Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 99 страниц)
Тибурон находился внутри импровизированного алтаря – полукруглого возвышения, укрытого белыми и красными цветами. Всадники спешились. Клементе пролез вперёд и, дойдя до колдуна, сказал ему пару слов.
Данте успокаивающе сжал эстеллину руку. Гости подвинулись, освобождая проход. Данте и Эстелла, держась за руки, под гудение морских раковин [6] и перестук барабанов вступили в центр круга, огороженного кроваво-красной верёвкой.
Приветствуя молодожёнов, Тибурон поклонился им, поклонился гостям и музыкантам, воздел руки к небесам и сказал что-то на незнакомом Эстелле диалекте. Одет он был в длинную золотую рясу и синий тюрбан; шею колдуна украшало великое множество бус и амулетов.
– Приветствую вас в доме Солнечного Света, что предлагает нам Мать Земля, для проведения ритуала воссоединения и трансформации двух людей по собственной воле и выбору, – путано молвил старик каким-то загробным голосом.
Сердце Эстеллы трепыхалось от волнения. Пригласительным жестом велев жениху и невесте опуститься на колени у алтаря, Тибурон набросил на шеи Данте и Эстелле цепь, сплетённую из двенадцати ракушечных нитей.
Звуки барабанов вводили в транс; креол-певец затянул что-то схожее с молитвой. Выйдя из-за алтаря, Тибурон прошёлся по кругу, повторяя слова на непонятном языке и собирая из рук гостей лепестки белых и красных цветов: роз, лилий, калл, орхидей, хакобиний и сесбаний, и складывая их в две корзины.
Поляну заволокло алым туманом. Добившись того, что туман целиком окутал весь круг, Тибурон вернулся к алтарю и поставил обе корзинки в его центр.
– Oluwa ti orun! [7] О, Владыка Стихий Небесных! – провозгласил колдун. – Обращаюсь к тебе, возрадуйся, ибо сегодня соединяются два любящих сердца. Я призываю тебя благословить эту любовь! Oluwa ti aiye! О, Владыка Земли! Пусть дочери твои – цветы даруют этой любви свою красоту и терпение.
Из пальцев старика заструился розовый свет, и он направил руки на лепестки в корзинках. Те вспыхнули, точно крохотные звёздочки.
– Petals! Пришло время цветов!
Тибурон указал Данте на корзинку с белыми лепестками. Когда юноша дождём принялся сыпать на Эстеллу светящиеся лепестки, девушка почувствовала, как по жилам её разлилось тепло. Затем старик велел Эстелле высыпать красные лепестки на Данте, что она с воодушевлением и проделала.
– Цветы дарят вам свою красоту. Они говорят: храните любовь, ибо это есть ценнейшее богатство на земле. Принимайте друг друга, не пытаясь что-то менять. Любовь учит терпимости. Enu o si wa! Да будет так!
– Oluwa ti ina! О, Владыка Огня, обращаюсь к тебе! – продолжил дед. – Да снизойди до нас и пошли этим любящим сердцам свою защиту! – он поднял два пальца вверх. В воздухе материализовался факел. – Ina si! Пришло время огня!
Тибурон прошёл по кругу, поджигая красную верёвку, отгораживающую молодых от гостей. Они оказались объяты стеной пламени.
– Огненное кольцо дарит вам защиту. Оно говорит: храните тепло в своём доме, оберегайте его от чужого вторжения. Ибо дом – место покоя и уверенности. Не допускайте, чтобы в дом ваш проник холод. Enu o si wa! Да будет так!
Эстелле казалось, что она обратилась в птицу и парит высоко-высоко в небесах. Голос Тибурона гипнотизировал её, вводя в экстаз.
– Oluwa ti afеfе ati eye! О, Владыка Ветров и Повелитель Птиц, обращаюсь к тебе! Спустись к нам и сохрани любовь этих двух сердец на веки вечные!
Колдун щёлкнул пальцами. Появилась золотая клетка. В ней сидели две крошечные рубиновые колибри.
– Eye to! Пришло время птиц! Это колибри. Те, чья любовь прожила на земле до самой смерти, умирая телесно, превращаются в колибри – порхающие драгоценные камни. Они дарят вам своё бессмертие и говорят: ваша любовь станет вечной, уничтожая все преграды и несчастья, выпавшие на её долю. Отныне вы не сможете существовать один без другого, но лишь до тех пор, пока любовь живёт в ваших сердцах. Enu o si wa! Да будет так! – с этими словами Тибурон открыл клетку.
Крохотные, словно бабочки, птички, вылетев, уселись на плечи жениху и невесте. Тибурон взмахнул рукой. ХЛОП!
Эстелла едва удержалась от вскрика. Колибри исчезли. Теперь вместо живой птицы на левом плече девушки красовалась пинтадос – татуировка в виде колибри.
– Oluwa ti omi! О, Владыка Морей и Океанов, Благословенных Дождей, дарующих слёзы небес. Спустись и ты к нам и подари этим любящим сердцам верность! – в руках колдуна появились два серебряных кубка со сверкающей синей жидкостью. Он протянул их молодожёнам, велев выпить всё до капли. Жидкость имела вкус клубники.
– Ni omi! Пришло время воды! Вода дарит вам свою верность. Она говорит: будьте осторожны в делах и словах. Никогда не лгите, не предавайте друг друга. Если в душах ваших вспыхнет пожар обиды, гнева и ненависти, загасите его нежностью воды. Вода лечит. Вода поит жаждущего. Вода оберегает. Enu o si wa! Да будет так!
– Oluwa ti ether! О, Владыка Эфира, Луны и Звёзд, Тьмы и Света! Приди и подари двум влюблённым сердцам силу!
Щёлк! Теперь в руках колдуна появилось блюдо. На нём лежали золотые ножницы и кинжал. Дед велел Данте и Эстелле взять ножницы и отрезать у себя по пряди волос. Эстелла выпала в осадок, когда он пожелал, чтобы они обменялись прядями и, располосовав себе руки кинжалом, кровью смочили отрезанные волосы.
Данте, молниеносно ухватив кинжал, разрезал себе руку. Обмотал её эстеллиными волосами. Тибурон взмахнул пальцами, и рана у Данте исчезла.
Когда Эстелла взяла кинжал, она приготовилась к тому, что будет больно. Чикнула руку вдоль запястья, но ничего не почувствовала. Совсем. Заструилась кровь. Девушка прижала к ране смоляную прядь волос Данте. Тибурон опять взмахнул рукой, и рана затянулось и у неё. Старик в мгновение ока скрутил из волос два кольца. И когда Данте надел колечко ей на палец, девушку словно молнией ударило – кольцо заискрилось серебром, а по венам потекла магия.
– Ni ether! Пришло время Эфира и магической сущности его! Эфир дарит вам свою силу. Помните, отныне, где бы вы ни были: во свете или во тьме, в аду или в раю, вы всегда сможете найти друг друга. Волосы и кровь – сильнейшая магическая субстанция. Но ничто не вечно, помните и это. Кольца умрут в тот день, когда умрёт ваша любовь. Кольца будут чувствовать друг друга. Если умрёт одно, умрёт и второе. Enu o si wa! Да будет так!
У Эстеллы поползли по спине мурашки. Зачем колдун такое говорит? С чего это вдруг их любовь умрёт? Они будут счастливы до конца своих дней! Сумасшедший дед.
– Oro ti okan! Владыка Стихий Небесных говорит, что пришло время для Слов Сердца! – объявил Тибурон. В его руках возникли два пергаментных свитка. – Это клятва. Читайте её вслух, одновременно, громко и чётко.
Данте и Эстелла развернули свитки и приступили к чтению:
– Солнце – Отец Небес, Мать Земля, Ветер, Эфир и Море – соединяют нас. Они дарят верность и силу нашим сердцам. Они благословляют наш вечный союз, союз любви и света. Огонь подарит тепло, Вода смерит горячность, Цветы научат видеть красоту, Ветер избавит от бед, а Эфир не позволит потерять друг друга. Мы вручаем души, тела и всю жизнь друг другу. Мы дарим друг другу любовь и уважение. Да будет так, здесь и сейчас, всегда, навсегда и бесконечно!
Столб алого света окутал Данте и Эстеллу, когда они произнесли клятву. Свет этот просочился сквозь них, захватив волосы, всю кожу. Эстелла чувствовала, как её кровь буквально вскипает, но это не было чем-то неприятным.
Теперь зрители, которых до этого момента от глаз молодожён скрывал густой туман, стали видимы. По-прежнему стучали барабаны и гудели ракушки. Тибурон объявил, что теперь Данте и Эстелла могут встать с колен и подарить друг другу поцелуи. Данте, приблизив лицо к лицу Эстеллы, накрыл её губы своими, и по жилам обоих побежала вибрация, словно с поцелуем юноша отдавал девушке свою магию, как это бывало в моменты их близости.
– Владыка Стихий Небесных благословил вас! – сказал колдун. – Теперь вы муж и жена. И пусть солнцем для вас станет любовь! – Тибурон приложил два пальца (указательный и средний) ко лбу Эстеллы, вливая в неё струю солнечного света. То же самое он проделал и с Данте. – Enu o si wa! Да будет так!
Сцепив пальцы, молодые вышли из зачарованного круга. Гости заорали. На Данте и Эстеллу посыпались лепестки цветов, кукуруза и зёрна какао. Ритм барабанов вновь сменился мелодией чаранго, и певец затянул нежную балладу о вечной любви.
– Эсте, я на секундочку, – шепнул Данте Эстелле на ушко. – Скажу колдуну пару слов.
Девушка не сразу сообразила, что он имел ввиду, так как в эту секунду местные женщины, улюлюкая, надевали на неё бусы из камушков и ракушек.
Данте возвратился к алтарю. Тибурон поджидал его, попутно убирая свечи и факелы.
– Ну что, ты доволен? – спросил старик хитро.
– Да, церемония была замечательная. Очень красиво! Значит, мы с Эстеллой теперь всегда будем вместе?
– Абсолютно точно! Ну что ж, я выполнил свою часть уговора. Теперь ты должен выполнить свою.
Данте без колебаний снял с шеи шнурок с перстнем и вложил его Тибурону в руку.
– Я всегда выполняю свои обещания, – сказал он. – Надеюсь, я об этом не пожалею.
Но старик уже ничего не слышал. Он жадно вперился глазами в изумруд, рассматривая его. Данте развернулся и ушёл, испытывая невероятное облегчение. Он вернулся к гостям и Эстелле, обнял новоиспечённую супругу за талию.
– А я думала, мы будем праздновать в доме Клема, – удивилась Эстелла, когда один из гостей пригласил молодожёнов проехать за ним к столу.
– Не вижу смысла. Клем здесь с нами, и здесь все люди, которые ко мне хорошо относятся. Ни один из них не будет издеваться надо мной, потому что они такие же отщепенцы, как и я.
– В каком смысле?
– Ну, многих из них не принимают в обществе, как в среде креолов, так и в среде своих. Метисов, например, не выносят как белые, так и чистокровные индейцы. Многие здесь язычники, еретики, беглецы. Некоторые отлучены от церкви или скрываются от врагов. Так же, как мы.
– Но нас ведь ждёт Пия...
– Плевать мне на Пию! Эсте, мы немного попразднуем с ними, а потом сбежим. Будут песни, танцы, угощение. Тебе понравится.
Эстелла не хотела обижать Пию, но ей хотелось и увидеть праздник, поэтому она не стала возражать.
Неподалёку, прямо на расстеленной в траве холщовой скатерти были выставлены лакомства: устрицы, свежие и тушёные в горшочках овощи, эмпанадас, яйца страусов, жаренные на углях говядина, баранина, мясо антилопы, зебры и даже мясо крокодила.
Гости, рассаживаясь под деревьями и кустами, принимались за еду. Данте спрыгнул с Алмаза, помогая Эстелле вылезти из седла. Раздались аплодисменты, женщины завыли на разные голоса. Эстелла, обвешанная бусами, еле шевелилась, шея у неё затекла, но душа ликовала. Они теперь женаты! Теперь этот мужчина навсегда принадлежит ей! На смену жившему в Эстелле страху за их с Данте любовь пришла уверенность. Им больше не надо прятаться! И она может открыто держать его за руку, обнимать его, целовать. Это невероятно!
Пока молодых обсыпали пахучими травами, цепкие пальцы Данте сжимали эстеллину ладошку. Заглянув в фантастические очи возлюбленного, Эстелла прочитала в них безграничное блаженство. Таким счастливым она Данте ни разу ещё не видела.
Свадьба продолжалась. Женщины зажгли факелы и принялись окуривать округу ладаном, мужчины в перерывах между едой пели пошлые песенки. Эстелла рискнула попробовать несколько незнакомых блюд. К такой тяжёлой пище она была непривычна и много съесть не сумела, зато просекла, что Данте вообще не притронулся к еде. Лишь выпил женевер, и, кажется, слегка захмелел. Эстелла припомнила, что её милый-любимый и с утра ничего не ел. Выпить такой крепкий напиток на голодный желудок! Как бы он вообще не грохнулся в отключке. Эстелла взглянула на Клементе – тот уже изрядно набрался и теперь весело ржал в компании мужчин и женщин-гаучо. Впервые за долгое время он вырвался из-под надзора жёнушки, в связи с чем разошёлся ни на шутку.
– Данте, съешь что-нибудь,– сказала Эстелла вполголоса.
– Не хочу.
– Но ты совсем ничего не ел сегодня.
– Но я не хочу.
– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Эстелла.
– Ничего. Наверное, я переволновался. А сейчас мне надоело. Я не привык к толпе, я не люблю быть среди людей. Давай сбежим, – в голосе Данте скользнуло нетерпение.
– Ну не знаю, а мне нравится! По-моему, здесь весело, – не согласилась Эстелла. – К тому же, я обещала Пии, что мы заедем после свадьбы. Она тоже приготовила для нас ужин.
– Потом. До вечера ещё много времени. А пока давай смоемся отсюда.
– Ну хорошо.
Спустя полчаса, однако, молодожёны так и не нашли возможности улизнуть. Едой их всё же напичкали. Даже Данте пришлось отведать кусок свадебного пирога. А когда с пирогом было покончено, Данте и Эстеллу убедили совершить ещё один ритуал – посадить саженец драцены.
– Это Дерево Удачи, – объявил кто-то позади. Эстелла увидела уже знакомого ей Гвидо. В уголках его глаз пролегли лучики – он улыбался. Также девушка заметила здесь и Джо в сопровождении щупленького мужчины. Тот был ниже её на голову и держал за руку мальчика лет семи.
– Я расскажу одну древнюю индейскую легенду, – продолжил Гвидо. – Жили когда-то давным-давно девушка и юноша – Келькацкуотль и Тецкаоматль. И полюбили они друг друга. Но Келькацкуотль была дочерью Верховного жреца, а Тецкаоматль – бедняком. Однажды юноша собрался с духом и решил попросить у Верховного жреца руки его дочери. Жрец, однако, разгневался и, схватив валявшуюся рядом палку для жертвенного костра, с силой вонзил её в землю и сказал: «Повелеваю тебе каждый день приходить сюда и поливать эту сухую палку водой. Ежели появится на ней хоть один зелёный листок, я, так уж и быть, отдам тебе в жёны свою дочь. Но если через пять дней палка не оживёт, ты будешь принесён в жертву богам за свою дерзость!». И стал Тецкаоматль приходить каждый день и поливать эту палку, как повелел жрец. И на четвертый день на сухом дереве появился зелёный листок. На пятый день юноша прибежал к палке и увидел, что она сверху донизу покрыта плотными зелёными листьями. Девушка и юноша поженились и до конца дней своих приходили к этому дереву, вознося благодарность богам за подаренное им счастье! С тех пор все индейцы верят: росток Дерева Удачи, срезанный в полнолуние, приносит счастье в любви. Так что, пока будет расти это дерево, будет жить и ваша любовь! – закончил Гвидо, указывая на саженец, и надвинул шляпу на глаза.
Начались танцы. Оказалось, невесте и жениху принимать в них участие категорически запрещено – они могут только смотреть, дабы не потерять ту энергию и силу, что передал им Тибурон. Но Эстелле и не хотелось танцевать, сейчас ей хотелось просто быть рядом с Данте. Прижаться к нему и не покидать его объятий, и чтобы весь мир взял и исчез. Да и так танцевать она не умела. Стучали барабаны, звенели бубны, и все танцующие дергались в какой-то дикой пляске, словно у них были припадки. Женщины крутили бедрами и волосами. Мужчины от них не отставали. Эстелла была в шоке, впервые увидев мужчин, которые трясли попой не хуже, чем танцовщицы-негритянки из кабаре. Затем был танец под названием маламбо. Исполняли его только мужчины, а женщины хлопали в ладоши и свистели.
Данте ухватил супругу за руку.
– Пойдём, – шепнул он.
Они быстро поднялись и незаметно ретировались, оседлав Алмаза и Жемчужину. Некоторое время скакали галопом, пока «Лас Бестиас» и его жители не остались позади.
– Данте, а куда мы едем? Разве не в наш дом? – удивилась Эстелла, поняв, что они удаляются от посёлка.
– Нет, туда чуть позже.
– Тогда куда?
– Я просто хочу остаться с тобой наедине.
– Мы и так наедине.
– Нет, не так, а совсем. Понимаешь?
Эстелла не понимала, чего он хочет, но, привыкнув Данте доверять, упираться не стала.
Данте остановил Алмаза возле небольшой рощицы. Они отпустили лошадей скакать по полю и лакомиться сочной нежной травкой, а сами проломились сквозь кусты мимозы. Оказались на берегу реки. Это место было Эстелле незнакомо. В отличие от местечка их тайных детских свиданий, здесь трава росла чуть ли не по колено, а на мели не было ракушек и гальки – лишь мягкий песок, омываемый водой.
– Зачем мы сюда пришли?
– Просто хочу искупаться, – объявил Данте радостно.
– Искупаться?
– Да! У меня штаны из крокодила, знаешь, как жарко! – Данте мигом скинул сапоги и всю одежду. Остался голый. Эстелла вспыхнула.
– Ты что рехнулся? Ты же голый! А вдруг тебя увидят?
– Никто не увидит. Это место безлюдное. Присоединяйся! – крикнул он, с разбега прыгая в воду.
– Ни за что! У меня нет с собой купального костюма, а голой в реке я плавать не буду!
– Ну и жарься тогда на солнце. А водичка, между прочим, – чудо! – и Данте ушёл с головой под воду.
Эстелла примостилась на берегу и некоторое время наблюдала за поверхностью реки. Данте то выныривал, то снова уходил на дно. Плавал он хорошо, в этом девушка не сомневалась, но солнце пекло нещадно, и скоро Эстелла позавидовала своему новоиспечённому мужу.
Данте там хорошо в прохладной водичке, и вылазить оттуда он и не собирается. А она тут сидит на жаре! Несправедливо! Но и за ним она не полезет. В платье так точно. А купаться голой в общественном месте – это дикость. Всё же она из приличной семьи.
Было уже около шести вечера, но солнце продолжало палить. И если пару часов назад Эстелла ещё спокойно могла сидеть на траве, то сейчас это стало и невозможным, ибо земля прожигала кожу через одежду, будто девушка сидела на раскалённых углях. Единственное спасение было в реке и под раскидистой кроной палисандрового дерева, где Эстелла и укрылась.
Данте, наконец, вылез из воды и без зазрения совести направился к ней. Взяв Эстеллу за подбородок, он страстно поцеловал её в губы. С него текли ручьи.
– Ну Данте, ты меня замочишь, ты же мокрый!
– Так жара ведь!
– Ну я же в платье! Как я обратно пойду?
– Так сними платье.
– Ни за что! И вообще прикройся, – возмутилась Эстелла, чувствуя, как у неё стучит в висках. – Хватит меня провоцировать!
– Я не провоцирую, – он хитро прищурил глаза, сверкнув ими сквозь ресницы, где застыли капельки воды. – Но, если ты забыла, Эсте, мы теперь муж и жена. Да и за целый день я сварился. Я не виноват, что январь в этом году такой жаркий. К тому же, я хочу тебя целовать.
– Ну Данте...
Эстелла пыталась его отпихнуть, но понимала, что бессильна. Никогда она не сможет устоять перед его ласками. Это превратилось в болезнь. Сев на колени, Данте прижал девушку к себе. Провёл губами по её губам, по шее, спустился ниже... Эстелла охотно поддавалась и проницательный Данте мигом уловил это её состояние безвольной куклы. Эстелла погладила его прохладную спину. На пояснице нащупала что-то... что-то выпуклое.
– Данте, погоди, а что у тебя на спине?
– ???
– Дай я погляжу, там что-то есть. Вдруг там какое-нибудь насекомое? Повернись.
Данте подчинился. Эстелла внимательно осмотрела его спину. На пояснице красовалась серебряная надпись: «И солнцем для тебя станет любовь».
– Данте, что это? – глаза Эстеллы округлились. – Её раньше не было. Это последствия ритуала? Ещё один рисунок? – Эстелла перевела взгляд на его левое плечо с изображением крошечной колибри, пёрышки которой чуть отливали золотом, будто на них играли солнечные зайчики.
– Наверное.
– Интересно, – Эстелла поглядела и на своё плечо – колибри была точно такая же. – А на спине у меня есть? Данте, погляди. Я не чувствую, что там что-то есть.
Ловкие пальцы Данте подцепили шнуровку на её корсаже и, будто змеиные хвосты, заскользили по коже, избавляя её от одежды. Эстелла и ахнуть не успела, как осталась без платья.
– Ты настоящий злодей, – шепнула она ему в рот. – Я просила посмотреть на рисунок, а не раздевать меня.
– Как я посмотрю, если ты в платье? – Данте погладил её по пояснице, нащупал выпуклую татуировку. – Кажется есть.
Он быстрым движением уложил Эстеллу на спину, и они перекатились по траве. Девушка, чувствуя, как напрягаются его мышцы, окончательно перестала владеть собой.
– Что ты со мной сделал? У меня кружится голова! Ты точно меня приворожил! Может, ты что-то подсыпал мне в еду? Признавайся, коварный колдун!
Данте смеялся.
– Ага, свою любовь.
– Ммм... а это вкусно?
– Попробуй... – и Данте заставил девушку замолчать, закрыв ей рот поцелуем.
Мира больше не существовало. Они были вдвоём в их собственной вселенной.
– Пошли окунёмся в воду, а то тебя солнечный удар хватит. Ты столько сидела на солнце, смотри, конопушками вся покроешься назавтра. Идём!
– Ну Данте...
Но он не стал слушать протесты, подхватил Эстеллу на руки и втащил прямо в реку. Вода оказалась тёплая-тёплая и прозрачная, точно хрусталь. Эстелла, решив отомстить за такое коварство, забрызгала Данте водой с головы до ног.
– Ах так?! Ну ладно! – Данте ухватил её за талию, и они брякнулись на мелкое илистое дно. Водоросли приятно ласкали Эстелле спину, а тёплая вода окутывала юные тела, слившееся в едином танце любви...
Сегодня ощущения от близости с Данте у Эстеллы были другими. До этого они сочетали в себе любовь, страсть, страх потерять Данте и некие фантазии и сны, которые она сама себе напридумывала. Теперь же Эстелла была спокойна, расслаблена и уверена в себе. Она больше не боялась потерять Данте и не боялась, что он её бросит обесчещенной. Они муж и жена. Нет, любовь Эстеллы не иссякла, напротив, она стала глубже и ярче, расцвела подобно тропической лиане. И Эстелла испытала острое наслаждение не только душой и головой, но и телом.
Буквально каждой клеточкой Данте ощущал на своей коже кожу Эстеллы. Бессознательно запустив пальцы в её густые локоны, юноша прикрыл глаза. Только бы это не заканчивалось... Никогда... никогда. Эстелла. Его Эстелла. Вырванная у судьбы любовь. Украденная вопреки всем и всему.
Когда солнце приблизилось к воде, Эстелла вылезла на берег и натянула платье. Данте помог ей зашнуровать корсет.
– О, боже, Данте! Мы совсем спятили! А что если нас кто-нибудь видел?
– Плевать, – отрезал Данте. – По-моему, это было даже интересно.
– Интересно?
– Ну да. Придало остроты нашим ощущениям.
Эстелла покраснела, вспомнив своё настойчивое желание юношу съесть, как кусочек шоколада.
– Слушай, ты, любитель острых ощущений, я не уверена, что нас никто не видел.
Данте захихикал.
– Да никто нас не видел, успокойся! Иди сюда... – она позволила себя обнять. – Это было чудесно.
– Да уж... – щёки Эстеллы пылали. – Но а как же наша брачная ночь?
– А это что по-твоему было? – ухмыльнулся Данте.
– Ну... ведь ещё не ночь. Я предполагала, что брачная ночь должна быть ночью, – укоризненно сказала Эстелла.
– Эсте, ну какая же ты правильная! – он опять рассмеялся. – Какая разница? Можно подумать, мы делаем это в первый раз.
– В реке точно в первый.
– Хочешь сказать, что тебе не понравилось?
– Я этого не говорила.
– Но если ты хочешь брачную ночь, мы можем это повторить и ночью. Ай! Ты чего дерёшься? – воскликнул Данте, когда Эстелла пихнула его кулаком под рёбра.
– Ничего! Умерь свой пыл! Я кто по-твоему, шлюха из борделя? – надулась Эстелла.
– Глупая, ну не обижайся. Мы же теперь муж и жена.
– Ага, поэтому теперь можно надо мной издеваться, да?
– Я не знал, что тебе это неприятно. Я думал, тебе хорошо со мной.
– Мне хорошо. Но успокойся, ага? Мы ведь ещё должны заехать к Пии и Клему домой. Они нас ждут с ужином, да и вещи надо забрать. Так что давай, собирайся, – скомандовала Эстелла.
– Представляю, что с ними будет, когда они нас увидят... такими... – хохотнул Данте.
– Чего ты хихикаешь? Какими «такими»? Я что так плохо выгляжу? – взбеленилась Эстелла.
– Да нет, не плохо. Я бы сказал даже очень хорошо. Вот только у нас мокрые волосы, а ещё по твоему лицу видно, что ты только что получила греховное удовольствие. А-ха-ха-ха! Смотри, как бы Пия не начала размахивать крестом у тебя перед носом!
– Ну хватит, – обиделась Эстелла. – На себя погляди. У тебя во весь лоб надпись: «Я занимался любовью только что», – и Эстелла легонько щёлкнула его по лбу.
– Хо-хо-хо! Какая коварная женщина досталась мне в жёны!
– Не издевайся, наглец! Это ты меня соблазнил. Если бы ты не расхаживал голышом...
– Ты бы соблазнила меня сама, – закончил мысль Данте, прижимаясь щекой к щеке Эстеллы. – Помнишь, мы в детстве так делали?
– Ага... – Эстелла рассмеялась. – И мне до сих пор это нравится.
– И мне...
– Кто бы мог подумать? Ох, Данте, разве я могла тогда подумать, что мы с тобой станем так близки?
– Я так тебя люблю!
– А я как!
Данте и Эстелла оделись. Сцепив руки, они покинули своё тайное укрытие. Белая и чёрная лошади шли за ними, держась на почтительном расстоянии от хозяев, но бок о бок друг с другом. На землю опускалась влажная южная ночь. Волосы юноши и девушки чуть мерцали в сумерках, когда они удалялись в горизонт. Лишь вода в реке да примятая трава остались свидетелями их любви.
Комментарий к Глава 34. И солнцем для тебя станет любовь –
[1] Пандейро – это бразильский рамочный барабан, инструмент, сильно смахивающий на бубен.
[2] Джембе – западноафриканский барабан в форме кубка с открытым узким низом и широким верхом, на который натягивается мембрана из кожи – чаще всего козьей. Играют на джембе руками.
[3] Чаранго внешне похож на гитару, имеет 10 струн, расположенных попарно. Распространён в Латинской Америке, использовался индейцами Перу, Аргентины, Чили, Боливии в качестве музыкального инструмента.
[4] Паяда – диалог в стихах.
[5] Кена – продольная флейта, используемая в музыке Андского региона Латинской Америки. Обычно изготавливается из тростника.
[6] Морские раковины большого размера с незапамятных времен использовались среди многих народов в качестве музыкальных инструментов. Играют на них, как на трубе, дуя внутрь.
[7] Тибурон говорит на языке йоруба – язык, распространённый на юго-западе Нигерии, а также в прилегающих районах Западной Африки.
Oluwa ti orun – Владыка небес.
Oluwa ti aiye – Владыка земли.
Oluwa ti ina – Владыка огня.
Oluwa ti afеfе ati eye – Владыка ветра и птиц.
Oluwa ti omi – Владыка воды.
Oluwa ti ether – Владыка Эфира.
Petals – лепестки.
Ina si – огонь.
Eye to – птицы.
Ni omi – вода.
Ni ether – эфир.
Oro ti okan – Слова сердца.
Enu o si wa – Да будет так.
====== Глава 35. Анонимный подарок ======
Жару января сменили тёплые апрельские дожди, но совместной жизни двух юных супругов это не мешало. Маленький домик, утопающий в зарослях орхидей и жасмина, где Данте и Эстелла поселились, состоял всего из двух комнат: спальни и гостиной, которая служила, как столовой, так и кухней. По центру гостиной расположились жемчужного цвета диван и несколько кресел. На стене напротив – небольшой камин. У окна – столик орехового дерева и две лавочки. В противоположном углу – буфет с кухонной утварью и разделочный стол. На полу лежал круглый синий ковёр. Супружеская спаленка вмещала двуспальную кровать, шкаф и зеркало в полный рост, прибитое к стене.
Несмотря на скромную обстановку, Эстелла чувствовала себя счастливой. Да, здесь не было такой роскоши, как в родительском особняке, но девушка буквально летала. Пока Данте пропадал целыми днями на охоте, она училась готовить мясо на жаровне, что стояла на террасе, кормила индюшек, вышивала салфетки, повесила на окна светлые шторы и рассадила повсюду цветы. Иногда забредала в гости к Пии. Последняя, хоть и донимала Эстеллу разговорами о боге и церкви, часом выдавала и здравые мысли, и Эстелла-таки надеялась сделать из неё человека. Да и ей было скучно. Девушка не привыкла находиться в полном одиночестве, а Данте возвращался домой лишь к ночи, а когда ездил по эстансиям продавать лошадей, так и вовсе через пару суток.
Дни, в которые Данте оставался дома, можно было пересчитать по пальцам. Обычно наши герои проводили их, утопая в объятиях, ласках и поцелуях, и Эстелла забывала даже собственное имя. В другое время девушка тосковала по любимому и, дабы занять себя, фантазировала, что Пия теперь её подруга. Разумеется, настоящими подругами они не были, и все их совместные посиделки сводились к приготовлению еды (Пия учила Эстеллу готовить) или пошиву нарядов (Эстелла учила Пию шить).
Клементе тоже дома появлялся нечасто. Как выяснила Эстелла, Клем был Пии не так уж и противен. До свадьбы она даже испытывала к нему лёгкую влюблённость, пока их первая брачная ночь не поставила на ней большущий крест. Эстелла была убеждена: в неудачах их брака виноват исключительно Клементе. Со слов Данте она знала: его брат влюблён в девку из борделя, а на Пии женился по настоянию родителей. С супругой он был груб и резок, из-за чего любое упоминание о близости с ним у Пии вызывало ужас. Приступы религиозности так и случались с ней регулярно, хотя она и стала менее агрессивной. Но до сих пор Эстелле не верила, что с Данте ей хорошо.
– Такого не бывает, – утверждала Пия. – Все мужчины получают удовольствие, мучая женщин. Если б это было не так, они бы не заставляли жён заниматься богопротивными гнусностями.
Эстелла была не в силах переубедить Пию, как ни старалась. Наверное, излечить её смогли бы только любовь и ласка мужчины. И Эстелла уговорила Данте побеседовать с Клемом на эту тему.
Данте, хоть и относился к Пии с подозрением, внял просьбам любимой. Эстелле он этого не говорил, но считал: слова её не лишены смысла. Зная склонность Клема к развлечениям с потаскушками и припоминая его насмешки над девственницами, Данте допускал, что тот вёл себя с Пией, как с бордельной шлюхой, чем и вызвал её страх. И если ей было неприятно, больно и противно, конечно, теперь она делает всё возможное, чтобы избежать повторения неудачного интимного опыта.
Данте никогда не отличался дипломатичностью, поэтому не стал ходить вокруг да около и напрямую вывалил Клему всё, что думает.
– Похоже, ты стал подкаблучником, – съязвил Клементе. – Потакаешь во всём своей Эстелле и подрываешь авторитет мужчины в доме. Жена нужна, чтобы доставлять мужу удовольствие, и не важно, нравится ей это или нет. На то она и жена. Её удовольствие – вещь второстепенная.
– Большего бреда я ещё не слышал, – фыркнул Данте. – Ты относишься к женщинам, как к животным. А как же любовь? Такое отношение убивает её на корню. А мы с Эсте бережём нашу любовь, она чересчур дорого нам досталась, чтобы мы имели глупость её потерять. Ни я, ни она друг другу не подчиняемся и ни в чём друг друга не ограничиваем. Наша любовь построена на доверии, а не на борьбе за главенство в доме. Не знаю, откуда такие бредни и желание самоутвердиться в твоей голове, Клем, но я лично никогда не получу удовольствия от близости с женщиной, зная, что ей больно или неприятно со мной. Даже тех шлюх из «Фламинго» я никогда не обижал и не принуждал к чему-либо. Как я могу наслаждаться женщиной, если она в ужасе плачет или плюётся от моих поцелуев? Гадость какая! Удовольствие получаешь от взаимности, когда видишь отдачу, видишь, что ей тоже хорошо. Да если бы я проявил с Эстеллой хоть какой-то намёк на эгоизм в наш первый раз, наплевал на её чувства, причинил ей боль, я бы потерял её навсегда.
