Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 99 страниц)
– Сеньора Амарилис, здравствуйте, – Эстелла вымученно улыбнулась. Нельзя, чтобы все догадались, что у неё беда.
– Здравствуй, дорогая, – Амарилис внимательно её разглядывала. – Что-то ты бледная, усталая. А твоя мать говорила, что ты уехала в путешествие...
– Да, я вернулась сегодня, – наврала Эстелла, дабы от неё отвязались. – Либертад, я хотела поговорить с тобой, но вижу, ты занята?
– Если это из-за меня, то я уже ухожу, – Амарилис небрежно поправила причёску. – Болтайте на здоровье. Просто Либертад подала мне очень сладкий чай и я объясняла ей, сколько ложек сахара надо класть, чтобы не перебарщивать. Счастливо оставаться.
Амарилис ушла, колыхая бёдрами, прикрытыми длинной юбкой в складочку.
– Либертад, а что она тут делала? – спросила Эстелла, не припоминая, чтобы Амарилис когда-либо до этого заходила в кухню. Подруга мамы такая же чванливая, как и Роксана. Странно, что эта женщина гуляет по дому, когда ей вздумается.
– Да чихвостила меня за чай. И вот не лень же человеку было сюды тащиться, – выкрутилась Либертад. – Она приходила в вашей мамаше, и вот придралась ко мне. Так чего вы хотели, сеньорита?
– Либертад, мне надо выйти из дома. Незаметно. Мне надо в аптеку.
– В аптеку? – нахмурилась Либертад. – Ну нет, только не говорите, что вы беременны и хотите купить траву, дабы...
– Нет, ну что ты, Либертад, боже упаси! – Эстелла возмущённо замотала головой. – Только этого мне сейчас не хватало! Я вовсе не беременна. Мне надо купить кое-что другое.
– Тогда я могу сходить вместо вас.
– Эмм... Нет, я бы предпочла сама. И ещё я хочу спросить, Либертад, – Эстелла помялась, – я... я... хочу увидеть Данте...
– Ваш Данте в тюрьме.
– Я знаю. Я о том и говорю. Как мне туда попасть? Ну, ты ведь была там, ты знаешь, наверное, как это делается?
– К приговорённым к смерти никого не впускают, окромя священника, – честно ответила Либертад. – Бесполезная затея.
– Неужели совсем ничего нельзя сделать? Либертад, я должна его увидеть. Я должна туда попасть!
– Ммм... понимаю, вы хотите попрощаться, – вздохнула служанка. – Это ваше право. Он ведь муж вам как-никак. Но в тюрьму к смертникам, тем более к обвинённым в колдовстве да преступлениях против церкви, попасть нельзя. Если только...
– Если только что?
– Если только попробовать подкупить конвой.
– Подкупить конвой... – эхом повторила Эстелла.
– Ага. Когда я в башне была, слыхала, как тюремщики это обсуждали. Ежели дать им мешочек с золотыми да серебряными монетками, они вас впустят в камеру и к самому Сатане. Жадные людишки.
– Но... у меня нет денег. Мама лишила меня карманных денег, чтобы я не сбежала.
– Глупости говорите, сеньорита. Это у меня нет денег и взять их неоткуда, а у такой богачки, как вы, они найдутся всегда. Да каждый из ваших нарядов и побрякушек с камушками стоит кучу денег! Отнесите что-нибудь в ломбард.
Эстелла замерла. Точно! У неё много украшений, некоторые – истинные произведения искусства. Она отнесёт какое-нибудь из них в ломбард. Она видела здание с такой вывеской на Бульваре Путешественников. Купит ингредиенты для зелья и остальные деньги отдаст тюремным стражникам, чтобы они впустили её к Данте.
– И как я сама не догадалась? Либертад, ты просто чудо! Ты меня спасла! – Эстелла в порыве радости расцеловала горничную в обе щёки.
– Ой, ну вы меня засмущали совсем, сеньорита.
– Но как мне выйти из дома?
– Ммм... вообще-то есть у меня одна идея... – Либертад задумчиво почесала кончик носа. – Но ежели мы попадёмся, нам влетит обеим.
– Я хочу рискнуть. Говори что за идея! – воскликнула Эстелла, сгорая от нетерпения. В её руках жизнь Данте. Как только Эстелла это осознала, страх и паника куда-то ушли, уступив место отчаянной надежде и решимости. Сейчас она горы могла бы свернуть.
– Мы с вами поменяемся местами, – объяснила Либертад. – То есть вы оденетесь, как я, и выйдете через заднюю дверь, чтобы все подумали, будто вы – это я. А я останусь у вас в комнате и буду прикидываться, что якобы вы спите.
– Отличная идея! Так и сделаем! Давай, Либертад, идём переодеваться, у меня времени очень мало. Надо торопиться, – тараторила Эстелла.
– Затея рискованная, ежели нас раскроют... – предостерегла Либертад.
– Плевать! Если нас раскроют, я возьму всю вину на себя. Скажу, что заставила тебя силой мне подчиняться. Идём!
Через час, Эстелла в чепце служанки, шерстяном сереньком платье и белом переднике, сидя на кровати, перебирала драгоценности: бусы, браслеты, колье, диадемы, перстни, серьги, броши, подвески. Их было так много, что они, подобно ковру, заполонили собой всю постель. Эстелла была убеждена: она делает всё правильно. Это её украшения, некоторые подарены бабушкой, мамой, Арсиеро на дни рождения или Рождество, другие она покупала сама, когда жила в столице, и она вправе делать с ними, что угодно. Ради Данте она бы отдала всё.
Эстелла сейчас находилась в состоянии эйфории. Фантастическая надежда на спасение Данте окрыляла девушку, придавая ей силы. Покопавшись в драгоценностях, Эстелла остановила свой выбор на громоздкой диадеме с бриллиантами, присоединила к ней рубиновый браслет – огромный, в пол руки, – и серьги с топазами. Завернула всё в кружевной платок и, оставив Либертад у себя в спальне, вышла через задний ход.
Проделка удалась. Широкие поля простонародного чепца, завязанного под подбородком лентой, прикрывали девушке часть лица, и ей удалось проскользнуть мимо Альфредо и Урсулы, о чём-то споривших во дворе. Слуги увидели девушку в форме горничной и с корзиной в руках, и не усомнились, что это Либертад отправилась за продуктами к ужину.
Миновав Бульвар Конституции, Эстелла бросилась бежать. До Бульвара Путешественников она долетела за полчаса и оказалась у такого родного, до боли знакомого места. В груди защемило. Сдерживая слёзы, Эстелла топталась у вывески: «Дом гостиничного типа «Маска»», глядела на балкон – бывшую комнату Данте. Там случилась их первая близость. Там же она провела рождественскую неделю, самую счастливую в жизни. Как же они с Данте могли попасть в такую беду? Это она во всём виновата, попёрлась на эту свадьбу и погубила Данте. И они ведь уходили из «Маски» налегке, все их вещи остались там. Надо их забрать. Или нет, не надо. Она вернётся сюда вместе с Данте.
Они вернутся в их маленькое любовное гнёздышко с видом на дубовую рощу. Всё будет хорошо.
Эстелла помчалась по бульвару, читая вывески справа и слева: «Мясная лавка «Весёлая корова». У нас самое свежее мясо»; «Бакалея «У тёти». Самые низкие цены»; «Приправы и зелень от Марты. Заходи и не чихай»; «Восточные сладости. Почувствуй себя арабским шейхом». «Магазин часов «Отстающие стрелки»»; «Магазин подарков «Гейша»»; «Кулинария «Пышки и Плюшки для толстяка и толстушки»»; «Антикварная лавка. Меняем старое на новое»; «Магазин канцелярских принадлежностей «Грамотей»»; «Скобяная лавка «Удар молота»»; «Шёлк. Кружева. Кожа. Оденем даже кошек»; «Рыбный магазин «У моря». Сегодня скидка на позавчерашних крабов, не упустите выгоду»; «Парфюмерная лавка Мсье Пьера Бюнуа. Ароматы для изысканных натур»; «Аптека «У Сантоса»: травы, медикаменты, средства гигиены». Вот сюда ей надо. Но сначала надо отыскать ломбард.
Поблуждав по улице, в самом конце её Эстелла обнаружила неприметную дверцу, выкрашенную в бледно-жёлтый цвет. Вывеска гласила: «Ломбард «Ростовщик». Ссуды. Залоги. Обмен».
Тут Эстелла сообразила: в форме горничной соваться в ломбард с драгоценностями глупо и чревато последствиями. Чего доброго там решат, что она их украла. Рывком сняв с себя фартук и чепец, Эстелла затолкала их в корзинку. Осталась в сером платьице. Так она, по крайней мере, сойдёт за мещанку. Толкнув дверь, Эстелла робко вошла внутрь.
У прилавка её встретила сеньора средних лет, одетая в строгое чёрное платье и жакет по типу мужского. Изучив Эстеллу, она остановила взгляд на её ухоженных ручках и туфельках из змеиной кожи, кои никак не сочетались с бедняцким шерстяным платьем. Но вопросы задавать не стала.
– Они явно очень дорогие, – задумчиво сказала хозяйка ломбарда, оглядев драгоценности.
– Это наследство моей тётушки, – поспешила заверить Эстелла.
– Я думаю, вам лучше обратиться к ювелиру, – посоветовала дама. – Мы, конечно, принимаем и украшения тоже, но не специализируемся на них. Здесь, очевидно, дорогие камни и качественная работа. Ступайте к ювелиру и, мой вам совет: не приходите сюда больше. Я ж вижу, вы впервые тут. Это зараза ещё та, некоторые стаскивают в ломбард всё, до последней рубашки.
– Я бы и не пришла, но мне срочно нужны деньги.
– Понимаю. Ювелир сеньор Адорарти живёт во-он там – через три дома. Он оценит ваши украшения согласно их реальной стоимости, – сердобольно сказала дама. Видимо, она решила, что перед ней аристократка, попавшую в беду, и пожалела девушку.
– Спасибо.
Эстелла, выскользнув из ломбарда, побежала вперёд. Отсчитала три дома. Вот она, ярко-красная вывеска, на которой золотыми буквами выбито: «Сеньор Адорарти, ювелирных дел мастер».
Эстелла позвонила в колокольчик. Дверь ей открыла смуглая девчушка с копной неожиданно белёсых кудрей и молча проводила внутрь. Стены в доме были обиты красным деревом. Ювелирных дел мастер сидел за дубовым столом. Насвистывая себе под нос песенку и вооружившись гигантской лупой, он рассматривал драгоценные камни всяческих размеров и огранки. Это был немолодой седовласый мужчина с усами.
– Альдо Адорарти, ювелир, – представился он. – Чем могу быть полезен, сеньорита?
– Я хочу продать вот это, – Эстелла вручила ювелиру свёрток с украшениями.
Около получаса сеньор Адорарти вертел драгоценности и так, и эдак, рассматривая их то через лупу, то через лорнет. Эстелла пила липовый чай, заваренный белобрысой служанкой. Ювелир причмокивал, покачивал головой и вздыхал как-то блаженно, созерцая принесённые Эстеллой побрякушки.
– Превосходно! – провозгласил он свой вердикт. – Прекрасная огранка, тонкая работа, уникальная, я бы сказал. Пожалуй, я выкуплю их. Но позвольте спросить о происхождении этих вещиц. Я человек уважаемый, знаете ли, сеньорита, не хотелось бы связываться с незаконными делами...
– Ну что вы, сеньор Адорарти! Здесь нет ничего незаконного. Это наследство моей покойной тёти, – сочиняла Эстелла на ходу. – Она умерла и оставила их мне по завещанию. А я не хочу их носить, да и некуда мне. Это, конечно, память о моей дорогой тётушке, а она была ценительницей прекрасного, очень любила драгоценности, но мне нужны деньги. Поэтому я хочу всё продать.
– Что ж, – сеньор Адорарти пару минут пристально изучил Эстеллу, – вы производите впечатление приличного человека. Думаю, мы сторгуемся.
Он написал на бумажке несколько цифр – это означало предлагаемую цену. И скоро Эстелла вышла из его дома с сумочкой, полной золотых дублонов и эскудо и серебряных песо.
Девушка переступила порог аптеки – светлого просторного зала, уставленного шкафчиками с колбочками, баночками и пузырьками с сиропами и снадобьями, ларцами и коробочками с травами и кореньями. Пахло полынью и ещё чем-то, похожим на гнилую солому. Сеньор Сантос, толстый-претолстый аптекарь, растирал в каменной ступе какой-то порошок. Увидев девушку, он поднял голову и любезно приосанился.
– Добро пожаловать, госпожа. Чем могу быть полезен?
Эстелла вынула рецепт со списком ингредиентов.
– Мне надо вот это всё, —она протянула бумажку. Аптекарь, почёсывая голову, долго разглядывал список. Глаза его, светло-карие, круглые и выпуклые, как у лягушки, едва не выкатились из орбит, но он ничего не спросил, должно быть, видел на своём аптекарском веку и не такое.
– Вам придётся подождать, госпожа, – сообщил он. – Наименований тьма тьмущая. И кое-что надо будет делать в ручную. Например, порошок из сушёной саранчи придётся изготовить у вас на глазах вот в этой ступе, – он ткнул пальцем в каменную чашку на прилавке.
– Я подожду.
– Тогда присаживайтесь вон туда, – сеньор Сантос указал на лавочку в другом конце аптеки. – Там журнальчики на столе, почитайте.
Эстелла села на лавку, а аптекарь поковылял в подсобное помещение. Его телеса перекатывались из стороны в сторону, и он напоминал большой мяч на двух микроскопических ножках.
Всё это заняло больше часа. Когда Эстелла с полной корзиной покупок вышла на улицу, уже стемнело. Как она задержалась! Надо срочно идти домой.
Нацепив фартук и чепец, Эстелла ринулась бегом по улице. Добежала до дома минут за двадцать. На цыпочках прокралась через чёрный ход. В кухне была только Лупита. Она стояла у трёх одновременно кипящих котлов, занятая приготовлением ужина. Эстелла тенью проскользнула за её спиной (Лупита так и не обратила на неё внимания), миновала коридор и пустую гостиную и, перепрыгивая через две ступеньки, взбежала по лестнице. Либертад сидела в её комнате, покачиваясь в кресле-качалке, и вязала чулок.
– Ну, слава богу, вы пришли! – воскликнула она, когда Эстелла появилась в дверях. – Я уж решила, вы сбежали с концами.
– Нет, просто задержалась.
– Сделали всё чего хотели?
– Да, только к Данте не попала. Но зато была в аптеке и деньги достала.
– Всё ж зря вы заложили украшения, – сказала Либертад. – Надо было чего-то другое, попроще. А то вдруг ваша мамаша их хватится?
– Ну вот ещё! У меня их целая шкатулка. Никто даже не помнит, какие они и сколько их. Ради Данте я отдам всё, что у меня есть. Мне ничего не нужно, мне нужен только он.
– Я вас понимаю, – вздохнула Либертад печально. – Но, по-моему, вы бессильны чего-либо сделать. Ну подкупите вы конвой, ну увидите его в этой тюрьме, и чего дальше? Только хуже себе сделаете. Вы ж не сможете его похитить из тюрьмы, а казнь, говорят, в пятницу. Весь город только об этом и болтает уж второй день.
– Пусть болтают что хотят. Мне наплевать, – отрезала Эстелла.
Либертад ушла. Эстелла на какой-то момент впала в нирвану, прижимаясь щекой к обручальному кольцу. Ощутила его тепло. Нет, сейчас не время расслабляться! Ей нужно досконально изучить рецепт и, как только все лягут спать, она пойдёт в кухню и будет варить зелье. Заставив себя отвлечься от колечка, Эстелла читала рецепт, пока комната не погрузилась во мрак.
====== Глава 40. Эликсир Силы ======
Эстелла не вышла к ужину и, хотя Либертад принесла его в комнату, настаивая, чтобы Эстелла всё съела, но та её обманула, скормив еду дворовым собакам.
Наконец, разговоры и беготня в доме утихли. С лихорадочно бьющимся сердцем Эстелла прокралась в кухню, взяв с собой корзинку с ингредиентами и рецепт зелья. Зажгла две свечи, вытащила чугунный котелок и, налив в него медовой воды, поставила на огонь.
ЭЛИКСИР СИЛЫ.
Пропорции и способ изготовления:
а) 2 лягушачьи шкурки нарезать и опустить в слегка подогретую медовую воду (1/2 от среднего котелка).
b) 8 сушёных богомолов растолочь, смешать с растопленным пчелиным воском, 2-мя пучками мелко нарезанной полыни и 10-ю корнями одуванчиков. Бросить в котёл и довести до кипения. После – мешать серебряной ложкой по часовой стрелке 30 раз беспрерывно.
с) 27 надкрыльев жуков-скарабеев нарезать, смешать с 4-мя щепотками порошка из саранчи и 8-ю щепотками семян кроличьего дерева. Всыпать в котёл. Варить 20 минут на медленном огне.
d) Добавить 2 щепотки красного перца и 4 орхидеи-призрака. Мешать против часовой стрелки до тех пор, пока зелье не станет синим.
e) Лапки тарантулов (16 штук) перетереть с лепестками чёрной розы (81 лепесток) и космеи (12 лепестков). Залить медовой водой (1 стакан) и настаивать 7 минут 23 секунды. Затем тонкой струйкой добавить в зелье. Довести до кипения, беспрерывно мешая 14 раз по часовой стрелке, 2 против часовой, 18 по часовой, 3 против часовой, 6 по часовой, 1 против часовой и 97 по часовой (при последних помешиваниях делать паузу через каждые 12 помешиваний). Варить ещё 30 минут.
f) Остальные ингредиенты (кроме волос, крови и игл дикобраза) смешать в однородную массу и единовременно добавить в зелье. Варить, пока зелье не станет ярко-розовым.
g) Добавить 800 капель человеческой крови, капая по одной. Добавить 37 человеческих волос. Как только зелье покраснеет, разжечь факел, опустить его в котёл. Снадобье должно загореться. Через 4 минуты 10 секунд всыпать в котёл 13 иголок дикобраза. Дождаться пока зелье не станет прозрачным, затушить огонь. Остудить и настаивать 56 часов в полной темноте. Когда зелье примет консистенцию воды, его можно разлить по флаконам и использовать по назначению.
Изготовление Эликсира заняло у Эстеллы всю ночь. Сначала она боялась, что у неё ничего не выйдет, но увлеклась процессом и, чётко следуя рецептуре, добилась отличного результата.
Самым сложным оказался последний пункт. Эстелла даже боли не почувствовала, когда располосовала себе левую руку кухонным ножом и, отсчитывая восемьсот капель, по одной накапала их в котёл. Ни разу не сбилась в счёте. Забинтовала руку. После добавления тридцати семи волос, безжалостно вырванных из собственной головы, зелье стало ярко-красным и запузырилось. Эстелла разожгла факел и опустила его в эликсир. Это было поистине изумительное зрелище – никогда ещё Эстелла не видела, как горит жидкость. Огонь распространился по кругу, заняв весь котелок, и зелье под его воздействием обесцветилось, став бледно-розоватым. Через четыре минуты десять секунд Эстелла добавила иголки дикобраза, и варево сделалось прозрачным как стёклышко.
Загасив огонь, девушка водрузила котелок на столешницу. Перевела дух. Смрад стоял чудовищный, а под потолком вились клубы сизого дыма. Пока зелье остывало, Эстелла отмыла кухню, закрыла котелок крышкой и, обернув его тряпкой, потащила в свою комнату. Заперла дверь, поставила котелок в пустой сундук. И только здесь, в безопасности, девушка поняла, что всё закончено. Она это сделала!
Удивительно, но пока Эстелла варила зелье, её никто не спугнул. Весь дом словно вымер или впал в спячку. Ни у кого не было бессонницы, никто не пришёл выпить воды или отыскать источники шума и вони. Ей невероятно повезло! Часы пробили четыре утра, и Эстелла смертельно устала. Да, поспать бы не помешало, но сначала надо сказать зеркалу, что она сварила Эликсир.
Вынув зеркало из комода, Эстелла провела по нему пальцем. Оно задымилось.
– Я сварила зелье! – объявила Эстелла.
«Молодец! – выплыла надпись. – Но ты абсолютно уверена, что всё сделала правильно?».
– Я всё делала по рецепту. Не может быть, чтобы я ошиблась. Я была очень внимательна. Но зелье должно ещё настаиваться. Я боюсь, что не успею отдать его Данте, – жалобно сказала Эстелла. – Оно будет готово только утром в пятницу. Что мне делать?
«Всё произойдёт в пятницу в 16.00. Ты успеешь. Когда Эликсир настоится, налей его в капсулу, что лежит внутри зеркала», – ручка зеркала вновь обожгла Эстелле пальцы, и девушка, быстро открыв крышку, вытащила крохотную прозрачную капсулу.
– Такая маленькая? – воскликнула она, рассматривая капсулу размером меньше напёрстка. – Тут даже на один глоток не хватит! А я наварила целый котелок!
«Это волшебная капсула. Войдёт в неё примерно стакан».
– Но как передать её Данте? Я должна попасть к нему в тюрьму? Но тогда зелье не успеет настояться.
«Чтобы зелье подействовало, надо положить капсулу в рот и раскусить её. В день казни, после того, как Данте приведут на площадь, ты отдашь ему капсулу. Не в руки. Руки у приговорённых к смерти обычно связаны, да и если он поднесёт их ко рту, ничего хорошего не выйдет. Палачи следят за тем, чтобы смертники не отравились чем-нибудь, не убили себя раньше. Таких прецедентов нимало. Поэтому ты положишь капсулу Данте прямо в рот».
– Это идиотизм! – Эстелла возмущённо встряхнула головой. – Как я это сделаю? На площади, в толпе народа!
«Через поцелуй».
Ещё пару часов Эстелла бегала по комнате из угла в угол. Наконец, заставила себя лечь в постель и погрузилась в сон. Разбудила её резкая боль. Со вскриком Эстелла села. Татуировки пульсировали, а обручальное колечко источало серебристый дымок. От жутких ощущений, будто у неё выкручиваются суставы, лопается кожа, рвутся мышцы и ломаются кости, девушка готова была на стену лезть. Что происходит? Наверное, её Данте плохо.
Эстелла прижала колечко к губам, но ответной реакции, как в тот раз, когда она услышала его голос, не было. Из кольца валили клубы дыма.
– Данте... Данте, мой милый, что с тобой? – звала девушка.
Позже направление боли сменилось. Запястья и щиколотки вспухли и покраснели. Ноги и руки онемели, и она перестала их чувствовать. В окно уже палило солнце, а Эстелла, обессилев от приступов боли, всё лежала в кровати. На бой часов она подняла голову. Десять утра. В это время в доме обычно шум и гам, а сейчас тишина, как в склепе. Надо бы выйти и узнать в чём дело и почему её не зовут к завтраку. Но мысли эти оставались только мыслями – слабость сковала всё тело железным обручем.
Ещё через час боль утихла. Эстелла сползла с кровати, кое-как оделась в тёмно-фиолетовое платье-тогу с длинными рукавами, дабы прикрыть вчерашний разрез на запястье, и вышла за дверь. В доме было пусто. Небывало пусто для одиннадцати часов утра. Что же, никто не завтракал? Странно это.
Либертад, сидя на полу в гостиной, натирала паркет. Когда Эстелла зашла, горничная взглянула на неё с удивлением.
– Либертад, а что происходит? – поинтересовалась Эстелла. – Куда все делись? Почему в доме такая тишина?
– Господа ещё не вставали, – сообщила Либертад будничным тоном. – Все спят. Но, думаю, встанут к обеду.
Эстелла больше и спросить ничего не успела, как в кабинете Арсиеро раздались грохот и звон разбивающегося стекла.
– Что там такое? Там кто-то есть, – насторожилась Эстелла. – А говоришь, все спят...
– Да нет, небось вывалилось чего-нибудь из шкафа, – вид у Либертад был подозрительно сконфуженный.
– Так не бывает. Вещи сами по себе не падают, если только в доме не завелось привидение.
И Эстелла направилась к кабинету. Либертад же вдруг поперхнулась и закашлялась, да так громко, что Эстелле показалось: она вот-вот задохнётся.
– Либертад, что с тобой?
– П-п-подавилась. Кхе-кхе-кхе-кхе-кхе!
Но Эстелла уже распахнула дверь. Заглянула в кабинет. Пусто. На полу валялись осколки, бывшие когда-то фарфоровой вазой с жёлтыми цветочками.
– Никого нет, – Эстелла сделала недоумевающее лицо. – Но ваза упала и разбилась. И как она могла сдвинуться сама?
– Я сейчас всё уберу, – Либертад, тут же прекратив кашлять, добежала до кабинета со скоростью молнии.
– Убери, а то поранится кто-нибудь. Потом приготовь мне завтрак. А что и бабушка ещё не проснулась? И Урсула, и Лупита? Они же обычно рано встают.
– Угу, все спят, говорю ж.
Странное явление. Но Эстелла, решив не брать это в голову, ушла в оранжерею, коя с недавних пор стала её любимым местечком для уединения.
Оранжерея была заставлена цветами и растениями всяческих форм и размеров. Высокие и низенькие, цветущие и вьющиеся, с шипами и глазами, в огромных кадках и миниатюрных горшочках, они источали феерическую смесь ароматов. А ещё тут имелась золотая клетка. В ней жил гиацинтовый попугай Рамиро. Раньше он носил почту, но теперь, в силу преклонного возраста, не летал, но зато расхаживал пешком по полу и лакомился растениями, обклёвывая их стебли и листья. Эстелла любила за ним наблюдать. Старый добрый Рамиро...
Чтобы унять тревогу и напряжение, Эстелла, сев на лавочку, углубилась в книжку – легкомысленный роман о похождениях молодого авантюриста с итальянским именем Чезаре. Книга была забавна, а поступки героев так глупы, что у Эстеллы даже слегка поднялось настроение. Рамиро гулял вокруг горшков и кадок, цокая когтями, трепал цветы и тарахтел:
– Тррррр... Тррррр....
Ползая на коленях по большому кабинету, Либертад собирала осколки вазы. Бархатная портьера шевельнулась, и тогда служанка сказала, не поднимая головы:
– Она ушла. Можете выходить.
Портьера раздвинулась. Из-за неё вылезла Амарилис.
– Я чуть было не попалась, – выдохнула она.
– Ещё бы! Кто вас просил так шуметь? Говорила ж я вам, ночью надо было это делать, а не утром. Того и гляди все проснутся, – ворчала Либертад, сгребая осколки в мешок.
– Не понимаю, почему эта девчонка встала так рано.
– И я не понимаю. Вы ж говорили, что снотворное сильное, и они все проспят до обеда. Хотя сеньорита Эстелла вообще странная, нервная в последнее время. Всё из-за того мальчика. Может, поэтому и снотворное её не берёт. Хотя я самолично бухнула его в ужин, и ужин этот отнесла ей сама.
– Хм... а что за мальчик? – повела бровью Амарилис.
– Да разве ваша племянница не говорила вам? Они подружки как-никак.
– Мы с Сантаной не очень ладим.
– Да влюбилась тут сеньорита Эстелла в одного мальчика, а его в пятницу того... казнят на площади.
– Хм... любопытно, – Амарилис, казалось, была заинтригована.
– Ага. Говорят, он это... колдун, и ещё церковь поджёг, ну, на свадьбе вашей племянницы это ж было.
– Ах, так это он, тот самый? – Амарилис прошлась по комнате, всем своим видом напоминая хитрую лису. – Я, кажется, видела его, мельком. Необычный юноша и редкостно хорош собой. Я обратила на него внимание там, в церкви. Как ты говоришь его зовут?
– Данте, кажется. Да чего о нём болтать-то без толку? Труба ему, – подытожила Либертад.
– Жаль, мне он показался очень юным. Сколько ему лет?
– Лет семнадцать-восемнадцать. Но вы мне не сказали, сеньора, вы нашли чего хотели?
– Эмм... нет.
– Я ж говорила, нет тут ничего. Мы с Эстебаном всё уж перерыли и в этом кабинете, и в маленьком.
– Но ведь должны быть какие-то бумаги! Не мог же старый плут сдохнуть и забрать их с собой в могилу! – Амарилис, взяв в руки серебряную пепельницу, пристально её разглядывала.
– Не мог. Я вот чего думаю: а там ли мы ищем?
– Хм... Возможно, было бы нелишним обыскать чью-то спальню...
– Вы думаете эта мегера Роксана стала бы хранить у себя компромат на бывшего свёкра? Да она его терпеть не могла! Ежели б к ней попали эти бумажки, она б сдала его с потрохами, это уж наверняка.
– Я бы не была так уверена, Либертад. Это удар по репутации. Имя – то, чем больше всего дорожат в этом доме, – объяснила Амарилис. – Но я тоже думаю – Роксана тут ни причём. Её мысли работают в ином направлении, уж я-то знаю, ведь дружу с ней столько лет, хоть это и непросто. Но ради благих целей можно потерпеть и неудобства. Роксане нет дела до семьи бывшего мужа. Как и до моей семьи. А вот бабуля... Полагаю, она могла бы кое-что поведать о своём покойном муженьке. Ежели в её руки попали эти бумаги, она явно их припрятала. Тем более, что именно она хранит ключик от его кабинета.
– Я уже думала об этом, – Либертад завязывала мешок с мусором. – Мадам Берта – женщина с принципами, сомневаюсь, что она бы стала прикрывать грязные делишки своего мужа.
– Может, и не стала бы, будь он жив. А покойников-то зачем трогать? Наверняка тоже печётся о репутации. И если и узнала что-то, помалкивает. Не все люди способны вытрясать скелеты из шкафов. Но я их вытрясу непременно! – пообещала Амарилис.
– Нет уж, увольте, в комнату мадам Берты я не полезу! – утрамбовав мусор, Либертад поднялась на ноги. – Знаете, она так чутко спит, и она такая хитрая. Её не проведёшь. Она сразу засечёт, что что-то происходит.
Амарилис задумалась.
– Это мог бы сделать Эстебан, – выдала она.
– Я ему скажу. Но я ж не просто так вам помогаю, – напомнила Либертад.
– Получишь ты своего Эстебана. Недолго осталось.
– Надеюсь, вы не отраву мне подсунули, и они сегодня все проснутся? – встревожилась Либертад. – А то они всю ночь проспали и полдня уж, дрыхнут не шевелясь, как трупы в гробах.
– Они проснутся. Отрава – это не мой метод, – голос Амарилис зазвучал низко и вкрадчиво. – Я ведь не Роксана.
И она удалилась, горделиво задрав голову.
На следующий день Эстелла хотела отмочить тот же фокус, что и накануне – поменяться платьями с Либертад, дабы навестить Данте в его темнице, но не тут-то было. Супруги Дельгадо, Беренисе и Эухенио, устроили званый обед, на который Роксана, Арсиеро и остальные члены семьи были приглашены как почётные гости. Обед давался в честь обручения их сына Диего с троюродной сестрой, приехавшей в Ферре де Кастильо из Новой Испании [1].
Роксане не было приятно вновь переступать порог дома на улице Святого Фернандо – великое множество тайн и воспоминаний хранили эти стены. Особняк, перешедший к Беренисе (сестре покойного Рубена де Фьабле) по наследству, стал её семейным гнёздышком, где царила чопорная скука. Без сопровождения дочерей ни Роксана, ни Арсиеро туда пойти не могли, ибо пригласили всю семью, и изнывающая от тревоги Эстелла провела среду, слушая ханжеские беседы едва знакомых ей людей.
Роксана, в компании Арсиеро и его коллег-депутатов, обсуждала какие-то законопроекты, пила вино и даже спорила наравне с мужчинами. Бабушка Берта что-то внушала Беренисе – полной и бесцветной женщине в устрично-розовом платье. Эстебан слонялся по дому со стаканом виски в руках. Хорхелина слушала болтовню хозяина, с любопытством его разглядывая.
Рассказы отца Диего, Эухенио Дельгадо – дипломированного доктора, немного развлекли Эстеллу. Это был видный мужчина, высокий и моложавый, с чуть вьющимися седыми волосами. Есть люди, которые умеют стареть с шиком. Доктор относился к их числу. Лицо его, хоть и покрылось морщинками, но ещё сохраняло тонкость и изящество черт. Надо полагать, в юности доктор Дельгадо отличался красотой.
Доктор был известен не только модерновыми врачеваниями, но и длинным языком. Он любил поболтать, собирая вокруг себя толпы почитателей. Вот и сейчас гости, затаив дыхание, слушали его рассказы о новомодном медицинском изобретении – пиявках. Дескать, Европа поголовно ими лечится, найдя альтернативу всем лекарствам. Ведь эти крошечные существа могут спасти даже от тифа, оспы или чумы. Слушатели смотрели мужчине в рот.
Но вскоре после начала болтовни чудо-доктора, с пиявок перешедшего на мистический рассказ о том, как он за два часа вылечил гангрену на ноге, которую уже собирались ампутировать, до Эстеллы дошло, что доктор – обыкновенный шут и бахвал и ни черта в медицине не смыслит. И свой диплом наверняка купил.
Эстелла потеряла интерес к рассказам доктора Дельгадо, переключив внимание на Мисолину. Та сидела в одиночестве, с отрешённым видом глядя в никуда. Диего, стоящий у колонны напротив, взирал на неё с отчаяньем. Меж тем, вскоре он должен был жениться на Кларибель – блеклой девице, плоскогрудой и длинноносой, что сейчас играла на фортепиано. С красавицей Мисолиной эта кура определённо не могла соперничать. Если бы Эстелла не была так занята своими проблемами, своей бедой, своими мыслями о Данте, она, наверное, пожалела бы сестрицу и этого мальчика, страдающего от безответной любви. Но, честно говоря, Эстелле было наплевать. Пусть они все катятся в преисподнюю! Сейчас её волнует только Данте.
