Автор книги: Юлия (Ли) Ода
Соавторы: Ян Бадевский,Василий Груздев,Константин Федотов,Дмитрий Инин,Игорь Давыдов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 96 (всего у книги 355 страниц)
Вырубился почти сразу.
Под утро приснился хиддер, на котором я мчался в предрассветной дымке над горным каньоном, направляясь в Пуш. Скрипели подпруги седла, мои ноги были надёжно зафиксированы ремнями. Ветер перебирал ворсинки шубы, в которую я укутался, чтобы не замёрзнуть. Всё было ярким, прорисованным до мелочей – спина погонщика, рельеф скал, запах животного…
– Скоро посадка, – меня выдернул в реальность голос стюарда. – Пристегнитесь, пожалуйста.
Заложило уши.
Троглодит жалобно мяукнул, пришлось погладить его и отправить мысленное указание не волноваться.
Под крылом простирался Туров. Бескрайний мегаполис, именуемый сердцем Полесья. Всякий раз, когда я здесь оказываюсь, память носителя откликается волной тепла. Будто на родину возвращаюсь, хотя это далеко не так. Широкая лента Припяти с многочисленными рукавами, вписанными в городскую застройку, мосты и наземные ветки метро, высотные здания, старинные кварталы центра… Где-то там раскинулся кампус инквизиции, в котором я проведу ближайшие годы своей жизни.
Ладно, Грим.
Напялить чёрную сутану ты всегда успеешь.
Сейчас главное – добраться до усадьбы, найти перстень с родовой печатью и постараться выжить. Ибо тучи сгущаются. В прямом и переносном смысле.
Глава 13
– Вот мы и дома, малыш.
Троглодит, естественно, не ответил. Вместо этого зверёк оторвался от земли, расправил крылья, хрустнул перестраивающимися костями и взмыл в небо.
Прозрачное августовское небо.
С неспешно дрейфующими облаками.
Имение располагалось не так уж далеко от города, но шоссе петляло между озёрами, ныряло в лес и как бы стремилось запутать незадачливого странника. Таксист доставил меня к воротам усадьбы, взял деньги за проезд и умотал обратно. Я мог бы, наверное, доплатить ему за ожидание, но фиг его знает, сколько времени придётся искать папочкин сейф. На худой конец заночую в доме. Приходилось мне спать и не в таких условиях. В бытность великим магом вырубался в седле боевого скакуна, на подстилке из листьев в лесу, скальных козырьках, в пещерах, на берегах рек и морей. Что уж говорить про вонючие корабельные трюмы и кибитки кочевников-ланкинов…
Эх, молодость.
Осматриваю свои владения.
Сплошные поля да озёрная гладь. Прямо передо мной – распахнутые настежь ворота. Забор высокий, добротный. Камень и кирпич. Имеется камера, но она мертва. Сразу за воротами начинается благоустроенная территория. Газон, подъездная дорожка, чайный домик, скамейки и невысокие фонари. Память любезно подсказывает, что по ту сторону особняка стоят домики слуг и охранников, технические сооружения, склады и гаражи, тренировочный полигон, додзё. Усадьба возвышается надо всем этим, словно неприступный замок. Три этажа главного корпуса, восточное и западное крыло, флигель. Колонны, балкон, навороченная крыша с множеством скатов. Телевизионная и радиоантенна.
Всё как всегда.
Словно и не уезжал.
Хотя, вру. Окна главного корпуса почернели, стёкла повылетали, рамы обуглились и частично осыпались. Второй этаж визуально не пострадал, но судить рано. Вполне могли рухнуть перекрытия или ещё что похуже.
Небрежно приподняв полосатую ленточку, я ступил на подъездную дорожку.
Сразу нахлынули воспоминания.
От этих ворот я некогда отъезжал, не прощаясь. Изгнанник с улыбкой на лице, добравшийся до настоящей свободы. Вон там я гулял с мамой, когда был совсем маленький. Это память предшественника. Тут ободранная коленка, там взбучка от отца или драка с любимыми родственниками из дома Фурсовых.
Насколько я помнил из доклада стряпчего, в имении никто не выжил. Неизвестные перебили всех – хозяев, слуг, гвардейцев. Никого не осталось.
У парадного входа – живописное полотно из обрисованных мелом контуров. Запёкшиеся следы крови. Осколки, непонятный мусор.
Троглодит носится чёрным вороном над опустевшим гнездом, которое раньше тяготило меня, а сейчас навевало неизбывную тоску. Здесь всё чужое и родное одновременно. Фрагменты памяти срастаются воедино, образуя лоскутное одеяло двух спаянных судеб – моей и отлетевшего в лучший мир парнишки, которого все знали под именем Ростислава Володкевича.
Поднимаюсь по ступенькам крыльца.
Колонны опутаны бело-красной лентой, приходится её сорвать, чтобы пройти в дверь. У нас, к слову, резная двустворчатая дверь, набранная из редких пород дерева. С массивной бронзовой ручкой, которой отец очень гордился. Кнопка электрического звонка отсутствует. Гости, которых пропускала охрана у ворот, неизменно встречались дворецким, и звонок не требовался.
Новые камеры.
Вхожу в дом.
Шаги гулко разносятся под высокими сводами холла. Просторно, дорого-богато. Итальянская плитка под ногами, лепнина, мрамор и сегментированные рамы на окнах. Свисающая с потолка хрустальная люстра, куда ж без неё. Изогнутые витки лестницы, балюстрада, двери в гостиную, бальный зал и столовую, примыкающую к кухне. Галерея с портретами именитых предков. Всё, как у людей.
Ну, и вездесущие меловые фигуры.
Снимаю с плеча баул, кидаю на банкетку у стены.
Опустившись на корточки, прикладываю ладонь к полу. Активирую Дар, прогоняя ки по своим каналам. Мне нужна техника, которой я очень давно не пользовался. В прошлой жизни у неё было название, но здесь я придумал другое – ретроскоп. Чтение прошлого.
Настоящее распадается.
Вокруг меня быстрые тени, вспарывающие ночь лезвия, крики и звон стали. Вот просвистело нечто серповидное, брызнули чернильные капли, истошно заорал мужчина с обрубком вместо руки…
Тени расползаются по холлу, ныряют в галерею, скользят по лестнице.
Рядом со мной падает горничная, сражённая острым мечом.
Выдёргиваю себя из вязкой трясины смерти.
То, что я увидел… не похоже на грамотную защиту. Скорее, на бойню. Люди-тени вторглись в имение и положили всех – мужчин, женщин, детей. Тупая резня.
Щёлкаю выключателем.
Свет не горит.
Мне пока и не нужно, захотелось проверить.
Неспешно ступаю по плитам, оценивая ущерб. Под ногами похрустывают кусочки люстры. В стенах – застрявшие сюрикены, глубокие борозды от ударов мечей и серповидных клинков на цепи. Меловые контуры, коричневые пятна.
Приблизившись к старинному телефонному аппарату на золотом рычажке, я поднимаю трубку. Прикладываю к уху, соприкасаясь с тишиной. Ни единого гудка. Значит, нападавшие перерезали кабель. Такси не вызвать.
Поднимаюсь на второй этаж.
Мраморная лестница не пострадала от слова «совсем». А вот и площадка, где я мило распрощался с госпожой Фурсовой.
Выше.
Третий этаж, насколько я мог судить, пострадал основательно. Коридор, связывающий детские спальни, выгорел дотла. Обугленные проёмы, частично рухнувшие перекрытия, пепел, какие-то обломки…
Эх, не судьба переночевать в своей комнате.
Придётся занять отцовскую спальню.
Вновь присаживаюсь и запускаю ретроскоп. Ки расходуется в таком режиме нещадно, ибо высший пилотаж ясновидения. Некоторые ошибочно полагают, что ретроскоп – это мысленное путешествие во времени. На самом деле, нет. На такие фокусы никто, в принципе, не способен. Просто объекты реального мира впитывают образы, до которых можно докопаться. Образы распадаются с годами, поэтому я не могу наблюдать за предками Володкевичей трёхсотлетней давности. Свежие картинки – другой разговор. Они почти не успели выцвести.
Я наблюдаю за битвой графа с неведомыми убийцами.
Честно говоря, батя меня разочаровал. От человека столь крутого нрава с наследственным навыком «шквала огня» я ожидал большего. С другой стороны… а чего я хотел? В конфликтах старик не участвовал, дуэли не проводил с юных лет, о Разломах даже не слышал, как и большинство жителей планеты Земля. Посредственность.
Завершив просмотр, я выпрямился.
Многие вещи теперь очевидны. На усадьбу напали хорошо организованные ассасины, а не чья-то родовая гвардия. Убийцы действовали чётко, быстро, безжалостно. Обесточили электросеть, перерезали телефонные провода, зачистили всю территорию. Живых свидетелей не оставили. Это не разбойное нападение, поскольку нападавшие ничего не вынесли. Расправившись с отцом, мачехой, её детьми и всеми остальными, бесследно растворились в ночи.
Вывод?
Целью врагов было уничтожение Рода.
Шагая по крытой галерее в западное крыло, я прикидывал, где смогу остановиться. Кабинет Володкевич-старший обустроил чуть ли не в самом дальнем конце усадьбы, стремясь к уединению. Охранники и домашняя прислуга обитали в восточном крыле. Там же находились гостевые комнаты, одну из которых я и планировал занять. Всё же, это лучше, чем спать в постели, на которой глава Рода нахлобучивал сучку Фурсову.
Дверь кабинета оказалась запертой.
Я швырнул баул на дубовый паркет и прикоснулся пальцами к грифельно-серому квадрату над ручкой. Ничего не произошло. Значит, батя настраивал запирающий механизм на психопрофиль, а не на кровь, как это делают все. Чего-то опасался?
Индивидуальная привязка – это вам не хрен собачий.
Махнув рукой на потенциальный ущерб, я прикоснулся к «грифельной доске», заморозил её в хлам, а после этого ударил разрядом молнии. Вся каббалистическая начинка осыпалась на пол, в полотне образовалась дырка размером с кулак. Люблю радикализм. Усложнишь – людей насмешишь.
Толкнув дверь, я переступил порог.
Вновь накатили воспоминания. Годы выволочек, полученных за «недостаточное усердие» в медитациях и осознанных сновидениях. Последний разговор с графом. Запрет на любые попытки «отвлекать отца от работы».
Аллеи памяти.
Не знаю, откуда всплыло это выражение.
Кабинет от пожара не пострадал. Я уже понял, что основные разрушения коснулись мансардного этажа, где глава Рода сражался с убийцами. Пламя выжгло коридор, взметнулось к потолку, проникло в комнаты, но его удалось остановить. Образы, вырванные ретроскопом, убедили меня в срабатывании сигнальных уловителей. Цепочки Знаков пришли в движение, из скрытых раструбов хлынула пена.
Здесь же – островок незыблемости.
Спокойно тикают настенные часы «Густав Беккер», купленные предком графа ещё в девятнадцатом веке. Собирается пыль на книжных полках. Гордо выпячивает бок с двумя Америками коричневый глобус с закреплённой на экваториальном кольце Луной. Письменный стол радует глаз образцовым порядком. Там вообще ничего нет, кроме пресс-папье с конным шляхтичем-копьеносцем, селектора громкой связи для вызова слуг и телефонного аппарата. Кнопочного, без претензий на раритетность.
Окно кабинета выходит на озеро.
Несколько секунд я задумчиво смотрю на серебристую гладь, переливающуюся в лучах полуденного солнца. Затем снимаю трубку. Опять тишина.
В небе пронеслось нечто, смахивающее на птероса, только в миниатюре.
Где ж ты припрятал сейф, папочка?
Начинаю планомерный обыск. Ящики письменного стола, закрытые секции шкафа, глобус, мягкое кресло. Внезапно понимаю, что занимаюсь ерундой. Зачем тратить время понапрасну, яжмаг.
Ретроскоп – к бою!
Стою с закрытыми глазами, положив ладони на спинку кресла. Погружаюсь в те дни, когда граф Володкевич ещё был жив и вёл дела из этого кабинета. Образы накатывают волной, их тьма. Вот он, глава Рода. Подписывает бумаги, пьёт виски, листает какие-то финансовые отчёты. Читает книгу, смотрит в окно. Курит сигару, доставленную из Карибского протектората Наска. Поправляет фотографии на полках. Там, разумеется, Юлия Фурсова, её ненаглядные детки и… я. Совсем маленький, года три от роду. Да уж, любовь принимает иногда причудливые формы.
А это что у нас?
Граф встаёт с кресла, приближается к телеэкрану в нише, окружённой полками, и нажимает неприметную кнопку. Экран отъезжает в сторону, прячется за полками.
Я вижу дверцу бронированного сейфа.
Отец подносит руку, что-то происходит, раздаётся щелчок…
Выбираюсь из ретроспективы.
Циркуляция пополняет мои запасы ки, но расход энергии просто чудовищный. Взгляд в «прошлое» отнимает гораздо больше сил, чем построение доспеха, стихийные атаки или зачарования.
Топаю к нише с экраном.
Всегда думал, что батя здесь развлекается, посматривая спортивные матчи или порнушку. Чуть позже выяснилось, что экран вообще не связан с общедомовой телесетью. Возможно, граф изучал тут записи с камер наружного наблюдения. Если я прав…
Кнопка утоплена в деревянный блок, сразу и не заметишь.
Стоит нажать – и панель бесшумно втягивается в потайную нишу. Провода и кабели не бросаются в глаза, розеток не видно. А вот и видеомагнитофон с вертикальной загрузкой кассет. Расположился в нижней секции. На крышке лежит пульт дистанционного управления.
Мои губы тронула усмешка.
Никогда не задумывался, откуда Володкевичи берут электричество. Вокруг – леса, поля да озёра. Никаких признаков ЛЭП и прочих сооружений, качающих ток. Я воспринимал повседневный комфорт как данность, но ведь в усадьбе и не пахнет цивилизацией! Я уж молчу про то, что дом обесточен. Особая, уличная магия. Или персональный источник питания вроде аккумуляторной батареи.
Разберусь с этим позже.
Сейф не имел замочной скважины, наборного диска или кнопок. Серебристая выпуклость, смахивающая на заклёпку. И всё. Подношу к этому выросту палец.
Укол.
Быстрый, почти неощутимый.
Я примерно на это и рассчитывал.
Невидимые механизмы пришли в движение, раздалась серия щелчков, после чего дверца выдвинулась вперёд и отъехала в сторону. Хранилище, как меня и предупреждали, среагировало на кровь представителя Рода.
Внутри творилась неведомая хрень.
Чётких границ сейф не имел. Я всматривался в условно кубическое серое пространство, выискивая там хоть малейшие признаки определённости. Тщетно. Сейф то расширялся, то сужался, то обрастал дополнительными перспективами, затягивал в зыбкую, переливающуюся оттенками серого трясину, и вызывал приступы тошноты.
Да что ж это такое?
Верный признак многомерности.
Похоже, батя установил дорогущий артефакт, внутренний объём которого не согласуется с внешними габаритами. Иными словами, в сейф можно запихнуть что угодно.
Превозмогая всё это фрактальное дерьмо, я заставил себя протянуть руку. Наваждение схлынуло. Утроба сейфа стабилизировалась, и я увидел лежащие там предметы. Перстень-печатку, видеокассету, ключ от камеры хранения и металлическую пластину, испещрённую Знаками.
Воистину джентльменский набор.
Аккуратно выгребаю весь этот мусор и раскладываю на письменном столе. С чего начать? Я приехал за печаткой, это главное. Примеряю перстень на безымянный палец – он приходится впору. Изучаю рельеф. Выпуклый щит, меч и два полумесяца. Монохромная копия нашего герба.
И как это работает?
Спускаюсь вниз, и, порывшись в бауле, достаю бумаги, которые нужно пропечатать и вернуть стряпчему. Поднимаюсь с этим добром в кабинет. Хлоп-хлоп-хлоп – везде проставлены оттиски. Безо всяких чернил. Круто, чё. Ставлю размашистую подпись и прижимаю всю эту красоту пресс-папье.
Изучаю оставшееся добро.
Видеокассета, ключ, пластина.
Ключ бесполезен, ведь я не знаю, что им открывать. Пластина смахивает на каббалистическую вставку – из тех, что монтируются в големов и механикусов. Почему-то вспомнился перечень доставшегося мне имущества. Выхватываю из-под пресса документы, начинаю перелистывать. Так и есть. Родовой голем.
Странность в том, что я его не помню.
Отец всегда предпочитал живых слуг, это был его пунктик. Дескать, нашим предкам люди прислуживали, и я хочу соблюдать традиции.
Может, в подвале?
Ещё один отцовский бзик.
В подвале я никогда не был, поскольку спуск вниз укрывала раздвижная бронированная дверь. Сегментированная. Любопытство было сильным, но что я ни делал, а проникнуть за эту преграду не получалось. Мне был открыт исключительно первый подвальный ярус, в котором без устали гудел неведомый агрегат.
Что ж.
У меня есть лишь один достоверный источник информации. Прикол в том, что усадьба обесточена, а без электричества я не смогу организовать просмотр. Панель экрана двигается, но это какие-то хитрые доводчики и скрытые пружины. Наверное.
Тишину разрывает гудок автомобиля.
Совершенно неуместный в такой глуши.
* * *
Имение барона Долинского
Тот же день
– Разрешите доложить, Ваше Благородие!
Барон недовольно уставился на вошедшего.
После сытной трапезы барон любил часик полежать в гордом одиночестве, пощёлкать каналы телевизора, подумать о вечном. И все слуги, включая руководителя СБ, знали об этом.
– Что случилось, Никита?
Долинский нехотя убрал звук.
Фильмотека, один из его любимых каналов, транслировала в режиме нон-стоп лучшие отечественные комедии. Барон переваривал отменное жаркое, приготовленное его поваром по средневековому рецепту, и заряжался позитивом. Сейчас, например, показывали «Полосатый рельс» с таким прикольным толстячком в главной роли… Как бишь его…
Руководитель СБ отрапортовал:
– По вашему приказу я организовал круглосуточное наблюдение за усадьбой Володкевичей. Есть признаки того… что объявился наследник.
– Что? Кто? – барон чуть не подавился картофельной соломкой. – Их же всех перебили.
Начальник охраны покачал головой:
– Наблюдатели зафиксировали такси, из которого вышел молодой человек с вещами. Возраст и внешность… указывают на то, что прибыл Ростислав Володкевич.
– Не может этого быть, – отмахнулся барон. – Все знают, что Ростислава изгнали с позором и лишили наследства. Он появлялся в наших краях… Года два назад?
– Чуть меньше, – поправил слуга. – Но вы правы. Ростислав отправился на север. Я навёл справки – он нанимался в экипажи Мобильных Крепостей и участвовал в дальних экспедициях за пределами Врат.
– Хм, – лицо Долинского вытянулось от удивления. – А он не совсем пропащий человек. И что он здесь забыл?
– Подозреваю, что он – новый владелец усадьбы, Ваше Благородие.
– Но… – барон чуть не задохнулся от возмущения. Его гениальный план только что поставили под угрозу. – В обход завещания?
Эсбэшник пожал плечами:
– Не могу знать. Если никого в Роду не осталось… закон позволяет.
Барон почесал затылок.
И отдал приказ:
– Продолжайте наблюдение.
– А что с картографическими работами, господин?
– Тоже продолжайте.
– Но мы действуем на его земле…
– Сегодня его, – ухмыльнулся Долинский. – Завтра – наша. Вот скажи мне, Никита… что может сделать мальчишка без гвардии и поддержки клана? А? Без боевого опыта и родовых способностей папочки?
Руководитель СБ хмыкнул.
– Вот видишь, – барон взял себя в руки. Благодушное настроение возвращалось. – Объявит мне войну… так мы его сразу и прихлопнем. Выразит протест – проигнорируем. Подаст в суд – купим судью. У нас ресурс. А этот мальчик – ноль без палочки.
– Правда ваша, – согласился Никита.
– И это… закругляйтесь уже там. Я хочу передать дело стряпчему и взять то, что принадлежит нам по праву.
Глава 14
Делаю круг над двором.
У нас с Троглодитом особые отношения. Котяра знает, что я смотрю на мир его глазами, но ничего не имеет против. Даже зрение поменял на цветное, чтобы хозяина порадовать.
Внизу стоит полицейская машина.
Сигналит.
Не дождавшись реакции, водитель открыл дверь и выбрался наружу. Это был мужчина лет сорока. Серые брюки, светло-голубая рубашка. Ворот расстёгнут. У пояса – короткий табельный меч. Значит, не патрульный. Больше смахивает на следователя.
Гость неспешно направился к центральному входу.
Я отключился от восприятия котоморфа.
Когда он вошёл в дом, я ждал его у подножия лестницы, скрестив руки на груди. Котоморф шустрой тенью метнулся к моим ногам и вскочил на каменные перила. Я погладил питомца, не отрывая глаз от посетителя.
– Борис Переслегин, – представился мужчина и застыл в нескольких шагах от меня. – Следователь по особо важным делам.
В руке Переслегина, словно по мановению волшебной палочки, возникла ксива.
– Это частная собственность, господин Переслегин, – сухо произнёс я. – Вы прибыли без приглашения.
– Прошу извинить, – не стушевался визитёр. – Но к вам невозможно дозвониться… Ваше Сиятельство.
– Я только что прибыл, – делаю шаг навстречу гостю и протягиваю руку. Следователь смотрит с удивлением – аристократы не подают руки простолюдинам. – Ни один телефон не работает.
– Провода перерезаны, – кивнул следователь.
Ладонь сухая, рукопожатие крепкое.
Это хорошо.
– Что вам угодно, господин Переслегин? – не люблю ходить вокруг да около.
Мужик не выглядит гнилым.
Но это не означает, что он чист.
– Хотел задать парочку вопросов, – голос следователя стал скучным. – И принести вам свои искренние соболезнования.
– Благодарю.
– Насколько я понимаю, вы теперь глава Рода?
Вопрос с подвохом.
– По факту, – уклончиво ответил я. – Осталось уладить формальности.
– Бумаги, – кивнул следователь. – И заверить родовой печатью.
Наши глаза встретились.
– Довольно этих игр, – в моём голосе прорезалась сталь. – Кто ты такой?
– Тот, кто тебя прирежет, щенок, – Переслегин попытался выхватить меч, но никто ему этого сделать не позволил.
Незримый воздушный кулак обрушился на мнимого полицейского, отшвырнул прочь и впечатал в колонну. Визитёр пошатнулся, но не упал. В том месте, где затылок гостя соприкоснулся с мрамором, образовалось небольшое красное пятно.
– Ублюдок, – прорычал мой оппонент.
И ускорился, рванув меч из ножен.
Грёбаные меты.
Быстрые, и у всех планки слетели.
Размытая тень за доли секунды покрыла дистанцию между мной и колонной, вот только у подножия лестницы Переслегин встретил пустоту. Бросив скручивающее заклинание, я обездвижил врага, но тот сумел разорвать незримые путы, подскочить ко мне и нанести удар. Меч не сумел пробить духовный доспех и скользнул по моему плечу. Я тут же перехватил кисть Переслегина и зарядил следаку локтем в челюсть.
Попал.
Не просто попал, а свернул половину лица усиленным ударом. Лучше такое не видеть слабонервным.
Меч выпал из хрустнувших пальцев меты, которые я без особого напряжения переломал. Довершила разгром вилка в кадык – тоже с усилением. Я не обезвреживал. Сразу убивал.
Переслегин, хрипя, сполз на пол.
Быстрый обыск показал, что я не ошибся в своих оценках. Ублюдок притащил поддельную ксиву в кожаной обложке и развернул её так, чтобы жертва не вчитывалась. Из приятных находок – ключи от машины и кошелёк с парой сотенных купюр. Куча монет. Деньги и ключи я, разумеется, забрал.
Теперь надо избавиться от трупа.
– Дружок, – ласково смотрю на Троглодита. – Ты, наверное, проголодался?
* * *
Наверное, стоило допросить этого упыря и выяснить, кто за всем этим стоит, но у меня выдался тяжёлый день. Перелёт, разгромленная усадьба и крушение изначальных планов.
Внутри поднималось раздражение.
Осмотр машины ничего не дал. Выкрасили так, что похожа на полицейскую, но никаких мигалок, надписей и спецномеров.
Что ж.
Зато у меня появилась тачка.
Следующий час я потратил на беглый осмотр помещений. Ночевать я твёрдо решил дома, а то ходят тут всякие, а потом родовые мечи пропадают. Это я к тому, что клинок бати явно упёрли стражи порядка в качестве вещдока. И одним богам известно, что ещё прикарманили доблестные правоохранители. Вот только…
Меня смущает незапертая дверь. И телефон надо бы починить. Да и электричества в имении маловато. А мне ещё режиссёрские потуги Володкевича-старшего предстоит оценивать.
Как ни крути, а придётся сгонять в Туров.
Баул я отнёс в комнату для гостей на первом этаже. Поискал ключи от входной двери, но успеха не достиг. Вода из крана не текла, поскольку не работал электронасос. Очередная засада.
Пока я бродил по дому, котяра доел следователя.
– Молодец, – похвалил я. – А теперь – по коням. Наведаемся к стряпчему.
Дверь я в итоге запечатал простеньким заклинанием. Теперь, если кто сунется, получит шаровой молнией по кумполу. Документы, кассету, ключ и пластину я забрал с собой. Эти вещи настолько важны в сложившихся обстоятельствах, что я даже сейфу не готов довериться.
Автомобиль был простым, без наворотов.
Троглодит прыгнул на заднее сиденье, а я уселся в кресло водителя. Чтобы не заморачиваться блужданием по лесу, активировал автопилот, собранный на Знаках, громко и чётко произнёс:
– Бульвар Огинского, восемьдесят.
Машина завелась без моего участия, аккуратно развернулась и поехала к воротам. Я рассовал ключ и пластину по карманам, а видеокассету убрал в бардачок. Перстень непривычно отягощал руку.
Пока автомобиль двигался в сторону леса по пустынной дороге, я обдумал план действий. У меня есть меч Переслегина, его липовая ксива и транспорт. Несостоявшийся убиватор сидел в кресле, трогал руль, приборную панель и рычаги. Жал педали. Что открывает радужные перспективы – я могу врубить ретроскоп и отследить мертвеца до самого Турова. Возможно, достану тех, кто на меня охотится. И затягивать с этим не стоит, а то ведь лезут и лезут.
Троглодит хотел прыгнуть на переднее сиденье, где лежали подписанные и заверенные документы, но я решительно его прогнал.
Накатила волна недовольства.
– Нельзя, – отрезал я.
Мы въехали в лесную чащу.
Я положил на колени ножны с трофейным мечом. Прогнал ки по каналам и погрузился в прошлое… из которого меня тут же вышибло.
Что?
Как так?
Меча словно бы и не существовало. Как предмета. Я попробовал ещё раз – с тем же результатом. Положил ладонь на кожу сиденья – ничего. Заблокированный руль тоже не откликнулся. Попахивает какой-то чертовщиной. А в чертовщину я не верю. Зато понимаю, что пославшие убийцу люди вполне могли использовать неведомую артефакторику. Или обработать поверхности каким-нибудь интересным составом, не пропускающим эманации.
Значит, подготовились.
И сделали это лучше, чем в первый раз.
Приняв неудачу как данность, я расслабился. И даже позволил себе немного вздремнуть. В конце концов, чего я не видел в собственных владениях? Каждый куст уже знаком…
* * *
Проснулся я в Турове.
Не знаю, сколько мы ехали, но вокруг громоздились высоченные здания, эстакады и многоуровневые развязки. Авто нырнуло в тень каменного моста, по которому грохотали вагоны наземной ветки метро.
Знаете, в моём мире этот город просто не смог бы существовать. Заболоченная низменная местность, реки, озёра… А тут всё осушили, укрепили, переделали. Местами заковали реку в гранит, завезли грунт, что-то укрепили Знаками или артефактами Предтеч. Примерно такая же история в Неваполисе. Известный факт: в клане Рыси есть очень крутые каббалисты, а ещё в Туров со всех концов империи съезжаются простолюдины, желающие получить инженерное образование. То, что другим даётся без особого напряжения, туровчане буквально выгрызают у природы всеми правдами и неправдами.
Автомобиль катил по многополосной магистрали, именуемой Припятским проспектом. Транспортный поток был плотным, но машины научились лавировать в этом хаосе без помощи человека. Я думал о том, что за минувшие десятилетия каббалистика сделала огромный шаг вперёд. Как и артефакторика. Подумать только, ещё в конце прошлого века люди пользовались наследием Претдеч, добытым в немногочисленных сохранившихся колониях, а сейчас воссоздают многие из этих устройств на своих заводах. Кланы тратят баснословные деньги на исследование технологий чужаков, покинувших Землю сотни тысяч лет назад.
Взять, например, дома.
Раньше строили из железобетонных блоков, потом научились собирать каркасы из арматуры и заливать их тягучим раствором. А теперь блоки сращиваются микроскопическими созданиями в единое целое. Так, что плиты диффузируют друг в друга, и стыки бесследно исчезают.
Бульвар Огинского находился вдалеке от делового и исторического центра, чего и следовало ожидать. Стряпчий не мог позволить себе аренду или покупку недвижки в непосредственной близости от кланового ядра. Поэтому и окопался на зелёной, бурно развивающейся окраине. В районе с интересным названием – Чернолесье. Никакими чёрными лесами там и не пахло, просто сложилось исторически. А так – близость к аэровокзалу, парящие в небе дирижабли, растущие грибы комфортабельных жилых комплексов и здоровенная лесопарковая зона.
Тачка припарковалась у двадцатиэтажного ЖК, и я направился в гости к стряпчему.
Взял с собой Троглодита, куда ж без него.
Котоморф принял облик хомяка-переростка и забрался ко мне на плечо, осматривая плотоядным взором окрестности.
Как по мне, осматривать было нечего. Бесконечные человейники, перемежающиеся скверами и геометрически выверенными улицами. На углу ближайшего перекрёстка высился торговый пассаж «Всё сразу».
Бенедиктов ждал меня в своём представительстве.
По правде говоря, стряпчий просто выкупил двухуровневую квартиру, первый этаж которой был рабочим, а второй – жилым. Будучи домоседом, Сергей Васильевич крайне редко выбирался из своего жилища, предпочитал пользоваться доставками и курьерскими службами. Даже газеты он не покупал, а выписывал – это я слышал однажды от своего отца.
– Устраивайтесь поудобнее, – хлопотал хозяин, включив электрочайник. – Сейчас кофе сообразим.
– На самом деле я спешу.
Хомяк перебрался с моего плеча на подоконник и с важным видом осматривал район. Подозреваю, что ближайший лесопарк мнился Троглодиту охотничьими угодьями.
– Что ж так? – стряпчий принял документы, бегло их просмотрел и кивнул. Всё было в порядке. – Теперь спешить некуда.
– Боюсь, мне надо разобраться с полицией, – я вздохнул. – И навести в имении относительный порядок.
Я быстро поведал стряпчему об отцовском мече, который был изъят оперативниками, обесточенной усадьбе и перерезанном телефонном кабеле. Бенедиктов внимательно выслушал, а потом заявил:
– Разговор с полицией я возьму на себя. Для этого и нужны стряпчие, Ваше Сиятельство. Что касается остального… я бы на вашем месте поселился в одной из туровских гостиниц. Судя по всему, многие хотят вашей смерти и ночевать в родовом гнезде несколько… хм… опрометчиво.
– Именно поэтому, – я зловеще ухмыльнулся, – я и буду там ночевать.
Про съеденного Троглодитом убийцу я решил не распространяться.
– Воля ваша, – расстроенно протянул Бенедиктов. – Если хотите, могу позвонить в телефонную службу и вызвать мастера.
– А что с электричеством? – уточнил я.
– Есть номерок, – хитро подмигнул стряпчий. – Один спец, делал мне проводку в новой квартире. Дорого не возьмёт и работает на совесть.
Не прошло и четверти часа, как насущные вопросы были улажены.
Распрощавшись с Бенедиктовым, я сграбастал котоморфа и двинулся на парковку…
…где, в лучших традициях сегодняшнего дня, меня подстерегал сюрприз: выезд заблокировал модифицированный байк неизвестной персоны.
Я грязно выругался.
– И что мы сделаем с этим наглецом, друг мой? – вопрос, обращённый к Троглодиту, был риторическим. Не очень-то повоюешь с человеком, которого нет.
Вздохнув, я настроился на прогон ки по своим каналам и воздушную волну, которая сметёт возникшее препятствие, как вдруг объявился владелец транспортного средства.
Точнее – владелица.
– Ой, извини, – девушка не выглядела сильно расстроенной или напуганной. – Я сейчас уеду.
