Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 99 страниц)
– А я вот не уверена, что он такой уж замечательный, – буркнула Либертад.
– А я вот уверена! Эстелла вся в свою мамашу. Она просто глупая маленькая девочка, которая не видит своего счастья! Я категорически против, чтоб она имела дело с этим длинноволосым бандитом. Он убийца, он убил Луиса Парра Медина, он поджёг церковь, а то, что он до сих пор жив – это происки Дьявола. Он колдун, самый настоящий злой колдун. Он приворожил бедную девочку специально, вот и всё. А ты, Либертад, по-моему, замучилась совать нос в чужие дела! Скоро кто-нибудь тебе его оторвёт.
Тут они обе застыли, потому как Данте нахально преградил им дорогу.
– Опять вы?! – разгневалась Берта. – Да что ж это такое-то, в конце концов?
– Мне нужен адрес Эстеллы, – выговорил Данте сухо, пытаясь совладать с бешенством, что закипало в его груди от такой несправедливости. Он-то думал, что эстеллина бабушка на их стороне, а, оказывается, все, абсолютно все хотят отнять у него Эстеллу.
– Ежели вы сейчас же не уйдёте, я позову жандармов, – сказала Берта сурово. – Предупреждаю в последний раз. Я ведь не шучу, так что не нарывайтесь.
– Да зовите вы кого хотите! – прошипел Данте. – Нас с Эсте никто не разлучит, чего бы вы все не делали! Я буду бороться за неё! Хотите вы этого или нет, а мы любим друг друга, и я её найду и без вашей помощи и увезу туда, где нас никто не найдёт. И никогда, никогда вы её больше не увидите!
– Да вы просто маньяк! – Берта раздула щёки, став похожей на шарик.
Однако, Либертад, заметив в глазах Данте слёзы, опустила голову. Берта взяла её за руку и потащила в дом. Дверь за ними захлопнулась.
Данте ещё немного постоял, глядя на окна, потом развернулся и, пиная ногами камушки, побрёл прочь. Ну почему? Почему все против их любви? Разве они с Эстеллой делают что-то плохое? Любить – не преступление. Они лишь хотят быть счастливыми. Они нашли друг друга ещё в детстве и не могут потерять. Неужели это так сложно понять? Ладно, пускай беснуются, он всё равно её найдёт. Найдёт сам, без чьей-либо помощи. Город не такой уж и большой, чтобы тут можно было затеряться с концами.
Данте возвратился в «Маску». Пообедав закопчённой на углях говядиной, оседлал Алмаза и снова поехал в город. Он объезжал квартал за кварталом, читая вывески с названием улиц и домов. Останавливался у богатых особняков, изучая надписи на них.
Так продолжалось несколько суток. Данте вставал ни свет, ни заря, седлал лошадь и ехал искать дом Маурисио Рейеса. Благо, фамилию он запомнил, и это упрощало поиски. Данте пытался расспросить прохожих, но, верно, его вид вызывал у них подозрения, и они опасались отвечать на его расспросы. Данте уже совсем было отчаялся, пока, наконец, на пятые сутки не попал на улицу Святого Фернандо, где внимание его привлёк мрачный замок с башенками и остроконечной крышей, с окнами, такими малюсенькими, что в них не попадал свет.
Данте спешился. Привязав Алмаза к дереву, подошёл калитке, на которой висела табличка с гербом в виде гепарда, выпускающего из ушей пламя. «Фамильный замок Рейес Прието. Построен в 1561 году», – прочёл Данте.
Второй фамилии Маурисио Данте не знал, но это был единственный богатый дом с фамилией Рейес, который ему встретился за пять дней поисков. Остановив низкорослого мужчину с лорнетом, Данте спросил у него, кто живёт в этом доме, но ничего внятного не добился. Незнакомец стал выпытывать: а с какой целью Данте интересуется хозяевами дома, и уж не грабитель ли он. А затем и вовсе замахнулся на него тростью, угрожая позвать жандармов. Данте пришлось отступить. Он укрылся за деревьями, рассматривая замок, но мало что увидел – дом был обнесён глухим забором с торчащими по его верху острыми штырями. Да ещё и раскидистые деревья сада закрывали стены так, что видно было только башенки третьего этажа.
Данте занял наблюдательный пост у большого грушевого дерева, окружённого акациями. Сев на землю, он облокотился затылком о ствол дерева и вперился глазами в калитку.
Эстелла свернулась калачиком на роскошной кровати с периной из лебяжьего пуха, кружевными наволочками и белоснежным балдахином. Кровать достойная королевы. Но Эстеллу это не впечатляло. Она не чувствовала себя ни живой, ни мёртвой, ибо за пять дней нахождения в замке, Маурисио окончательно довёл её до нервного истощения. Да, ей удалось спасти Данте, но вместе им не быть. Маурисио пообещал, что не тронет его больше, но в обмен за это потребовал расстаться с Данте навсегда. Эстелла плакала и кричала, не соглашаясь на такую жертву. Маркиз попытался её задобрить, купив диадему с бриллиантами. Эстелла швырнула подарок ему в лицо, и тогда он сменил тактику – ночью явился за супружеским долгом. Эстелла кусалась, орала и стукнула его вазой по голове. Маурисио потерял сознание, но на крики сбежались Матильде и вся прислуга. Рассвирепевшая Матильде привязала Эстеллу к кровати, а под дверь ей усадила леопарда – того, что едва не загрыз Данте. Оказалось, этот хищник – новая прихоть неугомонной сеньориты Рейес.
На следующую ночь Маурисио с повязкой на голове припёрся снова. Он не стал церемониться. Сорвав со связанной Эстеллы одежду, изнасиловал девушку. Эстелла кричала до хрипоты от дикой боли, коя была в разы сильнее той, что испытала она в первый их раз. Получив своё, Маурисио ушёл, а Эстелла всю ночь выла и скулила, как смертельно раненный зверёк. На следующую ночь Маурисио явился за новой порцией удовольствия, и всё повторилось. Он утверждал, что будет насиловать её до тех пор, пока она не пообещает любить его всегда. И мучение продолжилось и на третью, и на четвёртую ночи.
Эстелла даже плакать не могла, впав в шок от унижения и боли. Девушка чувствовала себя грязной, словно проститутка из борделя. Да она ничуть не лучше Лус! Эстелла ненавидела себя за это, и в результате, Маурисио добился того, что она и вовсе перестала сопротивляться. Терпела, кусая губы так, что по подбородку ручейком стекала кровь. Она уже не испытывала страха, только боль и тошноту от прикосновений Маурисио. Нежная кожа на запястьях и щиколотках вспухла и покраснела от сдавливающих их верёвок – Маурисио и не думал их развязывать, упиваясь её беспомощностью. И Эстелла поняла, что всё напрасно. Она должна уступить шантажу, ибо этот гад не отвяжется.
На пятый день, пока Эстелла лежала одна в своей шикарной постели, в голову её вихрем ворвалась мысль: она не выпила траву. Ни разу за все четыре ночи. И теперь Эстелла думала лишь о том, как отсюда вырваться и добежать до аптеки. А ещё лучше прыгнуть сразу в реку и тогда все проблемы мигом закончатся. Она не собирается рожать Маурисио детей, никогда и ни за что. Но даже если она каким-то чудом избежит этого и отделается от Маурисио, она навряд ли ещё пойдёт на близость с мужчиной. Даже с Данте. Этот урод Маурисио сделал всё, чтобы сломать ей жизнь. Из нежной, весёлой девочки она превратилась в перепуганного зверька, вздрагивающего от каждого шороха. Она больше никогда, никогда не станет нормальной женщиной. Так что смерть была бы лучшим выходом.
Открылась дверь. Маурисио вошёл, минуя леопарда. Водрузил на туалетный столик поднос с кучей тарелок, от которых шёл умопомрачительный запах.
– А я принёс вам обед, дорогая, – сообщил он радостно. – Время уже два часа дня, а вы всё нежитесь в кровати. Смотрите, сколько здесь вкусностей, – он указал на поднос. – О, наша кухарка готовит – пальчики оближешь! Да вы и сами наверняка уже это поняли, дорогая. Во всём вице-королевстве не найдётся еды вкуснее, чем в этом доме. Попробуйте, например, вот этих крабов в сырном соусе. Ммм... даже Матильде, которая вечно на диете, сегодня попросила добавки.
Но Эстелла не шевелилась. Она не в силах была подняться, чувствуя себя ужасно. Живот крутило, запястья и щиколотки ломило от верёвок, а голова раскалывалась, как грецкий орех под орехоколом. А в груди горела жгучая ненависть. Да как он вообще смеет с ней шутить и прикидываться галантным после того, как четыре ночи подряд её насиловал?
– Что-то не так? – вопросил Маурисио, словно не понимая, что с ней может быть не так.
Эстелла не ответила.
– Я с вами разговариваю! – вспылил Маурисио. – Вы обязаны мне отвечать, когда я вас о чём-то спрашиваю!
Тогда она выдавила сквозь зубы:
– Идите к чёрту, я больна.
– Больны? – недоверчиво хмыкнул Маурисио. – Чем же, интересно?
– Мне нужно лекарство, – проигнорировала Эстелла его вопрос.
– Что за лекарство?
– Из аптеки.
– Скажите мне название, и я куплю.
– Лучше пусть сходит Чола.
– Почему Чола?
Эстелла изобразила смущение, но по сути ей было наплевать на всё.
– Ну... она женщина. Это лекарство для женщин, – пояснила Эстелла.
– Хорошо, – голос Маурисио подобрел. – Я позову Чолу.
Эстелле терять было нечего. Она рассчитывала на неграмотность Чолы, которая и читать не умела, и на неосведомленность Маурисио в женских делах. Мужчины ничего в этом не понимают, главное, чтобы Матильде не разнюхала.
– Вижу, вы и вправду больны, – Маурисио, внимательно рассмотрев Эстеллу, заметил её мертвенно-бледное лицо и круги под глазами. – Наверное, вы перенервничали. Но ведь, как ваш супруг, я должен был вас наказать и научить как себя вести, дорогая. Если бы вы не отказывались исполнять супружеский долг, ничего бы этого не было. Так что вы сами виноваты. Но так уж и быть, я завершу наказание сейчас, при условии, что вы будете благоразумны.
Он взял нож и разрезал верёвки на руках и ногах девушки. Эстелла, дрожа, укрылась одеялом с головой.
– Я думаю, вам всё же надо поесть, – сказал Маурисио, закрывая дверь снаружи.
Вскоре явилась Чола. Эстелла торопливо вывела на бумажке несколько наименований лекарств и трав, впихнув между ними фразу: «Всё уже случилось, надо предотвратить последствия. Служанка не умеет читать, ничего с ней не обсуждайте. Уничтожьте записку». Эстелла убедила Чолу запрятать бумажку подальше в свой передник и никому её не показывать даже под страхом смерти. Только аптекарю. И Чола ушла.
Изнывая от нетерпения, Эстелла сидела в постели, обхватив руками колени. Сердечко её стучало, как безумное. Если Маурисио всё узнает, ей конец. Он наверняка замучает её до смерти. И Чолу заодно. Спустя час, однако, служанка преспокойно вернулась, притащив несколько склянок. Протянула их Эстелле.
– Сеньора, – сказала она, – а вы уверены, что правильно всё написали?
– Уверена. А что? Что-то не так? – встревожилась Эстелла, буравя Чолу взглядом.
– Да нет, просто коды я эту бумажку аптекарю сунула, он та-ак на меня посмотрел.
– Но он всё тебе продал?
– Ну да. Молча. Ничегошеньки не сказал, но вид у него был напуганный какой-то. И он поскорей эту бумажку вашу сжёг прям у меня глазах. Чего это за лекарства такие странные, что так его напужали? Уж не яд ли я вам принесла, сеньора?
– Нет, Чола, – перевела дух Эстелла. – Это лекарства от... от женского недомогания.
Чола ушла, а Эстелла стремительно бросилась в ванную. Прочитав этикетки на склянках, откупорила две из них, с розовой и голубоватой жидкостями, и проглотила всё до капли. Вынув из стены шатающийся камень, сложила в этот импровизированный тайник другие склянки и вставила камень обратно. Приняв ванну, Эстелла почувствовала облегчение. Легла в постель и вскоре забылась тяжёлым сном.
Проснулась она от воплей. Некто истошно голосил ей прямо в ухо и тряс её за плечи. То была Чола, которая принесла ужин.
– Ну что ты орёшь, Чола? – проворчала Эстелла спросонья. Её дико мутило, болел живот или желудок – непонятно, будто она наглоталась червей.
– Да у вас вся постель в крови, сеньора!
Эстелла поглядела на простынь, та и вправду была в крови, но девушка мигом сообразила что произошло, и не испугалась.
– Успокойся, Чола, не кричи. Никому ни слова. Сейчас я пойду в ванную, а ты смени простыни.
– Но, сеньора, вы ж истекаете кровью, – лепетала перепуганная служанка. – Я уж подумала, вас кто-то прирезал. Надо бы лекаря позвать, вдруг вы помрёте.
– Ну что ты, Чола, в самом деле! – вскипела Эстелла. Вот бестолочь! – Ты что не знаешь, что у женщин это бывает каждый месяц? Я же тебе объясняла, у меня недомогание, ты же сама бегала мне в аптеку за лекарством. Ничего страшного не случилось. Смени постель и не вой, бога ради! Не хватало ещё, чтобы весь дом сюда сбежался.
Умолкнув, Чола стала убирать простыни, а Эстелла ушла в ванную. От осознания того, что проделка её удалась, она немного воспрянула духом. Но, когда воротилась в комнату, с досадой увидела, что Маурисио сидит в кресле, закинув ногу на ногу.
– Что вам опять надо? – скрепя зубами, бросила она. – Не видите, я больна? Из-за вас, кстати.
– Из-за меня? – удивился он. – Чола мне сказала, что у вас обычное женское недомогание.
– Оно не обычное, – огрызнулась Эстелла, укладываясь в чистую постель. – Это всё по вашей милости. Вы надо мной надругались и теперь я больна. Я вас ненавижу! Уйдите отсюда, будьте добры, оставьте меня в покое! Или вы станете опять принуждать меня к близости? У вас нет совести!
– Нет, не стану, – мягко сказал Маурисио. – Я хочу, чтобы вы поправились, дорогая. Если это с вами из-за меня, то я прошу прощения. Но, насколько я знаю, вы давно уже не девочка и от близости с мужчиной у вас не должно быть недомоганий.
– Но они есть! А всё от того, что кто-то размахивает своими жизненно важными органами направо и налево. Хуже, чем обезьяна! – выплюнула Эстелла грубо.
– Да вы... да вы просто хамка! – Маурисио вскочил с кресла. – И где вы нахватались таких гадостей? Уж не от того ли дикаря, с которым наставляли мне рога?
– Идите к чёрту! – и Эстелла зарылась лицом в подушку.
Маурисио решил, что сейчас её не надо трогать, и ушёл.
Потихоньку огни в доме гасли, и замок погружался во тьму. Но Эстелле не спалось. Тёплая постелька и осознание того, что она избежала ещё одной проблемы, придавали ей сил. Мысли её вернулись к Данте. Всего неделю назад они были счастливы, испивая любовь друг друга, как эльфы нектар цветов. А теперь ей кажется, что это было как минимум лет двадцать назад и не с ней.
Эстелла потрогала обручальное кольцо – оно сверкнуло. Долго она лежала, прижимаясь к нему губами. Напрасно она себя мучает, им с Данте не быть вместе. Она не может подвергать его опасности. Не имеет права. Она слишком его любит и не должна подставлять его под удар. Да и после того, что с ней сделал Маурисио, она уже не чувствует себя женщиной и навряд-ли способна подарить Данте счастье. Зачем она ему такая нужна? Лучше отпустить его на все четыре стороны. Быть может, он ещё встретит своё счастье.
Вдруг за окном раздался шум, будто кто-то тихонько царапался в ставню. Вор? Но как он мог миновать штыри на заборе и трёх испанских бульдогов в саду, коих по ночам спускали с цепей? Может, это птица села на её балкон?
Эстелла на цыпочках подкралась к балконной двери, предусмотрительно заперев входную. Бесшумно дёрнув ручку, она высунула нос наружу. И чуть не упала – перед ней стоял Данте.
Комментарий к Глава 12. В тупике –
[1] Бугенвиллея – тропический кустарник в виде обильно цветущих, вьющихся и лазающих лиан. Цветы могут быть фиолетовые, розовые или красные.
====== Глава 13. Жертвы шантажа ======
Данте следил за калиткой до ночи, жадно всматриваясь в каждого, кто входил или выходил из замка, пока оттуда не выплыла красивая, статная брюнетка с гиеной на поводке. Данте узнал её. Та самая, что натравливала на него леопарда, сестра Маурисио. Значит, он не ошибся. Это их дом! И, скорее всего, Эстелла тут.
Выгуляв Лоту, примерно через час Матильде вернулась в дом. Завела питомицу внутрь и снова вышла, уже с леопардом. Данте, который и сам был помешан на животных, нисколько не покоробил их выбор. Зато поразила смелость дамы. Она вела леопарда на поводке с таким видом, будто выгуливала карманную собачку.
Собрав в кулак всё своё мужество, Данте решил дождаться ночи. А вдруг Эстелла сама выйдет из дома? Но если не выйдет, как только все лягут спать, он проникнет в замок. Пусть даже это будет последнее, что он сделает в своей жизни.
Данте не чувствовал ни жары, ни холода, ни голода, и не заметил как стал накрапывать мелкий дождик. Ещё пару раз из замка выходила служанка – некрасивая метиска лет сорока. Форма её отличалась от формы прислуги в доме алькальда: длинная коричневая юбка в складку, блуза с большим воротником и круглый передник с карманчиками; на голове – простонародный чепец. Явно куда-то спеша, она оглядывалась и вскоре исчезла за углом. Но не прошло и получаса, как она возвратилась. Прижимая к груди бумажный пакет, шмыгнула в калитку и устремилась в дом.
Дождик всё капал, и Данте промок до нитки. Наступила ночь. Огни в башенках третьего этажа погасли. Данте уже совсем продрог, рубашка прилипла к телу. Он выбрался из кустов, расправляя затекшие мышцы, и, подойдя к ограде, вгляделся в окна. Когда погас последний огонёк на чердаке, видимо, в комнате прислуги, он решился на отчаянную выходку. Посветил руками на забор. Подпрыгнув, схватился за штыри, что тянулись по его верхушке. Как лезвия ножа они воткнулись ему в ладони. Но чувство самосохранения было Данте неведомо, и он не отступил. Перемахнул через забор, разодрав руки и одежду. Спрыгнув на землю, услышал лай и едва не угодил в пасть к чёрному бульдогу, что без всякой привязи носился по саду.
Спас Данте всё тот же забор. Он прыгнул на него обратно и ухватился одной рукой за штырь, ощущая, как тот входит в кожу, разрезая ладонь. Было очень больно, но Эстелла ему дороже, дороже всего. И он направил вторую руку на собаку. Появилось волшебное лассо. Данте прицелился и метнул его в бульдога. В мгновение ока тот был связан сверкающей веревкой. Скуля, пёс валялся в траве, напоминая гусеницу, а Данте, перешагнув через него, ринулся к замку.
Несколько раз обогнул он дом, но наугад определить местонахождение Эстеллы было нереально. Данте уже хотел обследовать каждое окно, но тут его осенила идея. Обручальное кольцо! Ведь магическая связь колец никуда не делась. Однажды она уже помогла Эстелле найти его. Правда, при этом присутствовала Клариса, но попытка не пытка. Он ведь тоже маг!
Данте прижался к колечку губами и тихонько позвал: «Эсте... Эсте...». Оно блеснуло. «Я люблю тебя, моя родная. Где ты, отзовись?». Колечко засветилось ярче и вдруг в окне второго этажа вспыхнул синий огонёк. Сердце Данте заколотилось как сумасшедшее. Вот оно, её окно. К нему примыкал балкон, перила которого тоже были утыканы штырями с острыми наконечниками.
«Прямо не дом, а крепость какая-то», – с досадой подумал Данте. Он посветил руками в темноту, ища лестницу, верёвку или дерево. На углу дома рос огромный агакат [1], очень старый, с пышной кроной. Данте остановил на нём взгляд. Если влезть на дерево, до заветного балкона придётся ещё идти по карнизам, цепляясь за другие окна. Так он перебудит весь дом, да ещё и сорвётся в потёмках. Оставалась магия.
Глубоко вздохнув, чтобы унять сердцебиение, Данте наколдовал волшебное лассо. Бросил петлю, зацепив за перила. И полез. Израненные руки он и не подумал вылечить. Впрочем, Данте с малолетства был ловок как кошка и до балкона добрался мигом. Перемахнул через штыри. Щелчком растворил в воздухе лассо и робко поскрёбся в окно когтями.
Оставалась надежда, что он не ошибся, и что это действительно комната Эстеллы, а синий огонёк был сигналом кольца.
Грудь у Данте разрывалась от волнения, а, меж тем, Эстелла не реагировала. Но стучать в окно кулаком он не осмелился. А вдруг с ней в комнате ещё и этот подлый маркиз? Хотя, по рассказам всё той же Эстеллы, Данте знал: у аристократов принято, чтобы муж и жена спали в разных комнатах.
Наконец, в глубине спальни зажглась свеча. Дрожа, пламя подступило к балконной двери. Раздвинулась штора. Дверь отворилась, и Данте увидел Эстеллу. С распущенными волосами, в длинной ночной рубашке и со свечой в руках она напоминала покойницу.
Несколько минут они смотрели друг на друга молча. В свете луны лицо Данте казалось прозрачным. Одежда его была вся изодрана, на руках кровавые царапины. Эстелла не могла поверить своим глазам. Как он её нашёл? Как он ухитрился перелезть через забор? Самоубийца!
– Эсте... – выдохнул Данте одними губами.
Она кивком головы пригласила его войти. Он подчинился. Она захлопнула дверь и поставила свечу на туалетный столик. Данте приблизился. Взял её ручки в свои.
– С тобой всё хорошо, Эсте? Я места себе не находил...
Но Эстелла вырвалась.
– Не трогай меня!
– Почему? – удивился Данте.
– Не трогай и всё. Не трогай меня руками, мне неприятно.
Она отошла в угол, а Данте просто обалдел.
– Эсте... Эсте, что случилось? Это ведь я, Данте, твой Данте.
– Я знаю, – сказала она безэмоционально. – Не спрашивай ничего, просто не трогай меня руками и всё.
Как же так? Он неделю её искал, весь город объехал, целый день наблюдал за этим замком, а она...
Заметив, что Данте притих, Эстелла исподлобья поглядела на него. В свете свечи было сложно увидеть его лицо, но она засекла: с ладоней его капает кровь.
– Ты весь растерзан, – выговорила она шёпотом. – Что с тобой?
– Ничего, это ерунда. Просто я лез через забор и поранился.
Усадив Данте в мягкое кресло в венецианском стиле, Эстелла завернула ему мокрые, изорванные в лохмотья рукава, взяла одеколон и начала дезинфицировать раны.
– Не надо, Эсте. Я это всё вылечу сам, – проговорил он. – Лучше иди ко мне. Ты мне так нужна, я так волновался за тебя.
Но она молчала, сосредоточенно наматывая хлопковый бинт ему на ладони.
– Эсте, поговори со мной! – взмолился Данте. – Что происходит? Почему ты такая холодная?
– Я не холодная, – тихо промямлила она, закончив перевязку. – Просто ты свалился мне на голову в три часа ночи, весь израненный. Я спала, а ты меня разбудил.
– Но ведь я пришёл не просто так.
– Нет? – Эстелла поднялась с пола. – Зная тебя, я уже ничему не удивлюсь. Так зачем ты пришёл?
– За тобой.
– За мной?
– Да, я хочу тебя отсюда забрать. Пойдём со мной.
– Куда?
– Куда? Да какая разница? Куда угодно! Я думаю, нам надо убежать отсюда, в другой город, в другое королевство, на другой континент, в конце концов! Иначе нас так и будут преследовать, – затараторил Данте. – Давай, собирайся, моя милая, пойдём отсюда.
Эстелла отвернулась, разглядывая в полусумраке гобелен на стене.
– Кто тебе сказал, что я куда-то с тобой пойду? – она старалась придать голосу нейтральный оттенок, но волнение было сильнее, и он дрожал как струна.
– Как это кто мне сказал? – усмехнулся Данте. – Мне этом говорили твои глаза, твоя кожа, когда мы любили друг друга.
Эстелла вцепилась ногтями себе в запястье.
– Ты ошибаешься, – жёстко молвила она. – Я никуда с тобой не пойду, Данте. Ни сейчас, ни потом. Я останусь здесь.
Данте сощурил глаза.
– А-ха-ха! Как смешно! Эсте, ну прекрати, сейчас не время для шуток.
– Я не шучу. Я останусь здесь, в этом доме, со своим мужем.
– Но твой муж я!
– Тише, не кричи, весь дом разбудишь, – Эстелла говорила ровным, безразличным тоном, словно зачитывала биржевую сводку. – Услышь меня, Данте, и пойми: всё, что было между нами, осталось в прошлом. Я тебе сказала об этом, когда ушла с Маурисио. Наши дороги на этом этапе расходятся. Теперь каждый из нас пойдёт своим путём, станет жить своей жизнью, жизнью новой. Так вот, в моей новой жизни для тебя места нет.
У Данте на виске быстро-быстро билась жилка, а сердце то уходило в пятки, то подкатывалось к горлу. Что она говорит? Она сошла с ума что ли? Не помня себя, он схватил Эстеллу за руки и развернул лицом к себе.
– Эсте! Эсте, что ты несёшь? Это не ты, это не твои слова! Скажи мне правду! Он тебя заставил, да? Он тебе угрожал? Он мучил тебя? Что он с тобой сделал? Скажи мне, моя радость!
– Отпусти меня! – она отстранилась. – Отпусти, ты делаешь мне больно. Я же тебе сказала, не прикасайся ко мне! Ничего он со мной не сделал, Маурисио любит меня и относится ко мне ласково. Кто меня мучает, так это ты. Я тебе говорю одно, а ты меня не слышишь. Городишь что-то своё. Как тебе ещё объяснить: между нами всё кончено.
– Эсте, Эсте, посмотри на меня, это же я, твой Данте, – пробормотал он. – Эсте, девочка моя, я не верю, что ты серьёзно это говоришь.
– Придётся поверить.
– Нет, нет, это враньё! Я тебе не верю! – Данте тяжело дышал, едва не задыхался. – А как же наша любовь, Эсте? Всё, что мы пережили вместе? Мы столько боролись за наше счастье. Зачем ты хочешь его разрушить?
– Наша любовь... – протянула она задумчиво. – Наша любовь была прекрасной, я не спорю. Мне было с тобой хорошо. Но рано или поздно всему приходит конец. Так вот, этой любви настал конец, Данте. Она подарила мне немало счастья, но ещё больше она принесла мне горя. А я больше не хочу страдать.
Но он не дослушал. Обняв за щёки, прильнул губами к её губам. Эстелла не противилась. Он целовал её медленно, жарко, нежно. Эти губы, такие ласковые, такие горячие... Только Данте так её целует, что она едва не теряет сознание. Эстелла ощутила, что лицо у него мокрое – он плакал и слёзы падали ей на кожу, щекоча её. Но потом она отпрянула.
– Ну всё, довольно. Мы попрощались, а теперь уходи, Данте.
– Нет...
– Хватит, Данте. Я уже приняла решение, и ты меня не переубедишь. Уходи и больше не возвращайся. Ты можешь меня скомпрометировать перед Маурисио. Я маркиза, если ты забыл, и не могу принимать посторонних мужчин по ночам.
– Посторонних? После всего, что было между нами, я теперь посторонний? – Данте чуть воздухом не подавился.
– Именно так.
В душе у Данте оцепенение боролось с недоверием. Нет, это всё какой-то бред! Этого не может быть! Он не верит, не верит ни единому её слову. Только что он её целовал, чувствуя, как она дрожит, слышал стук её сердца. И после этого она называет его посторонним, даже бровью не ведёт.
Эстелла опять изучала гобелен, где золотом был вышит верблюд, утопающий в бескрайних песках арабской пустыни.
– Эсте, поговори со мной, я ничего не понимаю...
– Я тебе всё уже сказала, – бросила она с какой-то злостью. Ну почему он никак не уйдёт? Зачем мучает её и себя? Если Маурисио их застукает, Данте точно не жить. Но она не хочет, чтобы с ним что-то случилось. Они больше никогда не будут вместе, и жизнь её, жизнь той сумасшедшей, безбашенной девочки закончилась. От неё осталась тень, но она может ещё сохранить жизнь ему.
Эстелла закусила губы, когда Данте прижался щекой к её щеке. Несмотря на то, что она пережила накануне, мягкая кожа Данте, едва уловимый запах мяты и листвы, исходящий от его волос, ещё вызывали в ней трепет. Так она и знала, что отвадить его будет ой как непросто.
– Эсте, пожалуйста, не убивай нашу любовь. Не делай этого, – шепнул он. – Не бойся никого и ничего. Мы будем бороться и победим, клянусь, даже если против нас восстанет весь мир. Умоляю тебя, пойдём со мной, – его голос звучал так ласково и печально, что на краткий миг Эстелла забылась, впав в блаженный транс. – Мы будем любить друг друга вечно. Помнишь, ты сама мне обещала, что мы будем вместе всю жизнь?
Но когда его цепкие руки обхватили её за талию, Эстелла ощутила приступ тошноты. За секунду вспомнила, как Маурисио лапал её своими ручищами. И хотя с прикосновениями Данте их было не сравнить, неконтролируемый животный страх оглушил Эстеллу. И она толкнула Данте так, что он налетел спиной на шкаф.
– Не трогай меня!
– Я люблю тебя, люблю, Эсте, пойдём со мной. Не разрушай нашу любовь, не надо, прошу тебя, – голос у Данте дрожал, но он ещё настаивал на своём. В глазах его застыли надежда и мольба, смешанные с недоумением и какой-то горькой, детской обидой.
– Нашей любви больше нет, Данте. Она осталась в прошлом. Пойми это и уходи.
Очи его потемнели, отчаяние в них уступило место гневу.
– Это твоё последнее слово? – процедил он сквозь зубы. – Учти, я не буду за тобой бегать. Если я уйду сейчас, то уже не вернусь, – конечно, это была ложь. И Данте сам прекрасно знал, что он не отступит и Эстеллу вот так запросто не отдаст, но хотел взять её на испуг. И она его ошарашила:
– Ну и прекрасно! Это именно то, чего я хочу: чтобы ты ушёл навсегда из моей жизни, Данте. Да, это моё последнее слово. Я остаюсь здесь. Я остаюсь с Маурисио. Уходи, я пока прошу тебя по-хорошему. Не вынуждай меня говорить гадости, я не хочу тебя обижать. Просто уйди и забудь сюда дорогу.
Он попятился, толкнул спиной балконную дверь. Та распахнулась настежь.
– Только не вздумай прыгать вниз, в саду собаки, – предостерегла Эстелла.
– А тебе будет не всё равно, если они меня загрызут?
– Мне всё равно, загрызут они тебя или нет, – добила Эстелла, – но они поднимут лай и перебудят весь дом. И тогда все узнают, что ты был у меня в комнате. А я не хочу ссориться с Маурисио из-за твоих глупых выходок.
Ничего не ответив, он как-то судорожно дёрнулся, но прыгать не стал. Наколдовал лассо и спустился по нему вниз.
Эстелла выдохнула, до последнего стараясь удержать слёзы. Данте ещё немного постоял у неё под балконом, пока она демонстративно не ушла в спальню. И тогда он крикнул, напоследок разбудив возгласом всех дворовых собак:
– Я ещё вернусь, учти! Не думай, что я так просто сдамся!
Собаки лаяли как припадочные, и Эстелла, изнемогая от тревоги за Данте, слушала звук его удаляющихся шагов. Когда шум затих, она без сил повалилась на кровать и заплакала.
Остаток ночи Эстелла провела в слезах, скручивая простыни в верёвки. Никогда, никогда теперь она не будет счастлива. Больше они с Данте не прижмутся друг к другу, сцепившись телами, как две юные змейки. Отныне она обречена страдать одна в этом мерзком замке, похожем на тюрьму, прикрытую роскошью убранства.
Около десяти утра явился Маурисио. За ним вошла Чола, поставила завтрак на туалетный столик и молча удалилась.
– Ну что, как ваше недомогание? Вам получше? – поинтересовался маркиз.
Эстелла безмолвствовала, пряча в подушку опухшее от слёз лицо.
– Как бы там ни было, – продолжил он, – но сегодня вам придётся закончить фарс со своей мнимой болезнью. Я знаю, вы это придумали, чтобы не исполнять супружеский долг. Что ж, вчера я сделал вид, что вам поверил, но сегодня у нас дела. Так что завтракайте, приводите себя в порядок и мы отправимся с визитами. Сначала пойдём к вашим родственникам, а затем я провожу вас и Матильде в дом доктора Дельгадо. Сегодня четверг и у сеньоры Дельгадо в салоне собираются все местные дамы. У меня же во второй половине дня будут дела вдали от вас, дорогая, но вы, как и подобает маркизе, должны бывать в обществе. И должны вести себя безупречно. Матильде присмотрит за вами, – он навис над Эстеллой, дыша ей прямо в лицо.
– Имейте ввиду, никаких глупостей. Я многое простил вам и закрыл глаза на такие вещи, за которые другой мужчина давно бы вас отправил на гильотину. Но отныне любая ваша провинность, даже самая мелкая, будет сурово караться. Имейте это ввиду. Мне надоело быть идиотом. А теперь собирайтесь, вы обязаны выглядеть великолепно, как и подобает маркизе Рейес. Через два часа мы уже должны быть в доме ваших родственников.
