Текст книги "Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"
Автор книги: Николай Леонов
Соавторы: Юрий Перов,Сергей Устинов,Юрий Кларов,Валериан Скворцов,Николай Оганесов,Геннадий Якушин,Лев Константинов,Николай Псурцев
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 91 (всего у книги 248 страниц)
Горлинка осталась в лесу. Возвращаться в Зеленый Гай было нельзя: долгое отсутствие учительницы не прошло незамеченным. «Ястребки» во главе с Нечаем и Малеванным прочесали лес вокруг села. Надийка нашла тетрадку учительницы. Вывод напрашивался один: Марию похитили и замучили бандеровцы. Вот тогда и появился в районной газете некролог.
Нет, Марии нельзя было возвращаться в Зеленый Гай, где в связи с ее смертью провели митинг – у портрета учительницы, обвитого траурными лентами, в почетном карауле стояли пионеры.
В лесу дел было много. Шла подготовка к операции «Гром и пепел». Каждый день Горлинка отправляла курьеров по установленным адресам и явкам. Курьеры уходили со строгими приказами, подкрепленными распоряжениями Розума – по просьбе Горлинки он тоже остался в лесу. Они приводили с собой группки «боевиков», выделенных в подмогу Стафийчуку для проведения операции. Ослушаться никто не осмеливался. От банды к банде ползли слухи, что приказ о проведении операции поступил непосредственно от центрального провода.
Нехотя, скрепя сердце Сорока, Шулика, Дубняк и Джура слали своих людей. Они попадали в руки мрачного Василя. Тот выдавал «боевикам» советское обмундирование, оружие, занимался строевой подготовкой. Когда-то он служил сержантом в Красной Армии, в сорок втором сдался в плен, националисты завербовали его в одном из лагерей. Василь знал команды, уставные требования. Он строил своих вояк, зычно командовал:
– Рядовой Слипак, выйти из строя!
– Выконую послушно, друже… – с готовностью отвечал приземистый плюгавый Слипак.
– Болван! – орал Василь. – Как отвечаешь, лайдак?
Слипак растерянно лез пятерней в потылыцю. Виновато мямлил:
– Так воно б треба було сказаты: «Есть, товарищ сержант».
– Молодец, – несколько успокаивался Василь и подавал новую команду: – Рядовой Слипак, стать в строй!
– Слухаю послушно, друже…
– Гнида вонючая! Торба с дерьмом!
– А ты дай ему в зубы – враз поймет, – меланхолично посоветовал Василю Блакытный. Он сидел на пне и наблюдал за «учениями».
От короткого тычка Слипак, приглушенно всхлипнув, растянулся на земле.
– Молодец, – одобрил Остап.
Он стал важной персоной в банде – телохранителем самой Горлинки. Назначил его на эту должность Розум, долго и требовательно наставлявший Блакытного:
– Горлинка сама тебя назвала. Я тоже считаю, что ты подходишь. Ты полностью отвечаешь за ее жизнь. Беречь будешь и от своих и от чужих. Среди своих тоже всякие попадаются…
Розум затянулся цигаркой, задумчиво проследил за колечками дыма, таявшими в синеве. Беседовали они с глазу на глаз, на укромной полянке, закрытой со всех сторон орешником.
– Ничьи приказы, кроме Горлинки, для тебя недействительны, – методично, размеренно продолжал эсбековец. – Какими б странными они тебе ни показались – выполнять безоговорочно. Ты ни перед кем не отчитываешься, никому не должен сообщать о том, что делаешь, кроме меня и Горлинки, разумеется.
– Даже Стафийчуку? – понизил голос Блакытный.
– Сказано – никому. С этой минуты ты ему не подчиняешься. Если надо – спи у ног Горлинки, но чтоб ни один волос с ее головы не упал.
– Я за нее жизнь отдам, – горячо заверил Блакытный. Про себя пробормотал, что, кажется, это первый приказ за все время, который он с удовольствием выполнит.
Стафийчук вначале пытался связаться с краевым проводом, посылал курьеров, но они не возвращались – пропадали в неизвестности. Действовала только та курьерская тропа, которой пользовался Розум. Но Стасю как раз она была ни к чему – ему хотелось иметь связь, минуя курьера Горлинку и эс-бековца Розум а. Он решил выждать, внешне послушно выполнял все указания Горлинки, уступил ей свой бункер, старательно занимался подготовкой операции.
Однако Горлинка не очень доверяла показному смирению Стася. И оказалась права.
Однажды поздним вечером Дрот неслышно приблизился к командирскому бункеру, наклонился над люком.
– Геть! – отделился тенью от дерева Блакытный.
– Ты что, Остап, своих не признал?
– Отойди! – непримиримо сказал Остап. И повторил запомнившиеся слова Розума: «Среди своих тоже всякие попадаются».
Дрот ушел в темноту.
На следующий день Розум решил отправить Дрота со срочным поручением в дальний курьерский рейс. Перед уходом «боевик» встретился со Стасем.
– Обязательно постарайся связаться с краевым проводом, – напутствовал Стафийчук своего помощника. – Получи подтверждение на операцию. Нутром чую – забрела в наше стадо серая лошадка. С Реном тебе не встретиться…
– До неба высоко, до бога далеко, – кивнул Дрот.
– Но увидеться с руководителем референтуры СБ вполне можно, а он уже укажет дорогу дальше. Ею псевдо – Ястреб. На этот случай есть у меня одна явка…
Стась назвал явку, пользоваться которой можно было только при чрезвычайных обстоятельствах.
– Как только узнаешь хоть что-нибудь – немедленно возвращайся.
Но Дрот из рейса не вернулся – напоролся на засаду «ястребков».
Встреча на лесной тропе
Надийка собралась пойти в сельсовет – надо было договариваться о топливе на зиму для школы, – когда дверь ее хаты стремительно открылась и на пороге появилась Влада с неизменным ружьем за плечами. Это было так неожиданно, что Надийка испуганно ойкнула, выхватила из кармана пальто пистолет.
– Где Нечай? – едва переведя дыхание, спросила Влада.
«Так и знала, – подумала Надийка, – к Ивану! Необычные же дела должны были случиться, чтобы решилась она прийти в село».
– Так я тебе и сказала! – независимо, с неприкрытой неприязнью ответила Надийка.
Влада, видно, и не ожидала другого ответа. Она прижала ладони к груди – сердце вот-вот выскочит, – умоляюще посмотрела на Надийку.
– Мне Иван нужен. Я на квартире у него была, нету, хозяйка говорит: вчера еще куда-то уехал. Куда? Большая беда грозит Нечаю…
– Вот как! Наверное, от твоих же друзей и грозит беда. Мало вам крови да слез, на войне пролитых…
– Люблю я Ивана!
В голосе Влады Надийка уловила неподдельную искренность.
– Ушел Иван вчера в район. Возвратиться обещал сегодня к вечеру.
– Какой дорогой?
– Ходит он обычно через лес. Не любит Нечай кривых дорожек.
– Спасибо! – облегченно вздохнула Влада. – Я его где-нибудь перехвачу на пути.
– Неужели побежишь навстречу? – всполошилась Надийка.
– Я быстрая. Времени терять никак нельзя. Если разрешишь, я огородом твоим пройду. И так многие меня уже в селе видели, а глаза у людей разные: и ласковые и злые.
– Идем, я тебя провожу, – предложила Надийка.
Она вывела Владу к лесной опушке, хотела еще о чем-то спросить, но та торопливо протянула руку, прощаясь, и убежала.
А случилось вот что. Старый Скиба выследил все-таки дочь. Последнюю неделю он был, на удивление, добрым, заботливым, ни в чем не упрекал Владу, наоборот, сам предлагал, чтобы она пошла погуляла, поохотилась, развеяла грусть. Постепенно Влада забывала об осторожности, ей казалось, что отца удалось переломить и он, наконец, смирился. А Скиба тем временем тщательно следил за каждым ее шагом. Когда увидел, с кем встречается Влада, первым его желанием было тут же, сразу, убить комсомольца. Потом рассудил: зачем рисковать своей головой, если есть Стась? Его хлопцам подстрелить Нечая – раз плюнуть!
Сегодня рано утром на хутор заглянула Мария. Возвращаясь откуда-то издалека, она зашла отдохнуть, подкрепиться. Влада хлопотала на кухне. Из горницы сквозь неплотно прикрытую дверь доносились голоса. Она удивилась, почему это вдруг разговор в горнице прекратился: ушли, что ли, зачем тогда завтрак? Тихонечко приоткрыла дверь. Отец и Мария – голова к голове – шептались. Видно, о чем-то важном. До Влады доносились обрывки фраз:
– Ходит вокруг хутора, что-то пронюхал… – Это отец сказал.
– Показалось, наверное… Случайно… Разные дела… – недоверчиво говорила Мария.
– Какое там случайно! Влада… Сам видел…
Влада поняла, что разговор идет о ней и о Нечае, и затаив дыхание приникла к двери.
– Передай Стасю все это. Пусть немедленно решает, – настаивал Скиба.
– Добре. Я у тебя посплю немного – всю ночь шла, к вечеру уйду, удобнее так, чтобы не мозолить глаза. Стасю все расскажу. А ты пока сам ничего не предпринимай, понял?
– Поторопитесь только. Слыхал я, парень решительный, да и девка словно взбесилась последнее время…
Влада с трудом сдержала себя. Она подавила желание немедленно бежать в Зеленый Гай, отыскать Нечая, предупредить, что нависла над ним смертельная опасность, пусть стережется – бандиты обязательно постараются уничтожить его. Но надо было выждать время, отец сразу догадается, куда она подалась. И Влада с приветливой улыбкой внесла шипящую сковороду, пригласила Марию:
– Поешь. Проголодалась, наверное?
Поговорили о том, о сем. Потом Мария ушла спать, предупредив, чтобы не будили, все равно днем ходить опасно. Скиба собрался в поле. А Влада, только отец ушел, побежала к Нечаю. Бежала просить коханого, чтобы немедленно, сегодня же уезжал из этих мест туда, куда не дотянутся кровавые руки Стася. И она с ним.
Но вышло все не так.
Встретила Влада Ивана на полпути к Зеленому Гаю. Иван молча выслушал ее сбивчивый рассказ.
– Значит жива Мария? Она сейчас на хуторе? – В глазах Нечая запрыгали недобрые огоньки.
– Да.
– Кто с нею?
– Хлопец какой-то, из банды, наверное.
– Когда пойдет?
– Говорила: к вечеру.
– Куда?
– Точно не знаю, но думаю, что повернет к сосновой посадке – знаешь ее? – обойдет ближнее село и по стежке к Змеиному. А дальше – неизвестно…
– Родная моя! – ласково поцеловал Нечай девушку в глаза, вдохнул запах ее волос. – Теперь тебе нельзя на хутор возвращаться: отец предаст, чтобы шкуру свою спасти. Уже предал, – зло добавил Иван. – Разве не ясно, что, когда эта бандеровская шлюха, Мария, доложит Стасю, тебя могут убить? Стась ведь не дурак. Поймет, что ты, если со мной что-либо случится, догадаешься, чьих это рук дело…
– Что же со мной будет? – растерянно спросила Влада и теснее прижалась к Ивану, будто отдаваясь под его защиту.
Нечай раздумывал недолго.
– Иди в Зеленый Гай, к Надийке, и жди меня.
– А ты?
– Я скоро вернусь!
Если бы знала Влада, что задумал ее Иван, ни за что бы не оставила его одного!
Пуля для Горлинки
Мария покинула хутор Скибы, когда солнце покатилось к закату. Сопровождал ее Юрко Крук. Блакытный теперь часто выполнял поручения Горлинки самостоятельно. С Юрком Мария шла спокойно, он, пожалуй, не уступал Остапу в знании троп и лесных премудростей, без чего в лесу шагу не сделаешь – нарвешься на мину, напорешься на засаду – свою ли, чужую – разберутся потом, но уже без тебя. Юрко был мягче Остапа, и смотрел на мир не так жестко, и песни любил веселые; вечером в лагере запоет вдруг «Ой, лопнув обруч…», и самые унылые начинают притопывать и приплясывать. Но Мария видела и то, как иногда в вечерние зори Юрко уходил от всех на край поляны, усаживался на пень и тоскливо, не мигая, смотрел на зеленый частокол леса – за ним села, там люди.
Юрко первым заметил слежку. По каким-то своим неприметным для обычных людей признакам он учуял, что за ними кто-то крадется.
– Мария, берегись! – вполголоса сказал он, расстегивая пиджак, под которым был спрятан автомат. Они шли след в след, и Мария не увидела – почувствовала тревогу, охватившую Юрка, и сама забеспокоилась, ускорила шаг.
– Наши? – спросила она.
– Нет, наших здесь нет. Выследили. Один кто-то идет – наши же поодиночке не ходят.
Ускорили шаг, почти бежали, но и тот, неизвестный, не отставал, упорно пробивался сквозь кустарник. Юрко выхватил автомат из-под пиджака и теперь, держал его в руках, готовый стрелять.
– Надо сворачивать! – крикнул он на бегу.
Но пока Мария раздумывала, прикидывала, выскочили на поляну – теперь уже поздно сворачивать, и девушка властно скомандовала: «Вперед!» Бежали по высокой траве, вымахавшей на поляне, ромашки били по ногам; беглецы запыхались, пока добрались до густого подберезовика, упали на землю, прижались к ней, всматриваясь туда, где должен был появиться преследователь. Он показался всего на мгновение, выскочил с разбегу на лесную кромку и тут же упал в траву, инстинктивно угадав, что на поляне превратится в отличную мишень, но и этого мгновения было достаточно, чтобы Мария узнала его. За ними гнался Нечай, невесть как напавший на их след. У Марии тоскливо сжалось сердце. Ох, Иване, Иване, буйная головушка, разве ж можно одному в такое время в лесу!..
Прошло несколько минут, и беглецы и преследователь затаились, выжидая, кто первым выдаст себя. Нечай отполз назад в лес. Марин было видно, как шевелилась трава. Сперва она не поняла, зачем это ему понадобилось, а Юрко догадался сразу:
– Обойдет кромкой…
– Успеем уйти в подсолнухи, – тихо сказала Мария.
Не успели. Только добрались до плантации, как Иван вынырнул сбоку, метрах в пятидесяти, крикнул предупреждающе: «Стой!» Девушка обернулась инстинктивно, и у Ивана вырвалось: «Мария!» Но он уже увидел рядом с нею бандеровца с автоматом, понял, с кем свела его судьба на оранжево-солнечной плантации, и нажал на спусковой крючок. Пуля врезалась в цветущую корзинку подсолнечника совсем рядом с Марией – брызнули в разные стороны семечки.
– Ух, клятый, как стреляет! – профессионально оценил противника Юрко.
Теперь уже скрываться не было смысла, и Юрко тоже нажал на гашетку – очередь веером прошила зеленые шершавые листья, срезала литые желтые шляпки.
– Уходи! – сказал Юрко.
– А ты?
– Задержу этого типа. Видишь, добром не отвяжется, настырный.
Мария сделала еще одну попытку увести бандеровца от Нечая, уклониться от боя.
– Попробуем вдвоем…
– Черта с два – не выпустит! Смотри – ползет, сволочь. Уходи, ради всех святых, потом поздно будет! – И, увидев, что Мария все еще колеблется. Юрко успокаивающе добавил: – Иди спокойно. На развилке у Змеиного болота догоню. Я скоро – у него ведь только пистолет…
Мария ясно себе представила, что будет дальше: погибнет Нечай, пистолет против автомата – оружие неравноценное, тем более что автомат этот в руках у Юрка: не один бой, не одну облаву прошел, который год по лесам бродит. Используя свою власть, она приказала Юрку: «Уходи вместе со мной. Так лучше». Но едва они приподнялись для перебежки, как пуля срезала сочный стебель у Марийкиной головы. Почти сразу же раздался шелест и треск – укрытый густой зеленой массой подсолнечника, Нечай подбирался вплотную.
– Беги, Мария! Ты же видишь, вдвоем не уйти, мешаешь мне. Чем он ближе, тем мне труднее, а на выстрелы скоро прибегут…
Ушла Мария, где ползком, где на четвереньках, метр за метром уползла от Юрка и Нечая, никогда не знавших друг друга, а теперь вот встретившихся, и кто-то из них так и не узнает имени пославшего в него пулю.
Автомат Юрка тарахтел скороговоркой, бандеровец стрелял, надеясь, что какая-нибудь пуля прорвется сквозь частокол стеблей. И правда, вслед за одной очередью раздался стон – видно, укусила-таки свинцовая муха Нечая.
Только где-то метров за двести от Юрка Мария выпрямилась, вытерла крупные горошинки пота и устало, не торопясь, пошла напрямик к лесу. Выстрел… Очередь… Выстрел… Очередь… Очередь…
Два человека встретились в бою. Оба говорят на одном языке. Родились на одной земле, и звезды им светили одни. За что же убивают они друг друга? Ведь Юрко не из панов, не куркульский и не поповский сын, все его богатство – кожушок да шапка… Есть мудрая народная легенда о злой, настоянной на крови отраве, превратившей братьев во врагов. Горьким ядом стали для Юрка националистические бредни, которыми задурманили ему голову, и хоть сам он не из панов – привели они его к куркулятам и поповичам.
Очередь… Выстрел…
Чем дальше уходила в лес Мария, тем реже, глуше становились выстрелы – и Нечай и Юрко поняли, что нашла коса на камень, силы равные, и экономили патроны. Как это сказал Нечай: «Поклялся не менять гимнастерку на сорочку вышитую…» Он и сегодня был в гимнастерке – не пришло еще время Нечаю красоваться в сорочке.
У Змеиного болота Мария долго ждала Юрка. Не пришел. И на базу не возвратился ни в тот день, ни в следующий. А потом Мария узнала, как все было. Они долго кружили по подсолнечниковым зарослям. Партизанский разведчик Нечай не хуже Марийкиного телохранителя знал приемы коварного ближнего боя. Он знал также, что вот-вот поспеет помощь из ближнего села, там уже тревожно бухнул выстрел из трехлинейки – сигнал сбора «ястребков». Юрко занервничал, заторопился, теперь частыми очередями прошивал зелень. После восьмого выстрела Нечай нажал кнопку, и пружина выбросила пустую обойму. Полез в карман за запасной, и его прошиб холодный пот: обоймы не было, она, очевидно, выпала, потерялась во время погони. Иван мог уйти – бандеровец не стал бы его преследовать, не зная, что у Нечая кончились патроны, наоборот, он сам всячески старался от него оторваться, тем более теперь, когда Горлинка была в безопасности. Но Нечай не мог уйти, инструктор райкома комсомола был из тех людей, для которых после принятого решения собственная жизнь теряет значение – есть только цель, выполняя которую следует в случае необходимости жертвовать жизнью. Кровоточило плечо – пуля бандита прошила мякоть насквозь.
Нечай нащупал нож…
Через секунды они встретились – лицом к лицу, глаза в глаза, автомат Юрка смотрел комсомольцу в лоб. И в то короткое мгновение, когда бандеровец нажимал на спусковой крючок, Иван отчаянным усилием бросил тело в сторону – очередь прошумела в миллиметрах над головой – и в прыжке стегнул Юрка ножом по шее.
Серьезное предупреждение Малеванного
– Думаешь, ты герой? – Малеванный раздраженно смотрел на Нечая. – Как же, один против двух, с пистолетом – на автомат, с ножом – на очередь! Дурень ты, вот кто! А я, я тоже хорош! – Лейтенант схватился за голову. – Как мог такое допустить?!
– Уж не по убитому ли бандиту горюешь? – въедливо спросил Нечай. – Вот не предполагал, где у него защитники найдутся!
Рука у Ивана на перевязи под пиджаком. Пуля насквозь пробила мякоть плеча.
– Да ты понимаешь, что говоришь? – Малеванный даже побледнел от негодования, резко отодвинул стакан с чаем, вскочил. – Я ведь тебя предупреждал: никаких самостоятельных действий! Мало ли какие у нас планы! Да, может, мы давно знаем, кто такой Скиба, но не арестовываем пока – что толку, если одного заберем, а другие останутся?
Малеванный пришел к Нечаю сразу же, как только узнал о случившемся. Лейтенант очень рассердился, нет, не то слово – пришел в ярость, когда Нечай рассказал ему, как, расставшись с Владой, он ушел подстерегать Марию. Малеванный многого не мог объяснить Нечаю, потому и кричал на него, топал ногами. Нечая же сейчас волновало только одно – Мария ушла живой и невредимой. Он страстно ненавидел бывшую учительницу. Остальные бандиты были для него безликими, однотипными – стая бешеных собак, которую надо уничтожить. Марию же он домой провожал, за руку здоровался. Она была не просто националисткой, она была предательницей, хитрой, коварной и жестокой: прикинулась овечкой, институт советский закончила, в комсомол вступила. Нет ничего паскуднее, отвратительнее предательства! Предателю – первая пуля. Так думал Иван и в ответ на все упреки Малеванного только упрямо твердил:
– Жалко, сбежала Мария! Не мог я по ним стрелять в лесу, далеко были, промазал бы…
– Конечно, жалко – согласился Малеванный, но с этими словами как-то не вязался тон, которым они произносились – отнюдь не сожалеющий.
Помолчали. Чай, приготовленный Ивановой хозяйкой, давно остыл. Малеванный, недовольно морщась, похлебал из стакана.
– Что с Владой-то будет? – спросил он. Осторожно спросил – деликатная проблема, из сердечных нитей сплетенная.
Нечай решительно рубанул воздух рукой:
– Женюсь я на ней…
– На дочке бандитского пособника, хуторянке, ты женишься, комсомольский инструктор? Скибе недолго осталось на воле гулять…
– Разве не пошла она против воли отца? Мы не выбираем себе родителей…
Малеванный неодобрительно покачал головой. Не нравилось ему все это. Мало ли в Зеленом Гае гарных девчат? Из хороших, честных семейств – от прадеда к деду хлеборобы. Хотя бы та же Надийка, верная дивчина, чистое сердце, своими руками счастье строит. Вот уж правду говорят: дай сердцу волю – заведет в неволю. Именно в этом он и попытался убедить Нечая. Иван не стал его слушать.
– Влада ради меня отца бросила! К честной жизни тянется: и если б я даже просто по-хорошему к ней относился, а не любил ее и оставил сейчас одну – предал бы, вот как это называется. Хватит об этом, поговорили!.. Тут голосованием не решишь!..
– В самом деле, хватит, – неожиданно миролюбиво согласился Малеванный и энергично потер руки. – Ох и погуляем на свадьбе! Красивую девушку, Иван, подцепил.
…Веселая была свадьба, комсомольская. Без попа и венчания. Гуляло все село: и водой молодых кропили, и зерном дорогу пересыпали, и выкуп с них брали. «Смотри ты, – удивлялись старики, – комсомольцы, а обычай народный исполняют». И все-таки на Владиной и Ивановой свадьбе свадебные традиции были нарушены дважды: жених не был в вышитой руками невесты сорочке, а по правую руку от молодых не сидел отец невесты…
* * *
«В комсомольскую организацию села Зеленый Гай от Скибы Влады.
Прошу товарищей комсомольцев принять мене до себе в свои ряды. Мой отец очень виноват перед народом. Он не сможет искупить свою вину, ток как погиб от рук таких же, как сам. Но я честно напишу, что если б и был живым, то все равно боролся бы против Украины Советской. Я его хорошо знаю, как знаю и тех, кому он служил. Это бандиты, и чем скорее мы их уничтожим, тем лучше для всех нас, а значит, и для всего народа.
В комсомол вступаю потому, что хочу быть честной. Прошу мне поверить, очень прошу. Если понадобится моя жизнь – отдам ее людям, чтобы хоть немного исправить зло, причиненное отцом. От начала и до конца принимаю главнейшую задачу комсомола – борьбу за народное счастье…»
