем-то, молодой человек вполне себе приличный. Вы произвели на нас хорошее впечатление, – обратился он к Данте, – когда приходили просить руки Эстеллы. Признаться, я не ожидал, что вы украдёте её из дома, но смелости вам не занимать, виконт, – Арсиеро улыбнулся.
– Меня зовут Данте.
