Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-3". Компиляция. Книги 1-29 (СИ)"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

Соавторы: Роберт Сойер,Саймон Дж. Морден,Ричард Кадри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 238 (всего у книги 317 страниц)

Поскольку мы не собирались останавливаться, чтобы поесть, а мне не хотелось проезжать по тому участку шоссе, где на меня напали, то мы выбрали маршрут по шоссе Йеллоухед, в обход Реджайны. Когда мы подъехали к знаку, обозначающему границу провинции, я объявил:

– Мы покидаем Манитобу.

Менно кивнул.

– Слышал анекдот об американской паре? Они совершенно заблудились. Остановились у заправки, и муж вошёл внутрь. «Где мы?» – спросил он человека за кассой. «Саскатун, Саскачеван», – ответил тот. Муж ушёл, и когда он сел в машину, жена у него спросила: «Ну что? Что он сказал?» «Не знаю, – ответил муж. – Он не говорит по-английски».

Анекдот едва заслуживал улыбки, но я решил, что будет вежливо издать различимый на слух смешок. Менно, удовлетворённый моей реакцией, повернулся на своём сиденье, насколько позволяли его габариты, и положил голову на свёрнутый свитер, который укрепил на боковом окне. Вскоре я услышал гортанные переливы его храпа. Давя на газ, я подумал, закрывает ли Менно глаза, когда спит, или они неподвижно таращатся в пространство.

* * *

Один из недостатков Йеллоухеда в том, что бытовых удобств на нём мало и расстояние между ними велико. Однако, когда мой мочевой пузырь уже готов был обратиться в Супернову[1455], наконец показалась заправка. Менно и я по очереди зашли в туалет, Пакс облегчилась тут же на траве. Когда мы снова выехали на шоссе, я поднял новую тему:

– Знаешь, кто сейчас живёт в Саскатуне?

– Кайла Гурон, – ответил Менно. – Ты рассказывал.

– Не только Кайла, – сказал я. – Её брат тоже. Тревис.

Едва слышное:

– Ох.

– Кайла наконец сказала ему правду: что он был Q2 и что он впал в кому из-за внешнего воздействия, а ей потом удалось его оживить как Q3.

– О!

– Ага. Когда Кайла сказала, что он был квантовым психопатом, Тревис ответил: «Ну да, я всегда знал, что малость не в своём уме».

– Что? – переспросил Менно. – А-а! Смышлёный парнишка.

– Это да – хотя он уже далеко не «парнишка». Однако она не сказала ему, что было причиной его впадения в кому. О подробностях она умолчала.

– Хорошо. – Пауза. – Как у него дела?

– Лучше с каждым днём. Он по-прежнему передвигается в основном на самоходном инвалидном кресле, но физиотерапия делает своё дело. Он уже ест обычную еду, челюстные мышцы восстанавливаются. На прошлой неделе впервые ел стейк. Даже мне было радостно видеть.

– Э-э… это хорошо, я… я рад, что он поправляется.

– Ага. – Я позволил ещё одному километру асфальта уйти под колёса, затем сказал: – Послушай, я помню, что ты говорил о «дилемме заключённого», но…

– Но у меня все шансы очень скоро встретиться с создателем, верно?

– Ну… да. И в общем, я подумал… может, тебе было бы интересно увидеться с Тревисом? – Едва произнеся это неуклюжее предложение, я мысленно дал себе пинка за то, что сказал «увидеться» слепому человеку.

Однако Менно кивнул:

– Да. Если он не против. Просить прощения – это очень по-христиански, и это мой последний шанс, правда ведь?

* * *

И мы поехали дальше, и я позвонил домой Ребекке. Она взяла трубку и радостно меня поприветствовала – никаких признаков того, что дочь ей рассказала о разрыве со мной. Я объяснил Ребекке, что еду в Саскатун в компании человека, который знал Тревиса в 2000-м и начале 2001-го, и спросил, можно ли нам к ней заехать поздороваться. Она передала трубку Тревису, я объяснил ситуацию уже ему, и его ответ прозвучал так:

– Уоркентин, без балды? Конечно. Везите его сюда.

* * *

Нам предстоял ещё довольно дальний путь – а как сказал Уоркентин, пришло время поговорить о многих вещах. Он познакомил меня с деталями экспериментов проекта «Ясность», а я рассказал ему более подробно об открытиях Кайлы и Виктории в области квантовых состояний сознания. Однако в начале каждого часа я на пять минут включал «Си-би-си». Когда мы въезжали в Саскатун, ведущая выпуска новостей мрачным голосом сообщила:

– Открытые военные действия начались между Россией и США. Российская подлодка «Петрозаводск» в канадских водах моря Бофорта к северу от Тактояктука сегодня днём предположительно торпедировала и потопила американский эсминец «Пол Гамильтон» с экипажем из двухсот восьмидесяти…

После этого остаток пути мы с Менно провели в молчании; я привёз его прямо к Ребекке. У меня совершенно вылетело из головы, что там может оказаться Райан, – но так оно и вышло; Кайла намертво застряла в пробках, вызванных новыми беспорядками. Когда мы вошли, Райан восторженно взвизгнула, увидав немецкую овчарку.

– О-о-о! А как его зовут?

– Её, – поправил Менно. – Пакс.

Ребекка, всегда ревностно относившаяся к порядку в доме, поморщилась, и я осознал, что должен был предупредить её заранее о том, что Менно сопровождает собака.

– Можно её погладить? – спросила Райан.

– Это особенная собака, – сказал Менно. – Она будет довольна, только когда доставит меня туда, куда мне нужно. Но после этого я сниму с неё поводок, она поймёт, что теперь она не на службе, и тогда её можно будет погладить.

Райан, похоже, была заинтригована этими объяснениями, но Ребекка сказала:

– Дело к вечеру, а Тревис всё ещё быстро устаёт.

В доме Ребекки из прихожей вели вверх три ступени – причина, по которой Тревис до сих пор к нам не присоединился. Мы поднялись по ним вслед за скачущей Райан. Короткий коридор выводил в гостиную; в нём по левую сторону была дверь в ванную, а по правую – в графическую студию Ребекки, которую теперь переоборудовали для Тревиса.

– Дайте мне секунду, – сказал я. Я вошёл к нему в комнату один и закрыл за собой выкрашенную белой краской дверь.

– Тревис, – сказал я. – Приехал профессор Уоркентин. Я хотел тебя предупредить. Он слепой.

Тревис взглянул на меня. Твёрдая пища творила чудеса: его лицо заметно округлилось с тех пор, как я последний раз его видел.

– Вот как, – сказал он без всяких эмоций. Но потом кивнул: – О’кей, попроси его войти. Мне нужно ему кое-что сказать. – Он подъехал на своём инвалидном кресле на полметра и добавил: – Наедине.

* * *

Драме, на которую Тревис надеялся, не суждено было произойти. Ему хотелось сцены «Посмотри на меня!», хотелось увидеть, как у потрясённого Менно отвисает челюсть при виде того, во что превратился когда-то подающий надежды атлет. Но Менно просто стоял, словно явившаяся к Магомету гора.

– Здравствуйте, профессор, – сказал Тревис.

– Пожалуйста, зови меня Менно.

У Тревиса были собственные планы; из своего пребывания в состоянии Q2 он помнил, что всегда давал оппоненту первым раскрыть свои козыри.

– По словам Джима, вы хотели что-то мне сказать.

– Да. – Черты лица Менно изменились, словно он мучительно подбирал верные слова, но потом, слегка пожав плечами, он сказал лишь: – Прошу прощения.

– За что?

– Ну, видишь ли, ты впал в кому в результате эксперимента, который проводили мы с Домиником Адлером, и потом…

– Я помню, – сказал Тревис.

Менно наклонил голову набок.

– Но Джим говорил, что ты не помнишь день, когда мы тебя отключили.

– Я солгал, – ответил Тревис и тоже едва заметно пожал плечами, а потом с помощью рычажков откатил своё кресло немного назад. – Старые привычки быстро не уходят.

– Но…

– Это было моё первое импульсивное решение за столько лет. Вам рассказали про всю эту чушь с Q1-Q2-Q3?

– Да.

– А что Джим рассказал обо мне?

– Что ты был Q2, но пришёл в себя Q3.

– Да, точно. А о себе?

– Что он изначально был Q3, а затем очнулся в первый раз как Q1.

– Ага, именно так. А он вам рассказал про воспоминания и прочее? Про способы индексирования?

Менно кивнул.

– Так вот, мне сестра тоже всё объяснила. Когда Джим сменил квантовое состояние, он также сменил метод индексирования: с вербального на визуальный. А вот я – нет: взрослые Q2 и Q3 индексируют воспоминания вербально, если только они не аутисты определённого типа. Так что в моём случае ничего не изменилось. Я хорошо помнил, как пришёл в вашу лабораторию и надел тот гадский шлем. Я знал, что вы в ответе за это.

Изумление на лице Менно было невозможно не заметить.

– Так почему же ты не сказал Джиму?

– Я только-только пришёл в себя. Не показывать сопернику карты – раньше это всегда работало отлично; никогда не давай оппоненту – а я считал своим оппонентом всех и каждого – узнать то, что знаешь ты.

– Ясно, – сказал Менно и развёл руками. – Так или иначе: видишь ли, я стар, слеп, у меня диабет, и в университете меня более или менее отпустили на вольные пастбища. И прежде чем уйти, я просто хотел попросить прощения за то, что я с тобой сделал. Я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы простить меня. Ты не можешь себе представить, как это грызло меня изнутри все эти годы. Ни дня, ни часа не проходило без того, чтобы я не думал об этом.

Тревис повернул своё кресло так, чтобы оказаться лицом к окну. С момента своего пробуждения он видел немало технических чудес, но задний двор, с высоко отросшей некошеной травой, с густо-синим небом, с петуниями и портулаком, с видавшим виды столом для пикника, из этого окна мог выглядеть точно так же и в 2000-м, и в 1950 году.

– Я ненавижу это, – тихо сказал он.

Менно по-прежнему стоял практически в дверном проёме.

– Ненавидишь то, что я чувствую себя виноватым?

– Нет, нет, – ответил Тревис. – Не вас. Я ненавижу то, что сам испытываю эти чувства. Вину. Угрызения. Сожаление. «А если бы всё было по-другому?» Когда переживаешь одно и то же снова и снова. Мучаешься из-за того, что уже не вернуть. Я это ненавижу. – Он посмотрел на Менно. – Вы хотите отпущения грехов? Ладно, без проблем – берите. В любом случае чёртов мир катится прямо в ад, так что почему нет?

47

Меня это убивало – быть в Саскатуне и не видеть Кайлу. О, она наверняка знала, что я в городе – в конце концов, я уже виделся со всеми остальными Гуронами, – но я уважал её решение.

Я знал, что такое потерять в результате развода половину друзей, – в церкви, когда ты женишься, тебя заставляют выбрать сторону, и эта разделительная линия, как я обнаружил, сохраняется потом практически неизменной. У меня не было сомнений, что Виктории известно о решении Кайлы порвать со мной, даже если Кайла не сообщила об этом своей матери и дочери. Я нервничал по поводу предстоящего разговора с Викторией, как по личным причинам – мне не хотелось, чтобы меня отчитывали, – так и потому, что всё сейчас зависело от её желания сотрудничать. Пока Менно разговаривал с Тревисом, я зашёл в ванную и позвонил ей.

– Джим! – воскликнула она вместо приветствия. – Ты где?

– Я у Ребекки дома, приехал повидаться с Тревисом.

– То есть ты, получается, снова в Саскатуне.

– Да.

– Не уверена, что Кайла захочет тебя видеть.

– Я знаю, – ответил я, – но, – было мучительно больно это произносить, – сейчас это не самое главное.

В её коротком ответе уместился целый мир печали.

– Да уж.

– Так вот, я о том, что мы обсуждали тогда, у Кайлы…

– Да?

– Ты ведь видела новости? Знаешь, что происходит.

– Это ужасно, – согласилась Вики. – Они наверняка сейчас уже на первом уровне готовности.

– А когда мы с помощью пучка сдвигаем в следующее состояние одного человека, то сдвигаются все. Вики, ты-то должна это видеть. Это реальный ответ.

– Я же тебе говорила – если вкачать столько энергии человеку в мозг, это его скорее всего убьёт…

– У меня есть доброволец. Ты где?

– Э-э… В «Источнике Света». Как раз собиралась уходить.

– Задержись. Мы приедем так скоро, как только сможем.

– Нет, в этом нет смысла. На сегодняшний вечер запланирована профилактика. Систему отключат на восемь часов; её уже начали глушить.

– Ч-чёрт. Ладно. Ты сможешь вынести квантовый камертон?

– Э-э… да. Наверное. Думаю, да.

– Сделай это, пожалуйста. Где мы можем встретиться?

– А где ты остановился?

– Я найду гостиницу.

– Да брось! Приезжай ко мне – говорили, что полиция наконец очистила улицы. Ты знаешь, где я живу?

Я никогда не был внутри, но помнил примерное расположение её дома с того дня, когда мы встречали её в аэропорту и отвозили домой.

– Более-менее. Дай мне адрес; телефон его найдёт.

* * *

Квартира Виктории Чен была в Центральном деловом квартале, на противоположном от синхротрона берегу извилистой речки Саут-Саскачеван. Мы с Менно прибыли туда чуть раньше 11 вечера, когда во всём городе начинался комендантский час. Мы видели много следов вчерашних беспорядков, однако сегодня на улицах было вполне спокойно, лишь белые машины саскатунской полиции и чёрно-белые федеральной ползли вдоль улиц. Вики встретила нас у въезда с ночным парковочным талоном, а затем отвела на восьмой этаж в свою квартиру с паркетным полом, ковриками, татами и китайской живописью на шёлке.

Мы расселись в гостиной, и я рассказал Вики всё. Предложение Менно её потрясло – но она также была в ужасе от того, что увидела в новостях, и, в общем, согласилась, что мой план – это действительно последний луч надежды. Когда же Менно попросил разрешения воспользоваться уборной и Виктория отвела его туда, мы смогли немного поговорить наедине.

– Он слепой, – тихо сказала она.

– Да, – ответил я так же тихо.

– Из чего следует, что ты не сможешь проверить его с помощью своего теста на микросаккады, верно? Ты не знаешь наверняка, что он не психопат.

– Эмпирически – нет. Но я – сертифицированный специалист по методу Хейра; я уверен, что он не психопат.

– То есть он либо Q1, либо Q3.

– Да.

– Ладно, – сказала Вики, – если он уже Q1, нам не придётся…

– Но он не Q1.

– Откуда ты знаешь? Если это так, то он уже в состоянии, которое нам требуется; и если ты его вырубишь, то он очнётся психопатом, а мне, если честно, не хотелось бы находиться с психопатом в одной квартире.

– Он не психопат. Его грызёт чувство вины. Господи, он… – я хотел было сказать, что он пытался наложить на себя руки, но этого не было – это я пытался его убить. И, провались оно всё, Вики могла быть права: если судить по словам Менно, он действительно без особых раздумий принимал всё, что предлагал тогда Доминик Адлер.

Я попытался придумать что-то вроде теста Тьюринга, который отличил бы эф-зэ от «быстрого», но этим занимался каждый философ, кого когда-либо увлекала идея мысленного эксперимента Дэвида Чалмерса. Разумеется, с нашими реально существующими эф-зэ – философскими зомби, демонстрирующими отличие, – в принципе мог существовать какой-то метод идентифицировать Q1 так же определённо, как мой микросаккадный тест идентифицировал Q2, но пока что мы такового не разработали. Нет, иного способа, кроме как положить Менно под Викин пучок, по-видимому, не было.

– Ты можешь протестировать его, когда мы доберёмся до «Источника Света», – сказал я, – но мы вынуждены исходить из предположения, что всё так, как он говорит. Если Менно не очнётся после отключки, нам придётся найти кого-то другого.

Виктория на пару секунд задумалась, а потом на другом конце коридора появился Менно, которого вела Пакс.

– Ладно, – сказал он, когда мы снова собрались вместе, – когда мы начнём?

– Ты уверен, что хочешь это сделать? – спросил я.

– Ты не религиозен, Джим; в отличие от меня. Я знаю, что должен ответить за всё, что совершил в этой жизни. И я также знаю, что эта жизнь – ещё не конец. – Он согнулся так, чтобы оказаться на уровне глаз своей собаки. – Хорошая девочка, – сказал он, погладив её по голове. – Ты была такой хорошей девочкой. – Пакс лизнула его в лицо, и он снова погладил её, а потом, скрипнув костями так громко, что даже я это расслышал, поднялся. – Я готов.

Мы отвели Менно к дивану в гостиной, который, как и вся мебель в этом доме, был немного маловат, но Менно сумел уместиться на нём, поджав колени. Я залез в свою дорожную сумку, которую принёс с собой из машины, и достал оттуда две шайбы транскраниальной ультразвуковой стимуляции; Виктория тем временем принесла квантовый камертон.

– Менно… – сказал я, беря его за руку.

– Два маленьких шага для человека, – сказал он. – Два гигантских прыжка для всего человечества. – Он сжал мою руку. – Прощай, падаван.

А потом он отпустил меня, снял свои чёрные-чёрные очки, аккуратно их сложил и протянул мне. Я взял их, положил на тиковый столик рядом с диваном и посмотрел в его искусственные глаза, очень похожие на настоящие даже с такого малого расстояния, за исключением их неестественной неподвижности и отсутствия в этот поздний час какого-либо покраснения.

В течение нашей восьмичасовой поездки он рассказал мне, как активировать и расположить шайбы ТУЗов, и я сделал так, как он мне говорил: сдвинул переключатели вдоль окружности, взял по шайбе в каждую руку, убедившись, что поверхности эмиттеров обращены наружу, и прижал их к его вискам…

И голова эмерита Менно Уоркентина с по-прежнему открытыми глазами перекатилась набок, рот приоткрылся. Я щелкнул пальцами рядом с его ухом – никакой реакции.

– Хорошо, – сказал я. – Если он не очнётся к утру сам, воспользуемся камертоном.

Виктория указала на два тёмно-красных кресла, повернутых друг к другу, на другом краю гостиной. Я сел в одно из них; она уселась напротив. Снаружи, несмотря на все полицейские машины, что мы видели днём, доносились звуки бьющегося стекла и выстрелы, а также – сейчас, когда «О, Канада» ушла в прошлое, – новый национальный гимн: нестройная симфония сирен противоугонной сигнализации.

– Спасибо тебе за всё, Вики, – сказал я. – Я так рад, что ты согласилась. Я… я думал, Кайла меня поймёт, но… – я приподнял плечи. – Но она не смогла выйти за пределы своего мира, думала только о Райан, и…

– Я тоже, – сказала Виктория.

– Что? – переспросил я.

– Я тоже. Тоже думала о Райан.

– Ну, как и я, но…

– Это принесёт пользу и ей, – сказала Виктория. – И Россу. И твоей сестре. И многим-многим другим.

– Но… но Кайла говорила, что Райан Q3.

Вики кивнула:

– Потому что я ей так сказала. Ей пришлось стоять рядом с Райан и успокаивать её, пока та лежала под пучком. И когда появился лишь один всплеск…

Моё сердце встрепенулось. Я вспомнил, что сказала мне Вики в кафе «Конга»: «В плане детей у меня только Райан – никого ближе не будет».

«Она такая куколка», – сказал я.

И Вики ответила: «Да, так и есть».

Господи.

– Почему ты солгала Кайле?

– Потому что от правды – как вы это говорите? – не увеличится общее счастье. Всё, что Кайле нужно было знать, – что её ребёнок не психопат, и об этом я ей сказала чистую правду. Но насчёт остального – я почувствовала, как при виде результатов теста изменяется моё отношение к Райан, так же как изменились мои чувства к Россу, – и я не смогла заставить себя обречь Кайлу на такое.

* * *

Вики устроила меня на раскладушке в другой комнате – с тёмно-красными стенами, а сама удалилась к себе в спальню. Я пытался воспользоваться своим приложением белого шума, чтобы заглушить звуки с улицы, но подозреваю, что только Менно Уоркентину хорошо спалось в ту ночь.

* * *

Я поднялся с первым светом зари. Менно по-прежнему был в отключке, Пакс спала на полу в изножье дивана. Я воткнул в ухо беспроводной наушник от телефона, чтобы послушать новости.

За ночь всё стало хуже – значительно хуже. Штаты запустили в Сибирь три баллистические ракеты – провокационная демонстрация того, что они способны преодолеть любую противоракетную оборону, которой располагает Россия. Это был драматический жест, хотя ракеты несли обычные, неядерные боеголовки, чтобы убедить Путина отступить, прежде чем события выйдут из-под контроля.

Путин, в свою очередь, потопил канадский военный ледокол и ещё один американский эсминец; число жертв необъявленной войны перевалило за семь сотен.

Вики материализовалась в дверном проёме, и в этот раз её полностью чёрное одеяние казалось идеально подходящим ситуации – именно такое и следует надевать к Судному дню.

– Давай посмотрим, получится ли оживить Менно, – сказала она. Мы прошли в гостиную; тихое посапывание Менно было хорошо различимо на фоне шипения кондиционера. За ночь у него опорожнился мочевой пузырь, но Вики осталась к этому безразлична. Алюминиевый футляр квантового камертона лежал на полке в ведущем на кухню коридорчике, рядом с зелёными шайбами. Она открыла его, вытащила серебристый инструмент из поролонового гнезда и подошла к Менно. Я заметил, что зубцы теперь помечены маленькими белыми наклейками; на одной стояло «Л», на другой – «П». Вики нащупала большим пальцем красную кнопку на рукоятке, прижала зубцы камертона к изборождённому морщинами лбу Менно, и…

* * *

Звук кондиционера; лицо овевает прохлада. Приглушённый шум уличного движения.

Голос, очень близкий, женский, обеспокоенный:

– Профессор Уоркентин? С вами всё в порядке?

Другой голос, мужской, издали:

– Менно? Это я, Джим.

Символы обработаны, перетасованы, упорядочены:

– Всё о’кей. Спасибо тебе, падаван. – Ещё? Ещё. – Со мной всё в порядке, спасибо.

* * *

Виктория выключила квантовый камертон и снова уложила его в футляр. Я взял очки Менно с тикового столика.

– Вот, возьми, – сказал я, вкладывая их ему в руку. Он сел и нацепил очки на нос. Пакс, которая ходила смотреть, как встаёт солнце, вернулась к нему, постукивая лапами по деревянному полу. Я пытался разглядеть признаки того, что собака заметила в хозяине какие-то изменения, но, хотя её слух и обоняние гораздо лучше нашего и она, вероятно, способна почувствовать приближающееся землетрясение или торнадо, смена квантового состояния Менно для неё, похоже, была так же неощутима, как и для меня.

– Ладно, – сказал я. – Отвезём его в «Источник Света».

– Да, – согласилась Вики. – У нас очень мало времени.

– Да?

– Я посмотрела новости на телефоне, когда проснулась. Путин выдвинул американцам ультиматум. Дал им четыре часа, чтобы начать вывод войск.

48

Знание того, что Джим в городе, разрывало Кайле сердце. Конечно, у неё было немало бурных и коротких романов в юности, когда она ещё была Q2, но этот казался чем-то настоящим – партнёрством равных, гораздо лучшим, чем её брак с Беном. Тогда она знала, что делает ошибку, знала, уже идя к алтарю. Если бы она по-прежнему была Q2, то сказала бы: «Да провались ты…», развернулась на каблуках и пошла к выходу, бросив лузера у алтаря. Но к тому времени она уже давно не была психопатом, и с каждым шагом, который делала в своём белом платье, она думала: «Это будет так неприлично», или «А как мама расстроится», или «Но мы же уже оплатили свадебное путешествие», или «Может, всё ещё обернётся к лучшему; может быть, Бен изменится».

В юности она этим никогда не мучилась; Джим Марчук был добр и заботлив, и его всегда можно было уговорить делать то, что ей хотелось, – всегда, за исключением самого конца. И когда они снова сошлись, как хорошо было найти в нём интеллектуальную ровню, человека, который ни в чём не нуждается, не требует постоянного подбадривания, не является эмоциональным вампиром, и при этом добрый и внимательный любовник.

Кайла следила за постоянно ухудшающимися новостями – как, наверное, и любой другой Q3 в мире, – и сегодня ей хотелось быть с семьёй. Она не верила всерьёз в то, что мир собирается погибнуть в течение следующих нескольких часов, но тем не менее не отпустила в садик Райан, которую вчера всё-таки сумела забрать; она позвонила в «Источник Света» и сказалась больной, и они с Райан поехали к бабушке, чтобы быть всем вместе.

Они приготовили завтрак: яичница, бекон, сосиски – всё, что Джим не одобрял; потом, пока Райан помогала бабушке с посудой, Кайла спустилась вниз поговорить с глазу на глаз с Тревисом. Она села на край его кровати, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Значит, – сказала она, – Джим вчера был здесь?

Тревис кивнул.

– И Райан упоминала слепого дяденьку с собакой. Полагаю, это был профессор Уоркентин?

– Ага.

– Он, э-э… говорил обо мне?

– Он сказал, что ты была отличной студенткой.

– Не Уоркентин. Джим.

– Я знаю. – И Тревис улыбнулся той улыбкой, с помощью которых уже тысячи лет братья проверяют сестёр. – Конечно, он о тебе говорил. Сказал, что он очень расстроен тем, как всё повернулось. – Пауза. – И знаешь, что я на это ответил? «Я знаю, что ты чувствуешь». И я действительно знаю. – Он покачал головой и поглядел на неё так, словно хотел добавить что-то ещё.

– Что? – спросила Кайла.

– Ничего.

– У меня за плечами годы практики, – сказала она, – а ты только учишься. Знаешь, в чём ты больше всего изменяешься, когда начинаешь слушать голос у себя в голове? Q2 великолепные лжецы, Q3 – весьма посредственные. В чём дело?

Тревис выглядел… впрочем, Кайла никогда не видела, чтобы он так выглядел по крайней мере в юности. Он будто вёл войну с самим собой. И потом наконец, немного приподняв руки над подлокотниками кресла, сказал:

– Мы с тобой ошибки.

– Что?

– Нас сдвинули, – сказал он. – Переместили. – Потом, глядя в сторону: – Это всё исправит.

– Что исправит?

– То, что Джим собирается сделать.

– Ты хочешь сказать, с синхротроном? Невозможно. Ему понадобится помощь Виктории, а она никогда не…

– Да. Она помогает Джиму и Уоркентину. Джим звонил ей отсюда; я подслушал.

Кайла упёрлась ладонями в матрас и встала.

– Я… нет, нет. Этого не может быть.

– Она согласилась с ним, с Джимом: если не сделать что-нибудь, весь мир погибнет. – Если не сегодня, если Путин или Кэрроуэй не устроят третью мировую, так на следующей неделе, через месяц, через год.

Кайла выбежала из комнаты.

– Мама! – закричала Райан, когда она бежала через гостиную.

– Оставайся здесь! – крикнула в ответ Кайла. – Я вернусь.

– Но…

– Я люблю тебя!

И она выскочила за дверь под немилосердный летний зной.

* * *

Вики провела меня, Менно и Пакс через пост охраны; она пристегнула дозиметр к ошейнику Пакс. Мы прошли вдоль первого яруса внутреннего балкона до того места, где он поворачивал налево и поднимался на второй ярус. Виктория дружелюбно кивала всем людям, идущим нам навстречу. На третьем балконе мы снова повернули налево, прошли ещё один балкон и наконец оказались на лестнице. Пакс знала, как действовать в таких случаях, она спустилась по ступеням и ушла с дороги, дожидаясь Менно. Менно начал спускаться, держась левой рукой за перила.

– Ещё три шага, – говорил ему я. – Два. Один.

И наконец мы оказались на экспериментальном ярусе. Однако вместо того чтобы пройти прямо к синхротрону, Виктория провела нас по узкому боковому проходу, а потом, оглянувшись в стиле ниндзя и убедившись, что горизонт чист, открыла ключ-картой дверь и нырнула в неё. Мы последовали за ней.

Помещение было заполнено трубами, компрессорами и цистернами. Стены – голый цемент; пол исчерчен следами шин – вероятно, здесь возили туда-сюда тяжёлое оборудование. Мы закрыли дверь, и я вытащил одноразовый телефон, который купил сегодня утром в «7-Илэвэн». Чёрт! Нет сигнала. Однако через пару секунд в углу экрана появилась одна палочка, потом рядом возникла вторая, повыше. Для звонков на 911 мобильный телефон – не лучший вариант, так что я записал номер полиции Саскатуна на обороте старого ресторанного чека, который сохранился от нашего с Кайлой ужина в «Сиднис», и теперь набрал его на панели.

Секундный гудок, и мне ответил помощник-автоответчик. Я пробрался через его меню и наконец услышал грубый мужской голос:

– Полиция Саскатуна.

– Доброе утро, сэр, – сказал я – с канадской вежливостью ничего не поделать. – Я заложил бомбу в «Канадском Источнике Света»; ну, вы знаете – синхротрон в кампусе Университета Саскатуна.

– Кто это…

– Я взорву её через шестьдесят минут. – И потом, чтобы добавить ожидаемую толику безумия: – Эти безбожники-учёные творят незнамо что с силами природы. Их нужно остановить.

– Сэр, если вы подож…

Я нажал кнопку завершения разговора и застыл в ожидании. Шум работающей техники заглушал наше дыхание, хотя Пакс тяжело дышала в здешней духоте.

Прошло почти четыре минуты, прежде чем завыла сирена, а затем снаружи донёсся приглушённый – в этом тесном помещении не было интеркома – голос Джеффа Катлера:

– Да, народ, это случилось снова: эвакуация! Эвакуация! Следуйте к своим пунктам сбора, согласно плану эвакуации при пожаре. Двигайтесь, двигайтесь, не теряйте время!

Здание было велико; в обычный день, как сказала Виктория, требуется десять минут, чтобы добраться из его внутренних помещений к главному выходу. Однако есть и аварийные выходы, которые сейчас были задействованы. Мы подождали пять минут – хотя казалось, что гораздо дольше, – а затем, крадучись, Виктория приоткрыла дверь и высунула голову наружу. К этому времени у меня лоб уже покрылся испариной, и хлюпало под мышками.

Здание было пусто; огромное, безлюдное, но всё ещё живое оборудование продолжало работать. В кубиках экспериментаторов, мимо которых мы проходили, на столах стояли архетипические недопитые чашки кофе и лежали недоеденные сэндвичи, на спинках кресел и вешалках висели брошенные пиджаки и свитера, в которых могла возникнуть нужда в кондиционированных конференц-залах, но которые явно не нужны были снаружи жарким летом прерий.

Камеры наблюдения по-прежнему работали и наверняка записывали всё, что мы делали, но никто сейчас не смотрел в мониторы. Мы подошли к выходу пучка СусиQ, и там, как договорилась ранее Вики, стояла больничная каталка.

– Ну всё, – сказал я Менно. – Прибыли.

Мы с Вики помогли ему влезть на каталку, что далось ему с заметным трудом, и уложили его. Виктория стянула его лоб привязным ремнём и жестом велела мне переместить каталку к нужному месту.

Как мы и договаривались вчера, она запустила тест, и на мониторе появился график. В верхней части, как обычно, была полоса, представляющая собой квантовую запутанность всего человеческого рода, а ниже – один-единственный всплеск суперпозиции: Менно Уоркентин действительно был сейчас Q1.

– Потребуется несколько минут, чтобы отвести энергию от других пучков, – сказала Вики. Она что-то сделала с компьютером, и на экране появилась другая анимированная диаграмма. – Будет трёхминутный интервал между первым импульсом и вторым: столько понадобится установке, чтобы перезарядиться, после того как мы выполним первый сдвиг.

Я смотрел, как на экране, с которым сверялась Виктория, происходят вещи, которых я не понимал, пока она наконец не объявила:

– Шестьдесят секунд.

Моё сердце заколотилось; если бы у меня в этом месте в самом деле были хирургические швы, они бы, наверное, сейчас разошлись.

* * *

Машина Кайлы летела по кампусу Университета Саскачевана, оставляя за собой видимые в зеркало заднего вида клубы пыли, словно стаю степной саранчи. Она снова велела телефону, подключённому к акустической системе через блютус, набрать номер Виктории, потом Джима, но оба немедленно переключались на голосовую почту – а при звонке на любой стационарный номер «Источника Света» лишь снова и снова слышались длинные гудки, пока наконец не включался автоответчик.

Она повернула влево, на бульвар Инноваций, и…

…резко ударила по тормозам! Пять полицейских машин с включёнными мигалками перегораживали проезд. Кайлу занесло и потащило вперёд. Она вывернула руль, чтобы избежать столкновения с ближайшей полицейской машиной. Как только машина остановилась, Кайла распахнула дверь и выскочила наружу. К ней подбежал полицейский в униформе.