Автор книги: Юлия (Ли) Ода

Соавторы: Ян Бадевский,Василий Груздев,Константин Федотов,Дмитрий Инин,Игорь Давыдов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 89 (всего у книги 355 страниц)

Ян Бадевский
Провидец

Глава 1

– Стая птичек по правому борту, – сообщил я.

– Принято, – раздался голос диспетчера. – Время сближения?

– Шесть-семь минут.

Пауза.

И разрывающий барабанные перепонки звук сирены.

Вашу мать, я же просил отключить наблюдательный пункт от системы оповещения. Опасность я распознаю задолго до её приближения, но этот рёв… Сказать, что отвлекает – ничего не сказать.

Бесит.

Сбивает концентрацию.

Заставляет увеличивать расход ки.

К счастью, сирена доставала меня недолго. Всего пара минут кошмара – и тишина кажется благословением свыше. Мечтой идиота.

Ай, сам виноват.

Нацепил пуговицу микрофона вместо полноценной гарнитуры с наушниками. Диспетчер, само собой, не обладает сверхспособностями. Телепатов сюда ни за какие коврижки не загонишь.

– Рост, что там?

Диспетчер перевёл меня на командира зенитного расчёта.

– Сейчас, – погружаюсь в привычное уже состояние дальнего транса. – Погоди чуток.

Я лечу над Бескрайней Пустошью.

Словно орёл или какой-нибудь аэроплан. Размытая тень от моих крыльев скользит по жухлой траве. Багровое солнце делает мир неприветливым, словно преисподняя. Ой, да чего уж там. Эта реальность – и есть преисподняя.

Дальний транс – ещё одна техника из прошлой жизни. Позволяет наблюдать за местностью без оглядки на расстояния… но есть нюансы. Например, я не могу использовать этот навык в шумных местах, в толпе или во время боя. Концентрация – наше всё. И да, я не заглядываю в необитаемые локации. По той простой причине, что для наблюдения мне требуются глаза. Чужие глаза. Я как бы подключаюсь к человеку или зверю, смотрю на мир через призму его восприятия. И если зрение у твари чёрно-белое, то и картинка – монохром. Управлять созданиями я тоже не умею. Поэтому вижу, что придётся.

Мы летим.

Птички – это сленг старателей. Сюда можно отнести практически всех крылатых тварей, обитающих в Пустоши. А их, между прочим, никто не классифицировал.

Стая крохотная.

Всего десять особей.

Правда, эти особи размером с трёхэтажный дом, смахивают на птеродактилей и обладают магическими способностями, насколько я могу судить. Их окружают энергетические ауры бледно-голубого оттенка. Ледяная стихия?

Морозные птерхи.

Не самый приятный враг.

Я вижу у самого горизонта Мобильную Крепость, в которой сейчас находится моё бесчувственное тело. Гусеничная махина, лязгающая траками и поднимающая столбы пыли. Уму непостижимо, как такое могли построить. Громадина размером с многоэтажный дом. Бронированный корпус, напластования кабин, надстроек, орудийных башен и выхлопных труб. Чёрный дым поднимается в небо и, смешиваясь с пылью, создает характерную муть, застилающую солнце…

Крепость непреклонна.

Она устрашает.

Хватит прохлаждаться. Координаты давай.

Один телепат у нас всё же есть. Точнее, телепатка. Девушка-сирота, выходец из фавел Наска. Мария Ривера, жгучая брюнетка с вредным и хамоватым характером. Я думал, сучка отсыпается после ночной смены, но, вероятно, её разбудила воздушная тревога. Вы спросите, откуда в Наска испанские фамилии, если конкистадоров там и в помине не было? А я отвечу: родители Риверы жили в Евроблоке, а потом погибли в клановой войне. Марию увёз в Наска чудом уцелевший слуга, но с ним приключилась неведомая хрень. Так Ривера и оказалась в интернате для одарённых.

И тебе доброго утречка, Маша.

Мне в черепушку понеслось злобное сопение.

Ривера не любит, когда её называют Машей. И это при том, что она свободно разговаривает по-русски. С акцентом, конечно, но он прикольный и даже милый.

Мой разум открыт, и Ривера считывает координаты стаи.

До сближения с Крепостью четыре минуты.

Я вот говорю про утречко, но такого понятия в Пустоши нет от слова совсем. Ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи. То ли кровавый закат, то ли рассвет. Никто вообще не знает, что такое Пустошь. Планета, измерение либо плод нашей больной фантазии. Законы физики там работают, медитация позволяет восполнять запасы ки, но в остальном всё… странно.

Лич просил подержать.

Угу.

Лич – это командир зенитного расчёта. Обычный парень, без сверхспособностей. Ну, как парень… Ему под тридцать, и на той стороне Врат у мужика осталась семья. Жена и трое детей, насколько мне известно. А прозвище у него от фамилии – Личкин.

Всё, что я вижу глазами птерха, транслируется Маше, а затем – Личу. Расстояние большое, и я могу понять, что происходит с орудийными башнями на правой стороне Крепости. Но сомневаться не приходится – наши артиллеристы своё дело знают…

Сваливай.

Грохот спаренных орудий взорвал вязкую тишину. Я услышал это, разорвав контакт с птерхом. Сирена уже смолкла, заговорили пушки. Птерхи были мощными тварями – быстрыми, крупными, покрытыми непробиваемой чешуёй. Непробиваемой для меча или копья, но снаряды, выпущенные из зениток, рвали этих существ в клочья.

– Зачёт, Ростик.

Это диспетчер.

Крепостная махина продолжала движение, расстреливая по дороге инфернальных тварей. Я сидел в наблюдательном пункте, который по совместительству являлся моей каютой. Тесная каморка с одним-единственным иллюминатором. Это окно в мир закрывалось бронированной заслонкой в особо экстремальных обстоятельствах. Заслонки срабатывали автоматически, если на главном пульте в рубке управления кэп нажимал большую красную кнопку.

Обстановка спартанская.

Стол с радиоточкой, вращающееся кресло, шкаф, кровать. Санузла нет – до него надо топать по трапу, связывающему блоки из четырёх кают.

Вот интересно: Крепость у нас сухопутная, а терминология морская. Капитан, каюты, рубка…

Мы возвращались к Вратам в Архаикум, когда я обнаружил стаю птерхов. На протяжении недели по бортовому времени ничего интересного не происходило. Спали, ели, играли в карты и дженга, лениво отстреливались от одиночных монстров, решивших закусить неповоротливой железякой. Монстры в Пустоши злые, крупные и сообразительные. А ещё их привлекает груз, который мы перевозим в трюмах. То ли чуют, то ли ещё что. Нами эти создания тоже не прочь пообедать, вот только не всегда удаётся вскрыть «консервную банку».

Я уж собрался почитать книгу, взятую у Макса позавчера, как внутри шевельнулся неприятный червячок. Словно упустил что-то очень важное.

По позвонкам пробежался холодок.

Нацепив гарнитуру, я щёлкнул кнопкой вызова и переключился на диспетчерскую.

– Сёма, ты на связи?

– Всегда.

– Зачистили?

– Обижаешь.

– Не переключайся, я проверю маршрут.

– А что не так?

– Хрен его знает.

– Ладно, давай.

Интуиция меня никогда не подводила. И сейчас я чувствовал, что нами заинтересовалось что-то большое и нехорошее. Не эти жалкие птички, а охотник покрупнее.

Погружаюсь в транс.

Чтобы почуять угрозу, мне не обязательно искать чьи-то глаза. Есть техники, позволяющие уловить концентрацию агрессивности, если некто настроен против вас. Определяешь участок, вкачиваешь побольше энергии и ловишь эманации. Вспышки-образы, которые транслирует в окружающее пространство враг.

Меня придавило чужой агрессией.

Ощущение опасности выросло многократно, и я начал искать живность для подключения. Так, вот что-то шустрое и мохнатое в траве. Я смотрю глазами зверька, вижу стебли травы, а потом – хрясь! Серость, неопределённость. Меня вышибло наружу. Значит, зверушку кто-то слопал…

А вот и хищник.

Теперь я вижу степь под собой, у меня есть крылья. Я парю в восходящих потоках, и наблюдаю за участком, который мне не нравится. Вспучивающийся земляной вал. Нечто с высокой скоростью прокапывает тоннель под землёй и движется к горизонту – туда, где поднимает столбы пыли исполинская машина.

Маша?

Я не умею транслировать мысли, но рассчитываю на то, что девушка ещё поддерживает связь.

Чего тебе?

У нас проблемы. Большие проблемы.

Рост, не выноси мозг. Дай помыться в душе, моя очередь по графику.

Какой. Нахрен. Душ? К нам ползёт туннельщик!

Молчание.

Ты уверен?

Сама посмотри.

Девушка считывает образы.

Пор ке коньо? Этого ещё не хватало!

Транс рвётся от воя сирены.

* * *

Одиннадцать лет назад я и представить себе не мог, что окажусь у чёрта на рогах, за гранями мира, преследуемый туннельщиком, вознамерившимся сожрать весь экипаж Мобильной Крепости «Селенга». А ещё раньше, греясь в лучах заслуженной славы непобедимого борца с нечистью, я не думал о том, что однажды переберусь в мир, где нет магии. Сверхспособности есть, а магии нет. Такие дела.

Я – Ростислав Володкевич.

Мне девятнадцать, и весь последний год я хожу через Врата в составе мобильных экипажей РИ. Наверное, эту историю нужно начать в тот день, когда малыш Ростик забрёл в неправильный район, повстречал на своём пути банду отморозков и попал в реанимацию. Подозреваю, что целители не сумели бы откачать паренька, но Великий Чертёжник выбрал его в качестве носителя. Разум мальчишки угас, я же занял его место и быстро пошёл на поправку.

Ушлёпков, изувечивших меня в подворотне, я нашёл и покарал. Разобрался с каждым поодиночке, хотя на это ушло несколько месяцев.

И стал изучать мир, в который меня занесло.

Чужой мир.

Думаю, это параллельная реальность. По местному летосчислению на дворе 2034 год от рождества непонятного мне пророка. Я осознал себя в две тысячи двадцать третьем. И да, восьмилетнему парню, старшему в Роду пирокинетиков, было нелегко. Предполагалось, что я унаследую боевой Дар, вырасту и сменю отца в качестве семейного лидера. Тогда ещё была жива мать Ростика, и ничто не предвещало беды. Ну, почти ничто. Я не демонстрировал никаких признаков пробуждения огненной стихии, даже «нулёвкой» меня трудно было назвать. Приглашённые репетиторы разводили руками, отношения родителей портились. Как вы понимаете, тогда ещё отец надеялся на чудо, поэтому не обзаводился новой семьёй.

Непостижимым образом я смог пробудить ранние воспоминания своего носителя. И я знал, что с пяти лет со мной занимались морфисты и мастера-инициаторы. Мне подстраивали несчастные случаи, которые должны были подстегнуть пробуждение крови. То хулиганы, напавшие на мать, то экспедиция в горы без провианта, спичек и нормальной экипировки, то невесть откуда выкопавшаяся тварь… Не удивлюсь, если те отморозки – очередной элемент отцовского плана.

В общем, к моим восьми годам ничего толкового не происходило, а ведь батя и дед с прадедом инициировались в шесть. Родичи негодовали, дом погрузился в депрессию, а отец частенько закладывал за воротник, думая, что никто не понимает. Линия Володкевичей, известных туровских пирокинетиков, готова была оборваться самым идиотским образом.

И тут появился я. Боевой маг Гримаун, о котором здесь, разумеется, никто не слышал. И это при том, что я достиг заоблачных вершин в своём мире! Люди уважали меня как защитника, враги боялись, женщины любили. И это не удивительно, ведь в моих жилах текла божественная кровь.

А потом всё изменилось…

И я оказался здесь.

Как вы понимаете, передо мной стоял нелёгкий выбор. Проявить свою силу или стать свободным человеком. Первый вариант означал благосклонность отца, положение в обществе, титул, перспективы удачного брака и клановое продвижение. Казалось бы, чем плохо? Вот только я сам хотел выбирать свою дорогу, а не слепо копировать деяния именитых предков. Да и служить князю, по щелчку ввязываясь в бессмысленные войны… Такое себе. А никуда бы не делся – вассальная зависимость.

И я выбрал сложный путь.

Который привёл меня в Пустошь.

* * *

Бывалые экспедиторы говорят, что по-настоящему жутко в Пустоши становится в тот момент, когда бронированные заслонки с грохотом и лязгом прикрывают иллюминатор.

Поворотный момент.

Ты понимаешь, что снаружи полный ахтунг.

Это не моё выражение, а кэпа, если что.

Багровый свет больше не проникает в каюту, под потолком вспыхивают аварийные лампы. Светодиодные, потребляющие минимум электричества.

Сирена глохнет.

Оживает интерком:

– На пути следования обнаружен туннельщик. Вы знаете, что делать. Кто не задействован в обороне Крепости, сидите в каютах, не высовывайтесь. Отбой.

Кэп немногословен.

Тянусь к гарнитуре, но в голове звучит голос Маши:

Я за диспетчера. Не отвлекайся, будь на связи. Потребуется корректировка огня.

Понял.

В ответ – тишина.

Сейчас Ривера поддерживает несколько каналов одновременно, и ей не до меня. Нужно обеспечить взаимодействие орудийных расчётов с радарными установками и рубкой управления. А ещё, насколько мне известно, в таких ситуациях на мостик вызывают Грановского. Это наш геомант. Гордость, надежда и опора. Боря не то чтобы великий нагибатор, но вполне может вызвать локальное землетрясение или обрушить на противника земляной вал. Ранг продвинутого позволяет нашему герою использовать непрерывную циркуляцию, подпитываясь энергией извне, но это лишь до того мига, когда он решит вложиться в атаку на пределе возможностей.

Геомантия, как я слышал, считается редким Даром. Некоторые даже называют эту способность аномалией. Боря накосячил по ту сторону Врат, и клан сослал его в Пустошь. От греха подальше.

Не могу сидеть сложа руки.

Тем более, когда за бортом творится дичь.

Формально я пробуждённый ясновидец. Первый ранг. Это отмечено во всех документах, у меня есть сертификат государственного образца. Реально… мои способности гораздо шире. Я могу оперировать большими объёмами ки, проводить стихийные атаки, усиливать удары магией, что относится к психотипу «биоконтроль». Само собой, я освоил циркуляцию. Но это лишь жалкие крохи умений, доступных мне в прошлой жизни. Постепенно я возвращаю утраченное, но до пика формы ещё не дотянулся.

Я это к тому, что мне не нужна медитация.

Лёгкое усилие – и я подключаюсь к очередной пичуге, пролетающей над…

Даже не знаю, как это назвать.

Представьте себе земляной вал, вспучивающийся на пять или шесть метров в высоту… и ещё несколько десятков метров в ширину. Это ползёт исполинский червь, реагирующий на дрожь земли под траками нашей Крепости. С небес хорошо видно, что маршруты туннельщика и «Селенги» пересекаются. Тварь уловила вибрацию за десятки или даже сотни километров и решила, что мы – вкусная добыча. Туннельщикам вообще без разницы, что жрать. Органику, неорганику. Мясо, кости, дерево, металл… Их желудки усваивают любую материю.

Беглого взгляда достаточно, чтобы понять: мы столкнулись с матёрым хищником. Вспучивающаяся земля позволяет прикинуть диаметр этого создания и примерную длину. Реликтовое чудовище, прожившее под светом красного солнца не менее тысячи лет.

В глубине души зародилось беспокойство.

За всё время наших экспедиций я пару раз сталкивался с туннельщиками. Впервые это произошло, когда мы стояли в Новой Тюмени, загружая трюм добытыми ресурсами. Я наблюдал за червём издалека, приложив к глазам окуляры бинокля с двенадцатикратным увеличением. Туннельщик торил свой путь на запад, игнорируя человеческое поселение. Эти зверушки не такие уж и безмозглые, как их пытаются выставить в нашем мире. Адаптировались и поняли, что в крупных поселениях им несдобровать. И речь даже не о том, что добытчики обладают мощной артиллерией. Вокруг поселений лежат широкие минные поля, через которые даже туннельщики не рискнут пробираться.

Во второй раз я встретил детёныша. Совсем крохотного – метров десять в поперечнике и порядка пятидесяти-шестидесяти в длину. Эти вообще ни на кого не нападают, а следуют в кильватере одного из родителей.

И вот – нарвались.

До пересечения оставалось порядка двух километров, когда заговорила бортовая артиллерия. Свист снарядов, грохот взрывов, взметнувшиеся вверх тучи песка. Прежде чем птица, чьими глазами я смотрел на это безобразие, метнулась прочь, в ужасе поднимаясь к облакам, я успел скинуть Ривере точные координаты ползущего червя. Ну, как ползущего. Крейсерская скорость туннельщика – порядка шестидесяти километров в час. Эта хрень могла бы линии метро прокладывать.

Несколько снарядов попали в цель – артиллеристы били с опережением. Из-под земли раздался утробный рёв. Обычное оружие червям как слону дробина, но мы разжились каббалистическими снарядами – они дороже и убойнее. С проникающим, так сказать, эффектом.

Что ж, мы поцарапали тварь, но остановить не смогли.

Я увидел, как вал вспученного грунта разворачивается и идёт наперерез Крепости.

Вот теперь запахло жареным.

Глава 2

Родовая усадьба Володкевичей под Туровом. За неделю до описываемых событий

Граф не сразу понял, что его разбудило. А когда понял, сразу вскочил с постели, быстро оделся и прыгнул к стене, снимая с оружейной стойки полуторный меч, известный в Европе как «бастард». Это был хороший меч, служивший верой и правдой неисчислимым поколениям Володкевичей.

– Что случилось? – сквозь сон произнесла жена.

– Напали на нас, – буркнул граф.

Мигали встроенные в потолок индикаторы, объединённые каббалистическими цепочками в одну цепь с сигнальными устройствами.

Володкевич был крепким мужчиной сорока восьми лет. С породистым лицом и жёстким взглядом. Когда он двигался, испытывая ярость от осознания происходящего, его глаза превращались в узкие бойницы, полыхающие огнём.

Приблизившись к телефону, граф снял трубку.

Гудков не было.

– Кабель перерезали, гады, – тихо выругался Володкевич.

Юлия Володкевич-Фурсова, молодая женщина лет тридцати, вскочила с постели, оправляя пижаму, и с тревогой уставилась в чёрный квадрат окна. Юлия была эмпатом.

– Я их не чувствую, – прошептала жена. – Гриша, я их не чувствую!

Женщина была на грани истерики.

– Сиди здесь, не высовывайся, – отрезал граф. – Я разберусь.

Он вышел с мечом в коридор.

Глаза адаптировались к темноте, и граф решил не включать свет. Очевидно, что на усадьбу напали, и сейчас самым главным было спасти детей. Вот только… последняя фраза жены не давала ему покоя.

Володкевич, стараясь не скрипеть половицами, пробрался к лестнице, связывающей второй и третий этажи. Детская располагалась наверху. Там же – рабочий кабинет, спальня матери, санузлы, игровая и учебная комнаты. Ну, и пустующая комната Ростислава, которую ещё не успели переделать под дополнительную гардеробную.

Тень материализовалась в двух шагах от графа.

Володкевич среагировал молниеносно – шагнул в сторону, уклоняясь от рассекающей воздух стали, и рубанул с плеча полуторником. Голова прыгуна слетела с плеч, покатилась вниз по ступеням. Обезглавленное тело грохнулось на колени.

Граф поспешил наверх.

Где слуги? Где охрана? Почему никто не вышел защищать господ?

Дверь в детскую была распахнута настежь. Свет в комнате не горел, как и на всём этаже. Граф успел сделать три шага, а потом в воздухе что-то просвистело и врезалось в плечо.

Вспышка боли.

Уже понимая, что дети мертвы, как и все остальные домочадцы, граф шагнул в сторону, но адский свист продолжился. Стальные жала впивались в тело, вспарывали кожу, несли боль, злость и отчаяние.

Меч выпал из руки.

Прислонившись к стене, заливая ковровую дорожку своей кровью, глава Рода взревел и применил Дар. Слившийся с тьмой силуэт в дальнем конце коридора вспыхнул, словно стог сена. Языки пламени лизнули стены и потолок, краска на старинных холстах с именитыми предками Володкевичей пошла пузырями. Нечеловеческий вопль разорвал тишину усадьбы, вот только из распахнутых настежь дверей появились новые силуэты.

Ковровая дорожка полыхнула.

Граф максимально вложился в атаку, применив старинную родовую технику. Пространство коридора мгновенно превратилось в огненный ад. Володкевич, криво ухмыльнувшись, запустил непрерывную циркуляцию, свежий поток ки начал восполнять энергетические потери.

Погибать, так с музыкой.

На краткий миг в душе забрезжила надежда – вот уже трое врагов, скорчившись, падают на пол, превратившись в живые факела. А раны… Если он выиграет эту битву, то завтра всё заживёт. Регенерация в Роду всегда была отменной…

И тут его накрыло агонией жены.

Звон бьющегося стекла, душераздирающий женский вопль и эмпатическая волна, которую Юля успела послать перед смертью…

Секунда – и у графа сбилась концентрация.

Этой секунды хватило, чтобы решить исход драки.

На верхней площадке лестницы материализовалась очередная фигура. В отблесках пламени граф мог бы увидеть, что это шиноби, затянутый в чёрное. Размоталась цепь с изонутым серпом на конце. Вторгшийся в усадьбу прыгун небрежно повёл кистью, раскручивая смертоносный инструмент… и вот уже серп кусаригамы летит к голове Володкевича.

Граф дёрнулся, когда остриё пробило его черепную коробку.

Шиноби рванул цепь, разбрасывая кровь, мозги и костяные осколки.

Глава Рода умер быстро, так и не поняв, что произошло.

* * *

В моём мире людей, подобных Грановскому, называют магами земли. У нас вообще многое выстроено на обуздании стихий, которые трансформируются в определённые техники. Здесь же нет ничего подобного, хотя одарённые и оперируют энергией ки. Местные волшебники – это не волшебники. Скорее, псионики. Они телепортируются, обмениваются мыслями, ускоряют метаболизм и даже обретают бессмертие. Двигают предметы, не прикасаясь к ним. Чертят каббалистические Знаки, наполняя их собственной силой.

Мой Род владеет пирокинезом. Если по-простому, то воспламеняет взглядом. Что угодно: людей, зверей, предметы, субстанции. Если батя хорошенько вложится в удар, то даже вражеский меч спалит дотла. Ну, расплавит точно. У нас есть аналог такой способности – магия огня.

Борис Грановский – геомант.

И это не значит, что Боря трансформирует земляную стихию в некое колдунство. О, нет. Наш Боря психокинетик, и он двигает толщи усилием воли. То есть, боевого голема он не поднимет, но локальное землетрясение – это запросто.

Грановский не разочаровал.

Чтобы замедлить туннельщика, виконт организовал разлом.

Степь содрогнулась. Я перебрался в новую птицу и увидел, как внизу змеится трещина. Стены провала расширились и начали стремительно расходиться.

Кэп сбросил скорость, чтобы не попасть под раздачу.

«Селенга» была подобна дизельному ледоколу, бороздящему просторы чужого мира. Габариты Крепости были столь чудовищны, что торможения и развороты не ощущались от слова совсем. Вот только это не имело значения, поскольку я осознавал, что мы влипли. Кротовая нора, проторенная исполинским червём, без особых проблем пересекла каньон геоманта и пошла на сближение с нами.

Выскакивая из своей каюты, я понимал, что могу опоздать.

Маша?

Отстань, Рост. Не до тебя.

В теории мы могли эвакуироваться, спустив на землю экспедиционные вездеходы. Броситься врассыпную, рассчитывая на успех. Ну, такой себе успех, откровенно говоря. Брошенная на произвол судьбы Крепость стоимостью в миллионы рублей, да ещё с ценным грузом на борту, – это волчий билет для каждого из нас. После возвращения в Архаикум ни один клан не наймёт экипаж, столь эпично севший в лужу. Опять же, Врата далеко. Нам ещё три дня пилить до Форта Карагай, одного из имперских логистических центров в этой части Пустоши. И за эти три дня с нашими вездеходами может случиться что угодно.

Боря сдох?

Как выяснилось, не сдох.

Почва содрогнулась от повторной атаки геоманта, который действовал уже по новой схеме. Я это понял, взбираясь по трапу на капитанский мостик. Мужик настолько разозлился, что устроил локальное землетрясение с эпицентром в точке, куда успел переместиться червь. Увидел я это глазами перепончатокрылой твари, случайно пролетавшей мимо. Не спрашивайте, как Боря проворачивает такие штуки посреди степи. Талант он и есть талант…

Окрестности здорово тряхнуло.

Хорошо, что я держался за поручни и был готов к такому повороту. Добрых пять баллов по шкале Рихтера. Меня вышибло из перепончатокрылой зверушки в собственное тело. Блин, как же это задолбало! Я соскучился по духовному зрению, но эта способность мне пока недоступна. Нужно укрепить ауру, поработать над концентрацией и заново освоить парочку медитативных техник. Осталось совсем чуть-чуть…

Когда толчки прекратились, я понял, что мы продолжаем двигаться.

Что тут сказать…

Кэп – глыба.

Влетаю на мостик и погружаюсь в деловую суету. Никакой паники. Экипаж работает слаженно, на всякую фигню не отвлекается. Слышится канонада – в бой вступила носовая артиллерия.

Мостик тесный, но здесь всё грамотно обустроено. Капитан и навигатор за отдельными консолями, в персональных нишах. Ривера тоже сидит в кресле, пристегнувшись для надёжности. Всюду – приборные панели, подсвеченные циферблаты, индикаторы. Радист, куда ж без него. Бронированное плексигласовое окно, немного скошенное, за которым разворачивается вся эта чертовщина. Пылевой хаос, который приближается несмотря на все наши усилия.

Боря, до этого стоявший перед обзорным прямоугольником, внезапно пошатнулся, и мне пришлось его поддержать. Одарённый врубил циркуляцию, но землетрясение отняло у него прорву энергии. На восстановление уйдёт минут двадцать, не меньше.

И этих двадцати минут у нас нет.

Потому что червь неумолимо приближается, сменив вектор движения. Хищник, которого не остановить. Только не нашими пукалками.

Вот она, чудовищная сила степи.

– Ты как? – я усадил геоманта в свободное кресло. Пристегнул, чтобы тот не выпал при маневрировании. Хотя какое маневрирование, с нашей-то инерцией. – Не умирай, ты мне выпивку задолжал.

Боря слабо улыбнулся:

– Придурок.

Ладно, пора браться за дело.

– Откройте люк.

Кэп от неожиданности развернулся в кресле и уставился на психопата. По глазам было видно, что он считает меня самоубийцей.

Управление Крепостью перехватил навигатор.

– Ты чего, Рост? На солнышке перегрелся?

– Мне нужен зрительный контакт. Прямой, понимаешь? Просто сделай это, если хочешь вытащить нас из жопы.

Несколько секунд капитан сверлил меня раздражённым взглядом. Пожав плечами, хлопнул по кнопке, и над нашими головами расползлись створки люка.

Терять было нечего.

Все это понимали.

Артиллерия и геомантика не смогли остановить червя. Убежать – не вариант. Крейсерская скорость «Селенги» – шестьдесят километров в час. Если выжать из движков максимум возможного – восемьдесят. Взрослые туннельщики разгоняются до сотки, и это не предел. Под землёй! Нам не уйти и не отбиться.

В глазах кэпа была обречённость.

Я это увидел, когда он отворачивался.

Поднявшись по металлическим скобам, приваренным к стене, я оказался на крыше капитанского мостика. Самая высокая точка Крепости, между прочим. Степной ветер растрепал волосы, накрыл запахами трав. А ещё меня покоробило от чудовищного лязга, грохота и гула, издаваемого адской машиной, на которой мы путешествовали по этому свихнувшемуся миру.

Ухватившись за металлические поручни, я посмотрел вдаль.

Прямо на нас двигался земляной вал.

Разнотравье вспучивалось, трескалось, летело комьями во все стороны. Ветер сносил пыль к условному западу, вот только о каком «западе» могла идти речь, если багровое око ни разу на моей памяти не коснулось горизонта?

Грим, не дрейфь.

Если ты и умрёшь, то не сегодня.

Не в этом путешествии.

Энергия ки уже бурлила в моих каналах, аура расширилась, впитывая в себя больше силы. Здесь и сейчас я совершу то, что обычным псионикам РИ и не снилось.

Концентрируюсь на приближающемся монстре.

Степь уже содрогается от мышечных сокращений червя, вибрация передаётся на поручни. Утробный рёв, или даже стон, накладывается на механический гул Крепости.

Когда расстояние между «Селенгой» и хищником сократилось до сотни метров, тварь ушла в глубину. Кому-то покажется, что туннельщик потерял интерес к своей жертве, но нет, это не так. Всё упирается в способ охоты этих существ.

Выждав несколько минут, я заметил, что почва в радиусе километра слегка просела. А затем наружу вырвался пылевой столб. Невероятных размеров тварь нависла над нами, расстелив свою тень по травяному покрывалу, изогнулась и раскрыла четыре лепестка бездонной пасти.

Передо мной – первобытная мощь.

Ужас глубин.

Хотя… не сравнить с Легендарной Тварью, в эпичной битве с которой я пал много лет назад.

Туннельщик представлял собой гору плоти, защищённую накладывающимися друг на друга хитиновыми пластинами. Кое-где я заметил выщербины от попаданий каббалистических снарядов. Глотка монстра была огромной, туда поместилась бы вся «Селенга» без остатка. На меня повеяло таким смрадом, что к горлу подступила тошнота.

Я ударил в тот момент, когда лепестки раскрылись полностью.

Шквал огня. Родовая техника Володкевичей, многократно усиленная и накачанная энергией под завязку. Не простое воспламенение, но боевая магия, которой я пользовался в прошлом мире. Плотный столп жидкого огня, вырвавшийся из ниоткуда и влетевший прямиком в пасть чудовища.

Рёв едва не оглушил меня.

Животное содрогнулось и начало проваливаться под землю, одновременно закрывая лепестки. Пришлось трансформировать столп в шаровую атаку и взорвать этот снаряд в утробе существа. Яркая вспышка, звук лопнувшего арбуза и разлетающаяся по окрестностям дрянь.

Кэп успел сменить направление, объезжая червя по широкой дуге, но нас всё равно забросало внутренностями, серым веществом, кровищей и слизью.

Створки люка захлопнулись.

Стою, весь покрытый липкой дрянью, а в нескольких сотнях метров от нас мёртвая туша валится на землю. Крепость основательно тряхнуло, но я крепко держался за поручни.

Вслед за слизью пришла пыль, поднятая рухнувшим созданием.

Гадство.

Попробуй отмыться теперь…

* * *

Я с наслаждением мылся, игнорируя возмущённый писк индикатора. Красный огонёк предупреждал, что я исчерпываю лимит. У нас, естественно, был замкнутый цикл очистки воды. Ни одна капля не пропадала впустую. Но в душ ломились многие, а мне, как великому спасителю экипажа, просто уступили очередь.

Но пора и честь знать.

Завинтив кран, я сдвинул одну из секций, достал свежее махровое полотенце, насухо вытерся, и отправил использованную вещь в блок с грязным бельём. Никто не занимался стиркой и сушкой вещей во время экспедиции – вместо нас всё делала автоматика.

Жму на кнопку и отправляю старые шмотки в отсек прачечной.

Комбинезон пришлось выбросить. Ни один порошок не отстирает ту дрянь, что налипла на меня после уничтожения туннельщика.

Одевшись во всё чистое, я покинул душевую кабину.

Комбинезон хранился в шкафчике общего бокса раздевалки. В соседних кабинах шумела вода. Уже направляясь к двери, я увидел своё отражение в зеркале. Среднего роста парень в экспедиционной униформе с нашивками Дома Волка. Сам я не из клана, работаю по контракту вольного наёмника. Лицо спокойное, благородное. Волосы тёмные, стрижка короткая. Я уже несколько лет предпочитаю носить полубокс, отправляя лесом парикмахеров с их кропами и канадками. Глаза карие. Скулы настолько острые, что о них можно порезаться. Во взгляде прослеживается нечто хищное, но это у меня из прошлой жизни. По моему телосложению не скажешь, что я большую часть свободного времени провожу в тренажёрных залах и додзё. Но это там, за Порогом. В мире, который бесконечно далёк и нереален для вахтовика-экспедитора. Здесь же ограничиваюсь тем, что подворачивается под руку. То есть – полом. Планки, отжимания, растяжка…