Текст книги "Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Юрий Перов,Сергей Устинов,Юрий Кларов,Валериан Скворцов,Николай Оганесов,Геннадий Якушин,Лев Константинов,Николай Псурцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 116 (всего у книги 248 страниц)

– Долго, – подумав, ответил Аким. – Год так запросто.

– Если смерть Яшина их до срока не расколет, мы месяца через три еще один трупик уложим, а в записках укажем, что долги живых удваиваются, а ежели они твердо решили не платить, то лучше всем вместе собраться, выпить и удавиться.

– А ты, Галей, случаем, не за справедливость? Может, ты Робин Гуд?

– В России за справедливость ратуют только шизики, – ответил Галей. – Это кто о по-честному. А кричат о справедливости все. Кто громче кричит, тот больший кус урвать желает. Я тоже при своем куске. Как думаешь, удавятся они или не удавятся?

– Жалко, такие деньжищи пропадут.

– Да никогда они такого не сделают. За свою жизнь заплатят как миленькие.

– Могут сбежать, – хлебнув из бутылки еще, сказал Аким.

– Один может, но я его не отпущу, – ответил Галей. – Хватит мечтать, ля-ля разводить, давай о сегодняшнем дне думать. Вот ты, умник, выпил, я тебя к тачке подброшу, тебе за руль садиться.

– Да я ментов этих… – Аким встретился взглядом с Галеем и умолк.

– Афган… Десантник… Фуфло, – презрительно сказал Галей. – Поехали, но если ты на какой-нибудь мелочевке до ликвидации Яшина лопухнешься, снимаю с довольствия. Учти.

Глава 9

Преступники в воскресенье второго апреля, если можно к их поступкам применить подобное выражение, развили бурную деятельность, а вот сыщики занимались ничем. Если бы они знали о письмах, то нашли бы себе занятие, а на нет и суда нет.

Крячко уехал с семьей в гости, где пытался привычно шутить, но все видели, настроение у Станислава отвратительное, и его усадили играть в шахматы.

Гуров вытер в квартире пыль, ждал звонка Татьяны, не дождался и приехал в кабинет, где делать было нечего, но зато отсутствовал соблазн выпить, да и могли случайно позвонить по делу. И сыщик дождался, позвонил Мишка Захарченко, сообщил такое, что лучше бы не звонил.

Вчера вечером Борис Галей в парадном виде уезжал часа на три, вернулся веселый, а: дал брату пять тысяч долларов, обещал в ближайшее время отправить в Болгарию отдыхать вместе с Мишкой. Чему Мишка был, естественно, рад неописуемо.

Пробыл Галей дома недолго, у него где-то явно еще хата имеется, ругался на солнцевских ребят, обзывал их шпаной. Особенно матюгнул Ленчика, заявив, что тот не авторитет, а мелкий кусошник.

Из полученной информации Гуров сделал два вывода. Якушев на сделку с Галеем пошел, а скорее всего, временно от него откупился. А Борис Галей и Аким Леничкин не сошлись характерами. Следовательно, либо Галей решил работать без партнера, либо станет искать партнера в другом месте.

Только полковник опустил трубку, как телефон вновь ожил, но это опять звонила не Татьяна, а мягкий мужской голос неуверенно произнес:

– Здравствуйте. Извините, что беспокою в воскресный день. Можно попросить Льва Ивановича Гурова?

У Гурова существовало несколько стереотипных ответов, но чутье подсказало, что следует говорить как можно мягче.

– Здравствуйте. Спасибо, что позвонили. У нас воскресный день – обычный, рабочий, Гуров вас слушает.

– Лев Иванович?

– Лев Иванович, – признался Гуров.

– Даже не знаю, с чего начать…

– Если вам не трудно, то проще назвать себя.

– Да-да, конечно. Вас беспокоит Юрий Олегович Ждан. У Бориса Николаевича много помощников, я один из них.

– Очень приятно, Юрий Олегович. Я вас слушаю.

– Понимаете ли, Лев Иванович, с того самого злополучного вечера мне не дает покоя одна мысль: почему был убит именно Игорь Михайлович Скоп? Я постоянно об этом думаю. Он, в силу своего служебного положения, не представлял интереса… Ну, финансового интереса. Он ничего ценного не распределял, фондов давно не выделял. Нехорошо так говорить о покойном, но занимаемая им должность была никому не нужна. Если быть честным, она никогда не была нужна, эдакий отстойник перед отправкой на пенсию. Вы меня извините, я лезу не в свое дело, но, может быть, хотели убить кого-нибудь другого?

– Возможно. У вас есть предположения?

– Если прибегнуть к методу исключения, то единственный, кого могли пытаться убить, это хозяин дачи.

– Мысль интересная. А вы бы не хотели со мной встретиться, Юрий Олегович? – спросил Гуров. – У меня тоже имеются весьма занятные мысли.

– С удовольствием, Лев Иванович, но я чиновник. Я не могу по своему желанию встать и уехать, тем более в вашу организацию.

Гуров чувствовал, почти был уверен, Ждан хочет с ним встретиться и поговорить.

– Нет проблем, я с удовольствием приеду к вам. Назовите час, завтра в… – Нет, нет, это абсолютно исключено. – Так. Вы обедаете, конечно, у себя, но могли бы…

Договорить Гурову не дали, раздались частые гудки. Гуров взглянул на определитель номера, набрал, в ответ снова частые гудки.

– Будь я проклят, если это не проделки супруги! – выругался Гуров и записал номер Ждана в блокнот.

В дверь постучали, не ожидая ответа, в кабинет вошел майор контрразведки Кулагин.

– Здравия желаю, Лев Иванович! – произнес он с ходу, бросил на стол Крячко папку, сел. – Вот и дожили, начали отстреливать своих.

– Своих легче, – философски ответил Гуров. – Кого?

– Шефа моего, полковника Ильина. Гуров взглянул недоуменно, после небольшой паузы сказал:

– Да уж, это совсем своих, родных, можно сказать.

Пока Гуров говорил, Кулагин достал из кармана конверт, хотел перебросить через стол, поднялся, подошел, протянул сам.

– Игорь Трофимович просил передать, если с ним что-нибудь случится. Вручить вам из рук в руки…

– Получил из рук в руки, – пробормотал о Гуров, распечатал конверт, прочитал записку. – Читал?

– Игорь Трофимович дал прочитать. Сказал, если с текстом что-нибудь произойдет пересказать содержание.

– Ты почему без звонка, в воскресенье прямо в кабинет? – спросил зачем-то Гуров нахмурился и матюгнулся. – Как его?

– При выходе из подъезда дома. Кажется разрезали из «клина». Полковник дважды выстрелил вслед машине, значит, пистолет держал наготове.

– Письмо написал, пистолет наготове. Из машины стреляют либо на секунду раньше, либо притормаживают, а у колес мертвая зона! – неожиданно закричал Гуров. – Падать следовало, сразу падать… Что делать будем? Ваши все на рога уже встали? Сами убили, сами ищут! Дерьмовое дело, майор! Очень дерьмовое! – Он хлопнул ладонью по полученной от Ильина записке. Рассказывай, с самого начала.

Майор уложился в две минуты.

– По существу мне добавить нечего, – закончил он. – Удивился я очень. Я покойного, грешным делом, не любил.

– Я его хорошим оперативником знал, потом поломали его, сам знаешь. Теперь у нас два дела. – Гуров взял записку Ильина, прочитал вслух: – «Лев Иванович, раз ты это читаешь, значит, меня шлепнули. Часто думал, как они это осуществят. Полагаю, взорвут. Это уже история. Объявился Галей. Каюсь, не проследил его ликвидацию. Хотел меня шантажировать, я для вида согласился, хотелось выведать его планы. Успел выяснить, что он собирается заниматься Яшиным, Барчуком, Жданом, Еркиным и Якушевым. Известно, что они все находились в доме Барчука, когда был убит замминистра Скоп. Я выло – жил все напрямую руководству, писать отказался, значит, документов нет. Я предложил а: написать рапорт на увольнение, но генерал возражал, предложил заниматься Галеем. Я сдуру обрадовался, потом прикинул, выяснилось, что я оказываюсь крайним. Вместе со мной уходит неудачное покушение на Бисковитого и никчемная вербовка Галея. Такие пятна на своем мундире НКВД, КГБ, ФСК или (нецензурное слово) иметь не должно. Поэтому и пишу, разберись с Галеем и его компанией. Ну, а если за меня слово скажешь, низкий поклон.

Покойный полковник контрразведки Ильин».

Не ожидая вопросов, Павел Кулагин заговорил:

– Ну, как положено, создана специальная группа, следственная бригада во главе с помощником прокурора города, розыскную группу возглавляет майор Кулагин.

– Очень хорошо! – Гуров потер ладони. – Значит, следствием занимается Драч.

– Он, старый пень. Упрямый, буквоед, чтобы бумажка к бумажке, шаг в сторону – расстрел.

– Федул Иванович такой, – согласился Гуров. – У него лишь одно достоинство. Федул – кристальной честности мужик и оперативную тропу прокладывал, когда тебя на о свете не было. Федул – друг моего начальника главка розыска и мой дружбан. Мы начнем эти дела врозь, потом они сами объединятся.

– Это точно? Лев Иванович, ты не того?..

– Значит, Борис Галей из киллера решил превратиться в шантажиста-афериста. А ведь в его письмах угрозы нет, требований выплаты денег нет, то и состава преступления тоже нет. Каково? Достать бы хоть одно письмо. Мне недавно звонил Юрий Олегович Ждан, по-моему, он ищет поддержки.

– Случайно знаю, очень интеллигентный и порядочный мужик, – сказал Кулагин. – Но жена у него, Василиса Премудрая, не приведи Господь.

– Вот она то и разъединила нас.

– И навсегда. Такой правду сказать, что касторки выпить.

– А если их разъединить? И со Жданом поговорить откровенно?

– Раз она в курсе, да еще знает, что муж вам пытался звонить, их только разрубить можно.

– Эх, Станислава нет, ты мне своим пессимизмом на психику давишь. Ладно. Значит, будем рубить…

Гуров подвинут телефон, набрал номер Татьяны. Ответила дочь:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Татьяну Евгеньевну.

– Ах, это вы! Очень приятно, меня Яна зовут Лев Иванович, мамы нет дома. – Девочка говорила детским голосом со взрослыми интонациями. – Знаете, Лев Иванович, мама на вас ужасно зла и уехала в монтажную, значит, с концами…

– Яна, вы можете позвонить в монтажную? – предельно вежливо спросил Гуров, мысленно посылая к чертовой матери всех детей-вундеркиндов и акселерацию. – Я могу позвонить, уважаемый Лев Иванович, но дело.

– Яна, мне некогда играть в куклы, у меня другие игры. Мне срочно нужна ваша мать. Ясно? Найдите ее и передайте. Я у себя в кабинете. – Гуров положил трубку, она не лопнула лишь потому, что электрикам надоело менять разбитые аппараты, и ребята пришлепали к внутренней стороне трубки и корпусу прокладки из жести.

– Душевный вы человек, – сказал Павел. – Что ко мне? Меня можно достать рукой.

– Ты – старший группы, работай, – не сказал, скорее зарычал Гуров. – Я не верю, чтобы Игоря ликвидировали ваши парни.

– У нас разные есть.

– Не верю не из-за их душевных качеств, а потому, что такую дерзкую акцию им не доверят. Опасно. Павлик, тебе надо найти одного из двурушников, которому шепнули, что Ильин опасен. А двурушник шепнул авторитетам, которые и отдали приказ. Скоро мы их всех узнаем по трупам, но нам они нужны живые. А конкретно нужен лишь один человек. Авторитет, имеющий серьезное прикрытие. Он «завязал» с криминальным прошлым год или два назад. Будет здорово, если ты вычислишь «шептуна» из ваших, захватишь его, о запрешь в крепком амбаре. Сколько у тебя надежных ребят?

Кулагин задумался.

– Двенадцать… десять…

– У тебя сын? Сколько ему?

– Три года. – Кулагин смешался.

– Как зовут?

– Вовка. Владимир Павлович. – Кулагин покраснел. – Если ты, майор, ошибешься – Владимир Павлович останется сиротой. Тебе лучше рассчитывать на пять человек. Вернешься, скажешь, что был на «встрече», садись писать рапорт. В наше министерство заезжал, деваха одна нравится. Она работает в бюро пропусков, зовут Лена. Загляни, сегодня ее смена.

– Все знают, что я жену…

– Убирайся, все знают, да никто не верит.

Наступило воскресенье. Галею полагалось звонить, но он тянул время. Пусть понервничают. Киллер полагал, что депутат Еркин просто сбежит из дома, набрал его номер первым. Прослушав десять гудков, Галей разъединился, набрал снова.

– Гнида, – с печалью в голосе резюмировал Галей, услышав второй десяток гудков, взглянул на стоявшего рядом Акима. – Поверь, дружище, намучаемся мы с этим крестьянином.

Они стояли на углу Калининского проспекта и Никитского бульвара, у здания почты. Воскресным днем Москва была пустовата, точнее, не забита, словно банка солеными опятами, среди людской толчеи местами можно было видеть асфальт.

– Борис, мы решили начать с Яшина, так и звони, чего тянуть, – сказал Аким, который начинал нервничать, что не ускользнуло от внимательного взгляда Галея.

Галей промолчал и позвонил Ждану. Ответила женщина:

– Але-е!

– Привет, мужика свово кликни… Вероника от такой грубости замялась, но быстро взяла себя в руки.

– В настоящее время его нет дома. – Она подмигнула сидевшему напротив супругу. – Кто его спрашивает? Я могу быть чем-нибудь полезна?

– Баба, если не очень страшная, всегда может быть полезна, – усмехнулся Галей. – У тебя один муж-то? Дак вот, чтобы завтра, в двадцать два, он был дома. Усекла?

Не дав Веронике произнести заготовленную фразу, Галей отсоединился, набрал номер Яшина, услышал частые гудки, удовлетворенно кивнул.

– Начались переговоры. Это Вероника, супружница Ждана, наставляет рога мужу, уже вешать некуда. Сейчас главный разговор. Если Яшин сумел разжиться техникой и транспортом, во что я не верю, он болтать обождет, а на худший вариант у нас одна минута. Видишь, Аким, – указал Галей на поток машин. Верное дело. А ты говорил, за город поедем, там уйти легче. Если торопишься в тюрьму, то за городом легче. А так как мы хотим обедать, то здесь сподручнее. Секундное дело, и ты в потоке, куда хочешь, туда и рулишь.

– Ну давай, звони, они, наверное, уже наговорились! – сказал Аким.

– Закончим дело, я тебя на воды пошлю. – Галей неодобрительно качнул головой, уже сомневаясь, можно ли такому парню доверять даже самую простую часть операции.

Они сильны в стае, где все знают, что он вожак. А сам по себе парнишка только вид имеет, нервы никуда.

Галей набрал номер Яшина, сунул себе под верхнюю губу плоский леденец, стал посасывать.

– Слушаю! – Голос Яшина звучал более чем уверенно.

Галею показалось, что он по телефону чувствует запах спиртного.

– Здравствуй, неприятное дело мне поручили…

– Здравствуй, кто говорит?

– Будешь придуриваться, козел, положу трубку! – Леденец под губой Галея изменял его голос до неузнаваемости. – Ты мне сто лет не нужен, сказали позвонить, я и звоню.

– Простите. – Голос Яшина сильно помягчел. – Я совершенно не понял вашего письма.

– Я неграмотный, писем не пишу. Киевский вокзал в Москве найдешь? Завтра в три, то есть в пятнадцать, а то ты в три ночи прибудешь. В багажном отделении возьмешь целлофановый мешок, а дальше действуй, как там сказано или как желаешь. – Галей повесил трубку, проглотил конфету и сказал: Пойдем пообедаем. Я на вокзал, завтра меня не должно быть в Москве.

Гурову нужно было увидеть одно из писем Галея, которые он разослал своим жертвам. Но главное, чтобы один из пятерых шантажируемых чиновников признался в получении письма и пошел на откровенный разговор.

Яшин – отпадал, заместитель начальника Управления охраны Президента не признается это равносильно служебному самоубийству.

Якушев практически наверняка никаких писем не получал, имел уже личную встречу с Галеем, поддержал материально. Сволочь. Он чувствует себя в безопасности, желает выпутаться из истории малой кровью. Для него главное не деньги, а сохранение имиджа.

Еркин Олег Кузьмич – из крестьян, но поддерживает ЛДПР, наверняка куплен. Миллионы крестьян рвут пупки на полях, пытаются прокормиться. Еркин пролез в Думу. Наверняка демагог он, хоть и крестьянин. Красный крестьянин – все отнять и поделить. Если Галей ему написал, значит, знает:

Еркин наворовать успел. Правды не скажет. Молча умрет на кресте.

Барчук Анатолий Владимирович, вице-премьер, старый знакомый, любитель адвокатов. В личный контакт не вступить, а исхитришься, Барчук спрячется в раковину.

Ждан Юрий Олегович, помощник Президента, судя по всему интеллигентный, мягкий, находится под каблуком у жены.

Гуров ударил кулаком по столу, считая подобные эмоциональные всплески слабостью, даже непозволительной роскошью, которые может позволить себе лишь избалованное начальство. Но сыщик был сильно не в себе, потому даже крикнул:

– И где, черт побери, эта ведьма?

Дверь открылась без стука, и порог переступила Татьяна Евгеньевна Ташкова.

– Как, черт возьми, ты проходишь в закрытое учреждение? – сказал Гуров, так как сказать больше ему в принципе был нечего.

– Ты звал меня? Чай гони… Нехорошо, пугаешь маленьких девочек. Татьяна подошла, поцеловала Гурова в щеку, села за стол Крячко. – Ну и стулья у вас, колготок не напасешься. – Неожиданно сощурив и без того узкие глаза, Татьяна спросила: – Это меня ты ведьмой назвал?

– Значит, дочка разыскала тебя. Молодец.

– Она позвонила диспетчеру и сказала, что у меня квартира горит. Когда меня нашли и я позвонила домой, эта чертовка заявила, что если я не объявлюсь, то ты застрелишься. А так как о пожаре уже было сказано, дали разъездную машину. Короче, Гуров, что случилось?

Он коротко объяснил ситуацию. Мол, имеется муж и жена. Он помощник Президента. Она – жена помощника, держит супруга мертвой хваткой, а он крайне нужен в единственном числе.

Задав несколько наводящих вопросов и, с точки зрения Гурова, получив нулевую информацию, Татьяна довольно кивнула и подвинула телефон.

– Здравствуйте, как я рада, что застала вас, – сказала Татьяна деловым и одновременно медовым голосом. – Я говорю с супругой помощника Президента?

– Да, а вы кто будете? – послышалось в трубке.

– Центральное телевидение, режиссер Ташкова.

– Очень приятно – Голос Вероники сильно помягчел. – Да, я супруга Юрия Олеговича, меня зовут Вероника Андреевна.

– Вероника Андреевна, – повторила Татьяна медленно, как бы пробуя имя на язык. – Неплохо, хотя… Впрочем, это потом. Вероника Андреевна, вкратце, я хочу создать портреты людей из окружения Президента, в частности жен этих людей. Надо сказать, у меня не очень получается…

– Неудивительно, – вставила Вероника. – А к кому вы обращались?

– К моему удивлению, жены наших лидеров скованно держатся, обладают небольшим словарным запасом…

– Предупреждаю, я тоже не Уильям Шекспир, – рассмеялась Вероника. Татьяна поддержала ее и сказала:

– Вы знакомы с Шекспиром, и это уже прекрасно! Вы знает его имя великолепно! Вы не могли бы приехать, на студию и попробоваться?

– Когда?

– Сейчас, естественно.

– Но я не в форме…

– Пустяки, Вероника Андреевна. У нас о работают профессионалы, вас причешут, подберут блузочку и нужный макияж.

Предложение было более чем соблазнительным, но Вероника вспомнила сегодняшний день, взглянула на дверь в кабинет мужа и простонала:

– Никак не могу, дикая мигрень. Давайте договоримся на завтра.

Гуров, слушавший разговор по параллельному телефону, отрицательно покачал головой.

– Вероника, мы с вами уже почти родственные души. Но телевидение есть телевидение, сейчас или никогда. А мигрень, простите, попахивает нафталином, сегодня говорят: голова раскалывается. А это мы поправим.

– Ну, хорошо, – засмеялась Вероника. – Только я приду с мужем.

– Ни в коем случае. Его присутствие будет вам мешать.

И тут в Веронике появился червячок сомнения:

– Дайте ваш номер, я вам перезвоню.

– Записывайте.

Гуров схватился за голову, первые три цифры МВД были всем хорошо известны, а телевидение совсем в другом районе Москвы. Татьяна мазнула рукой и покрутила пальцем у виска.

– Да, я слушаю, – сказала Вероника. Татьяна продиктовала номер диспетчерской, сказала, чтобы спрашивали режиссера Ташкову.

– Вам скажут, что у меня дома пожар, так дома в порядке, я бегаю по студии, выбиваю просмотровый зал. Пропуск я вам закажу, приезжайте. Дежурный на контроле будет знать, где я в данный момент. – Татьяна положила трубку, взглянула на Гурова. – Думаешь, только у тебя запарки и кризисы?

Гуров проследил, как мадам Ждан прыгнула в машину и умчалась на телевидение, был невежлив с вахтером, который хотел выяснить, в какую квартиру направляется «посторонний».

– Я не сомневался, что ты вернешься… – Ждан открыл Гурову дверь, последние слова у хозяина не получились.

– Я не грабитель! – Гуров втолкнул Ждана в квартиру, достал удостоверение. – Полковник Гуров. Нас сегодня грубо прервали, а мне нужно продолжить разговор.

Юрий Олегович Ждан походил на ученого, каким его изображали в наших картинах 30 – 40-х годов: очки, спадающие на лоб волосы, раскоординированные движения, смущенная улыбка. Гуров прошел за хозяином в кабинет, закрыл за собой дверь, спросил:

– В квартире никого нет?

– Я ничего не скажу! – Ждан сел за стол, скрестил рук.

– Вообще ничего? А «здравствуйте»? – улыбнулся Гуров.

– Вы ворвались…

– Простите, Юрий Олегович, я не ворвался, а вошел. Вы мне звонили, хотели сообщить нечто важное, но нас разъединили. – Гуров осмотрел кабинет, увидел на стене огромный портрет красивой женщины с полу – обнаженной грудью и злыми глазами.

– Ваша жена? Очаровательная женщина… И Так что вы хотели мне сказать и не успели? Вы начали говорить, что получили странное письмо.

Это была дешевая уловка, ни о каком письме Ждан сказать не успел.

– Простите – нервы, – пробормотал Ждан. – Тяжелый день да еще простуда. Он неестественно кашлянул.

– Какое письмо вы получили? – повторил Гуров, прекрасно зная подобную категорию людей, способных вывалить все сразу или упереться и отрицать очевидное.

– Куда и зачем вы увезли мою жену? Я не жил в тридцать седьмом, но наслышан достаточно. Значит, все начинается снова?

Гуров понял, что проиграл. Слабый с виду человек уперся и не отступит.

– Я не знаю, куда поехала ваша жена…

– Конечно, вы не знаете! Что вам надо?! Я сейчас же позвоню в администрацию Президента! Я без боя не сдамся!.. – Ждан схватил телефонный аппарат, дернул слишком сильно и оборвал шнур. – Смешно. Телефон, конечно, отключен. А требовать с меня, полунищего чиновника, миллион долларов, разве не смешно? На какую разведку я работаю? Вы сразу скажите на какую, чтобы я не путался…

– У вас чай где найти? – спросил Гуров и отправился искать кухню.

Шлепая тапочками и поддерживая спадающие с него тренировочные штаны костюма «Адидас», Ждан кинулся следом за Гуровым.

На кухне они столкнулись, почти обнялись, и полковник мощными ладонями взял худые руки чиновника, спросил:

– Юрий Олегович, вы спиртное употребляете? Знаете, я за сегодняшний день так на – дергался, просто необходимо.

Хозяин глянул из-под сильных очков подслеповато, отчего казалось, что подозрительно.

– Вы на работе, вам нельзя…

– Сегодня воскресенье! А все дела не переделаешь! Покажите, где стоит?

– Должно быть в холодильнике…

– Гениальная мысль! – Гуров распахнул гигантский холодильник, где обнаружил бутылку водки, полную на треть. – Сейчас мы ее оприходуем, нам легче станет.

– Вероника заметит.

– А мы воды дольем, свалим на пьяных гостей.

Ждан довольно хихикнул. Гуров выставил на стол стаканы, помыл и разрезал яблоко, разлил водку, в бутылку налил воды, профессионально стер пальцевые отпечатки, убрал в холодильник.

– Ну, вздрогнули!

Гуров чокнулся со Жданом и, пока тот глотал и давился, выплеснул свою порцию в раковину. Ждан, утирая слезы, жевал яблоко, а Гуров ему нравоучительно пояснял:

– Я сотрудник уголовного розыска. А ты, Юрий, никогда не путай ментов и гэбэшников, у нас служба разная. Ты же мне почему позвонил? По делу об убийстве. Обыкновенный криминал. Вы хоть чиновники из больших, а умираете, как люди обыкновенные. Поэтому вами занимается ментовка. Вот ежели ты какой секрет продашь и миллион получишь… Так какой у тебя миллион-то спрашивали и за что?

– Это Веркины дела! – Ждан обреченно махнул рукой. – Значит, ты обыкновенный мент и тебя каждый может послать?…

– «Далеко-далеко, где кочуют туманы…» – запел Гуров, и ему стало неловко, что он ломает такую дешевую комедию. Почему-то особенно неловко было оттого, что он вообще не выпил и стал обманщиком вдвойне.

Хозяин словно перехватил мысль гостя, сказал:

– В доме выпивка имеется, но Верка бар запирает и ключ прячет. Но не думай, не от меня, я непьющий. – Ждан схватил Гурова за лацкан пиджака.

Сыщик отвернулся, от рюмки водки непьющий не качается. Рассудил прагматично: так как другой игры нет, будем играть в ту, которая имеется. Ждан неслышно дергал дверцу бара. Гуров посмотрел замочек, пазы, приподнял дверцы вверх и распахнул на себя. Оглядев содержимое, полковник убедился, что закупить столько невозможно, только наворовать, и ему стало веселее на душе, словно он получил индульгенцию. Он налил в два стакана граммов по сто хорошего виски и сказал:

– Давай выпьем, протрезвеем и поговорим о том, как тебе ловчее сохранить жизнь.

На этот раз Гуров выпил, проследил, чтобы выпил хозяин, убрал посуду, захлопнул бар, взял Ждана за локоть жестко, повел в кабинет, усадил в кресло, сказал:

– Кончай валять дурака, я пьяных в жизни повидал. Где письмо?

– У Вероники, она его Егору Яшину отнесла, – трезво ответил хозяин.

– В милицию такие бумажки относить следует, а не соседям. Вы, Юрий Олегович, доктор наук!

– У меня жена доктор, – зло ответил Ждан. – А я неизвестно кто, примерно в чине писаря состою.

– Хорошо, зайдем с другой стороны. Вы утверждаете, что убивать Игоря Михайловича Скопа не было никакого смысла. А кого из присутствующих был смысл убивать?

– Убивать грешно. – Ждан не прикидывался, действительно слегка захмелел.

– Интересная мысль, вы к ней пришли сегодня или еще вчера?

– Прошу не издеваться.

– А я вас попрошу глупости не изрекать.

– Жизнь человеческая – глупость? Я должен как следует надраться, иначе у меня не будет сил встретиться с моей очаровательной супругой. А вы знаете, господин полковник, что она действительно очаровательна? Вы ее скоро отпустите?

– Ее никто не держит. Женщина желает блеснуть на телеэкране – это естественно. Значит, миллиона у вас нет, отдавать вам нечего. Но вам могут не поверить.

– Плевать я хотел! Откройте мне снова бар, я возьму бутылку.

– Сожалею, но вынужден отказать.

– Тогда я сам. – Ждан полез в ящик с инструментами.

– Не делайте этого, вам необходимо быть трезвым. Преступник считает, что у вас деньги есть. Мне неизвестны его замысли, но ничем хорошим они для вас обернуться не могут. Возможно, деньги имеются у вашей жены. Вымогателя, как правило, берут в момент получения им денег. Вы неспособны, но, судя по всему, ваша супруга вполне может вести с преступниками переговоры, условиться о встрече.

– Они уже говорили сегодня. Вероника сказала, что такую огромную сумму требуется собрать. Они договорились на среду.

– Вы что, совсем не любите жену?

– Какое вам дело. Ее будут охранять.

– Яшин с молодцами?

– Меня не касается. Поймите, полковник, я доктор наук, интеллигентный человек, я в жизни не украл ни копейки. Вы откроете мне бар? Или я разнесу его к чертовой матери! – Ждан взял молоток и стамеску, подошел к дверце из резного дерева.

– Стойте. – Гуров вновь приподнял, затем отпустил дверцу. – Напивайтесь, только без меня.

– Хотите остаться чистеньким? – Ждан схватил полную бутылку виски и убежал с ней в кабинет.

Гуров вновь закрыл бар, отнес инструменты в ящик, вернулся в кабинет. Сыщик понимал, что всякий разговор бессмыслен. Хозяин ему изрядно надоел и, понимая, что ничего ему от Ждана не добиться, Гуров спросил:

– Доктор! Профессор! Интеллигент! В жизни копейки не украл. А откуда у вашей жены, профессор, миллион долларов? Вашей зарплаты не хватит такой бар купить. Все повторяется, интеллигенция в роли наблюдателей и резонеров. А вы даже за свои собственные поступки не хотите ответ держать.

– А чего я-то? – Ждан ловко выпил из горлышка. – Муж за жену не отвечает!

– Она вашим именем торгует. Вашим, господин профессор, доктор наук и помощник Президента России. Ведь вашей супруге лично цена долларов сто, и то любителя искать придется. Бог с вами! Как я понимаю, Ланселоту вашей дамы противник попался не по зубам. Я в рыцарские времена не жил, тогда, наверное, говорили: противник не по плечу.

Гуров взглянул на телефонный аппарат, увидел, что шнур совсем не оборван, лишь выдернут из розетки, вставил его на место, набрал номер Татьяны. Ответила, конечно, Яна:

– Слушаю.

– А ты знаешь, что за ложный вызов на пожар могут и по попе надавать?

– Я что, в пожарную команду звонила? Я, по-вашему, дурочка, да?

– Маму можешь найти?

– Безусловно.

– Надо отвечать: «Обязательно». Будь о другом, скажи ей, что я безуспешно выступил, еду домой голодный и злой.

– Не говорите в рифму, господин полковник, – ответила Яна. – Будет выполнено Так, я понимаю, маму я сегодня не увижу?

– Ты боишься оставаться одна?

– Глупости, сейчас еще и девяти нет. Но И вы все-таки разберитесь, порядок надо на – вести, меня, например, удочерить. Хотя, чурики-чурики, то, что мне нравится ваш голос, который звучит так, словно вы только что отобедали людоедом, и что от вас без ума моя мать, основания недостаточные, чтобы становиться вашей дочерью.

– Вполне разумно. – Гуров положил трубку, взглянул на дремлющего в кресле доктора наук и профессора, вышел из квартиры, захлопнул дверь и, ожидая лифта, раздумывал, по каким конкретно вопросам Ждан помогает Президенту России?

Галей устроился в СВ литерного поезда Москва – Петербург. В купе он ехал один, чему радовался – не любил болтливых попутчиков. В Питере знакомые были, он собирался вечерней «Стрелой» вернуться в Москву. День следовало провести таким образом, чтобы ни один умнющий мент не докопался, что поездка организована только ради создания алиби. Две встречи деловые, не придерешься: Галею назначена встреча у врачей в отношении брата.

Ликвидация Яшина спланирована примерно на семнадцать часов с минутами, а встреча с доктором в Петербурге назначена еще неделю назад на семнадцать.

Галей мандражил неизмеримо больше, чем когда занимался ликвидацией сам. Он расписал все действия Акима по минутам, ошибка исключалась. Но Галей знал, человек существо несовершенное, потому ждал худшего. Главная опасность проводимой, не слишком вообще-то сложной операции – это нервы Акима. Поздно Галей разобрался, что нервы у парня в Афгане попортили всерьез. Такое следовало засечь с ходу. Коли парень-здоровяк непрерывно улыбается, ему следует в кино сниматься, а не напряженную работу выполнять. Ну и хватит, как говорится, лицом к стене, слушать стук колес.

Татьяна записала передачу экспромтом. Сложилось буквально все. Сорвалась запланированная запись и освободилась студия. Мальчики-операторы были хорошими знакомыми, главное – профессиональными. Гримерную не заказывали, но на месте оказалась старый мастер, которая поняла Татьяну с полуслова.

Но главное, конечно, героиня. Когда Татьяна встретила Веронику Андреевну Ждан у бюро пропусков, пока они дошли до студии, режиссер напрочь забыла, что выполняет лишь задание Гурова. Ее так увлекла эта великолепная, далеко не юная, но по-женски в самом расцвете дама. Ее фигура, пластика и свобода движений, абсолютная уверенность в себе, которая, казалось, прямо стекает с ее ухоженных ногтей. Причем видно, что эти руки «сделаны» не за пять минут до съемки, а они никогда не знали никакой работы. Это о были руки патрицианки. Фигура гостьи была далека от совершенства: коротковатые ноги, бедра просто широки, тяжелый зад. Мужики шутили, что на такой зад можно без всякого риска поставить стакан с водкой. Подобные мелочи режиссера не волновали, так как героиня будет давать интервью, сидя в кресле. Волосы в легком беспорядке, их и не надо причесывать. Роскошная, в меру оголенная грудь не вызывала никаких мыслей о деторождении и прочих глупостях продолжения рода. Женщина прекрасно знает, зачем ей такая грудь. О такой груди мечтает любой мужчина, желающий получить удовольствие. А глаза? Они прозрачны и бездонны, восхитительно красивы в своей пустоте. А рот? Казалось бы, какой накрасишь, такой и получишь, но это трагическая ошибка – малевать можно губы! Рот складывается из губ, зубов и языка. И боги не знают, что важнее, боги и не ведают, зачем они наградили женщину губами, зубами и языком. Есть и говорить? Какая пошлость. Любить, завлекать и лгать. И мелочи – посылать умирать, воровать и подличать.