Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-3". Компиляция. Книги 1-29 (СИ)"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

Соавторы: Роберт Сойер,Саймон Дж. Морден,Ричард Кадри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 317 страниц)

– Это проще всего? Здорово.

Видок берёт лампу и светит мне в глаза. Обследует лицо.

– Может быть, есть простое объяснение, почему ты не меняешься. Эликсир Чашницы.

– Думаешь, он не даёт его телу меняться?

– Вполне возможно. Есть свидетельства о подобных случаях. Во время Великой Чумы были истории о людях, которые пили этот эликсир от различных недугов. Эти люди выжили, в то время как вокруг них умирали целые города. Возможно, с тобой всё будет в порядке.

Аллегра идёт к уставленным зельями и алхимическими микстурами полкам и возвращается к стойке с несколькими бутылочками. Она смотрит на меня и качает головой. Не знаю, то ли потому, что я не позволяю Видоку усыпить меня, то ли потому, что я свалил ей на колени полумёртвую женщину, то ли потому, что кто знает, что на самом деле на уме у этого ребёнка дьявола?

– Моё предложение остаётся в силе. Если посчитаете, что со мной всё плохо, заберёте у меня голову. Но прямо сейчас я не собираюсь мола сложить лапки. Кое-кто сказал мне, что любое заклинание может быть разрушено, а любое разрушенное заклинание может быть восстановлено. Кто-то всё это устроил, и держу пари, они могут всё это отменить.

– А что, если у тебя не получится? – спрашивает Аллегра. – Что, если Бриджит застрянет в таком состоянии навечно?

Я смотрю ей в глаза.

– А что бы ты предпочла? Хотела бы на следующую тысячу лет стать Спящей красавицей, пока кто-нибудь не придумает, как тебя вылечить, или хотела бы побыстрее покончить с этим?

– Не знаю.

– Ты женщина примерно её возраста, так что подумай об этом и скажи, что бы ты выбрала.

– Я не хочу такой ответственности.

– Очень жаль.

Я направляюсь обратно к стене, через которую пришёл ранее.

– Аллегра, позже мне может понадобиться, чтобы ты пошла со мной и ещё раз сыграла в Кински, но просто взглянула. Резать никого не нужно.

– Всё, что угодно. А пока мы с Эженом посадим твою подружку в Саду.

– Напиши мне, когда закончите. И ни за что не покидайте квартиру. Снаружи скоро станет опасно. Поговорю с вами позже.

Оказавшись снова на улице, я набираю Карлоса.

– Ола[399]-Ула. Вы позвонили в «Бамбуковый дом кукол». Говорите.

– Карлос, это Старк. Тебе нужно меня выслушать.

– Как дела, чувак? Один приятель только что принёс мне свежие сесос[400] прямо из мясной лавки. Заскакивай. Вы, гринго, ни хера не знаете о еде, пока не попробуете аутентико[401] уличное тако с мозгами.

– Заткнись и слушай. Кое-что случилось. Закрой бар. Не знаю, полетит ли всё здесь полностью в тартарары, но шанс очень велик.

– Это из-за вчерашних ушлёпков? Тех дохлых долбоёбов?

– Ага. Их гораздо больше, и я не знаю точно, сколько именно. Пока я их не найду, держись подальше от улиц. Когда закроешься, если кто-нибудь из твоих друзей захочет пойти домой, пусть идут. Но как только они уйдут, запрись, забаррикадируйся и не впускай их обратно.

– Ай Диос мио[402].

— Ага, так и есть.

Я выхожу из тени возле секции аниме в «Макс Оверлоуд». Это спугивает двоих детей, копающихся в бумажной коробке, куда свалены пользованные и дополнительные диски по паре баксов каждый. Они смотрят на меня скорее удивлённо, чем испуганно. Я сгребаю пару пригоршней фильмов и раздаю каждому из детей.

– Берите и ступайте домой. Оставайтесь там и никого не впускайте. Скоро начнутся удивительные вещи.

Я провожаю их до двери, так что никто из продавцов не пытается их остановить.

– Мы закрываемся рано, – говорю я ближайшему парню, работающему за кассами. Это бледный симпатичный юноша с косой стрижкой, которая свисает на один глаз. На нём футболка с надписью «ПРАВИТЕЛЬСТВО УБИЛО ТУПАКА[403], А У МЕНЯ ЕСТЬ ЛИШЬ ЭТА ПАРШИВАЯ ФУТБОЛКА». Я никогда его раньше не видел.

– Пусть эти люди забирают эти чёртовы фильмы. Просто выпроводи их отсюда. Затем ты и остальная команда свободны. Вам заплатят за полную смену. Если у вас хватит мозгов, то вы отправитесь домой. Если куда-то пойдёте, убедитесь, что знаете, где все выходы. Уходя, заприте дверь.

Он просто смотрит на меня.

– Кто ты такой, чёрт возьми?

– Я владелец этого места.

Он поворачивается к парню, работающему на другой кассе.

– Это правда он?

Второй парень бросает на меня взгляд.

– Ага.

– Круто.

Пока я поднимаюсь наверх, второй парень что-то шепчет первому. Они не знают, что мой слух лучше их.

– Я рассказывал тебе о нём. Он бойфренд мистера Касабяна. Видел все эти шрамы? Они никогда не спускаются вниз. Никто не знает, чем они там занимаются целыми днями, но в мусорном ведре всегда валяется порванная окровавленная одежда.

Поднявшись наверх, я запираю дверь.

– Твои агенты по борьбе с незаконным оборотом алкоголя торгуют самогоном?

Я подтаскиваю прикроватный столик и подпираю им дверную ручку. Достаю из верхнего ящика свой кусочек свинца и рисую на двери и на столике защитные круги.

– Парень, что происходит?

Я открываю кладовку, то бишь спальню Касабяна.

– Я знаю, что самое большое худу, которое ты практиковал всё это время, это рулил своей доской, но можешь ты ещё что-нибудь изобразить, вроде оружия или рунических камней против духов?

– О чём ты говоришь? Что происходит?

Я сажусь на кровать, внезапно ощутив усталость.

– Сегодня ночью мы наткнулись на засаду кучи Бродячих. Бриджит укусили. Я вытащил её и отвёз к Видоку. Но бо́льшая часть Бродячих выбралась на улицы. Не знаю, сколько, но к утру их станет намного больше. Я буду носиться, стараясь разобраться с этим, что означает, что тебе придётся самому о себе позаботиться.

– Чтоб меня.

У меня жар и голова раскалывается. Я швыряю пальто, ремень и пистолет на кровать и иду в ванную. Половина моего лица измазана сажей от поджаренных зетов. Я набираю воду в раковину и умываюсь. Пока обсыхаю, я вспоминаю о ранах на руке. Я достаю из медицинского шкафчика эластичный бинт и перевязываю их. На самом деле, мне это не нужно. Все порезы уже зарубцевались, но я давным-давно усвоил, что раны на руках и ободранные костяшки пальцев заставляют людей нервничать. Так как отчасти он телесного цвета, люди могут не обратить внимания на эластичный бинт. И с этим меньше возни, чем накладывать на руку чары и стараться поддерживать их, когда стучишь кому-то по мозгам.

– Чем ты там занят? Говори со мной.

Я беру с собой большой пузырёк пепто[404], возвращаюсь в кровать и глотаю залпом половину розовой жижи. Затем тянусь и роняю пузырёк на пол, потому что передвинул чёртов ночной столик к двери. Перекатившись, чтобы поднять пузырёк, я чувствую головокружение.

– Что это у тебя на руке?

Может, Касабян и туповат, но отнюдь не дурак.

– О, дерьмо. Тебя тоже укусили.

– Я в порядке.

– Я должен убираться отсюда.

– Куда? Собираешься вызвать такси, чтобы тебя отвезли в аэропорт Лос-Анджелеса? Может, авиакомпания даст тебе скидку, потому что ты можешь поместиться на багажной полке.

Он глядит на меня.

– Холодно, чувак. К твоему грёбаному сведению я отправляюсь в чулан. Ты думаешь, я все эти шесть месяцев не ждал, когда ты съедешь с катушек, чокнуты ты пьяный мудила? Я нацарапал на стенах заклинания. И всякий раз, когда заказывал видео, я загружал из Интернета защитные чары. Я Форт-Нокс, чувак. Я чёртова Звезда Смерти.

Он смотрит на меня. Я киваю.

– Вообще-то, это довольно разумная идея. Ступай и запрись. У тебя там есть телефон?

– Угу.

– Хорошо. Оставайся там до тех пор, пока я не сообщу тебе, что всё чисто.

– А что, если ты не вернёшься?

– Попрошу Аллегру или Видока прийти и забрать тебя, если со мной что-нибудь случится.

– Они вообще знают обо мне?

– Вроде как, нет.

– Здорово.

– Не волнуйся насчёт этого. Со мной ничего не случится. Я ведь не человек, помнишь?

– Частично – да.

– Не настолько, чтобы это было существенно. Всё, что имеет значение, это то, что у меня мигрень. Сейчас ты мне кажешься не более аппетитным, чем когда я встретил тебя в первый раз.

– Ты тоже всегда была свиданием моей мечты, Пенелопа. Просто оставайся там на кровати, покойничек.

– Не помнишь, куда я спрятал ту пряжку от ремня?

Касабян закатывает глаза.

– Ты действительно в хорошей форме. Она под матрасом в изножье кровати.

Я отодвигаю матрас и достаю её. Сую в пальто. Я не знаю, что с ней делать, но хочу, чтобы она была под рукой.

– Ты выяснил, что значит надпись на этой штуке?

– Немного. Люцифер может её прочесть, и я воспользовался теми крупицами, что вытащил из его головы, чтобы найти побольше таких вещей.

– Что там написано?

– Это предупреждение и блокирующее проклятие. Оно удерживает что-то от проникновения куда-то. Но я не знаю, кого или куда.

– Бродячих?

– Или свидетелей Иеговы. Или переписчиков. Или представителя «Фуллер Браш»[405].

– Когда выяснишь, дай мне знать.

– Конечно.

Я иду к тумбочке и нахожу аспирин в верхнем ящике. Вытряхиваю четыре штуки и сижу там с минуту.

– Если забыл, твой «ДД» под кроватью.

Я качаю головой.

– Не хочу. У тебя в холодильнике есть вода?

– Вот дерьмо. Ты и правда покойник.

– У тебя есть вода?

– Есть пиво. Это вроде воды.

– Нет. Это вроде пива.

Я возвращаюсь в ванную, глотаю насухо таблетки и запиваю водой из сложенной чашечкой ладони.

– Вот. Я буду в порядке, как только они подействуют.

– Так сказал Джеффри Дамер[406], когда врач дал ему валиум.

Я нахожу свой телефон и набираю номер, который дал мне Кабал.

– «Маккуин и сыновья», залоговые облигации[407]. Мы не можем сейчас подойти к телефону. Оставьте свой номер, и мы свяжемся с вами при первой возможности. Если у вас уже есть наше поручительство, даже и не мечтайте о выезде из страны. Приятного дня.

Я возвращаюсь в ванную и пью ещё немного воды. Затем снова набираю номер. Ровно то же самое сообщение.

Я направляюсь обратно в комнату и ложусь.

– Ты собираешься сообщить Люциферу новости об этом дерьме, – говорю я.

– Правда?

– Ага. Я Грязный Гарри[408]. Ты Пол Ревир[409]. Это называется разделением труда.

– Это называется марсианскими познаниями в истории.

– Просто сообщи ему.

– Я имею в виду, что ни один из этих людей даже не реальный.

– Конечно, они реальные. Я видел их по ящику.

Я снова набираю залоговые облигации и прослушиваю сообщение. Ну и хер с ними. Мне нужно закрыть глаза.

– Я собираюсь лечь и ждать обратного звонка. Тебе лучше пойти и запереться.

Касабян, изображая жука, сползает на пол и на своих маленьких ножках подходит к кладовке. Останавливается у двери.

– Серьёзно, чувак, ты собираешься стать чокнутым каннибалом?

Я сажусь.

– Когда я оставил Бриджит, она уже превращалась. Я выгляжу мёртвым или голодным?

– Я не хочу, чтобы ко мне ломился новый сосед по комнате, вот и всё, что я хочу сказать.

– Не открывай дверь никому, кроме меня. Секретное слово – «рыба-меч».

Он закрывает дверь, и я слышу, как он щёлкает замком. Раньше он никогда этого не делал. Включается телевизор. Я ожидаю услышать Луча Либре[410] или старый фильм, но, похоже, идут новости.

Я закрываю глаза и несколько минут дрейфую в темноте, давая пепто и таблеткам делать своё дело. Я уже чувствую себя лучше, хотя голова всё ещё пульсирует в районе глаз. Скоро это прекратится. Я знаю.

Я солгал Касабяну. Я чувствую, что умираю внутри, но лишь та часть, что является Старком. Он то появляется, то исчезает из фокуса, как затухающий стробоскоп. Тёмные интервалы становятся всё длиннее и длиннее. Скоро вспышки прекратятся, и Старк исчезнет.

Звонит телефон. Я его игнорирую.

Покойся с миром, говнюк. Может, кто и будет скучать по тебе, но точно не я.

Телефон замолкает, а затем через секунду снова начинает звонить. Я беру трубку.

– Да что, чёрт возьми, с тобой не так, парень? У тебя всё время уходит на то, чтобы подставлять людей? Клянусь, ты мог бы открыть чёртову франшизу.

Я сажусь и спускаю ноги на пол.

– Привет, док. Чего хотел? Я просто слегка занят.

– Я архангел, помнишь? Внезапно эфир начал пахнуть кровью, и это шло с твоей стороны. Сегодня ночью пострадала какая-то из твоих девушек, верно? И это была не Аллегра, – говорит Кински.

– Тебе не кажется, что прямо сейчас уже поздновато вытаскивать твою маленькую чёрную сумку? У тебя есть секреты, которые ты хочешь сохранить, меня это не напрягает. Я могу это уважать. Но не нужно звонить мне, когда путешествуешь по тёмной стороне луны, становясь всё выше-и-могущественнее. Я считал тебя одним из немногих, на кого могу положиться, но оказалось, что это лишь ещё одно напоминание о том, что мне никогда не следует доверять ангелу.

– А тебе никогда не приходило в голову, что последнее, чего мне хотелось, это срываться посреди ночи и тащить за собой Кэнди? Что для этого мне потребовалась какая-то весьма весомая причина?

– Типа чего? Потребовалось перетянуть струны на арфе?

– Типа того, что кто-то пытается нас убить. В основном, меня, но, похоже, они не против того, чтобы убить кого-нибудь из моего окружения.

– С Кэнди всё в порядке?

– С нами обоими всё в порядке, но нам повезло, а так не может продолжаться вечно.

Он с минуту молчит. Я никогда раньше не слышал такого напряжения в его голосе. В трубке позади него слышен шум. Ветер и грохот. Похоже, что он звонит с обочины автострады.

– Что именно произошло?

– Как-то вечером мы были в тайском заведении, которое нам нравится, и вошли шестеро громил в масках. Они делали вид, что хотят ограбить это место, но я мог читать их и знал, что они пришли для чего-то другого. Они велели девушке на кассе отдать деньги, но постоянно ей мешали. Они велели посетителям не двигаться, но всё время спотыкались о них. Всё это было спектаклем, чтобы появился повод стрелять. Когда никто не заглотил наживку, они завелись по-настоящему и принялись палить во все стороны. Эти парни не были ворами. Они были группой наёмников.

– Откуда ты это знаешь?

– У уличной шпаны нет винтовок с «Дыханием Дракона»[411] и квантовых «уборщиков»[412]. Повсюду вокруг нас люди сгорали и распадались на субатомные частицы.

– Дерьмо, похоже на снаряжение Стражи.

– Или Люцифера. У него целое стойло передовых друзей. Хотя почему они пришли за мной спустя столько лет, я не могу сказать.

– Я знаю, что ты мистер Самоконтроль, а Кэнди не сделала ничего, чтобы взбесить их?

– Когда началась стрельба, она перешла в режим абсолютной ведьмы и да, было непросто её затормозить. Она завалила парочку из них, прежде чем мне удалось её остановить. Всё, чего я хотел, это вытащить нас двоих оттуда, пока мы ещё держались на ногах. Чем дольше мы там находились, тем больше гражданских оказывалось сопутствующим ущербом.

– Вы в безопасности там, где сейчас находитесь?

– Пока мы в безопасности, потому что продолжаем двигаться. Это одноразовый телефон, но всё же я не в восторге от столь долгого разговора.

– Зачем ты позвонил?

– Сказать тебе убираться оттуда. Скоро этот город накроет самая дерьмовая буря столетия. Я это чувствую. Мертвецы и раньше бродили, и Саб Роза всегда с этим разбирались, но сейчас всё по-другому. Не знаю, смогут ли они закупорить бутылку на этот раз.

– Насколько по-другому? Что ты знаешь?

– Это будут не несколько выбравшихся из какой-то заброшенной шахты зетов и Лакун. Тут всё масштабнее. Я никогда прежде не чувствовал ничего подобного. Это чертовски велико, чтобы ты справился самостоятельно, и не говори мне, что не собираешься пробовать, потому что это именно то, чем ты занимаешься.

– Спасибо за предупреждение, но мне нужно кое-что тут сделать. Здесь эта раненая девушка, помнишь?

– Чёрт возьми, парень. Сейчас не повод упираться, как баран. Говорю тебе, хватай Эжена с Аллегрой и убирайся из Лос-Анджелеса. Если нужно, бери и другую девушку.

– Я передам им твои слова, но сам собираюсь задержаться.

– Ты однажды уже спас этот город. Тебе не нужно делать это привычкой ценой жизни.

– Поверь, я знаю. Но остаюсь в любом случае. Видишь ли, я курил ночью сигарету из зета, и меня цапнули.

На этот раз воцаряется долгое молчание.

– Тогда и пострадала та девушка?

– Угу. Её зовут Бриджит. Её тоже укусили. Видок высадил её в Зимний Сад. У меня есть ощущение, что таскаться с ней в таком состоянии небезопасно.

– Ладно, но быть укушенным не обязательно что-то значит для кого-то вроде тебя, – говорит он. Он говорит тихо. Я едва слышу его сквозь шум на линии.

– Я как раз объяснял это кое-кому. Но правда заключается в том, что я не хочу рисковать. И даже если нефилим не начинает видеть в каждом закуску, сейчас я чувствую себя неважно и не слишком хорошей компанией. Для всех будет лучше, если я останусь.

– Может, нам с Кэнди стоит вернуться.

– Ага, то, что вас двоих подстрелят, всё исправит.

– Я не собираюсь просто бросить тебя там.

– Док, держись к чертям подальше от Лос-Анджелеса. Это больше не твой город. Он мой, и я спалю его дотла, если придётся. Позаботься о себе и Кэнди. Спасибо, что позвонил, и спасибо за предложение. Передавай Кэнди привет от меня.

Я вешаю трубку прежде, чем он скажет ещё какую-нибудь глупость насчёт возвращения. Я не боюсь. Следовало бы, но моя голова немного странная, так что не боюсь.

У меня ясная голова, не такая ясная, какой была до того, как выпивка вышла из-под контроля. Ясная, как никогда в жизни. Я чувствую себя слепцом, выторговавшим новые, лучшие глаза. Мир никогда не выглядел таким, как сейчас. Как глубоководная рыба со дна океана. Они так далеко внизу, что там совсем нет света, и их кожа стала прозрачной. Вы одновременно видите рыбу и сквозь рыбу. Вот каким я вижу теперь мир. Я вижу его, а также внутри и сквозь него. Вот каким видят мир ангелы. Реальным, но лишь настолько, насколько реальны души практически мёртвых перед тем, как стать совсем мёртвыми. Для них мы мир призраков. Вот как ангелы могут превращать города в соль, а реки в кровь. Для них мы уже на 90% трупы, а та часть, что жива, сделана из стекла. А стеклу суждено быть разбитым.

Когда Старк исчезнет, останется один ангел.

Посмотрите на меня, мальчики и девочки. Я становлюсь Смертью. Разрушителем миров.

Я снова набираю залоговые облигации.

Линия щёлкает.

– Да?

Похоже на женский голос.

– Это «Маккуин и сыновья»?

– А это тот парень, который названивает посреди ночи и только дышит мне в голосовую почту?

– Наверное, это был я.

– Ваш номер мне не знаком, а определитель говорит, что вы звоните не из камеры. Что вам нужно?

– Мне нужно встретиться с Джонни Сандерсом. Не говорите «нет». Сначала я не вспомнил ваше имя, но теперь вспомнил: оно было на спичечном коробке, который был у меня в кармане, когда я выполз из ада. Мы как-то связаны. Вы добьётесь для меня аудиенции у Папы[413] Джонни, потому что в противном случае весь этот город погибнет, и я гарантирую, что вы будете в числе первых.

Кто-то ещё что-то говорит. «Маккуин и сыновья» прикрывает микрофон рукой. Приглушённый разговор продолжается. Затем она возвращается.

– Приходите в офис к девяти тридцати. Знаете, что принести с собой?

– Я знаю, что принести.

– Отлично. Не скупитесь на мармеладки.

Я набираю номер Аллегры, и она снимает трубку на втором гудке.

– Прости. Я тебя разбудил?

– Чёрта с два. С таким другом, как ты, никто не ждёт, что ночью получится поспать больше нескольких часов.

– Бриджит уже там?

– Угу. Эжен присматривает за ней. Чтобы убедиться, что зелье действует, и с ней всё в порядке.

– Спасибо.

– Без проблем. Но с тебя история о том, как ты подцепил Пусси Галор[414].

– Не вопрос. Слушай, мне надо снять с кое-кого показания счётчика. У тебя есть анимаскоп?

– Парочка разных видов. Но я думала, ты гоняешься за зомби. Зачем тебе анимаскоп?

– Я встречаюсь кое с кем новым, и мне нужно знать, мёртвый он или живой. Если у меня будет анимаскоп, тебе не нужно идти со мной. Так будет безопаснее.

– На хрен. Вы с Эженом собираетесь оберегать меня до самой смерти. Если тебе нужен анимаскоп, я та, кто будет с ним работать. Таковы условия.

– Ладно, но тебе придётся сказать Видоку. И не опускай ту часть, где я сказал, что ты можешь остаться дома.

– Когда мне тебя ждать?

– Я должен встретиться с этим контактом в Голливуде сегодня утром в девять тридцать. Зайду за несколько минут до этого.

– Я буду готова.

Большой Центральный Рынок открывается только в девять, то есть через несколько часов. Я ложусь на кровать, закрываю глаза и снова погружаюсь в ангельскую темноту. Я уже чувствую себя здесь как дома. Место, где я должен был находиться всю свою жизнь. Если бы, когда был ребёнком, я видел и чувствовал так же, как сейчас, то из меня не вырос бы тот, кто позволил Мейсону так себя одурачить. Я бы не потерял в аду треть своей жизни. Меня не украшали бы шрамы, и я бы не жил с покойником на чердаке. Обычно, когда я прокручиваю в голове, как я пустил свою жизнь по пизде, мой мозг превращается в болотный газ, а зрение наливается кровью. Мне требуется сигарета и выпивка, чтобы сердце не выскочило из груди. Но сейчас моё сердце бьётся ровно. Я не хочу ни стакана красного пойла, ни закурить. Мир – идеальный белый бриллиант. Прозрачный. Грани светятся внутренним отражённым светом. И чтобы разбить всё вдребезги, требуется лишь один удар в нужное место.