Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-3". Компиляция. Книги 1-29 (СИ)"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

Соавторы: Роберт Сойер,Саймон Дж. Морден,Ричард Кадри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 317 страниц)

Мы выходим возле отеля. Она держится за мои руки, которые обнимают её и смотрит на меня.

– У меня нет слов, – говорит она. – Ты ведь подобного навидался в избытке, не так ли?

– На мой вкус, даже слишком.

Она выскальзывает из моих объятий и берёт меня за руку.

– Пойдём наверх и прикончим остатки мебели.

– Прямо сейчас не могу. Каждая получаемая мной частица информации ещё сильнее всё запутывает. Я знаю, что Аэлита это устроила, чтобы трахнуть меня, но дело не может быть только в этом. Для этого она слишком масштабно мыслит. И что значит: «Если ты зашёл так далеко, то уже слишком поздно»? Мне нужно поговорить с Касабяном. Хочешь пойти со мной?

Она машет головой.

– Он мне уже все уши прожужжал. Он ведь не часто выходит на улицу? Думаю, мне нужно сделать перерыв, прежде чем нырять обратно.

– Ладно. Скоро увидимся наверху.

Она направляется в номер.

– Задерживайся настолько, насколько захочешь. Я начну без тебя. Тебе просто придётся догонять.

– Прихвачу свой гидроцикл.

Внутри Касабян пьёт пиво и смотрит «Горы Геенны», малоизвестный мексиканский спагетти-вестерн семидесятых. Что-то среднее между «Пэт Гэрретт и Билли Кид»[560] и эпичным Бог-это-фрейдистский-стрелок фильмом Ходоровски[561] «Крот»[562]. После обрушившейся на их деревню долгой засухи жители решают принести в жертву древнему богу дождя майя молодую девушку. Отец и возлюбленные девушки перестреляли всю деревню и спасли её. Позже их убежище в пустыне навещает священник. Он сообщает им, что они должны отыскать богов и загладить свою вину перед ними за то, что украли их жертву. В середине фильма девушка и двое мужчин верхом на лошадях поднимаются на гору из выбеленных костей людей и животных к пещере, являющейся входом в подземный мир майя. Приспешники богов хватают девушку и кладу на каменный алтарь, а жрец заносит над ней обсидиановый нож, готовый вырезать ей сердце. Отцу и возлюбленному девушки приходится играть в традиционную игру майя в мяч до смерти, чтобы узнать, либо все они будут принесены в жертву, либо им удастся вернуться на землю. Я смотрел «Горы Геенны» тем вечером, когда Мейсон отправил меня в Даунтаун, так что мне так и не удалось узнать, выжил ли кто-нибудь из них.

– Это кровь у тебя на пиджаке? Тебя снова подстрелили. Ты магнит для пуль, или просто у тебя фетиш никогда не надевать дважды одну и ту же одежду?

Я не хочу знать, чем закончатся «Горы Геенны». Я давно решил, что девушка вернулась домой, и не хочу, чтобы выяснилось, что я ошибался. Я выключаю телевизор.

– Эй! Я смотрю.

– Можешь досмотреть потом. Я только что узнал, что в деле с Хантером замешана Аэлита.

Он кивает.

– Я не удивлён. Я думаю, что у неё и с Мейсоном какие-то дела. Какой-то ангел сбегал в ад и обратно, пройдя через пустоши, где даже адовцы не ходят. Кто ещё, кроме неё, настолько безумен, чтобы связаться с Мейсоном.

– Это, наверное, они послали Клифотов, или как там те называются. Но почему за Хантером? И зачем впутывать меня? Может, они пытаются заманить меня в ловушку?

– Ты только что попытался произнести слово «Клипот»? Посмотри на себя. Ты выучил слово взрослых мальчиков.

– У Аэлиты уже не получилось убить Бога. От этого бы сотряслась вся Вселенная. Они ведь не готовы вторгнуться на Небеса?

– Ни коим образом. Генералы всё ещё спорят над планами. Войска продолжают прибывать со всего ада. Ни коим образом они не готовы.

– Зачем же ей спускаться на цыпочках в ад?

– Мейсон только что получил что-то, что его очень взволновало. Оно большое. Похоже на негабаритный золотой гроб, на котором вырезаны все возможные связывающие руны и заклинания. Аэлита могла протащить что-то контрабандой с Небес. Возможно, какое-то оружие.

– Или что-то, что поможет Мейсону изготовить новый ключ от Комнаты Тринадцати Дверей?

– Скорее что-то вроде Друдж Аммуна. Ключ доступа к потайной задней двери на Небеса. У неё должны быть союзники наверху, так что меня это бы не удивило.

– А что, если она пришла не прямо с Небес? Раз она отправила того демона за Хантером, возможно, у неё есть ещё демоны. Могут они с Мейсоном собирать армию демонов?

Касабян ухмыляется.

– Даже Люциферу это бы не удалось. Тренировать демонов – это всё равно что пасти кошек под ЛСД.

У меня внутри всё переворачивается, и мне по-настоящему хочется кому-нибудь врезать.

– Всё из-за меня. Я слишком разумничался. Мне следовало убить Мейсона, когда у меня был такой шанс. Это доказывает мою теорию о переоценённости мышления.

– Возьми себя в руки. Мы можем вычеркнуть, что у Мейсона есть ключ. Он бы им уже воспользовался. Вернулся бы сам или прислал адских головорезов. Нет. Это что-то ещё.

– Это должно быть нечто такое, что уже слишком поздно, чтобы я мог остановить. Мне нужно снова поговорить с Сентенцами. Прошлый раз я психанул и ушёл, когда понял, что Хантер – младший брат Ти Джея.

– Ти Джея? Нашего Ти Джея? Какое, бля, коварство.

– Я что-то упустил с ними. Вернусь утром. Продолжай наблюдать да Даунтауном. Рассматривай это как самозащиту. Если Мейсон вернётся сюда, то замочит не только меня.

– Теперь ты пробудил во мне интерес.

Я на минуту задумываюсь.

– Знаешь, ты мог бы рассказать об этом раньше. И сэкономить мне уйму сраного времени.

– Конечно. Никогда не знаешь, как ты отреагируешь на информацию. Мне не нужно, чтобы тебе сорвало крышу, и ты выкинул меня наружу или достал пушку.

Что верно, то верно. Я вышвыривал этого маленького хорька и несколько раз стрелял в него. Не то, чтобы у меня не было причин. Он шпионил за мной на Люцифера, и как-то раз пытался убить меня. Но то было давно, и с тех пор ангел всё время нашёптывает мне на ухо милые глупости не убивать людей, когда те бесят. И это было до того, как я понял, что мне нужны все друзья, которых я могу найти в этом мире. Не то, чтобы Касабян такой уж друг, но у него хороший вкус в фильмах, и мы оба хотим выпотрошить и четвертовать Мейсона.

Он подбегает к телевизору и снова включает его.

– Если ты собираешься пристрелить меня, я хочу досмотреть свой фильм.

На экране двое вакеро[563] играют в игру в мяч майя. Они медлительны и неуклюжи, всё время натыкаются друг на друга и падают.

– Все верно, чувак. Конечно. Меа кулпа[564]. Иногда я славюсь тем, что грубовато выражаю свои эмоции, но я завязал наводить пушки на знакомых людей.

Он отрывает взгляд от экрана и мгновение смотрит на меня.

– Это мои извинения?

– Думаю, да.

Он выключает фильм, берёт своё пиво и пьёт. Тонкая струйка вытекает из его шеи в ведро.

– С тех пор, как убыл Люцифер, это место разваливается на части, и я не имею в виду, что не убирают мусор. Я имею в виду, что разваливается на части Ветхий Завет. Землетрясения. Лесные пожары. Адские голодные бунты. То, чего тебе не захочется видеть. Нет никого у руля. Мейсон связал армию и местных пинкертонов своими военными планами. Похоже, ему плевать на то, что ад катится … ну, ты понимаешь. В ад.

– Кто с ним сотрудничает?

– Большинство генералов Люцифера перешли на его сторону. Абаддон, Вормвуд, Маммона. Они все в Пандемониуме. Генерал Семиаза – единственный не примкнувший. Ему не нравится идея, что им будет помыкать смертный. И он командует херовой тучей войск. Я не знаю, смогут ли они провести атаку без него или его войск.

Я достаю из пальто «Проклятие» и наливаю себе выпить из стоящей на ночном столике бутылки «Джека».

– Знаешь, что странно? Вся эта история между мной и Мейсоном – я даже не могу вспомнить, с чего всё началось.

– Кроме того, что вы совершенно похожи?

– Иди на хер.

– Правда ранит, да, Динь-Динь?

Я потираю руку там, где меня зацепила пуля. Это хотя бы помогает мне забыть об ожогах на руках.

– Я совсем не понимаю всей этой его затеи с раем и адом. Довольно глупо хотеть захватить ад, но зачем Мейсону ещё и рай? Счета из химчистки за все эти мантии должны быть убийственными.

Касабян пьёт большими глотками пиво. Когда оно стекает из его шеи в ведро, по звуку это напоминает далёкий дождь.

– Не думаю, что Мейсон хочет быть Богом. Думаю, он просто хочет контролировать ситуацию. Слушай, чувак, если тебе ничего не хочется, это не означает, что все остальные тоже так думают. Ты всегда либо страдал хернёй со своей силой, либо скрывал её. Мейсон относился к своей серьёзно, потому что был вынужден. Он являлся частью влиятельного клана Саб Роза, и папочка не допустил бы иного отношения.

– Хнык-хнык. Богатенькому мальчику приходилось нелегко.

– Его воспитали относиться к магии так же серьёзно, как и все остальные. Ему пришлось. Он тоже прошёл через ад, когда был ребёнком. Он часто шутил по этому поводу.

Я уставился на него. Касабян широко раскрывает глаза и кивает, довольный, что застал меня врасплох.

– Что ты, блядь, имеешь в виду? Мейсон был в аду?

Касабян закатывает глаза.

– Не то, чтобы в аду. Метафорически, в аду. Господи, как ты можешь ничего не знать об этом? Мейсон был знаменит, когда был ребёнком. Его родители были её более знаменитыми.

– Я как-то встречал его маму. Коренастая дама с волосами Бетти Пейдж[565] и украшениями статусной жены. Она знаменита?

– Это была его тётя. Его родители умерли, и обычный гражданский суд назначил заботиться о нём дражайших дядюшку и тётушку. Они были счастливы переехать в дом в Беверли-Хиллз и потратить как можно больше наследства Мейсона. Возможно, именно поэтому он сжёг тот дом, когда исчез. Это скрыло то, что он сделал с тобой, и заставило собрать манатки деревенщин из Беверли.

– Расскажи о метафорическом аде Мейсона.

Касабян вздыхает. Он называет меня деревенщиной, не произнося этого вслух.

– Это началось с отца Мейсона, старины Аммита Фаима. Он убийствами и колдовством проложил себе путь к управлению изрядной долей калифорнийского бизнеса на колёсах, и я не имею в виду аспирин. Зачем ему понадобилось корешиться с гражданскими наркоторговцами? Потому что наркотики – это власть и влияние, а Аммит и Габриэлла, мама Мейсона, были амбициозными типами.

Он делает большой глоток пива.

– Ты же знаешь, какие мудаки богатые Саб Роза. Всё вертится вокруг статуса и построения династии. Ни один из остальных кланов не занимался наркобизнесом, так что не было никакой конкуренции. Он импортировал сырьё. Развернул деятельность по производству сложных веществ, а затем самостоятельно бодяжил и распространял. Под его контролем были рекреационные наркотики Саб Роза и большая часть травки, мета и экстази в штате, но он не контролировал героин и опиум. Поэтому он решил отправиться к источнику. Аммит с Габриэлой собрали детишек, Мейсона и его младшую сестру – держу пари, ты даже не знал, что у него была сестра – и всей семьёй отправились в Бирму.

– Должно быть, ради связи с наркотиками Мейсон с Аэлитой подсадили Хантера. Ещё одна шутка или ключ к разгадке для меня.

– Заткнись. У Аммита было достаточно связей, чтобы добиться встречи с опиумным генералом на севере. Тот был армейским офицером, который дезертировал и прихватил с собой много своих солдат. Сформировал собственную частную армию и двинулся в Золотой Треугольник.[566] Они платили местным фермерам, чтобы те выращивали для них мак. Фермерам было всё равно. Урожай есть урожай, а они зарабатывали больше денег, чем выращиванием риса.

– Аммит и генерал заключили сделку на его товар, и какое-то время всё было в шампанском и шоколаде. У отца Мейсона появился отличный источник опиума, а мама вела бухгалтерию. У генерала появился настоящий бизнесмен, продающий его товар, и деньги потекли рекой. Власть Фаимов росла, как и статус семьи. А потом всё пошло наперекосяк.

– Причина, по которой генерал со своими людьми изначально двинулись вверх, заключалась в охоте на партизанские армии в горах. Фаимы были в горах с инспекцией своих посевов наркоты, когда повстанцы атаковали.

– Генерал и его люди были профи, но куча партизанских отрядов собралась вместе и напала одновременно. Их было так чертовски много, что они уничтожили армию генерала.

– Эти повстанцы были какими-то злобными мудаками, вроде красных кхмеров. Как только закончился бой, партизаны один за одним отрезали головы всем людям генерала. В конечном счёте кто-то нашёл Аммита и детей. При обычных обстоятельствах Аммит смог бы колдануть семью оттуда, но генерал приказал местным ведьмам разложить все виды заклинаний антихуду вокруг их лагеря.

– Должно быть, для бирманских пехотинцев было большим шоком обнаружить в горах целую семейку «Оставь это Биверу». Обычно в подобной ситуации местная армия выкупила бы американцев за наличные. Но не этот мятежный генерал. Он бросил один взгляд на этих богатых белых иностранцев, финансирующих его врага, и начал было убивать их на месте. Но старый шаман остановил его. Может партизаны и сражались из-за политики и денег, но они несли с собой свою старую племенную магию и религию. Предположительно, старик направился прямо к Мейсону и отвёл его в сторону. Он ощупал напуганного ребёнка, осматривая его, и разглядел в Мейсоне что-то особенное. После того, как шаман переговорил с генералом, старик забрал Мейсона, а солдаты тем временем порубили мачете всю его семью. Когда дело касалось магии, Фаимы не были бездельниками, но заклинания ведьм действовали, и они не смогли дать отпор. Последней солдаты убили младшую сестру Мейсона. В горах бирманцы держат больших собак, и повстанцы используют их в качестве боевых псов. Мейсону пришлось наблюдать, как генерал спустил тех на большую кучу гамбургеров, бывшую когда-то его семьёй.

– Я не верю ни единому слову.

– Тебе понравится эта часть. Всё становится ещё более странным. В конце концов, люди узнали о мёртвых белых людях в горах, но не о маленьком мальчике. Мейсон пропал. На два или три года исчез с радара. Его нашли сотрудники ООН, когда местное ополчение перестреляло одну из групп повстанцев. Парня передали по продовольственной цепи в посольство США. Представь, каково это было для ребёнка. Всего за несколько дней он вернулся от поедания насекомых и изучения древней грёбаной племенной магии обратно в Лос-Анджелес. Вот тогда-то и появляются дядя с тётей. Аммит сколотил на своём наркобизнесе аккуратное маленькое гнёздышко, и, поскольку Мейсону в то время было только около десяти лет, суд передал его в новую семью.

– Почему мне никто ничего этого не рассказывал?

– Потому что ты мудило, и никогда не хотел этого знать. Слушай. Лучшее ещё впереди. Мейсон обустраивается во всей этой дом-милый-дом обстановке. Он ходит в частную школу Саб-Роза. У него есть деньги. У него есть хорошая одежда. Но нет друзей. Никого. Он ни с кем не разговаривает, а особенно со своей новой семьёй. В школе он получает такую же общую магическую подготовку, как и мы все. Только Мейсон похож на тебя. В каком-то смысле уродец. Он показал им шаманство. Тёмную магию, которой те никогда прежде не видели. Они выпустили его досрочно, лишь бы убрать его оттуда. После окончания школы он снова исчезает. Его не было три месяца, а когда вернулся домой, то никому не сказал, то ли его похитили, то ли он сбежал, то ли что-то ещё. Но всем плевать, потому что внезапно он начинает вести себя как обычный ребёнок. Его возвращают в старший класс. Он завёл друзей и в общем вёл себя так, как положено вести себя любому идиоту-школьнику. Спустя несколько месяцев по телевизору начали появляться истории о контрабанде оружия вдоль бирманской границы, там произошёл несчастный случай. Вроде разноса большого склада боеприпасов или даже срабатывания китайского малого тактического ядерного заряда. Земля в одном районе оказалась поджаренной. И исчезла часть горы, словно её вычерпали ложечкой для мороженного. Забавно, что никто не видел и не слышал каких-либо взрывов. Местные власти довольно быстро это замяли, потому что, чтобы там не произошло, оно уничтожило целую армию повстанцев вместе с их деревнями, семьями, полями и животными. На целые мили не осталось ничего, кроме пепла.

Касабян допивает пиво и швыряет пустую банку в переполненную мусорную корзину.

– Да, Мейсон попал в ад, но он отомстил. Вот почему я уверен, что Мейсон хочет контролировать ситуацию. На этот раз его не утащат в джунгли, а семью не порубают на собачий корм. Он собирается быть тем, кто тащит, а не тем, кого тащат.

Итак, Мейсон оказывается не доктором Думом. Он Брюс Уэйн, тоскующий по давно исчезнувшему образу жизни семьи Партриджей[567]. У меня нет возможности узнать, всё ли в касабяновой сказке правда, но по крайней мере в одном он прав. Мне кажется, с самой первой нашей встречи нам с Мейсоном и в голову не приходило ничего кроме нападок друг на друга. Не то, чтобы мы ненавидели друг друга. Скорее это похоже на то, как некоторые люди не могут избавиться от проявления необязательно праведных сторон своей личности. Например, когда встречаешь кого-то и сразу понимаешь, что это штатная профессиональная жертва, и неважно, как бы ты не старался, что-то берёт верх, и ты не можешь не подкалывать его. С первого дня мы с Мейсоном играли в Царя Горы. Теперь всё это обретает печальный смысл. Отправка меня в Даунтаун не была лишь игрой Мейсона в могущество. Это был его способ окончательной победы в дурацкой игре, в которую мы играли с самой первой встречи. Касабян попал в точку. Мы с Мейсоном не какие-то особенные. Просто парочка рассерженных малышей, готовых разрушить мир из-за драки на детской площадке.

– Ты в порядке?

Я оглядываюсь. Касабян выглядит озабоченным. Где-то в процессе я оказался на ногах. Полагаю, я стою здесь уже какое-то время.

– Я в порядке. Спасибо, что разложил всё по полочкам. По крайней мере теперь я знаю, почему Люцифер считал Мейсона единственным кандидатом на своё место.

– Может, тебе лучше присесть и допить?

– Хорошая идея.

Я чувствую себя немного не в себе. Слегка под кайфом. Мы с Мейсоном сиамские близнецы, связанные бедром и стволом головного мозга. Разве это не чертовски уморительно?

– Просто успокойся. Сам хотел услышать эту историю. Не злись на меня.

– Не парься. Я рад, что узнал.

Я беру своё пальто. Проверяю пальцем пулевое отверстие. Всё не настолько плохо, чтобы выбрасывать вещь. Кроме того, я слышал, что кровь – это хит сезона.

Моя сигарета погасла. Я бросаю её в недопитый стакан у кровати и зажигаю другую.

– Теперь я понимаю. Зачем Мейсон хочет и рай, и ад.

– Что ты имеешь в виду?

– Он собирается сделать это снова. Он не хочет быть богом. Он хочет сжечь нас, как сжёг ту гору.

– Зачем ему это делать?

Я смотрю на Касабяна. Он такой же безумный, как любой человек или адовец, которых я когда-либо встречал. Почему же он этого не понимает? Потому, что он паршивый волшебник. Третьего разряда, если дует хороший попутный ветер. Он так и не научился мечтать по-крупному.

– Потому что Вселенная оставила его. Мейсон был напуган. Он видел, как вырезали его семью. Ему нужна была помощь. Он умолял, унижался и молился, но никто не пришёл. Ни его родители. Ни Саб Роза. Ни армия. Ни Бог, ни Люцифер, ни хоть какой паршивый ангел. Маленького мальчика выбросили, как мусор, и теперь он собирается сжечь Вселенную, потому что, когда был потерян, жалок и нуждался в помощи, Вселенная повернулась к нему спиной и вывалила ему на голову помойку размером с планету.

– Откуда ты знаешь это больное дерьмо?

– Потому что это именно то, что собирался сделать я. Вернувшись из ада, я выторговал у мистера Мунинна кое-то, что спрятал в Комнате Тринадцати Дверей. То, что может поджарить каждый атом Мироздания. Обратить всё это пип-шоу в пыль. Я думал, что убийство Круга и отправка Мейсона в ад помогут мне, и мир наполнится солнечным светом, красивыми девушками и серящими холодным пивом синими птицами. Но этого не случилось. Элис по-прежнему была мертва. Бог с Люцифером по-прежнему бойкотировали меня. А Уэллс, Аэлита, Золотая Стража и все работавшие на них всё так же топтали улицы.

Я разжимаю левую руку. Она болит от того, что была крепко сжата в кулак.

– Так что заставило тебя передумать? С того места, где я сижу, мир всё такой же дерьмовый, каким он был, когда ты его покидал.

– Это случилось в ту ночь, когда я убил Бродячих. Было бы так просто сесть, закурить сигарету и дать им сожрать город. Но когда дело дошло до этого, я не захотел. Всё очень просто. Я хотел жить и хотел, чтобы жили Видок, Кэнди, Аллегра и Бриджит. А если бы я убил мир, то стал бы Мейсоном, а я не хотел быть им.

– Ты настоящий гуманист. Кстати, большое, блядь, спасибо, что не включил меня в свой список кого-спасать.

– Ты и так в нём, Альфредо Гарсиа. Я просто не хотел произносить этого вслух, чтобы ты назвал меня Нэнси[568] или Динь-Динь.

– Ага, я бы так и сделал.

– Веди себя прилично, и когда я окажусь в Даунтауне, то, может, найду каких-нибудь адских алхимиков, которые смогут пришить тебя к новому телу. Можешь забрать Мейсона, когда я его убью.

Касабян фыркает.

– Ага. Вот чего я хочу. Каждый раз, когда ссу, смогу посмотреть вниз и увидеть в своей руке член Мейсона. От этого мне не будут сниться кошмары.

– Ты лучше подумай, как расстроится член, когда посмотрит вверх и увидит тебя.

Утром Кэнди, Видок и я отправляемся в Студио-сити на машине Аллегры. Видок одолжил её. Он кайфует от того, что не ездит всё время в угнанных машинах. Для людей, которые изобрели абсент и минет, французы иногда могут быть занудами.

После того, как я вчера вечером услышал рассказ Касабяна, мне не терпелось поговорить с Сентенцами и не хотелось ждать до утра, но у них по улицам шатается отпизженный-злом ребёнок, и меня вовсе не улыбает тащить их обоих с сердечными приступами в отделение неотложной помощи.

Кэнди больший жаворонок, чем я, что удобно, так как я отказываюсь верить в существование 10 часов утра. Но она достаточно настойчива и сильна, чтобы вытащить мою задницу из кровати и перелить меня в какую-нибудь одежду. Она даже нашла на мини-кухне не сломанную кофеварку. Кофе не идеальный утренний наркотик, но сойдёт, пока кто-нибудь не изобретёт жареный адренохром[569] по-французски.

Что меня бесит, так это то, что мне придётся танцевать вокруг многого из того, что я узнал о Хантере и его приятелях. К.У. с Джен вряд ли захотят услышать, насколько Хантер был близок с некоторыми по-настоящему гнусными наркоторговцами. И я чертовски уверен, что не хочу рассказывать им об Аэлите. Я всё ещё не знаю, зачем ей понадобился брат Ти Джея. Непохоже, что сведение парня с ума угрожает кому-то из тех, кто мне дорог. Включая меня. Я в любой момент мог бы бросить дело, и это ни черта бы не изменило в моей жизни.

Мы подъезжаем к дому Сентенц около одиннадцати. Их машина и грузовичок стоят на подъездной дорожке. Ничего удивительного. К.У. кажется настоящей рабочей пчёлкой, но пропавший ребёнок заглушит вашу трудовую этику. Мы втроём поднимаемся по каменной дорожке, и я звоню в колокольчик.

Спустя минуту или около того Джен открывает дверь. Она в красном шёлковом халате. У неё растрёпаны волосы и красные глаза. Она плакала, и похоже, только что встала. Она ничего не говорит. Просто отходит в сторону и впускает нас.

– Новости не очень хорошие, да?

– Почему вы так решили?

– Хантера с вами нет, и вы выглядите ненамного лучше, чем я себя чувствую.

К.У. спускается по лестнице. На нём синий спортивный костюм. Похоже, он в нём спал.

– Вы нашли его?

– Боюсь, что нет, – отвечает Видок. С его акцентом плохие новости звучат лучше. – Но мы знаем гораздо больше, чем когда уходили от вас вчера.

– В том, что случилось с Хантером, нет его вины. С ним это сделали. Может это звучит не очень, но на самом деле это хорошие новости. Раз его подставили с одержимостью, значит, кто-то хочет привлечь внимание, чего ещё не произошло. Это означает, что тому, кто это сделал, он всё ещё нужен. Где бы Хантер ни был, я уверен, что он всё ещё жив, – добавляю я.

Когда они слышат это, их состояние меняется. Я чувствую, как ослабляется тугой узел их нервной системы. Дыхание и сердцебиение приближаются к норме. К. У. даже ухитряется выдавить крохотную улыбку.

– Отличные новости. Итак, зачем вы здесь? Вам ещё что-то нужно от нас?

Тут вмешивается Джен.

– Кто мог сотворить такое с Хантером?

Я ни за что не отвечу на этот вопрос.

– Мы не уверены, – отвечает Кэнди, – вот почему мы здесь. Нам нужно задать вам ещё несколько вопросов.

– Я поставлю кофе, – говорит Джен и направляется на кухню. К.У. кивает в её сторону, и мы следуем за ней.

Кухня большая и просторная. Испанская плитка и медные кастрюли. Она залита светом сквозь ряд стеклянных дверей, выходящих на огромный задний двор с аккуратными деревьями и бассейном. Мы садимся на стулья за сервировочным столиком посреди помещения. Сомневаюсь, что мог бы себе позволить даже фильтры для кофе, которые Джен вставляет в дорогой немецкий агрегат. Он больше напоминает нечто, выпавшее из космической станции, чем кофемашину.

– Что вам нужно знать? – спрашивает хозяин.

Вчера вечером я понял одну вещь. Раз в этом деле замешаны Мейсон с Аэлитой, то они не просто хотят, чтобы парня нашли, они хотят, чтобы его нашёл я. Это означает наличие информации, которой я пока не располагаю. Так как я не знаю, где искать, ничего не остаётся, кроме как вернуться к самому началу.

– Хантер общался с кем-нибудь из практикующих магию друзей Ти Джея?

Видок с Кэнди глядят на меня. Ладно, я начинаю где-то слегка эгоистично. Я хочу знать, знают ли Сентенцы, что мы с Ти Джеем связаны. И это вполне законный вопрос. Ти Джей мог быть знаком с какими-нибудь Саб Роза вне нашего Круга. Сомневаюсь в этом, но никогда не знаешь наверняка. Как я уже сказал, я хватаюсь за соломинки и росичку[570].

– Мне об этом неизвестно, – отвечает К.У. – Джен, ты что-нибудь знаешь?

Она стоит у кофемашины – далеко через всю стойку от нас, словно боится подцепить плотоядный вирус.

Джен качает головой.

– Мне об этом неизвестно. Если он и был знаком с кем-то из них, то держал это в тайне.

– У него была привычка держать всё в тайне? – спрашивает Видок.

– Нет. Это было больше характерно для Ти Джея. Хантер – хороший парень, – говорит К.У.

– Он один семестр был в дискуссионном клубе школы, – добавляет жена, словно это доказывает, что Хантер – ангел, и что ничего этого не происходит. – Но ему пришлось уйти ради бега.

– Он хорошо учился в школе? Никаких изменений в его оценках? – спрашиваю я.

– Он был трудоголиком, – отвечает Джен.

К.У. печально улыбается и кивает.

– Он делал все домашние задания, и его оценки были приличными, но стать стипендиатом Родса[571] ему не грозило.

Пока кофе булькает, Джен начинает доставать из буфета чашки. Она ставит одну и замирает. Её тело снова напрягается. Сердцебиение быстро нарастает. Она старается не заплакать. Наверное, не хочет выглядеть слабой перед кучкой незнакомцев, говорящих об её пропавшем сыне, как об украденном грязном велосипеде. К.У. встаёт, подходит к ней и кладёт руки ей на плечи.

– Почему бы тебе не присесть? Я принесу кофе.

Она не отвечает, но подходит и садится на стул, который только что освободил К.У. Скрестив руки на груди, она, не поднимая головы, смотрит на стойку. Кэнди протягивает руку и легонько касается руки Джен.

– Нам очень жаль, что приходится задавать вам все эти вопросы.

Джен кивает, по-прежнему не поднимая головы.

Это чушь собачья. Парень был качком с амбициозными родителями. Они потеряли своего умного сына, Ти Джея, и надеялись, что Хантер займёт его место. Но Хантер не Ти Джей. Если он и вступил в дискуссионный клуб, то лишь для того, чтобы порадовать родителей, а когда захотел уйти, нашёл достаточно вескую причину, чтобы не разозлить их.

К.У. ставит всем чашки. Я делаю глоток.

– Хороший кофе, – отмечаю я, ни к кому не обращаясь.

К.У. кивает.

– Угу. Изрядно стоит.

– На работе у вас такая же хорошая кофемашина?

– Забавный вопрос.

– Так и есть. Но у вас на работе хорошая кофемашина?

Он качает головой, всё ещё выглядя озадаченным.

– Не настолько хорошая, но та, что в офисе, неплохая. Большинство парней, с кем я работаю, не отличат хороший кофе от керосина. Они из тех типов, что заваривают кофе в понедельник и всё ещё пьют его в пятницу.

– О каких парнях мы говорим?

– Строительство, в основном. Я застройщик. Когда у кого-то есть клочок земли, и они хотят, чтобы на нём что-то появилось, то звонят мне.

Логично. Я помню, как видел грязь и цемент вокруг колёсных ниш пикапа на подъездной дорожке.

– У меня собственная компания. Иногда я ношу костюмы, а иногда выезжаю на площадки, чтобы убедиться, что плитка пола правильно ориентирована вверх. – Он улыбается, словно нам полагается рассмеяться. Эту шутку он использовал на многих клиентах. Теперь же это просто нервный тик. – В зависимости от дел, я либо в поле большую часть времени, либо снова в офисе на встречах.

– Какую недвижимость вы возводите?

– Всё, что попросит клиент. Торговые центры. Бизнес-парки. Многоквартирные дома. Всё, что клиент пожелает.

– Дела идут хорошо? – спрашивает Видок.

К.У. пожимает плечами.

– С застройкой всегда то пусто, то густо. Никому не нужно ничего нового. Всё, что они хотят, это обновить в старых зданиях электросети или трубы. Затем кто-то хочет новый жилой комплекс на сотню квартир за две недели. И за ними стоят ещё десять компаний, которые хотят того же.

– Хантер после окончания школы собирался работать на вас?

– Не знаю. Мы говорили об этом.

– Он много времени проводил на стройплощадках?

К.У. делает глоток кофе. Кладёт ладонь на руку жены. Пожимает. Та пожимает в ответ.

– Не особо. В детстве ему нравилась большая строительная техника.

Ебать как очаровательно. Эта семейка готовится к олимпиаде по занудству.

– Вы сейчас строите что-нибудь новое? Что-нибудь необычное? – спрашивает Кэнди. Отлично. У неё отличные инстинкты на всю эту фигню в стиле Шерлока Холмса. Что касается меня, то я практически готов вернуться с ней в отель и покрушить ещё мебель.

– Что вы имеете в виду под «необычным»?

– Вы строитель, – говорю я, – мы не отличим самосвал от Бэтмобиля. Вы нам скажите.

Глаза К.У. теряют фокусировку. Совершают в глазницах микроскопические движения туда-сюда. Это происходит непроизвольно. Мозг пытается получить доступ к воспоминаниям. Если бы он лгал, его глаза косили бы влево, а это не так.

К.У. пожимает плечами.

– Ничего экстраординарного. Мы заканчиваем строительство жилого комплекса. Меняем светильники в торговом центре. Собираемся начать строительство офисного парка неподалёку от 405.

– Ладно, работа скучная. А ваши клиенты? Есть эксцентричные? Со странными просьбами? Кто-нибудь расплачивается волшебными бобами?

Он снова задумывается. Его глаза замирают неподвижно.

– Есть только одно, что приходит на ум, да и то, не совсем странное. Просто такое случается не каждый день.

– Расскажите нам, – просит Видок.