Автор книги: Юлия (Ли) Ода

Соавторы: Ян Бадевский,Василий Груздев,Константин Федотов,Дмитрий Инин,Игорь Давыдов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 161 (всего у книги 355 страниц)

Глава 10

– Можно у тебя халат позаимствовать?

– Хоть два, – разрешил я.

Ашанти выскользнула из койки и, виляя бёдрами, направилась к шкафу. Хороша чертовка! Смуглая, черноволосая, улыбчивая. Как и все индусы. Волосы пышные и длинные. Глаза чёрные, манящие… Я невольно залюбовался фигурой красотки, с которой мы развлекались несколько часов подряд.

– Что? – девушка поймала мой взгляд на своей попке.

– Ничего. Любуюсь.

– Ой, всё.

Ашанти сдвинула секцию шкафа и вытащила белый халат. Накинула на себя, небрежно запахнула, бросила через плечо:

– Я в душ.

Входная дверь с шипением закрылась за её спиной.

Мы переспали через полторы недели после начала совместного путешествия. Ашанти связывалась со мной под разными предлогами, якобы по поручению Перевозчика, но чаще всего эти телепатические сеансы сводились к трёпу ни о чём. Девушка хорошо владела русским, немецким и арабским – сказывалась работа в интернациональной команде. Я не владел даже зачатками хинди. Но отлично понимал, к чему всё идёт.

Позавчера я гостил на МК Перевозчика.

Не помню, что я там забыл. Кажется обсуждал вопросы безопасности и менялся книгами из своей библиотеки. Подручные Перевозчика уже всё перечитали и были только рады махнуться потрёпанными, пожелтевшими от времени томами. Ашанти зачем-то позвала меня к себе – под предлогом, что у неё тоже есть книги. В каюте, где мы остались одни, встала на колени, согнулась и полезла куда-то под стол, демонстрируя полное отсутствие нижнего белья…

В общем, там всё и случилось.

Более прозрачных намёков мне уже давно не делали.

А вчера уже Ашанти прибыла на «Грозу Степей», воспользовавшись перерывом между сменами. Попросила «подбросить» до верхней палубы свою подругу-левитатора. Хорошо, что вблизи не оказалось летающих монстров, а то бы я лишился этой похотливой самки. Девочка напрочь слетела с катушек, настолько давно у неё не было секса. Я на всякий случай поинтересовался, не встречается ли она с кем-то из своего экипажа, но Ашанти заверила, что нет. При этом дипломатично уклонилась от ответа, спала ли с кем-то из нынешней команды…

Я так понял, что телепатка – девушка страстная и ненасытная. Со своими причудами, конечно. И вкусами, касающимися выбора мужчин. Мы сразу поспешили оговорить тот факт, что никто не претендует на личную жизнь другого. Ашанти происходила из варны кшатриев, и её Род намеревался выдать её замуж за чувака с кинетическим Даром. Таким образом, предки Ашанти рассчитывали получить третье поколение одарённых с вероятностью пробуждения меты. А меты, чтоб вы понимали, у кшатриев очень ценятся. Девушка отправилась на учёбу в Халифат, да так и не вернулась. Познакомилась с нужными людьми, сходила в парочку дальних экспедиций на арабских Крепостях, а потом перебралась к Перевозчику. В общем, у неё были заморочки по поводу брака с иностранцами.

Вжух на время наших игрищ перебрался в свободную каюту.

Через сорок минут я, чистый, довольный и с кружкой в руках отправился на мостик, где уже работал сменный навигатор Ван Сицюань. То есть, не совсем навигатор. Помощник капитана, если уж называть вещи своими именами. Ашанти тоже была здесь, полностью одетая, счастливая и немного уставшая.

– Поделишься кофе?

Сделав знатный глоток, я протянул девушке кружку с дымящимся напитком. Все эти крохотные чашечки – для слабаков. Настоящие мачо пьют из кружек. И закусывают ручками…

Китаец сделал вид, что ничего не происходит.

– Никто не пытается нас сожрать? – бросаю мимолётный взгляд на экран радара.

– Пока нет, – с лёгким акцентом отвечает азиат. – Разочарован?

– Чуть-чуть, – хмыкнул я.

Сел в кресло, прогнал по каналам живительную волну и на время отключился. Нырнул в дальний транс, облетел окрестности. Убедился в том, что опасности нет.

И вернулся в себя.

Фронтир оказался не таким уж и страшным. Конечно, это при учёте моей нынешней силы. По-настоящему больших тварей мы не встречали, стайные звери не спешили нападать. Даже Разломы попадались редко, и это меня печалило. Затишье перед бурей?

Хотя…

Мы привыкли вести отсчёт с открытых Предтечами порталов. Так называемых Врат. Но Пустошь бесконечна, и плевать хотели на людей местные обитатели. Чудовища просто жили обычной жизнью.

Вчера мы видели туннельщика.

Опять же, видели на радарах.

Исполинская тварь, очень крупная и древняя, шла параллельным курсом в пятнадцати километрах от наших МК. Затем туннельщик свернул в сторону, обогнул предгорья и скрылся из виду.

По большому счёту, главным нашим противником была скука.

Впрочем, как и всегда в подобных экспедициях.

– Спасибо, – Ашанти протянула мне кружку с остатками кофе.

– Допивай, – вздохнул я. – Пойду на камбуз.

– Я с тобой, – тут же подхватилась девушка.

Не знаю, чем бы это всё закончилось, но к нам решил присоединиться Вжух. Мы пересеклись на пороге камбуза, где полиморф планировал подкрепиться.

– Как гранит науки? – поинтересовался я.

– Читал ваши бестиарии, – ответил питомец. – Знаешь, там много неточностей. Некоторые виды и вовсе описаны неправильно. Я их встречал, уж поверь.

– Верю, – легко согласился я, протискиваясь в дверной проём. – Ну, и чего ты распереживался? На нашу жизнь это никак не влияет.

– Зато влияет на науку, – важно изрёк котоморф.

У меня чуть не выпал кусок вяленого мяса из руки.

– Ты на что намекаешь?

– Ксенобиология, – пояснил свою мысль котяра, – в опасности.

– Да мне пофиг, – честно признался я, доставая с верхней полки нарезной батон в вакуумной упаковке. Хороший батон, может храниться аж полгода. Главное тут – забыть о составе.

– Зря ты так, – укоризненно покачало косматой головой животное. – Я всерьёз раздумываю над тем, чтобы отправить статью в научный журнал.

Ашанти прыснула.

– Ты чего, самка? – искренне удивился Вжух.

– Девушка, а не самка, – автоматически поправил я.

– В общем-то, ничего, – Ашанти спрятала улыбку. – Представила твою фотографию в начале статьи.

– И подпись, – добавил я. – Магистр разломных наук В. Т. Ненасытный.

– Вэ-Тэ? – переспросил кот.

– Вжух Троглодитович.

– Мыслителей и раньше не ценили, – парировал зверь. – Святая простота. Когда меня примут в Российскую Академию Наук, вы умоетесь кровью.

Тут уже я не выдержал и громко заржал.

Вжух насупился. И, видимо, чтобы снять стресс, полез в холодильник за горчицей. Мы с Ашанти принялись мастерить бутерброды, в которых и близко не пахло свежими овощами. Издержки дальних экспедиций, ага. Поэтому все экспедиторы и сидят на витаминных комплексах. Ещё у нас есть замороженные овощи с фруктами, но их приходится варить. Иногда – жарить и запекать. По настроению.

– Надо бы и Вану сделать, – спохватилась Ашанти.

И мы принялись работать с удвоенной силой. Намазывали сливочное масло с какими-то разломными добавками для долгого хранения, укладывали сверху мясо и твердый Пармезан, нарезанный на слайсере. Заваривали зелёный чай в термосе.

Я успел перехватить парочку бутеров, прежде чем активировалось чутьё.

И почти сразу меня окутал доспех.

Ну, блин.

Сам виноват.

– Что-то происходит, – я отложил в сторону нож.

– В смысле? – насторожилась Ашанти.

– Долго объяснять. Погнали в рубку. Вжух, за мной!

Уже вылетая в коридор, я услышал протяжный вой сирены. Под потолком вспыхнули красные лампочки. Снаружи раздался утробный гул заглушек, наползающих на иллюминаторы. Ваня, ну ты перестраховщик!

В рубку я ворвался первым.

– Что за хрень!

– К нам приближается что-то очень крупное, – выдавил из себя навигатор. – Сам посмотри.

Я плюхнулся во второе кресло. бросил мимолётный взгляд на экран радара. Вместо скопления точек – одна. Но довольно большая. Прямо пятно, а не точка. И движется параллельным курсом, постепенно сближаясь. Догоняет.

– Свяжитесь с Перевозчиком, – бросил я.

– А ты? – с тревогой поинтересовалась Ашанти.

– Я на разведку. Не мешайте. Вжух за старшего.

Ныряю в дальний транс, одновременно пытаясь уловить ментальные и астральные возмущения. Последних не обнаружил, но это не показатель. Тварь может ещё меня не чувствовать.

Круги над степью нет смысла наворачивать, и я сразу поворачиваю на условный восток. Туда, где должно восходить солнце, если бы оно хоть иногда двигалось.

Радар не обманул.

К нам неумолимо приближалось существо, с которым я сталкивался лишь однажды и был уверен, что убил последнюю особь в своём мире.

Существо крайне неприятное.

И почти неубиваемое.

Аэровокзал Барселоны

Глубокая ночь

Барон Гинденбург планировал взлететь в четыре утра, пока не испортилась погода. По радио передавали штормовое предупреждение. Его дирижабль обладал надёжной защитой, но зачем лишний раз амортизировать корпус? Да и не любил барон досадные случайности, предпочитал всё минимизировать.

Запасы провизии были пополнены.

Плановый ремонт завершён.

Оставалось забрать расходники на случай непредвиденных поломок в небе, и можно было взлетать. Вот только из диспетчерской службы пришло сообщение, что рейс задержан.

Карл Фридрих был в ярости.

Ворвавшись в рубку управления, он прошипел:

– В смысле – задержан? Они что, идиоты? Это частный, мать вашу, борт!

– Мы понимаем, Ваше Благородие, – залепетал капитан воздушного корабля. – Простите великодушно, но запрет исходит от самой королевы…

Глаза Гинденбурга сузились.

– Я хочу поговорить с диспетчером.

Его усадили за пульт, вызвали диспетчерскую службу, и в треске эфирных помех прозвучал голос:

– Диспетчерская авиационная служба Барселоны.

– Говорит барон Карл Фридрих Гинденбург, представитель Российской империи, Дом Рыси, – представился возмущённый аристократ. – Почему запрещён вылет?

Разговаривали на испанском, который барон хорошо знал.

– Распоряжение королевы Марии, – отрезал невидимый собеседник.

– И по какому праву она отдаёт такие распоряжения? – вкрадчиво поинтересовался Гинденбург. – Вы понимаете, с кем сейчас говорите? Я…

– Мы знаем, кто вы, – заверил диспетчер без лишних церемоний. – Насколько мне известно, включён протокол задержания международных преступников.

– Что? – выдохнул барон. – И в чём меня обвиняют?

– Информации нет.

– Кто инициировал протокол?

– Сведения засекречены. Вам предписано дождаться группы следователей и не предпринимать попыток к сопротивлению. Это в ваших же интересах, барон.

– Я официально заявляю, что после моего возвращения в РИ, будет подан официальный протест. И жалоба лидеру моего клана. Поверьте, королева пожалеет…

Барона вновь перебили:

– Заявление принято. Ждите следственную группу.

После того, как связь с диспетчером прервалась, Гинденбург устало откинулся в кресле. Он начинал понимать, что происходит. Обложили со всех сторон. В теории, могли бы и послать запрос на редактирование судьбы, но хотят взять барона живым. Чтобы допросить и узнать больше.

– Что нам делать? – спросил капитан.

– Известно что, – буркнул Гинденбург. – Взлетать прямо сейчас. Все запреты игнорировать. Тех, кто попытается проникнуть на борт… убить. Включите отклоняющее телепортационное поле. Чего встали? Полный вперёд!

Краков, спальный район Нова-Хута

В тот же день

Густав Витек, проектировщик Тёмной Реки, ждал курьера.

Проектировщик отвечал в отряде за разработку ловушек – именно он создавал смертоносные схемы, которые уже на местах прокладывали каббалисты. Густав много времени проводил у чертёжной доски, а если не занимался очередным заданием, то читал энциклопедии. Густав был уверен, что человек обязан непрестанно повышать уровень эрудиции. Только широкий кругозор, по его мнению, отличал обезьяну от хомо сапиенса.

А ещё Густав бегал в ближайшем лесопарке.

Чтобы кровь подпитывала мозг.

Сейчас проектировщик ждал курьера. Вообще, он не любил ходить по магазинам, потому что там полно видеокамер. А вот курьеры съёмку не ведут. И не обращают внимания на то, что всякий раз дверь открывает хозяин с новым лицом. А всё потому, что Густав пользуется портативным иллюзионом. Ещё одна разумная предосторожность. Ну, и квартиры он меняет часто, не задерживаясь подолгу в одном месте. Благо есть микроавтобус для перевозки чертежей, артефактов, энциклопедий и прочего нехитрого скарба. Номера буса тоже меняются, Густав ведь не дурак.

Ни один сосед не мог точно описать внешность квартиранта.

Камеры всегда снимали накладные личины.

И вот настал день, когда всей группировке потребовалось залечь на дно. Густав спешно паковал чемоданы – план был в том, чтобы отправиться в Сибирь и затеряться на её необъятных просторах. Не всплывать, отказаться от всех текущих проектов. И молиться Древним, что буря утихнет.

Раздался звонок в дверь.

По времени совпадает с прибытием курьера.

Густав по привычке активировал иллюзион, закреплённый на поясе, сунул нож в чехол за спиной и неспешно приблизился к двери. Вот только открыть, а уж тем более принять заказанную пиццу Витек не успел. Чудовищная сила вырвала дверное полотно, швырнула на проектировщика и снесла его к стене, впечатав в кирпичную кладку. Что-то хрустнуло, по телу разлилась боль, в глазах потемнело.

Полотно с грохотом упало на паркет.

Проектировщик сполз по стене.

И последним, что он увидел, была материализовавшаяся неизвестно откуда азиатка в рясе карателя. Азиатка держала в руках нечто угловатое, смахивающее на…

Пистолет?

Густав что-то просипел, борясь с болью и навалившейся слабостью, но азиатка его не слушала. Не изменившись в лице, навела оружие.

Выстрел разнёс проектировщику голову.

Глава 11

Первой заговорила артиллерия.

Не моя, Перевозчика.

Всё, что располагалось у второй Крепости по правому борту и в палубных надстройках, было пущено в ход. Вот только Пузырей этим не взять. Подозреваю, наш противник даже не заметил, что по нему стреляли.

Издалека тварь выглядела как гигантский мыльный пузырь, в который можно запихнуть средних размеров село. Радужный такой пузырь, весёлый. С полупрозрачными отростками, как у медузы. И эта штуковина была по самый экватор погружена в землю. Скользила плавно, даже с некоторым изяществом.

Мать вашу, подумал я.

И это всего за несколько дней до моего прибытия.

Даже не верится, что Пузырь все эти недели и месяцы отирался вблизи моего рудника, ведь тут почти не осталось обитаемых Разломов!

Кстати, забыл упомянуть, что эту хрень никто не видит, кроме меня. Артиллеристы били наугад, ориентируясь по радару. И это правильно. Перевозчик вне всяких сомнений знал о существовании невидимых хищников и понимал, что лучше играть на опережение. Вдруг повезёт…

Не повезло.

Эктоплазма, из которой состоял Пузырь, приняла снаряды, замедлила и растворила их в себе. Взрывов, естественно, не последовало.

Следующий шаг Перевозчика тоже был предсказуем.

По маршруту движения твари ударил геомант.

Земля содрогнулась, по степи пошла трещина, вибрация передалась на корпус «Грозы». С высоты птичьего полёта я наблюдал, как складываются холмы, поднимаются пылевые тучи, и обширный участок степи проваливается вниз.

Как вы понимаете, это не помогло.

Пузырь продолжал сближаться с нами – неспешно, неумолимо.

Эти ребята вообще никуда не торопятся. Выбирают именно ту скорость, которой, по их мнению, будет достаточно, чтобы перехватить добычу. Я встречался с Пузырями, которые перемещались в разы быстрей, причём делали это не в условиях степи, а в открытом море и даже в воздухе. Есть народы, которые про них легенды складывают и даже поклоняются, словно богам. Жертвы приносят.

Но Пузыри – не боги.

Скорее, плохо изученные организмы.

Никто толком не понимает, почему они поглощают одни предметы, как это случилось со снарядами, и полностью игнорируют другие. Почему эктоплазме нужна биологическая пища – ещё один извечный вопрос. Наши академики предполагали, и не без оснований, что эти существа высасывают из других организмов жизненную силу – и подтверждением этому служили найденные впоследствии мумифицированные тела.

Пузыри умели уплотняться, хватать людей своими отростками, подтягивать к себе и забрасывать в радужную оболочку. На зверей эктоплазма тоже охотилась, но людей считала особым, изысканным деликатесом. А раз так, монстр однажды сталкивался с нами – высшими магами, умеющими надирать большие задницы.

Я валил Пузырей трижды.

И всякий раз отменно прокачивался.

Ладно, пора и честь знать.

Геомант перестал сотрясать окрестности своей магией, а я вернулся в тело и посмотрел на перепуганные лица спутников. Ашанти поддерживала связь с Перевозчиком, и я услышал его голос:

Рост, что это за дичь? Мы её не видим!

Я встал и направился к скобам, ведущим на верхнюю палубу.

Удивительно, что радары воспринимают тварь. Похоже, эктоплазма обладает кое-какой массой или плотностью… Или устройство на движение реагирует? Радиосигнал ведь должен от чего-то отражаться…

Вы и не можете видеть.

Почему?

К нам приближается сгусток эктоплазмы. Перестаньте расходовать снаряды. Всё равно не поможет.

А что поможет?

Я.

Перевозчик хотел ещё что-то узнать, но мне было не до пустых разговоров. Выбравшись через люк на палубу, я попросил его остановить обе наших Крепости и какое-то время меня не отвлекать. Не стрелять, вообще ничего не делать. И молиться своим Древним, чтобы я справился.

Связь с Ашанти прервалась.

«Гроза Степей» начала медленно сбрасывать скорость – гул моторов постепенно стихал.

Накинув простенький доспех, я сосредоточился на вязи, которую не применял очень давно. Сейчас мне потребуется не только былое мастерство, но и прорва энергии. Хорошо, что я нарастил восьмую оболочку!

Итак, выдвигаем астральные шипы.

Это очень интересное оружие. Пузырь – инфернальная тварь, живущая одновременно на нескольких планах реальности. И я, чисто в теории, могу нанести ей вред шипами, но очень незначительный. Это как слегка уколоть человека иголкой. Больно, но не критично.

А я хочу, чтобы было критично.

И для этого надо постараться.

Заклинания ложатся на пласты действительности, словно и не было многолетнего перерыва. Вязь окружает меня тремя призрачными кольцами, между ними вычерчиваются сложные узоры. Первое кольцо охватывает большой участок степи, вместе с Крепостями, оно нужно для подпитки меня энергией. Эдакая улучшенная версия непрерывной циркуляции. Второе кольцо выстраивает барьер между мной и тварью, частично замедляя её движение. Третье кольцо плавающее, оно сплетается вокруг монстра и удерживает его в центре, что бы ни случилось.

Я вижу, как между кольцами протягиваются тонкие серебристые нити, целая паутина. Вся эта структура начинает тянуть из меня энергию. И чем больше заклинаний укладывается в вязь, тем сильнее опустошаются каналы и напрягаются узлы. Но внешнее кольцо держит, напитывая меня эфиром.

В инфернальном приграничье, на стыке обычного и многомерного пространства, каждое произнесённое слово имеет последствия. Древняя речь визуализируется, звуки почти не отличишь от знаков. Поэтому я вижу, как символы слетают с моих губ и вмораживаются в схематичный небесный купол, за которым угадывается геометрическое сумасшествие многомерности.

Инфернальный слой – это часть Астрала.

Глубокая и для большинства магов недостижимая часть.

Не все знают, что Разломы связывают как альтернативные вселенные, так и Инферно с физическим планом. И Пузыри обитают именно в Инферно – там, где даже боги чувствуют себя неуютно. Разума у Пузыря нет, да и живым организмом его можно назвать с большой натяжкой. Эктоплазма по определению не может быть живой, но она поглощает энергию и существует. Так что вопрос о бытии Пузыря остаётся открытым.

Ну, философы пусть спорят.

А я отправлю эту хрень в небытие.

Чистое, как слеза крестьянки.

Пузырь начинает испытывать сопротивление среды – он приблизился к границе второго внутреннего круга. Я вижу, как формирующаяся печать деформируется, притормаживая тварь. Вязкое поле не пускает существо дальше, но цена вопроса – повышенный расход энергии.

Спешить нельзя.

Главное – не сбиться, не наделать ошибок.

Заклинания продолжают складываться в письмена и астральные каналы, но это ведь не всё. Шипы, которые я уже выдвинул, наливаются силой, увеличиваются в размере и тянутся вверх. Изгибаются, врастают в центральный круг, и потребление эфира вновь увеличивается.

Монстр начинает нервничать.

Протягивает свои отростки, чтобы достать меня. Фигня, что его и Крепость разделяют несколько сотен метров. Мелочь как в Инферно, так и в реальности.

Щупальца вязнут в магической патоке.

Я продолжаю накладывать заклинания, совершенствовать структуру и подпитывать всю эту историю эфиром. Узлы гудят от напряжения, вязь слишком сложна… для меня нынешнего. Но кто мы такие, чтобы роптать? Если тварь прорвётся за пределы второго круга печати, все погибнут. Включая меня.

Сколько прошло времени, не знаю.

Возможно, несколько часов.

Крепости остановились, двигатели работали на холостых оборотах.

Должно быть, я начитал около тридцати заклинаний, прежде чем Пузырю стало худо. Мои шипы выдвинулись из центрального кольца и вонзились в эктоплазму. Выглядело это так, словно полупрозрачные серебристые иглы срослись с побелевшей оболочкой, которая напоминала нечто среднее между ангаром и вспухшим до безобразных размеров грибом. Ни глаз, ни носа, ни рта монстр не имел. Но я знаю, что он меня воспринимает и хочет убить.

А теперь – финальный штрих.

Эфир преобразуется в энергию, которую мы называем противоинфер. Ну, там красивый термин на одном из древних наречий. Лаэния, белый свет. В Инферно вам кажется, что по шипам-каналам хлынуло ослепительно-яркое свечение. Почти молочное, но не совсем. Обычным зрением не увидишь, на астральном плане лучше поставить фильтры. Что я и сделал, добавив ещё одно простенькое заклинание.

Пузырь содрогнулся.

Лаэния разрушала эктоплазму с неотвратимостью меча. Белый свет пронзал оболочку, разливался внутри, разрушал астральные и прочие связи, благодаря которым хищник существовал. Потребление эфира выросло многократно, и теперь я уже ничего не контролировал и не достраивал. Печать работала без моего участия, только подпитывай.

Узлы гудели от напряжения.

Каналы расширились и достигли максимальной пропускной способности. Руки мои сами собой раскинулись, я почувствовал, как отрываюсь от палубы…

И да, я отчётливо видел силовые завихрения на орбитах печати. Мне удалось создать исполинскую воронку, связанную чуть ли не с самим космосом, и эта воронка породила чёрную дыру, в которую начали втягиваться ошмётки эктоплазмы.

Пузырь цеплялся за жизнь, но против созданной печати у него не было ни единого шанса. Шипы превратились в некое подобие решётки, соединявшей печать с её незримой инфернальной проекцией.

А потом меня накрыло.

Шквал высвободившейся энергии затопил все мои оболочки и на доли секунды вырвал меня из реальности. Разум больше не воспринимал физический план, но я видел всё многообразие чужеродных пластов, из которых состояла наша действительность. Энергия издохшего Пузыря волнами захлёстывала моё естество, поднимаясь выше восьмой оболочки, и я почти поверил…

Не знаю, почти поверил, что дотянусь до девятки.

Но потом чёрная дыра схлопнулась, контуры печати рассосались, а шквал, накрывший меня с головой, поутих. Какое-то время я лежал на прогретой металлической палубе, хватая ртом воздух. Слушал цикад. Удивительно, но насекомые, до этого чутко реагировавшие на опасность, вновь ожили.

Пройдут тысячи лет, а степь останется прежней.

Где-то над Барселоной

Глубокая ночь

Барон Гинденбург сразу врубил отклоняющее поле – и это спасло его команду от прыгунов. Едва дирижабль начал подниматься над полем, как несколько тёмных фигурок попытались телепортироваться внутрь гондолы, но их снесло на десятки метров от корабля. Это были не инквизиторы. Скорее – представители силовых структур королевы.

Диспетчер попытался связаться с цеппелином, но барон его проигнорировал.

– Мы не ответим на запрос? – уточнил капитан.

– Делайте свою работу, – процедил Гинденбург.

Он знал, что местные власти не могут сбить его с помощью зенитных орудий, но существовал риск столкнуться с пирокинетиком. На малых высотах огненные атаки прокатывают, да и на средних иногда. Тут всё зависит от уровня мастерства одарённого.

Другое дело – инквизиторы.

У преследователей барона есть артефакты, огнестрельное оружие и многое другое. Гинденбург справедливо считал инквизиторов лицемерными лжецами. Носятся со своим Законом Меча, при этом воруют технологии из иных миров без зазрения совести. Огнестрел применяют, даже не особо скрываясь.

– Приближается грозовой фронт, – сообщил радист, продолжающий слушать эфир. – А ещё нас объявили в розыск.

– Ежу понятно, – буркнул Гинденбург.

Надежда была на то, что каратели не успели подъехать. Эти ребята всегда работают слаженными отрядами, в которых от силы один-два прыгуна. Поэтому они вынуждены использовать транспортные средства, что сильно ограничивает мобильность.

Ветер за бортом усилился, стал шквалистым.

Об этом сообщили датчики.

А ещё через несколько минут Гинденбург забыл о прогнозе погоды напрочь. Просто начали происходить нехорошие вещи, которые поставили под угрозу весь полёт.

Системно нехорошие вещи.

Воздушный коридор, до этого свободный, оказался занят другим крупным цеппелином, внезапно сменившим курс. Выругавшись, барон приказал набирать высоту, чтобы обойти препятствие по вертикали. Но в этот момент произошло редчайшее явление – один из винтов поймал птицу. Пилон заклинило, и экипаж корабля начал бороться с боковым ветром, пытаясь компенсировать потерю винта.

Это что за птицы такие над Барселоной летают, подумал Гинденбург.

– В баллоне упало давление, – сообщил второй пилот.

– Неполадки с радаром, – послышался голос навигатора. – Что-то вышло из строя.

– Мы же его недавно ремонтировали! – возмутился барон.

Ответить навигатор не успел.

Оживший селектор голосом бортмеханика отрапортовал об отсутствии электропитания у правого двигателя. Дескать, нет напряжения. Фаза оборвалась. И, как назло, движок отвечал за один из уцелевших поворотных винтов. Таким образом, за считанные минуты дирижабль почти утратил управление и начал бесконтрольно дрейфовать в потоке сильного ветра.

Внизу проносились городские огни.

Не успел Гинденбург осмыслить происходящее, как в голове прозвучал голос родового телепата:

Ваше Благородие, плохие новости.

Гинденбург с трудом удержался, чтобы не зарычать.

Излагай.

Взрыв на нашем заводе в Гданьске. Пока неизвестно, что произошло, вся территория в огне. Идут работы по тушению…

Когда это произошло?

Двадцать минут назад.

И мне сразу не доложили.

Простите, Ваше Благородие. Я был на связи с другими объектами. Отовсюду поступают сообщения…

Барон насторожился:

Какие такие сообщения?

Похоже на масштабные диверсии. В Варшаве остановилась производственная линия, половина цехов обесточена. В Риге проблемы с правительством. Проверка выявила нарушения по пожарной безопасности, завод остановлен. Везде чиновники, проверяющие.

Гинденбург заскрежетал зубами.

Это всё?

– Мы теряем высоту! – раздался голос капитана.

Не всё, Ваше Благородие. На административный центр в Кракове упал метеорит. Мы…

Что⁈ Курвица! Вы там с катушек слетели вообще? Трезвый есть хоть кто? Метеорит в Кракове? На мой центр? Он не мог в лес упасть?

Сами в шоке, Ваше Благородие. Но факт есть факт.

– Кшиштоф, вруби автономное питание! – орал капитан. – Почему не работает? А с полем что?

И да, наши банковские счета в Швейцарии заморожены.

Гинденбург начал догадываться, что происходит. Внизу спины зародился неприятный холодок. Он думал, что такое бывает после суда или хоть какого-нибудь разбирательства, но… Чисто технически, ничто не мешает мойрам делать то, что им заблагорассудится.

Меня только что отредактировали, понял Карл Фридрих.

Судьбу пустили под откос.

– У нас больше нет отклоняющего поля, – прошептал капитан.

Дирижабль падал, телепат продолжал вещать о несчастьях, случившихся с Родом, а на капитанском мостике уже материализовалась одинокая женская фигура в чёрно-синей рясе.

Азиатка держала в одной руке пистолет, а в другой – здоровенный нож.