Текст книги "Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Юрий Перов,Сергей Устинов,Юрий Кларов,Валериан Скворцов,Николай Оганесов,Геннадий Якушин,Лев Константинов,Николай Псурцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 248 страниц)

Глава XXXVII

Леся стала своим человеком в узком мирке людей, населяющих или обслуживающих коттедж, спрятавшийся за высоким забором. Служба Мудрого не могла иметь несколько таких конспиративных особняков – их содержание обходилось дорого, а субсидий, выделяемых «дружественными» разведками, едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Потому, хотел этого Мудрый или нет, но Леся иногда становилась свидетелем событий, которые видеть ей было совсем не обязательно.

В коттедже изредка появлялись люди, которые готовились к дальней дороге. Их здесь экипировали, Мудрый или кто-то из его приближенных давал последние инструкции. Это были курьеры или агенты, навербованные из лагерей перемещенных лиц. Лесю удивляло, что готовили их к рейсам небрежно, поверхностно, и сами они имели вид робкий, испуганный. По отдельным словам, которые ей удавалось уловить, по отрывкам разговоров она пыталась выяснить цели этой поспешной, почти дилетантской работы.

Леся установила, что Мудрый и его шефы решили сделать ставку на «массовость». Майор Стронг должен видеть, что уходит в рейсы много людей, – следовательно, есть база для работы: организация, опирающаяся на разветвленную агентуру, представляет собой определенную ценность.

Агентам давались несложные задания. Они уходили с приказом установить, уцелел ли такой-то, или не провалена ли явка там-то. Это были «портные»; которые по «выкройкам» Мудрого пытались заштопать, подлатать разрушенную конспиративную сеть.

Один из таких курьеров отправлялся в Польшу. Его задача была сформулирована очень четко: отыскать Яна Шпонтака.

Когда Леся услышала эту фамилию, лицо у нее стало каменным. Если бы кто-нибудь был с нею в эти минуты рядом, то наверняка спросил бы: «Что с вами?» Но она одна находилась в комнате на втором этаже – по расписанию, составленному Мудрым, эти предвечерние часы отводились ей для отдыха.

Инструктаж агента проводил лично Мудрый, это свидетельствовало о важности предстоящего рейса.

– Наши сведения о Шпонтаке заканчиваются осенью 1947 года. В июле этого года Шпонтак получил приказ свернуть свои подразделения, обеспечить переход наиболее стойких борцов в УССР, Щецин и Вроцлав, где бы их вряд ли стали искать. Шпонтаку было предоставлено право самому избрать район своей будущей деятельности. Мы знаем, что в октябре сорок седьмого он еще был на территории Польши…

Значит, Мудрый считает, что Шпонтаку не удалось, как и некоторым другим, уйти за кордон…

У агента был тихий голос, и Лесе пришлось напрягать слух, чтобы расслышать его вопросы.

– Но ведь этого мало, чтобы отыскать человека, который прячется от всех, – сказал агент.

– Конечно, поэтому вы должны познакомиться с жизнью Шпонтака. Возможно, он сейчас скрывается у людей, с которыми был связан в прошлом.

И Мудрый в нескольких словах пересказал то, что было зафиксировано о Шпонтаке в картотеке СБ.

Лесе был по целому ряду причин крайне интересен этот разговор, и она подсела ближе к окну – велся он на первом этаже, в комнате, окно которой выходило в сад, и поэтому его не посчитали нужным закрыть. Вечер стоял на редкость тихий, и было бы тяжело беседовать в закупоренной комнате.

– Шпонтак в 1939 году, – повествовал Мудрый, – на территории Западной Украины вступил в молодежную организацию «Сич». В том же году он вместе с группой молодыков перебрался в Братиславу, навстречу гитлеровскому валу. Гитлеровцы переправили его в Ганновер и запрятали в лагерь для беженцев. Из лагеря Шпонтак бежал.

«Фашисты в это время вовсю готовились к нападению на СССР, – отметила Леся, – им требовались люди для создания „пятой колонны“, и в лагерях они подбирали всех, кто был пригоден. Побег был инсценирован…»

– Шпонтак объявился в Берлине. Один из наших людей, – рассказывал Мудрый, – рекомендовал Шпонтака в УНО[63]. Он стал одним из помощников Сушко, который возглавлял эту организацию в Берлине.

В июле 1941 года Шпонтак получил приказ уйти на территорию УССР…

– У Яна тогда были документы на имя Козака: Ян Козак. Он добрался до Львова, вошел в контакт с немцами и был принят на работу в оккупационную администрацию. Сначала работал в магазине Добровольского, потом под собственной фамилией служил в IV комиссариате украинской полиции Львова.

«Гестапо посадило его в магазин, – прокомментировала Леся, – слушать, запоминать, выявлять оставшихся в живых сторонников Советов. Когда надобность в маскировке отпала, Шпонтаку вернули прежнюю фамилию. Думали – победили окончательно, и пусть теперь, мол, другие прикрываются „легендами“».

Мысли Леси «наслаивались» на тихие голоса Мудрого и агента. Она давно заметила за собой эту привычку «видеть» то, о чем думала, и сейчас она зримо увидела Шпонтака в мундире полицая, с повязкой на руке, в пилотке; грохочут кованые сапоги, немецкая винтовка в руках – властелин тихого, утонувшего в руинах Львова.

– В полиции по службе отличился и был направлен немцами на учебу в школу украинской полиции в Новом Сонче. Это было летом сорок третьего…

«Лето 43-го – страшные облавы на Львовских евреев. Их уничтожали сотнями и тысячами – детей, женщин, стариков. Рвы заполнялись трупами, и земля долго шевелилась и стонала, потому что бросали землю на живых».

– После окончания школы был назначен заместителем коменданта управления полиции в Раве-Русской. Служил здесь до сорок четвертого года…

«В Раве-Русской было гетто. Гитлеровцы знали, кого туда послать в полицию. Гетто было уничтожено, чудом спаслись единицы. Нет, не стоит искать Шпонтака в Раве-Русской – его там запомнили кровавой памятью…»

– Но вы не будете искать Шпонтака в Раве-Русской, – втолковывал Мудрый агенту. – Только идиот полезет в костер, который сам разжег. А Шпонтак идиотом не был, он всегда заботился о путях отхода. И уход гитлеровцев не застал его врасплох. Вместе со своим полицейским отрядом Шпонтак ушел в леса.

– Ищите следы Шпонтака в Сенявских лесах, в Соснице, в Верхратах…

…Леся долго в тот вечер не зажигала огонь, сумерничала в темноте. Она сидела, будто растворившись в полумраке комнаты, – за окном было чужое небо и смотревшиеся чужими из этого коттеджа звезды. Отрывисто, не по-украински говорили на украинском языке люди, населявшие коттедж. Леся куталась в платок – от этой своей привычки она не могла избавиться и здесь. Кто бы мог предположить, что вдруг, вот так внезапно ее окунут в дни, когда горячим пожаром пылали и леса, и села, и небо…

Пусть поищет курьер Мудрого Шпонтака, пусть!..

– Иди отдыхай! – услышала Леся голос Мудрого, отпустившего наконец курьера. Тяжело скрипнули ступени лестницы, Мудрый поднимался на второй этаж, в Лесину комнатенку.

– Не спишь? – спросил он с порога.

– Хорошо сидеть в темноте, – откликнулась Леся. – Люблю я, когда солнце зашло, а еще не ночь.

Мудрый подошел к раскрытому окну, глянул вниз.

– Слышно сюда все?

– Я не прислушивалась.

– Шпонтака знала?

– Посылал как-то к нему Рен…

– Как думаешь, уцелел?

– Когда катится пожар волной, мало что после него остается…

– Грустные у тебя мысли.

– Как и судьба моя.

– Выше голову, дивчина.

Леся ужинала с Мудрым. Она последовала его совету, была улыбчивой, веселой и почти беззаботной.

Глава XXXVIII

Спустя несколько дней на территорию коттеджа вкатил грузовик с американскими военными номерами. Встретили его Марта и Шпак. Были они в этот день необычно оживленными. И вообще у всех обитателей коттеджа было приподнятое настроение, причину которого Леся поначалу никак не могла определить. Телефонные звонки сыпались один за другим. Звонили Мудрый, Крук, Макивчук, еще какие-то люди, которые в силу своего положения, видно, знали номер телефона коттеджа.

– Да, сегодня, – отвечала Марта на вопросы. – Обязательно позвоню… Нет, мы пока не знаем, что именно… Но, конечно, это дефицит… Позвоню вам первому… – Ей нравилось быть в центре событий.

– Ожидается чей-то приезд? – попыталась выяснить Леся.

– Нет, нет, – ответила Марта. – Вы не обращайте внимания, занимайтесь своими делами…

Слишком много слов в связи с одним вопросом ясно показывали, что Марта взволнована.

И когда прибыл грузовик, Леся поняла, что, наверное, он и есть причина суматохи.

«Дружественные» разведки подбросили «борцам» продукты и одежду. Это были консервы, мука в бумажных мешках, искусственные жиры и сыр в жестяных банках, кофе, тушенка. В бумажных пакетах – пальто, пестрые костюмы, туфли, брюки, платья.

Солдаты сдали все это добро под расписку Марте. Грузовик фыркнул презрительно дымком и укатил мимо вытянувшегося в струнку охранника. Садовник, охранник, Шпак и Марта перетащили имущество и продукты в вестибюль виллы. Марта составила полный список полученного.

– Да, привезли, – ответила она на звонок Мудрого, – сейчас распределяем. Ах так? Конечно, этот тип Ничего не получит. Не беспокойтесь, все выполним в точности.

Леся видела, как тщательно Марта и Шпак распределяли продукты и вещи. У них был список претендентов на «вспомоществование».

– В среднем приходится на душу по десять килограммов муки, – деловито сообщила Марта Шпаку после сложных расчетов.

– А сыра?

– Грамм по пятьсот.

– Но банки-то все двухкилограммовые…

– Будем резать на четыре доли.

– А как с одеждой?

– У меня есть заявки, кому что требуется в первую очередь.

– Вот этот костюмчик ничего… Отложу его себе?

– Хорошо, только другим пока не показывай, скандал будет.

Странно и необычно было смотреть Лесе на этот дележ. Она догадалась, что, очевидно, «друзья» ОУН, прикрывшись вывеской какой-нибудь благотворительной Организации, подбросили очередную подачку. Они не всегда могли и хотели открыто поддерживать националистов и предпочитали действовать через филиалы, носившие туманные названия вроде «Друзей Украины», «Украинского фонда» и т. п. Леся не знала, как они точно называются, но догадаться об их существовании было несложно.

– Что для Макивчука выделим?

– Мудрый сказал, чтоб его не учитывали.

– Пан публицист проштрафился?

– Ты же знаешь ту историю с провалом на «землях».

Леся насторожилась: в «хозяйственной» болтовне

Марты и Шпака проскользнули важные сведения. Мудрый в свое время ушел от разговора о причинах ликвидации надежной курьерской тропы. Только сказал, что в каком-то звене была допущена неосторожность. Теперь Марта неожиданно подтвердила догадки Юлия Макаровича: причины провала следует искать за кордоном. И очевидно, к нему как-то был причастен редактор «Зори» Макивчук.

К вечеру к коттеджу потянулись странные люди. Они приходили поодиночке или парами после звонка Марты, робко улыбались охраннику у ворот, кланялись Марте:

– Добрый вечер…

– Наше шанування…

– Щыро вдячни за турботу…

С иными посетителями Шпак и Марта держались предельно почтительно, разрешили заменить то, что не понравилось.

Вот пришли муж и жена, он худой, длинный, в расшитой крестиком сорочке и добротном костюме, она полная, упакованная в плюшевое вечернее платье того фасона, который когда-то был модным в маленьких украинских местечках.

– Щыро витаю, друже референт, – встретил гостей у порога Шпак.

– Здравствуй, Петро, – благосклонно кивнул «референт». – Як тут у вас?

– Нормально. Хай пани Галя глянуть, що видкладено…

Мужчины степенно разговаривали, а Марта и «пани Галя» копались в тряпках, перебрасывались замечаниями по поводу качества той или иной вещи.

Лесе был хорошо виден «референт», но она могла почти твердо сказать, что этот длинный – не из службы безпеки. Может, он из референтуры пропаганды?

Марта попросила ее в этот день по возможности не показываться посетителям: им не стоит видеть Лесю. Леся сочла такую меру благоразумной и смирно сидела в своей комнатке. В окно ей было видно всех, кто шел к коттеджу, да и дверь забыли плотно прикрыть – все слышно, все разговоры.

От вещей пахло нафталином, и этот запах проникал в самые дальние уголки коттеджа.

Попрощавшись с «референтом», Шпак встретил нового гостя. Этот приехал на стареньком велосипеде, ржавом и скрипучем. Был очередной посетитель в рваном плаще, в шляпе с обвислыми, затрепанными полями. Вид у него унылый и робкий.

– Бери свое и уходи, – вместо приветствия бросил ему Шпак.

Человек в старой шляпе сгреб все, что ему выделила Марта, и нажал на педали велосипеда. Полы плаща развевались у него, как крылья старой линялой вороны.

– Дармоед, – процедил Шпак ему вслед.

– Да, от него никакого толку, – согласилась Марта.

В ее списке появился еще один крестик.

Лесю вдруг заинтересовал этот список. Очевидно, в нем были названы те, кого руководство закордонного центра, в который она попала, считало нужным поддержать, подкормить.

В обычных условиях список людей хранится у Мудрого за семью печатями: строго секретно, отпечатано в трех экземплярах.

Леся прикидывала: конечно же, подачки достаются только наиболее ценным, нужным кадрам. Список, в котором Марта крестиками отмечала очередного посетителя, по сути, являлся реестром актива всей организации…

…На следующий день, когда несколько улеглись страсти с дележом имущества и продуктов, Леся спросила Мудрого:

– Как вы думаете, сложно было бы добыть список тех людей, которых вы считаете здесь, за кордоном, наиболее ценными?

– Надеюсь, это невозможно. Такого списка нет даже у наших руководителей.

Мудрый снисходительно усмехнулся: если уж он занимается службой безпеки, то – будьте уверены – ворогу нечем поживиться.

– Так уж? – вроде бы и не поверила Леся.

– Не сомневайся, мы умеем хранить свои тайны.

– Сколько можно заработать на таком списке?

– Ты всерьез интересуешься?

– Конечно.

Леся вела разговор в том полуироническом тоне, который позволяет в любую минуту обратить все сказанное в шутку, отречься от любых слов.

– Чекисты ничего за него не дадут, у них такие методы работы не в чести. Но не сомневаюсь – «подарку» они были бы очень рады.

– А кто заплатит?

– Знаешь, Леся, давай лучше займемся делом.

Девушка не отступала:

– Мы и занимаемся делом, очень важным. Так кто мог бы добре заплатить за список функционеров?

Теперь она говорила серьезно, и Мудрый это понял. Референт начал о чем-то догадываться и помрачнел.

– Мельниковцы, черт бы их побрал!

– Ясно. Во сколько вы оцениваете этот документ?

– Если бы мне принесли список мельниковского центра, я бы не поскупился тысяч на десять… – Мудрый заинтересовался наконец словами Леси. Он понял что неспроста затеяла девушка этот рискованный разговор.

– Давайте половину – пять тысяч, и через пять минут я дам вам список!

Предложение прозвучало для Мудрого настолько нереально, что он, отбросив шутливый тон, резко спросил:

– Вы действительно можете добыть список?

– Конечно.

– Мистификация какая-то.

– Ничего подобного. Пять тысяч на стол – и список ваш.

– Леся, если вы укажете источник утечки информации, вы получите более высокую награду – Бронзовый крест…

Мудрый пожевал губами, на его дынеобразном лиц резче обозначились морщины.

– Мне кажется, скажу вам откровенно, что часть информации уходит на сторону…

– Это и не удивительно. При такой постановке дела у вас здесь для ловцов секретов рай…

– Вы обещали список…

– А вы – Бронзовый крест.

– Несите…

– Через пять минут. А вы останьтесь пока здесь.

Леся спустилась вниз, в комнату Марты. Хозяйка коттеджа находилась в городе, и Леся, не таясь, рассматривала ее жилье. Простенький столик, кровать с пышными подушками. На стене коврик – аист вышагивает по берегу голубого озера, желто пламенеют лилии. Коврик домашней работы, такие вышивают в селах на Украине. Марта, или как там зовут на самом деле эту девушку, прихватила его с собой, когда уходила на чужую сторону. У окна – бюро. Список может быть там… Леся выдвинула ящик и сразу его увидела – несколько листков бумаги, фамилии отпечатаны на машинке: аккуратно, с инициалами. Против каждой – домашний адрес, номер телефона, крестики и другие пометки Марты.

– Этого вам достаточно? – принесла Леся листочки Мудрому.

Эсбековец побледнел. Казалось, в руки ему сунули змею.

– Пусть наш спор останется тайной, – выдавил наконец из себя Мудрый.

Девица преподнесла наглядный урок того, к чему может привести ротозейство.

– Пусть, – согласилась Леся, – не забудьте только про Бронзовый крест…

– Я свое слово держу…

Марта исчезла из коттеджа. Леся ее больше не видела, а Шпак на вопрос, что сталось с его приятельницей, хмуро пробормотал что-то про тех, кто служит п вашим, и нашим.

Леся не жалела Марту. В каждой игре свои правила. Она вела игру, в которой сойти с дистанции равносильно было уходу из жизни. Пока выигрывала она, шаг за шагом приближаясь к той цели, которую считала для себя самой главной.

Но, выигрывая, важно было и не переиграть.

Мудрый спустя день сам вручил девушке Бронзовый крест – награда УПА досталась ей не так уж и сложно. Но когда вручал Мудрый крест, заметила Леся в глазах у своего наставника тихую ярость. Поняла – не простит ей, что поймала на примитивной ошибке. Боится Мудрый, как бы не похвалилась перед кем-нибудь Леся своей победой над асом службы безпеки. Крышка тогда Мудрому, загрызут «приятели».

Что бы сделала она, Леся, на месте эсбековца? Конечно, постаралась бы избавиться от слишком сообразительной курьерши. Убрать? Нет, на такое он не пойдет: нелегко будет объяснить «заинтересованным лицам», куда девалась девушка с той стороны. Значит, проще всего отправить ее обратно, туда, откуда пришла. Уйдет в неизвестность и никогда не возвратится из нее…

Глава XXXIX

– Приготовиться! – услышала Леся команду, и тотчас глухо заревела сирена. И смолкла – только рев двигателей самолета резал тишину. Она встала с железной скамеечки и сделала два шага к проему. Выпускающий уже открыл дверь и закрепил ее цепочкой. В проеме голубело небо; оно было холодным и бескрайним, и за его голубизной ничего не угадывалось.

Самолет шел на заданную точку, выписывал гигантский полукруг, Леся чувствовала это по чуть заметному крену на левое крыло. Она была в пятнистом комбинезоне, в шлеме, тесемки которого стянула под подбородком. Обута в тяжелые ботинки на толстой подошве. Парашют плотно лежал на спине, гнул к металлическому, решетчатому – чтобы не скользили подошвы – полу самолета.

В проем двери врывался воздушный поток, он был упругим и сильным. Лесе пришлось чуть наклониться вперед, чтобы держаться на ногах. Ее неудержимо влекло к скамейке, и она, даже не думая об этом, яростно сражалась с желанием уступить, шлепнуться на скамейку и приклеиться к ней.

Еще у нее был рюкзак, автомат в чехле. На поясе, стянувшем талию, висел нож. Нож ей посоветовали привязать на веревочке, во время прыжка его можно потерять

В проеме двери неслись облака. Странно было видеть их рядом – рукой подать. Они были совсем не такие, как с земли: не казались ватными, весомыми. Здесь облака были у себя дома – легкие, причудливые комочки, мчащиеся по небу, как перекати-поле в степи.

Облака показались Лесе холодными – захотелось поймать какое-нибудь и потрогать.

Выпускающий жестами показывал, что скоро. Очевидно, сигнал «приготовиться» дали чуть раньше нужного времени. Выпускающий тоже был в комбинезоне, но без шлема, на поясе у него болталась кобура с пистолетом, а его парашют лежал на скамейке – под рукой. Выпускающий был немец, он не разговаривал с Лесей ни до полета, ни тогда, когда самолет оторвался от маленького аэродрома и ушел в небо.

Леся стала почти у двери. Внизу странно и плоско лежала земля. Все на ней казалось маленьким, нереальным: дома, машины-букашки, игрушечный паровоз тянул вагоны-коробочки и деловито пыхтел дымом.

Небо было вокруг, и это казалось непривычным, пришедшим из снов.

Выпускающий опять жестом показал Лесе: нельзя, вернись на место. Она послушно отступила: инструкция требовала: для прыжка сделать шаг – на порожек двери, резко оттолкнуться и уже за бортом самолета «упасть на воздух».

Леся тронула кольцо на груди, оно было на месте. Высотомер показывал высоту 1200 метров. Рядом с ним были укреплены сигнальные лампочки. Красные – для нее….. «Хотя бы скорей», – подумала Леся. Ожидание было томительным. И вдруг, будто в ответ на ее мысли, взвизгнула коротко сирена и замигала красная лампочка.

– Vorvärts! – гаркнул выпускающий.

Шаг вперед, второй – на порожек, резкий толчок… Воздушный поток за бортом оказался жестким и тугим, он больно хлестнул по лицу, крутнул Лесю в воздухе. Она показалась сама себе очень маленькой и беспомощной, свалившейся в пропасть. Потребовалось огромное усилие, чтобы выполнить то, что требовала инструкция: считать:

Раз… Два… Три…

Досчитав до десяти, Леся резко рванула кольцо вправо. Падение ее внезапно приостановилось, будто кто-то очень сильный схватил за шиворот. Потом что-то хлопнуло – над головой раскрылся огромный купол.

Было необычно тихо. И небо казалось теперь ласковым, воздух – теплым.

Леся поправила лямки, поудобнее устроилась в подвесной системе. Надо было готовиться к приземлению, и она расчехлила автомат, повесила его на грудь. Почти машинально потрогала замок подвесной системы – на, то, чтобы освободиться от парашюта, отводились секунды.

Спуск вдруг убыстрился, земля надвигалась откуда-то сбоку, по косой линии. Лесе захотелось поймать ее ногами, но она удержалась, плотно сжала ступни и чуть подогнула колени.

Удар о землю получился несильный. Леся мягко свалилась на бок и, еще падая, нажала на замок. Ветерок потащил парашют в сторону, а она сорвала автомат с груди, щелкнула предохранителем.

Было тихо. Приземлилась Леся в каком-то кустарнике. Купол парашюта зацепился за куст и прикрыл его белой простыней. Парашют требовалось собрать и спрятать. Она это сделала быстро. Рекомендовалось закопать парашют в землю, но Леся не стала этого делать, свежевскопанная земля выдала бы ее. Она унесла парашют в лес, пошла от дерева к дереву. Наконец нашла то, что искала. В стволе толстого дуба чернело дупло. Она забралась на дуб и затолкала в дупло податливый шелк.

Леся знала, что ее уже ищут. В кустарнике, откуда ушла, раздались голоса: «Где-то здесь», «Чуть дальше», «Наверняка подалась в лес…»

Леся сделала круг и вернулась к точке приземления. Прошли полчаса и час, а тех, кто ее искал, все не было. И голоса утихли, растворились в лесу.

Было очень хорошо лежать на траве, смотреть в небо, где только что побывала.

Она пошла по следам преследовавших ее людей. Примятая трава, пригнутые ветки кустарника выдавали их. Леся шла бесшумно, чуть пригнувшись, бережно отодвигая ветви. На полянке увидела тех, кого искала. Их было двое.

– Не могла она далеко уйти…

– Как сквозь землю провалилась!..

Леся нажала на спусковой крючок – очередь была короткой, из пяти патронов. Стреляла она холостыми. Те двое шлепнулись на землю.

– Вставайте, – сказала Леся, – я вас убила.

Одним из двоих был Шпак. Он чертыхнулся:

– Целый час тебя ищем.

– И больше бы искали, да мне надоело.

– Молодец, – сказал второй.

Его Леся не знала.

Она показала, где спрятала парашют, и он снова одобрил. В шутку сказал:

– Переходи на службу к нам.

– А к кому? – тоже в шутку поинтересовалась Леся.

Она могла лишь догадываться, что о тренировочных прыжках Мудрый договорился с какой-то из «родственных» служб. У СБ таких возможностей не было. Выручали «союзники».

– Согласишься – скажу…

Шпак слушал все это неодобрительно. И даже уточнил:

– Коллега шутит.

– Конечно, – согласился его спутник и подмигнул Лесе. Симпатичная парашютистка ему явно нравилась.

У дороги их ждали две машины. Незнакомый «коллега», махнув на прощанье рукой, резко рванул «джип» с места. Шпак вел свой юркий автомобильчик неторопливо, время в запасе было.

– Ну как прыжок? – спросил он.

– Здорово, – искренне восхитилась Леся. – Такое чувство, будто можно с небом поздороваться и землю обнять. А ты прыгал?

Шпак промолчал.

После прыжка ей разрешили отдохнуть, и она долго гуляла по парку у коттеджа. Шелестела палая листва, аллеи были притихшие и пустые. На минуту Лесе показалось, что она идет городским парком родного города. Правда, там аллеи не такие ровные, а деревья – такие же.

Но это только показалось всего лишь на минуту – от коттеджа шел Мудрый, а уж он-то не мог гулять в парке родного города Леси…