Текст книги "Война сердец (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 99 страниц)

Данте нервно поправил перстень – изумруд сверкнул в ответ. Ситуация с Эстеллой осложнялась ещё и тем, что она была единственной, чьих мыслей он не мог прочесть. Зато над головой Кларисы плавали сосуды с зельями. Данте счёл: это знак того, что она хочет его отравить и размышляет о том, какой смешать яд. И он ощетинился пуще прежнего. Пусть только попробует его убить – будет жалеть об этом до скончания дней!

Вообще Данте уже давненько задумал отомстить Каролине и Гаспару за то, что они отправили его в Жёлтый дом. И Рене с Сильвио за то, что нажаловались комиссару. Да, Данте себя оговорил по глупости, но эти уроды – Рене и Сильвио воспользовались его любовью к Эстелле. Эта любовь – его проклятье, она его погубит, так что надо вырвать её с корнем, даже если будет больно. Он не должен поддаваться, не должен испытывать боль, он должен отомстить обидчикам – это первостепенно. И Данте, пребывая в облике Салазара, только и думал, какую бы порчу на всех наслать. Его радовало, что вокруг чума и все умирают, но то чужие люди, а мучители его живут и здравствуют. Да и если бы они умерли от чумы, легче ему бы не стало. Он хочет отомстить своими руками, но надо всё обдумать. Нельзя действовать спонтанно: если жертвы выживут, они опять усадят его в башню. Ему нужно какое-то чёрное заклинание, что-то необычное, редкое. Надо бы вновь посетить волшебное подземелье. Там куча древних книг и магических артефактов, наверняка там он найдёт что-то полезное.

Но чувства к Эстелле ломали его планы. Если она узнает, что он задумал дурное, она встанет у него на дороге. Этого нельзя допустить. Она хочет вернуть того Данте, который был раньше. Но он-то теперь Салазар и желает им и остаться. Салазар никого не боится, ему море по колено, он переступит через любого. Кроме Эстеллы. Ей причинить зло он не может. Так что надо держаться от неё подальше.

Несмотря на такие мысли, страсть в Данте не угасала – Эстелла ловила её в его глубоких, как омуты, очах. Что же с ним происходит? Нечто мешает ему наслаждаться их счастьем. Что-то помутилось в его сознании. Эстелла не знала как Данте помочь и единственное, что придумала – быть с ним ещё ласковей и любить его таким, какой он есть. Она не должна обижаться на его выходки и плохие слова, Данте нездоров, а исцелить его может её любовь.

Эстелла, будучи девушкой умной, в основном рассчитывала на Кларису. Данте той племянник и она обязана ему помочь. Но Эстеллу злило, что Клариса не спешит с этим, наблюдая за Данте, как за редким зверьком.

После ужина Клариса взмахом руки убрала со стола, и, выйдя в другую комнату, долго там гремела разными склянками. Эстелла решила, что она готовит лекарство для Данте. Сам же Данте сделался беспокойным. Он шарахался кругами, а после, закинув ногу на ногу, уселся в чёрное бархатное кресло у окна. На подоконнике лежало множество книг в обложках из змеиной и крокодиловой кожи, больших и крошечных, с кучей надписей на арабском, греческом языках, на хинди, с иероглифами и руническими символами.

Эстелла стояла у овального зеркала в широченной дубовой раме. Втихаря она бросала на Данте жаркие взгляды, отвлекаясь на изготовление причёски «Леди Гамильтон», когда волосы на затылке начёсывались и укладывались петлями. Однако, шпильки не желали держаться на голове, да и Эстелла в последнее время обленилась. В итоге, она, плюнув, просто расчесала и распустила волосы. И вдруг выронила остатки шпилек – Данте обнял её сзади за талию. Откинув голову, Эстелла затылком уперлась возлюбленному в плечо. Руки Данте скользнули на бёдра, обведя их контур. Параллельно он целовал её в шею и за ушком. Эстелла чувствовала – он весь натянут как струна гитары. Но юноша тотчас отпрянул.

– Нет, всё хватит, – хрипло выдавил он.

– Но почему, миленький, мы ведь любим друг друга? – умоляющим тоном спросила Эстелла. Кожа её горела от страсти, а в душе клокотала детская обида вкупе с невероятной нежностью. – Мы ведь оба умираем друг без друга. Я знаю, я во многом сама виновата, я первая тебя оттолкнула. Но мы же муж и жена, Данте, ты забыл? Мы не разведены. Давай снова будем вместе, прошу тебя...

Она приблизилась, но Данте отступил назад. На лице его мелькнуло отчаянье.

– Нет. Я уже сказал тебе, красавица, что всё кончено. Ты мне не нужна, я так решил, – и он отступил ещё на шаг.

Но Эстелла не сдавалась – обвила его руками так, что у Данте дыхание спёрло, и, прижав спиной к зеркалу, прильнула к его губам.

– Я не отпущу тебя, Данте, никуда не отпущу... Я люблю тебя...

– И я... я люблю, – ответил он шёпотом.

Эстелла неистово целовала его, задыхаясь от счастья. Как змея выпускает из языка яд, Данте выпустил девушке в рот струйку света, и магия заструилась по её телу. Эстелле так нравилось это ощущение, что поцелуи без магического воздействия казались ей пресными. И Данте был ей необходим, ведь другие мужчины не могли дать ей подобного.

А по щекам Данте текли слёзы. Нет, бессмысленно сопротивляться. Эта женщина украла у него сердце, вытрясла ему всю душу, и он не может избавиться от этой любви. Кто сказал, что чёрный маг не может любить? Он тоже имеет право на глоток счастья. И Данте закрыл глаза, отдаваясь во власть ощущений. А поцелуи становились всё жарче и жарче – влюблённые забыли, что находятся в чужом доме.

– Ой! – вскрикнула вдруг Эстелла.

– Что? – Данте недовольно фыркнул – так было хорошо.

– Данте, ты не отражаешься в зеркале! – объявила Эстелла, проведя пальцем по зеркалу, к которому Данте прижимался спиной.

– Ну и что? – пожал он плечами.

– Как это «ну и что»?

– Просто у меня нет отражения.

– Но почему? – не унималась Эстелла. – Раньше было.

– Наверное, потому что он частенько использует чёрную магию. Не так ли? – из смежной комнаты появилась Клариса. В руках она держала высокий изогнутый сосуд. Красная жидкость в нём сияла и булькала.

Юноша и девушка отпрянули друг от друга.

– Нет, я, конечно, понимаю – любовь и все дела, – закатила Клариса глаза под лоб, – но вы находитесь у меня дома, так что ведите себя прилично, будьте добры. А относительно отражения... чёрные маги, Эстелла, не отражаются в зеркалах, – пояснила она. – Это закон магии. Когда я пользовалась чёрными заклинаниями, у меня тоже не было отражения. Но в последнее время оно появилось. Магия способна обновляться, восстанавливаться и перерождаться. Если не использовать чёрную магию долго, кровь и аура светлеют. А тот, кто грешит этим постоянно, – она пронзила Данте взглядом, – не отражается в зеркалах вообще.

Грудь Данте гневно вздымалась – на губах он всё ощущал поцелуи Эстеллы, а Кларису жутко ненавидел. Она вызывала в нём неприязнь с первой же их встречи, а сейчас над её головой висело изображение кобры.

Клариса, налив кровавое зелье из сосуда в кубок, поманила Данте к себе.

– После этого я наверняка перестану отражаться в зеркалах, ибо ради зелья пришлось угробить пару мышей и лягушку, но тебе надо это выпить, – саркастически объявила она.

Он заглянул в кубок, понюхал – пахнуло болотной тиной.

– Ни за что! Я не буду пить яд.

– Это не яд! – разозлилась Клариса.

– Да ну? – в очах Данте заплясали чёртики. – Сама же только что призналась. Любое зелье, содержащее чью-то кровь, кожу, волосы, ногти и так далее, является чёрным. Даже не сомневаюсь, что ты хочешь меня убить.

– Не собираюсь я тебя убивать! – топнула ногой Клариса. – Я хочу тебе помочь. Это зелье избавляет от воздействия злых чар, под которыми ты, очевидно, и находишься.

Данте захохотал, запрокидывая голову, но смех его звучал зловеще, и в глазах не было ни толики радости.

– Какая наивность! Неужели, ведьма, ты думаешь, что я такой идиот? Сварила яд и полагаешь, будто я его выпью, если ты скажешь, что он не ядовит? А лечить меня не от чего – никакому воздействию я не подвергаюсь. Просто я, наконец, познал суть вещей, – глубоким голосом сказал Данте-Салазар.

– Моему терпению есть предел, в конце концов. Ещё раз повторяю: я не собираюсь тебя убивать, – процедила сквозь зубы Клариса. – Я не убиваю своих родственников.

– Что-что?

– Что слышал. Думаю, пришло время тебе об этом узнать. Мы с тобой родственники, Данте, – сообщила Клариса. Выражение лица Данте сменилось с презрительного на обалдевающее. – Я твоя родная тётя, тётя по отцу, – призналась она через паузу. – Так что сядь, выпей зелье и послушай, что я тебе расскажу.

Данте с размаху бухнулся на стул. Он ни капли не поверил Кларисе, убеждённый: всё это её уловки.

– Я весь внимания, просто жажду тебя послушать! – воскликнул он сардонически. – Но пить это я не буду! – и он отодвинул от себя кубок с зельем.

– Ну до чего ж упрям! – вздохнула Клариса.

– Ведьма, давай ближе к делу, – поторопил Данте. – Я не люблю терять время, знаешь ли. У тебя есть пара минут, чтобы рассказать тот бред, что ты придумала.

– Данте, это вовсе не бред, – подала голос Эстелла. Зайдя Данте за спину, она уложила руки ему на плечи. – Послушай, пожалуйста, что тебе скажет Клариса, и не злись.

– Я действительно твоя родная тётя, Данте, – Клариса пронзила его жёстким взглядом. Любой человек бы дрогнул от такого взгляда, но Данте-Салазар даже не моргнул. – Я сестра твоего отца по материнской линии. А твой отец, он...

– Ну нет! – бесцеремонно прервал Данте. – Я тебе по-моему уже говорил, ведьма, что не желаю слушать про родителей Данте. Они его бросили, ну и меня соответственно тоже. Мы их ненавидим!

– Ты ошибаешься, – повысила тон Клариса. – И прекрати величать себя на «вы». Ишь ты, какое у тебя раздутое самомнение! Если кто со стороны услышит, поймёт, что у тебя с головой тю-тю. Итак, твоя мать тебя не бросала. Она умерла, погибла в том пожаре в волшебном доме. Погибла она, потому что не была колдуньей. Старик Брухо приютил её, когда она попала в беду. Её обвинили в убийстве, и ей пришлось скрываться. Именно поэтому ты и появился на свет в том доме, как люди его величали «проклятом». Что касается твоего отца, то он жив и здравствует и поныне, но он не знает о твоём существовании.

– Если бы он знал, он бы никогда тебя не бросил, милый, – Эстелла подушечками пальцев разглаживала Данте волосы на макушке. Данте переводил взгляд с неё на Кларису и обратно.

– Знаете, мне это неинтересно, – выплюнул он. – Кем бы ни был этот человек, он не вправе называться нашим отцом. И я не хочу его видеть. Да и как он мог не знать о нас? Или он не в курсе, от чего рождаются дети? Раз он обрюхатил нашу мать, то обязан был это знать. Благодаря ему наше детство напоминало ад, и я никогда ему этого не прощу.

– Ты меня не слушаешь, Данте! – скрипнула зубами Клариса.

– Мы прекрасно всё слышали, – задрал Данте нос. – Хорошо, допустим, мать умерла, допустим, отец жив, допустим даже, что ты моя тётка. Но какое это всё имеет значение? Зачем вы нам это рассказываете?

– Но ты должен встретиться со своим отцом, – вместо Кларисы ответила Эстелла. – Послушай, милый. Я хорошо знаю его, он живёт в Байресе. Как только закончится чума и можно будет выехать из Ферре де Кастильо, мы с тобой поедем в столицу, ты познакомишься со своим отцом и займёшь то место, что принадлежит тебе по праву.

– Какое же место? – Данте с остервенением раздувал ноздри, готовый сию же минуту задушить любого, кто ещё раз напомнит ему про родителей.

– Мой брат аристократ в шестом колене, он богат, он не женат и у него нет детей, Данте, – объяснила Клариса. – Кроме тебя. Получается, ты – его единственный наследник.

В глазах Данте вспыхнуло что-то, но отнюдь не радость, скорее мрачное злорадство. Мозг Данте-Салазара работал в ином направлении, чем могло бы показаться: сейчас он раздумывал как свой факт родства с аристократами использовать в своих интересах.

– А ты какое имеешь к этому отношение? – спросил он Эстеллу прямо.

– Понимаешь, Данте, – ласково объяснила она, – я, когда узнала чей ты сын, просто обалдела. Так вот, начну сначала, маму твою звали Йоланда, Йоланда Риверо.

И Эстелла поведала Данте всю историю сестёр Риверо. Данте молчал, в душе его злость и ненависть боролись с недоверием, обидой и желанием надавать всем оплеух. Но он лишь хлопал глазами.

– Так вот, получается, ты – внучатый племянник сеньора Альдо – второго мужа моей бабушки, – продолжала Эстелла. – Но это ещё не всё. Как же тесен мир, просто невероятно! Всё это время твой отец был так близок ко мне, но ни я, ни ты не подозревали об этом. Ты с ним тоже знаком, Данте. Это мой дядя Ламберто, такой высокий, с длинным хвостом. Он и есть твой отец.

Наступила гнетущая тишина. Данте минут пять переваривал информацию, нервно встряхивая волосами и лицом напоминая покойника.

– Твой дядя, твой дядя – мой отец... – пробормотал он. – Значит, твоя мать мне тётка, получается, мы с тобой родственники? – он смерил Эстеллу каким-то диким взглядом.

– Нет-нет, милый. Я разве тебе не говорила? По-моему говорила... Моя мать – приёмная в семье дяди, она ему неродная сестра. Поэтому мы с тобой не родственники.

– Родная сестра Ламберто я, – вставила Клариса.

– Так вот, Данте, я предлагаю тебе поехать со мной в Буэнос-Айрес и рассказать дяде всю правду, – Эстелла потёрлась щекой о мягкие волосы Данте. – Он обрадуется, я уверена! И ты, Клариса, тоже поехали с нами. Дядя Ламберто и тебе будет рад.

– Всему своё время, – пространно молвила та. – Данте, прошу тебя, выпей зелье, – резко сменила она тему.

Глаза Данте налились кровью. Сжав кулаки, он одним движением смахнул кубок с зельем со стола. Он покатился по полу. Разлитое содержимое его алело, точно лужа крови.

– Иди к чёрту, ведьма! – выкрикнул Данте. – Нам плевать, тётя ты нам или дядя! Нам никто не нужен, ясно? Мы никому не верим, а этих людей, что нас родили, мы никогда не простим, будь они хоть ангелы! Они добровольно произвели меня на свет и заставили мучиться всю жизнь! Я их не просил об этом. Я их ненавижу! Всех, всех ненавижу!

С волос Данте полетели огненные искры. Он вскочил на ноги, перевернув стул, и кинулся на выход.

– Данте! Данте, стой! – Эстелла побежала за ним, схватила за руку.

– Уйди, красавица, не держи меня. Ты самое прекрасное, что было в моей жизни, но мы не будем вместе. Прощай, – Данте оттолкнул её и скрылся за дверью.

Когда Эстелла вышла на порог кларисиного дома, Данте уже не было, а на земле лежала ярко-красная роза.

====== Глава 30. Многоликий ======

Данте шарахался по округе, приводя мысли к нужной кондиции и через каждые сто метров натыкаясь на погребальные костры и труповозки. И решил: он теряет время, сходя с ума по Эстелле и сердясь на Кларису. Плевать ему на всяких новоиспеченных родственников! Хотя эти узы ещё можно использовать. В будущем. Но сейчас у него другая задача – месть. И месть глобальная. Поэтому сию минуту он отправится в заколдованное подземелье. Данте вспомнил: впервые он проник туда через склеп, где покоился Тибурон. Наверное, следует начать с того же. Взмахнув рукой, Данте выпустил блестящие лучи из когтей, и вихрь серебристой пыли – то ли призрак, то ли смерч – тотчас взмыл под облака.

Материализовался Данте у знакомого ему места – в тот день, после «казни» на площади, он был тут. Ночью в ливень. Сейчас же полдень, дикая жара, смрад от чумных, тела которых без зазрения совести везут через центр города, и дым от погребальных костров, что окутывает местность туманом. И Данте сориентировался ни сразу. Он немного поблуждал, удаляясь в самое сердце леса, и, наконец, вышел на поляну. На ней росло необычное дерево (Данте заприметил его ещё давно) – огромный дуб, ствол которого раздваивался от центра, будто сиамские близнецы срослись друг с другом корнями.

Данте опустился на колени и поколдовал над травой. Она заалела, а, слабо присыпанный землёй и листвой, люк сверкнул на солнце. Данте быстро разгрёб землю, открыв вход в подземелье.

Подобрав полы плаща, юноша спустился вниз. Дошёл до пещеры, где некогда стоял гроб Тибурона. Но ни гроба, ни мёртвого колдуна Данте на сей раз не обнаружил – пещера была пуста. На возвышении, где раньше находился гроб, теперь лежал меч, сверкая всеми цветами радуги. Меч, тот самый, волшебный, что подарила ему Клариса. Он обронил его, когда убил восставшего из мёртвых Тибурона.

Данте бесстрашно схватил меч за рукоять. От его прикосновения артефакт потеплел и вспыхнул ещё ярче, признав хозяина. Осмелев, Данте прижал меч к себе и устремился вперёд. Тоннель путал следы, то шёл прямо, то резко уходил в сторону или поворачивал по кругу, и вдруг закончился. Данте упёрся в глухую стену.

Рыкнув от злости, юноша посветил на стену мечом и немного поколдовал над ней, но не нашёл ничего похожего на вход. В отчаянье он повернул обратно, держа меч перед собой, и тут под ногами что-то блеснуло. Данте присел на корточки. Увидел лужу засохшей крови. А внутри неё сверкало и переливалось пёрышко, чёрное у основание и алое по краям.

Янгус! Сердце Данте мигом рвануло к горлу, и он едва не задохнулся от эмоций. Он тысячу раз убеждал себя, что не должен поддаваться чувствам, но... Столько лет Янгус была его любимицей, его верной подругой. Во многом благодаря ей он и выжил в доме Сильвио. Хотя Данте был убежден: Янгус нет в живых, за шесть лет она так и не прилетела к нему. Данте скучал по птице, щемящая тоска одолевала его и в те моменты, когда он чувствовал себя могущественным Салазаром, которому подвластно всё, и одиноким Данте, что мечтает спрятаться от мира. При виде знакомого пёрышка у Данте грудь едва не лопнула, как мыльный пузырь, и слёзы выступили на глазах. Неужто это кровь Янгус? Хотя она могла быть и кровью Тибурона, которому он отсёк голову. Получается, он нашёл то самое место – вход в подземелье.

Данте водил над кровавым пятном когтями и мечом, но ничего не происходило, лишь пёрышко Янгус горело, будто пламя свечи. Данте спрятал пёрышко в карман и воткнул меч прямо в землю. И как только он это сделал, земля под ним раскололась.

Ещё секунда, и он провалился в дыру, крепко держа меч. Когда земля сомкнулась над его головой, Данте оказался в ярко освещённом каменном коридоре. Весь пол был усыпал чёрными и алыми перьями.

Данте вздрагивал от мысли, что найдёт малоприятное зрелище – труп Янгус. Но прошло шесть лет! Шесть! Даже если он что и найдёт, то одни кости. И, тем не менее, его затрясло.

Тихо ступая, он пошёл вперёд. Всюду были раскиданы перья, но ни крови, ни трупов, ни костей не встречалось. Коридор привёл Данте к той самой стене, где раньше находилось зеркало, открывающее вход в комнату, полную магических книг и артефактов. Тронув перстень когтем, Данте ощутил тепло во всём теле.

– Послушай, – обратился он к изумруду, – однажды Данте просил тебя кое о чём, не знаю к лучшему это было или нет, но ты это исполнил. Теперь пришло моё время. Салазар тоже хочет кое о чём попросить. Ты знаешь, кто есть Салазар, ведь так? Ангел мести, что жил в тени ужаса, боли и предрассудков, не позволяющим ненавидеть этот мир настолько, насколько он заслужил. Но Салазар покинул зеркало и свершит правосудие, – Данте поднёс перстень к губам. – Я хочу отомстить. Всем. Помоги мне найти здесь орудие для возмездия.

Изумруд, вспыхнув, завращался в своей оправе. Страх и неуверенность ушли, уступив место безбашенной решимости. И Данте стал действовать по наитию – магия перстня вела его сама.

Постучав когтем по стене, он вызвал зеркало. Собрался было войти, написав кровью зашифрованные буквы, но тут перстень выпустил огненный луч в противоположную сторону. И Данте пошёл за ним. Миновав запутанный тоннель, он упёрся в тупик и вспомнил: из этой же стены, приняв облик змеи, некогда выползала Клариса.

Изучив стену, Данте не нашёл в ней лазейки, и поэтому ударил её мечом. Стена сверкнула, но тотчас погасла. Данте поднёс к ней перстень. Стена, вспыхнув, чуть приподнялась над землёй, открыв небольшую щель. Нет, человек туда не пролезет, если только не обернётся в мышку. Не зря Клариса превращалась в змею, видимо, иначе не пройдёшь.

Данте щёлкнул пальцами. Пошёл сизый дымок. Хлоп, и в один миг он обернулся в виноградного змея – зелёного, изящно-тонкого, гибкого, с острой головой и чёрными глазками.

В таком виде он прополз в щель под стеной и опять обернулся в себя. Выудив из щели меч, ткнул перстнем в стену. Та закрылась. Миновав узкий коридорчик, Данте остановился у овального, в полный рост зеркала. Потрогав стекло, он убедился: рука свободно проходит сквозь него. И Данте, смело шагнув в зеркало, очутился в просторной зале. Стены её были обтянуты красным бархатом. В центре комнаты стояли софа и два кресла на кованых ножках-лапах. В углу примостилась жаровня, где булькал и подпрыгивал чугунный котелок. Пол закрывал красный ковёр с длинным ворсом, а по всему периметру залы высились стеклянные шкафы с магическими книгами и кучей флакончиков и сосудов различных форм и размеров.

Как только Данте переступил порог, изумруд в перстне заискрился и цветом стал напоминать молодую хвою. У юноши вмиг подкосились ноги, и он рухнул на пол без сознания.

Ему казалось, что прошла максимум минута перед тем, как он вновь открыл глаза. Голова болела ужасно, до тошноты. Данте помнил всё, что с ним было, но уже не ощущал себя Салазаром. Изумлённо оглядываясь, он изучал комнату. В ней не было ни души. Но когда Данте глянул сквозь арку в проходе, увидел спальню, обитую золотой парчой. По центру её стояла кровать и на ней лежал... мужчина.

Данте опасливо приблизился. Глаза его расширились, став похожими на блюдца. На кровати лежал Тибурон. Нет, не мертвый. У старика был здоровый цвет лица, ухоженные усы и борода. Одет он был в длинную фиолетовую рясу, расшитую золотом, а количество колец и перстней на пальцах зашкаливало – их было больше, чем у самого Данте. И дед дышал, грудь его вздымалась ровно, хотя глаза были закрыты. Кажется, он спал.

– Чёрт возьми, – пробормотал шокированный Данте. – Ты же умер! Ты что бессмертен, старый хрыч?

Данте попятился, едва не снеся посох, украшенный драгоценными камнями, что стоял в углу. Данте удержал его, дабы грохотом не разбудить старика, и случайно зацепил когтем топаз на рукоятке.

ПЫХ! За спиной юноши возникло чёрное пламя. Зеркало, что висело на стене, под воздействием его вдруг открылось. Ещё одна дверь? Тибурон, к счастью, не шевельнулся. Данте мигом нырнул в потайной вход и попал в комнату, обитую ярко-зелёным атласом.

Зеркало за спиной закрылось. Данте смутно подумал: надо было взять посох с собой. Вот идиот!

Комната была больше предыдущей, центр её венчало дерево, и листья, и ветви, и ствол его были золотыми. Данте обошёл дерево, разглядывая его мёртвую красоту. За чёрной бархатной портьерой он обнаружил ещё одну дверь – такую низенькую, что Данте пришлось сложиться едва ли не пополам, дабы пролезть в неё. Открылась она легко, стояло лишь повернуть ручку.

Очередная комната – с голубенькими стенами и белоснежной кроватью, укрытой кисейным пологом, – возникла пред Данте. Но он едва не вскрикнул, заметив: и на этой кровати кто-то спит. В этот раз женщина.

«Что у них тут за сонное царство?» – раздраженно подумал Данте.

Женщина на вид была молода. Красивые черты, аристократичные руки; огненные волосы кольцами разметались по простыням. Глаза её были закрыты и пушистые тёмные ресницы чуть вздрагивали. Одетая в простое белое платье, женщина улыбалась во сне.

Данте невольно залюбовался ею. Мысленно сравнил с Эстеллой, придя к выводу, что эта хороша, но Эстелла вне конкуренции.

Надо бы поговорить с женщиной и узнать, кто она и что тут делает, но Данте, не решаясь её будить, некоторое время топтался на месте. Смятение и робость охватили его сердце. Он мог бы поклясться, что женщину эту не видел никогда, но ему казалось, будто он знает её всю жизнь. Присев на корточки у кровати, Данте тронул незнакомку за плечо.

– Эй, проснитесь!

Она не реагировала. Данте потряс женщину сильнее. Та не просыпалась и на секунду Данте предположил, что она мертва. Но нет, рыжая красавица дышала, лицо было живо и подвижно, веки и губы вздрагивали. Тогда Данте сообразил – женщина находится под магическим сном. Наверняка это дело рук Тибурона.

Направив руку на женщину, Данте выпустил из перстня луч. Спящая красавица вздохнула, когда сквозь её тело просочилась магия Данте, сняв предыдущие чары. Быстро-быстро, как-то судорожно задышав, она открыла глаза. Непонимающим взглядом уставилась в необычное лицо Данте, потом отпрянула, перекатившись по кровати, и сползла на пол.

– Не трогай меня, чудовище! Уйди, уйди прочь!

– Спокойно, – снисходительным тоном молвил Данте. – Я пока ещё не сделал вам ничего плохого, отчего можно было бы так вопить.

– Я знаю, это ты, всё ты, многоликое чудовище! Ты можешь принимать любой облик, ты меня не обманешь! – вжавшись в стену и всхлипывая, незнакомка обняла себя за плечи. – Я видела, видела тебя, когда ты разговаривал с зеркалом. Не знаю, зачем ты меня тут держишь. Что тебе надо от меня? Оставь меня в покое, отпусти меня!

Данте не понимал, о чём говорит эта женщина. Почему она его так боится, он же впервые её видит?

– Знаете что, – Данте не выносил истерик. Отхлестать бы незнакомку по щекам, чтобы она прекратила ныть, но он сдержался, – вы мне абсолютно безразличны, но я никому не позволю так с собой разговаривать. Вы либо сумасшедшая, либо меня с кем-то перепутали, – смягчился он, видя, что женщина пугается ещё больше и ревёт белухой. Ну что за дура? И всё же, своеобразные чувства она вызывала в Данте: недоумение, смешанное с нежностью.

– Послушайте, – Данте отошёл от незнакомки на почтительное расстояние, – может, вы перестанете дрожать? Я не причиню вам зла, – убеждал он смиренным голосом, но женщина не верила.

– Это неправда, неправда, ты злой, ты держишь меня тут уже много времени, – бормотала она.

– Ошибаетесь, я вижу вас впервые. Прекратите меня бояться и лучше скажите, кто вы и что тут делаете? Как вас зовут?

– Не знаю... – промямлила она хныча.

– То есть?

– Я не помню... Я ничего не помню. Однажды я очнулась на этой кровати и с тех пор я здесь. Я не знаю сколько прошло времени, тут нет часов...

– Здесь остановлен ход времени, – задумчиво вторил Данте.

– Тут одно колдовство, – шепнула женщина. – Но ты, ты ведь тоже колдун?

– О, да! – горделиво отозвался Данте. На лице его появилось превосходство. Да, он колдун и гордится этим. Не чета ему обычные люди!

– Но как ты можешь говорить, что не причинишь мне зла? Волшебство ужасно, оно причиняет страдания и боль! – убеждённо объявила женщина.

– Волшебство не бывает ни плохим, ни хорошим, – скептически заметил Данте. – Это колдуны бывают белые и чёрные. Само же волшебство не несёт в себе угрозы. Оно творит чудеса, потрясает, восхищает, дарит красоту, силу и власть. Разве вы этого не знаете?

– Нет, не знаю, я не волшебница.

Данте был обескуражен.

– Не волшебница? На как же вы попали сюда? Не каждый маг может проникнуть в это место, а простой человек тем более.

– Не знаю, не знаю, это ты, всё ты, – лепетала женщина. – Это ты меня тут запер, твоё лицо мне знакомо, я тебя видела, ты разговаривал с зеркалом! – выпалила она. Голубые глаза её сверкнули каким-то фантастическим блеском. В них отразились и ярость, и презрение, и в то же время нежность и упорство. И взгляд её чем-то напомнил Данте взгляд Эстеллы, хотя глаза у той были другие.

– О, я вижу, у нас гости! – вдруг пробасил мужской голос, и оба – женщина и Данте – вздрогнули и обернулись. В дверях стоял Тибурон с волшебным посохом в руках.

– Ты? Ну надо же, и как ты умудрился сюда попасть? – хмыкнул дед, проходя в помещение. Как только он вошёл, стена за ним закрылась.

– Это моё дело! – выпятил подбородок Данте. – Меня больше интересует другой вопрос: кто ты такой? Почему ты до сих пор жив? Ты же умер.

Дед грубо расхохотался.

– О, ты меня плохо знаешь, мальчик! Я тебя не убил до сих пор, лишь потому что ты подопечный Кларисы. Она любит сирых и убогих, а я, к сожалению, перед ней в долгу. Однажды она выручила меня из беды, и я не могу сделать ей гадость, убив её разлюбезного племянничка. Если бы не это, я бы давно стёр тебя с лица земли, потому что твоя наглость не знает границ, – бухтел дед, прохаживаясь по комнате и стуча посохом об пол. – Я совершил ошибку. Давным-давно, по собственной глупости я отдал тебе на хранение одну вещь. Я не верил, что ты – жалкий отпрыск двух людей, не обладающих магической силой, вдруг станешь мне серьёзным противником. При рождении у тебя были задатки магии, это правда. Видимо, они передались тебе по наследству.

– Что это за бред ты городишь, хрыч? – скрипнул зубами Данте. – Давай ближе к делу. Я хочу знать, кто ты и что тебе надо от меня? – поторопил он.

По лицу рыжеволосой женщины было видно, что она боится их обоих: и Данте, и старика.

– Я – тот человек, что спас твою жизнь в младенчестве, – объявил дед. – Я – тот человек, что отдал тебе волшебный перстень и вместе с ним часть своей силы. Меня зовут Тибурон, но давным-давно в этом городке я был известен под именем Брухо. Да-да, я тот самый колдун, хозяин дома, что, как все думают, сгорел при пожаре. На самом деле никакого пожара не было. Это была магия, иллюзия, обман зрения. Дом всего-навсего ушёл под землю, да так там и остался. В нём ты сейчас и находишься. Забавно, мальчик, ты вернулся туда, где и появился на свет, – дребезжаще захохотав, Тибурон стукнул об пол посохом и обратился в дряхлого-предряхлого старика. У него была длинная борода и лицо, всё испещрённое морщинами. – В таком облике меня и знала твоя мать, когда пришла сюда, хотя я могу принять любой облик, – он опять стукнул посохом, и Данте аж вздрогнул, когда дед обернулся в Салазара. Будто тот, покинув зеркало, стоял пред Данте, нагло ухмыляясь.

Рыжеволосая женщина взвизгнула, прикрывая рот рукой. Взор её пометался между двумя похожими юношами и остановился на настоящем Данте. И лицо её посветлело. Она поняла, что тот говорил правду.

– Ах, ты, старый хрыч! – рассвирепел Данте, яростно встряхивая длинной гривой волос. – Ты ещё и взялся в меня оборачиваться! Что ты всё никак не уймёшься? Что тебе надо от меня?

– Что мне надо? Вообще-то это ты явился в мой дом, а не я в твой, – зубоскалил собеседник.

– Я пришёл по делу, – объяснил Данте. – Я хотел узнать, что стало с моей птицей, с Янгус. Она должна быть тут.

– Птицы твоей я не видел, – равнодушно сказал Салазар, растворяясь в дымке и вновь принимая облик Тибурона. – Птица твоя волшебная, ты знаешь об этом? После того, как ты поделился с ней своей кровью, она тоже стала обладать колдовской силой, а животные могут без труда отсюда выбраться. Думаю, она, если и жива, то где-то на воле. Поищи её в другом месте. Это всё, что ты хотел?