Текст книги "Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Юрий Перов,Сергей Устинов,Юрий Кларов,Валериан Скворцов,Николай Оганесов,Геннадий Якушин,Лев Константинов,Николай Псурцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 124 (всего у книги 248 страниц)

– Милая, человек опрокидывает на собрата бокал ледяного пива, готова вспыхнуть потасовка, и вдруг все кончается миром. Это тебе ни о чем не говорит?

– Ну и что? – пожала плечами Мария.

– А ты подумай, прекрасное создание, зачем было опрокидывать пиво, когда там и споткнуться-то было невозможно? Почему неожиданно принявший душ «качок» даже не попытался врезать растяпе по шее?

– А вот и попытался! – торжествующе воскликнула Мария. – Но его остановил товарищ.

– Заметила, уже лучше. Но остановить и мгновенно погасить инцидент может только человек, обладающий властью.

– Они спортсмены, и среди них был тренер.

– Ребята, моя принцесса, не спортсмены, и среди них был не тренер, а старшой.

– Все это твои фантазии, вилами на воде писано! – горячилась Мария. – Почему они не спортсмены?

– Они не штангисты и не борцы, поверь моему опыту. Они обыкновенные «качки». Ты же и сама видела, как «ловко» они стоят на плавающей доске.

– Так кто же они?

– Следует спросить у Еланчука. Возможно, он знает. Если не знает, это плохо.

В тридцать лет, к началу перестройки и развалу коммунистической империи, Виктор Борисович Белевич стал если не солидным наркодельцом, то хорошо известным человеком в криминальном мире. Естественно, профессионалы о нем слышали. Слухи не могут не дойти до спецслужб. Белевич это мгновенно усек и от активных дел отошел. Многие его коллеги по бизнесу покинули Россию и – наивные дураки – скоро оказались в поле зрения Интерпола.

Виктор же стал соучредителем небольшого коммерческого банка, женился на дочери видного в России человека, обустроился. То есть приобрел квартирку, дачку, машину. Он был похож на десятки ушлых, удачливых, беспринципных молодых людей. Однако не во всем. Ничто, касающееся Виктора Борисовича, абсолютно не бросалось в глаза. Квартирка, дачка, машина были среднего, даже чуть ниже среднего, уровня. Жена не красавица, не томная дамочка полусвета, зато свободно объяснялась на трех языках, не изменяла мужу и не только любила, но и очень его уважала. Белевича знали многие. Но столь же поверхностно, насколько мы знаем соседей по дому. С ним здоровались, знали, что он работает на ниве бизнеса, не беден и не богат.

Его считали неглупым малым, но, как говорится, человеком без полета. Никто не подумал бы заподозрить его в тщеславии или, упаси боже, в коварных интригах. Одно слово – тюфяк, всем довольный, ни к чему не стремящийся.

Знала, точнее догадывалась, кто есть на самом деле Виктор Белевич, только его благоверная, серенькая, но обаятельная мышка – Симочка. Однажды, как бы между прочим, она спросила:

– Витенька, ты уверен, что, когда придешь к цели, она нас порадует? – Спросила без задней мысли, без подковырки. Ехидства и вовсе не было.

– Сорок лет – не возраст, – ответил он, попивая чай.

– Бабий век короче.

– Не печалься, Симочка-лапочка. Думаю, через год-другой начнут поступать настоящие денежки.

…Виктор медленно вползал в сферу наркобизнеса. Изучив этот мир, убедился: новичков не принимают. Либо оттирают, либо уничтожают. Ну, это тех, кто слишком настырен. Чтобы занять достойное место у кормушки, мало быть сильным, богатым и хитромудрым. Необходимо быть для соседей полезным. Главное же – надо иметь Имя, которое бы знали, уважали, перед которым бы трепетали. И… не иметь физического тела. Его, то бишь тело, можно прострелить, взорвать, наконец, сдать полиции или Интерполу. Твой путь не должен пересекаться с давно налаженным караванным путем.

Подобрав себе четверых помощников, весьма искушенных в наркобизнесе, Виктор Борисович представился кому надо как посредник босса, желающего вложить в дело несколько миллионов долларов. Сумма невелика, но «нал» всегда в цене. Помощники обзавелись, в свою очередь, «валетами», «десятками» и ниже. Колода толстая. Никто не знает, может, и «тройка» пригодится.

Изначально товар шел мелкими партиями и давно хоженными тропами. Белевич не был настырен, но действительно головаст, вскоре начал тянуть новые тропочки и тропиночки. Порой они рвались; людишки гибли или садились. Но о таких досадных мелочах Виктору Борисовичу и не докладывали. Естественные издержки!

Еще с младых ногтей, когда, если помните, нынешний Виктор Борисович был Витуном, усвоил он золотое правило, коему следовал с той поры неукоснительно, – не высовываться, не стремиться быть первым. В банке, который практически принадлежал ему, занимал должность третьего зама. Открыл филиал в Цюрихе. Так, крохотный филиальчик, не доходы, а убытки и слезы. Но зато прилетал в Цюрих совершенно официально, имел открытую визу. Не гнушался мелкими делами. И вскоре его уже знали и там. Не воротила, но, в отличие от соплеменников, точный, обязательный бизнесмен и не рвется ворочать дутыми миллионами.

Никто не догадывался, что филиал ему был не нужен, золотые опилки – тем более. Что же нужно? «Крыша»! Таковой и являлась штаб-квартира в Цюрихе, откуда российский господин Белевич руководил своим истинным делом. В Мюнхене, в одном из солиднейших, но опять же не первом банке у Виктора Борисовича лежали настоящие деньги.

…Порой крупные акулы догадывались, что какая-то юркая рыбешка проскакивает мимо с жирным куском добычи. Но ни у кого конкретно Белевич ничего не вырвал; наркобароны его не искали. Только ему самому становилось тесно в чужом море. Тогда-то и пришла в голову гениальная идея ввозить наркотик в Россию через туристов, отдыхающих в фешенебельных отелях, куда не залетают известные аферисты и «бриллиантовые» дивы. Главное, чтобы опий прибыл в Москву, а отсюда – тысяча нехоженых путей и тропинок.

Скверные мысли, одна печальнее другой, одолевали в этот час Юрия Петровича Еланчука, уныло расположившегося на лежаке в тени пальмы. И среди них самой, может быть, печальной была та, что зря он, выходит, рассчитывал на помощь Гурова и вообще на будто бы святое братство среди сыщиков. Увы, увы!.. Каждому своя рубашка ближе к телу. Думалось и о самом деле. Теперь оно представлялось ему полной безнадегой. Нафталином попахивало от него, словно из бабушкиного сундука. Стоило ли в принципе лезть на рожон со своей рискованной, как оказалось, инициативой? В эту минуту он и сам не был уверен. Винил и собственное начальство. Не согласись оно с его затеей, не дай в конце концов «добро», не пребывал бы он сейчас в угрюмом отчаянии, не искал «козла отпущения». Положение его и в самом деле было дурацкое. И, конечно, во всем виноват он сам. И никто другой. Он долбил руководство бюро Интерпола непрестанно, методично, талдыча одну и ту же фразу: «Скажите мне, откуда в Москву поступает опий, и я отстану, поеду добывать алмазы». Да и фраза, честно сказать, идиотская. Сам бы не смог объяснить ее смысл. Услышанная когда-то, привязалась как банный лист. Чушь какая-то! Несусветная ахинея и ничего больше. Еланчук тяжело вздохнул.

«Что я вдруг раскис?» – строго приструнил себя Еланчук. Разве не сопутствовала ему всякий раз удача, когда он, добиваясь своего и получая разрешение на свободный поиск, неизменно возвращался «на коне».

Достал начальство Еланчук и на сей раз. Достал на свою голову.

Непосредственный шеф вызвал ретивого сотрудника на конфиденциальную беседу.

– Я допускаю, что опий доставляют в Москву сами русские и именно из Турции, – начал он. – Но в Россию ежедневно прибывают мелкие торговцы… Как их? – Шеф щелкнул пальцами.

– Челноки, – подсказал Еланчук.

– Вот именно. Так уж скорее они привозят товар, чем постояльцы фешенебельных отелей. Проверить тысячную армию таких людей невозможно и…

– …и бессмысленно, – вставил подчиненный. – Челнок есть челнок, человек бедный, с трудом сводящий концы с концами. Никто ему дорогой груз не доверит. И украсть способен, да и от несчастного случая никто не застрахован.

– А что, если на всякий случай внедрить агента в среду этих самых челноков?

– Безнадежно.

– Почему?

– Можно с золотоискателями или охотниками-промысловиками послать постороннего человека? Он у первого костра и сгорит. Совместная жизнь – целая наука: не тот сорт сигарет курит, чай не так заваривает…

– Хм! – усмехнулся шеф. – А в элитном отеле отношения, по-вашему, иные?

– Абсолютно. Там каждый сам по себе, у каждого – свой гонор, свои причуды.

Что при плановом социализме, что при нынешнем рыночном бардаке начальство любило победы и терпеть не могло поражений. Тут явно можно было рассчитывать на крупный успех. Ведь если удастся обнаружить маршрут следования опия, речь пойдет о десятках миллионов долларов. Разрешение на командировку Еланчука Ю.П. было получено. Так он оказался в Анталии, в клубном отеле. Вместе с ним прилетели еще двое сотрудников Интерпола, в чью обязанность вменялось в случае надобности прикрыть его.

В общем, Еланчук упивался самыми радужными надеждами до тех пор, пока… очень скоро не понял, что им не суждено сбыться. И катастрофа явилась тем неожиданней, чем элементарней казалась предстоящая задача из Парижа – установить курьеров, проследить маршрут прохождения и пункт назначения наркоты. Короче, «гладко было на бумаге…».

На месте все обернулось иначе. От прежнего куража не осталось и следа. Как он мог надеяться, что запросто вычислит тех, кто ему нужен! Что, у них отметина на лбу?

Еланчук медленно вошел в бассейн, оттолкнулся от стенки, поплыл. «Завтра же возвращаюсь». Тупая меланхолия овладела им: как он будет глядеть в глаза шефу? Как тот посмотрит на него, представлял себе вполне явственно – с иронией, насмешливо скривив тонкие губы: говорил же! Начальству понравится, что подчиненный признал свою ошибку и не бездельничал две недели, загорая кверху брюхом, вернулся через пять дней с повинной. Гладить по головке, конечно, никто не станет, но и не оторвут ее. Промашки все совершают. Оно и естественно.

Предаваясь грустным размышлениям, Еланчук не слышал, что кто-то нырнул вслед за ним в бассейн, но не удивился, увидев прямо перед собою Гурова. Сколько бы человек ни прослужил в милиции, а совесть в нем остается.

– Привет! – Гуров ударил ладонями по воде. – Вижу, положение у тебя хуже губернаторского.

– Привет, Лев Иванович! – ответил Еланчук, не радуясь, как обычно. На улыбку сил не было. На обиду, правда, осталось. – У тебя хватает недостатков, но злорадство, кажется, не в их числе.

– Мыслей никаких?

– Ну, так не бывает. А ты никак собрался помочь? – Еланчук пытался спросить ехидно, получилось жалостливо.

– Ты же видишь, я не один. – Гурову было стыдно и в то же время противно от сознания, что он лжет самому себе, пытаясь упрекнуть Еланчука в том, что он втягивает их в опасную историю. Особенно Марию. Кто же должен ее защитить, как не он? – Мария ничего вашей конторе не должна.

– Понимаю, – тряхнул головой Еланчук. – Извини, Лев Иванович. Здесь рай, отдыхайте спокойно.

– Ничего ты не понимаешь! Иди в бар, я скоро буду.

– Что, сударь, попался и теперь не можешь устраниться? – насмешливо спросила Мария, небрежно листая журнал мод. Как она догадалась? Не по лицу. Лица как раз не видела. По осторожным шагам, что ли, когда на цыпочках подошел к ней сзади?

– Давай решать, – глухо выдавил Гуров.

– Ты уже решил.

– Мы одна команда. Без твоего согласия я и пальцем не пошевельну.

– Серьезно? – Она повернулась вполоборота, колюче блеснула острым взором, расхохоталась. – Не умеешь ты врать, драгоценный мой! И не учись.

– Машенька, пойми, не могу я не помочь старому приятелю. Не могу!

– Попробовал бы, сударь, смочь! Я бы первая возненавидела тебя!

Только что смущенно переминавшийся с ноги на ногу Гуров подхватил Марию на руки.

– Солнышко мое! Радость моя!

– Ну, вот что, – решительно заявило «солнышко», когда «сударь» успокоился, – мотай на ус, что я тебе скажу: я – твоя сестра!

– Это как? – растерянно вытаращился Гуров.

– Ну ты и вправду дуралей, – певуче протянула Мария, – неужели не знаешь, если в первом акте на стене висит ружье, в последнем оно должно выстрелить?

– Ну? – по-прежнему недоумевая, глупо промычал Гуров.

– Помнишь, во время «ссоры» я назвала тебя «любезный братец»? Вот пусть все и думают, что мы – брат и сестра. Выгода обоюдная: ты освобождаешь меня, я – тебя. Ну?

– Ты уже все продумала, – подозрительно пробурчал Гуров.

– А как же!

– Хорошо, – внешне хмуро, а про себя радостно согласился Гуров. – Но я обещаю не лезть…

– Только не обещай. Все равно ты сделаешь так, как считаешь нужным. А я тем временем заведу легкий пляжный романчик. Тут на меня поглядывают. Ты не возражаешь?

Гуров рассмеялся.

– Ты, кажется, пользуешься моментом?

– Возможно.

Боже, как он любил ее!

– Немец в соломенной шляпе, с которым ты завтракал, твой человек? – спросил Гуров, подсаживаясь с бокалом пива к Еланчуку. – Это он сбросил кого-то ночью с волнореза?

– Верно.

– Из-за чего произошла стычка?

– К нему обратился этот тип и на приличном немецком языке сказал, что имеет некоторое предложение. Петер сделал вид, что испугался, столкнул незнакомца в воду и убежал.

– Почему он не выслушал предложение? – удивился Гуров.

– Петер убежден, что оно сексуального характера, – усмехнулся Еланчук.

– Мастера, называется, – проворчал Гуров. – А что это элементарная проверка, в голову не пришло? Не понравился твой парень, вот и решили взглянуть, что за гусь? Надеюсь, спецприемов он не продемонстрировал?

– Да нет, просто нервишки сдали, – попытался вступиться за своего помощника Еланчук, но, взглянув на Гурова, настороженно пробормотал: – А я с Петером за одним столом завтракал, а теперь сижу с тобой.

– Те четверо «качков», одного из которых какой-то недотепа окатил пивом, конечно, не твои люди, так?

– Так.

– Что и требовалось доказать! – ни с того ни с сего вдруг развеселился Гуров.

– Что, Лев Иваныч?

– А то… – усмехнулся Гуров, удерживая мучительную паузу. – А то, что неинтересно и, признаюсь, противно иметь дело с топорной работой. Слепому ясно, что эти парни – не что иное, как группа прикрытия.

Еланчук безропотно проглотил «слепого». А что ему еще оставалось?

Гурова понесло.

– Сейчас я с ними познакомлюсь.

– Каким образом?

– Увидишь.

Как раз в это время разомлевшая публика, жаждавшая зрелищ, сбилась у одного из бассейнов, пялилась на самодеятельный спектакль, вызывающий дикий восторг и хохот. В самом центре бассейна установили баскетбольный щит. Каждый из зрителей мог попытаться, стоя на длинной плоской доске с заостренным, как у лодки, носом, доплыть до щита и забросить мяч в кольцо.

Толпа неистовствовала, предвкушая, когда очередной смельчак ухнет в воду, не удержавшись на скользкой, верткой доске и поднимая тучу брызг.

«Качки» были тут же, презрительно ухмылялись, небрежно поглядывая на суетящихся людишек, поигрывали мускулатурой. Наконец один подошел вразвалку к старту, взял мяч, словно говоря всем своим видом: «Учитесь, жлобы, пока я жив!», ступил на доску. И…

Толпа взревела. Самоуверенный парень, перевернувшись вместе с доской в воздухе, ухнул мешком в воду.

Та же участь постигла и другого «качка». Остальные решили не испытывать судьбу.

Кто следующий?

Неожиданно подошедшая Мария пожала руку Гурову.

– Успеха! – Как она только догадалась о его намерении принять участие в этой потехе? Он и сам до последнего мгновения сомневался, стоит ли.

Улыбнувшись, Гуров кивнул.

Люди – кто с восхищением, кто с завистью – смотрели на них, будто видели впервые. Да, в общем, так оно и было. Одежда скрывает фигуру, делает незаметными ее какие-то изъяны, если таковые есть. У Гурова их не было. Тем более – у Марии. Атлетически сложенный, со стройным мощным торсом Гуров и словно высеченная из золотистого мрамора богинеподобная Мария – пара изумительная. На редкость!

Гуров опустился на колени, подождал, пока вода успокоится, встал на доску и, плавно оттолкнувшись, поплыл к цели. Зрители затаили дыхание. Когда до заветного щита оставалось метр-полтора и Гуров мог легко забросить мяч в кольцо, раздались крики: «Бросай! Бросай!», в тот же миг он неловко переступил и, нелепо взмахнув руками, с оглушительным всплеском ухнул в бассейн.

Восторгам не было конца. Гуров быстро подгреб к бортику, выпрыгнул на берег, взял за плечо самого высокого из «спортсменов», стоявшего рядом с Марией.

– Нехорошо, приятель! Я пытаюсь установить рекорд, а ты тем временем обхаживаешь мою сестру! Что я теперь скажу маме? – Гуров шутя подхватил не ожидавшего подвоха гиганта под мышки и швырнул в воду. – Остудись, дорогой!

– Лев Иванович, что же ты не забросил мяч? – попытался поддеть Гурова Еланчук.

– Юрочка, ты же профессионал и обязан знать, люди не любят победителей, – пожурил его Гуров. – Зачем же, скажи, вызывать ненужную зависть?.. А вот это плохо. Очень плохо! – встревожился вдруг Гуров, увидев стоящие у административного здания автобусы, а вокруг – множество суетящихся туристов, чей срок пребывания в раю закончился. – Что, если курьер уезжает именно сейчас? Считай, наша миссия с треском провалилась.

– Будем надеяться… – мрачно пробормотал Еланчук, не исключая такого прискорбного варианта.

– Конечно, будем. А что нам еще остается? – кисло улыбнулся Гуров. – Надежды юношей питают…

– Гуров! Ты ли это? – рассмеялась Мария. – Растешь прямо на глазах. – И тут же взмолилась: – Кто бы мне подал глоток пепси? Жарища адская!

– Битте, мадам! – Проходивший мимо господин в шортах с ворохом банок пепси в руках протянул ей одну с поклоном. – Битте!

– Данке шон! – Мария ответила не менее изысканным поклоном, проговорила вслед удаляющемуся спасителю: – Так приходит слава. Плевать они хотели на мою Марию Стюарт. Главное, что мой брат на доске ловко плавает.

– И швыряет ваших поклонников в бассейн, – подхватил слегка приободрившийся Еланчук.

Гуров снисходительно слушал подковырки в свой адрес.

– Никудышные вы психологи, – заметил он с грустью. – Основное достоинство Марии отныне в том, что она не моя любимая женщина, а сестра. Сестра! Главное, ради чего я устроил весь этот цирк, прошло мимо вашего сознания, господа! Теперь слово «сестра» прекрасно расслышали все отдыхающие. К обеду, будьте уверены, новость станет достоянием буквально всех. То, что и требовалось доказать!

– Рискуешь, братец! – Мария шаловливо погрозила пальцем. – Не боишься?

– Боюсь, душечка! Но… – развел в ответ руками. – Нас очень интересуют эти накачанные мальчики. Я на тебя рассчитываю, сестренка!

– О чем речь, если я теперь девушка свободная, могу гулять сама по себе! Чао! – И сделала ручкой, оставив обескураженного Гурова в глубоких раздумьях.

Он смотрел ей вслед, одновременно ревнуя и любуясь, как она шла – упруго, немного покачивая плавными бедрами и как бы пританцовывая. И хотя не видел ее лица, догадывался, что она бесстыже и вызывающе смеется в лицо встречным мужчинам, словно кокетливо вопрошая: «Что, хороша? Можешь со стороны посмотреть, как в музее. Смотреть – пожалуйста, руками трогать – нельзя».

Через минуту-другую Мария скрылась из глаз. Гурову оставалось только ждать, как события будут развиваться дальше.

Между тем…

По ступенькам мраморной лестницы сбежал загорелый парень, один из четверки «качков», весело оскалился:

– Братан отпустил на прогулку? Он, видно, у тебя строгий?

– Лев Иванович? – Застигнутая врасплох Мария позволила себе вступить в разговор с незнакомым человеком, что было отнюдь не в ее правилах. – Строгий. Я его с детства боюсь, он меня маленькую бил.

– Так давайте его теперь отлупим! – осклабился парень. – Маленьких обижать нехорошо.

И тут Мария спохватилась: что это она зубоскалит с первым попавшимся прохожим?

– Вы часто пристаете к незнакомым женщинам? – презрительно-ядовито скривила губы. Сама же ответила: – Вижу, нечасто. Больше выбираете из тех, кто пристает к вам. Бесплатный совет: сначала следует поздороваться, затем назвать себя, поинтересоваться, хотят ли с вами разговаривать. Запомнили?

Юмор у парня оказался на месте. Стукнув голыми пятками, поправил несуществующий галстук, поклонился:

– Здравствуйте! Меня зовут Алан.

– Мария, – она небрежно кивнула. – Идите рядом, ведите себя прилично.

– Понял. Меня, как младшего, послали за вами, просят к столу.

– Публика приличная?

– Смокинг обязателен.

Когда они подошли, Марии подвинули стул. Но она не села, смотрела скучающе.

– Мужики, встаньте, – зашипел Алан.

Двое вскочили, третий лишь подвинул стул, ощерился, обнажив золотую фиксу.

Мария села. Приятели представились поочередно.

– Николай…

– Сергей…

– Борис… – пересилив себя, промычал под насмешливым взглядом Марии фиксатый, ерзая на стуле.

– У вас что, геморрой? – поинтересовалась Мария. – Сочувствую. Говорят, ужасно болезненная штука.

«Издевается?!» Борис еле сдержался, чтоб не заскрипеть зубами.

Кто-то хмыкнул, Алан не выдержал и рассмеялся. Борис провел широкой татуированной ладонью по коротко остриженной, порядком облысевшей голове, широко осклабился, вновь сверкнув золотой фиксой.

«Гуров сказал, что мальчики нам интересны. Особенно этот. Значит, следует добивать!» – мстительно решила Мария.

– Ставлю десять долларов против рубля, что отгадаю, о чем ты сейчас думаешь! – Заметит или нет, что назвала его на «ты»?

– Ну? – неожиданно Борис пошел багровыми пятнами. – Валяй, коли не страшно. – Хрип угрожающий. Глаза злобно блеснули и тут же потухли.

– Страшно. Но все равно скажу: ты уверен, что весь мир принадлежит таким, как ты, и все должны трепетать перед вами! – Она явно лезла на рожон. И понимала это, но остановиться уже не могла.

Лицо Бориса исказила ярость. Он стал похож на бешеного волка. Губы кривились, шепча что-то грязное.

Мария резко встала из-за стола, пошла прочь.

Борис прорычал разъяренно:

– Ты кого привел, сявка?

– Ты же сам сказал, кликни дамочку… – испуганно пролепетал Алан, оглянувшись на коллег.

– Помолчи, Борис! – вступился Николай, которого Гуров опрокинул в бассейн. – Мария – заслуженная артистка России, чтобы ты знал, а ты не на зоне и не забывайся. Мы на работе, тебе не за базар платят.

Растянувшись на лежаке, Гуров загорал, даже задремать пытался, но неотвязные мысли о проклятых наркотиках, точней о преступниках, что залезли и в этот благоустроенный красивый мир, грызли, терзали безжалостно. Выбрал местом передачи груза фешенебельный отель отнюдь не дурак. Нет, не дурак! Да и в принципе наркобизнесом занимаются циничные, но далеко не наивные идиоты. Гуров не был сентиментален. Работа в угро обстругала его, закалила, не ожесточив однако. И особенно не любил он, когда людей, превратив предварительно в полуживотных, заставляли умирать от ломок и корчиться в неимоверных муках. Наркодельцы вызывали у него брезгливость.

Главное, почему Гуров беспокойно ворочался под солнцем, заключалось в том, что он хотел помочь Юрию Еланчуку. Но слишком много было здесь неизвестных. Свой расклад он считал правильным. По крайней мере вполне возможным. Товар приходит не с туристами. Доставить наркотик в Турцию можно различными способами. Возможно, и даже почти наверняка передаточным звеном является служащий отеля… Отбросить женщин… Женщине здесь сложно: многомиллионное дело ей никогда не доверят. Мальчишки тоже не годятся. Значит, солидный мужчина. Но не начальник – руководитель. Он слишком заинтересован в работе. Можно, конечно, вербовать на компроматериале, но это хлопотно и опасно. Шофер или охранник из местных – такое, пожалуй, возможно…

Хаотичную скачку мыслей прервала подошедшая вдруг Мария.

– Извини, я, кажется, напортачила.

– Главное, не грызи себя, такое случается с каждым. Рассказывай. Не торопись, подробно, лучше одно и то же сказать дважды, чем что-нибудь пропустить.

Ялчин, двадцатилетний малый, работал на территории парка простым уборщиком. Работа легкая, но не мужская, оскорбительная. Но было и преимущество: жил рядом с отелем в убогом домике с матерью и старшим братом, которому повезло – он работал водителем автобуса, возил туристов в аэропорт и обратно, получал неизмеримо больше Ялчина. Отца в семье не было. Ялчин с рождения помнил, что в семье их было всегда трое, мать все внимание уделяла старшему, звала кормильцем, а его вроде и не замечала. Семья жила впроголодь. Все изменилось, когда брат сел за баранку, а вскорости получил работу и он. А через два года нищая жизнь превратилась в рай.

Непредвиденное случилось, когда Ялчин прибежал днем домой, принес матери хлеб и колбасу, которые остались с обеда. Делать это не разрешалось, но остатки со столов гостей таскали многие; начальство смотрело на это сквозь пальцы. Мать стирала во дворе, окликнула Ялчина, который собрался уже бежать обратно. Стирая одежду братьев, мать всегда выворачивала карманы; случалось, там оказывались платки, ключи, зажигалки, прочие предметы.

В тот день мать нашла в кармане брюк брата двадцать долларов. Для чаевых это было слишком много. Мать показала Ялчину деньги от растерянности и тут же об этом пожалела. Он приказал матери деньги спрятать и брату ничего не говорить. Если человек может двадцать долларов забыть в кармане, то может их и потерять. И вообще, Ялчин уже несколько месяцев замечал, что у брата завелись лишние деньги, каких не получаешь за то, что поднес чемодан.

Ялчин стал следить за братом, хоть возможности были невелики: брат приезжал и уезжал, много времени проводил в аэропорту, куда младший сунуться не мог. Однажды в свой выходной день Ялчин ездил в ближайший городок, на пересечении двух торговых улиц увидел автобус брата. Тот сидел в кафе, пил сок, когда подошел турист с холщовой сумкой в руке, сел за стол брата, поставил сумку на пол. Ялчин насторожился.

Турист выпил свой кофе, ушел, а сумку оставил. Ялчин заметил, как брат ногой толкнул сумку, как бы проверяя, на месте она или нет. Через несколько минут брат взял сумку и ушел в свой автобус.

Турист, оставивший сумку, стоял у лавочки неподалеку, приценивался к товарам. Лишь убедившись, что шофер с сумкой сел в автобус и уехал, незнакомец беспечно закурил и, ничего не купив, пошел неторопливо в противоположную сторону.

Ялчин – парень сообразительный, американских фильмов посмотрел достаточно, сразу понял, что турист оставил контрабанду, а брат должен ее передать дальше по цепочке. Вот откуда у него деньги!

Брат ехал в отель, где должен был забрать отъезжающих, отвезти их в аэропорт. Никто не будет возить контрабанду в автобусе, значит, брат спрячет сумку. Спрячет не в отеле, а в доме. Так вернее.

Ялчин помчался домой. Где же сумка?

Три года назад они с братом хотели сделать погреб, чтобы хранить продукты в жару. Но с первого раза им не повезло: удалось вынуть лишь один большой камень, дальше шла монолитная скала. Завалив камень на место, заровняли. Нашли местечко получше. Вот тот старый камень Ялчин и отвалил в первую очередь, там и лежала завернутая в полиэтилен сумка туриста. Ялчин ничего не тронул, сумку разворачивать не стал, он и так ясно понял, что в сумке могут быть только наркотики.

Теперь предстояло решить, что делать дальше. Ялчин хорошо знал брата: с ним по-хорошему не договориться. Забрать сумку, да что с ней делать? Сколько ни ломал голову Ялчин, придумать ничего не смог. Понял, одному в таком деле не справиться.

У Ялчина был дружок на два года старше, несколько месяцев провел в тюрьме. В общем, Вазих, как звали его, был парень бывалый. Ялчин начал с ним осторожный разговор. Вазих сразу понял, что разговор идет о больших деньгах, – ударили по рукам.

Так и получилось, что на прекрасно задуманную и организованную тропу Виктора Белевича сначала обратил внимание Интерпол, а потом по глупости исполнителей влезли и дилетанты.