Автор книги: Юлия (Ли) Ода

– Н-н-н-не-е-е-ет.

– Хорошо, давай начнём с самого начала! Немного форгерийского лора с девочкой Бронечкой!

Девушка отпрыгнула назад, а затем вырастила из основания ладони длинный зелёный хлыст, подхватила им диванчик и подтащила его к Даркену так, чтобы седушка подсекла молодому человеку ноги под коленками. И вот только когда некромаг упал на мягкие подушки, занудка начала.

– Итак, смотри. Слева у нас установка, пуляющаяся фотончиками. Справа: экран с парой щелей, за которым располагается ещё один, уже без них… дай я упрощу систему.

Только лишь Лешая потянулась щупальцами к сменным деталям, “номер один” её остановил.

– Не надо. Я в курсе классического двущелевого опыта. Мы стреляем фотончиками через экран с щелями, чья ширина соответствует длине определённой цветовой волны. При прохождении через пару щелей, свет начинает интерферировать, выдавая не картину с двумя толстыми градиентными линиями, а с целой кучей линий поуже, что подтверждает волновую природу света, ведь волны взаимно гасят друг друга – развёл руками Даркен. – Но если “пронаблюдать” процесс прохождения света через щели, чтобы понять куда летит каждый предполагаемый фотончик, мы видим те самые две классических толстых градиентных линии.

– Именно! – умело щёлкнула пальцами Броня. – Иными словами, просто глядя на процесс, мы изменяем результат.

– Но вот одна беда у эксперимента, – хмыкнул некромаг. – Мы не можем просто взять и пронаблюдать фотончик. Банально в силу его природы. Технически, мы стреляем в него частицей, что и приводит к изменению состояния. Парадокс разрешён. В этом суть любого парадокса: он кажется нерешаемым только при недостаточном понимании сути.

Лешая коварно улыбнулась. Даркен отлично знал, в какие моменты она так делает. И уже заранее почувствовал себя идиотом. Просто на всякий случай.

Богиня изящно указала пальчиком на одну из демонтированных установок.

– Вон там находится механизм, стреляющий нагретыми молекулами фуллерена. Шестьдесят атомов углерода, чью температуру можно считать банально при помощи градусника. И он тоже интерферирует.

– Да ладно?! – “номер один” аж вскочил с дивана. – Фуллеренчик интерферирует?

– Могу показать, – улыбнулась девушка.

– Не надо, – покачал головой Дарк. – Я тебе верю. Будь у нас больше времени, я бы пожелал лично убедиться и когда-нибудь, думаю, убежусь. Но ты не из тех, кто будет лгать о подобных вещах.

Лешая подняла пальчик.

– Кроме того, твоё красивое объяснение не отвечало на вопрос, каким образом проводится эксперимент с двумя щелями и отложенным измерением, когда наблюдение происходит “задним числом”, но для разговора, который мы ведём, это пока не имеет значение. А значение имеет тот факт, что нам не нужен бозончик, чтобы понять, верна ли многомировая интерпретация квантовой физики…

– …потому что мы уже попали в Форгерию, – кивнул Даркен понимающе, а затем вдруг взлохматил волосы, вскочил на ноги и произнёс вопрос скороговоркой. – Не хочешь ли ты мне сказать, что вся местная магия является лишь частным случаем эффекта наблюдателя?

– Если ты хочешь меня спросить, верно ли, что информация имеет массу, используя которую можно воздействовать на материю и получить ожидаемый результат, то мой ответ тебе “да”.

Некромаг подошёл к установке, игнорируя находящуюся рядом с ней прекрасную юную слечну, и наклонился, уперев руки в коленки.

– Иными словами, если подобные измерения верны для фуллерена, мы можем сделать выводы о том, что абсолютно всё мироздание описывается функцией. Вселенные отличаются друг от друга различными значениями переменных, но в точках, где не происходит наблюдение, переменные не определены.

Броня усмехнулась.

– Мир не имеет чёткой формы, пока мы не наблюдаем его тем или иным способом. Таким образом мы научно доказываем примат идеи над материей. Кое-кто, конечно, посчитал бы это доказательством виртуальности нашего мира, одним из многих, но я могу математически пояснить, что компьютер, способный обработать нечто столь сложное, не способен существовать в пространстве, которое действует по принципам, которые он пытается имитировать.

Даркен поднял палец и пригрозил пустоте.

– То есть, материя вне наблюдения находится разом во всех мирах и ни в одном одновременно…

– Не во всех, а только в пространстве мультивёрса, непротиворечивом на ненаблюдаемом участке, – уточнила Броня.

– Это уже не важные с точки зрения описания этого явления детали, – отмахнулся некромаг. – Нас интересует лишь тот факт, что наблюдая материю, мы вынуждаем её определиться, придать переменным конкретное значение. Наша магия – просто частный случай. Контролируемый эффект наблюдателя. Мы банально натягиваем сову ожидаемого на глобус вероятности.

Лешая прикрыла рот ладошкой и весело хихикнула.

– Хорошо, что Букль сейчас зависает с Роей на кухне и не слышит твоей садюшки.

Даркен словно бы не услышал этого замечания.

– Вот он, портал в Форгерию. Мы открываем его каждый раз, творя магию. Мы приглашаем атомы и молекулы из иных миров, формируя из этого эффект заклинания. Теперь формулы обретают ещё больше материального смысла… – он обернулся в сторону девушки. – Как ты думаешь, возможно ли повторить подобное в других мирах? В тех, где законы парафизики не столь благосклонны?

Броня улыбнулась и кивнула.

– Твой дед упоминал, что они уже производили измерения в параллельных реальностях. Как правило информационное поле в них, так сказать, находится дальше, чем в Форгерии, что делает невозможным магию в тех условиях… по крайней мере без дополнительных приблуд.

– И они уже изобрели эти приблуды? – поднял бровь молодой человек.

Девушка пожала плечами.

– Понятия не имею. Антарктидяне очень скрытны. Неудивительно, если даже по их случайно оброненным фразам можно столь многое понять о мультиверсуме. Но я так тебе скажу: знаний Ганнибала хватает, чтобы я могла создать квазибиологическое устройство, которое позволит магичить за пределами Форгерии. Проект пока что даже не бумаге не существует, – уточнила богиня. – Но если бы существовал, я бы назвала его “конденсатор вероятностей”. Потому что по сути он это и делал бы, имитируя в некой точке пространства, близкой к человеческому мозгу, зону, в которой коэффициенты информационной массы соответствовали бы тем, что необходимы и достаточны для привычного нам колдовства.

– Проклятье! – топнул ногой Дарк и выпрямился.

– Что такое? – не поняла Броня.

А он не мог сказать, “что такое”. Не потому, что не понимал, а потому, что это звучало разом и страшно, и бредово. На уровне теории заговоров. Но, Лешая их всех подери, этих антарктидян, если у них не имеется технической возможности открыть портал в иные миры?

Но “номеру один” не хотелось об этом сейчас думать. Хотя бы потому, что если оно окажется правдой, тогда… либо это не имеет практического значения на коротких дистанциях, либо с этим всё равно ничего не поделать. В обоих случаях разумней было не тратить ресурсов на попытки понять, действительно ли дедуля и его биполярная подружка Романова покинули южный континент, чтобы направить грядущий конфликт в русло, выгодное лично им, а решать задачи ближнего прицела.

Молодой человек покачал головой.

– Ничего, Броня… ничего.

Лешая изогнула бровь и хитро улыбнулась.

– Точно? А может ты проникся моей гениальностью?

– Ну, и это тоже, – кивнул Даркен. – Но на самом деле, я осознал кое-что, о чём ты на самом деле не хочешь слушать.

– Уверен? – нахмурилась богиня.

– Более чем.

Молодой человек перевёл на девушку свой внимательный птичий взгляд. Сын рода Маллой уже успел заметить, что людям под взором его серых глаз, не прикрытых тёмными очками, становилось крайне некомфортно. И некромаг сейчас прибегал к этому эффекту сознательно.

– Просто не пой мне больше.

– Что? – растерялась девушка. – Почему?

– Потому что я хотел услышать что-нибудь и своей прошлой жизни. Что-нибудь ностальгическое. Что-нибудь, что помогло бы мне расслабиться. Но ты забыла о том, кем была в прошлой жизни.

– Я помню! – уверенно вздёрнула носик Лешая. – Просто путаюсь иногда.

– Мы с тобой происходим из одного мира, – сухо отрезал Даркен. – И в нём никаких походов у тебя быть не могло.

– Само собой, – улыбнулась девушка. – Мы были родом из куда как более культурных времени и места.

– Пожалуй, как раз так можно описать свободную и независимую Венецию, – в тон собеседнице улыбнулся и сын рода Маллой.

– Именно! – уверенно кивнула Броня и тут же продекламировала:

Lasciatemi cantare

con la chitarra in mano

lasciatemi cantare

sono un italiano

Ну что за бубль гум у неё в голове? Тото Кутуньо? Впрочем, до этого она выдала Вардруну за скандинавский эпос. Очевидно, что Броня понятия не имела о том, какой обрывок информации к чему относится. Она лишь догадывалась по контексту. Если звучит, как что-то, что могли петь викинги в походах, значит оно скорей всего так.

Радовало, правда, что первыми ей на ум приходили композиции веков XX и XXI. значит, всё же, старая личность всё ещё имела сильное влияние. Однако ради её же блага Даркену следовало сделать вид, что он поверил, будто бы Лошатых Кантаре пели ради услады ушей венецианских дожей.

Некромаг покачал головой.

– Я тебя проверял. И ты провалила проверку. Мы с тобой были не оттуда.

Лешая нахмурилась.

– Может, просто скажешь, откуда? Я могла бы подобрать репертуар…

– …и время от времени средь ласкающих слух звуков ностальгических мелодий, выдавать травмирующий психику удар железом по стеклу в виде композиции, которую ты ошибочно приняла за знакомую нам обоим? – Даркен недовольно поджал губы. – Лучше не трать силы на то, с чем не справишься. Давай забудем об этом. Сделаем вид, что я никогда не встречал родственную душу, на пару с которой мне было комфортно предаваться ностальгии. Тем более, что ты всегда хотела сбежать от прошлого. И наконец реализовала свою мечту. Я не имею морального права тебя тянуть назад.

Броня опустила голову. На долю секунду Даркену удалось заглянуть девушке в глаза.

Глубокое синее море потемнело.

– Хорошо… – тоном “ничего хорошего” ответила богиня. – Как скажешь. Я не хочу в очередной раз начинать конфликт, тем более, что вижу, как ты пытаешься наконец принять новую меня. Давай лучше поговорим о том, ради чего ты меня сюда притащил?

– Давай, – согласился некромаг. – Я узнал от Ёлко, что ты выясняла местоположение МакГаффина. Зачем?

– Хочу сбалансировать Ганнибала.

– Ценой отношений с Корсикой?! – возмутился Даркен.

– Это если они узнают, – склонила голову на бок Броня. – Кроме того, это позволит нам склонить чашу весов, отмеряющих отношение Македонии к Богемии, в нашу пользу.

– Ты хочешь заключить союз с фашистами? – не поверил некромаг.

– Ты хочешь воевать с фашистами? – уточнила богиня. – Сейчас? Когда у нас и так хватает проблем? Что тебе важнее, Даркен? Твои принципы или благо людей?

Последний вопрос ощутимо резанул по сердцу. Действительно, “номер один” отчаянно цеплялся за свои принципы. Потому что знал: они правильны. Вот только Форгерия с этим почему-то не соглашалась. Попытка следовать путём света вела к жертвам, а вот те, кто шагнул во тьму, порой оказывались более благими.

Некромаг медленно втянул воздух, пожевал челюстями пустоту, да выдохнул через сжатые зубы.

– Видят Семеро, я не хочу признавать твою правоту, но признаю. Сейчас и правда хоть с Лешей союз заключать, лишь бы сохранить побольше жизней и бессмертных душ.

Броня осклабилась. Жестоко. Зло. Самодовольно.

Как та самая Броня в моменты, когда её маска безэмоциональности спадала.

– Не видят ничего Семеро. Лишь я вижу. Но когда один из них откроет таки глаза, думаю, он узрит то же, что и ты.

– Уф! – Даркен прижал руки к животу, делая вид, будто бы ему смачно вмазали под дых. – Это было больно. Но, пожалуй, ты права. Однако я настаиваю на том, чтобы взять эту операцию под контроль. Я правильно понимаю, что ты намереваешься проложить тропинку в Македонию через Фортуну.

Броня усмехнулась.

– Это было очевидно. У меня не так уж и много выходов на ту страну. Но, да. Слечна Штернберк – моя elsis. И я не думаю, что в её интересах пытаться порвать со мной все связи. Особенно сейчас, когда мой божественный статус не вызывает никаких сомнений, а от борьбы за твоё сердце она отказалась, сбежав к родичам.

– Фортуна, вроде как, бежала от войны, – поднял бровь Даркен. – С чего бы ей самостоятельно ввязываться в неё?

– Понятия не имею, но факт остаётся фактом: Туна сейчас служит в армии.

Некромаг отмахнулся.

– Это что-то вроде потешных войск. Она будет ходить на прототипе летучего корабля с пафосным названием. Её задачей будет выглядеть красиво и улыбаться на приёмах в каждом городе, в котором эта воздухоплавающая дура остановится. Никто не пустит в бой столь дорогостоящую разработку в случае, если будет иметься хотя бы малейший шанс на то, что данная вундервафля может потерпеть поражение, – молодой человек развёл руками. – Урон репутации страны. Позор фюреру, позор его жене, позор его корове. Ну и ответственным за разработку, внедрение и выдачу приказов достанется. Голов посекут много. Всех в высоконасыщенный прах переработают.

Броня хмыкнула.

– Ты многого не знаешь, Джон Сноу.

– Удиви меня! – усмехнулся некромаг.

– Фортуна согласилась участвовать, – пояснила Лешая. – Она, как и я, ожидает, что из искры, что горит сейчас, полыхнёт пламя мировой войны. Что пожар не остановится ещё долгое-долгое время.

– А она имеет представление о деталях? – уточнил Даркен. – У вас сейчас достаточно ограниченные возможности по коммуникации. Если вы, конечно, не хотите, чтобы разговор отследили.

Броня хмыкнула.

– Ей придётся мне довериться иначе никак.

Некромаг перевёл задумчивый взгляд на систему зеркал, призванную увеличить путь фотончика, основательно запутав направление.

– А ты в курсе о том, как слечна Штернберк о тебе отзывалась? Знаешь ли ты, что она винит тебя в этом конфликте и в возможной мировой. Не удивлюсь, если ту карикатуру, что ходит в сети, нарисовали с её подачи.

– Карикатуру? – не поняла богиня.

– Клюющий руку мёртвого богемийского военного двуглавый орёл, у которого одна голова означена щербатым клювом, а вторая – украшена терниями.

– Остроумно, – благожелательно покивала Лешая. – Надо будет поискать в сети. Но, отвечая на твой вопрос, я скажу, что доверяю интеллекту нашей огневласой красавицы. Именно оттого, что она боится мировой войны, я считаю, что она заинтересована в том, чтобы помочь свершиться предначертанному.

Даркен многозначительно поднял бровь.

Броня продолжила.

– Если этого не избежать, так почему бы не поспособствовать тому, чтобы цели были достигнуты в кратчайшие сроки?

Во рту у “номера один” пересохло.

Вот и не верь теперь судьбу, вот и считай теперь богов лишь прокачанными некромагами, ежели пророчество исполняется, как по нотам, будто бы само мироздание взяло его в качестве плана произведения и мерзенько хихикая принялось корректировать события, что могли бы направить ход истории в иное русло.

4.

Если честно, к совместным съёмкам для канала Даркен готовился без особого интереса. Он просто позволял визажисткам шуровать по его лицу кисточкой, лишь временами морща нос, ежели становилось щекотно.

Однако когда они с Лешей уселись за стол, а оператор махнул рукой, некромаг привычно нацепил на лицо убедительнейшую из своих фальшивых улыбок. И она была таковой ровно до тех пор, пока девушка не заговорила.

– Я вас категорически приветствую, – богиня пыталась придать своему голосу той самой характерной монументальности, какая отличала оригинал, однако по очевидным причинам ей это не удавалось. – Дарк Ришардыч…

“Номер один” пожал руку Брони, а затем беспечно поднял предплечье, ладонью в камеру.

– Всем привет.

– Обо что? – поинтересовалась у приглашённого гостя богиня, поднося костяшки к подбородку.

Сын рода Маллой не следил за тем, что выкладывает на свой канал слечна Глашек. В конце концов, он ожидал, что это будут те же щи, которыми невеста кормила прихожан, но приправа из столь жирной отсылки оказалась неожиданной. Но, что куда важней, отсылалось это действо очевидно к человеку, всерьёз повлиявшему на мировоззрение Броньки. Уж больно много общих мотивов и тем наблюдалось в риторике этих двоих.

Так что, ничего удивительного, что Даркен решил надавить на ностальгию так сильно, чтобы у Лешей свело олдскулы. Чтобы та часть личности, возвращения которой “номер один” так желал, могла лучше нащупать опору.

– Ну, тут такая тема, что без свиней говорить невозможно.

– Охо-хо, – многозначительно подняла брови богиня. – Илега, неси свиней. Народ требует свиней.

Некромаг проследил взглядом за тем, как верная камеристка госпожи Глашек бодро нырнула к стойке с реквизитом, хватает оттуда две розовые резиновые игрушки, изображавшие означенных животных, а затем шустро побегает к столу и выставила по экземпляру перед каждым из претендующих на место в кадре лиц.

Даркен тут же с вежливым выражением интереса на физии осторожно, но настойчиво вдавил палец зверушке в спину. Искусственная свинья занятно выгнулась, да, пропустив воздух через пластиковую затычку в открытом рту, издала весьма характерный громкий протяжный хрюк.

Молодой человек попытался задать ритм хрюканью, чтобы получилось нечто, похожее на смех. И, в целом, при определённом настроении, получалось уловить нечто общее.

Броня же ответила на эти позывные тем, что обхватила свою свинью поперёк тулова, да сжала его по полной. Деформированная животина издала громкий, пронзительный, протяжный, но отчего-то не кажущийся недовольным визг.

Обстановка за столом стала чуть более весёлой и непринуждённой. Но не стоило забывать о главном.

И Лешая не забывала:

– Так чего ради мы нагнали свиней из загона?

– Тема очень актуальная для нашей страны в этот мутный-смутный час, – усмехнулся Даркен. – Мне хотелось бы поговорить о таком явлении, как “политическая педофилия”, и о том, за кого держат людей те, кто использует столь грязные трюки для достижения своих целей.

“Номер один” специально подбирал слова таким образом, чтобы оно как можно больше резонировало с риторикой, какая чаще всего звучала на канале вдохновителя Лешей. Тот редкий случай, когда молодой человек печалился из-за того, что недостаточно хорошо знаком с творчеством того товарища, и спустя почти уже двадцать лет пребывания в Форгерии от тех воспоминаний остались лишь жалкие крохи. Однако, надо полагать, то были крохи самые яркие, раз не потускнели по прошествии столь внушительного срока.

– О-хо-хо! – отозвалась Лешая и дважды хрюкнула свиньёй. – Какой громкий термин. И что он означает?

Она знала, что он означает. Не могла не знать, даже если забыла, где о нём услышала. Определённо ей речевые обороты этой тусовочки знакомы много лучше, чем Даркену. Однако вопрос задан не ради того, чтобы Броня могла узнать что-то новое. Молодой человек должен был ответить просто для того, чтобы пояснить значение этих слов аудитории канала. “Тупичка Лешей”.

– Речь идёт об использовании несовершеннолетних в целях манипуляции чувствами народа. Понятно, что эту тему любят вообще все. Взять хотя бы нашу благословенную принцессу, которая регулярно оказывается на одних фото с радостными весёлыми карапузами, сияющими от счастья. Но имеется разница между поцелуем в макушечку и жёстким поревом, – Даркен криво усмехнулся, не столько самой фразе, сколько тому факту, что он, некогда считавший себя либералом, вынужден на всю страну вести такие речи. – Радостные девочки и гордые мальчики, дарящие цветы дочери короля, не подвергаются никакой опасности. Иное дело: дети и подростки, выходящие на пикеты. Я совсем недавно на одном из таких был под прикрытием. И отметил, что почему-то мелочь стоит в первых рядах.

– Так видно лучше, – хохотнула Броня и хрюкнула свиньёй.

– Ага. Да. Лучше видно, как молокососы огребают от спецсредств Группы Немедленного Вмешательства, которая действует в строгом соответствии с инструкцией: если преступное сборище, к какому и относится незаконный пикет, особливо в военное время, не желает рассосаться само, ему надо помочь.

– А что, если дети сами приняли решение принять участие в подобном мероприятии? – продолжала строить из себя наивную невинность аватара Хаоса.

– Ну ясное дело, что они сами приняли это решение. Но не стоит забывать, что они малолетние дебилы. Как минимум в силу возраста у них попросту не может быть достаточно опыта. Исключениями являются лишь попаданцы, но факт прошлой жизни тупо недоказуем. Именно потому по закону они не имеют права политического волеизъявления. Именно потому даже в уголовном кодексе для них имеется куча послаблений. Потому что они тупые, – Даркен медленно и со вкусом вжал палец в спину свинье, и давил зверюгу до тех пор, покуда перст не почувствовал сквозь слои резины поверхности стола. – Они тупо не ведают, что творят. Именно поэтому ответственность за их поступки как в законе, так и в общественном сознании должны нести взрослые. И если вырубить эмоции и включить думалку, то по всему выходит, что если ребёнок явился на пикет, то виноват в этом его родитель или опекун.

– Ну так и надо взять молокососа за ручку и к родителям отвести, чтобы те нагоняй ему вставили, разве нет? – поинтересовалась Броня.

– По-хорошему, да. Но ситуация во всей Богемии такая, что никакого “по хорошему” быть не может. Если кто не в курсе, то там, на рубежах, гибнуть люди. И если Рашка припрётся в наши дома, нас всех, не только и не столько дворян, – как раз у них имеется нехилый шанс выкрутиться – попросту переработают в высоконасыщенный прах. И этих детишек вместе со всеми, причём на глазах родителей, – с совершенно искренней злобой рыкнул Даркен. – Тот факт, что в Праге всё достаточно тихо и спокойно, это заслуга военной аристократии и проливающих кровь бойцов челяди. Я уж не говорю о том, что бойцы ГНВ не просто так являются разгонять эти пикеты в полном обмундировании. Чтобы вы поняли, даже это не особо помогает, и порой на больничную койку поступает какой-нибудь раненый силовик.

– Группа Немедленного Вмешательства действует жёстко из соображений защиты своих жизни и здоровья? – уточнила Броня.

– Да, – не моргнув глазом солгал “номер один”, имевший возможность воочию увидеть на местах совершенно бессмысленные перегибы, которые никакой нуждой в самозащите не оправдать. – В то время, как пикетчики… бунтовщики выставляют детишек перед собой, как щит. А потом в сеть утекают видосы с нарезкой того, как дубинкой прилетает в лицо ребёнку, которого на этом мероприятии попросту не должно быть, и у не желающей вникать в то, как работает мир, челяди, тотчас же бежит по щеке слезинка: “ах, как же так, как они могли ударить ребёночка?”

– Нет смысла докапываться до силовиков, – хмыкнула Броня. – Я как-то была на тренировках бойцов “Стит”. Из рядовых выбивают все сомнения. Они – сделанная из мяса машина. Бездушный механизм. А если в механизме есть душа, то он считается сломанным. Непригодным для выполнения задачи.

– Именно! – щёлкнул пальцами Даркен. – Иными словами, политическая педофилия, это когда малолетних дебилов, которые в силу возраста не могут нести ответственности за свои решения, ставят напротив силовиков, которые в силу профессии не вольны принимать решения, а затем ждут, когда же будет “мясо”.

– А мясо будет в любом случае. Результат немного предсказуем: обе стороны в этой ситуации не имеют субъектности по тем или иным причинам, – кивнула Лешая. – Мне интересно другое: почему наша челядь добровольно отказывается от своей субъектности? Вместо того, чтобы анализировать ситуацию, они просто поддаются на примитивную провокацию. Я бы поняла, будь на дворе век двенадцатый, когда крестьянин туп и необразован в силу объективных причин, но сейчас…

– …но сейчас, моя дорогая, мы видим следствие того, что “граждановедение” в школах не выполняет свою функцию, – грустно усмехнулся Даркен. – И этим надо будет заняться в первую очередь, когда мы преодолеем кризис.