Текст книги "Война сердец (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 99 страниц)
– Нет... просто... просто... не думала, что мы с тобой будем обсуждать подобное. Ты ведь мужчина. А я даже с мамой такие вещи никогда не обсуждала.
– А со мной можешь обсуждать всё что угодно.
– Почему?
– Потому что я тебя люблю. Мы с тобой одно целое и понимаем друг друга с полуслова.
– Это правда.
– Ты из дома-то как умудрилась сбежать, да ещё и с чемоданом?
– Они не видели. Я им записку оставила, что ушла к Сантане. Все, кто сейчас в доме, меня искать не будут. Мама и отчим вернутся через неделю. Можно это время я побуду здесь?
– Да хоть всю жизнь!
От вкусной трапезы, заботы Данте и тепла, разливающегося по комнате благодаря зажжённому камину, Эстеллу потянуло в сон. Глаза у неё слипались, и она с трудом подавляла зевоту.
– Устала?
– Угу...
– Я сейчас постелю постельку и ложись-ка спать! – объявил Данте.
Позже, Эстелла, приняв водные процедуры и нарядившись в хлопковую рубашку до пят, нежилась на мягкой перине. Смутная тревога о том, что Данте будет настаивать на близости, рассеялась, когда юноша, укрыв Эстеллу одеялом и поцеловав её в губы, лёг на софу. Девушка осталась ему бесконечно благодарна за это, но и ощутила разочарование, будто дитя, которому пообещали сладкое лакомство, но вместо него накормили кашей.
Данте, слушая дыхание Эстеллы, в конце концов, провалился в сон. Но, как ему показалось, вздремнул от силы минут десять (в реальности – два часа), услышал всхлипывание и проснулся.
– Эсте! Эсте, ты что плачешь? – Данте кубарем скатился с софы и полуползком-полубегом долетел до кровати.
Эстелла лежала, прижимая руки к ушам, и плакала. Данте, присев рядом, коснулся её волос.
– Эсте...
Она обняла его за шею.
– Мне так плохо... Данте, я чувствую себя ужасно.
– Эсте...
– Я чувствую себя такой одинокой. Никому я не нужна, никого у меня нет в этом мире.
– Ты нужна мне! У тебя есть я, – шепнул Данте. – Я всегда буду с тобой, всегда-всегда.
– Правда?
– Ну конечно! Ш-ш-ш... только не плачь, Эсте, пожалуйста. Я не могу видеть, как ты плачешь, – Данте укачивал Эстеллу, словно ребёнка.
– Как хорошо с тобой... Данте, я тебя так люблю! – Эстелла потёрлась щекой о его плечо.
– И я... Эсте, тебе нужно поспать. Завтра проснёшься и всё увидишь в ином свете.
– Угу.
– Тогда ложись.
– Ты хочешь уйти?
– Эмм?
– Не уходи...
– Но я не ухожу. Я же тут, рядом.
– Нет, останься со мной. Я хочу заснуть в твоих объятиях...
Данте ушам своим не поверил. Раскосые глаза его вспыхнули, как две молнии в ночной мгле.
– Но... но ты же говорила, что ещё не готова... – он запнулся.
– Смотря к чему. Я имела ввиду, что ты меня обнимешь и мы будем сладко спать. И ничего больше. Понимаешь?
– Если честно, то нет.
– Ну что тут непонятного? – Эстелла встряхнула локонами. – Я не хочу сегодня спать в одиночестве, а с тобой так хорошо. Но мы будем просто спать! Иди сюда, – Эстелла поманила его к себе.
– Я всё равно ничего не понял, – ухмыльнулся Данте, ныряя под одеяло, пока она не передумала.
– У тебе сердце стучит, как бешеное, сейчас выпрыгнет, – захихикала Эстелла, устраивая голову к нему на грудь. – Какой ты тёпленький...
– И всё равно я не понимаю.
– Чего?
– Ты сказала, что тебе нужно время, и сама же уложила меня с собой в кровать. Объясни мне что происходит?
– Я же сказала, мне грустно, я не хочу быть одна.
– Для этого не обязательно лежать в одной кровати. Я бы мог посидеть рядом с тобой, пока ты не уснёшь.
– Мне не нравится, что ты спишь на софе. Она неудобная.
– А мне не нравится, что ты не понимаешь, как мне тяжело.
– Нет, не понимаю. Мне так хорошо сейчас, что тут тяжёлого? Просто я хочу к тебе привыкнуть.
– Привыкнуть? Мы с двенадцати лет дружим, и ты всё ко мне не привыкла? – Данте фыркнул.
– Нет, это не совсем то. Я хотела почувствовать тебя рядом с собой, ну вот так, близко, заснуть и проснуться в твоих объятиях. Я не могу так сразу решиться на что-то большее, я боюсь...
– Чего ты боишься? Меня?
– Нет, тебя не боюсь. Я боюсь самог; этого момента, ну... ты понимаешь, я... я никогда ещё не была с мужчиной... – щёки Эстеллы вспыхнули. Данте рассмеялся как-то истерически.
– Не поверишь, но я догадался.
– Правда?
– Ага, но это не страшно, у всех бывает в первый раз. Это всё, чего ты боишься?
– Не совсем.
– А что ещё?
– Ну... ведь могут быть последствия... Я в книжках читала, – поспешно добавила Эстелла, дабы он не подумал, что для неопытной девушки она чересчур осведомлена.
Данте захихикал.
– Ну что ты смеёшься всё время? – надулась Эстелла. – Я говорю серьёзно, а ты хихикаешь.
– Глупенькая, если бы мужчины тоже не думали о последствиях, они бы все спятили, вынужденные содержать не только жён и любовниц, но и ораву незаконнорождённых детей.
– Стало быть, ты знаешь что делать, чтобы, ну... чтобы... не хотелось бы попасть в беду... Это же позор! Представляешь, что со мной будет, если...
– Эсте, по-моему, ты забыла одну ма-аленькую деталь: я маг, – Данте опять рассмеялся.
– А это имеет какое-то значение? – искренне удивилась Эстелла.
– Очень даже имеет. Если я не захочу, никаких последствий не будет. Вообще никогда. Ну, так что мы будем делать: спать или что-то ещё?
– Спать! – громко объявила Эстелла, устраиваясь на груди Данте, как на подушке. – «Что-то ещё» пока откладывается.
– Ты надо мной издеваешься...
Эстелла, сладко зевнув, свернулась в комочек и вскоре уже блаженно посапывала. А к Данте сон всё не шёл, по телу разливался жар, и дыхание перехватывало от накатывающей волнами страсти. Эстелла с ним, так близко. Она в его власти. Другой воспользовался бы моментом, но Данте не посмел. Эта хрупкая девочка так слепо ему доверяет! Она убеждена, что он её не тронет. И она права. Никогда, никогда он не обманет её, не предаст...
Данте уткнулся Эстелле в затылок, втягивая носом тонкий аромат жасмина.
– Люблю, – одними губами шепнул он и провалился в сон.
Проснулся Данте, однако, от странных ощущений. Тихонько приподнял ресницы. Эстелла, сидя на кровати и сбросив с него одеяло, кончиками пальцев гладила его обнажённый торс.
Данте вздумал поприкидываться спящим, но изображать бревно было непросто. От робких прикосновений девушки у него ум за разум заходил. Она его рассматривала, изучала с любопытством, будто книгу или картину. Данте не шевелился, дабы Эстеллу не спугнуть, давя желание схватить её и покрыть поцелуями всю, с головы до ног.
Мягкие пальчики Эстеллы спустились юноше на живот. Остановились. Поднялись выше. Прошлись по талии и скользнули ниже – на бёдра. Эстелла просто водила пальцами по коже, чуть её касаясь, а Данте испытывал от этой невинной ласки такое блаженство, какое не испытывал даже от ласк опытных проституток. Он не сдержался и вздохнул. Эстелла замерла. Пришлось «просыпаться». Данте шевельнулся, поймав её испуганный взгляд.
– Ты... ты... спал? Или не спал? – выдавила Эстелла.
– Вообще-то нет. Ну, вернее сначала спал, а потом нет.
– Почему ты не сказал, что не спишь?
– Не хотел.
Несмотря на смущение, глаза Эстеллы блестели, грудь вздымалась.
– Прости...
– За что? Почему ты извиняешься? И почему остановилась?
– Потому что зашла слишком далеко... Я... я хотела просто тебя рассмотреть, потому что... ну... я ещё никогда не была с мужчиной, я тебе говорила. И я потеряла голову, – Эстелла вперилась в пол. А Данте расхохотался.
– Ну что ты напугалась? – он нежно погладил девушку по подбородку. – В том, что мы испытываем друг к другу, нет ничего страшного.
– Я... я... знаю...
Данте обнял девушку. Она уткнулась носом ему в грудь, едва не лопаясь от страсти, провела рукой по его обнажённой спине.
– Эсте, не бойся, не надо бояться своих чувств.
– Нет-нет, давай это прекратим, Данте, пока мы... не натворили глупостей. Давай лучше завтракать.
– Ты оставишь меня даже без поцелуя?
– Поцелуй будет, но потом, когда ты оденешься. Пожалуйста... Я же не дерево!
– А ты думаешь, я дерево? Один поцелуй, и я тебя отпущу.
– Ну хорошо...
Этим дело, понятно, не ограничилось, и влюблённые жадно покрывали друг друга поцелуями ещё минут пятнадцать.
Наконец, Эстелла вырвалась из цепких объятий. Добежала до ванной и там закрылась. Данте бессознательно смеялся, лежа в кровати. Он был счастлив. Они непременно будут вместе. Иначе и быть не может. Друг к другу их словно толкает неведомая сила.
Конечно, Данте предполагал: с Эстеллой будет сложно, но не думал, что настолько. Нет, она не была капризной, но он до смерти боялся её обидеть и не знал, как себя вести. Эстелла этого не понимала. Чувства одиночества и обречённости, испытываемые ею накануне, уступили место безграничному счастью. Пока Данте бегал за завтраком, Эстелла оделась и теперь прихорашивалась у зеркала, разглядывая тёмно-зелёную амазонку (влюблённые собрались кататься на лошадях). Янгус, копируя девушку, усердно чистила пёрышки. Эта ночь обнаружила в Эстелле новые грани её чувств, доказав: сердце её не ошиблось. Данте никогда не причинит ей зла. Вчера она так безрассудно отдалась под его власть, и он мог этим воспользоваться, но не сделал этого.
Щёлкнула дверь. Появился Данте с кучей тарелок и коробок – принёс еду. На завтрак были горячие эмпанадас, овечий сыр, салат из латука [1] и матэ. Правда, Эстелла вообще не заметила, что она ела, и какое оно было на вкус. Данте обжигал её взглядом. Его дивные глаза заставляли девушку трепетать. Боже, она так его любит! Наверное, сильнее любить невозможно.
Позже, влюблённые оседлали Алмаза и, прихватив Янгус, отправились на прогулку. Эстелла ждала, что это будет романтическая прогулка с поцелуями и ласками в высокой траве. Нет, душой она сопротивлялась, чтобы её первая близость с мужчиной произошла средь бела дня и на открытом воздухе, а не ночью в тёплой постельке, но страсть так окутала её дурманом, что Эстелла была готова ко всему. «В конце концов, тут ничего страшного, и, быть может, эта прогулка станет незабываемой», – думала Эстелла, прижимаясь к спине своего милого всадника, когда они галопом скакали по пампасам.
Но все её мечты разбились о непредсказуемость Данте, точно лёд разбивается от удара ножом. Эстелла знала, что голова у её мага работает немного не в ту сторону, и теперь вынуждена была в этом убедиться.
Остановив коня у кустов мимозы, Данте помог Эстелле выбраться из седла. И через минуту она с ужасом наблюдала, как он, поднимая копытами Алмаза пыль, унёсся вслед за табуном диких лошадей. Как же так? Она ведь рассчитывала на любовную прогулку, и не желала смотреть, как её любимого растопчет табун креолло [2].
Шарахаясь по округе, Эстелла хотела и разреветься, и убить Данте за потрёпанные нервы, если, конечно, он явится живым. Спустя время, раздался стук копыт. Вернулся Данте, всё также верхом на Алмазе. Шляпа болталась у него за спиной, волосы разлетались в стороны, и он вёл на лассо белоснежную лошадь. Приблизился. Спрыгнул вниз.
– Эсте, ты чего? Испугалась? – весело спросил он, глядя на эстеллино выражение лица.
– Ещё бы! – капризно-негодующе воскликнула она. – Я думала, мы едем на прогулку, а не на охоту. А если бы они тебя затоптали?
Данте надрывно расхохотался.
– Девочка моя, я имею дело с лошадьми каждый день, я знаю все их повадки, и знаю, как себя можно вести с ними, а как нельзя. И я хотел сделать тебе сюрприз.
– Ничего себе сюрприз! Да я чуть не умерла с испуга!
– Я поймал эту лошадь для тебя, – объявил Данте, указывая на брыкающуюся кобылу.
– Для меня? – Эстелла недоверчиво покосилась на животное.
– Да, она твоя. Это мой подарок тебе. Взгляни, какая красавица!
Лошадь, действительно, была загляденье: белоснежная, с чёрной гривой и чёрным же хвостом.
– Ты спятил! Я не умею обращаться с лошадьми, я их боюсь, – замахала руками Эстелла. – И эта лошадь дикая.
– А я здесь для чего? – ухмыльнулся Данте. – Я гаучо, нет такой лошади, которую я не смог бы обуздать.
Данте надвинул шляпу на лоб. ОП! Подтянулся и запрыгнул верхом на белую лошадь. Без седла. Эстелла взвизгнула:
– Ты куда? Без седла! Ну-ка слезай, ты же разобьёшься!
– Ты говоришь сейчас, как древняя старушенция, – захихикал Данте. – Терпеть не могу, когда меня пилят!
Дикая лошадь, недовольная тем, что её хотят поработить, заржав, встала на дыбы. Данте одной рукой обхватил её за шею, а другой удерживал при помощи лассо. В негодовании лошадь кинулась в заросли, увозя на спине свой безбашенный груз.
Эстелла прижала ладони к щекам. Ну и прогулочка! Знала бы она, что этот безумный станет такое вытворять, ни за что бы не поехала.
Всадник и его красивая пленница исчезли из виду на некоторое время, а потом вдруг проломились сквозь кусты. Кобыла больше не сопротивлялась. Эстелла не верила своим глазам: Данте, подъехав ближе, пустил лошадь по кругу, демонстрируя её покорность. Эстелла захлопала в ладоши. И правда, чего она испугалась? Он же шикарный наездник. И такой смелый!
– Ну как, нравится подарочек? – улыбнулся Данте. – У самой красивой девушки должна быть самая красивая лошадь. Не бойся, Эсте, через неделю она станет как шёлковая. А пока садись на Алмаза, будем учиться ездить верхом.
– Что? – Эстелла разинула рот. – Но я... я... не умею...
– Научишься. Не думаешь же ты, что я, подарив тебе лошадь, позволю, чтобы она, бедная, сутками стояла в конюшне? Ты будешь на ней ездить. Так что давай-ка, садись на Алмаза.
– Эээ...
– Что?
– Но... тут нет дамского седла.
– Конечно нет.
– Ты хочешь чтобы я села на лошадь по-мужски?
В ответ на круглые глаза Эстеллы Данте расхохотался так, что чуть не навернулся с лошади.
– Чего ты смеешься?
– Прости, Эсте, но я ничего не понял. Ты серьёзно? Когда мы ехали сюда, ты сидела Алмазе, заметь, сидела по-мужски, и не спрашивала про дамское седло.
Эстелла насупилась. Поймал. Данте опять рассмеялся, заставив кобылу, покрутиться на месте.
Делать было нечего. Проклиная всё на свете, Эстелла забралась в седло. Но недовольство её закончилось быстро. Алмаз был послушен и реагировал на малейшее движение поводьев, да и Данте страховал девушку. И Эстелла расслабилась и осмелела. Оказывается, езда верхом – это очень увлекательно. Не прошло и двух часов, как юная наездница уже уверенно справлялась с лошадью.
– Да ты прирождённая наездница, Эсте! – воскликнул Данте. – Зря ты не ездила раньше.
– Ты же знаешь, после смерти папы мне запретили любые прогулки верхом, – вздохнула Эстелла. – А в детстве мне нравилось. Но когда папа упал с лошади, я стала бояться.
– Абсолютно напрасно, – Данте погладил девушку по растрёпанным кудрям.
– А почему у тебя нет хлыста? Что если я захочу поехать быстрее? В детстве мой учитель говорил, что погонять лошадь надо хлыстом.
– Ни в коем случае! Лошадью управляют поводьями. Ни одно животное не станет доверять хозяину, который причиняет ему боль. Если наездник бьёт лошадь, чтобы она слушалась, это плохой наездник. Вести себя нужно твёрдо, уверенно, но ласково. Если животное, любое, не только лошадь, почувствует, что ты его боишься, презираешь или хочешь обидеть, оно не станет подчиняться.
Пока Данте рассказывал о лошадиных повадках, Эстелла смотрела ему в рот. Как это возможно, чтобы всё, абсолютно всё в человеке вызывало восхищение? Неужели любовь настолько слепа или Данте и вправду – совершенство?
– Эсте! Эй! Очнись! – крикнул Данте, когда Алмаз наступил на камень. – Даже если у тебя очень умная лошадь, и у неё восемь глаз на затылке, всё равно смотри на дорогу! Что с тобой?
– Я устала. Я не привыкла так долго сидеть в седле.
– Да, ты права. Прости меня, я забыл, – Данте спешился и, подхватив Эстеллу подмышки, поставил её на землю. Затем он снял с Алмаза седло и узду и, выпустив его побегать, сунул снаряжение Эстелле в руки.
– Надевай сама, – он указал на кобылу. – Это твоя лошадь, она должна привыкнуть к тебе.
Эстелла растерялась.
– Но я не умею.
Данте, объяснив Эстелле, как запрягать лошадь, заставил-таки её саму надеть узду, седло и закрепить подпруги. Кобыла сначала артачилась, но Эстелла уверенно погладила её по гриве, и та позволила надеть на себя снаряжение.
– Очень слабо затянула левую подпругу, – сказал Данте. – Всегда проверяй, как запряжена лошадь, прежде чем садиться на неё. Плохо зафиксированное седло может съехать на бок, и ты не удержишься. Это хуже, чем совсем без седла, можно упасть и свернуть шею. А стремена... – Данте не закончил мысль, потому как Эстелла вдруг всхлипнула. – Что? Что я такого опять ляпнул? – удивился Данте.
– Нет, ничего... Ты тут ни причём. Я просто про папу вспомнила, – Эстелла давилась слезами. – Он как раз... как раз умер из-за этого... из-за седла...
Данте обнял девушку.
– Ну не плачь, прости меня, Эсте, я не хотел портить тебе настроение. Но ведь мы учимся ездить верхом, и это важно. Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что с твоим папой. Понимаешь?
– Ага. Но ты-то сам ездишь и без седла.
– Это другое дело. Я опытный наездник. И без седла я езжу с детства, это уже привычка, кроме того, это даёт лошади возможность отдохнуть от седла и узды. И это менее опасно, чем ездить на плохо закреплённом седле.
Данте привязал белую лошадь к дереву на длинный повод, чтобы она могла лакомиться травой. Алмаз бегал неподалёку, а Янгус нежданно проявила повадки хищной птицы. Обычно она питалась фруктами, но вдруг ни с того, ни с сего изловила игуану и, придавив её лапами, с остервенением вонзала в неё клюв, размазывая по перьям кровь.
– Янгус, да я смотрю ты кровушку вздумала пить, – пошутил Данте, сочтя, что новые повадки птицы связаны с тем ритуалом, что он совершил, спасая ей жизнь.
Данте разжёг костёр, и влюблённые лопали запечённые груши, манго и бананы. А в небесах уже появились первые признаки заката: тусклые звёздочки и месяц, формой напоминающий дьявольские рога.
Сладкая трапеза перешла в сладкие поцелуи, и Данте с Эстеллой утопали в высокой траве и в объятиях друг друга. Чуть стянув с Эстеллы корсаж, Данте целовал её шею и плечи, спускаясь всё ниже и ниже.
– Данте, Данте, погоди... остановись! – прошептала девушка, когда его руки нащупали тесёмки юбки, а губы скользнули в ложбинку между грудью. Ну неужели её первая ночь любви будет, как у простой крестьянки в траве? Нет, она так не хочет!
– Ммм?
– Я не хочу...
– Как это? Я же чувствую, что хочешь.
– Нет, в том смысле, я не хочу здесь, вот так... ну... в траве... ну... мы же не животные, в конце концов.
– Какой бред! – хрипло сказал Данте и сел. Голова у него кружилась от страсти, а в груди всё кипело от возмущения. Ну вот! Опять. Опять она за своё! Довела его до ручки и хочет сбежать. Данте еле сдерживался, чтобы не затопать на Эстеллу ногами, разрываясь между двумя чувствами: зацеловать её всю или придушить сию же минуту. Не зная, что делать, он отвернулся.
– Ну, Данте, ну не дуйся, – примирительно сказала Эстелла, теребя кончики его волос.
– Я не понимаю, чего ты хочешь. Что это за игра?
– Это не игра. Я же сказала, я не хочу, чтобы это произошло здесь. Для меня это важно. Ты же обещал не давить на меня. Ты обещал. Поехали домой, я устала.
Данте подчинился, удивляясь сам себе. Эстелла – единственная женщина, которой он позволяет так собой манипулировать. Не важно, делает ли она это специально или неосознанно, но то, что эта хрупкая девочка имеет над ним, таким свободолюбивым, таким недоверчивым, огромную власть, и сомневаться не приходится.
Пока ехали обратно – Эстелла на белоснежной лошади, которую она назвала Жемчужиной, а Данте на Алмазе – обида у юноши прошла, и он вздумал воздействовать на любимую иначе. Нет, он не станет её неволить, уламывать, уговаривать – это бесполезно. Она всё равно находит предлог и сбегает. Он сменит тактику.
После ужина, состоящего из креветок и бисквитного десерта к чаю, Эстелла ждала новой порции ласк, но Данте, чуть скользнув губами по её губам, устроился с книжкой на софе.
– Эээ... и это всё?
– О чём ты? – Данте не поднимал глаз от книги, делая вид, что увлечён чтением.
– Это был не поцелуй, это было издевательство!
– Ну извини, если тебе не нравятся мои поцелуи, целуй меня сама.
– Вот ещё! – Эстелла надулась как индюшка и взялась за уборку посуды. – Что, интересная книга? – спросила она спустя час. Внутри всё бурлило от злости. Неужели ему книга интересней, чем она?
– Угу...
– А со мной ты поговорить не хочешь?
– Потом, – Данте сверкнул глазами, и она увидела в них весёлые искорки.
Эстелла забралась в постель и свернулась клубочком в ожидании, когда Данте надоест притворяться ледышкой. Не тут-то было! Стрелка часов уже приближалась к полуночи, а Данте всё сидел в обнимку с книгой.
– Данте! Может, мы уже пойдём спать? – властно позвала Эстелла.
– А я не даю тебе спать? – удивился юноша.
– Но разве ты ко мне не придёшь?
– Ну уж нет. Чёрта-с два! Сегодня я сплю на софе, – отрезал Данте.
– Почему это?
– Потому.
Эстелла закуталась в одеяло и отвернулась к стене.
– Данте, ты придёшь или нет? – раздражённо бросила она ещё через полчаса.
– Нет. Ты же спать хотела. Вот и спи.
– Я не хочу спать одна.
– Положи рядом с собой плюшевого кота, который сидит на шкафу, – Данте ухмыльнулся, услышав как гневно заскрипела кровать. Немного погодя, он, отложив книгу, загасил свечу и растянулся на софе.
– Я предупреждаю в последний раз, – подала голос Эстелла, – мне холодно, и если ты не придёшь, я приду к тебе сама, и мы будем спать на софе вместе!
– Если ты так сделаешь, я сползу на пол, так и знай.
– По-твоему, я должна спать на полу? Ты обнаглел!
– Я тебя ни к чему не принуждаю. Спи на кровати.
– Но мне холодно!
– Хорошо, я разожгу камин.
Данте встал, зажёг свечу и немного повозился с камином. Погасил свечу и вновь лёг на софу. Треск огня баюкал, погружая комнату в тепло, а её обитателей в состояние неги.
– Данте, – опять позвала Эстелла.
– М?
– Мне жарко.
– Вам, принцессам, не угодишь! – насмешливо отозвался Данте. – Что по-твоему я должен сделать?
– Ничего, – набычилась Эстелла.
– И вправду жарко. Пойду-ка я окунусь в прохладную воду, – и Данте ушёл в ванную.
Эстелла ощущала разочарование вкупе с обидой. Она ведь сама его зовёт, а он не идёт! Где это видано, чтобы девушка уговаривала мужчину лечь с ней в постель? Чего он хочет? Нет, всё хватит! Она тоже не железная. Сейчас он выйдет из ванной, и она подойдёт к нему, и сама поцелует. И будь, что будет.
Эстелла вытащила из угла свой чемодан. Выудила из него шёлковую ночную рубашку с кружавчиками. На глаза ей попалась бутылочка с бабушкиным снадобьем. Выпить? Но тут щёлкнул засов, и Данте появился в дверях ванной. Мокрый и почти голый – в одном полотенце. С длинных волос его по спине и груди на пол стекала вода.
– Ты пойдёшь в ванную, тебе же было жарко? – спросил он хитро.
Конечно, он делает это специально. Мог бы и одеться. Гибкое и сильное, с выпуклыми мышцами и гладкой кожей, тело Данте на Эстеллу действовало безотказно – она чуть не задымилась от страсти и желания.
И Эстелла ринулась в ванную, прихватив ночную рубашку, полотенце и пузырёк с зельем. Заперлась, откупорила бутылочку и сделала глоток. Снадобье на вкус было горьким. Эстелла поморщилась, но сделала ещё глоток. Бабушка говорила, что пары глотков достаточно. Вздохнув, Эстелла сделала ещё и третий глоток. Для надёжности. Приняв ванную, набросила белый шёлк на влажную кожу и робко высунула нос за дверь.
Но Данте в комнате не было. Стоя на балконе, он любовался на многочисленные звёзды. В одном полотенце и с мокрой головой. И, похоже, одеваться не собирался.
– Ты что спятил? Тут же ветер! Ты простудишься, – укоризненно сказала Эстелла.
– Ничего подобного! Я люблю ветер.
– Данте...
– М?
– Пойдём в комнату.
– Зачем? Чтобы опять играть в кошки-мышки?
– Нет, мне не нравится, что ты стоишь на ветру. Ты заболеешь, ты же весь мокрый. И ты... ты мне нужен.
– Хорошо. С условием.
– С каким?
– С тебя поцелуй.
Эстелла рассмеялась, но и опомниться не успела, как её сжали в объятиях. Подняв любимую на руки, Данте втащил её в комнату и усадил на кровать.
Цепкие руки его скользнули под эстеллину рубашку, стягивая с плеч нежный шёлк.
– Данте, ты правда меня любишь?
– Я тебя люблю, Эсте.
– И ты меня не бросишь? Вдруг я тебе надоем потом...
– Какая ты дурочка! Неужели ты не поняла до сих пор, что я люблю тебя с момента, как впервые увидел? Я люблю тебя с двенадцати лет! Ты для меня как воздух, без которого нельзя дышать, как вода, что утоляет жажду, как солнце, без которого погибает всё живое.
– И мы будем всегда вместе?
– Всю жизнь.
Чёрные локоны Эстеллы рассыпались по белым простыням, и она поддалась жарким поцелуям. Аромат мяты и зелёной листвы, коим благоухала вся постель, волосы, и кожа её хозяина, доводили Эстеллу до умопомрачения. Мягкие пальцы пробежали по спине, и Эстелла осталась без одежды. Волна стыда и наслаждения окатила девушку, когда Данте, прижав её обнаженной грудью к своей груди, замер, ловя ощущения. Эстелла выгнулась, как кошка, подставляясь под ласки, и губы Данте заскользили по её лицу, плечам, животу, спускаясь вниз и возвращаясь обратно; тяжёлые влажные волосы закрывали ему лицо, и на Эстеллу с них падали капельки воды.
Пламя яростно полыхало в камине. Его языки отражались в окнах и зеркале на стене, и, казалось, что комната тоже охвачена огнём.
Ощущения были новые, ни на что не похожие. Сколько раз Эстелла представляла себе этот миг, но реальность не шла в сравнение даже с самой смелой из её фантазий. В темноте она видела, как сияют сапфирами его глаза. Эстелла не думала ни о чём и ни о чём не сожалела, отдаваясь чувствам. Назад дороги нет. Теперь они связаны навсегда.
Яркая вспышка... Эстелла открыла глаза, вообразив, что начался пожар, и вскрикнула: вся кожа и у неё, и у Данте светилась золотом. По венам будто струился солнечный свет. Наверное, это магия. Его магия. Это не было неприятно, сила и тепло распространились по телу, от кончиков ресниц до кончиков пальцев, словно волшебство, живущее внутри Данте, перетекало и в Эстеллу.
– Люблю... люблю тебя, Эсте, – шепнул он. – Тебе хорошо?
– Да... и я... тебя люблю... – выдохнула она одними губами.
Жар, страсть и магия, подобно морским волнам, вбуравливались в кровь, прожигая на сквозь кожу, и Эстелла почти отключилась, зависнув где-то между небом и землёй, между раем и адом...
Время текло, будто песок сквозь пальцы. Приближался рассвет. Солнце – огненный шар – появилось на горизонте. В небе не было ни облачка. Наступающий день обещал быть жарким. Огонь в камине потух, и угли едва тлели. Данте и Эстелла заснули, обвивая друг друга ногами и руками, как две змейки, украшенные чёрной пеной искрящихся волос.
Комментарий к Глава 24. И огонь, и вода –
[1] Латук – листья салата, однолетнее или двухлетнее растение, огородная культура.
[2] Креолло (креольская порода лошадей) – лошади, завезённые в пампасы испанскими конкистадорами, и в последствие ставшие дикими. Сродни североамериканским мустангам.
====== Глава 25. В океане счастья ======
Солнце палило в окно, и его блики, отражаясь в зеркале, ударяли Эстелле в глаза. Янгус задорно тарахтела, обклёвывая яблоки с яблони, ветви которой раскорячились так, что грозились прорасти сквозь балкон.
Эстелла, зевнув, ткнулась носом в затылок Данте. Он спал сном младенца, уложив голову к Эстелле на грудь и обвивая девушку руками. Она долго смотрела на юношу. Ресницы его чуть вздрагивали, по щекам разлился румянец, а на чуть припухших от поцелуев губах застыла улыбка. От неудобной позы у Эстеллы затекла спина, но покидать объятия Данте ей не хотелось. Думать о том, что было ночью, и упрекать себя тоже. Это случилось и ничего не изменить и не исправить. Теперь она больше никогда не будет одна. Теперь их двое: она и Данте. Этой ночью он сделал её своей, и отныне она, даже если захочет, никогда не будет принадлежать другому мужчине.
Всё ощущая под кожей лёгкую вибрацию, Эстелла взглянула на свои пальцы – нет, они больше не сияли, зато с кончиков волос Данте золотистым дождём сыпались искорки. Какое же счастье – быть вот так, рядом с ним! Погладив юношу по спине, Эстелла осознала: они оба обнажены, а одеяло валяется где-то на полу. Вчера Эстелла слышала, как оно упало. Нет, она не хочет расхаживать перед Данте голышом, ну и что, что ночью они были вместе, она всё равно умрёт от стыда! Бабушка, мама, Урсула и преподавательницы в школе Святой Терезы твердили: нельзя никому показываться голой. Даже в супружеском ложе порядочная дама спит одетой. Надо встать, пока Данте не проснулся.
Раза с пятого Эстелле удалось спихнуть Данте с себя. Он пошевелился и перекатился на спину. Молниеносно схватив одеяло, Эстелла укуталась в него до самых ушей.
Данте продолжал спать, а у Эстеллы кровь закипела в жилах – впервые она воочию лицезрела обнажённого мужчину. Несмотря на смущение, Эстелла захотела к нему прикоснуться. Положила руку Данте на грудь, погладила. Спустилась на живот и услышала, как напрягаются его упругие мышцы. Цап! Пальцы Данте змеями обвили её запястья. Потянул на себя. Отпихнул одеяло, сжал в объятиях. Хватка у Данте была мёртвая – это Эстелла поняла ещё с момента их встречи с грабителями в лесу.
– Привет.
– Привет, – Эстелла покраснела до корней волос. Ей было неловко и, не зная что ещё сказать, она потёрлась щекой о его щёку.
– Я тебя так люблю, – шепнул Данте ей в ушко, водя пальцем по позвоночнику.
Эстелла уткнула носик ему в шею, спрятав лицо за волосами.
– Ой, Данте, о чём мы вчера только думали?
– Я лично – ни о чём. Мне было так хорошо, что не передать словами.
– Мне ужасно стыдно...
– Почему?
– Ну... от того, что было ночью...
– Это было чудесно!
– Да, поэтому мне стыдно. Мне... мне понравилось... – Эстелла окончательно превратилась в свёклу. – Это... это было... ну... я не думала, что будет так, так приятно...
– Это потому что мы любим друг друга. Большая разница, когда это происходит по любви и когда без. Но я всё равно не понимаю: ты стыдишься того, что тебе было хорошо? Это странно.
– Ну да... просто... просто... некоторые говорят, что это грех.
– Грех? Получить удовольствие от любви – грех?
– Да... я... читала, и мне говорили, что даже с мужем это надо делать ну, только, чтобы... чтобы был ребёнок. А когда просто так, да ещё и в удовольствие, это нехорошо.
– Какой идиот вбил это в твою красивую головку, Эсте? – Данте фыркнул как кот. – Мы сделали это по любви, а любовь – не грех. Это самое прекрасное чувство из всех, что существуют. Гораздо больший грех совершают те, кто женится по расчёту, не зная и не любя друг друга. Что может быть хуже?
– Ты прав, но... мы без одежды...
– И что? Разве теперь мы не стали одним целым? У нас не должно быть никаких секретов друг от друга. Не бойся меня. И если тебя что-то мучает, ты всегда можешь мне сказать об этом. Договорились?
