355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Леонов » Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) » Текст книги (страница 212)
Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)
  • Текст добавлен: 17 апреля 2021, 19:00

Текст книги "Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"


Автор книги: Николай Леонов


Соавторы: Юрий Перов,Сергей Устинов,Юрий Кларов,Валериан Скворцов,Николай Оганесов,Геннадий Якушин,Лев Константинов,Николай Псурцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 212 (всего у книги 248 страниц)

ВМЕСТО ЭПИЛОГА
КОНЕЦ «ФАБРИКИ СМЕРТИ»

...А он все стрекочет и стрекочет – японский трофейный кинопроектор. И все, что случилось в те давние годы, вновь воскресает в памяти, рождая воспоминания пронзительно-острые, но отнюдь не сентиментальные.

Сцепив пальцы, вглядываюсь в калейдоскоп заключительных кадров.

Аэродром, укрывшийся между невысокими холмами, пятнистыми от игры света и теней, и биплан, с разворота заходящий на посадку.

Дрогнули от удара о землю шасси, и вот биплан уже бежит по летному полю, ровному, будто раскрытая ладонь.

Скорость падает, летчик подруливает к ангару из гофрированного железа.

Чуть поодаль от ангара – тягач с цистерной на прицепе.

«Человекообразные существа» в резиновых скафандрах, напоминающих водолазные, держась на значительной дистанции от биплана, манипулируют брандспойтами, вырывающимися из рук, усердно опрыскивая самолет пенящимся дезинфицирующим раствором.

Затемнение. Затем финальные кадры: по откидному трапу на землю спускаются трое.

Впереди – пожилой усатый мужчина высокого роста. На нем – кожаное полупальто-реглан без знаков отличия. На впалые щеки падает тень от пенсне. Мужчина поднимает в приветственном жесте сухопарую руку и улыбается. Очевидно, кому-то, стоящему за кадром.

Мне ни к чему напрягать память. Я знаю этого человека в профессорском пенсне.

«Генерал Сиро Исии!» – произношу я в мыслях имя, которое мне неудержимо хочется выкрикнуть на весь зал.

Вслед за генералом Исии, лично возглавлявшим вылет на Нинбо, по трапу спускаются полковник Икари – по должности заместитель Исии, а по сути его правая рука – и доктор Танака, научный руководитель «экспедиции».

Знаю: сейчас загорится электрический свет. Но не уйдут из памяти ненавистные лица, знакомые мне не только по фотографиям и кадрам старой кинохроники...

Собственно говоря, история, которую я хотел рассказать, по сути, подошла к концу. Но в Истории с большой буквы еще долго получали развитие перипетии тех довоенных событий, происходивших в Харбине и Бинфане.

17 июня 1941 года Гитлер принял окончательное решение: реализация плана «Барбаросса» начнется на рассвете 22 июня. Выбор этой даты не был случайным. 22 июня 1812 года Наполеон начал свою бесславно провалившуюся «русскую кампанию». Фюрер нацистской Германии вознамерился доказать всему миру, что то, чего не добился маленький капрал, осуществит молниеносным ударом он – ефрейтор Алоиз Шикльгрубер.

И вот настало роковое 22 июня – день вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

В тот день рано утром генерал Гельдер, начальник генштаба вермахта, записал в своем дневнике:

«Армия русских будет уничтожена в течение шести недель».

И еще не успели высохнуть чернила, которыми была сделана эта запись, когда министр иностранных дел Японии, небезызвестный Иосуке Мацуока, обратился к императору с просьбой о немедленной аудиенции. Хирохито принял его незамедлительно.

– Сейчас, когда началась советско-германская война, – заявил министр, – Япония должна поддержать Германию, также напав на Россию.

Хирохито не прислушался к совету своего министра. Но это вовсе не означало, что японцы были намерены вообще воздержаться от военных действий против Советского Союза.

Три дня спустя, когда советский посол в Токио спросил у Мацуоки, будет ли Япония сохранять согласно пакту, заключенному 13 апреля 1941 года, нейтралитет, министр уклонился от прямого ответа, хотя в словах его прослеживались далеко не мирные перспективы во внешней политике Японии по отношению к СССР.

«Основой внешней политики моей страны, – сказал Мацуока, – является «Тройственный пакт», и если настоящая война и пакт о нейтралитете будут находиться в противоречии с этой основой... то пакт о нейтралитете не будет иметь силы».

Одновременно Мацуока разъяснил германскому послу, что его заявление о том, что Япония будет пока придерживаться нейтралитета, сделано с целью «обмануть русских или оставить их в неведении, так как подготовка к войне еще не закончена».

После нападения Германии на Советский Союз японский генштаб разработал собственный план войны против СССР. План этот получил кодовое название «Кан-Току-Эн» – «Большие маневры Квантунской армии».

По замыслу японских военных стратегов Квантунская армия, расквартированная в Маньчжурии, должна была стать чем-то вроде боксерской перчатки, повергающей в нокаут «советского колосса на глиняных ногах». Но прежде, чем нокаутировать противника, нужно выбрать удобный момент. А удобный момент не только подкарауливают, но и готовят.

В сентябре 1941 года главнокомандующий Квантунской армией генерал-майор Умезу созвал экстренное совещание. Круг приглашенных был строго ограничен: только ведущие штабисты и... бактериологи, врачи, ветеринары.

– Думаю, вы отдаете себе отчет в значении событий, которые происходят в мире, – говорил генерал. – Наш союзник, Германия, находится в состоянии войны с Советским Союзом, и, как следует из последних сообщений с театра военных действий, близится час, когда германские войска одержат полную победу над своим противником. Русские, хотя мы и заключили с ними пакт о нейтралитете, являются и нашими врагами.

Умезу сделал паузу.

– Как долго мы будем соблюдать нейтралитет? – усмехнулся он, как бы опережая невысказанный вопрос собравшихся. – Не знаю. Однако мы должны быть готовы к любым неожиданностям. Надеюсь, господа, что вам ни к чему объяснять, что наша армия, насчитывающая полмиллиона отборных солдат, расположилась в Маньчжоу-Го не для отдыха.

Генерал снова помолчал, собираясь с мыслями. Потом продолжил:

– Господа, я собрал вас у себя для того, чтобы обсудить вопросы, связанные с одним из наиболее важных участков наших военных приготовлений. Я имею в виду бактериологическое оружие. Мы уже располагаем двумя крупными исследовательскими центрами, где производство разносчиков инфекции поставлено на конвейер, а также подразделениями № 731 вблизи Харбина и № 100 – возле Чанчуня. Их функции мы разграничили таким образом, чтобы подразделение № 731 занималось в основном подготовкой к бактериологической войне против армии и тыла противника, а подразделение № 100 в основном изучало бы микробы, гибельные для животных и растений. Выражение «в основном» я употребил не случайно. Четкой разграничительной черты в исследованиях обоих центров провести невозможно, ибо, как вам известно, существует масса заразных болезней, одинаково пагубных как для людей, так и для животных. В упомянутых мною научных центрах и в их филиалах проведено уже много экспериментов, и их результаты утвердили нас в убеждении, что бактериологическое оружие может стать в наших руках тем средством, которое поможет нам победить и уничтожить противника.

Оценив напряженное внимание участников совещания, генерал Умезу продолжил:

– Господа, наш генеральный штаб уже разработал план военных действий против Советского Союза. В этом плане, который мы будем называть «Кан-Току-Эн», уделяется большое внимание использованию бактериологического оружия. В частности, в нем подчеркивается, что, хотя изучение и производство бактерий идут полным ходом, а что касается производства непосредственно, так оно поставлено на промышленную основу, нам, однако, нужно подумать об интенсификации усилий в этом направлении. Следует также, воспользовавшись тем, что здесь, на оккупированных территориях и в непосредственной близости от советской границы, мы в достатке располагаем материалом для исследований, расширить эксперименты на людях и животных.

Слова начальства, как известно, для подчиненных равнозначны директивным указаниям. И вот, вернувшись из Чанчуня, командир подразделения № 731 срочно собрал своих подчиненных.

– Наши научные исследования и работы в области изучения методов ведения бактериологической войны высшее военное командование удостоило высокой оценки, – начал генерал Исии. – Действительно, сделано нами немало. Однако события, происходящие в Европе, требуют от нас, чтобы мы работали еще интенсивнее. Не исключено, что в ближайшем будущем бактериологическое оружие будет пущено в ход против наших ближайших соседей.

Офицеры и научные работники, собравшиеся в кабинете своего шефа, с вниманием и почтением прислушивались к словам генерала.

– Но перед использованием оружия в военных действиях, – говорил между тем их патрон, бывший рядовой врач, а ныне, генерал, облеченный властью, – мы должны опробовать нашу боевую бактериологическую мощь на китайцах. Наша доблестная армия, возглавляемая Его Императорским Величеством, держит под своим контролем уже чуть ли не половину китайских земель, однако китайцы все еще сопротивляются. Генеральный штаб благосклонно отнесся к моему проекту применить бактериологическое оружие против китайцев. Экспедиция в Нинбо принесла, как вы помните, хорошие результаты. Теперь согласно плану, одобренному в Токио, мы должны организовать новую экспедицию – уже в Центральный Китай...

Через несколько недель экспедиция отправилась в путь. На этот раз возглавлял ее полковник Оота. Целью экспедиции, как подчеркивалось в приказе главнокомандующего Квантунской армией, было посеять панику в тылу китайских войск, дислоцирующихся в районе города Чангте.

В экспедиции приняло участие около ста человек, в том числе тридцать специалистов-бактериологов. Так же, как и при налете на Нинбо, зараженных чумою блох разбрасывали с самолетов. Однако на этот раз с большей высоты.

Результаты операции, как докладывал позже полковник Оота, были удовлетворительными. Японцам удалось вызвать локальную эпидемию чумы и на несколько месяцев дезорганизовать работу железнодорожного транспорта. Китайцы вынуждены были временно закрыть линию, пролегающую в районе эпидемии. В рапорте Ооты не упоминалось ни единым словом о том, что жертвами чумы пало свыше 2000 человек. В основном это были мирные жители – беззащитные, не имевшие никакого отношения к военным действиям.

21 мая 1942 года, то есть по прошествии менее чем года, генерал Исии, возвратившись из Токио, собрал на закрытое совещание всех руководителей отделов и объявил:

– Перед нами стоит новая задача. Согласно приказу генерального штаба нашему подразделению надлежит опять снарядить большую экспедицию. Регион – вновь Центральный Китай. Цель – бактериологические атаки на позиции китайцев. Атаки должны предприниматься поблизости от железнодорожных линий на пути предполагаемого стратегического отступления наших войск. На этот раз мы пустим в дело не только бактерии чумы. В ход пойдут возбудители холеры, брюшного тифа, паратифа и сибирской язвы. В данной операции будет нам помогать подразделение № 1644, дислоцирующееся в Нанкине. Прошу вас подготовить свои соображения...

Месяц спустя из Харбина в Нанкин отправилась группа численностью в двести человек. С собою они везли смертоносный багаж – 25 килограммов зачумленных блох и 130 килограммов бактерий паратифа и сибирской язвы.

По прибытии в Нанкин посланцы доктора Исии разместились на территории местной «фабрики смерти» – в военном городке подразделения № 1644, занимавшегося, так же как и подразделение № 731, разработкой методов ведения бактериологической войны. Территория эта, несмотря на старания японцев окружить все плотной завесой секретности, была известна китайскому населению как место, где проводятся зверские эксперименты на людях.

Здесь состав харбинской группы пополнился «местными» специалистами. Их стараниями багаж «экспедиции» увеличился дополнительными емкостями с бактериями холеры, тифа, чумы и газовой гангрены.

– Наша задача – терроризировать население в районах Юшана, Кинхуа и Фукина с помощью эпидемий, – инструктировал участников группы генерал Исии. – Будем истреблять китайцев как с воздуха, сбрасывая зачумленных блох с самолетов, так и на земле, заражая водные источники бактериями холеры и тифа. Самолеты будут стартовать из Нанкина. Заражение воды поручается диверсионным группам.

На следующий день на летном поле военного аэродрома в Нанкине приземлился транспортный самолет. Солдаты принялись выгружать из него ящики с надписью, напыленной краской с помощью трафарета: «Водоснабжение». Солдатам, перегружавшим ящики с самолета на автомашины с прицепами, не было понятно, зачем в Нанкин доставлять воду из Харбина, однако свои недоуменные вопросы они предпочитали держать при себе, зная, что чрезмерная любознательность до добра не доводит.

В ящиках покоились плоские бутылки с горлышками, покрытыми толстым слоем сургуча и парафина. Сквозь стекло можно было разглядеть некую коричневую субстанцию, прилипшую ко дну и к стенкам. На бутылках были наклейки: «Опасно! Соблюдать меры строжайшей осторожности» – и цифры внизу, несшие в себе зашифрованное обозначение вида бактерий.

Ящики с надписью «Водоснабжение» были перевезены в одну из лабораторий подразделения № 1644, где люди в белых халатах, с лицами, закрытыми защитными масками, приступили к сортировке таинственных бутылок. Некоторые бутылки не трогали, иные же распечатывали, а их содержимое переливалось в металлические фляги – точно такие же, какие входили в амуницию японской пехоты. Затем все поступившие в лабораторию бутылки снова были отправлены на военный аэродром, где их погрузили в самолет, направляющийся в район предполагаемой операции.

Приземлился самолет на полевом аэродроме в окрестностях Кинхуа. Здесь его встретила группа военных и бактериологов. Груз перенесли в большую палатку, и специалисты принялись за дело, которое состояло в том, чтобы разложить бутылки и фляги по ранцам и чемоданам. Чемоданы получили диверсанты, переодетые в гражданское, а тем, кому предстояло сеять заразу, оставаясь в военной форме, были выданы ранцы.

– Не буду вам повторять, сколь ответственно задание, которое вам надлежит выполнить, – напутствовал диверсантов их начальник – офицер в звании лейтенанта. – Надеюсь, вода, которой вы угостите китайцев, не придется им по вкусу. Помните только: если кто-нибудь застанет вас во время проведения акции, расстрела вам не миновать. Действуйте преимущественно по ночам. Не должно остаться ни малейшего следа вашей работы. Бутылки нужно разбивать так, чтобы на землю не упал даже крохотный осколок. Все должно исчезнуть в воде. Заражайте каждый источник, который встретится вам по пути. Основное внимание уделяйте колодцам, но нельзя пропускать и пруды, реки и озера. Если не будет возможности бросить в воду бутылки, пользуйтесь флягами, причем опорожняйте их так, чтобы со стороны показалось, будто вы выливаете остатки старой воды, дабы заменить ее свежей. Фляг нигде не оставлять и ни в коем случае не терять. Каждого, кто вернется без фляги, ждет встреча с военным трибуналом.

И диверсионные группы отправились на задание.

Между тем японские войска, выполняя приказ командования, в спешном порядке отступили на север. Разные были на этот счет мнения. Кое-кто утверждал, что японцы не выдержали натиска китайских войск, другие же считали это всего лишь стратегическим маневром, необходимым для подготовки к новому наступлению...

Доподлинную же правду знали только в высших сферах японского генералитета. И она была таковой:

Диверсанты, распространившие миллиарды бактерий, действовали, выполняя секретный план, целью которого являлась дезорганизация вражеского тыла. Расчет велся на то, что, когда подойдут китайские войска, им придется приложить неимоверные усилия для ликвидации очагов заболеваний. Наступление китайцев, таким образом, должно было приостановиться само собой.

Расчет этот оправдался, что привело к новому повышению акций генерала Исии. Командование Квантунской армии, генеральный штаб и министерство войны окончательно уверовали в бактериологическое оружие – эффективное, дешевое и простое в обращении.

Не сидели сложа руки и коллеги доктора Сиро Исии – специалисты из подразделения № 100.

Летом 1942 года в районы, прилегающие к границе с Советским Союзом, выехал экспедиционный отряд, участники которого должны были исследовать механизм повального заражения домашнего скота в определенных климатических условиях.

Однако результаты их работы оказались мизерными в сравнении с затраченными усилиями. Японцы убедились, что вызвать эпизоотию среди животных гораздо сложнее, чем эпидемию среди людей.

Тщетными оказались и надежды японской военщины на молниеносный разгром войсками фашистской Германии Советской Армии. Решающее влияние на последующую политику и направление военных действий Японии оказала победа Советской Армии под Сталинградом. Эта победа оттянула на неопределенный срок, а затем и навсегда похоронила японский проект использования «благоприятной ситуации» на советско-германском фронте для захвата советского Приморья, Забайкалья и Сибири.

Тем не менее план «Кан-Току-Эн», правда в подновленном виде, по-прежнему оставался в силе.

Летом 1944 года генерал Отодзоо Ямада – новый главнокомандующий Квантунской армией посетил «хозяйство доктора Исии».

После осмотра лабораторий и «производственных» цехов в кабинете генерала Исии состоялось совещание под председательством самого главнокомандующего.

– Ситуация на фронтах сложилась крайне неблагоприятная, – услышали собравшиеся от генерала Ямады. – В Европе наши союзники терпят одно поражение за другим. На нашем фронте в Тихом океане американцы захватили Марианские острова, связывающие Японию с зоной южных морей. На нашей границе с Советским Союзом пока тихо, однако мы должны быть готовы к тому, что этой тишине может в любую минуту прийти конец. Уверен, конечно, что никто из нас не верит в победу белых дьяволов... У японского народа хватит сил, чтобы в решающую минуту свернуть врагу шею и швырнуть его себе под ноги! – добавил он с патетикой.

Затем, обретя деловитые интонации, продолжил:

– Если говорить о России, то против русских мы пустим в ход новое оружие. Пока я не знаю всех деталей военной операции, но, во всяком случае, известно, что первые бактериологические удары будут направлены по крупнейшим из городов, находящихся вблизи от маньчжурско-советской границы. Наши бомбы с блохами, зараженными чумой, упадут прежде всего на Ворошилов, Хабаровск, Благовещенск, Владивосток и Читу. Чума дезорганизует армию и гражданское население, парализует способность к сопротивлению, посеет страх. Тогда за дело возьмется наша армия. На тихоокеанском театре военных действий мы применим бактериологическое оружие против американских военных кораблей. На суше обрушим нашу бактериологическую мощь на англичан. Будем распространять в стане наших врагов все новые и новые эпидемии, а когда они подкосят силы противника, лишат их продовольственных резервов, которыми являются домашние животные, тогда наша армия легко вступит на вражеские территории и доведет дело до триумфального конца.

Пророчества главнокомандующего относительно «триумфального» конца оказались ложными.

Военные неудачи преследовали японцев на каждом шагу. Японский военно-морской флот был разгромлен. Та же участь постигла и авиацию. Американцы после тяжелых боев овладели островом Окинава. На азиатском континенте британские и французские войска тоже продвигались вперед, оттесняя японцев все дальше к северу.

Между тем в штабе Квантунской армии обсуждался вопрос: способно ли в данной ситуации бактериологическое оружие радикально изменить ситуацию на фронтах?

Шло лето 1945 года, и теперь положительно ответить на этот вопрос было куда сложнее, нежели год назад, когда генерал Ямада нанес визит в подразделение № 731. Окончательное решение зависело от Токио, а императорская ставка, оценивая перспективы «большой» политики, не отвечала ни да, ни нет. И главнокомандующему не оставалось ничего иного, как прямо сказать генералу Исии:

– Решение еще не принято, придется подождать!

«Фабрика смерти» между тем работала на полных оборотах. Миллионы блох плодились на крысах и мышах. В виварий подразделения № 731 поступали все новые партии грызунов, охотой на которых занимались тысячи японских солдат. К августу 1945 года только в «хозяйстве доктора Исии» находилось на содержании более трех миллионов крыс. Биллионы смертоносных бактерий хранились в холодильниках.

Приказ из Харбина поступил в ночь на 10 августа, и генерал Исии во исполнение этого приказа, подписанного главнокомандующим Квантунской армией, без промедления начал ликвидацию всего, что не должно было попасть в чужие руки.

Горели документы, горели здания, горело все, что способно было гореть.

Личный состав подразделения, научные работники и офицеры спешно занимали места на лавках в кузовах грузовых автомобилей. Лаборантам, прочему обслуживающему персоналу и солдатам предстояло уходить из Бинфана пешком.

Когда вереница автомобилей покинула территорию подразделения, молодой японец в форме лейтенанта жандармерии замкнул систему взрывателей. Здание тюрьмы, вместе с останками сожженных людей, а вслед за ним здания штаба, лабораторий, вивария, холодильники, склады взлетели на воздух. «Фабрика смерти» превратилась в развалины.

Все, что замышлялось японскими милитаристами, лопнуло, как мыльный пузырь, рухнули их надежды на глобальное покорение Азии, Океании и Австралии. Нереализованной оказалась и крупная ставка, сделанная ими на бактериологическое оружие.

Стремительный марш советских войск в глубь Маньчжурии предотвратил катастрофу, которая могла произойти, если бы японцы пустили в ход «боеприпасы», скопившиеся в «хозяйствах» как доктора Исии, так и подобных ему «докторов».

И они, эти «доктора», и их шефы отдавали себе отчет в том, насколько преступна их деятельность. Знали они и о том, что, несмотря на завесу секретности, утечка информации о подготовке Японии к бактериологической войне произошла.

Вот почему, почувствовав, что скоро им придется держать ответ за злодеяния, преступники поспешили бежать прочь. Не всем, однако, это удалось.

...В последних числах декабря 1949 года в Хабаровске состоялся процесс над японскими военными преступниками. На скамье подсудимых заняли места двенадцать обвиняемых во главе с бывшим главнокомандующим Квантунской армией генерал-майором Ямадой.

Судебному разбирательству предшествовало следствие, проводившееся долго и тщательно, а также работа экспертной комиссии, в состав которой входили видные советские ученые – микробиологи, бактериологи, химики, паразитологи, специалисты по болезням животных.

Мера наказания, которую трибунал определил для всей этой дюжины военных преступников, была одна: заключение в исправительно-трудовом лагере. Что же касается сроков заключения, то здесь каждому было отмерено свое...

Моя фамилия не фигурировала в списке свидетелей обвинения. За меня и за моих друзей, уцелевших или безвременно ушедших из жизни, показания давал немой свидетель – хроникальная кинолента «Экспедиция в Нинбо». О том, как попала в руки правосудия коробка с этим фильмом, из всех присутствовавших на процессе знал, кроме меня, только один из членов военного трибунала – совершенно седой генерал с моложавым лицом, черты которого выдавали, что человек этот – уроженец Кавказа.

Как-то во время перерыва между заседаниями он и я столкнулись лицом к лицу в курительной комнате: он выходил, я входил. Уже прозвенел звонок, вблизи нас никого не было.

– Послушайте, Дракон, – обратился он ко мне по старой памяти, так, как меня уже давно никто не называл. – Я все забываю вас спросить: каким образом вам удавалось, работая в таком осином гнезде, как Харбин, столько лет оставаться вне всяких подозрений?

– Ничего удивительного, товарищ генерал. По документам моя фамилия была Дитерикс, та же самая, какую носил главарь «Русского общевоинского союза», сколоченного из белогвардейцев, осевших в Китае и Маньчжурии. Несколько намеков «к месту» на влиятельного дядю – разумеется, без упоминания фамилии, – и вот уже в глазах многих я – племянник генерала Дитерикса. А когда ты племяш такого дяди, кто тебя заподозрит в том, что ты «красный»?

– Тогда не лучше ли вам было жить в Харбине под собственной фамилией? Племянник атамана Семенова. Как, товарищ Семенов, не плохо ведь звучит, а?

– Извините, товарищ генерал, но для племянника атамана Семенова открывалась другая карьера – в жандармерии. А меня больше устраивала, служба в дорожной полиции. Работа, правда, пыльная, но зато не грязная!..


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю